Что такое юридическое письмо

Юридическое письмо: причины наших проблем

Спонтанно складывающиеся в настоящее время в нашей стране правила юридического письма по существу не имеют в прошлом традиции. Это во многом объясняет сложности, с которыми сталкиваются современные российские юристы, осваивая навыки письменной юридической речи. Более или менее сформировавшиеся в России к началу XX в. традиции юридического письма были в значительной степени утеряны после октября 1917 г.

В Советском Союзе традиционное юридическое образование не включало специального курса по развитию навыков письменной речи юриста. Студентам юридических вузов не прививали культуру юридического письма. Будущих юристов не учили писать просто, логично, аргументировано и стилистически грамотно. Видимо, предполагалось, что необходимые лингвистические знания были получены в школе на уроках русского языка и литературы. К сожалению, этого не всегда оказывалось достаточно. Возможно, кому-то повезло — тем, у кого были хорошие учителя в школе, или тем, кого навыкам письменной речи обучили родители. Некоторые обрели их, общаясь с научным руководителем при подготовке дипломной работы; что-то можно было постичь самим. Однако большинство выпускников не владело систематическими, обобщенными знаниями в этой области.

Не существует специального курса по технике или развитию навыков юридического письма в большинстве российских юридических вузов и в настоящее время^[1]. Соответственно, отсутствуют навыки юридического письма и у большинства современных выпускников — начинающих юристов.

В советское время письменной речи юриста не уделялось специального внимания, что не удивительно. В этом не было потребности. Язык права у нас традиционно трактовался как язык закона или язык нормативных актов. Если в программе юридического образования (обычно в курсе теории государства и права) уделялось внимание юридическому языку, то речь шла только о законодательной технике. Под юридической техникой, как правило, понималась совокупность правил и приемов, относящихся к законотворческой деятельности^[2]. Этой теме уделялось обычно не более двух страниц в параграфе о правотворчестве.

Язык советских законов… почти не изучается в юридических учебных заведениях. О нем весьма бегло говорится в общей теории права и в некоторых отраслевых учебных дисциплинах. Студенты-юристы не получают необходимых знаний о языке права.

А. А. Ушаков.

Очерки советской законодательной стилистики При этом вопросы юридического языка анализировались преимущественно через призму уголовно-правовой проблематики. При таком подходе не приходилось говорить о специфике юридического письма в более широком ракурсе, охватывающем аспекты гражданского или, тем более, частного права, а, следовательно, об особенностях подготовки юридических заключений, меморандумов, писем клиентам — того, что составляет значительный объем работы современного практикующего юриста. Да и не было, по существу, подобного рода бумаг в Советском Союзе. Напомню, что в СССР частное предпринимательство было уголовно-наказуемым, а деление права на частное и публичное официально не признавалось.

Советский период — это, кроме того, период расцвета канцелярского стиля, который начинали прививать еще со школы.

Канцелярский стиль проникал «и в художественную литературу, и в быт, в устную речь. Даже в детскую. Из официальных материалов, из газет, от радио и телевидения канцелярский язык переходит в повседневную практику. Много лет так читали лекции, так писали учебники и даже буквари. Вскормленные языковой лебедой и мякиной, учителя в свой черед питали (ют) той же сухомяткой черствых и мертвых словес все новые поколения ни в чем не повинных ребятишек»^[3].

Канцелярский стиль не является порождением советской эпохи. Он существовал и раньше. Вспомним, как высмеивали русские писатели стиль казенных бумаг: «Дело о потере неизвестно куда дома волостного правления и об изгрызении плана оного мышами» (А. И. Герцен); «Дело о влетении и разбитии стекол вороною…» (А. Ф. Писемский); «Объявить вдове Ворониной, что в неприлеплении ею шестикопеечной марки…» (А. П. Чехов).

Однако именно в советское время канцелярский стиль расцвел особенно бурно. К «механике» этого стиля у нас пристрастились в послереволюционные годы, характеризующиеся «гипертрофией существительных и безглагольностью»^[4]. Предложение: «В случае отсутствия помощи последует съедание семенных запасов.» — имеет весьма распространенную в те годы конструкцию. Известный российский лингвист и литературовед Г. О. Винокур называет канцелярский язык рудиментом культуры языка, первой попыткой человека «овладеть языковой стихией, подчинить себе все эти непослушные частицы, союзы, местоимения, которые никак не укладываются в стройный, плавный период»^[5]. Показательными являются следующие два примера:

Признать, что дача поручений административно-техническим сотрудникам, требующих нахождения сотрудников в служебное время вне стен учреждения, может производиться лишь…

В целях избежания разбития стекол от неумелого поднятия и опускания рам пассажирами в вагоне, за поднятием и опусканием рам надлежит обращаться к проводнику вагона^[6].

В советское время использование канцелярского стиля по существу превратилось в норму письменной речи, особенно в сфере делового общения. Распространению и процветанию «канцелярита», как образно назвал канцелярский стиль К. И. Чуковский^[7], способствовало, в частности, то, что длинные, тяжелые, часто неудобоваримые фразы придавали тексту наукообразность, создавали видимость значимости текста и культурности его автора. Многословие и тяжеловесность текста, якобы придающие ему важность, на самом деле часто скрывали полное отсутствие смысла. Это замечательно передает пародия М. Жванецкого:

Постановление по дальнейшему углублению расширения конструктивных мер, принятых в результате консолидации по улучшению состояния всемерного взаимодействия всех структур консервации и обеспечения еще большей активизации наказа трудящихся всех масс на основе ротационного приоритета будущей нормализации отношений тех же трудящихся по их же наказу^[8].

Кроме того, стремление написать много и при этом не сказать ничего бывало продиктовано соображениями осторожности: неосторожно сказанное слово могло стоить его автору жизни в буквальном смысле слова.

Печать канцеляризма, конечно, лежала и на юридических работах, будь то научные статьи, процессуальные бумаги или иные юридические документы. Поэтому, характеризуя современное состояние юридического письма в России, можно привести оценку стилистических особенностей письменной речи конца XIX в., данную И. Ф. Анненским более 100 лет назад: «У нас есть отдельные манеры писать… но для стильности речи русскому сознанью недостает еще многого», «нет у нас образцов речи, нет и ее литературных схем»^[9] — того, что могло быть названо «узаконенной манерой выражения»^[10]. Та «узаконенная манера выражения», которую мы могли унаследовать от советского периода, к сожалению, представляла собой штампованный бюрократический язык, от которого мы только сейчас начинаем освобождаться.

В настоящее время мы столкнулись с тем, что многие из нас вынуждены осваивать искусство юридического письма самостоятельно, с большим или меньшим успехом. К сожалению, часто — с меньшим успехом, и об этом наглядно свидетельствуют диссертации, представляемые на соискание ученой степени кандидата юридических наук, — вид юридического письма, который открывает наибольшие возможности для раскрытия творческого потенциала и проявления авторской индивидуальности и который, казалось бы, должен был быть в наименьшей степени задет канцелярским стилем. Случается, однако что положения, выдвигаемые на защиту, бессодержательны, и «в них нет ничего, кроме ставших традиционными для нашей страны еще с… советских времен лозунгов типа „расширить“, „углубить“, „усилить“, „обеспечить“, „повысить“ и т. д.»^[11]. Приведенная ниже выдержка из автореферата диссертации, защищенной в 2006 г. по специальности 12.00.03 «гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право», подтверждает этот тезис:

Утверждается целесообразность более широкого вовлечения природных ресурсов в сферу экономического оборота путем преобладания гражданско-правовых механизмов в регулировании оборота данных объектов над административно-правовыми при обеспечении действенного государственного и общественного контроля^[12].

Возможно, кто-то может возразить, что наше юридическое образование традиционно носит более академический, чем прикладной характер, и что обучение навыкам юридического письма ближе к прикладной юриспруденции. Может быть также замечено (и не без оснований), что в этом проявляется одно из основных различий между юридическим образованием в странах континентального права и общего права, а также что это различие в образовании отражает различия в правовых системах, правовых культурах и в ментальности юристов, воспитанных в разных правовых традициях.

Действительно, нас учили теории, аналитическому подходу к изучению правовой проблемы — что само по себе ценно. Однако, как правило, без внимания оставался прагматикоправовой подход — анализ правовой проблемы с точки зрения ее практического разрешения и изложения в интересах определенного физического или юридического лица. Поэтому многие из нас, приступив к работе по окончании юридического вуза, не знали, каким образом приобретенные глубокие теоретические знания приложить к конкретной правовой ситуации. Вместе с тем, как справедливо отметил С. С. Алексеев, юридическая наука имеет «по своей исконной природе практическую, прикладную направленность»^[13].

Еще в 60-х гг. XIX в. известный русский цивилист, профессор Казанского университета Д. И. Мейер отмечал, что особенно важно при изучении догматики права знакомить студентов с практическим применением законов^[14]. Ему принадлежит идея создания при университете «юридической клиники», в которой студенты юридического факультета могли бы получать практические навыки работы с клиентом и подготовки юридических документов.

В особенности загадочна наша языковая политика, и по очень простой причине: мы то уж вовсе не привыкли к тому, чтобы заботиться об исправлении недочетов нашего лингвистического быта. Иногда поморщимся, иногда посмеемся над «безграмотностью», и тем дело кончается. Идея общественного лингвистического воспитания нам чужда. Между тем такое воспитание насущно необходимо^[15].

Эти слова были написаны еще в 1929 г.

• [1] Что специалисты называют «совершенно ненормальным» (Баранов В. М. Эссе Главного редактора // Юридическая техника. 2007. № 1. С. 5).
• [2] Принципиальных изменений не произошло и в наше время. Несмотря на повышение интереса к данной проблематике, по-прежнему «наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой юридическая техника… сводится главным образом к законодательной технике» (Денисов Г. И. Юридическая техника: теория и практика // Журнал российского права. 2005. № 8. С. 89). Авторы преимущественно «пишут не о юридической технике, а о технике законодательной» (Поляков А. В. Vir excellens scientia iuris civilis // Рудольф фон Иеринг. Юридическая техника / сост. А. В. Поляков. М.: Статут, 2008. С. 5.). Так, «юридическая техника» по-прежнему определяется как «совокупность правил, средств и приемов разработки, оформления и систематизации нормативных актов в целях их ясности, понятности и эффективности» (Теория государства и права: учебник для вузов. 3-е изд., перераб. и доп. / под ред. В. Д. Перевалова. — М.: НОРМА, 2008. С. 204). С. С. Алексеев расширяет понятие юридической техники; он определяет ее как «совокупность средств и приемов, используемых в соответствии с принятыми правилами при выработке и систематизации правовых (нормативных) актов для обеспечения их совершенства» и выделяет два вида юридической техники — по видам правовых актов: законодательную (правотворческую) и технику индивидуальных актов (правоприменительных актов, договоров и др.) (Алексеев С. С. Общая теория права: учебник, 2-е изд., перераб. и доп. М.: ТК Велби; Проспект, 2008. С. 482, 486 и 500).
• [3] Галь Н. Слово живое и мертвое. М.: Время, 2007. С. 29—30.
• [4] Винокур Г. О. Культура языка. М.: Лабиринт, 2006 (изд-е 1929 г.). С. 105.
• [5] Там же. С. 103—105.
• [6] Приводятся в кн.: Винокур Г. О. Указ. соч. С. 58.
• [7] Чуковский К. И. Живой как жизнь: о русском языке. М.: КДУ, 2004. С. 123.
• [8] Приводится по: Голуб И. Б. Стилистика русского языка. М.: Айриспресс, 2007. С. 76.
• [9] Анненский И. Ф. Книги отражений. М.: Наука, 1979. С. 96.
• [10] Грановская Л. М. Русский литературный язык в конце XIX и XX вв.: очерки. М.: ООО «Издательство Элпис», 2005. С. 72.
• [11] Белов В. А. Типичные недостатки диссертаций по гражданскому праву // Вестник гражданского права. 2007. № 1 (том 7). С. 306.
• [12] Приводится по: Белов В. А. Там же. С. 305.
• [13] Алексеев С. С. Право: Азбука. Теория. Философия: опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. С. 60.
• [14] Шершеневич Г. Ф. Наука гражданского права в России (Классика русской цивилистики). М.: Статут, 2003. С. 98.
• [15] Винокур Г. О. Культура языка. Указ. соч. С. 106.