Возмещение вреда, причиненного юридическому лицу в результате распространения сведений, порочащих его деловую репутацию

Возмещение вреда, причиненного юридическому лицу в результате распространения сведений, порочащих его деловую репутацию

Компенсация морального вреда является новым для российского законодательства правовым институтом, несовершенство которого влечет возникновение всевозможных противоречий в трактовке данной проблемы у отечественных и зарубежных юристов. Практика по защите неимущественных прав физических лиц относительно устоялась и реализуется посредством возмещения морального вреда, причиненного противоправными действиями. Законодательство, регулирующее данную сферу, является общепризнанным и широко распространенным во многих государствах мира.

Например, в ст.ст.847 германского Гражданского уложения физические и нравственные страдания признаются вредом. Понятие «моральный вред» также подробно разработано во французском гражданском праве и определяется как страдания, причиненные умалением защищаемых благ (ст.ст.9, 1382 и 1388 Гражданского кодекса Франции). В англосаксонской системе права используют понятие «психический вред», что в принципе соответствует понятию «моральный вред», но в то же время имеет дифференциацию в зависимости от силы нервного потрясения пострадавшего. В Англии и США принято различать «обыкновенное потрясение» (ordinary shock) и «нервный шок» (nervous shock). Для признания психического вреда нервным шоком необходимо, чтобы он выразился в распознаваемом, диагностируемом психическом расстройстве, а не в обыкновенном потрясении в виде негативных эмоций (страх, печаль, горе и т. д.). Последнее характерно для обыкновенного шока.

Защита нематериальных благ посредством компенсационных выплат осуществляется по следующим причинам: во-первых, имущество, в частности деньги, признается универсальным эквивалентом нематериальных отношений; во-вторых, через эти выплаты компенсируется физическая и психическая травма пострадавшего от противоправного деяния лица. То есть для компенсации особое значение имеет психическая оценка потерпевшим совершенных по отношению к нему действий.

По ст. 151 Гражданского кодекса РФ моральный вред — это «физические и нравственные страдания», причиненные действием или бездействием одного лица другому. Моральный вред затрагивает нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона (жизнь, здоровье, достоинство, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т. д.). Моральный вред может выражаться в нравственных переживаниях, вызванных, например, смертью родственников, физических страданиях, таких как невозможность продолжать активную общественную жизнь, в потере работы, распространении в адрес человека сведений, порочащих честь, достоинство, деловую репутацию. Отечественное законодательство предусматривает, что в случае распространения сведений, порочащих деловую репутацию, гражданин вправе помимо опровержения этих сведений потребовать в судебном порядке: а) возмещения убытков и б) возмещения морального вреда, причиненного распространением сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию (п. 5 ст.152 ГК РФ). Компенсация морального вреда не тождественна имущественной ответственности, поскольку цель компенсации — не возмещение денежных потерь пострадавшего, а восполнение ущерба, нанесенного моральным вредом.

В силу п. 7 ст.152 ГК РФ деловая репутация юридического лица защищается по тем же правилам, что и деловая репутация гражданина (п. 5 ст.152). Эта норма дает возможность предполагать, что законодатель признал возможным применять правило п. 5 ст.152 ГК РФ в части защиты деловой репутации к защите деловой репутации юридического лица. Распространение данного правила на защиту деловой репутации допустимо только с учетом «особенности данных субъектов» (т.е. юридических лиц).

Однако когда речь заходит о возможности компенсации морального вреда юридическим лицам, возникают недоразумения и споры. Употребление в структуре п. 7 ст.152 ГК РФ наречия «соответственно», означающего «в равной мере», «равным образом», по сути предусматривает право юридического лица на компенсацию морального вреда. Однако по определению морального вреда, содержащемуся в ст. 151 ГК РФ, право на компенсацию за физические или нравственные страдания закреплено только за гражданином, поскольку только он в силу своей природы, обладая физическим телом, может испытывать боль, чего нельзя сказать о юридических лицах. И в отечественной юридической литературе неоднократно высказывались различные мнения по этому поводу. Сторонников же признания возможности возмещения морального вреда юридическим лицам обвиняют в антропоморфизме (очеловечивании) искусственно созданного института, такого как юридическое лицо.

Стоит заметить, что ни одна из статей ГК РФ, устанавливающих основания и размер компенсации морального вреда (ст.ст.151, 152, 1099, 1100, 1101), прямо не исключает возможности компенсации морального вреда юридическому лицу. Первоначально проблема защиты нематериальных прав юридических лиц возникла с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик (далее — Основы). В п. 6 ст.7 Основ устанавливалось, что «гражданин или юридическое лицо, в отношении которых распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением». Анализ этой статьи позволяет сделать вывод, что юридическое лицо наряду с физическим вправе требовать возмещения морального вреда.

Вероятно, исходя из вышеперечисленных положений Пленум Верховного Суда РФ высказал мнение о допустимости компенсации морального вреда юридическому лицу. В п. 5 Постановлении от 20 декабря 1994 г. N 10, в частности, говорится следующее: «Правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений в отношении юридического лица» .

Однако практика арбитражных судов пошла по другому пути. В Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 декабря 1998 г. N 813/98 указано: «В соответствии со ст. 151 Гражданского кодекса РФ под моральным вредом понимаются физические или нравственные страдания, причиненные гражданину действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага. Размер компенсации морального вреда определяется с учетом степени физических или нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред. Поскольку юридическое лицо не может испытывать физических или нравственных страданий, ему невозможно причинить моральный вред» .

В результате таких противоположных трактовок правоприменительная практика судов общей юрисдикции и арбитражных судов нередко расходится в вопросах возможности возмещения морального вреда вследствие умаления деловой репутации юридического лица. Создалась парадоксальная ситуация: юридические лица «страдают» в судах общей юрисдикции, получая за свои «страдания» компенсацию, но в то же время не испытывают «страданий» в арбитражных судах. Такая ситуация, по мнению Конституционного Суда РФ, приводит к произвольности применения правовых норм, что является нарушением конституционно признанного равенства всех перед законом и судом.

Обращение к практике Европейского суда по правам человека позволит по-новому осмыслить известные в российской правовой доктрине понятия, относящиеся к защите неимущественных прав и других нематериальных благ, в частности это касается возможности возмещения нематериального ущерба таким субъектам правоотношений, как юридические лица. Прежде всего, важно отметить, что при возмещении ущерба, причиненного нарушением личных неимущественных прав, Европейский суд по правам человека обосновывает свои позиции положениями ст. 41 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая гласит: «Если Суд объявляет, что имело место нарушение положений Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного возмещения, Суд в случае необходимости присуждает выплату справедливой компенсации потерпевшей стороне» .

Как правило, применение ст. 41 Европейской конвенции становилось возможным и при выявлении необходимости возместить потерпевшей стороне моральный вред, который понимался Судом в значении, закрепленном за этим понятием в законодательной и судебной практике государств — членов Совета Европы.

Анализ практики Европейского суда по правам человека в отношении компенсации морального вреда юридическому лицу позволяет сделать вывод о том, что Европейский суд достаточно долго выражал двойственную позицию по этому вопросу.

В деле коммерческой компании «Иммобилиаре Саффи против Италии» Европейский суд не счел необходимым, учитывая обстоятельства дела, остановиться на вопросе, могло ли торговое товарищество утверждать о понесенном моральном вреде, основанном на каком-либо чувстве страха. Тем не менее отмечено, что такая позиция ни в коем случае не предполагает, что нужно во всех случаях уклоняться от возможности возмещения морального вреда, на который ссылаются юридические лица, — все зависит от конкретных обстоятельств дела. Так, например, в деле «Объединение демократических солдат Австрии и ГУБИ против Австрии» Суд признал, что первый заявитель (объединение) мог доказать моральный вред по причине нарушения ст.ст.10 и 13 Европейской конвенции. Более того, в деле «Партия свободы и демократии (Ozdep) против Турции» Суд постановил возместить заявителю ущерб в виде морального вреда, вызванного чувством неудовлетворенности (разочарованности) у членов партии и ее основателей в результате нарушения ст. 11 Европейской конвенции.

В деле «Комингерсоль С. А. против Португалии» Европейский суд по правам человека пришел к выводу, что, учитывая практику Суда и в свете этой практики, нельзя исключить, что коммерческое товарищество может нести иной ущерб, чем материальный, требующий денежного возмещения.

Также необходимо напомнить, что Конвенция должна толковаться и применяться таким образом, чтобы гарантировать осуществление конкретных и действительных прав. Поскольку основной формой возмещения, которое может предоставить Суд, является денежная компенсация, эффективность права, гарантированного ст. 6 Конвенции, требует, чтобы денежное возмещение могло быть также предоставлено за нематериальный ущерб, понесенный в том числе коммерческим товариществом.

Ущерб такого товарищества, иной, чем имущественный, может в действительности включать более или менее «объективные» и «субъективные» составляющие. Среди этих составляющих необходимо выделить деловую репутацию, а также неуверенность в планировании решений, нарушения в управлении самим предприятием, последствия которых не поддаются точному исчислению, и, наконец, хотя и в меньшей мере, страх и неприятности, которые испытывали члены органов управления товарищества.

Таким образом, мы видим, что выводы Европейского суда в деле «Комингерсоль против Португалии» означают фактически, что потерпевшей стороной в деле возмещения морального вреда может быть как физическое, так и юридическое лицо. Причем необходимо заметить, что Европейская конвенция исходит не из принципа полного возмещения убытков, а из принципа максимально возможного восстановления положения, существовавшего до нарушения права. В числе обстоятельств, которые Европейский суд принимает во внимание при рассмотрении вопроса о присуждении компенсации по ст. 41 Европейской конвенции, находятся такие аспекты, как: 1) материальные убытки, т. е. фактически понесенные убытки как прямой результат заявленного нарушения основного права и 2) нематериальные убытки, т. е. возмещение за беспокойство, неопределенность и неудобство, причиненные нарушением, и иной нематериальный ущерб.

Такой подход Европейского суда по правам человека к данной проблеме не мог не оказать влияние на позиции национальных правоприменительных органов. Решение по делу «Комингерсоль против Португалии» было использовано в Определении Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2003 г. по жалобе гражданина Шлафмана В. А. на нарушение конституционных прав положениями п. 7 ст.152 ГК РФ. Однако ссылка на дело «Комингерсоль против Португалии» является аргументом из разряда «аналогичное дело», но с большой долей условности. Поскольку в деле, рассмотренном Европейским судом, речь идет о применении ст. 41 Европейской конвенции, а именно справедливую компенсацию можно рассматривать как международно-правовую санкцию имущественного характера, накладываемую на государство за нарушение им прав других лиц. То есть в данном деле ответчиком является только государство. Ссылка на решение Европейского суда была интересна Конституционному Суду РФ в той части, где Европейский суд пришел к выводу о том, что потерпевшей стороной в деле возмещения морального вреда может быть как физическое, так и юридическое лицо.

Гражданин Шлафман В. А. обратился в Конституционный Суд РФ с жалобой и просил проверить конституционность положений п. 7 ст.152 Гражданского кодекса РФ, предусматривающих, что правила о защите деловой репутации граждан соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица в значении, придаваемом им официальным толкованием, содержащемся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (п.5), и правоприменительной практикой. Решением Свердловского районного суда г. Иркутска с гражданина Шлафмана В. А. была взыскана компенсация морального вреда в пользу муниципального унитарного предприятия «Водоканал», так как на заседании чрезвычайной комиссии по неплатежам городской администрации в присутствии руководителей предприятий и должностных лиц администрации г. Иркутска ответчик заявил о том, что для заключения и подписания договора на отпуск воды и прием сточных вод ему пришлось дать взятку работникам МУП «Водоканал». Суд признал, что ответчик распространил в отношении сотрудников МУП «Водоканал» сведения, порочащие деловую репутацию предприятия. Судебная коллегия по гражданским делам Иркутского областного суда оставила данное решение в силе, разъяснив в своем определении, что в соответствии с п. 7 ст.152 ГК РФ правила данной статьи (включая и п. 5, предусматривающий компенсацию морального вреда) применяются и к защите деловой репутации юридического лица. Последующие надзорные жалобы, рассмотренные председателем Иркутского областного суда и Верховным Судом РФ, остались без удовлетворения. При этом Верховный Суд РФ указал, что согласно п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. N 10 правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений в отношении юридического лица. Конституционный Суд РФ по данному делу определил, что «…именно соответственно природе юридического лица должна устанавливаться применимость к защите его деловой репутации того или иного предусмотренного законом способа защиты нарушенных гражданских прав. Указание в ст. 151 ГК РФ на то, что моральный вред — это нравственные или физические страдания, причиненные гражданину, свидетельствует о том, что законодатель исходит из дифференцированного подхода к регулированию отношений по поводу компенсации морального вреда в зависимости от того, какому субъекту — гражданину, юридическому лицу, публичному образованию — причинен соответствующий вред. При этом законодатель также исходит из отсутствия идентификации граждан и юридических лиц и адекватно этому строит правовую регламентацию отношений по поводу компенсации морального вреда. Поскольку юридическая природа организаций как юридических лиц не предполагает претерпевания ими физических или нравственных страданий в результате распространения порочащих их деловую репутацию сведений, то компенсация именно такого морального вреда юридическому лицу противоречит самому существу данного способа защиты нарушенных гражданских прав» .

Выражению «…компенсация именно такого морального вреда юридическому лицу противоречит самому существу данного способа защиты нарушенных гражданских прав» стоит уделить особое внимание. По существу, весь спор упирается в терминологию и смысловую нагрузку даваемых определений.

Разъяснение Пленума Верховного Суда РФ, безусловно, не согласуется с содержащимся в ГК РФ определением морального вреда как физических и нравственных страданий, испытывать которые способен только живой человек. Но несомненно и то, что деловой репутации юридического лица нередко причиняется вред, не связанный с прямыми убытками. Европейский суд по этому поводу отметил следующее: «Среди элементов, учитываемых Судом при принятии решения по делу, фигурируют имущественный ущерб, т. е. реальные убытки, явившиеся прямым следствием заявленного нарушения, и моральный вред, т. е. состояние тревоги, беспокойства и неуверенности, наступившее в результате этого нарушения, а также другие неимущественные убытки» .

Итак, учитывая, что деловая репутация юридического лица является благом нематериальным, то причиненный вред не всегда непосредственно связан с прямыми убытками юридического лица, наоборот, этот вред по своей природе не может иметь денежного выражения. В юридической литературе высказываются мнения о недостаточности лишь опровержения сведений и возмещения убытков, поскольку при этом не будет обеспечиваться возмещение всех видов вреда (ст. 152 ГК РФ).

В сущности, речь идет лишь о недопустимости использования термина «моральный вред» в отношении юридического лица в силу его природы, невозможности переносить физические страдания. Представляется, что в данной ситуации целесообразно установить для юридического лица права на денежную компенсацию за причиненный нематериальный вред введением нового специального для юридического лица правового института «компенсация иного нематериального вреда, причиненного деловой репутации юридического лица». Само «существо правоотношений» (п. 3 ст.23 ГК РФ), возникающее при посягательстве на деловую репутацию юридического лица, а также «особенности данных субъектов» (п. 2 ст.124 ГК РФ), т. е. юридических лиц как субъектов гражданского права, не могут исключить возможность взыскания в случае распространения ложных, порочащих сведений, иного нематериального вреда.

Законодатель признает возможность юридических лиц приобретать и осуществлять личные неимущественные права (ст. 48 ГК РФ), поэтому должна признаваться и возможность защиты этих прав в случае их нарушения. Иначе возникает своего рода противоречие: право существует, а возможности защиты этого права не предусмотрены. Более того, отрицание возможности компенсировать юридическим лицам иной нематериальный вред нарушало бы принцип равенства участников гражданских правоотношений (п. 1 ст.1 ГК РФ).

" Физические и нравственные страдания", указанные в ст. 151 ГК РФ, являются последствиями действий, нарушающими нематериальные права граждан. Но в то же время необходимо отметить, что закон не называет и не исключает возникновения каких-либо последствий аналогичных действий в отношении юридических лиц. Более того, в гражданском законодательстве существуют такие институты, как аналогия права и аналогия закона (ст. 6 ГК РФ). Представляется, что в данной ситуации такие институты вполне применены. Даже если не существует прямого указания закона на возможность компенсации морального вреда (читай, иного нематериального вреда) юридических лиц, должны применяться нормы, регулирующие сходные отношения с участием граждан.

В юридической литературе подчеркивается, что для юридических лиц свойственно участие в рыночных отношениях, и именно это обусловливает состязательность, конкуренцию юридических лиц. Факторы, понижающие конкурентоспособность юридических лиц, препятствуют свободной предпринимательской деятельности, нанося тем самым нематериальный вред. Узость в понимании защиты неимущественных прав препятствует возможности отстаивать нарушенные права субъектов предпринимательства в полной мере.

Согласно социальной психологии организация (юридическое лицо) — это система, имеющая специфические параметры существования (функционирования) и тенденции развития. И если применительно к физическому лицу употребляются категории «нравственные или моральные страдания», «нарушение здоровья» или «нарушение нормальных жизненных связей», то у юридического лица существуют совершенно определенные цели, задачи, структура, организационный климат, стратегическое планирование, процессы и традиции управления, деловые связи и др.

В упомянутом ранее Определении Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2003 г. освящается именно такой подход к данной проблеме: речь идет о возможности взыскания «иного вреда», не являющегося ни убытками, причиненными юридическому лицу в результате распространения сведений, порочащих деловую репутацию юридического лица, ни моральным вредом, который может быть причинен только физическим лицам. В этом определении зафиксирован важный вывод: несмотря на то что «юридическая природа организаций как юридических лиц не предполагает претерпевания ими физических или нравственных страданий в результате распространения порочащих их деловую репутацию сведений,. компенсация именно такого морального вреда юридическому лицу противоречит самому существу данного способа защиты нарушенных гражданских прав,. приведенные положения не должны трактоваться таким образом, что компенсация морального вреда как разновидности вреда нематериального вообще невозможна или недопустима в отношении юридических лиц. Отсутствие прямого указания в законе на этот способ защиты применительно к юридическим лицам не лишает последних права предъявлять требования о компенсации морального (нематериального) вреда, имеющего свое собственное содержание (отличное от содержания морального вреда, причиненного гражданину), которое вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения (ч.2 ст. 150 ГК РФ)» .

Таким образом, Конституционный Суд РФ установил, что «компенсация юридическому лицу морального вреда как разновидности вреда нематериального, влекущего нематериальные убытки и не совпадающего по своему содержанию с внешне сходной категорией, применяемой в отношении граждан, может быть отнесена к числу таких способов защиты нарушенных гражданских прав, которые прямо гражданским законодательством не предусмотрены, но и не отнесены законом к числу запрещенных»

При определении понятия «иной нематериальный вред» (а не убытков, как указано в Определении Конституционного Суда РФ) представляется возможным ориентироваться на подход к данной проблеме Европейского суда в упомянутом ранее деле «Комингерсоль против Португалии». А именно в такой ситуации целесообразно выяснить, повлияли ли распространенные сведения на репутацию юридического лица, привели ли к появлению нежелательной для ведения бизнеса неопределенности в принятии решений и, наконец, причинили ли эти сведения беспокойство и неудобства руководству компании.

Таким образом, «иной нематериальный вред», причиненный деловой репутации юридического лица, выражается в глубоких нарушениях организационной деятельности в целом, нарушении важнейших параметров организационного климата, разрушении стратегического планирования предприятия, возникновении препятствий в развитии.

Важно также отметить, что «иной нематериальный вред» находится за пределами убытков, понесенных юридическим лицом в результате распространения сведений, порочащих деловую репутацию. В частности, эти убытки могут проявиться в утрате постоянной клиентуры (а это, в свою очередь, будет являться умалением имущества юридического лица, т. е. «фактически понесенными убытками»).

Отличие убытков от иного нематериального вреда, причиненного юридическому лицу в результате распространения сведений, порочащих деловую репутацию, состоит, по мысли Европейского суда, в том, что первые носят «объективный» характер, поскольку их легче доказать фактически, а второй — «субъективный» характер, так как в большей степени связан с особенностями конкретного юридического лица в результате совершенного в отношении него правонарушения.

Литература

Статья: Деловая репутация юридического лица и ее гражданско-правовая защита

(«Финансовая газета», 2006, N 13)

Статья: Противоправные посягательства на нематериальные активы: организация защиты деловой репутации банка

(«Управление в кредитной организации», 2006, N 1)

Статья: Роль службы риск-менеджмента банка в процессе управления риском потери деловой репутации

(«Бухгалтерия и банки», 2006, N 2)

Статья: Цена деловой репутации

(«Практическая бухгалтерия», 2005, N 11)

Вопрос: Что следует понимать под положительной (отрицательной) деловой репутацией предприятия? Как отразить ее в налоговом учете?

(«Бухгалтерия в вопросах и ответах», 2005, N 3)

Статья: Судебная практика по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации

(«Финансовая газета. Региональный выпуск», 2005, N 30)