Достаточное основание как логический закон в обеспечении достоверности квалификации преступлений

Реферат

Достаточное основание как логический закон в обеспечении достоверности квалификации преступлений

Важнейшим свойством логического мышления является его обоснованность. В формальной логике требования об обоснованности суждений сформулированы в рамках закона достаточного основания. В процессе квалификации преступлений данный логический закон имеет особое значение, поскольку, с одной стороны, обоснованность предъявленного обвинения влияет на правовое положение лица, подозреваемого в совершении преступления, а, с другой стороны, свидетельствует о качестве деятельности органов, ведущих уголовный процесс, в реализации задач по борьбе с преступностью.

Роль формально-логического закона достаточного основания в правоприменительной практике отмечалась в работах многих ученых-правоведов: М. С. Строговича [1], А. С. Новиченко [2; 3], А. В. Наумова [3], Б. А. Кожемякина [4], А. В. Корнеевой [5], А.А.Тер-Акопова [4; 6], А. А. Толкаченко и др. Суть этого логического закона констатировалась юристами на основе положений формальной логики.

Целью предлагаемой статьи является исследование на основе изученной научной литературы и материалов правоприменительной практики Республики Беларусь вопроса о сущности и значении формально-логического закона достаточного основания при квалификации преступлений, а также выявление типичных ошибок при использовании данного логического закона в процессе квалификации преступлений.

В формальной логике сущность закона достаточного основания определяют следующим образом: всякая законченная мысль может считаться истинной только в том случае, если известны достаточные основания, в силу которых она считается истинной (т.е. всякая истинная мысль должна иметь достаточное обоснование) [8, с. 141; 9, с. 26; 10, с. 155; 11, с. 117]. Этот закон, как отмечает Е. А. Иванов, ничего не говорит о том, какие конкретно основания для соответствующего вывода являются достаточными. Но он дисциплинирует наше мышление, направляя его на поиск таких оснований, на обеспечение обоснованности вывода [12, с. 313].

Требования формально-логического закона достаточного основания относительно обоснованности суждений и его функциональная направленность на поиск нужных оснований имеют непосредственное отношение к квалификации преступлений. Положения о доказанности, обоснованности, мотивированности выносимых решений закреплены в уголовно-процессуальном законодательстве Республики Беларусь в качестве основополагающих начал уголовного процесса. Так, в соответствии со ст. 36 УПК Республики Беларусь (далее — УПК) следователь обязан принимать все меры по всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств уголовного дела; осуществлять уголовное преследование лица, в отношении которого собраны достаточные доказательства, указывающие на совершение им преступления. Согласно ч. 7 ст. 105 УПК достаточными признаются доказательства, когда их совокупность позволяет установить обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу. При этом все сомнения в обоснованности предъявленного обвинения в соответствии со ст. 16 УПК толкуются в пользу обвиняемого.

Требование о «достаточном обосновании» формулируется уголовно-процессуальным законом на разных стадиях производства по уголовному делу. Пункт 1 ст. 167 УПК в качестве основания к возбуждению уголовного дела называет наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления, при отсутствии обстоятельств, исключающих производство по уголовному делу. Статья 240 УПК основанием для вынесения постановления о привлечении соответствующего лица в качестве обвиняемого называет наличие достаточных доказательств, дающих основания для предъявления лицу обвинения в совершении преступления. Одним из важных вопросов, подлежащих разрешению прокурором по уголовному делу, поступившему для направления в суд, согласно п. 3 ст. 263 УПК является вопрос о том, обосновано ли предъявленное обвинение имеющимися в уголовном деле доказательствами. В соответствии со ст. 350 УПК важным требованием, предъявляемым к приговору, является его обоснованность. Приговор признается обоснованным, если он постановлен на основании лишь тех представленных суду доказательств, которые всесторонне, полно и объективно исследованы в судебном заседании. Согласно ч. 1 ст. 356 УПК обвинительный приговор постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность обвиняемого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств. Приговор не может быть основан на предположениях.

К сожалению, процессуальные решения, выносимые органами, ведущими уголовный процесс, не всегда достаточно мотивированы, в них отсутствуют обоснование квалификации преступления и юридическая аргументация принятого решения. На этот негативный момент правоприменительной деятельности неоднократно обращалось внимание высшей судебной инстанцией Республики Беларусь [13, 14].

Как показывает практика, формально-логический закон достаточного основания часто нарушается при установлении и оценке фактических обстоятельств дела. Так, по делу Е. виновность Е. в убийстве Д. обосновывалась органами предварительного следствия, показаниями потерпевшей М., свидетелей Е-ко, И., П., Ш., протоколами осмотра места происшествия, предметов опознания, проверки показаний обвиняемой с выходом на место происшествия, заключениями судебно-медицинского эксперта. Между тем, как было установлено в суде, потерпевшая и свидетели в своих показаниях не изобличали осужденную в совершении противоправных действий в отношении Д., а из анализа их показаний нельзя сделать вывод о виновности Е. в убийстве Д. Кроме того, показания Е. противоречили данным протокола осмотра места происшествия, а заключение судебно-медицинского эксперта не было оценено в совокупности с другими доказательствами.

Выявление всех обстоятельств дела — предпосылка верной квалификации преступлений. Установленные по делу фактические обстоятельства должны подтверждать наличие объективных и субъективных признаков соответствующего вида преступления. Но в описательно-мотивировочной части приговора эти обстоятельства часто не находят отражения. Так, по приговору районного суда П. был осужден по ч. 2 ст. 424 и ч. 1 ст. 427 УК. Но при рассмотрении этого дела в порядке надзора было установлено грубейшее нарушение требований ст. 360 УПК. В приговоре, в частности, не были указаны место, время и последствия совершения преступлений. Суд не мотивировал выводы в части квалификации действий П., ограничившись лишь формальным изложением диспозиции уголовного закона и перечислением квалифицирующих признаков преступлений, в совершении которых признан П. виновным. В приговоре также не было указано, по каким основаниям по эпизоду злоупотребления служебными полномочиями суд квалифицировал действия осужденного по признаку причинения существенного вреда правам и законным интересам граждан. Вывод о виновности лица суд обосновал ссылками на материалы служебной проверки, протокол осмотра вещественных доказательств, заключение эксперта. Однако их содержание в приговоре не раскрыто, и по судебному постановлению нельзя сделать вывод, какие обстоятельства, имеющие значение для дела, указанные доказательства устанавливают. Оценка им с точки зрения относимости, допустимости, достоверности судом не дана. Помимо этого, выводы суда не соответствовали фактическим обстоятельствам дела, как в ходе досудебного производства, так и в суде П. отрицал свою виновность в совершении преступлений, по которым он обвинялся. Показания свидетеля Р. на досудебном следствии и в судебном заседании были противоречивыми. Из текста приговора нельзя было сделать вывод о том, какие из показаний свидетеля Р. признаны достоверными, подтверждаются ли они другими доказательствами и какими именно. Несмотря на приведенные существенные противоречия, суд не дал им оценки, не обосновал своего вывода о виновности осужденного. Доводы П. в свою защиту судом фактически не проверены. При таких обстоятельствах Президиум Верховного Суда Республики Беларусь пришел к выводу, что приговор суда и последующие судебные постановления нельзя признать обоснованными, они подлежат отмене, а дело — передаче на новое судебное рассмотрение на стадии судебного разбирательства.

Достаточно часто органами предварительного расследования не обосновывается способ совершения преступления. В частности, при привлечении к ответственности взрослых лиц, вовлекших в совершение преступления несовершеннолетнего, следственные органы часто подходят механически, не выясняя способ вовлечения и не обосновывая фактическими данными факт вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления. Например, в отношении Т. было возбуждено уголовное дело по ч. 3 ст. 205 и ч. 3 ст. 172 УК. При этом следователь не выяснил, как конкретно Т. вовлек своего несовершеннолетнего брата в совершение преступления, в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого не содержалось описания преступления, предусмотренного ст. 172 УК. Более того, в судебном заседании было установлено, что инициатором преступления являлся сам несовершеннолетний [17, с. 50].

Отсутствие всестороннего и объективного исследования фактических обстоятельств дела достаточно часто приводит к искажению содержания и направленности умысла соответствующего лица, что неизбежно порождает ошибки в квалификации преступления. Так, органами предварительного расследования Ж. обвинялся в том, что он путем обмана и злоупотребления доверием под видом приобретения для Б. автомобиля завладел 2150 дол. США и 500 000 руб., принадлежащими Б. Районным судом Ж. был осужден за мошенничество. Но при рассмотрении дела в порядке надзора было установлено, что материалами дела не подтверждается факт получения Ж. денег с целью их присвоения, без намерения выполнить взятое на себя обязательство. Как на предварительном следствии, так и в судебном заседании Ж. утверждал, что заключил с Б. сделку о том, что за 2150 дол. США и 500 000 руб. доставит ему из Германии автомобиль либо вернет деньги. Во исполнение сделки Ж. обратился в ПКФ «Амида» для оформления визы в Германию, однако в выдаче визы ему было отказано, что подтверждается справкой консульского управления МИД Республики Беларусь. В целях оформления визы Ж. поехал в Москву, где у него были похищены деньги, полученные у Б. Факт заключения между Ж. и Б. сделки о покупке автомобиля подтверждается распиской, выданной Ж. на имя Б., а также показаниями Б. При наличии таких данных основания для утверждения о том, что Ж. совершил мошенничество не было. Поэтому по данному делу совершенно обоснованно был вынесен оправдательный приговор.

Необоснованность квалификации преступления может быть обусловлена неправильным установлением признаков субъекта преступления. Определением районного суда производство по уголовному делу по обвинению Б. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 166 и ч. 2 ст. 214 УК, было прекращено в связи с недостижением им уровня 14-летнего возраста по своему психическому развитию. По протесту заместителя Генерального прокурора судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда определение суда отменила, указав следующее. В соответствии с ч. 3 ст. 27 УК не подлежит уголовной ответственности несовершеннолетнее лицо, которое достигло предусмотренного ч. 1 или ч. 2 этой статьи возраста, если будет установлено, что вследствие отставания в умственном развитии, не связанного с болезненным психическим расстройством, оно во время совершения общественно опасного деяния было не способно сознавать фактический характер или общественную опасность своего деяния. Проведенная по данному делу судебная психолого-психиатрическая экспертиза не содержала ответа на вопрос о том, связана ли обнаруженная у Б. легкая умственная отсталость с болезненным психическим расстройством. Более того, в указанном заключении не указан уровень отставания Б. в умственном развитии. Поскольку заключение экспертизы не содержало ответов на вопросы суда и не соответствовало требованиям ч. 3 ст. 27 УК, а именно оно явилось основанием для вынесения определения о прекращении дела в отношении Б., данное определение было отменено в силу его необоснованности.

Отсутствие достаточного основания для вменения соответствующего преступления не исключает наличия признаков иного вида преступления. Так, Ш. было предъявлено обвинение в совершении особо злостного хулиганства (хулиганства, сопровождающегося применением насилия, с использованием предмета в качестве оружия) при следующих обстоятельствах. Ш. на почве сложившихся неприязненных отношений нанес потерпевшему три удара палкой по туловищу, причинив легкие телесные повреждения, не повлекшие кратковременного расстройства здоровья. Вместе с тем в материалах дела не было представлено доказательств того, что обвиняемым грубо нарушался общественный порядок. Из материалов дела усматривается, что потерпевший не имел постоянного места жительства и длительное время проживал в подъезде дома обвиняемого. Ш. неоднократно требовал от него покинуть подъезд, так как потерпевший создавал антисанитарные условия. При таких обстоятельствах действия обвиняемого были направлены против личности, а не против нарушения общественного порядка.

В логике одной из ошибок, связанных с нарушением закона достаточного основания, называют ошибку «мнимого следования». Она обнаруживается там, где нет достаточной логической связи между доводами и выводами [5, с. 311]. В судебной практике эта ошибка часто имеет место при уголовно-правовой оценке соисполнительства в совершении преступления. Например, Могилевский областной суд, признавая Я. виновной в незаконной перевозке огнестрельного оружия, указал, что она согласилась с другими обвиняемыми принять участие в совершении этого преступления. В то же время суд не указал, в чем конкретно выразились действия обвиняемой непосредственно по перевозке данного оружия — исполнению преступления [21, с. 43].

В процессе квалификации преступления важным является понимание юридически значимых признаков конкретных видов преступлений. Закон достаточного основания имеет свое применение и в процессе понимания, усвоения правоприменителем смысла уголовно-правовой нормы. Особое значение в этом случае имеет толкование норм высшей судебной инстанцией, которое обосновывает для нижестоящих судов квалификацию соответствующего преступления. Например, в следственно-судебной практике возникал вопрос о том, следует ли неудавшуюся попытку сбыта фальшивой денежной купюры, совершенную лицом, хранившим эту подделку, квалифицировать дополнительно по ч. 1 ст. 14 и ст. 221 УК. Пленум Верховного Суда Республики Беларусь по данному вопросу дал разъяснение, согласно которому дополнительной квалификации в таком случае за покушение на сбыт поддельной денежной единицы не требуется. Обоснована эта позиция была тем, что хранение поддельных денежных знаков или ценных бумаг с целью сбыта образует состав оконченного преступления и, следовательно, не требует дополнительной квалификации по ч. 1 ст. 14 и ст. 221 УК.

Разъяснения высшей судебной инстанции имеют важное значение при обосновании отграничения преступлений друг от друга. Так, обобщив судебную практику по делам о взяточничестве, Пленум Верховного Суда Республики Беларусь, в частности, разъяснил, что если должностное лицо, получив вознаграждение, просит других лиц, с которыми оно ни в каких служебных отношениях не состоит, оказать содействие в получении выгоды лицам, давшим вознаграждение, в его действиях состав получения взятки (ст. 430 УК) отсутствует. Позиция Пленума Верховного Суда была обоснована тем, что должностное лицо в таком случае действует без использования своих служебных полномочий.

На квалификацию преступления может оказать влияние и отсутствие достаточных оснований при криминализации соответствующего вида поведения. Анализ некоторых норм действующего законодательства Республики Беларусь показывает, что их содержание объективно исключает наличие соответствующих юридических фактов в реальной действительности. Причиной в таких случаях, как правило, является не совсем удачная конструкция некоторых уголовно-правовых норм. Например, в ст. 232 УК предусмотрена ответственность за воспрепятствование законной предпринимательской деятельности. Это преступление связано с наступлением последствия: причинением ущерба в крупном размере. Но в большинстве случаев при воспрепятствовании законной предпринимательской деятельности вред носит не имущественный, а социальный и психологический характер: лицо не может реализовать своего права на занятие предпринимательской деятельностью. В условиях значительно упростившейся процедуры регистрации субъектов хозяйствования трудно представить себе достаточное основание для вменения, например, уклонения от регистрации индивидуального предпринимателя, если это поведение требует непременного причинения ущерба в крупном размере лицу, которое еще не стало предпринимателем.

Представляется, что объективной предпосылкой для нарушения логического закона достаточного основания при квалификации преступления является несовершенство правового регулирования некоторых институтов уголовно-процессуального законодательства (процедура рассмотрения дел частного обвинения, сокращенный порядок судебного следствия и др.). Показательным в этом смысле является дело Ч., который был осужден по ч. 1 ст. 339 и ст. 186 УК. Ч. был обвинен в том, что, находясь возле дома Д. в состоянии алкогольного опьянения, грубо нарушая общественный порядок и выражая явное неуважение к обществу, металлическими граблями умышленно нанес два удара по боковым стеклам автомашины, принадлежащей сыну Д., разбил их, причинив тем самым имущественный ущерб. Кроме того, ранее, в это же утро, Ч., взяв в своем доме кухонный нож, преследовал находящегося на улице Д., размахивал перед ним ножом, угрожая убийством. Между тем материалы дела свидетельствовали о несколько ином варианте преступного поведения. Д., встретив на улице Ч., в присутствии Ш. предложил ему оплатить ранее привезенные дрова. Не соглашаясь с суммой оплаты, Ч. разозлился и начал ругаться с потерпевшим. Затем обвиняемый зашел в свой дом, взял со стола кухонный нож и направился к дому Д., при этом Ч. размахивал ножом в различных направлениях, кричал, что убьет последнего. После того как Д. скрылся в своем доме, Ч. не стал его преследовать, а схватив лежащие на земле садовые грабли, разбил боковые стекла припаркованной рядом автомашины. Поскольку дело было рассмотрено с применением сокращенного порядка судебного следствия, суд фактически не выяснил действительные обстоятельства совершения преступления, а также направленность умысла обвиняемого и обоснованность квалификации преступных действий Ч. по совокупности преступлений. Однако в данной обстановке действия Ч. были объединены местом и временем их совершения, что свидетельствовало о едином умысле на совершение противоправных действий. Содеянное в этом случае должно было быть квалифицировано как особо злостное хулиганство (ч. 3 ст. 339 УК). Дополнительной квалификации за угрозу убийством (ст. 186 УК) в данном случае не требовалось [24, с. 35, 36].

Изложенное дает достаточные основания для следующих выводов:

1. Практическое значение формально-логического закона достаточного основания при квалификации преступлений заключается в том, что в основу вывода об уголовно-правовой оценке совершенного преступления могут быть положены только те фактические обстоятельства, совокупность которых необходима и достаточна для констатации соответствующего вида преступления.

2. Требования логического закона достаточного основания, трансформированные в положениях уголовно-процессуальных норм о необходимости доказанности, обоснованности и мотивированности выносимых процессуальных решений, приобретают методологическое значение в процессе квалификации преступлений.

3. Ошибки, связанные с нарушением логического закона достаточного основания, в основном допускаются при установлении и оценке фактических обстоятельств дела. Необоснованность квалификации в таких случаях обусловлена отсутствием фактических данных, подтверждающих наличие объективных и (или) субъективных признаков соответствующего вида преступления.

4. Действие логического закона достаточного основания проявляется и в процессе понимания юридически значимых признаков конкретных видов преступлений, описанных в соответствующей уголовно-правовой норме. Особое значение в таких случаях имеет судебное толкование норм.

5. Несовершенство некоторых норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства объективно создают препятствия для обеспечения обоснованности и достоверности квалификации преступления.

логический закон судопроизводство квалификация преступление

1. Строгович, М. С. Логика / М. С. Строгович. — 2-е изд., стер. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — 368 с.

2. Новиченко, А.С. Логико-методологические основы квалификации преступлений: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / А. С. Новиченко. — М., 1977. — 21 с.

3. Наумов, А. В. Законы логики при квалификации преступлений / А. В. Наумов, А. С. Новиченко. — М.: Юрид. лит., 1978. — 104 с.

4. Кожемякин, Б. А. Логические основы квалификации преступлений / Б. А. Кожемякин, А.А. Тер-Акопов. — М.: Юрид. лит., 1987. — 111 с.

5. Корнеева, А. В. Теоретические основы квалификации преступлений: учеб. пособие / А. В. Корнеева. — М.: ТК Велби, 2006. — 176 с.

6. Тер-Акопов, А. А. Юридическая логика: учеб пособие / А.А. Тер-Акопов. — 2-е изд., стер. — М.: ОМЕГА-Л, 2006. — 256 с.

7. Толкаченко, А. А. Теоретические основы квалификации преступлений: учеб. пособие / А. А. Толкаченко. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2004. — 128 с.

8. Андреев, И. Д. Проблемы логики и методологии познания / И. Д. Андреев. — М.: Наука, 1972. — 320 с.

9. Кириллов, В. И. Логика: учеб. / В. И. Кириллов, А. А. Старченко. — М.: Юристъ, 1996. — 256 с.

10. Демидов, И. В. Логика: учеб. пособие / И. В. Демидов; под ред. Б. И. Каверина. — М.: Юриспруденция, 2000. — 208 с.

11. Малыхина, Г. И. Логика: учеб. пособие / Г. И. Малыхина. — 4-е изд., испр. — Минск: Выш. шк., 2007. — 240 с.

12. Иванов, Е. А. Логика: учеб. / Е. А. Иванов. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Волтерс Клувер, 2005. — 416 с.

13. О повышении культуры судебной деятельности и улучшении организации судебных процессов: постановление Пленума Верховного Суда Респ. Беларусь, 23 дек. 1999 г., № 14 // Эталон-Беларусь [Электронный ресурс] / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2009.

14. О практике применения судами норм уголовно-процессуального кодекса, регулирующих кассационное производство: постановление Пленума Верховного Суда Респ. Беларусь, 27 сент. 2007 г., № 12 // Эталон-Беларусь [Электронный ресурс] / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2009.

15. Постановление президиума Гомельского областного суда (извлечение) // Судовы веснiк. — 2006. — № 4. — С. 27.

16. Постановление Президиума Верховного Суда Республики Беларусь (извлечение) // Судовы веснiк. — 2007. — № 4. — С. 40−41.

17. О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних // Судовы веснiк. — 2002. — № 3. — С. 48−53.

18. Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь (извлечение) // Судовы веснiк. — 2000. — № 4. — С. 36.

19. Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь (извлечение) // Судовы веснiк. — 2003. — № 2. — С. 37.

20. Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь // Судовы веснiк. — 2003. — № 1. — С. 40.

21. Обзор кассационно-надзорной практики Верховного Суда Республики Беларусь по уголовным делам за 2007 г. // Судовы веснiк. — 2008. — № 2. — С. 42−47.

22. О судебной практике по делам об изготовлении, хранении либо сбыте поддельных денег или ценных бумаг: постановление Пленума Верховного Суда Респ. Беларусь, 25 сент. 1997 г., № 10 // Эталон-Беларусь [Электронный ресурс] / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2009.

23. О судебной практике по делам о взяточничестве: постановление Пленума Верховного Суда Респ. Беларусь, 26 июня 2003 г., № 6 // Эталон-Беларусь [Электронный ресурс] / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2009.

24. О судебной практике по делам о хулиганстве (по материалам обзора) // Судовы веснiк. — 2005. — № 2. — С. 35−40.