Возникновение и развитие советского военно-политического коллаборационизма на оккупированных территориях СССР в 1941-1944 гг

Основной вклад в разгром гитлеровской Германии внесли народы Советского Союза. Великая Отечественная война явилась той частью Второй мировой войны, в период которой произошла основная схватка с германским нацизмом, в корне изменившая финал битвы с агрессором. Великая победа была одержана героическими усилиями нашего многонационального народа. Однако на этом фоне отмечались и явления, выбивавшиеся из общего контекста массового патриотизма, не лучшим образом сказавшиеся на ведении боевых действий Красной Армией, войсками стран-союзников и партизанскими формированиями.

Одно из таких явлений — коллаборационизм, вызванный рядом противоречий политического, экономического, идеологического порядка. Коллаборационизм (от франц. collaboration — сотрудничество, совместные действия) современной лингвистикой трактуется как «предательство, сотрудничество с врагами своей родины во время оккупации ее гитлеровскими войсками в период Второй мировой войны"1, а коллаборационист — как «изменник, предатель родины, лицо, сотрудничавшее с гитлеровскими фашистскими захватчиками в оккупированных ими странах во время Второй мировой войны 1939;1945 гг.». Столь узкая трактовка данного термина в смысле ограничения его рамками лишь одной Второй мировой войны, вполне объяснима, ибо сотрудничество с врагом в период агрессии и вооруженная борьба в составе его армии против своего же правительства — явление уникальное, а для народа нашей страны — не только нетипичное, но и кардинально неприемлемое. Во всяком случае, тема добровольного сотрудничества граждан нашего государства с внешним врагом в отечественной истории.

1 Ожегов СЛ. Словарь русского языка. 19-е изд. М., 19X7. С. 248.

2 Лехин II.B., Петров Ф. И. Словарь иностранных слов. 4-е изд. М&bdquo- 1У54. С. 331. довоенного периода вообще не рассматривалась, по крайней мере, в течение последних трех веков. Основываясь на приведенных трактовках, коллаборационизм следует определять как предательство, любую форму добровольного сотрудничества с внешним врагом в период военных действий. Это сотрудничество не было однородным. Отечественные исследователи в этой связи предложили типологию форм коллаборационизма. Так, С. В. Кудряшов выделил военное, политическое и экономическое сотрудничество3. Н.М. Ра-маничев указал на четыре формы коллаборационизма: политический, административный, хозяйственный и военный4. Иную классификацию форм коллаборационизма предложил М. И. Семиряга, выделивший бытовой, административный, экономический и военно-политический коллаборационизм3. Объединение военного и политического коллаборационизма в одну форму представляется правильным, так как нельзя рассматривать обособленно вооруженную борьбу на стороне Германии и политико-пропагандистские мероприятия, направленные на привлечение к борьбе против собственного правительства. Военно-политический коллаборационизм можно определить, таким образом, как добровольное участие в вооруженной борьбе на стороне Герма-4|л нии против партизан, Красной Армии и союзнических с СССР англоамериканских войск, а также участие в политико-пропагандистских мероприятиях, направленных на привлечение в коллаборационистские формирования для вооруженной борьбы на стороне Германии.

К военно-политическим коллаборационистам периода Великой Отечественной войны следует отнести следующие категории советских граждан:

— бойцов и командиров антибольшевистских военных формирований, созданных из граждан СССР;

3 Кудряшов С. В. «Предатели», «освободители» или жертвы режима? Советский коллаборационичм (1941;1942)//Свободная мысль. 1993. № 14. С. 89. 91.

4 Раианичев Н. М. Власов и другие // Вторая мировая война: актуальные проблемы. М. 1995. С. 293.

5 Селшряса М.II. Коллаборационичм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М. 2000. С. 11.

— организаторов, руководителей и участников политических организаций, программные цели и деятельность которых были направлены на борьбу против СССР и поддержку германской агрессии;

— другие категории советских граждан, добровольно способствовавших проведению различного рода политико-пропагандистских мероприятий, направленных на поддержание коллаборационистских настроений.

Исходя из этого, в диссертации рассмотрены вопросы военно-политического сотрудничества граждан СССР с Германией, проявившегося на оккупированной территории СССР с 1941 по 1944 гг.

Несмотря на то, что Вторая мировая война окончилась сравнительно недавно, она до сих пор остается малоизученным событием отечественной истории. Причина заключается в том, что война совпала по времени с апогеем сталинской тирании, в результате многие ее негативные моменты, как в сталинские времена, так и в последующие десятилетия тщательно скрывались или ретушировались, а позитивные — утрировались. В итоге, написанная под идеологическим прессом тоталитарного режима история Второй мировой представляет ряд ее событий не такими, какими они были в действительности, а такими, какими их хотелось бы видеть существовавшему в СССР режиму.

Хотя политика нашего государства за последние годы претерпела ряд позитивных изменений, вылившихся в пересмотр официального отношения к ряду событий советского периода, историческая оценка некоторых моментов военных лет фактически не сдвинулась с мертвой точки, в целом оставшись такой, какой она была в сталинские времена. Все, что не вписывалось в «прокрустово ложе» официальных догм, было принято считать «очернительством истории».

По названным причинам коллаборационизм, явившийся довольно болезненным событием истории военных лет, вплоть до последнего десятилетия отечественными историками не подвергался детальному изучению. Это создало определенную брешь в истории Второй мировой войны, в результате ^ некоторые ее страницы были и остаются труднодоступны для понимания и правильного научного осмысления. К таковым можно отнести такие моменты войны как особенности оккупационного режима, партизанского движения, политические настроения гражданского населения СССР и красноармейцев в период оккупации 1941;1944 гг., коллаборационистскую пропаганду, проводившуюся на протяжении всего периода военных действий и оккупации, боевые столкновения между советскими партизанами и коллаборационистами в местах дислокации значительных партизанских сил (Орлов-екая, Калининская, Смоленская, Витебская, Ленинградская области), особенности самоуправления, созданного с ведома оккупантов на временно захваченных территориях.

Существующие по проблеме коллаборационизма труды и публикации отличаются зачастую выраженной тенденциозностью. В отечественной историографии, несмотря на признание масштабности советского коллаборационизма периода Второй мировой войны, немалого количества его сторонников6, проблема остается недостаточно изученной. И если отдельные коллабо-V) рационистские формирования, например, Русская Освободительная Армия.

РОА (с ноября 1944 г. — Вооруженные силы Комитета освобождения народов России — ВС КОНР), в последние годы заслужили внимание исследователей, то причины советского военно-политического коллаборационизма, его развитие, процесс формирования боевых единиц из граждан СССР, вопросы профессионального состояния кадров частей и соединений так называемых «восточных войск» в составе вермахта, действовавших на оккупированных территориях СССР (особенно это касается мелких боевых единиц — рот и батальонов), не были предметом исследования отечественных историков б.

См., напр.: Дробязко С. Н. «Восточные войска» в вермахте 1941;1945 гг. // Наши вести. 1994. № 437/2738. С. 11: Похяебкин И. В. Великая война и несостоявшийся мир (1941;1945;1994). Военный и внешнеполитический справочник. М&bdquo- 1997. С. 127−128- Кульков Е. Мягков1., Ржешевский О. Война 1941;1945. М. 2004. С. 230−234. вплоть до начала 1990;х гг. То же можно сказать об анализе всего спектра причин возникновения и развития коллаборационизма, особенностей оккупационной политики, ставших в некоторых случаях мощным катализатором коллаборационистских настроений. В результате проводившегося на протяжении длительного времени замалчивания фактов коллаборационизма, в частности, военно-политического, они оставались и до сих пор остаются малоизвестными. Необходимость объективного изучения коллаборационистских процессов, протекавших на оккупированных территориях СССР, определило актуальность данного исследования.

О степени изученности темы можно судить по отечественной и зарубежной историографии. Отечественную целесообразно разделить на историографию советского и постсоветского периодов. Необходимость этого вызвана тем, — что в каждый из названных периодов историография коллаборационизма развивалась неодинаково. Историки советского времени были лишены возможности работы с архивными источниками по данной тематике. Кроме того, идеологический запрет объективно освещать все то, что могло бы поколебать штампы о морально-политическом единстве советского нароп да в Великой Отечественной войне, привел к тому, что отечественные авторы на протяжении десятилетий оставляли тему коллаборационизма за рамками исследований. Важной чертой отечественных публикаций советского периода имела их строгая идеологическая направленность, стремление авторов не столько внести что-то новое в научную разработку проблемы, сколько.

7 Глиста «Правда» 29 июля 1941 г. в передовой статье «Великая дружба народов СССР» писала: «.когда наша страна вступила в смертельную схватку с разбойничьими ордами Гитлера, весь наш народ един в своей ненависти к германскому фашизму, в своей готовности бороться против него». «Пролетарская правда» 19 июля 1941 г. писала: «При помощи угроз, шантажа и „пятой колонны“, при помощи продажных холопов, готовых за тридцать сребреников предать свою нацию, Гитлер смог осу ществить свои гнусные намерения в Болгарии, Хорватии, Словакии. Даже в Польше, в Югославии и Греции. внутренние противоречия между нациями и классами и многочисленные измены как на фронте, так и в тылу ослабили силу сопротивления оккупантам. Но грабительские козни Гитлера неминуемо будут разбиты впрах теперь, когда он вероломно напал на СССР, могучую страну, вооруженную. несокрушимой дружбой народов, непоколебимым морально-политическим единством народа.».

И. Эрснбург4 ноября 1941 г. писал: «Эта война — не гражданская война. Это отечественная война. Это война за Россию. Нет ни одного русского против нас. Нет ни одного русского, который стоял бы за немцев». Эрен-бург II. Нет тыла // Война. М&bdquo- 2004. С. 131. поддержать господствовавшие в СССР парадигмы. Ввиду этого советская историография представлена в основном малообъемными публикациями, без ссылок на конкретные документы, архивные фонды. Фактологическая часть ряда публикаций нередко повторялась, авторы лишь присовокупляли свои однотипные выводы. Что касается фундаментальных трудов и справочных изданий по истории Второй мировой войны, изданных в доперестроечный период, в них отсутствовали отдельные статьи, главы, посвященные коллаQ борационизму. Кроме того, до недавнего времени отечественные авторы освещали в основном одну наиболее яркую сторону военного коллаборационизма — существование армии А. А. Власова, лишь в некоторой степени упоминая о других воинских частях и соединениях из граждан СССР9.

Тем не менее, отечественная историография советского периода по проблеме военно-политического коллаборационизма содержит ряд работ. В качестве исследователей зачастую выступали не профессиональные историки, а журналисты, военные, юристы, сотрудники органов госбезопасности. Так, вплоть до начала 1990;х гг. советские исследователи ограничивались преимущественно частичной констатацией фактов сотрудничества отдельных граждан СССР с врагом10. В трудах отечественных авторов советского периода говорится не столько о коллаборационизме, сколько о коллаборационистах, то есть, об отдельных личностях, одиночках, вставших на путь сотрудничества с врагом. В этом просматривается попытка указать на коллаборационизм не как на явление, а, скорее, как на недоразу.

8 См. напр.: История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941;1945 / под ред. П. Н. Поспелова. М&bdquo- 1961;1965. Т. 1−6- История Второй мировой войны, 1939;1945 гг. / под ред. А. А. Гречко. М&bdquo- 19 731 982. Т. 1−12- Великая Отечественная война 1941;1945: энциклопедия / под ред. А. А. Козлова. М., 1985.

9 Колесник А. Н. Грехопадение? Генерал Власов и его окружение. Харьков, 1991; Бахвалов А. Генерал Власов. Предатель или патриот? СПб, 1994; Раманичев //.Л/. Власов и другие // Вторая мировая война: акту альные проблемы / под ред О. А. Ржешевского. М&bdquo- 1995; Дробязко СЛ. Русская Освободительная Армия. М., 1998; Коняев Н. М. Власов. Два лица генерала. М., 2003; Александров K.AI. Против Сталина. Власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне. СПб., 2003; Он же. Армия генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944;1945. Материалы к истории Вооруженных Сил КОНР. СПб., 2004.

10 Романовский П. Ф. Преступления германского фашизма в Белоруссии // Вторая мировая война. Мат-лы научн. конфер., посвященной 20-й годовщине Победы над фашистской Германией. М&bdquo- 1966. Кн. 1. С. 332- Самсонов A.M. Вторая мировая война. М&bdquo- 1990. С. 237. менее, крайне несвойственное советскому народу", а также преуменьшить масштабы коллаборационизма, сделать его незаметным на фоне массового патриотизма народов СССР в годы войны. В своем стремлении несколько сгладить масштабность этого явления, некоторые авторы указали, что на стороне гитлеровцев хотя и служили русские, никакого отношения к советскому народу они не имели, так как значительная их часть была из эмигрантов, носителей белой идеи. Так, J1.B. Котов указал, что «на руководящие посты в этом аппарате (в органах местного самоуправления — И.Е.) назначались прибывшие в обозе гитлеровской армии белоэмигранты, в том числе члены белогвардейской организации «национально-трудовой союз» (НТС), находившейся на службе у фашистов. Они всячески помогали германской армии. Но советские люди не мыслили свободы своей Родины без ее верных сынов-коммунистов"12. В другом труде по истории войны говорится: «Верными лакеями фашистов в проведении всех мероприятий по порабощению народа и уничтожению советских патриотов были буржуазные националисты. в том числе националистическое отребье, прибывшее в обозе гитлеровской армии"13. В то же время ни один из авторов не проанализировал степень влияния белой идеи на развитие коллаборационистских настроений.

Вплоть до конца 1960;х гг. о коллаборационизме как явлении в СССР не было никаких упоминаний за исключением сообщения в некоторых советских газетах о казни генерала А. А. Власова и его одиннадцати сторонников14. Можно согласиться с Е. Ф. Кринко и О. А. Чубарьяном, считающими, что тема коллаборационизма как научная проблема в советской историографии полностью игнорировалась15. Некоторое исключение.

11 История Великой Отечественной войны Советского Союза. Т. 2. С. 346.

12 Котов J1.B. В тылу группы армий «Центр» // Герои подполья: сб. статей. М&bdquo- 1970. С. 6.

13 История Великой Отечественной войны Советского Союза. Т. 2. С. 346.

14 Известия. 1946. 2 августа.

15 Кринко Е. Ф. Коллаборационизм в СССР в годы Второй мировой войны: старые и новые подходы //The Soviet and Post-Soviet Review. 2003. № 2. С. 144- Чубарьян О. Л. Дискуссионные вопросы истории войны // Вторая мировая война: актуальные проблемы. М., 1995. С. 11. составляла лишь литература, описывавшая работу советских органов госбезопасности во время войны16.

Так, сборники «Чекисты» включили как мемуары бывших сотрудников госбезопасности, так и попытки исследования работы органов НКВД на оккупированных территориях СССР. Упоминая о фактах военного коллаборационизма, авторы указали на его мотивы, назвав низменные побуждения, связанные с уголовным прошлым коллаборантов, классовые противоречия советского общества, проявившиеся в период оккупации. Вышедший в тот же период сборник «За линией фронта» включил более обстоятельные для того времени публикации, описывающие партизанское движение в южных районах Орловской области. Авторы не обошли вниманием борьбу партизан с отрядами местной самообороны, частями бригады Каминского, указали на политико-пропагандистские мероприятия коллаборационистов. В то же время указанные материалы освещали тему коллаборационизма односторонне, воспроизводили явно фальсифицированную картину событий. Следующим выразительным примером является сборник «Они среди вас», изданный «Советским комитетом по культурным связям с соотечественниками за.

17 рубежом". В нем фрагментарно излагались биографии отдельных коллаборационистов — военнослужащих Русской Освободительной Армии и служащих учреждений на оккупированных территориях СССР. Тенденциозная подборка материалов давала понять цель издания, а именнопредставить коллаборационистов, осевших после войны в странах Запада убийцами, ворами, немецкими «прихвостнями» самого низкого пошиба. Составители сборника, очевидно, руководствовались не желанием внести что-либо новое в исследование проблемы советского коллаборационизма, а дискредитировать тех участников коллаборационистских процессов, кто.

16 Чекисты: сб. статей / сост. А. В. Сапаров. Л. 1967. С. 191−201- Армейские чекисты. Воспоминания военных контрразведчиков Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов / сост. А. А. Богданов, И. Я. Леонов. Л., 1985. С. 57−64, 74, 79−80, 114−117, 145−146, 149−150- Чекисты: сб. статей. М&bdquo- 1970. С. 260−279- За линией фронта: сб. статей. Тула, 1968.

17 Они среди вас: сб. статей о предателях и изменниках Родины. М., 1969. после войны продолжил антисоветскую деятельность за рубежом. Социально-политические мотивы их сотрудничества с врагом даже не затрагивались.

С. Николаев18 также фрагментарно остановился на биографиях отдельных коллаборационистских лидеров. Небогатый фактологический материал, обилие авторских комментариев с навешиванием «ярлыков» выявляло стремление автора не столько внести вклад в изучение темы, сколько поддержать установившуюся в СССР негативную оценку коллаборационизма, а также представить коллаборантов как одиночек, без указания масштабности этого явления.

Более обстоятельные публикации появились в 1973 году в сборнике «Неотвратимое возмездие». Спустя год он был переиздан с теми же статьями в несколько сокращенном виде. Так, генерал-майор юстиции Ф. Титов, 19 автор первой в СССР объемной статьи в фундаментальном издании, исследуя процесс создания ВС КОНР, проследил процесс развития власовских вооруженных сил, описал практику их боевого применения. Предпринятая им в пределах идеологических рамок того времени попытка исследования коллаборационистских процессов, введение в научный оборот ряда архивных документов, в основном касающихся суда над генералитетом ВС КОНР, сделали основные этапы развития коллаборационизма достоянием гласности. Однако автор игнорировал политический аспект деятельности коллаборационистских лидеров, упрощая создание антисоветских вооруженных сил до банального прислуживания немцам, при этом отказывая коллаборационистам в какой бы то ни было идейности. Мотивами вступления на путь коллаборации автор считает тщеславие, карьеристские побуждения, трусость, «шкурные» интересы. Причиной выхода статьи стало, как указывает автор, появление множества публикаций о власовском движении на Западе, подогревших к.

Николаев С. Предатели и их радетели // Голос Родины. 1970. № 4. С. 13−17. нему интерес мирового сообщества. Бросается в глаза стремление автора уклониться от признания масштабности власовского движения, представив коллаборационистов как немногочисленных одиночек.

Сюда же относятся и материалы о судебных процессах над руководителями власовских и казачьих формирований20. А. В. Тишков в статье «Предатель перед советским судом» пересказал своими словами текст судебного заседания над А. А. Власовым и его одиннадцатью сторонниками, из которого, тем не менее, ввиду избирательного пересказа, трудно сделать исчерпывающие выводы о причинах возникновения и природе советского коллаборационизма. Тем более что данный текст не является стенограммой судебного процесса, следовательно, не воспроизводит подлинные слова подсудимых, а представляет собой их интерпретацию в нужной для обвинения форме. Тем не менее, указанные работы не обходят политическую платформу власовского движения, в некоторой степени раскрывают процесс создания власовских соединений, показывают их участие в боевых операциях. 1.

В это же время появилось исследование Н. Минасяна, в котором автор сообщил некоторые сведения о правовом положении советских военнопленных, подчеркнув отсутствие у них надлежащего юридического статуса, что фактически обрекло их на бесправие.

Заслуживает внимание диссертационное исследование В. А. Шуляко.

22 ва, в котором автор, рассмотрев некоторые аспекты партизанского движения на территории Смоленской области, указал на факты коллаборационизма как явления, снижавшего эффективность партизанской борьбы. Однако автор

19 Титов Ф. Клятвопреступники // Неотвратимое возмездие: сб. статей / сост. Н. Ф. Чистяков, М. Е. Карышев. М. 1974. С. 214−234. Мартынов Н. Правда о власовцах // Голос Родины. 1965. № 89. С. 23−28- Николаев С. Предатели и их радетелиТишков А. В. Предатель перед советским судом. // Советское государство и право. 1973. № 2. С. 1420.

Минасян Н. Международные преступления Третьего рейха. Саратов, 1977.

22 Шуляков В. А. Деятельность местных органов советской власти на освобожденной от немецко-фашистской оккупации территории в годы Великой Отечественной войны (1942;1945 гг.): дис. канд. ист. наук. Смоленск, 1978. не проаналировал причины коллаборационизма и не признал его масштабность.

Некоторых аспектов партизанского движения, фактов пропагандного противостояния между советскими партизанами и коллаборационистами 1 коснулся Н. Мюллер '. Автору принадлежит заслуга в исследовании некоторых аспектов оккупационной политики, структуры органов оккупационной администрации. Этой же проблеме посвящены отдельные места общих трудов по истории Великой Отечественной войны24.

В перестроечный период, вероятно под влиянием проникавших в СССР работ западных исследователей, в частности, книги А. И. Солженицына «Арл с хипелаг ГУЛАГ» преподнесшей коллаборационизм в ином ракурсе, советская историография пополнилась еще несколькими работами, претендовавшими на раскрытие сущности этого явления.

Существенно обогатила историографию проблемы публикация А. Ф. Катусева и В. Г. Оппокова. Получив доступ к уголовным делам руководителей власовского движения, они ввели в научный оборот некоторые документы, касающиеся следствия над лидерами ВС КОНР — А. А. Власовым, М. А. Меандровым, Ф. И. Трухиным и др. Кроме того, авторы указали на наличие антисоветских организаций, формировавших идейную базу советского коллаборационизма. В то же время авторы упростили оценку идейной базы советского коллаборационизма, видя в ней лишь попытку оправдания измены. Д. А. Волкогонов, посвятивший в своей книге «Триумф и трагедия. По.

27 литический портрет И.В. Сталина" власовскому движению отдельную главу, назвал его рецидивом сталинщины. Делая выводы относительно причин.

23 Мюлчер Н. Вермахт и оккупация. М&bdquo- 1974.

А Война в тылу врага: о некоторых проблемах истории советского партизанского движения в годы Великой Отечественной войны. М., 1974; Вдовий А. Русские в XX веке. М., 2004; Послов В. В. Сталинград: мифы и реальность. М., 2003.

5 Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. Париж, 1989. Т. 5. С. 224−232.

26 Катусев Л. Ф., Оппокое В. Г. Иуды. Власовцы на службе у фашизма // Военно-исторический журнал. 1990. № 6. С. 68−81.

7 Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. М., 1989. Т. 2. Ч. 1. ности коллаборационизма, Волкогонов справедливо признал его политическим явлением. В то же время автор не отмечает политических мотивов, упрощая коллаборационизм до классовых отношений. Существенно снижает ценность работы и то, что автор рассмотрел власовское движение довольно односторонне, к тому же перепутал некоторые факты, их хронологию.

Выступивший по данной проблеме на страницах «Военно.

28 исторического журнала" генерал М. А. Гареев предпринял попытку критики зарубежных работ, а также ознакомления аудитории с сущностью коллаборационизма. Автор высказал свое несогласие с зарубежными исследователями, указавшими на высокую численность коллаборантов. Автор близок к позиции Д. А. Волкогонова своим односторонним подходом, путаницей в фактах и времени. Фактически работа направлена на поддержание сложившейся точки зрения.

В 1990 и 1991 гг. отечественная историография пополнилась довольно.

90 содержательными исследованиями А. Н. Колесника. Автор попытался перейти к всестороннему объективному рассмотрению проблемы советского коллаборационизма, в частности, его военно-политического аспекта. Выделив большой спектр причин коллаборационизма, в том числе безвыходное положение советских военнопленных, особенности оккупационной политики, антисоветские убеждения, автор коснулся идейной базы власовского движения, проследил этапы развития, структуру, практику боевого использования власовских вооруженных сил. Кроме того, привел объемные выдержки из ранее не публиковавшихся в СССР документов, в частности, доклада генерала В. Ф. Малышкина на Первой антибольшевистской конференции 12.04.43, стенограммы совещания в резиденции Гитлера от 3.06.43 по вопросу восточных формирований. Существенно снижает ценность работы то, что из-за недоступности архивных источников А. Н. Колесник воспользовался в.

Гареев М.А. О мифах старых и новых // Воснно-историчсский журнал. 1991. № 4. С. 42−52. основном открытыми публикациями зарубежных и советских авторов30. В результате, в фактологическую часть исследования вкрались ошибки. Сделав попытку объективного научного анализа коллаборационизма, автор, тем не менее, остался при сложившейся в советском обществе точке зрения, упростив коллаборационизм до банального услужения оккупантам.

В постсоветский период мнения отечественных исследователей относительно коллаборационизма разделелись. Одни из них стали предлагать более радикальный взгляд, представляя коллаборационистов в основном как борцов против сталинского режима, другие продолжали поддерживать сложившееся в социалистическую эпоху мнение. Тем не менее, и те и другие постепенно расширяли фактологическую часть исследований, по мере открытия архивных фондов вводя в научный оборот все больше ранее неизвестных документов. Однако авторы по-прежнему концентрировали свое внимание в основном на власовской РОА. Другие коллаборационистские формирования получили в их трудах минимальное освещение.

К исследователям, продолжавшим придерживаться сложившихся в нашем государстве исторических парадигм, можно отнести А. Петрушина31. Яркой иллюстрацией радикального подхода к проблеме коллаборационизма служит статья Б. В. Соколова «Коллаборационисты — «дети советских народов», в которой автор аргументированно доказал неизбежность возникновения коллаборационизма в условиях сталинского режима, указал на социальные корни этого явления32.

П.А. Пальчиков33 ввел в научный оборот некоторые программные документы КОНР, процитировал их отрывки, проанализировал ход создания.

29 Колесник А. Н. РОА — власовская армия. Харьков, 1990; Он же. Грехопадение? Генерал Власов и его окружение.

0 В этой связи д-р Й. Хоффман в предисловии к новому изданию «Истории власовской армии», вышедшей уже после его смерти под новым названием «Власов против Сталина», высказал А. Н. Колеснику претензии по поводу использования без всяких ссылок и с искажениями конкретных данных из книги И.Хоффмана. См.: Хоффман П. Власов против Сталина. М., 2005. С. 12.

31 Петрушин Л. «Власовцы»: предательство или патриотизм // Наше время (Тюмень). 1992. 13 ноября.

32 Соколов Б. В. Коллаборационисты — «дети советских народов» // Независимая газета. 1992. 20 февраля.

33 Пальчиков ПЛ. История генерала Власова // Новая и новейшая история. 1993. № 2. С. 123−144. власовских вооруженных сил, указал на условия германского плена как на основную, по мнению автора, причину вступления советских военнопленных во власовские части. Это была первая отечественная публикация, содержащая ссылки на архивные фонды. Однако, ввиду ограниченности источнико-вой базы, автор перепутал названия некоторых коллаборационистских частей, а армию Власова (ВС КОНР) представил как единственное крупное коллаборационистское соединение, созданное в ходе Великой Отечественной войны. Ввиду этого сделанный П. А. Пальчиковым вывод о том, что коллаборационистов за всю войну было не более 40 тысяч человек, несостоятелен. Вывод об отсутствии идейной базы РОД оказался противоречащим данным, приведенным в статье самим же П. А. Пальчиковым. Как видно, автор, не смог отказаться от существовавших в нашей стране штампов.

В этом же 1993 году отечественная историография пополнилась ценными работами JI.E. Решина, B.C. Степанова34. Авторы проанализировали не освещавшуюся до того времени эпопею плена генералитета РККА, указав на то, что высшие советские офицеры содержались в плену в иных условиях, нежели подавляющее количества советских военнопленных. Обоснованные выводы о том, что мотивы перехода на службу к противнику для высших офицеров РККА в большинстве случаев имели свою специфику, отличаясь от мотивов становления на путь коллаборации младших офицеров и рядового состава РККА, придают работам особый вес. В статье «Охота на «Ворона» J1.E. Решин впервые затронул работу спецслужб (НКГБ СССР) по ликвидации А. А. Власова. Существенным недостатком работ является то, что, введя в научный оборот ранее не публиковавшиеся документы, авторы приводят их с купюрами, без ссылок на первоисточники.

Более обстоятельному обращению к разным аспектам советского коллаборационизма предшествовал интерес к истории белого движения и белой.

31 f’euiun II. ЕСтепанов B.C. Судьбы генеральские И Военно-исторический журнал. 1993. № 5. С. 28−37;

Решин JI.E. Охота на «Ворона» // Шпион. 1993. № 1. С. 93−100. военной эмиграции. Вслед за новыми трудами по истории Гражданской вой-v ны и Русского зарубежья в 1990;е гг. появились исследования российских.

Т" историков, посвященные проблемам плена, использования принудительного труда «остарбайтеров» и их перемещений, церковной жизни на оккупированных территориях СССР, а также разным сюжетам истории «восточных войск» в составе германского вермахта. Вышедшие в течение последнего десятилетия работы посвящены в основном отдельным разделам общей тематики коллаборационизма, нередко ограниченным узкими хронологическими рамками, что позволило авторам значительно углубить рассматриваемые мо' ^ менты коллаборационизма.

Кроме упомянутых работ Л. Е. Решина, стоит назвать труды М.И. Се-миряги35. Автор, в отличие от своих предшественников, рассмотрел коллаборационизм не как банальное предательство, а как довольно сложное явление, имевшее социально-политические корни. Признав тот факт, что советские военнопленные составили значительный потенциал коллаборационистских формирований, М. И. Семиряга обстоятельно рассмотрел условия возникновения в их среде коллаборационистских настроений. Кроме того, автор отметил многообразие форм коллаборационизма и предложил его типологию36.

Ю.Н. Арзамаскин37 внес весомый вклад в исследование положения советских военнопленных и гражданских лиц, в годы войны оказавшихся на территории Германии, указал на безвыходность ситуации, толкнувших многих из них на путь коллаборации. Наряду с этим он отметил «политическую остроту» советского коллаборационизма, ставшую результатом ряда противоречий политического, экономического и религиозного характера, сложившихся в советском обществе. Подобное мнение высказали А.Ф. и J1.H. Жуко.

15 Семиряга М.II. Тюремная империя нацизма и се крах. М., 1991: Он же. Военнопленные, коллаборационисты и генерал Власов // Другая война: 1939;1945 / под ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996. С. 313−339- Он же. ,-Г Судьбы советских военнопленных // Вопросы истории. 1995. № 4. С. 19−33- Он же. Коллаборационизм. Привода. типология и проявления в годы Второй мировой войны. г' Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. С. II.

37 Арзамаскин Ю. Заложники Второй мировой. М&bdquo- 2001. вы, охарактеризовавшие коллаборационизм как порождение советского строя.

Наиболее значительный на сегодняшний день вклад в исследование истории создания, структуры, кадрового состава, практики боевого применения Вооруженных сил Комитета освобождения народов России внес К.М. Александров39. Достоинством его работ стало введение в научный оборот множества ранее неизвестных документов Центрального архива Министерства обороны РФ, ряда зарубежных архивов, позволивших автору реконструировать малоизвестные факты боевых действий 1-й дивизии ВС КОНР.

С.И. Дробязко40 и Б. В. Соколов в своих работах подробно остановились на особенностях оккупационной политики, указав на них как на одну из причин, катализировавших коллаборационистские настроения части гражданского населения оккупированных территорий СССР. Так, статья С. И. Дробязко «Локотской автономный округ и Русская Освободительная Народная Армия» стала первой попыткой исследования коллаборационистских процессов на территории Орловской и Курской областей. Автор сделал правильный вывод о весомости экономического фактора в стимуляции коллаборационистских настроений гражданского населения. Однако использование.

L «исключительно фонда Центрального штаба партизанского движения Российского государственного архива социально-политической истории, лишило автора возможности детализировать исследуемые процессы, критически ос.

38 Жуков А. Ф., Жукова JI.II. К вопросу о коллаборационистах в Великой Отечественной войне // Клио. 1997. № 2* С. 173−181. '.

34 Александров К. И. Из истории насильственных репатриаций (1945;1946 гг.) // Россия и Запад: сб. статей. СПб., 1996. С. 56−71- Он же. Тайное оружие Вермахта // Посев. 2001. № 6. С. 14−21- Он же. Офицерский корпус ВС КОНР генерала А. А. Власова. СПб., 2001; Он же. Власовцы в пражских боях: Неизвестные страницы Пражского восстания 1945 г. // Против Сталина. Власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне: сб. статей и материалов. СПб., 2003. С. 166−194- Он же. Восточные войска Вермахта и Вооруженные силы Комитета Освобождения Народов России: К истории разведывательных и контрразведывательных служб // Против Сталина. Власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне: сб. статей и материалов. С. 89−142- Он же. Армия генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944;1945. Материалы к истории Вооруженных сил КОНР. СПб., 2004; Он же. Оккупация отдельно взятого региона // Посев, 2002. № 5. С. 4245.

411 Дробязко С. И. Русская Освободительная Армия. М&bdquo- 1998; Он же. Локотской автономный округ и Русская Освободительная Народная Армия // Материалы по истории Русского Освободительного Движения / под ред. А. В. Окорокова. М&bdquo- 1998 Вып. 2. С. 168−216- Он же. Под знаменами врат. М., 2004. мыслить ряд источников, подойти к рассматриваемой проблеме всесторонне. Особенностей оккупационной политики коснулся Б. В. Соколов, поместив в сборнике «Оккупация» статью «Локотская республика», написанную в основном на материалах оккупационных газет. В результате использования односторонних источников автор впал в другую крайность, несколько идеализировав процессы, проходившие в 1941;1943 гг. на территории Локотского автономного округа. Отрывочные сведения о локализованных фактах проявления коллаборационизма сообщаются также на страницах периодических печатных изданий42. Однако, ввиду отсутствия ссылок на первоисточники, их научная приемлемость сомнительна.

Внимание П.М. Поляна43, Ю.С. Цурганова44, А.В. Окорокова45 привлекают, кроме того, вопросы идентификации советского коллаборационизма, в первую очередь власовского движения, доказательности существования РОА как оперативного объединения, влияние эмигрантов на формирование коллаборационистских частей и соединений и идейную надстройку власовского движения.

Существенному расширению историографической базы послужил выход в свет под редакцией А. В. Окорокова четырех томов избранных статей, документов и материалов, посвященных теме советского коллаборационизма46. В частности, сборник включил исследования относительно участия русской эмиграции во Второй мировой войне47, авторы которых едины во мне.

41 Соколов Б. В. Тайны Второй мировой. М&bdquo- 2000; Оккупация. М., 2002.

42 Лукашев А., Головачев П. Волки охотятся ночью // Брянский рабочий. 1993. 16 апреля. № 73, 21 апреля. № 76, 22 апреля. № 77, 27 апреля. № 80, 7 мая. № 85- «Казаки» со свастикой // Родина. 1993. № 2. С. 15−21- Мангазеев II.A. Трудовая жизнь в оккупации // Тверские Губернские Известия. 1998. 15−21 июляОн же. Тверской коллаборационизм // Вечерняя Тверь. 2001. 2−8 ноября.

43 Полян П. М. Жертвы двух диктатур. М., 1996.

44 Цурганов Ю. С. Неудавшийся реванш. М&bdquo- 2001.

45 Окороков А. В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй Мировой войны. М., 2000.

4ft Материалы по истории Русского Освободительного Движения / под ред. А. В. Окорокова. М., 1997. Вып. 1- М&bdquo- 1998. Вып. IIМ&bdquo- 1998. Вып. IllМ&bdquo- 1999. Вып. IV.

47 Волков СП. Вторая мировая война и русская эмиграция // Материалы по истории Русского Освободительного Движения. Вып. 2. С. 11−27- Захаров В. В., Колуптаев С. А. Русская эмиграция в антисоветском, антисталинском движении (1930;е-1945 гг.) // Там же. С. 28−134- Андреев В. А. Русское зарубежье и Вторая мировая война //Там же. С. 135−167. нии о низком влиянии эмигрантских идей на население СССР. Заслуживают.

48 v внимания исследования коллаборационистских процессов среди казачества, документальные публикации относительно учебных структур РОА49, включая офицерские и пропагандистские учебные заведения для подготовки кадров коллаборационистских частей, действовавших на оккупированных территориях СССР. Увидевшие в этом издании свет публикации демонстрируют новый подход к событиям, заключающийся в рассмотрении советского коллаборационизма как социально-политического явления, требующего всестороннего исследования.

Рассматривая в основном крупные коллаборационистские военные формирования, введя в научный оборот множество документов центральных архивов, отечественные авторы, тем не менее, оставили за рамками исследования мелкие коллаборационистские единицы на уровне рот и батальонов, созданные в период оккупации практически в каждом крупном населенном пункте. Это объясняется тем, что исследователи практически не использовали источники областных архивов.

В 1990;х гг. появились диссертационные исследования по проблеме со-^ ветского коллаборационизма, авторы которых в той или иной степени касались его военно-политического аспекта на оккупированных территориях СССР50, исследовали деятельность партизан по разложению изменнических формирований. Так, Н. С. Журба и Б. Н. Ковалев проанализировали развитие идейной базы коллаборационизма, отметили степень ее влияния на население оккупированных областей СССР, сумев убедительно показать, что коллабо.

Дробязко СЛ. Казачья эмиграция во Второй мировой войне //Там же. Т. 4. С. 51−115- Смирнов А. А. Атаман Краснов. М., 2003; Сидоров А. Вот такие «казаки» // Станица. 2003. Авгу ст. № 2(40). С. 11.

49 Окороков Л. В. Учебные структуры РОА, казачьих частей и ВС КОНР // Материалы по истории Русского Освободительного Движения. Вып. 4. С. 152−257.

50 Журба Н. С. Идейно-политическая работа партии среди изменнических антисоветских формирований на окку пированной территории СССР (1941;1944 гг.): дис. канд. ист. наук. М., 1990; Ковалев Б. Н. Антифашистекая борьба: анализ пропагандистского противостояния (1941;1944 гг.): дис. канд. ист. наук. СПб. 1993; - Дробязко СЛ. Восточные формирования в составе германского вермахта (1941;1945 гг.): дис. канд. ист. наук. М&bdquo- 1997; Ирлицин В. П. Деятельность органов НКВД в годы Великой Отечественной войны. Июнь 1941 г. — ноябрь 1942 г. (на материалах Калининской области): дис. канд. ист. наук. Тверь, 1998; Алексанрантам была присуща не столько безыдейность, сколько интерес к будущему нашей страны. Существенным недостатком исследований является односторонность, выразившаяся в преувеличении успехов партизан относительно масштабов и результатов антиколлаборационистской деятельности. Причина заключается в использовании в основном информации советских источников, зачастую без ее критического осмысления. Кроме того, авторы лишь в некоторой степени затрагивают процесс развития коллаборационизма на оккупированных территориях, структуру изменнических формирований.

С.И. Дробязко в своем диссертационном исследовании рассмотрел ход создания, структуру, практику применения «восточных войск», проанализировал процесс их интеграции в структуру вермахта и войск СС. Применив метод всестороннего анализа, исследователь произвел подсчет общей численности граждан СССР, прошедших через коллаборационистские формирования в течение 1941;1945 гг., сделав правильный вывод о масштабности советского коллаборационизма. Несколько снижает ценность исследования попытка автора охватить абсолютно все коллаборационистские процессы, протекавшие как внутри СССР, так и на европейских театрах военных действий. В результате исследованию присуща некоторая бессвязность изложения, отсутствие детализации развития коллаборационизма.

Характеристика коллаборационистских процессов на территории Калининской области сделана В. И. Ирлициным. Исследователь, посвятивший в диссертации теме коллаборационизма отдельный параграф, указал на причины, вынудившие немцев привлекать к сотрудничеству местных жителей, показал социальный состав коллаборантов, в число которых, согласно данным В. И. Ирлицина, вошли все слои населения, но в основном — рабочие и крестьяне. Причинами сотрудничества граждан СССР с врагом исследователь назвал противоречие между властью и народом, заложенное в тоталидров К. М. Вооруженные формирования Комитета освобождения народов России в 1944;1945 гг.: дис. канд. ист. наук. СПб., 2002. тарной системе СССР, создавшее новую шкалу ценностей советских людей,, когда вместо морали действовал принцип целесообразности.

Продолжающие выходить в России научные издания, в той или иной мере затрагивающие вопросы коллаборационизма, останавливаются на причинах, породивших это явление и способствовавших его развитию. В этой связи можно назвать исследования А. Попова51. В них автор указывает на факты неадекватных отношений, складывавшихся порой между партизанами и местным населением, что в ряде случаев увеличило приток населения оккупированных областей СССР в антипартизанские коллаборационистские ' ^ формирования. Исследователь признает достаточную численность русских, находившихся на службе у оккупантов, а также «неоценимую помощь», оказанную немцам населением Украины, Белоруссии, Закавказья, называя при этом националистические мотивы52. В то же время автор не свободен от определенных догм, считая, что на службу к врагу шли преимущественно «уголовники и лица, обиженные советской властью"53.

Заслуживает внимание исследование К. К. Семенова, содержащее ценные сведения об истории создания, кадровом составе, боевом использовании коллаборационистских частей и соединений, интегрировавшихся в.

V 1.

1943;1944 гг. в структуру войск СС.

Кроме того, в последнее время появляются отечественные издания, не вносящие чего-либо нового в тему исследования, а составленные исключительно путем механического соединения фактов, изложенных в других изданиях, нередко без должного анализа разноречивых сведений. Характерным примером может служить книга С. Чуева «Проклятые солдаты"55. Работа содержит ряд ценных сведений о коллаборационистских формированиях, их боевом использовании, описывает условия, при которых стало возможно разi <. 51 Попов Л. НКВД и партизанское движение. М. 2004; Он же. Диверсанты Сталина. М., 2004.

1 52 Попов Л. Диверсанты Сталина. С. 99.

51 Попов Л. Диверсанты Сталина. С. 104. w Семенов К. К. Войска СС. М, 2004. 55 Чу ев С. Проклятые солдаты. М., 2004. витие коллаборационистских настроений среди гражданского населения СССР. Однако, подготовив свой сборник на основе материалов других исследователей и мемуаристов, автор допустил смысловые ошибки, нарушил хронологию изложения событий. В результате, ряд цифр и дат, приведенных автором, нуждается в уточнении.

Несмотря на то, что отечественная историография существенно пополнилась за последние 10−15 лет, в изучении вопросов коллаборационизма в СССР отмечается немало своеобразных исследовательских «лакун"56. К таковым относится масштабность коллаборационизма в том или ином регионе, вопросы отношений коллаборантов с местным населением, степень влияния тех или иных факторов, в частности, особенностей оккупационной политики на развитие этого явления. Если в советский период эти вопросы трактовались упрощенно-догматически, так как предписывалось считать, что все население было единодушно в ненависти к оккупантам и предателям, то постсоветские исследователи за столь короткое время не успели охватить всех аспектов советского коллаборационизма.

Посвященная истории вооруженных формирований из советских граждан зарубежная историография в ряде случаев имела те же черты, что и отечественная. В то время как российские авторы постсоветского периода углубились в спор, предательством или патриотизмом следует считать коллаборационистское движение, их зарубежные коллеги дискутировали на тему, Сталина или Гитлера следует считать более опасным врагом русского и других народов СССР. Кроме того, зарубежные исследователи в большинстве случаев занимались историей ВС КОНР, практикой их боевого применения. Другим военным формированиям из граждан СССР, в особенности, создававшимся и действовавшим на оккупированных территориях Советского Союза, в зарубежной историографии, так же как и в отечественной, отведено меньше внимания.

Что касается выхода тематических материалов, в той или иной мере касающихся советского коллаборационизма, первые из них появились за рубежом начиная с 1940;х годов. Они представлены в основном исследованиями участников Русского освободительного движения, избежавших после войны репатриации и получивших убежище на западе, пожелавших как в своих воспоминаниях, так и в исследовательских работах нарисовать картину РОД. Данная категория исследователей не являлась профессиональными историками, поэтому их манере изложения присуща некая бессистемность, путаница в фактах, нечеткая хронология. Некоторые исследования были написаны непосредственно после окончания войны, нередко в 1945;1946 гг. во время нахождения их авторов в плену у союзников. Обстоятельным и объемным трудом является книга полковника А. Г. Алдана (Нерянина)57. Ввиду того, что работа написана именно в этот период (1945;1946 гг.), она отличается большой точностью изложения, по крайней мере, ее сравнение с другими трудами и источниками, касающимися той же тематики58, не обнаруживает сколько-нибудь значительных расхождений в фактологической части.

А.С. Казанцев в увидевшей свет в начале 1950;х гг. и переизданной в 1994 г. книге «Третья сила"59 наряду с воспоминаниями подробно остановился на идейной стороне Русского освободительного движения. Автор сделал попытку также показать разницу между идеями РОД и установками германского национал-социализма, кроме того, проанализировал эволюцию идейной базы РОД. Вместе с тем, очевидно, ввиду того, что автор сам являлся участником описываемых событий, его труд оказался не лишен субъективизма. В частности, он уклонился от признания многогранности причин становления на путь коллаборации граждан СССР, высказав мнение о коллабора.

U 5fi Кринко Е. Ф. Указ. соч. С. 169.

57 Алдан А. Г. Армия обреченных. Нью-Йорк, 1969.

58 Напр.: Ващенко II. За гранью истории. Б. д. Б. м. Горчаков О. Дневник офицера РОА // Книжное обочре ние. 1989. 24 февр.

Vl Казанцев А. С. Третья сила. Ру сские и немцы между Гитлером и Сталиным. М., 1994. ционистах почти исключительно как об идейных борцах против советского режима.

Основное количество работ зарубежных авторов концентрировалось на двух направлениях коллаборационизма — движении генерала А. А. Власова и казачьих коллаборационистских формированиях. Несмотря на стремление указанных авторов придерживаться объективной оценки описываемых событий, их полную объективность признать трудно хотя бы на том основании, что многие из них — участники РОД и в силу этого останавливались именно на идейной стороне коллаборационизма. Такие вопросы как особенности оккупационной политики, полноценный и всесторонний анализ проводимой на оккупированных территориях СССР пропаганды, практика боевого использования мелких коллаборационистских единиц в охранной и антипартизанской деятельности не получили в работах зарубежных авторов должного освещения.

Зарубежная историография представлена, в первую очередь, исследованиями д-ра Й. Хоффмана60 и С.А. Ауски61. Авторы в своих работах подробно рассмотрели историю Вооруженных сил Комитета освобождения народов России, а также более мелких боевых единиц, вошедших в их состав, подробно остановились на боевых действиях 1-й дивизии ВС КОНР, попытались проанализировать идейную базу власовских вооруженных сил. Исследователь тематики восточных формирований в составе германского вермахта д-р И. Хоффман из Германии стал одним из первых профессиональных историков, попытавшихся рассмотреть причины возникновения, процесс создания, структуру, кадровый состав, боевые действия «восточных войск», включая Восточные легионы, а также РОА (ВС КОНР) после ее организационного оформления в конце 1944 г. Посвятив в своей книге «История власовской ы) Хоффман Й. История власовской армии. Париж. 1990 (название оригинала: Hoffmann J. Die Gcscliichtc dcr WIassow-Агшее. Freiburg, 1986) — Он же. Die Ostlcgionen 1941;1943. Turkotatarcn, Kaukasier und Wolgafinncr im deutschen Hecr. Freiburg, 1982; Он же. Kaukasier 1942/43. Das deutsclic Hcer und die Oricntvolkcr dcr Sowietunion. Freiburg, 1991 м Ауски С. Л. Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии. Сан-Франциско, 1982. армии» отдельную главу выявлению причин советского коллаборационизма, автор подробно, в пределах имеющихся в его распоряжении источников, проанализировал проблему плена, объяснив причины становления красноармейцев на путь коллаборации их сознательным выбором, желанием бороться против советского строя62. Ошибочность выводов Хоффмана связана с использованием им сомнительных источников без их критического осмысления, что снижает ценность его исследования. В целом, советский коллаборационизм Хоффман считает «третьей силой» и отводит этому болезненному и нежелательному явлению «почетное место в истории России"63.

К довольно серьезным исследованиям идейной базы советского коллаборационизма можно отнести труд Е. Андреевой64. Автор проследила ее развитие, подробно проанализировала программные документы, направленные на развитие и поддержание коллаборационистских настроений, сделав правильный вывод об эволюции идейной базы РОД. В то же время, несмотря на обширность источниковой базы, следует признать односторонность автора в изложении своих доводов, почти полное отсутствие противоположных оценок.

Этой же проблеме посвящено исследование М. Я. Геллера и A.M. Не-крича65. Авторы указали на наличие сильных антисоветских настроений среди значительной, по их мнению, части населения Советского Союза, в том числе бойцов и командиров РККА. В соответствии с выводами исследователей, коллаборационизм следует рассматривать как антисоветский протест, реализованный в единственно возможных для этого условиях — после нападения Германии на СССР. Особую ценность исследованию придает то, что авторы впервые осветили малоизвестные эпизоды боевых действий коллабо.

62 Хоффман II. История власовской армии. С. 131−156. м Там же. С. 345. м Андреева Е. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. М&bdquo- 1993.

65 Гелчер М. Я., Некрич A.M. Вьпов режиму // Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 года до наших дней. Лондон, 1986. С. 57−112. рационистских войск, в частности, освобождение Праги 1-й власовской ди.

— 66 визиеи .

Идеологии советского коллаборационизма посвящены также исследования Г. Фишера67, И. А. Дугаса, Ф.Я. Черона68, Ю. Торвальда69, в которых авторы на основании введенных ими в научный оборот документов зарубежных архивов указали на симбиоз антисоветских и антинемецких настроений в коллаборационистских войсках. Выводы исследователей о том, что идейная база власовского движения формировалась не благодаря, а большей частью вопреки установкам Третьего Рейха, отчасти верен. В то же время авторы упустили такой важный аспект, как подконтрольность идейно-политических мероприятий коллабрационистов институциям Третьего Рейха, допущение политической самостоятельности вставших на путь коллаборации народов СССР лишь в той мере, в какой это не мешало осуществлению оккупационной политики.

Исследованию вопросов вооруженного противостояния между населением существовавшего с 1941 по 1943 гг. на территории Орловской и Курской областей Локотского автономного округа и советскими партизанами посвящены работы А.Д. Даллина71', А.Д. Муноза71, Р. Михаэлиса72. Авторы исследовали процесс создания сформированной в пределах округа бригады Каминского (РОНА), ее участие в антипартизанских операциях. Кроме того, указали на политический фактор, ставший основным, по мнению авторов,.

66 Именно эта страница советского коллаборационизма, впервые исследованная в научном издании, вызвала впоследствие неаргу ментированные нападки на авторов со стороны руководителя коллектива военных историков В. А. Чернухина. См.: Иванов В. Измена генерала Власова. Беседа с руководителем коллектива военных историков В. Чернухиным // Советская Россия. 1991. 5 октября.

67 Fischer G. Soviet Opposition to Stalin. A Case Studi in World War II. Cambridge, 1952.

6H J[vcac 11.А., Черон Ф. Я. Вычеркнутые из памяти. Париж, 1994.

Гомашевский А/.В. Очерки истории Освободительного Движения Народов России, (пер. на русс. яз. монографии: ThowaMJ. Wenn sie verderben wollcn. Stuttgart, 1952) — Он же. Иллюзия: советские солдаты в гитлеровской армии. Нью-Йорк, 1974; Он же. The Illusion: Sowiet Soldiers in Hitlers Annies. Б. м&bdquo- 1975. 0 Dallin A.D. The German rule in Russia 1941;1945: A studi in occupation Policies London, 1957, 1981. Его же.

Tlie Kaininski Brigade: A Case-Studi in Soviet disaffection // In Revolution and Politics in Russia. Indiana, 1972.

71 MunozA. J. Hitlers Easter Legions. N. Y.: Vol. I., 1996. Vol. 11. The Osttruppen. 1997; Он же. Проигрыш во Второй мировой войне: нацистская рассован политика и вербовка добровольцев на Востоке // Комманд. 1995. ноябрь. № 35. стимулом вступления местного населения в бригаду. Однако оставили за рамками исследований другие причины становления местных жителей на путь коллаборации. Снижает ценность работ и преувеличение авторами результатов антипартизанской деятельности РОНА. Ряд подтвержденных цифрами и ссылками на первоисточники сведений о коллаборационистских процессах на территории Орловской и близлежащих областей сообщили также М. Купер73, Т. Шульте74.

В некоторой степени фактов локализованного проявления коллаборационизма коснулся С. Стеенберг. В результате работы в основном с источниками личного происхождения, в частности, устными свидетельствами участников коллаборационистских процессов на территории Витебской области, автору удалось воссоздать неизвестные эпизоды боевых действий коллаборационистского соединения «Дружина». В то же время ограниченность ис-точниковой базы стала причиной ряда смысловых ошибок, например, обстоятельств разложения «Дружины» советскими партизанами. Отрывочные сведения о боевых столкновениях коллаборантов с советскими партизанами на территории Белоруссии можно встретить в исследованиях А. Пронина76, Н.П. Вакра77, А. Редклиффа78.

Н. Бетелл79 и Н.Д. Толстой-Милославский80, исследовав в основном ре-патриационные мероприятия советского правительства, сообщили много интересных фактов о состоянии коллаборационистских войск в последние месяцы войны. В частности, Н.Д. Толстой-Милославский указал на их кадровый состав, боевые действия, политические настроения личного состава. Не.

72 Michaelis R. Die russische Volksbefreiungsarmee «RONA» 1941;1944. Russen iin Kampfgegen Stalin. Erlangcn, 1992.

73 Cooper M. Nazi war against sowict partisans. N. Y" 1979.

74 Schulte T. The German Armi and Nazi Policies in occupied Russia. — Oxford N. Y. Muenich, 1980.

75 Стеенберг С. Андрей Андреевич Власов. Мельбурн, 1974; Он же. Vlasov. New York, 1970. Пронин А. Партизанская война на оккупированных немцами советских территориях 1941;1945 гг. Джорджтаун, 1965.

77 Покр Н. П. Белоруссия: формирование нации. Исследование. Кембридж, 1956.

7S Редклифф А. Уроки, извлеченные из партизанской войны в России. МО № Р055С, Управление Военной.

Истории. Б. м&bdquoб. д.

Кетелп Н. Последняя тайна. М., 1992. маловажное место в работах обоих авторов отведено политическим предпосылкам и условиям, способствовавшим переходам красноармейцев на сторону противника, созданию коллаборационистских военных формирований из граждан СССР.

Процесс интеграции «восточных добровольцев» в систему войск СС о, о2 проследили Х. В. Ньюлен и Г. Ульямсон, М. Уиндроу показавшие при этом разницу в становлении на путь коллаборации граждан СССР и других несоюзных с Германией стран. Обширность источниковой базы, введение в научный оборот ряда документов западных архивов позволили исследователям расширить имевшиеся сведения о кадровом составе, практике применения войск СС, в том числе сформированных из «восточных добровольцев». Массовость коллаборационистских настроений среди советских граждан авторы ошибочно объясняют их сознательным выбором, желанием бороться против сталинского режима.

Ряд сведений о проблемах германского плена, положении советских.

84 85 военнопленных содержат исследования К. Типпельскирха, К. Штрайта, Г. Райтлингера86. Особую ценность работам придает оперирование точными цифрами, которые у трех авторов не обнаруживают каких-либо расхождений. Ряд сведений об имевших место переходах красноармейцев на сторону немцев и подтверждающих эти факты цифр можно встретить в работах О. Бух.

87 88 бендера и Н. Шу, Е. Клинка. Ряд важных для настоящего диссертационного исследования цифр, обосновывающих необходимость привлечения на.

80 Толстой-Милославский Н. Д. Жертвы Ялты. М&bdquo- 1996.

Neulen Н. IV. An deutsclier Seite: Internationale Freiwillige von Welmnaclit und Waffen-SS. Munich, 1985.

82 Уильямсон Г. СС — инструмент террора. Смоленск, 1999.

83 Уиндроу A f. Охранные отряды НСДАП. Войска СС. М&bdquo- 2004.

81 Типпельскирх К. История Второй мировой войны 1939;1945. М., 1956.

5 lllmpaiim К. Солдатами их не считать. Вермахт и советские военнопленные в 1941;1945 годах. М., 1979; Он же: Keine Kammeraden. Die Wclmnacht und die sowjetischen Kriegsgefangencn 1941;1945. Bonn, 1991.

86 Reitlinger G. The House Built on SandThe Conflicts of German Policy' in Russia, 1939;1945. London, 1960.

87 Buchbender 0., Schuh N. Die Waffe, die auf die Scele zielt: Psychologische Kriegsfuhrung, 1939;1945. Stuttgart, 1983.

88 Klink E. Das Gesetz des Handels: Die Operation «Zitadelle» 1943. Stuttgart, 1957. службу в вермахт советских военнопленных ввиду больших потерь германских войск приводит В. Мюллер-Хиллебранд89.

Таким образом, использовав документы зарубежных архивов, в основном касающиеся кадрового состава коллаборационистских частей и соединений, их практического использования на фронтах, воспоминания бывших коллаборантов, зарубежные авторы существенно расширили имеющиеся данные о власовской РОА, Русской Национальной Народной Армии (РННА), 1-й Русской Национальной Армии (1-й РНА) и других более мелких формированиях на уровне батальонов и рот. Практически все работы перечисленных авторов содержат попытки исследования идейной базы советского коллаборационизма. Однако большинство зарубежных исследователей уклоняется от признания многогранности причин становления советских граждан на путь коллаборации, рассматривая в основном две причины: идейные побуждения и условия плена, поставившие советских военнопленных в безвыходную ситуацию. Такая крайность, присущая зарубежной историографии, объясняется двумя причинами. Во-первых, зарубежные исследователи были существенно ограничены в источниковой базе. Недоступность российских архивов вынудила их обращаться большей частью к личным свидетельствам получивших после войны в странах Запада политическое убежище бывших коллаборационистов. Противоположный взгляд на те же события, изложенный в мемуарах советских военачальников и бывших партизан, ими не принимался во внимание как по причине недоступности большинства не издававшихся за рубежом и не переведенных на иностранные языки мемуаров, так и ввиду пренебрежения этим видом источников. Дополняя сведения, полученные из личных свидетельств бывших коллаборационистов, авторы использовали документы зарубежных архивов, вывезенные за рубеж эмигрировавшими участниками коллаборационистских процессов, то есть те из них, которые освещают проблему лишь с одной стороны. Во-вторых, работая над.

89 Muller-Hillebrand В. Das Heer 1933;1945. Fr. а. М., 1969. своими исследованиями в основном в период «холодной войны», зарубежные авторы по независящим от них причинам были втянуты в политические игры, когда западную общественность интересовала в основном крайность отрицания господствовавшей в СССР коммунистической идеологии. К тому же часто в роли исследователей часто выступали не профессиональные историки, а либо бывшие коллаборационисты, либо те, кто в период Великой Отечественной войны стоял близко к коллаборационистским процессам.

Таким образом, отечественная историография избранной темы в советский период значительно отставала от зарубежной, что объясняется политическими ограничениями, длительное время существовавшими в СССР, а также недостаточностью источниковсй базы. Что касается зарубежной историографии советского коллаборационизма, отраженные в ней данные о причинах и развитии этого явления, в особенности его проявления в период оккупации 1941;1944 гг., нельзя признать достаточными. Зарубежные авторы оказались объединенными одной задачей — представить советский коллаборационизм исключительно как политический протест против существовавшего в СССР режима, оставив полный набор причин этого явления за рамками исследований. В результате, научная историческая проблема долгое время служила полем идеологического противостояния между социалистической и капиталистической системами.

При комплексном изучении опубликованных трудов отечественных и зарубежных авторов можно выделить ряд ключевых вопросов, которые были подняты исследователями. Применительно к истории советского коллаборационизма это, в первую очередь, вопрос о положении и степени зависимости коллаборационистов как в сфере гражданского, так и военного сотрудничества от государственного и военно-политического руководства Германии. Особое место занимает проблема, в какой степени известные нам руководители коллаборационистских институтов (руководители органов самоуправления, командиры крупных военных соединений из советских граждан), а также рядовые коллаборационисты идентифицировали собственное участие как в боевых действиях, так и в проводимых на оккупированных территориях мероприятиях с политическим режимом гитлеровской Германии и идейными установками национал-социализма.

Таким образом, существующая на сегодняшний день отечественная и зарубежная историография коллаборационизма не позволяет говорить об этой проблеме как о детально изученной. Само наличие споров о причинах, масштабах советского коллаборационизма, контенгенте изменнических формирований, их боеспособности, практике использования свидетельствует, во-первых, о недостаточной изученности этих вопросов, во-вторых, об отсутствии четких методологических ориентиров относительно этой категории советских граждан. В частности, за рамками исследований как отечественных, так и зарубежных авторов до настоящего времени остаются весь комплекс причин коллаборационизма, процесс создания мелких боевых частей и подразделений из граждан СССР, практика их применения в тыловых районах германской армии. Недостаточно изученной остается политическая платформа советского коллаборационизма, политико-пропагандистские мероприятия, направленные на его развитие на оккупированных территориях СССР. Ввиду этого назрела необходимость детально рассмотреть факты сотрудничества гражданского населения, военнопленных красноармейцев и перебежчиков с оккупантами, подробно проанализировать весь комплекс причин коллаборационизма, указав на факты его проявления в военно-политической сфере.

Исходя из этого, объектом исследования является советский военно-политический коллаборационизм на оккупированных территориях СССР, то есть вооруженная борьба советских граждан на стороне Германии и проводившиеся ими или с их помощью политико-пропагандистские мероприятия, направленные на формирование и поддержание коллаборационистских настроений.

Предметом исследования являюся причины советского военно-политического коллаборационизма, влияние различных факторов на процесс его развития, организационная структура, состав, практическое применение коллаборационистских формирований, взаимоотношения внутри этих структурных подразделений, а также с местным населением, идейная база советского коллаборационизма, возникшая и формировавшаяся в указанных хронологических рамках, при помощи которой коллаборанты пытались обосновать свое сотрудничество с внешним врагом.

В соответствии с темой диссертации автор рассматривает советский военно-политический коллаборационизм, проявившийся в период с 1941 по 1944 гг. на оккупированных территориях СССР, в частности, в пределах Орловской (включая современную Брянскую), Смоленской, Калининской и Витебской областей, а также Псковского района Ленинградской области. Эти территориальные рамки избраны ввиду дислокации на указанной территории значительных партизанских сил, что привело к необходимости создания для борьбы с ними определенного количества коллаборационистских формирований, включая крупные соединения, в том числе созданные и действовавшие в системе германских спецслужб. А протекавшие на этой территории в период оккупации политические коллаборационистские процессы, ввиду их недостаточной изученности, представляют особый интерес для исследователя. В связи с этим на указанных территориях наиболее ярко проявились факты сотрудничества советских граждан с врагом в военно-политической сфере. Их исследование позволяет получить наиболее полное представление о коллаборационистских процессах на оккупированных территориях Советского Союза.

Цель данного исследования — изучить военно-политические коллаборационистские процессы на оккупированных территориях СССР, выявить их причины, масштабность, дать им характеристику.

Для этого необходимо выполнить следующие задачи:

— исследовать причины и условия возникновения советского военно-политического коллаборационизма, выявить контенгент советских граждан, принявших участие в этих процессах;

— рассмотреть особенности оккупационной политики, катализировавшие коллаборационистские процессы, проанализировать степень их влияния на развитие коллаборационизма среди местного населения;

— проследить ход развития политико-пропагандистских мероприятий, направленных на поддержание и развитие советского коллаборационизма, исследовать политические организации, деятельность которых была направлена на формирование в среде граждан СССР коллаборационистских настроений;

— показать реакцию советской стороны на проявление коллаборационизма, рассмотреть комплекс мероприятий, направленный на нейтрализацию и сдерживание этого явления, выявить их эффективность;

— проанализировать процесс развития военно-политического коллаборационизма на оккупированных территориях СССР, рассмотреть историю создания военных формирований из советских граждан, их кадровый состав;

— рассмотреть практику использования военных коллаборационистских формирований, в том числе их участие в охранной, антипартизанской, агентурной и репрессивной деятельности, боях против Красной Армии;

— раскрыть процесс разложения коллаборационистских формирований, указав на его причины.

Для решения поставленных задач использован широкий круг источников, которые можно разделить на две основные группы:

— неопубликованные, включающие документы и материалы, хранящиеся в архивах (государственных и частных коллекциях), а также неопубликованные источники личного происхождения — устные свидетельства участников событий;

— опубликованные, включающие специальные сборники документов и материалов партизанского командования, германских государственных органов и армейских инстанций, источники личного происхождения — мемуары бывших коллаборационистов, советских партизан, военнослужащих РККА, печать военного времени.

К первой группе относятся, прежде всего, архивные материалы, обнаруженные автором в центральных и областных архивах Российской Федерации. Так, в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), хранится немало документов и материалов о фактах локализованного проявления коллаборационизма, в частности, фонд 69 (Центральный Штаб партизанского движения) содержит множество партизанских сводок, донесений, докладных записок об уникальном государственном образовании на территории Орловской (включая совр. Брянскую) и Курской областей под названием Локотской автономный округ (Локотская республика), а также выходившую на территории округа прессу, в основном центральную газету ЛАО «Голос народа». Кроме того, в указанном фонде хранятся данные о крупных коллаборационистских формированиях — полках и бригадах, — действовавших в исследуемых территориальных рамках. Документы по данной тематике встречаются также в фонде 191 (Трофейные документы 1941;1945 гг.) Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации (ИВИ МО РФ).

В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) в фонде 5845 хранятся материалы, касающиеся политико-пропагандистских мероприятий, проводившихся на оккупированных территориях СССР с целью стимуляции коллаборационистских настроений.

В Государственном архиве Брянской области (ГАБО) — фонд 2608 (Ло-котское самоуправление), Центре Новейшей истории Брянской области (ЦНИБО) — фонды 1650 (Брянский Штаб партизанского движения), 1672 (Брянский райком ВКП (б)), Тверском центре документации Новейшей истории (ТЦДНИ) — фонд 147 (Калининский обком ВКП (б)), фонд 479 (Штаб партизанского движения Калининского фронта), Смоленском центре документации новейшей истории (СЦДНИ) — фонд 5 (Смоленский обком ВКП (б)), автором обнаружены уникальные, ранее почти не использовавшиеся, документы местных органов самоуправления, в частности, хозяйственные, юридические, военные, пропагандистские документы единственного в своем роде Локотского автономного округа, а также партизанские документы, содержащие сведения о мелких коллаборационистских формированиях на уровне рот и батальонов, практике их использования на территории Брянской, Калининской, Смоленской областей. Документы, составленные командованием партизанских отрядов и бригад, позволяют посмотреть на факты локализованного проявления коллаборационизма с противоположной стороны и оценить его более объективно. Подшивки газет, выходивших на оккупированной территории Орловской области, во множестве сохранились в Государственном архиве Орловской области (ГАОО). Так, издававшаяся в течение двух лет оккупации в 1941;1943 гг. газета «Речь» сохранилась полностью. Государственный архив новейшей политической истории Новгородской области (ГАНГТИНО) в фонде 260 (Новгородский обком ВКП (б)) содержит материалы партизанского командования и партийных органов о мероприятиях по разложению коллаборационистских формирований.

Архив Управления Федеральной службы безопасности по Тверской области (АУФСБТО) содержит фонды 1, 2, хранящиеся в которых документы касаются деятельности органов НКВД в годы Великой Отечественной войны. Они дают сведения о настроениях гражданского населения в период оккупации, количестве дезертиров из РККА, что представляет собой богатый фактологический материал для исследования причин коллаборационистских процессов на территории Калининской области.

Кроме того, использованы документы личного архива автора (Личный архив И. Г. Ермолова — ЛАЕ), собранные в течение 1998;2004 гг., включающие пропагандистские материалы (коллекция листовок, плакатов и т. д.), периодику военного времени, документы по исследуемой тематике (приказы, сводки, сведения о вооружении, личном составе коллаборационистских частей), копии судебных документов, фронтовые дневники и письма участников рассматриваемых событий и т. д.

В последнее время в научной литературе, в том числе в диссертацион.

90 ных исследованиях, используется такой вид источников личного происхождения, как устные свидетельства участников рассматриваемых событий. Личные устные свидетельства коллаборантов и лиц, соприкасавшихся с коллаборационистскими процессами, способны в значительной мере дополнить содержащиеся в литературе и архивных фондах сведения.

Так, имеющиеся в распоряжении автора письменные источники не способны в полной мере, например, отразить взгляды коллаборантов, настроения личного состава коллаборационистских формирований, описать подробности того или иного события. Для этого важен «взгляд изнутри».

Однако с этим видом источников следует работать весьма осторожно в том плане, что личные свидетельства зачастую насыщены субъективизмом, стремлением представить то или иное событие не таким, каким оно было в действительности, а каким его хотелось бы видеть его участнику. Тем не менее, устные свидетельства при их сравнении с иными имеющимися источниками способны быть ценным подспорьем в исследовании. В распоряжении автора находятся свидетельства, зафиксированные при помощи аудиоаппаратуры, видеосъемки, стенограммы. Кроме того, к этому виду источников относится личная переписка автора с участниками событий. Так, в нашем распоряжении имеются свидетельства участника партизанского движения В. Ф. Соломатина (командир партизанского отряда «Парижская коммуна»), офицера РККА Н. М. Леоничева, коллаборационистов В. А. Комарова, В. М. Алек.

90 Александров К. М. Армия генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944;1945. С. 179- Андреева Е. Указ. соч. С. 31. сашкина, И. Н. Богомолова, Н. В. Чикетова, Н. В. Нумерова, Ю. Я. Малюченко, Н. В. Новикова, белоэмигранта графа Г. П. Ламсдорфа.

Опубликованные документы и материалы советских и германских государственных органов подразделяются по своему характеру на спецдонесения, внутриведомственную переписку, отчеты, инструкции, протоколы допросов и опросов участников коллаборационистских процессов, материалы следствия, суда над дезертирами, перебежчиками, военнослужащими коллаборационистских формирований и т. д. Несомненную ценность представляют собой опубликованные материалы советской пропаганды военных лет, по которым можно судить о наличии коллаборационизма как явления, дислокации коллаборационистских войск.

Первый том сборника «Партизаны Брянщины» 91 включил хранящиеся в фондах Брянского партийного архива (теперь — Центр новейшей истории Брянской области) материалы, которые упоминают коллаборационистские формирования, в основном, действовавшие в южном массиве брянских лесов, в некоторой степени касаются их структуры, кадрового состава, истории соз.

92 дания. Во второй том того же сборника включен целый ряд архивных документов периода оккупации юго-западной части Орловской области. Введенные в научный оборот партизанские сводки, донесения, агитационные материалы, документы оккупационных властей косвенно указывают на существовавшую в период оккупации проблему коллаборационизма, позволяют сделать вывод о его масштабности. Количество боевых столкновений партизан с изменническими формированиями, обилие агитационных материалов, направленных на их разложение — все это дает понять, что действовавшие на территории теперешней Брянской области коллаборационистские формирования представляли для советских партизан не меньшую, а иногда и большую опасность, чем германские войска.

J| Партизаны Брянщины: сб. материалов и документов БПА. Т. 1. Брянск, 1959.

2 Партизаны Брянщины. Сборник материалов и документов БПА. Т. 2. Брянск, 1962.

Важные сведения о действовавших на территории Калиниской области < антипартизанских карательных отрядах вошли в собрание документов «От.

ЧК до ФСБ"93. Опубликованные докладные записки 4 отдела УНКВД по Калининской области раскрывают историю создания, дислокацию, организацию и деятельность этих коллаборационистских боевых единиц.

Некоторые сведения о политической платформе советского коллаборационизма содержат документальные публикации А. Н. Колесника, J1.E. Ре-шина, B.C. Степанова94, включающие наряду с исследованиями полные тексты документов. Авторы ввели в научный оборот множество документов и V материалов, раскрывающих процесс разложения коллаборационистских формирований, усилия советской стороны, предпринятые с цель воздействия на их личный состав.

Ряд документов, дающих представление о политических настроениях населения СССР в годы войны, содержатся в документальных сборниках В.И. Дашичева95, «Неизвестная блокада"96. Кроме того, некоторые помещенные в них документальные материалы помогают составить представление о реакции советского правительства на идейный раскол в советском обществе,^. происшедший в годы войны.

Представляют интерес и справочно-документальные сборники97, доку.

ОЙ ментальные публикации краеведов, содержащие сведения об экономике, быте и культуре населения территории южных районов Орловской области, давших значительный потенциал для развития коллаборационизма.

93 От ЧК до ФСБ. Документы и материалы по истории органов госбезопасности Тверского края 1918;1998. Тверь, 1998. м Колесник А. Н. РОА — власовская армияРешим Л.Е., Степанов B.C. Указ. соч.- Решин JI.E. Охота на «Ворона». С. 93−100. л Дашичев В.II. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. у" Неизвестная блокада. М., 2003. ' JL — 97 Городков В. По старинным аллеям. Тула, 1983. С. 88−95- Свод памятников архитектуры и монументально.

1 ' го искусства России: Брянская область. М, 1996; Горелов M.II. Станислав Юлианович Жуковский: жизнь и творчество. 1874−1944. М&bdquo- 1982.

98 Осипов Б. Великокняжеская вотчина // Брянские известия. 1998. 29 маяШпачков В. Тайны темных аллей // Российские вести. 1995. 25 мая.

Опубликованные документы федеральных архивов Германии позволяют составить впечатление о положении А. А. Власова, В. Ф. Малышкина, М. А. Меандрова, И. А. Благовещенского, К. П. Воскобойника, Б. В. Каминского и других видных лиц, игравших роль в коллаборационистских процессах, а также помогают сделать вывод об отсутствии единой продуманной политики германского военного и государственного аппарата, номенклатуры правившей Национал-социалистичестской рабочей партии Германии — НСДАП (National-sozialistische Deutsche Arbeiterpartei), командования вермахта и оккупационных властей по отношению к военным и гражданским коллаборационистам, в связи с чем следует упомянуть публикации О. В. Вишлева, А. Munoz". Исключительную значимость представляет введение этими двумя авторами в научный оборот сохранившихся документов органов местного самоуправления, действовавших на оккупированных территориях СССР.

Зарубежные исследователи, оставившие после себя различные сборники документов и материалов, в основной своей массе не были профессиональными историками, поэтому руководствовались в большей степени целью сохранить как можно больше документальных свидетельств рассматриваемых событий для более позднего научного осмысления и анализа. Ввиду этого для их сборников характерна некоторая бессистемность при отборе материала, неравнозначная ценность публикуемых документов и т. д. Несколько выбивается из общего контекста, разве что, сборник Б. Л. Двинова, вышедший в Нью-Йорке через пять лет после окончания войны. В нем автор сделал тематический подбор разных текстов листовок, протоколов совещаний и обзоров, очевидно руководствуясь целью дать читателю возможность критически осмыслить историю движения, получившего название власовско-го100. Приведенные документы убедительно показывают отношение Гитлера и ответственного сотрудника Министерства пропаганды Германии д-ра Тау.

99 Вишлев О. В. Генерал Власов в планах гитлеровских спецслужб // Новая и новейшая история. 1996. № 4. С. 131−140- Munoz А. Бригада Каминского: история. Нью-Йорк, 1995. российская 41 государственная библиотека берта к движению Власова. Впервые опубликованные Б. Л. Двиновым документы, в частности, стенограмма совещания Гитлера, генерала К. Цейтлера и др. в Бергхофе 8 июня 1943 г., свидетельствуют о том, что гитлеровцы считали русских коллаборационистов не столько наемниками, сколько опасными и крайне ненадежными союзниками, политические цели которых по освобождению России и ее национальному возрождению коренным образом расходились с политикой гитлеровского руководства по отношению к СССР101. Большое количество материалов, касающихся агитации и пропаганды, проводившейся коллаборационистами в течение всего периода войны, ввел в научный оборот В.В. Поздняков102, раскрыв в своих сборниках историю формирования, принципы работы, структуру, учебную базу созданных в период войны пропагандистских школ, в том числе распростанявших свое влияние на оккупированные территории СССР. Указанные в сборнике школы готовили русских агитаторов, став, в некотором роде, корнями и трансформаторами идей РОД. Документы, касающиеся политического аспекта советского коллаборационизма, в частности, мер, принимавшихся германскими кругами для придания коллаборационизму характера массового антикоммунистического движения, можно встретить в публикации X. Умбрайта103.

В последние 10−15 лет отечественным исследователям стали доступны приказы Ставки верховного главнокомандования № 270 от 16.08.41 и наркома обороны № 227 от 28.07.42. Они дают возможность сделать выводы о пораженческих настроениях красноармейцев в первые дни и месяцы войны, фактах дезертирства из РККА, правовом положении советских военноплен.

100 Двипов Б. Л. Власовское движение в свете документов. Нью-Йорк, 1950.

101 Там же. Совещание фюрера с генерал-фельдмаршалом В. Кейтслем и генералом К. Цейтлером в Бергхофе 8 июня 1943 г. Стенограмма. С. 89−102. Обзор деятельности отдела работ д-ра Тауберта (Антибольшевизм) рейхсминистериума пропаганды до 31.12.1944 г. С. 113−121.

Поздняков R.B. Рождение РОА. Пропагандисты Вульхайде-Люкенвальде-Дабендорфа-Риги: сб. документов и материалов. Сиракузы (США), 1972; Он же. Андрей Андреевич Власов: сб. материалов и документов. Сиракузы, 1973.

103 Умбрайт Л'. Непреодоленная проблема. Партизанская война в тылу Восточного фронта // Сталинград: Событие. Воздействие. Символ. М., 1995. ных104. Это облегчает задачу установления всего комплекса причин и способствующих факторов возникновения коллаборационизма.

Документы, раскрывающие трагедию советских военнопленных, их правовое положение можно встретить в изданных как в нашей стране, так и за рубежом документальных сборниках105. Они помогают сделать выводы о причинах, толкнувших эту категорию лиц на путь коллаборации. Здесь же содержатся эпизодические упоминания о дезертирах и перебежчиках из РККА на сторону противника.

Важным составляющим источниковой базы служат опубликованные источники личного происхождения — мемуары бывших коллаборационистов и лиц, в период войны близко стоявших к коллаборационистским процессам, а также бывших партизан, бойцов и командиров Красной Армии.

Мемуары коллаборационистов-участников рассматриваемых событий издавались столь малыми тиражами, что сразу же после выхода в свет становились библиографической редкостью. Некоторые из них в последнее время претерпели еще несколько изданий, однако большая их часть основной массе историков и читателей по-прежнему недоступна. Наиболее ценными для темы исследования являются воспоминания ближайшего соратника А. А. Власова со стороны IV отделения «Активная пропаганда на Востоке» (ОКВ/Впр) и отдела ОКХ — «Иностранные армии Востока» капитана В.К. Штрик-Штрикфельдта, членов НТС Р. Н. Редлиха и А. С. Казанцева, эмигранта К. Кромиади106, раскрывающие политические настроения населения оккупированных областей СССР, условия формирования коллаборационистских настроений. Сведения о настроениях личного состава РККА содержат воспо.

Скрытая правда войны. 1941 год. М&bdquo- 1992. С. 254−258, 263−268, 270−275- Военно-исторический журнал. 1998. № 8−9.

105 Нюрнбергский процесс: в 7-и т. М., 1960; Война Германии против Советского Союза. Берлин, 1992; Вторая мировая война. Актуальность проблемы. М&bdquo- 1995; Rapport du Comite International de la Croix-Rouge. Geneve, 1948. Штрик-Штрикфельд U.K. Против Сталина и Гитлера. М., 1993; Редлих Р. Н. В бригаде Каминского // Материалы по истории Русского Освободительного Движения. Т. 2- Казанцев А. С. Указ. соч.- Кромиади К. За землю, за волю. Сан-Франциско, 1980. минания дивизионного священника 1-й дивизии ВС КОНР Д.В. Константинова107, бывшего технического секретаря ЦК ВКП (б) Б. Бажанова108, члена ВС КОНР профессора медицины Ф.П. Богатырчука109. Некоторые суждения о настроениях гражданского населения СССР излагает в своих мемуарах В.В. Шульгин110. Историческую ценность представляют свидетельства бойцов и командиров казачьих и других военных коллаборационистских формирований, репатриированных в Советский Союз, после отбытия срока и амнистии 1955 г. осевших на Западе и посвятивших себя написанию мемуаров111. К этому можно прибавить и вышедшие в последнее десятилетие менее известные мемуары, изданные на средства самих авторов, часто тиражом в одну-две сотни экземпляров" 2.

Важным составляющим источниковой базы служат мемуары бывших германских военнослужащих высокого ранга. Так, ряд сведений о «восточной политике» Германии содержат мемуары А. Гитлера113, о созданных на оккупированной территории СССР русских антипартизанских частях — мемуары шефа внешней разведки В. Шеленберга114. А воспоминания генерала Ф. Гальдера115 помогают понять причины заинтересованности германского командования в создании коллаборационистских частей и соединений.

Ценным подспорьем являются мемуары бывших партизан, действовавших на оккупированных территориях подпольщиков, сотрудников орга Константинов Д. В. Через туннель XX столетия. М., 1997.

108 Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1990.

109 Богатырчук Ф. П. Мой жизненный путь к генералу Власову и Пражскому манифесту. Сан-Франциско, 1978.

110 Шульгин В. В. Письма к русским эмигрантам. М&bdquo- 1961.

111 Клименко. Правда о «Дружине» // С народом за народ. Мюнхен, 1964. № 3- Ганусовскш7 Б.К. 10 лет за железным занавесом. 1945;1955. Записки жертвы Ялты. Выдача XV казачьего корпуса. Сан-Франциско, 1983; Краснов-младший Н. Н. Незабываемое. 1945;1956. Сан-Франциско, Б. д.- Тхоржевский В. По дорогам рабства и свободы // Урал. 1994. № 7- Науменко В. Г. Великое предательство. С-Пб, 2003; Дудников B.C.

1. Трагедия казаков Северного Кавказа // Вече. 1997. № 59.

4' и 2 Дубов А. Изменники или патриоты? С-Пб., 1995; Пащенко II. Указ. соч.

111 Гитлер А. Моя борьба. М&bdquo- 2000.

14 Шелсибсрг В. Мему ары. М., 1991; Он же. Лабиринт. М&bdquo- 1991. 115 Гапьдер Ф. Военный дневник. М., 1973. нов госбезопасности116, советских военачальников117. База мемуаров, использованная в диссертации, кроме объемных изданий представлена публикациями, увидевшими свет лишь в последние 10−15 лет, в основном в периодических изданиях, тираж каждого из которых не превышает тысячу экземпляров, что, тем не менее, пополнило библиографию значительным количеством так называемых «мини-мемуаров"118.

Коллаборационистские периодические издания — газеты, журналыпредставляют собой важный вид источников, использованных в данном исследовании. Их можно условно разделить, в зависимости от назначения, на военные и гражданские, хотя граница здесь весьма расплывчата, так как многие из них включают ту и другую тематику. Сложность работы с этим источником заключается, во-первых, в том, что полных комплектов периодических печатных изданий сохранилось немного, большинство же из них дошло до нас в виде отдельных экземпляров, ставших библиографической редкостью. Разрозненные номера газет и журналов, таких как, например, «Доброволец», «Воля народа», «Голос народа», «Севский листок», «Дмитровская газета», «Наши крылья», пропагандистские брошюры119, а также агитационные листовки и плакаты можно обнаружить как в центральных, так и в областных архивах. Ввиду значительного количества нацистского официоза и обработки материалов этих изданий немецкой цензурой, читать и изучать коллабора.

116 Богатырь З. Л. В тылу врага. М., 1963; Калинин 11.3. Партизанская республика. М., 1964; Он же. Участие советских воинов в партизанском движении Белоруссии // ВИЖ. 1962. № 10- Лобанок В. Е. В боях за Родину. Минск, 1964; Он же. Партизаны принимают бой. М., 1972; Репин Г. Будни особого отдела // Чекисты: сб. статей / сост. А. В. Сапаров. Л., 1967; Кравченко II.C., Крючок P.P. Подполье в западных областях Белоруссии // Герои подполья: сб. статей / сост. В. Е. Быстрое. М&bdquo- 1970; Фирсанов К. Ф. Как ковалась победа // За линией фронтаКотов Л.В. В тылу группы армий «Центр» // Герои подполья: сб. статей / сост. В. Е. Быстрое. М&bdquo- 1970; Григоров М. С. Грозовые дни // Незримого фронта солдаты: сб. статей / сост. В. Ф. Борисов. Тула, 1971; Морозов В. К. Врагу от нас не уйти // Незримого фронта солдатыКошелев Н.Н., Лебин Б. Д. За поединком поединок // Военные контрразведчики: сб. статей / сост. Ю. В. Селиванов. М&bdquo- 1978; Слободской Л. Бои с карателями // Псковщина партизанская: сб. статей / сост. В. А. Акатов. Л., 1979.

117 Попель U.K. Танки повернули на запад. М., 1960; Чуйков В.//. Гвардейцы Сталинграда идут на запад. М., 1972.

118 Савинков В. «Пусть нас на русских березах вешают!» // Сибирская газета (г. Барнаул). 1991. Июль. № 25(72) — Бутков В. Н. Участие белой эмиграции в борьбе с большевизмом в 1941;1945 годах // Вестник РОВС. 2002. № 5. С. 8−11- Савченко А. Ничего, кроме правды? // Независимая газета. 1991. 23 мартаВронская Д. Похождения графа Ламсдорфа // Совершенно секретно. 2002. № 12.

1''' Октан Af. Является ли эта война отечественной для народов России? Орел, 1942. ционистскую прессу следует весьма внимательно со значительной долей критичности, постоянно сравнивая приводимые в ней фактологические данные с другими, противоположными источниками, например, с партизанскими документами. Несмотря на это, материалы коллаборационистской печати позволяют судить о спросе на них, выраженному тиражом, степени влияния немецкой цензуры, общекультурном уровне журналистов, важнейших политических и военных событиях, быте населения, в некоторой степени — о политических пристрастиях авторов, эффективности пропаганды. Кроме того, коллаборационистская печать содержит публиковавшиеся в ней нормативные документы, например, приказы местных органов самоуправления, в том числе касающиеся военных коллаборационистских формирований. Несмотря на то, что в данной диссертации уделено внимание прессе военных лет, коллаборационистская печать нуждается в более тщательном изучении и может стать в дальнейшей отдельной темой довольно объемного исследования. Помимо коллаборационистских изданий, важным составляющим источниковой базы послужила советская периодика довоенного и военного времени, в частности, газеты «Правда», «Известия», «Красная Звезда», «За советскую Родину», «Ленинградский партизан», «За правое дело», а также агитационные материалы120. Имеющиеся в отдельных номерах советских газет публикации позволяют составить представление о пропагандистских приемах, направленных на нейтрализацию и сдерживание коллаборационизма, о боевых действиях на исследуемых территориях с участием изменнических частей. Кроме периодики военных лет представляет интерес пресса, издававшаяся на Западе теми коллаборационистами, которым удалось избежать репатриации и получить убежище за рубежом, создав попутно ряд организаций власовского толка. Послевоенные воспоминания коллаборационистов способны значительно дополнить сведения, содержащиеся в их прессе военных лет, так как.

Боец Красной Армии не сдастся! Л. 1940. отражают взгляд на те же события, но уже в условиях отсутствия нацистской цензуры.

В целом, избранная источниковедческая база позволяет реконструировать рассматриваемые стороны советского коллаборационизма указанного периода и способствовать освещению военно-политических сторон этого явления.

К трудностям исследования относится то, что многие архивные документы, в частности, уголовные дела бывших коллаборационистов, еще не рассекречены, а оставшиеся в живых бывшие командиры коллаборационистских формирований проживают в основном за рубежом, в результате контакт с ними затруднен. Проживающие же в России немногочисленные рядовые и младшие офицеры изменнических формирований не располагают сколько-нибудь значительными сведениями.

В диссертации впервые получили освещение вопросы, связанные с участием в боевых действиях на стороне противника граждан СССР, причем, не только в составе крупных воинских соединений, но и более мелких боевых единиц. Рассмотрена практика их создания, структура, боевые действия, кадровый состав. К раскрытым автором вопросам, которые до сих пор оставались за рамками исследования, относятся местные пропагандистские акции, направленные на привлечение в коллаборационистские формирования гражданского населения, перебежчиков и военнопленных РККА, военно-исторический аспект фронтового использования коллаборационистских формирований.

В отличие от авторов, занимавшихся в своих работах крупными воинскими формированиями из граждан СССР, в диссертации уделено большое внимание именно фактам локализованного проявления военно-политического коллаборационизма, до сих пор рассматривавшимся различными исследователями недостаточно детально. В диссертации впервые использованы и введены в научный оборот ранее неизвестные и недоступные архивные материалы, а также воспоминания участников исследуемых событий, позволяющие более всесторонне взглянуть на проблему советского коллаборационизма. Все это определило научную новизну исследования.

В качестве методологической основы исследования был использован комплексный, то есть основанный на принципах историзма, подход к изучению военно-политического коллаборационизма. Это означает, что в ходе исследования автор стремился рассматривать причины возникновения и развития советского коллаборационизма в контексте реально происходивших на оккупированных территориях СССР военно-политических процессов. Главным и наиболее значительным из них был период оккупации центральных областей СССР германскими войсками в период до июля 1943 г., когда и произошел особенно бурный всплеск советского коллаборационизма. В комплексном историческом исследовании применяются все известные исторические методики. Применительно к своей работе автор использует, в частности, историко-сравнительный, историко-типологический методы, то есть те, которые способны облегчить изучение обозначенной проблемы. Поставленная в диссертации проблема раскрывается при помощи проблемно-хронологического метода изложения материала.

Исследование реконструирует малоизвестную историю возникновения и развития советского военно-политического коллаборационизма, анализирует причины этого явления, позволяет составить более полное представление о структуре, численности, вооружении, составе, практическом применении и эффективности боевого использования коллаборационистских военных формирований. Кроме того, анализирует выявленные особенности гражданского сотрудничества части населения СССР с германскими оккупационными властями, рассматривая в этой связи структуру органов местного самоуправления, проводимые ими мероприятия, касающиеся ряда сторон жизни населения оккупированных территорий СССР. В свете этого материалы диссертации могут использоваться для подготовки учебных курсов, написания специальных и общих работ по истории Второй мировой войны, при подготовке и чтении лекций по отечественной истории. Кроме историков, отдельные моменты диссертации могут использоваться юристами и государственными служащими, занимающимися вопросами реабилитации жертв политических репрессий, так как для них, согласно ст. 4 Федерального Закона «О реабилитации жертв политических репрессий» № 1761−1 от 18 октября 1991 г. при решении вопроса о реабилитации лиц, осужденных за сотрудничество с оккупантами, подлежат установлению факты участия военного формирования, где служил репрессированный, в «боевых действиях против Красной Армии, партизан, армий стран антигитлеровской коалиции и мирного населения», исключающие реабилитацию, а также факты последующего участия этих категорий лиц «в боевых действиях против немецко-фашистских войск в составе Красной Армии, партизанских отрядов или в движении Сопротивления», дающие право на реабилитацию. Кроме того, исследование данной темы, по мнению A.JI. Рогачевского, важно потому, что после войны по соображениям целесообразности была признана сила актов гражданского состояния, зарегистрированных органами оккупационной администрации, а вот «структура этих органов до сих пор не изучена в должной мере, что может порождать ряд практических проблем"121. Также результатами исследования можно пользоваться при установлении родственниками дальнейших судеб пропавших без вести бойцов и командиров Красной Армии, партизан, а также в дискуссиях о причинах существования коллаборационизма с целью исключения рецидива этого болезненного и нежелательного явления в ходе дальнейшей истории нашей страны и других государств. В целом материалы диссертации могут быть использованы для дальнейшей научной разработки проблем истории Второй мировой войны, в том числе для дальнейшего исследования некоторых аспектов истории советского коллаборационизма, ко.

121 Рогачевский A. J1. Рецензия на книгу Chiari В. Alltag hinter der Front. Dusseldorf, 1998 // Правоведение. 2000. № 4. С. 255−259. торые остались за пределами данного диссертационного исследования, например, развития коллаборационистских процессов в 1944;1945 гг., практики использования военных коллаборационистских формирований на европейских театрах военных действий и др.

Ряд промежуточных результатов исследования отражен как в отдель.

12.2, 124 ных работах, так и в научных периодических изданиях, а также в докладах на научных конференциях в 2004;2005 гг.124.

По структуре диссертация состоит из введения, двух глав, каждая из которых разделена на параграфы, заключения, списка источников и использованной литературы, списка сокращений и приложений.

Результаты исследования дают основание не согласиться с отечественными авторами, видящими причины коллаборации в беспринципности, уголовном прошлом вставших на путь сотрудничества с противником одино.

612 чек. Анализ политико-пропагандистских мероприятий коллаборационистов опровергает устоявшееся мнение о том, что их идеология была инспирирована Германией. Напротив, она, большей частью, формировалась не благодаря, а вопреки нацистским установкам Третьего Рейха относительно СССР и его населения. На это указывают имевшие место ограничения немцами политико-пропагандистских мероприятий коллаборационистов, а также репрессивные меры, применявшиеся нацистами к авторам политических разработок и пропагандистских воззваний. Так, у немцев и коллаборационистов была лишь одна общая цель — борьба против большевизма. Что касается конечных планов относительно будущего СССР, они существенным образом различались. В то время как Германия имела целью колонизацию СССР и завоевание «жизненого пространства», коллаборационистские лидеры высказывали идеи о независимости России. Ввиду этого германское руководство всячески контролировало процесс создания коллаборационистских формирований, их рост. Именно это и стало причиной того, что процесс формирования крупных коллаборационистских соединений всячески тормозился нацистским руководством.

Таким образом, результаты исследования в корне опровергают устоявшееся мнение отечественных историков, упростивших коллаборационизм до банального предательства, услужения немцам, классовых отношений. Более правомерно было бы говорить об элементах гражданской войны, разыгравшейся внутри одного государства в условиях войны отечественной, то есть, в единственно возможной для реализации планов свержения советской власти обстановке.

В то же время, результаты исследований не позволяют говорить о советском коллаборационизме лишь как о «третьей силе». Правильнее было бы говорить об использовании германским командованием этого явления в сво.

11″ Шуляков В. А. Ук-н. соч. С. 25. их целях на протяжении всего периода оккупации. Так, в период ведения во-f. енных действий на территории СССР почти все коллаборационистские части стояли под командованием немецких офицеров, создание воинских подразделений выше роты и батальона было редким явлением.

Одним из важных выводов настоящего исследования является тот, что инициатива создания коллаборационистских формирований в большинстве случаев принадлежала не германскому командованию, а советским гражданам, в некоторых случаях — белоэмигрантам. С другой стороны, важным показателем характеристики этих формирований является лишь их частичная Л' зависимость от материально-технических ресурсов Германии. Опираясь на материальную базу оккупированных областей СССР, многие коллаборационистские формирования были зависимы от германского командования лишь в административном плане. Из действовавших на исследуемых территориях изменнических соединений, два из них назывались «армиями». В то же время применение данного термина к ним неправомерно. Организация данных формирований, офицерский корпус, численность, оснащенность каждого из них, характер выполняемых задач не позволяют считать их единицами стра-у тегического плана. Употребление столь претенциозных названий было связано лишь с надеждой на пропагандное влияние.

Практика боевого использования военных единиц из советских граждан в тыловых районах германских войск позволяет заключить, что коллаборационисты в целом выполняли возложенные на них задачи по охранной, антипартизанской, агентурной и репрессивной деятельности. В ряде случаев они показали высокие боевые качаства, способность наносить партизанам чувствительные потери. Тем не менее, несмотря на различие целей нацистского руководства и коллаборантов, противоречия между ними, коллаборационизм был в целом подконтрольным германским властям явлением, а созданные из граждан СССР военные формирования в целом выполняли задачи, которые ставило перед ними германское командование.

Роль военных коллаборационистских формирований в войне, влиянии ± на ее ход и результаты можно оценить следующими цифрами. С учетом общей численности мобилизованных в течение Второй мировой войны в вермахт и войска СС 17 893 200 чел., советские коллаборационисты, ввиду их количества, определяемого в 1−1,5 млн. чел., составили 6−8% от мобилизационного ресурса Германии. В пределах исследуемых областей на боевых должностях на лето 1943 г. сражалось более 50 ООО советских коллаборационистов. Такое их количество заменило собой пять дивизий вермахта или войск СС. С учетом коллаборационистов, использовавшихся на вспомога-^ 1 тельных должностях, а также добровольцев отрядов самообороны, точное количество которых не поддается учету, приведенную выше цифру следует увеличить, как минимум, в полтора раза. На основании этого, а также с учетом результатов охранной и антипартизанской деятельности военных коллаборационистских формирований, снизивших эффективность действий советских партизан, правомерно утверждать, что вооруженное выступление такого количества граждан СССР на стороне противника отсрочило разгром гитлеровской Германии на несколько месяцев. у Кроме того, из проведенного исследования следует, что нельзя рассматривать всех без исключения бойцов и командиров коллаборационистских формирований как изменников. В этой связи следует различать коллаборационистов и псевдоколлаборационистов. Так, некоторые из вступивших в изменнические формирования военнопленных надеялись именно таким образом реализовать возможность дальнейшего служения Родине, единственно возможную в сложившейся ситуации.

Сложнее решить вопрос о причастности к коллаборационизму лиц, которые во время оккупации работали в органах местного самоуправления, в том числе здравоохранения, народного образования, промышленности, ориентированной на удовлетворение нужд населения. С одной стороны они помогали немцам в управлении оккупированными территориями, с другой — их деятельность не принесла глобального вреда интересам СССР, напротив, помогала населению, не по своей воле оказавшемуся под пятой нацистов, перенести тяготы оккупационного режима.

Однако в условиях военного времени даже такие действия нисколько не реабилитировали подобную категорию лиц — все они по мере освобождения территории СССР передавались советским карательным органам и подвергались репрессиям.

Совокупность сделанных в результате настоящего исследования выводов позволяет судить о беспрецедентности существования такого явления как коллаборационизм в истории нашего государства, к тому же в условиях, когда на карту была поставлено дальнейшее существование нашей страны. В целом коллаборационизм следует рассматривать как крайне опасное явление. Тот факт, что он в значительной степени проявился в период оккупации, значительно усугубляло его опасность, так как без помощи населения и бывших красноармейцев немцы, привыкшие к «цивилизованной» войне, без знания языка, местности, без опыта боев в геоклиматических условиях СССР вряд ли смогли бы эффективно бороться с партизанским движением.

Планам коллаборационистов по насильственному изменению государственного строя СССР не суждено было осуществиться по ряду объективных причин. Основная из них — не препятствия со стороны нацистского руководства, а массовый патриотизм населения СССР, пересилившего личные обиды, нанесенные сталинским режимом, и благодаря этому отстоявшего СССР как самостоятельное государство.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

История военно-политического коллаборационизма долгое время, как в отечественной, так и в зарубежной науке оставалась изученной неполно и крайне односторонне. Уклонение от признания масштабности коллаборационизма, стремление представить его не явлением, имеющим социально-политические корни, а обычным предательством и банальным услужением оккупантам одиночек, движимых самыми низменными чувствами — такой подход на многие годы прочно вошел в скудную отечественную историографию советского периода. Другая крайность, присущая зарубежной исторической науке — героизация коллаборантов, — явилась не меньшей помехой объективному изучению истории советского коллаборационизма. В постсоветский период, когда исчезли идеологические запреты освещать вопросы сотрудничества граждан СССР с врагом, а исследователи получили доступ ко многим ранее закрытым архивным фондам, объективная научная разработка темы продвинулась вперед. Однако внимание исследователей концентрировалось в основном на крупных коллаборационистских формированиях, в то время как процесс создания мелких боевых единиц из граждан СССР, коллаборационистские процессы на оккупированных территориях до сих пор в большинстве случаев остаются за рамками исследований.

Военно-политический коллаборационизм на оккупированных территориях СССР в период Великой Отечественной войны не был случайным явлением, но стал вполне закономерной, исторически обоснованной и неизбежной реакцией части населения СССР на ряд назревших в советском обществе противоречий экономического, политического, религиозного и национального характера. Массовые политические репрессии, насильственная коллективизация, «голодомор» крестьянского населения как следствие изъятия продуктов на нужды индустриализации, неразумная национальная и религиозная политика посеяли у значительной части населения Советского Союза недовольство господствовавшим в СССР режимом. В довоенный период ввиду тотального контроля со стороны советских карательных органов практическая реализация какого-либо протеста была невозможной. Однако после нападения Германии на СССР, занятия германскими войсками части советской территории с примерно 40% людских ресурсов, население, оказавшееся по ту сторону фронта, на период оккупации освободилось от советского влияния. В такой обстановке создались все условия для поддержки враждебных советскому режиму сил.

В то же время неправомерно рассматривать советский военно-политический коллаборационизм исключительно как антисталинский протест. Согласно результатам исследования, существовал широкий спектр причин становления граждан СССР на путь коллаборации. Что касается колла-борантов, движимых именно политическими мотивами, точный их процент установить сложно. Так, по мнению А. В. Окорокова, идейных борцов против сталинского режима среди коллаборационистов было не более Ю-15%609. Однако не ясен механизм такого подсчета. Имеющиеся данные о количестве антисоветски настроенных коллаборантов по двум изменническим формированиям — РННА и русскому добровольческому полку «Десна» — колеблятся от 30 до 45%. Даже имея расхождение в цифрах, правомерно утверждать, что сознательных коллаборационистов было меньшинство — в среднем около 1/3 от их общего количества. В этой связи представляются несостоятельными утверждения некоторых зарубежных исследователей, трактующих советский коллаборационизм исключительно как осознанную борьбу населения СССР против советского режима.

Тем не менее, многогранность причин становления на путь коллаборации с гитлеровской Германией заложена в самой системе советского общества, сложившейся за годы предвоенного существования СССР. Так, вступление в коллаборационистские формирования большого количества военнопленных в большинстве случаев не было обусловлено их сознательным политическим выбором, однако явилось следствием преступной политики со-4- ветского правительства по отношению к ним. Вступление местного населения в различные охранные и антипартизанские отряды, хотя в ряде случаев и не диктовалось антисоветскими убеждениями, было вызвано экономическими причинами, желанием найти какой-то источник существования в условиях оккупации. А ряд крупных поражений Красной Армии в течение первых полутора лет войны и оставление ею огромных территорий явились результатом недостаточной подготовленности СССР к войне. Порожденная на этом фоне уверенность части красноармейцев и гражданского населения в скором ^ поражении Советского Союза явилась еще одной причиной коллаборации с противником.

В исследовании отмечено, что по сравнению с царским периодом советский режим явно проигрывал в том, что даже при тотальном контроле за настроениями населения, большевикам не удалось создать общество, спаянное единой идеей. Иллюзия о морально-политическом единстве советского народа могла держаться лишь под страхом репрессий к инакомыслящим. Освободившееся при оккупации от советского влияния население СССР выяви-г ло свою разнородность в смысле взглядов и конкретных действий — от осознанной борьбы с врагом в рядах партизан до всяческой поддержки агрессора.

Особое, пожалуй, самое значительное место в истории советского военно-политического коллаборационизма является его проявление и развитие на оккупированных территориях СССР. Здесь контенгент коллаборационистских формирований в значительной степени составили местные жители. В отличие от военнопленных, поставленных на грань выживания и вызвавшихся служить врагу в большинстве случаев вынужденно, для местного населения в большей степени присутствовал элемент добровольности. Степень готовности к сотрудничеству с врагом на различных оккупированных террито.

• / риях СССР была неоднородной. Так, в областях, где был установлен обыч.

Окороков А. В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. С. 166. ный оккупационный режим с его репрессиями, поборами с населения, сохра-±нением колхозной системы, охранную и антипартизанскую деятельность осуществляли в основном «добровольцы» из советских военнопленных. Напротив, там, где населению были предоставлены более широкие суверенные права, контенгент антисоветских формирований включил значительную часть местных жителей. Причем, наибольшее рвение к сотрудничеству с немцами проявило население, жизненный уклад которого за годы советской власти в большей степени подвергся ломке в экономической и социально-культурной областях. В этой связи показателен пример Локотского автономного округа, жители которого не испытывали каких-либо экономических трудностей при царском режиме.

Введение

системы колхозов, проведение репрессий по отношению к зажиточному слою крестьянства и политически неблагонадежным существенно повлияло на отношение населения к советской власти. Это не могло не вызвать ответную реакцию в период, когда территория, вошедшая в состав ЛАО, с приходом немцев освободилась от советского контроля.

Уникальность ЛАО, в народе называемого «Локотской республикой», в V том, что все вопросы от хозяйственных до военных здесь находились в руках местного самоуправления, возглавляемого Б. В. Каминским. Достигнутый в сравнительно короткий срок подъем промышленности, сельского хозяйства, культурной и духовной жизни и последовавший за этим рост благосостояния населения явились благодатной почвой для формирования и развития антисоветских настроений. С первых же дней оккупации здесь стали создаваться самостоятельные вооруженные силы, сравнительно быстро эволюционировавшие в организованное и боеспособное соединение со статусом бригады, называемое Русской Освободительной Народной Армией — РОНА. Уникальность РОНА в том, что она с первых дней своего создания до конца существования округа находилась под командованием русских офицеров. Будучи создана из местного населения, включавшая лишь единицы военнопленных в основном офицерский состав — РОНА занималась охранной и антипартизанской деятельностью, обеспечивая тем самым коммуникации 2-й танковой немецкой армии.

В результате JIAO дал значительную базу для развития коллаборационизма, продемонстрировав его потенциал, который не был использован по независящим от коллаборантов причинам.

Факты массового вступления в коллаборационистские формирования советских военнопленных в большинстве случаев следует объяснять отнюдь не их сознательным выбором и не оппозицией к советскому режиму. Правомерно утверждать, что муки голодом, претерпеваемые военнопленными, доводили их до состояния, когда многие из них полностью теряли контроль над своими действиями, руководствовались лишь инстинктом самосохранения, желанием выжить. При таких условиях они реагировали даже на самую простейшую агитацию. Пропагандисты же, манипулируя фактами, называли им конкретных виновников их трагедии — Сталина и его клику, предлагая при этом выход — вооруженную борьбу на стороне враждебного СССР государства.

Несмотря на быстрое продвижение германских войск на Восток, немецкое командование не приняло в расчет то, что победа подразумевает не только захват территории противника, но и ее удержание. Упустив этот важный элемент, немцы неожиданно для себя столкнулись с такой проблемой как партизанское движение. Его стремительный рост вскрыл неспособность командования тыловых районов германских войск выделить достаточное количество сил для обеспечения собственных тыловых коммуникаций. В исследованиях, посвященных Великой Отечественной войне, не содержится данных о предварительно подготовленных и созданных в составе вермахта и войск СС каких-либо специальных частей, ориентированных именно на антипартизанскую деятельность в геоклиматических условиях, сходных СССР. Предназначенные для борьбы с партизанским движением германские войска приобретали боевой опыт уже в ходе выполнения возложенных на них задач. В результате, охранная и антипартизанская деятельность стала сплошной импровизацией со стороны немцев. В этом вопросе командующие армиями были поставлены перед дилемой: строго придерживаться установок нацистского руководства по отношению к народам СССР, поставив тем самым под угрозу тылы своих соединений, либо на свой страх и риск отклониться от официальной политики Рейха, создав из граждан СССР вооруженные части для несения тыловой службы.

Большинство военных, осознав практическую необходимость использования коллаборантов, было вынуждено отклониться от постулатов нацистской политики, уже в первые месяцы, а то и недели войны принявшись создавать боевые единицы из местного населения, военнопленных и перебежчиков. В результате, высшие военные круги Германии, узнав о действовавших на оккупированных территориях СССР коллаборационистских частях, были поставлены перед свершившимся фактом, придавать обратный ход которому сочли нецелесообразным. Им оставалось лишь пойти на легализацию коллаборационистских формирований, закрепив летом 1942 г. их официальный статус. Таким образом, нельзя признать Русское Освободительное Движение чисто народным, так как процесс создания антисоветских войск всецело направлялся и регулировался командованием германских армий.

Следует признать масштабность военно-политического коллаборационизма как в количественном так и в национальном и социальном аспектах. Большинство современных исследователей сходятся в том, в борьбе против своего правительства приняло участие от 1 до 1,5 миллионов советских граждан, практически все социальные слои советского общества от рабочих и колхозников до интеллигенции, практически все народы СССР за исключенисм, разве что, народов Крайнего Севера610. Сравнение масштабов коллаборационизма в других несоюзных с Германией государствах показывает, что вооруженная борьба против своего правительства получила наибольшее распространение именно среди населения СССР. Причем, выступление советских граждан в союзе с агрессором приобрело довольно организованную, стройную форму. В отличие от других государств, в СССР борьбу против своего правительства вели не маргиналы или одиночки. На путь борьбы против советского строя встали далеко не худшие кадры Красной Армии, причем, их борьба подкреплялась идейной базой.

Анализ идейной базы коллаборационистов дает основания говорить о том, что их декларации, лозунги строились на варьировании противоречиями, назревшими к тому времени в советском обществе. В первые же месяцы войны выяснилось, что для стимуляции коллаборационистских настроений было недостаточно лишь обещаний сохранить жизнь и взывать к «желудку». Это вызвало необходимость более серьезных политико-пропагандистских разработок. Данная работа почти целиком была передана самим коллаборационистским лидерам, германское руководство лишь контролировало и направляло ее в желаемое русло. Следует отметить, что существование идейных разработок опровергает мнение о безыдейности коллаборантов. Сам факт, что пропаганда, направленная на формирование коллаборационистских настроений, эксплуатировала интерес к будущему России, патриотизму, национальным, религиозным чувствам, дальнейшей судьбе народов СССР, показывает, что в коллаборационистской среде был высок интерес именно к такого рода вопросам. Напротив, немецкая пропаганда первых месяцов войны, оперировавшая лишь потребностями в пище, курению, алкоголю не дала и не могла дать желаемого эффекта. Ход политико-пропагандистских мероприятий, проводимых на оккупированных территориях Советского Союза,.

610 См., напр.: Хоффман Й. Интервью // Новый Часовой. 1994. № 1. С. 99- Александров К. М. Из истории насильственных репатриаций (1945;1946 гг.). С. 227- Дробязко С. Н. «Восточные войска» в вермахте 1941;1945 позволяет проследить, как изменялись взгляды немцев относительно граждан СССР. Так, если в первые недели и месяцы войны немецкие листовки отличались примитивизмом, то уже в конце 1942 — начале 1943 гг. немцы были вынуждены привлекать к сотрудничеству высших и старших офицеров РККА из числа военнопленных, пропагандировать обещания относительно будущего России, даже объявить о создании фиктивного Русского комитета как альтернативного российского правительства и самостоятельной Русской Освободительной Армии.

Можно утверждать, что идейная база советского коллаборационизма в ходе войны эволюционировала, постепенно приобретая все более стройную форму. Так, если на протяжении 1941;1942 гг. то или иное политико-пропагандистское мероприятие ограничивалось определенной территорией, то уже в 1943 г. была сделана попытка объединить все антисоветские силы под едиными лозунгами. Кроме того, неправомерны утверждения, что идейная база коллаборационистов принесена на советскую территорию извнерусской эмиграцией611. Напротив, влияние белой идеи в комплексе политико-пропагандистских мероприятий было довольно низким. Кроме того, лидеры у РОД взяли курс на решительный разрыв с идеями белого движения, удерживая его на протяжении всего периода войны. Эмигрантам довелось принять лишь практическое участие в формировании некоторых коллаборационистских частей, используя свой военный опыт, полученный в годы Первой мировой и Гражданской войн. Таким образом, можно утверждать, что идейная платформа советского коллаборационизма разрабатывалась и формировалась именно в советской среде. Провозглашение Русского комитета, декларирование его принципов, объявление о создании РОА — все это имело целью придать коллаборационизму характер массового антисоветского движения под собирательным названием Русское Освободительное Движение. Однако и это гг. с. п.

611 Котов JT.B. Указ. соч. С. 6- Шуляков В. А. Указ. соч. С. 25- Кравченко П. С., Крючок P.P. Указ. соч. С. 394. не остановило начавшегося разложения коллаборационистских формирований, которое после провала операции «Цитадель» приняло угрожающие размеры. Идея создания массового антисоветского движения, несмотря на имевшийся для этого потенциал, не была реализована, главным образом, из-за нежелания германского правительства коренным образом изменить восточную политику, дать населению СССР четкие гарантии относительно их будущего.

Вместе с тем, объективным следствием политико-пропагандистских мероприятий явилось то, что Сталин и советское руководство были всерьез напуганы перспективой второй гражданской войны. В результате, в попытке уменьшить влияние политико-пропагандистских мероприятий коллаборационистов, Сталин был вынужден отказаться от лозунгов интернационализма, роспустить Коминтерн, больше апеллировать к патриотизму, восстановить знаки различия царской армии, и даже наладить отношения с Православной церковью. Патриотизм, национальные ценности стали неотъемлемой частью советской пропаганды, направленной на разложение коллаборационистских формирований. В то же время правомерно утверждать о низкой эффективности советской пропаганды. Несмотря на то, что она проводилась постоянно на всем протяжении оккупации, факты массового перехода коллаборантов на сторону партизан отмечены именно в период поражений германской армии и ее отступления с советской территории. Столь низкое влияние советской пропаганды, направленной на обработку коллаборантов, вполне объяснимо в том смысле, что значительная часть населения СССР за годы советской власти перестала верить советской пропаганде в принципе. Низкий жизненный уровень населения, массовые репрессии, уничтожение религии, национальных ценностей в сочетании с утверждениями пропаганды о «счастливой жизни» в СССР — все это вселяло в сознание советских людей некую раздвоенность. И если в период тотального советского контроля недоверие к советским пропагандным штампам было чревато последствиями, то в период оккупации население, оставшееся по ту сторону фронта, было свободно в своем выборе — верить или не верить тому, что исходит от советской стороны. В такой обстановке оставалось руководствоваться реалиями происходивших на фронтах событий, которые и явились определяющими в вопросе устойчивости личного состава коллаборационистских формирований, особенно той его части, которая не была движима идейными мотивами становления на путь коллаборации. Можно говорить лишь о способствующей роли советской пропаганды в деле разложения изменнических формирований, однако нельзя отводить ей решающую роль.

Говоря об устойчивости коллаборационистских формирований, ее нельзя характеризовать обобщающе. Можно выделить три периода, характеризующихся различной устойчивостью коллаборационистских частей и соединений, что дает понять, что она зависела почти исключительно от положения на фронтах.

Первый период (начало оккупации — конец 1942 г.) характеризуется наибольшей устойчивостью коллаборационистских формирований, минимальным количеством случаев перехода их личного состава на сторону партизан. В то же время, количество переходов партизан на сторону коллаборационистов, а красноармейцев — на сторону германской армии именно в этот период достигло своего апогея. Это связано с тем, что указанный период отмечен в основном победами германской армии, ее продвижением вглубь советской территории. На этом фоне в советской среде были сильны пораженческие настроения, а наибольшее количество военнопленных, составивших значительный потенциал коллаборационистских формирований, приходится именно на этот период.

Второй период (зима 1942;1943 гг. — лето 1943 г.) характеризуется снижением устойчивости коллаборационистских формирований, что является следствием остановки продвижения вермахта под Сталинградом, крупным поражением сталинградской группировки противника. В результате этого был развеян миф о непобедимости германской армии, что неизбежно отразилось на настроениях личного состава коллаборационистских частей и их потенциала: советских военнопленных, неустойчивых партизанах, местном населении и т. д.

Третий период (лето 1943 г. — лето 1944 г.) характеризуется наименьшей устойчивостью коллаборационистских формирований, что связано с переломным моментом в войне — победой в Курской битве и провалом немецкой операции «Цитадель», после чего последовал отвод германских войск. В этот период, зарегистрировано наибольшее число переходов коллаборационистов на сторону партизан или РККА. В то же время число дезертиров из партизанских отрядов, перешедших на сторону коллаборационистов, значительно снизилось. Повышение неустойчивости коллаборационистских формирований привело к переброске значительной части восточных батальонов на Западный фронт. Это внесло дополнительную деморализацию в среду коллаборационистов, лишило моральной опоры, превратив, по сути, из борцов с большевизмом в немецких наемников, вынужденных воевать против войск демократических государств.

Несмотря на падение надежности изменнических частей, отток их личного состава, дезертировавшего и переходящего к партизанам, компенсировался имевшимся потенциалом. Параллельно с оттоком коллаборантов, шел процесс их пополнения. В результате удавалось не только вовремя восполнять потери, но и увеличивать численность изменнических частей. Однако, по мере ухудшения положения германской армии на Восточном фронте, добровольный набор коллаборантов уступал место принудительной мобилизации. Результатом стало уменьшение процента идейных коллаборационистов и увеличение числа тех, кто стал на путь измены в силу сложившихся обстоятельств.