Законодательное закрепление норм о соучастии на различных этапах развития отечественного права

План

1. Соучастие в дореволюционном законодательстве России

2. Соучастие в отечественном законодательстве советского периода

3. Соучастие в современном российском законодательстве

Заключение

Совершение преступления несколькими лицами облегчает достижение преступного результата и сокрытие следов преступления, а в конечном итоге усложняет его раскрытие и установление виновных. Наиболее явно данное обстоятельство дает о себе знать по делам, связанным с проявлениями организованной преступности. Именно поэтому совершение преступления в соучастии, которое по официальным данным составляет около 30% в структуре преступности, зачастую повышает общественную опасность посягательства. При этом доля лиц, осужденных за совершение преступления в группе, зафиксирована в 2005 г. на уровне 41%, а в 2006 г. лиц, совершивших преступления в группе, т. е. бывших объединенными общим умыслом, было уже 38% Официальный сайт МВД России. Статистика: http://www.mvd.ru/index.php?docid=11. Поэтому исследование вопросов, связанных с соучастием в преступлении, является остро актуальным.

При исследовании соучастия в преступлении нельзя обойтись без исторической ретроспективы по этому вопросу. Состояние уголовного законодательства любой эпохи может служить достаточным показателем степени развития науки уголовного права в государстве и особенно в условиях существования объективной потребности в усовершенствовании уголовного законодательства и придания ему систематизированной формы. Повышенный интерес к проблемам истории объясняется тем, что изучение законодательного опыта прошлых лет позволяет не только в большей степени оценить настоящее, но и успешно развивать уголовно-правовую мысль в будущем. «Перспективы развития любой науки немыслимы без изучения ее истории, анализа ее достижений и недостатков, без учета накопленного ею опыта» Епифанов Б. В., Калинкина А. Б. Развитие понятия хищения, совершенного путем насилия в составе организованных групп, по уголовному законодательству дореволюционной России // История государства и права. 2007. № 7. С. 41.

Целью настоящей работы является исследование особенностей законодательного закрепления норм о соучастии на различных этапах развития отечественного права. Для реализации указанной цели решим следующие задачи работы: 1. Проанализируем особенности норм о соучастии в разные периоды развития отечественного уголовного права. 2. Выявим факторы, определяющие эволюцию русского законодательства в области соучастия на разных исторических этапах развития общества.

1. Соучастие в дореволюционном законодательстве России

соучастие законодательство уголовное право

Понятие соучастия известно Русской Правде как в Краткой, так и в Пространной редакции: «Аже крадет кто скот в хлеве или клеть, то же будет одни, то платити ему 3 гривны и 30 кун; будеть ли их много, всем по 3 гривны и 30 кун платит», или «Аже крадеть скот на поли, или овце, или козы, или свиньи; 60 кун; будеть ли их много, то всем по 60 кун» Русская Правда, статьи 35(41), 36(42) // Российское законодательство X — XX веков: В 9 т. Т. 1. М., 1984. С. 66 — 67. Русская Правда и Псковская судебная грамота составили основу Судебника 1497 г.

Период царствования Ивана IV примечателен созданием специального органа — Разбойного Приказа, который осуществлял функции уголовного суда высшей инстанции. На него возлагались функции по осуществлению розыска, дознания и следствия Российское законодательство X — XX веков. Акты Земских соборов. Т. 3. М., 1985. С. 230. Правовую основу Разбойного Приказа составляла Уставная книга (1555 — 1556 гг.), где содержались нормы, где определялась ответственность за разбой и грабеж. Дифференцированный подход к назначению наказания за данные преступления осуществляется с учетом наличия рецидива совершенного преступления, а также совершения его в соучастии.

Важным этапом в развитии законодательства явилось Соборное уложение 1649 г., где насильственные посягательства на чужую собственность получили закрепление в понятии грабежа и разбоя Там же. По мнению известного исследователя российского права В. И. Сергиевича, по Соборному уложению совершение шайкой является отличительным признаком разбоя Сергиевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 1903. С. 426. Действительно, в Соборном уложении в качестве отягчающего ответственность обстоятельства предусматривалось его совершение группой лиц, что усиливало общественную опасность данных преступлений.

Уголовное законодательство Петра I представляет собой главным образом нормы военно-уголовного права, закрепленные в основном в Артикуле воинском 1715 г. с кратким толкованием. Артикул содержит положения, устанавливающие ответственность исполнителей, подстрекателей и пособников, а также укрывателей, попустителей и недоносителей. Основным принципом ответственности соучастников был принцип одинаковой ответственности совместно действовавших лиц. Так, в артикуле 155 указывается: «Властно яко убийца сам, тако и протчие имеют быть наказаны, которые подлинно к смертному убийству вспомогали или советом или делом вступались» Российское законодательство X — XX веков. М., 1986. Т. 4. С. 356. Однако в некоторых случаях, когда речь шла о преступлениях небольшой тяжести, допускалось менее строгое наказание в отношении пособников. Например, в толковании к артикулу 149 главы 18 «О поносительных писмах, бранных и ругательных словах» указано: «Ежели кто советом, помощью и делом к таким ругательным писмам вспоможет, оные тайно прибьет, кому в дом или на улице подбросит и протчая: онаго не инако, яко пасквиланта самого, наказать, однакож по разсмотрению обстоятельств против оных иногда наказание легче чинитца» Там же. С. 354.

Итак, чем же интересно законотворчество Петра I касательно института совместного преступного деяния? Анализируя нормативные акты этого периода, следует указать на появившиеся новые черты, характеризующие, в частности, совместное участие в преступлении. Они заключались прежде всего в том, что широкое распространение получила система приравнивания ответственности участников посягательства: что один через другого учинит, почитается так, якобы он сам то учинил оные, которые в воровстве конечно вспомогали или о воровстве ведали и от того часть получили или краденое, ведая, добровольно приняли, спрятали и утаили, оные властно, яко самые воры, да накажутся См.: Российское законодательство X — XX вв.: В 9 т. Т. 3. Гл. XXI. Артикулы 189, 190. С. 362. Артикул 2 главы 1 Воинских уставов также гласит: «Кто чародея подкупит или к тому склонит, чтобы он кому другому вред учинил, оный равно так, как чародей, сам наказан будет» Шворина Т. Воинские Артикулы Петра I. М., 1940. С. 13. Таким образом, можно сделать вывод о том, что Артикул воинский устанавливает принцип ответственности за совместное участие, а также дифференцирует виды участников, не называя, однако, их. Так, артикул 160 предусматривает ответственность подстрекателя: «Ежели кто кому прикажет кого смертию убить, оный також яко убийца сам имеет казнен быть смертью, а именно голову ему отсечь» Российское законодательство X — XX вв.: В 9 т. Т. 3. Гл. XXI. С. 357 — 358.

" Морской Устав" в главе «О смертном убийстве» определяет ответственность подстрекателя: «которые на убийство или на отраву подкупают, соизволяют и научают, или ведая о том намерении не объявят: те как вымышленные убийцы да судятся. Ежели же кто ведает по убийстве, а не известит, тот легче наказан будет» Шворина Т. Указ. соч. С. 25. Эта статья также вполне позволяет сделать вывод о том, что при Петре I уже предпринимались определенные шаги, направленные на то, чтобы дифференцировать ответственность участников посягательства и лиц, прикосновенных к совершению преступления.

Необходимо все же отметить, что в единичных случаях наблюдается смягчение ответственности отдельных участников преступного посягательства в петровских законодательных актах. Например, говоря о подстрекателях к ложному доносу, законодатель устанавливает, что «однако по рассмотрению обстоятельств против оных иногда наказание легче чинится» Российское законодательство X — XX вв.: В 9 т. Т. 3. Гл. XXI. С. 360.

Век XVIII достаточно богат законотворчеством, в том числе и уголовным. Так, в 1754 — 1766 гг. предпринимались вполне реальные попытки разработки Уголовного уложения. Хотя проекты Уголовного уложения так и остались проектами, все же несколько слов о них сказать было бы необходимо. Суть в том, что в них содержалась определенная градация участников преступления на виды, носящая, правда, весьма условный характер, поскольку их всех предлагалось наказывать одинаково. Примечательна в этом отношении глава проекта Уложения, называющаяся «Об отраве». Содержание ее следующее: «Кто такому злодею в таком преступлении сообщником был и отравы оные которыми кого отравил, и ведая злое его в том умышление, продал или на то, как отравить, кого научал, и оному учинить такую же равномерную казнь, как и самому убийце» Проекты Уголовного Уложения 1754 — 1766 гг. Россия. Законы и постановления. Проекты Уголовного Уложения 1754 — 1766 годов. СПб., 1882. Таким образом, мы видим, что законодатель, хотя и дифференцирует участников в зависимости от характера совершаемых ими действий, все же остается на позициях признания равной ответственности и назначения одинакового наказания им всем.

Анализируя проекты Уголовного уложения, следует особо отметить, что их разработка велась уже на основе тех уголовно-правовых представлений, которые возникли на базе теории естественного права, ставшей платформой отечественной уголовно-правовой доктрины еще при Петре I. Особое влияние на отечественных правоведов оказал курс права Д. Неттельбладта О теории Неттельбладта Д. подробнее см.: Безбородов Д. А. О формировании института совместного преступного деяния в российском уголовном праве XVIII века // Журнал российского права. 2006. № 3. С. 20−21. И несмотря на то, что Д. Неттельбладт в своих учениях о праве был до известной степени только систематизатором догмы действовавшего в его время в Европе права, его влияние на отечественную уголовно-правовую мысль трудно переоценить. Именно он одним из первых ввел в российский уголовно-правовой оборот понятия, касающиеся соучастия. Д. Неттельбладт развивал учение о соучастии как о правовом явлении вообще и уголовно-правовом в частности. Касаясь этого института главным образом в отношении появляющихся здесь впервые русских технических терминов, заимствованных из латыни, необходимо отметить следующие используемые им сочетания: «виновник дела» (auctor auctionis), «совиновники» (coauctores), «товарищ» (socius) — «тот, кто в деле вспомоществует», «советующий» — «consilium dans», «сообщники преступления» — «complices delicti». По сути дела эти определения представляют значительный интерес, ибо свидетельствуют о зарождении русской терминологии по вопросам, связанным с совместным совершением преступления.

Вопросы соучастия получили отражение и в уголовно-правовых воззрениях Екатерины II, навеянных трудами просветителей того времени. Это видно из Наказа Екатерины 1767 г., предназначавшегося депутатской комиссии, созванной для составления нового уложения.

Создание этого документа осуществлялось под сильным влиянием идей французских просветителей XVIII в., с которыми Екатерина II вела весьма оживленную переписку. В «Наказе» уже довольно четко прослеживается хорошо продуманная попытка наметить основы для построения системы успешной борьбы с преступностью. Эти основы касаются в числе прочих вопросов построения рациональной системы уголовного права.

Остановимся подробно на тех принципах, которые должны быть положены, с точки зрения «Наказа», в основание системы уголовного права применительно к уголовно-правовой оценке деятельности лиц, совместно участвующих в совершении преступления. «Наказ» особое место отводит оценке действий отдельных лиц, когда они совершаются «сообщниками в беззаконии», не являющимися «беспосредственными оного исполнителями» и лицами, которые выступают «самыми настоящими исполнителями». Действия, совершенные «исполнителями», подлежат большему наказанию, чем действия, совершенные «сообщниками». Впервые в истории отечественного уголовного права «Наказ» жестко провел различие между исполнителем и другими участниками («сообщниками») и требовал установления различного наказания для них. Показательна в этом смысле следующая выдержка из «Наказа»: «Надобно положить наказания не столь великие сообщникам в беззаконии, которые не суть беспосредственными онаго исполнителями, как самим настоящим исполнителям. Когда многие люди согласятся подвергнуть себя опасности всем им общей, то чем более опасность, тем больше они стараются сделать оную равного для всех» Цит. по: Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины II. Просвещенный абсолютизм в России. М., 1993. С. 162…

Необходимость более строгого наказания исполнителей «Наказ» видит в том, чтобы этим путем сделать более затруднительным поиск «человека, который бы захотел взять на себя совершить умышленное злодеяние», то есть соучастника преступления. Сообщники уравниваются в наказании с исполнителями только в тех случаях, когда они являются подстрекателями непосредственного исполнителя, от которых последний «получает: особенное награждение». Увеличение наказания сообщникам было подсказано целью «дабы законы сколь возможно меньше оставляли средств сообщникам злодеяния согласиться между собою» Там же. С. 163. Видимо, исходя из этой же точки зрения, сообщников, донесших на своих товарищей, согласно «Наказу» предполагалось освобождать от наказания: порядок этот следует регулировать «общим всегдашним законом», а не «временным особым объявлением в случае каком особенном» Там же. С. 165.

Вполне логичным и закономерным в связи с этим представляется вывод о том, что налицо стремление законодателя угрозой повышенного наказания исполнителям преступления помешать распределению ролей между участниками посягательства и конкретно выделению среди них фигуры исполнителя, тем самым осуществляя своеобразную профилактику преступлений.

Все эти прогрессивные новшества, содержащиеся в «Наказе», созданном также и под сильным влиянием идей Беккариа, в целом отразили наблюдавшийся во времена Екатерины II отход от жестких позиций феодальной юстиции.

Итак, в Наказе содержалось прогрессивное требование дифференцированной ответственности соучастников: «Надобно положить наказания не столь великия сообщникам в беззаконии, которые не суть беспосредственными онаго исполнителями, как самим настоящим исполнителям» Цит. по: Омельченко О. А. Указ. соч. С. 170. К сожалению, воззрениям Екатерины II, изложенным в Наказе, не было суждено воплотиться в действительность.

В целом весь восемнадцатый век в истории отечественного конструирования дефиниций о совместном преступном деянии является эпохой, когда делаются неуверенные попытки перенесения теоретических приемов, выработавшихся в иных условиях, не только в область развития уголовно-правовой школы, но и законодательного конструирования.

Именно в этот период начинает осознаваться необходимость в выработке догмы, в смысле установления уголовно-правовых институтов, проникнутых единством начал, из которых могли бы быть выведены дедуктивным путем указания для отдельных конкретных случаев. Однако в тех немногочисленных случаях, когда можно говорить о попытках такого рода, мы еще имеем дело скорее с постановкой задачи, чем с реальными мерами серьезного решения этой проблемы.

Начало XIX в. знаменует собой новый этап в развитии уголовного права. Крупнейшим законодательным памятником в данной области было Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Составители Уложения уделили большое внимание регулированию вопросов ответственности соучастников, что, безусловно, сыграло положительную роль. Соучастию в преступлении впервые были посвящены общие специально обособленные нормы закона: статьи отделения третьего «Об участии в преступлении» главы первой (ст. ст. 13 — 15) и отделения второго «О мере наказания» главы третьей (ст. ст. 123 — 129) Уложения о наказаниях уголовных и исправительных См.: Российское законодательство X — XX веков. М., 1988. Т. 6. С. 175, 197.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных (ст. 13) различалось два вида соучастия: совершение преступления несколькими лицами без предварительного согласия и по предварительному согласию: «В преступлении, содеянном несколькими лицами, принимается в уважение: учинено ли сие преступление по предварительному всех или некоторых на то согласию, или без оного» .

В соучастии без предварительного согласия выделялись главные виновные и участники, в соучастии второго вида — зачинщики, сообщники, подговорщики (или подстрекатели) и пособники. Причем закон впервые давал понятие каждого соучастника. Так, главными виновными являлись лица как «распоряжавшие или управлявшие действиями других», так и «приступившие к действиям прежде других при самом оных начале, или же непосредственно совершившие преступление». Участниками преступления считались лица, которые «непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления», а также лица, «которые доставляли средства для содеяния преступления или же старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся», и в этой части понятие участника было весьма близко к понятию пособника.

Пособниками, выделяемыми в соучастии по предварительному согласию (ст. 15), признавались «те, которые также, хотя и не принимали прямого участия в самом совершении преступления, но из корыстных или иных личных видов помогали или обязались помогать умыслившим оное советами или указаниями и сообщением сведений, или же доставлением других каких-либо средств для совершения преступления, или устранением представлявшихся к содеянию оного препятствия, или заведомо, пред совершением преступления давали у себя убежище умыслившим оное, или же обещали способствовать сокрытию преступников или преступления после содеяния оного» Там же. С. 176. Как видно, понятие пособника в Уложении давалось развернутое и содержало исчерпывающий перечень способов пособничества. Следует отметить, что именно такой описательный способ определения пособника с указанием именно исчерпывающего перечня способов пособничества будет использоваться во всех последующих уголовных законах. Современное определение пособника, закрепленное в УК РФ 1996 г., мало чем отличается от того понятия пособника, которое содержалось в Уложении 1845 г.

Закон довольно подробно определял круг действий каждого из соучастников, что было весьма важным обстоятельством. Однако классификация соучастников на виды являлась довольно сложной, а деяния различных соучастников иногда совпадали и дублировались.

В ст. ст. 123 — 129 Уложения содержались правила определения меры наказания соучастникам преступления, в которых был четко установлен принцип дифференциации ответственности соучастников преступления. Согласно этим правилам при соучастии без предварительного соглашения «главные виновные приговариваются к высшей мере наказания, за то преступление в законах положенного», участники наказываются «по мере оказанного каждым из них содействия в учинении преступления, одною или двумя степенями ниже того, коему подвергаются главные виновные». При соучастии по предварительному соглашению «зачинщики… приговариваются к самой высшей мере той степени наказания, которое вообще законом за сие преступление положено». Подговорщики или подстрекатели «приговариваются к высшей мере наказания, определенного за сие преступление, к коему они подговаривали или подстрекали». Сообщники в преступлении «подлежат наказанию, за сие преступление законом положенному; но мера оного определяется по мере содействия их зачинщикам, как в приготовлении к преступлению и в привлечении к оному других, так и в самом исполнении». В отношении пособников закон устанавливал следующее: «Те, коих содействие было необходимо для совершения преступления, приговариваются к наказанию, за то преступление в законе определенному, наравне с учинившими оное; а все прочие к наказанию одною степенью ниже бывших при содеянии преступления участников оного» Там же. С. 197 — 198. Наказуемость пособников ставилась, таким образом, в прямую зависимость от характера пособничества. Если пособничество было необходимым для совершения преступления, то оно наказывалось, как и само исполнение преступления. Если пособник совершил действия, которые хотя и содействовали преступлению, но не были необходимыми, то он наказывался одной ступенью ниже.

Таким образом, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в части регулирования вопросов соучастия в преступлении явилось своеобразным итогом законодательного опыта и научной мысли того времени. Бесспорно то, что «стержневые положения закона, определившие основы данного института в целом, оказали неоценимое значение при конструировании уголовно-правовых норм о соучастии в будущем» Цит. по: Затона Р. Е., Косарева Т. И. История становления и развития норм отечественного уголовного законодательства об ответственности за пособничество совершению преступления в Российской Империи (XVII — начало XX в.) // Адвокатская практика. 2007. № 2. С. 55.

Еще более совершенными нормы о соучастии были в Уголовном уложении 1903 г., которое так и не было полностью введено в действие. В ст. 51 Уголовного уложения указывалось: «В преступном деянии, учиненном несколькими лицами, согласившимися на его совершение или действовавшими заведомо сообща, соучастниками признаются те, которые: 1) непосредственно учинили преступное деяние или участвовали в его выполнении; 2) подстрекнули другого к соучастию в преступном деянии; 3) были пособниками, достававшими средства, или устранявшими препятствия, или оказавшими помощь учинению преступного деяния советом, указанием или обещанием не препятствовать его учинению или скрыть оное» Таганцев Н. С. Уголовное уложение 22 марта 1903 г. СПб., 1904. С. 105.

Система видов соучастников в Уложении 1903 г., как мы видим, была значительно упрощена и более четко определена по сравнению с Уложением 1845 г. Понятие пособника включало гораздо меньший перечень способов пособничества и было сформулировано весьма лаконично.

Ответственность соучастников зависела от деления преступных деяний на виды: тяжкие преступления, преступления и проступки. Так, в ст. 15 Уложения указывалось: «Соучастники тяжкого преступления или преступления подлежат наказанию, в законе за учиненное преступное деяние положенному, но для пособника, коего помощь была несущественна, наказание смягчается…» Таким образом, наказание для пособника, «коего помощь была несущественна», смягчалось. Аналогичный подход существовал и в Уложении 1845 г., но в нем говорилось об отсутствии необходимости действий пособника для совершения преступления. Из соучастников проступка наказывался «только непосредственно учинивший или участвовавший в выполнении онаго». Подстрекатель же и пособник подлежали наказанию «только в случаях, особо законом указанных» Там же.

Помимо этого, в Уложении в ст. 51 регулировался вопрос о влиянии различных обстоятельств на ответственность соучастников и добровольный отказ соучастников: «Особые личные отношения и условия, определяющие, усиливающие или уменьшающие наказуемость кого-либо из соучастников, не влияют на ответственность других» Там же.

Соучастник, отказавшийся от участия в преступном деянии и принявший своевременно все зависящие от него меры для предотвращения оного, освобождается от наказания" Там же. Исходя из этого на ответственность пособника не влияли особые личные обстоятельства, относящиеся к исполнителю. Добровольный отказ пособника мог выразиться в принятии всех мер для предотвращения преступления. В этом отношении данное положение, как мы увидим далее, имеет большое сходство с соответствующими положениями УК РФ 1996 г.

Таким образом, законодатель сформулировал положения Уголовного уложения 1903 г. об ответственности соучастников преступления на высоком уровне. Можно с уверенностью сказать, что в этом отношении Уголовное уложение 1903 г. намного опередило советское уголовное законодательство.

2. Соучастие в отечественном законодательстве советского периода

Октябрьская революция ознаменовала собой коренное переустройство общественной и политической жизни нашей страны, в том числе системы права. Вместо прежнего уголовного законодательства начинает разрабатываться советское уголовное законодательство. Оно выражалось в форме декретов, постановлений, а также инструкций. Уже в первых нормативных актах советской власти соучастию в преступлении уделялось большое внимание. Это было в значительной степени обусловлено необходимостью борьбы с контрреволюцией, преступлениями в сфере экономики и т. д. «Условия ожесточенной классовой борьбы, — справедливо отмечает В. Г. Швеков, — активно стимулировали законодательное развитие института соучастия» Швеков Г. В. Первый советский Уголовный кодекс. М., 1970. С. 35.

Так, в обращении Совнаркома ко всему населению «О борьбе с контрреволюционным восстанием Каледина, Корнилова, Дутова, поддерживаемым Центральной Радой» от 26 ноября 1917 г. указывалось: «…4) Какое бы то ни было содействие контрреволюционерам со стороны мятежного населения или железнодорожного персонала, будет караться по всей тяжести революционных законов. 5) Вожди заговора объявляются вне закона» Декреты Октябрьской революции. М., 1933. Т. 1. С. 190. Ответственность за пособничество определялась также в Декрете СНК от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве», Декрете СНК от 22 июля 1918 г. «О спекуляции», Постановлении СНК от 30 июля 1918 г. «О набатном звоне», Постановлении СНК от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре», Постановлении СНК от 19 сентября 1918 г. «Об усилении уголовной репрессии за перевозку помимо почтового ведомства писем, денег и маловесных посылок» См.: Сборник материалов по истории социалистического уголовного законодательства (1917 — 1937 гг.): Учеб. пособие для юрид. институтов. М., 1938. С. 37 — 38.

В издаваемых декретах и постановлениях советской власти не было понятия соучастия, не давалось определения видов соучастников. К соучастникам преступления часто относились и лица, прикосновенные к преступлению. Более того, в постановлениях и декретах четко был установлен принцип равной ответственности всех соучастников преступления, а также прикосновенных к преступлению лиц. Так, в Декрете о взяточничестве указывалось, что одинаковому наказанию подвергаются лица, «виновные в даче взятки и подстрекатели, пособники и все прикосновенные к даче взятки служащим» Там же. С. 37.

12 декабря 1919 г. были приняты Руководящие начала по уголовному праву РСФСР, разд. V которых специально посвящался вопросам соучастия в преступлении. В ст. 5 данного раздела устанавливалось, что «за деяния, совершенные сообща группою лиц (шайкой Н. С. Таганцов определял шайку как „соглашение нескольких лиц на совершение нескольких определенных или неопределенных, однородных или разнородных деяний“. Ее существо, таким образом, „заключается в постоянном характере сообщества, в обращении членами шайки преступной деятельности в ремесло“. См.: Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 106., бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники. Мера наказания определяется не степенью участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния» Сборник материалов по истории социалистического уголовного законодательства (1917 — 1937 гг.): Учеб. пособие для юрид. институтов. С. 59 — 60. Как видно, мера наказания соучастникам устанавливалась в зависимости не от степени участия лица в преступлении, что специально подчеркивалось, а в зависимости от таких критериев, как степень опасности преступника и совершенного им деяния, что недопустимо в институте соучастия. Как отмечали некоторые авторы, «с этой точки зрения нет никакой надобности устанавливать по конкретным делам роль подстрекателей, исполнителей и пособников, а достаточно подходить ко всем соучастникам с критерием их опасности» История советского государства и права. 1917 — 1947 // История советского уголовного права. М., 1948. С. 171.

Положительным моментом можно считать лишь то, что в ст. ст. 22 — 24 Руководящих начал давалось определение видов соучастников: исполнителя, подстрекателя и пособника. Однако понятие пособника было определено не совсем удачно: оно включало в себя укрывательство и попустительство: «Пособниками считаются те, кто, не принимая непосредственно участия в выполнении преступного деяния, содействует выполнению его словом или делом, советами, указаниями, устранением препятствий, сокрытием преступника или следов преступления или попустительством, то есть непрепятствованием совершению преступления» (ст. 24) Сборник материалов по истории социалистического уголовного законодательства (1917 — 1937 гг.). С. 60. Поэтому Руководящие начала очень широко очерчивали понятие пособничества, следуя в этом отношении за декретами, изданными в предшествующий период. Это дало основание считать многим авторам, что Руководящие начала 1919 г. в рамках пособничества закрепили институт прикосновенности к преступлению в виде заранее не обещанного укрывательства и попустительства См.: Гришаев П. И., Кригер Г. А. Соучастие по уголовному праву. М., 1959. С. 229 — 230.

Уголовный кодекс РСФСР от 24 мая 1922 г. несколько усовершенствовал нормы о соучастии. В ст. 15 УК отмечалось: «За преступление наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники. Мера наказания каждому из этих соучастников преступления определяется как степенью участия, так и степенью опасности преступника и совершенного им преступления» Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917 — 1991 гг. М., 1997. С. 74. Как видно, УК РСФСР 1924 г. степень участия лица уже не игнорировалась при определении меры наказания соучастникам. Из действий пособника было исключено попустительство: «Пособниками согласно УК считаются те, кто содействует выполнению преступления советами, указаниями, устранением препятствий, сокрытием преступника или следов преступления». При этом, однако, к действиям пособника по-прежнему относилось укрывательство. Причем непонятно, о каком укрывательстве шла речь: о заранее обещанном или же о любом укрывательстве. Как отмечает М. И. Ковалев, «мысль законодателя по этому вопросу отличается крайней неясностью и не дает категорических оснований ни для того, ни для другого вывода» Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Ч. 1. Понятие соучастия // Уч. тр. Свердловского юрид. ин-та. (Серия уголовного права). Свердловск, 1960. Т. 3. С. 81. В действительности, как нам кажется, законодательная формулировка позволяла относить к пособничеству и заранее не обещанное укрывательство, поскольку иных указаний в законе по этому поводу не давалось.

Следует отметить, что в Особенной части УК РСФСР 1922 г. отмечался дифференцированный подход к ответственности соучастников контрреволюционных преступлений. В ст. 68 УК устанавливалось: «Укрывательство и пособничество… не связанные с непосредственным совершением означенных преступлений или при неосведомленности об их конечных целях, карается лишением свободы на срок не ниже одного года» Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917 — 1991 гг. С. 83.

В Основных началах уголовного законодательства, принятых Постановлением ЦИК СССР от 31 октября 1924 г., определения отдельных видов соучастников отсутствовали. Вопросы соучастия регулировались довольно кратко в одной ст. 12: «Меры социальной защиты применяются в отношении всех соучастников (подстрекателей, исполнителей, пособников) в зависимости как от степени их социальной опасности, так и от степени участия в преступлении» Сборник материалов по истории социалистического уголовного законодательства. (1917 — 1937 гг.). С. 179. Основные начала, таким образом, по сравнению с УК РСФСР 1922 г. строят ответственность соучастников на основании двух критериев — степени социальной опасности соучастника и степени его участия в преступлении.

Довольно своеобразный характер имела ст. 17 УК РСФСР от 22 ноября 1926 г., в которой устанавливалось следующее: «Меры социальной защиты судебно-исправительного характера подлежат применению одинаково как в отношении лиц, совершивших преступление — исполнителей, так и их соучастников — подстрекателей и пособников» Уголовный кодекс РСФСР. М., 1932. С. 6. В соответствии с этой статьей исполнитель как бы не подпадал под категорию соучастников, которыми являлись только подстрекатели и пособники. По мнению некоторых авторов, такой подход формально указывает на признание акцессорности соучастия См.: Гольдинер В. К вопросу о соучастии в советском уголовном праве // Соц. законность. 1939. N 1. С. 43. Понятие пособника давалось практически такое же, как в УК РСФСР 1922 г.: «Пособниками считаются лица, содействующие выполнению преступления советами, указаниями, предоставлением средств и устранением препятствий или же сокрытием преступника или следов преступления» Уголовный кодекс РСФСР. С. 6. Перечень действий пособника пополнило содействие выполнению преступления предоставлением средств. Относительно содействия совершению преступления сокрытием преступника или следов преступления по-прежнему не делалось уточнений.

В ст. 18 УК при определении ответственности соучастников говорилось уже о необходимости учета трех критериев: «Меры социальной защиты судебно-исправительного характера определяются для каждого из соучастников в зависимости как от степени их участия в данном преступлении, так и от степени опасности этого преступления и участвовавшего в нем лица» Уголовный кодекс РСФСР. С. 6.

Таким образом, попытки урегулировать вопросы соучастия в первых советских уголовных кодексах нельзя признать удачными: в них отсутствовала формулировка понятия соучастия, ничего не указывалось о добровольном отказе соучастников, о влиянии различных обстоятельств на ответственность соучастников и т. д. Понятие пособничества определялось неверно, поскольку к данному виду совместной преступной деятельности, по сути, относилось и укрывательство.

Существенные изменения в регулирование вопросов об ответственности за соучастие внесли Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. В ст. 17 Основ впервые было закреплено четкое понятие соучастия: «Соучастием признается умышленное совместное участие двух и более лиц в совершении преступления» Основы законодательства Союза ССР и союзных республик. М., 1983. С. 279. Таким образом, в законе делалось указание на умышленный характер соучастия: «При таком определении отпадет основание для признания соучастия в неосторожном преступлении» Шнейдер М. А. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. М., 1959. С. 14. Более того, в соответствии со ст. 17 к соучастникам относились организаторы. При назначении наказания соучастникам принимались во внимание степень и характер участия каждого из соучастников в совершении преступления.

Что касается пособника, то в Основах (ст. 17) давалось более широкое понятие данного вида соучастника: «Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением средств или устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, орудия и средства совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем» Основы законодательства Союза ССР и союзных республик. С. 280. Как видно, в статье специально указывалось, что пособничеством считается только заранее обещанное укрывательство. Об ответственности за заранее не обещанное укрывательство говорилось отдельно в ст. 18 Основ.

В Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик положения, касающиеся пособничества совершению преступления, были сформулированы на значительно более качественном уровне по сравнению с прежним советским уголовным законодательством. Они полностью повторялись в Уголовном кодексе РСФСР 1960 г.

3. Соучастие в современном российском законодательстве

В начале 90-х годов в нашей стране произошли события, повлекшие значительные изменения в общественной и политической жизни. Поэтому вполне естественно, что УК РСФСР 1960 г., несмотря на неоднократно вносимые в него различного рода изменения и дополнения, устарел во всех отношениях. Требовалось принятие другого уголовного кодекса, основанного на иных принципах и отвечающего реалиям нового времени. В разработке такого кодекса принимали участие видные отечественные криминалисты: И. М. Гальперин, А. Н. Игнатов, С. Г. Келина, Ю. А. Красиков, Н. Ф. Кузнецова, Г. М. Миньковский, Э. Ф. Побегайло, О. Ф. Шишов и другие. Новый Уголовный кодекс РФ (далее — УК РФ, УК) был принят Государственной Думой 24 мая 1996 г. и введен в действие с 1 января 1997 г.

Понятие соучастия в преступлении дано в ст. 32 УК РФ: «Соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления». Для соучастия требуется, чтобы деятельность соучастников была совместной. Эта совместность лежит как в объективной, так и в субъективной плоскости, то есть существуют объективные и субъективные признаки соучастия в преступлении.

Соучастие как особая форма совершения преступления обладает рядом объективных и субъективных признаков.

Объективными признаками соучастия являются, во-первых, участие в совершении преступления двух или более лиц; во-вторых, совместность действий соучастников. Первый из них означает, что соучастие в преступлении образуется лишь стечением деятельности нескольких (минимум двух) физических лиц, которые обладают признаками субъекта преступления (ст. 19 УК). Для большинства форм соучастия минимально необходимым является наличие двух участников, однако в отдельных случаях соучастие в совершении преступления требует значительно большего количества виновных (например, преступления, предусмотренные ст. 208, 210 УК).

Участники преступления должны достичь возраста, с которого наступает уголовная ответственность (ст. 20 УК), и быть вменяемыми (ст. 21 УК). Причем судебная практика исходит из того, что применительно к некоторым преступлениям преступную группу наряду с «годным» субъектом могут образовать лица (лицо), которые не соответствуют требованиям, предъявляемым ст. 19 УК к субъекту преступления.

Таким образом, соучастие в преступлении представляет собой сложную деятельность, при которой преступный результат достигается объединенными усилиями нескольких лиц. Наиболее весомый вклад в содеянное вносит тот из соучастников, кто непосредственно совершает действия, предусмотренные диспозицией статьи Особенной части, поскольку эти действия находятся в прямой причинной связи с преступным результатом. Действия других участников преступления объективно облегчают достижение исполнителем намеченной цели, а потому являются необходимыми условиями для совершения им преступления. Это означает, что действия каждого из соучастников находятся в причинной связи с наступившим преступным результатом (в преступлениях с материальным составом) или функционально связаны с деянием исполнителя, который непосредственно выполнил объективную сторону общего для них преступления благодаря помощи остальных его участников.

Субъективные признаки соучастия состоят в том, что, во-первых, соучастие возможно только в умышленных преступлениях; во-вторых, все участвующие в совершении преступления лица должны действовать умышленно См.: Уголовное право. Общая часть / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и др. М., 1993. С. 92.. Таким образом, субъективная сторона соучастия в преступлении предполагает только умышленную вину и, следовательно, невозможно соучастие в неосторожных преступлениях В последнее время, правда, субъективная сторона соучастия оспаривается некоторыми учеными, допускающими и неосторожное соучастие (см., напр.: Козлов А. П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001. С. 21 — 24).

В зависимости от роли, выполняемой каждым из соучастников, уголовный закон различает исполнителей, организаторов, подстрекателей и пособников (ч. 1 ст. 33 УК РФ). Все они отличаются друг от друга формами и характером участия в преступлении. Действия каждого из соучастников выступают слагаемыми общей причины, вызывающей общественно опасные последствия.

Современная теория уголовного права делит соучастие на так называемое «простое» и «сложное» См.: Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. С. 299. К «простому» соучастию относится соисполнительство, то есть группа лиц, совместно совершающих преступление как с предварительным сговором, так и без такового. Преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении участвовали два или более исполнителя без предварительного соглашения (ч. 1 ст. 35). Это разновидность простого соучастия. Другую разновидность «простого» соучастия (соисполнительства) образует совершение преступления группой лиц по предварительному сговору (ч. 2 ст. 35 УК).

От простого соучастия следует отличать соучастие сложное.

К «сложному» соучастию относится соучастие с разделением ролей (соучастие в собственном смысле слова), при котором наряду с исполнителем в совершении преступления участвуют организатор, подстрекатель или пособник. Это такие формы совместной преступной деятельности как организованная группа и преступное сообщество (преступная организация).

Итак, в УК РФ нормы о соучастии получили наиболее четкое и полное оформление. В гл. 7 УК (ст. ст. 32 — 36), специально посвященной соучастию в преступлении, уточнено общее понятие совместной преступной деятельности, конкретизированы действия соучастников, сформулированы правила квалификации действий соучастников, дается понятие различных форм соучастия и т. д.

Заключение

Подводя итог изложенному, можно выделить несколько этапов в развитии норм отечественного законодательства об уголовной ответственности за соучастие в преступлении.

На первом этапе (начало XI — конец XVI в.) появляются лишь отдельные нормы, в которых говорится об участниках преступления. При этом ответственность участников преступления устанавливалась не в общем виде, а применительно к конкретным преступлениям. В этот период законы еще не знали понятия соучастия, подразделения соучастников на различные виды. В них устанавливалась одинаковая ответственность всех участников преступления. Пособник преступления на этом этапе как вид соучастника отдельно не выделялся. Однако именно первые законодательные положения, учитывающие, что преступление может совершаться не одним лицом, а несколькими, предопределили становление и необходимость дальнейшего развития норм об ответственности за пособничество совершению преступления, явившись при этом своеобразной предпосылкой.

Второй этап (XVII — XVIII вв.) характеризуется тем, что в законах начинает различаться деятельность отдельных видов соучастников, в том числе пособника. Однако понятия соучастия и соучастников еще не даются. Основным принципом ответственности соучастников остается принцип одинаковой ответственности совместно действовавших лиц, но появляются зачатки принципа дифференциации ответственности соучастников преступления, который в первую очередь касался пособников.

На третьем этапе (XIX — начало XX в.) в законе впервые дается понятие каждого соучастника. Понятие пособника являлось развернутым и содержало исчерпывающий перечень способов пособничества, причем именно такой описательный способ определения пособника с указанием исчерпывающего перечня способов пособничества будет использоваться во всех последующих уголовных законах. В законе устанавливаются правила влияния различных обстоятельств на наказуемость соучастников, правила добровольного отказа соучастников. Ответственность пособника, помощь которого была не обязательной для совершения преступления или несущественной, дифференцировалась.

Четвертый этап (с 1917 по 1958 гг.) характеризуется тем, что в советских законодательных актах институт соучастия был развит на довольно низком уровне: отсутствовала формулировка понятия соучастия, ничего не указывалось о добровольном отказе соучастников, о влиянии различных обстоятельств на ответственность соучастников. Это, безусловно, сказалось и на нормах о пособничестве преступлению. Пособничество носило широкий характер, поскольку включало в себя и действия прикосновенных к преступлению лиц. Следует отметить, что, хотя для данного этапа был характерен принцип равной ответственности всех соучастников преступления, в некоторых случаях сохранялся дифференцированный подход законодателя при определении ответственности пособника применительно к конкретным преступлениям.

На пятом этапе (с 1958 г. по настоящее время) впервые получает законодательное закрепление понятие соучастия, чем очерчиваются пределы деятельности соучастников и в особенности пособника преступления. Законодатель наиболее полно оформляет понятие пособничества, исключив при этом из него прикосновенность, вследствие чего данный вид совместной преступной деятельности приобретает достаточно четкие рамки. Решаются многие вопросы ответственности соучастников.

Таким образом, следует отметить, что отечественное уголовное законодательство развивалось в направлении более обстоятельной регламентации понятия соучастия в преступлении.

1. Уголовный кодекс РФ. М., 1996 (с посл. изм. и доп.).

2. Безбородов Д. А. О формировании института совместного преступного деяния в российском уголовном праве XVIII века // Журнал российского права. 2006. № 3.

3. Гольдинер В. К вопросу о соучастии в советском уголовном праве // Соц. законность. 1939. N 1.

4. Гришаев П. И., Кригер Г. А. Соучастие по уголовному праву. М., 1959.

5. Декреты Октябрьской революции. М., 1933. Т. 1.

6. Затона Р. Е., Косарева Т. И. История становления и развития норм отечественного уголовного законодательства об ответственности за пособничество совершению преступления в Российской Империи (XVII — начало XX в.) // Адвокатская практика. 2007. № 2.

7. Епифанов Б.В., Калинкина А. Б. Развитие понятия хищения, совершенного путем насилия в составе организованных групп, по уголовному законодательству дореволюционной России // История государства и права. 2007. № 7.

8. История советского государства и права. 1917 — 1947 // История советского уголовного права. М., 1948.

9. Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Ч. 1. Понятие соучастия // Уч. тр. Свердловского юрид. ин-та. (Серия уголовного права). Свердловск, 1960. Т. 3.

10. Козлов А. П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001.

11. Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996.

12. Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины II. Просвещенный абсолютизм в России. М., 1993.

13. Основы законодательства Союза ССР и союзных республик. М., 1983.

14. Официальный сайт МВД России. Статистика: http://www.mvd.ru/index.php?docid=11.

15. Проекты Уголовного Уложения 1754 — 1766 гг. Россия. Законы и постановления. Проекты Уголовного Уложения 1754 — 1766 годов. СПб., 1882.

16. Российское законодательство X — XX веков: В 9 т. Т. 1, 3, 4, 6. М., 1984, 1985, 1986, 1988.

17. Сборник материалов по истории социалистического уголовного законодательства (1917 — 1937 гг.): Учеб. пособие для юрид. институтов. М., 1938.

18. Сергиевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 1903.

19. Таганцев Н. С. Уголовное уложение 22 марта 1903 г. СПб., 1904.

20. Уголовное право. Общая часть / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и др. М., 1993.

21. Уголовный кодекс РСФСР. М., 1932.

22. Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917 — 1991 гг. М., 1997.

23. Швеков Г. В. Первый советский Уголовный кодекс. М., 1970.

24. Шворина Т. Воинские Артикулы Петра I. М., 1940.

25. Шнейдер М. А. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. М., 1959.