Вопросы философии науки в работе Г. Риккерта «Науки о природе и науки о культуре»

МИНОБРНАУКИ РОССИИ Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

РЕФЕРАТ на тему: «Вопросы философии науки в работе Г. Риккерта «Науки о природе и науки о культуре»

Выполнила:

Соискатель Галепа М.А.

Проверила:

к.филос.н., доцент Мацинина Н.В.

Ростов-на-Дону

ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ

1. Разделение Риккертом наук на «науки о культуре» и «науки о природе»

2. Естественно-научный («генерализирующий») и исторический («индивидуализирующий») методы

3. Тема признанных общечеловеческих ценностей — центральная в концепции Риккерта

4. Риккерт о научном познании: принципы разнородности и непрерывности

5. Основные аргументы оппонентов философии Риккерта ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ

Генрих Риккерт (1863−1936гг.) — последователь Виндельбанда, основателя Баденской школы неокантианства. Основные труды Г. Риккерта: «Предмет познания.

Введение

в трансцендентальную философию" (1892) — его диссертация, «Границы естественнонаучного образования понятий» (1896), «Науки о природе и науки о культуре» (1899), «Философия истории» (1904), «Логика предикатов и проблема онтологии» (1930), «Основные проблемы философской методологии, онтологии и антропологии» (1934).

Пик влияния неокантианства в Германии пришёлся на 1880−1930 годы, лозунгом философов стал постулат: «Назад к Канту!», а вектором философской мысли — поворот против засилья гегельянства.

Против идеалистической метафизики Гегеля во второй половине XIX века активно выступило позитивистское течение, разработанное О. Контом и Дж.Миллем. Однако позитивисты фактически не оставили места для философии, для которой не оказалось собственного предмета изучения. Многообразие жизни они во многом свели к обобщению фактов.

Неокантианцы, в противовес приверженцам позитивизма, считали, что философия должна быть сохранена и развита как теория познания. На Г. Риккерта большое влияние оказала работа Г. Когена «Кантовская теория опыта» (1871) — ведущая исследовательская работа основателя Марбургской школы неокантианства. Её можно считать отправной точкой в мировоззрении Генриха Риккерта. Ещё одной предпосылкой можно назвать сочинения представителей «исторической школы» (Б.Г.Нибура, Л. Фон Ганке и др.). Эта влиятельная группа профессиональных историков сложилась в конце XIX века как реакция на позитивистскую картину мира, за пределами которой остался ряд наук, в том числе история. Однако «историческая школа» предполагала, что историю необходимо рассматривать не иначе как простую совокупность фактов, касающихся прошлого.

Ряд известных философов противопоставили этому своё понимание «эмпирической» истории как «науки о духе», т. е. имеющей духовные основания. Причём это понятие теперь было понято как «человеческая духовность».

В числе этих философов были неокантианцы Виндельбанд и Риккерт. Строго говоря, Генриха Риккерт написал работу «Науки о природе и науки о культуре» дважды — в 1898 и в 1910 гг. Первое, сжатое исследование, представляет собой доклад на заседании Культурно-научного общества, который был опубликован в виде небольшой брошюры в 1899 году. В 1910 году труд был значительно переработан, расширен, в него вошёл обзор новой, изданной за прошедшие 11 лет, литературы по исследуемой теме. Эта работа Риккерта была опубликована в 1911 году.

Разделение Риккертом наук на «науки о природе» и «науки о культуре»

риккерт наука ценность философия Центральной темой сочинения стало исследование специфики образования понятий в науке истории (и «науках о культуре» вообще) в сравнении с образованием естественно — научных понятий. В начале своей работы автор утверждает, что «эмпирические науки распадаются на две главные группы» [3,45]. К одной можно отнесли все науки естественно-научной сферы, а к другой те, которые позже назовут гуманитарными науками. Своей задачей Риккерт считает «установление этого исходного пункта, т. е. выработка двух основных форм научного мышления» [3,46]. Кроме того, автор ставит цель сформулировать методы, которые используются в естествознании и в «науках о культуре», а также ответить на вопросы: что же такое «наука о культуре» и как она соотносится с исследованиями природы.

Приводя в работе некоторый экскурс в историю естествознания, Риккерт подчёркивает, что современный учёный-естествоиспытатель живёт как бы «на проценты с капитала, собранного его предками. Многое из их духовных сокровищ стало с течением времени настолько „само собой понятным“, что уже даже не к чему выискивать его происхождение и связь, из которой оно вытекает. Ими можно обладать, даже не приобретая их» [3, 48]. Риккерт считает, что «естественные науки пользуются благами прочной традиции, что они имеют прежде всего одну общую цель, в достижение которой каждая отрасль вносит свою долю, и это сообщает им единство и связь. Поэтому они выступают сплоченными, импонируют этим, не говоря уже об изумительных успехах, достигнутых ими за последнее время…"[3, 48].

Всё вышесказанное никак не относится к наукам о культуре. Эти науки значительно моложе, их смыслы значительно менее чётко описаны. В некоторых конкретных областях уже есть интересные разработки, но какие-то более-менее стройные учения выделить сложно. Скорее, речь идёт об отдельных талантливых исследователях. Да и те появились только в XIX веке. Налицо отсутствие единой системы целей, задач, методов, которые могли бы охарактеризовать «науки о культуре» в отличие от наук естественнонаучного направления.

Так что же нужно класть в основу принципа деления наук на две группы? Современная Риккерту философская теория предлагает производить селекцию на основе понятия природы и духа, где под «природой» понимается материальное бытие, а под «духом» — психическое. Риккерт же утверждает, что понятие «психическое» не тождественно понятию «духовное». А «науки о духе» имеют дело как раз с «духовными» понятиями. Из-за этой путаницы в понятиях, вернее, из-за того, что понятийная система ещё не устоялась, «в истории часто видели прикладную психологию, что, правда, не совсем совпадает с настоящим состоянием этой дисциплины» [3,51].

Естественно-научный («генерализующий») и исторический («индивидуализирующий») методы Исходя из вышесказанного, учёный выдвигает свою теорию метода (в противоположность деления на основании «природы» и «духа»). Традиционное деление на «естественные науки» и «науки о духе» Риккерт предлагает заменить на «науки о природе» и «науки о культуре». В основу метода «наук о культуре» исследователь выдвинул «понятие единичного бытия во всей его особенности и индивидуальности, которое и образует противоположность понятию общего закона» [3, 53], присущего «наукам о природе». Далее автор утверждает, что «при исследовании жизни природы все же пользуются преимущественно естественно-научным, при исследовании же жизни культуры главным образом историческим методом» [3, 54] .

Таким образом, Риккерт утверждает, что естествоиспытателя не интересует единичный случай сам по себе, а только частный случай теории или пример действия закона, а для историка — всё наоборот: во главу угла поставлен частный, индивидуальный подход к факту. «…Не существует науки об единичном и особом, которое бы она рассматривала именно с точки зрения его единичности и особности. Наоборот, цель науки — подвести все объекты под общие понятия, по возможности понятия закона» [3,66]. Вместе с тем, естествознание, оставляя без внимания индивидуальный аспект, не убегает от действительности. Риккерт назвал естественно-научный метод «генерализующим» и предложил разделить генерализующие науки на две области исследования: те, которые изучают материальную и те, что изучают психическую действительность.

Помимо наук, для которых основополагающим методом является генерализующий, существуют и другие, целью которых «является не установление естественных законов и даже вообще не образование общих понятий; это исторические науки в самом широком смысле этого слова» [3, 74]. Эти науки интересует именно индивидуальное, потому Риккерт и назвал этот метод «индивидуализирующим». (У Виндельбанда этот метод носит название «идиографического» метода истории, который направлен на изучение единичного и особенного).

В разрезе описанных методов — «генерализующего» и «индивидуализирующего» автор уделяет внимание психологии — науке, чьё место всё ещё не точно было определено учёными того времени. С одной стороны, «индивидуализирующий» метод актуален для психологии как науки о душевном строе индивидуума. Вместе с тем, «историк отнюдь не ограничивается изображением психической жизни. Люди, о которых он говорит, обладают также и плотью и определяются поэтому влиянием окружающей их материальной среды. Не приняв во внимание материальную среду, мы не поймем ни одного исторического описания, и материальное в его индивидуальности может в историческом смысле стать даже очень важным. Отсюда следует, что психология далеко не единственная генерализирующая наука, могущая иметь для истории вспомогательное значение» [3,81].

Противопоставление «генерализующего» и «индивидуализирующего» методов Риккерт называет основной проблемой своего исследования.

Тема признанных общечеловеческих ценностей — центральная в концепции Риккерта Обосновав разницу методов в «науках о природе» и «науках о культуре», в IV части своей работы Риккерт подробно рассматривает сами понятия «природа» и «культура», прекрасно сознавая многозначность этих слов, и даёт им определения: " …Природа есть совокупность всего того, что возникло само собой, само родилось и предоставлено собственному росту.

Противоположностью природе в этом смысле является культура как-то, что или непосредственно создано человеком, действующим сообразно оцененным им целям, или, если оно уже существовало раньше, по крайней мере, сознательно взлелеяно им ради связанной с ним ценности"[3, 54−55].

Так в труде Генриха Риккерта появляется понятие «ценности», которое является основополагающим не только для работы «Науки о природе и науки о культуре», но и для его мировоззрения в целом, а также для Баденской школы неокантианства вообще. Признанные человеком ценности, по Риккерту, присущи всем явлениям культуры, а то, что выросло само, может быть рассмотрено вне всякого отношения к ценностям. «В объектах культуры, следовательно, заложены ценности. Мы назовем их поэтому благами (Guter)… Явления природы мыслятся не как блага, а вне связи с ценностями» [3,55]. Поэтому, если у предмета отнять ценность, он станет частью природы. Следовательно, всякое явление культуры является частью природы. Другими словами, природа — это то, что возникает само собой, а культура — это то, что создано человеком ради его целей или связано с ценностями. Природа — это бытие фактов, в которых запечатлены законы, культура — это бытие фактов, в которых отражены ценности.

Применительно к понятию ценности Риккерт счёл необходимым уточнить один нюанс, а именно — глагол, который, по его мнению, соотносится со словом «ценности». «О ценностях нельзя говорить, что они существуют или не существуют, но только что они значат (gelten) или не имеют значимости» [3, 55].

Далее, оппонируя философу Паулю, Риккерт углубляется в тему «психического» и доказывает, что «без точки зрения ценности, отделяющей блага от действительности, свободной от ценности, нельзя провести резкое отграничение природы и культуры» [3,58]. Но полностью роль понятия «психического» Риккерт не отрицает, он уточняет, что признать, оценить ценность может только «психическое существо». А без оценки ценность не может существовать: «в явлениях культуры, представляющих собою блага, всегда должна участвовать оценка, а потому вместе с ней и духовная жизнь» [3,58].

Рассуждая о культуре, Риккерт задаётся вопросом: а что, собственно, предполагает понятие «культура»? И предлагает «понимать под культурой совокупность объектов, связанных с общезначимыми ценностями и лелеемых ради этих ценностей, не придавая ему никакого более точного материального определения» [3,59].

Риккерт о научном познании: принципы разнородности и непрерывности Для того, чтобы более чётко разграничить «науки о природе» и «науки о культуре», Риккерт в своей работе высказывает несколько замечаний о научном познании вообще и в связи с этим рассматривает распространённое мнение о том, что познание есть отображение действительности. Автор высказывает мнение о том, что под «действительностью мыслят себе не непосредственно известный и доступный опыту мир, а мир „трансцендентный“, лежащий „за“ пределами воспринимаемого…» [3,60]. А по сему познание никак не может быть простым отображением действительности, тем более если принять во внимание всё многообразие эмпирического мира. В процессе понятия истины «познавание является не отображением, но преобразованием, и притом всегда упрощением действительности» [ 3,61].

Вспоминая старинные изречения — всё течёт, природа не делает скачков — автор формулирует принцип непрерывности всего действительного, будь то явления природы или психические явления. Кроме того, «ни одна вещь, ни один процесс в мире не равен вполне другому, но лишь более или менее подобен ему, и внутри каждой вещи и каждого процесса всякая даже малейшая часть опять-таки отличается от любой другой, в какой бы пространственной и временной близости эта последняя ни стояла к ней. Говоря иначе, всякая реальность имеет свой особый, своеобразный, индивидуальный отпечаток» [3,62].

Так Риккерт формулирует принцип разнородности (гетерогенности) всего действительного. Эти два принципа (непрерывности и разнородности) важны для постигаемости действительности. Сочетание непрерывности и разнородности налагает на действительность отпечаток иррациональности. То есть действительность не может быть отображена или запечатлена «как она есть». Как же тогда ставить в науке задачу образовывать понятия? «Тем самым для науки открываются два пути образования понятий. Содержащуюся во всякой действительности разнородную непрерывность мы оформляем либо в однородную непрерывность, либо в разнородную прерывность» [3,62−63].

В своей работе Риккерт коснулся проблемы отношения истории к искусству. Разнородность любого объекта, которую также можно назвать индивидуальностью, связана с наглядностью и даже может быть представлена только наглядно. А так как историк стремится запечатлеть индивидуальность действительности, то его деятельность близка к художественной «постольку, поскольку и история и искусство стараются возбудить наше воображение с целью воспроизведения наглядного представления» [3,85]. Однако на этом сходство и заканчивается: «искусство изолирует изображаемые им объекты и этим самым выделяет их из связи с остальной действительностью, тогда как история, наоборот, должна исследовать связь своих объектов с окружающей средой» [3,86]. При этом Риккерт признаёт, что искусство стоит гораздо ближе к истории, чем к естествознанию.

Исследователь вводит понятия «культурного явления», «культурного значения», объясняет различие между «исторически важными индивидуальностями» и «просто разнородным бытием». «Мы вполне определенно назовем теперь исторически-индивидуализирующий метод методом отнесения к ценности, в противоположность естествознанию, устанавливающему закономерные связи и игнорирующему культурные ценности и отнесение к ним своих объектов» [3,93]. Таким образом, Риккерт говорит об отнесении явления или просто какого-либо факта к ценности, на основе которого историк отличает важное от незначительного и включает в своё повествование.

Риккерт ещё раз, теперь применительно к исторической науке, напоминает, что «ценности не представляют собой действительности, ни физической, ни психической. Сущность их состоит в их значимости, а не в их фактичности» [3,93]. Отнесение к ценности и оценка — это, по Риккерту, разные понятия, тогда как некоторые из его современников их отождествляют, к примеру, Риль. «Так, например, историк, как таковой, не может решить, принесла ли революция пользу Франции или Европе или повредила им. Но ни один историк не будет сомневаться в том, что собранные под этим именем события были значительны и важны для культурного развития Франции и Европы и что они поэтому, как существенные, должны быть упомянуты в европейской истории» [3,95]. Далее Риккерт вводит понятие «исторического факта» и утверждает, что давать оценку событиям — это значит высказывать хвалу или порицание, а относить к ценностям — это ни то и ни другое. По мнению автора, историк имеет право на субъективную оценку, только это уже не входит в поле формирования исторических понятий.

Автор формулирует взаимосвязь между понятиями «историческое развитие», «историческая действенность» и «историческое значение». По-мнению Риккерта, «историческая действенность не может совпадать с простой, индифферентной по отношению к ценностям действенностью вообще, т. е. действенность сама по себе не может дать критерия того, что исторически существенно… Исторически действенно, напротив, только то, что вызывает исторически значительные действия, а это опять-таки означает лишь, что культурная ценность определяет выбор исторически существенного» [3,98].

Понятие «исторического развития» автор чётко отделяет от понятия «прогресса»: «Прогресс означает, если вообще придавать этому слову точный смысл, повышение в ценности (Wertsteigerung) культурных благ, и поэтому всякое утверждение относительно прогресса или регресса включает в себя положительную или отрицательную оценку» [3,99]. В этом автор видит нарушение принципа историзма.

«Исторически существенное должно обладать значением не только для того или иного отдельного индивида, но и для всех» [3,100]. Это общепризнанные в обществе ценности религии, государства, права, нравственности, искусства, науки. На этом принципе базируется объективность исторического изложения.

Риккерт сформулировал суть «генерализирующего» метода, применимого в науках о природе, и «индивидуализирующего» метода, применимого в науках о культуре. Однако осталось немало областей наук, где эти два метода переходят на смежные области. Этой теме автор посвятил XI часть своей работы и назвал её «Промежуточные области». Исторический метод переходит в область естествознания, существуют и другие смешанные формы научного образования понятий. «Общая теория эволюции, согласно которой всякий вид произошел постепенно, переходя из одного в другой, построена вполне в соответствии с генерализирующим, а следовательно, естественно-научным методом и не имеет с историей даже в логическом смысле этого слова ничего общего. Но как только от такого общего понятия развития переходят к рассказу о том, что живые существа произошли раньше всего на земле, кто следовал за ними и каким образом в одном, единичном процессе развития постепенно был создан человек, о чем нам ничего не говорит общая теория развития, — тогда изложение превращается, с логической точки зрения, в историческое, а так как подобные попытки принадлежат новейшему времени, то можно сказать, что в них историческая идея развития оказалась приложенной и перенесенной на телесный мир, который до этого времени обычно рассматривался только естественно-научным образом» [3,104].

Кроме этого примера автор ссылается на другие отрасли науки, где исследователи часто используют как естественно-научный, так и исторический методы образования понятий. Это встречается в исследованиях о первобытной культуре, в языкознании, политической экономии, юриспруденции.

Основные аргументы оппонентов философии Риккерта Создав свою концепцию разделения наук, Риккерт понимал, что предложенная им система в значительной мере отличается от существовавшей на тот момент. Высказанные им положения получили не только признание, но и вызвали поток критики.

Основных позиций, по которым критиковали Риккерта, можно выделить три. Первая: естественно-научный метод не способен понять особое, индивидуальное. Второе: индивидуализирующий метод имеет место и без отнесения к ценности (и поэтому понятие истории не обязательно связано с понятием ценности). Третье: оппоненты Риккерта усомнились в объективности наук о культуре и высказали уверенность, что эти науки никогда не смогут достичь степени объективности естественных наук.

Риккерт на примере физики и астрономии рассуждает о возможности постижения особенного и индивидуального естественно-научными дисциплинами. «Никакие успехи генерализирующих наук не смогут перебросить мост через пропасть, отделяющую количественную индивидуальность от качественной, ибо стоит нам только оставить царство чистых количеств, как из однородной непрерывности мы вступаем в разнородную, уничтожая тем самым возможность безостаточного рационализирования объектов в понятиях» [3,116].

Об индивидуальности, индифферентной к ценности, Риккерт высказался вполне определённо. Он считает, что невозможна «научная законченность индивидуализирующего образования понятий без отнесения к общим ценностям» [3,120] и поясняет это на примере науки географии, которую современные Риккерту исследователи относят кто к естествознанию, кто — к наукам о культуре. Она как бы представляет собой смесь обоих видов образования понятий. Если смотреть на географию как арену культурного развития, то на первый план выдвигается индивидуализирующий метод. А если рассматривать предмет географии как отдельные формации рек, морей, гор и т. д., тогда акцент делается на генерализующем методе. Существует ещё и третий подход, когда география рассматривается как наука, описывающая отдельные части поверхности планеты: океаны, материки и т. д. Эти понятия никак не соотносятся с методами, в связи с чем их можно считать только простым собиранием материала. «Они и не могут поэтому поколебать наше основное противоположение, имеющее в виду не сырой научный материал, но законченное научное изложение. То же самое применимо и ко всем другим индивидуализирующим исследованиям, обходящимся, по-видимому, совершенно без всякого отнесения своих объектов к культурным ценностям» [3,120]. При этом, по Риккерту, если объекты не важны (то есть не обладают ценностью), то их индивидуальность не интересна. «Но научным индивидуализирующее описание может быть названо только в том случае, если оно основывается на всеобщих или культурных ценностях» [3, 121]. При этом автор подчёркивает, что индивидуализирующее описание без соотнесения его с ценностями представляет собой просто собранный материал без какой-либо научной значимости, т. е. накопление фактов ещё не есть наука. Однако, вместе с тем, никакая наука немыслима без предварительной подготовки и без этапа собирания материала.

Что же касается объективности наук о культуре, то в связи с обозначенной проблемой автор задаётся вопросом: возможно ли когда-либо исключить произвол (а значит, субъективность) в исторических науках? Риккерт считает, что даже в случае, когда представлено объективное историческое исследование со всем соблюдением теоретического отнесения к ценности, всё равно это — объективность «совершенно особого рода, которая, по-видимому, не сумеет выдержать сравнения с объективностью генерализирующего естествознания"[3,122]. Историческое описание, основанное на ценностях, должно быть признано людьми, которые имеют непосредственной отношение к оценке или понимают эти оценки. К примеру, в Европе, где, по мнению автора, принято читать исторически-научные сочинения, понимание может быть приемлемым относительно культурных ценностей, связанных с религией, церковью, языком, государством, литературой, искусством, экономическими организациями. Отсюда становится понятно, что ценности эти являются руководящими при отборе существенных фактов. «Но если объективность относящего к ценности описания существует только для более или менее большого круга культурных людей, то, следовательно, это — исторически ограниченная объективность и, как ни неважно было бы это со специально-научной точки зрения, под общефилософским и естественно-научным углом зрения здесь можно увидеть серьезный научный недостаток» [3,123].

Так как историческое изложение имеет дело с отделением существенного от несущественного, автор сомневается, следует ли в таком случае вообще применять понятие истинности к историческим наукам? «Если принципиально отвлечься от значимости культурных ценностей, руководящих историческим изложением, то истинным в истории останется тогда только чистый факт» [3,123]. Тогда все исторические понятия будут значимыми лишь для определённого времени, т. е. не будут истинами.

Примечательно, что и понятия генерализующего естествознания тоже видоизменяются и даже отменяются следующим поколением учёных. В связи с вышесказанным «то обстоятельство, что история каждый раз должна писаться заново, не колеблет еще научного характера истории, ибо эту участь она делит вместе со всеми науками» [3,123].

Но естественнонаучные законы обладают безусловной значимостью, даже если не все из них известны, в связи с этим Риккерт предполагает, что понятия генерализирующих наук близко стоят к абсолютно значимой истине. А исторические науки не находятся ни в каком отношении к абсолютной истине, их принципы представляют из себя фактические оценки, сменяющие друг друга. Ели подходить к историческим наукам с генерализирующих позиций, то «мы получим тогда столько же различных исторических истин, сколько существует различных культурных кругов, и все эти истины в равной мере будут обладать значимостью» [3,123]. С таким подходом уничтожается возможность прогресса исторической науки и понятие исторической истины, поскольку оно присуще не к чисто фактическому материалу. Риккерт задаётся вопросом: не приравнять ли культурные ценности к фактически признанным культурным ценностям? При таком подходе автор полагает, что объективность истории может быть равной объективности естествознания.

История человечества трактует события, исходя из интересов ли с точки зрения определённого культурного круга: «…поэтому никогда не будет иметь значение, или даже лишь постигаться, относительно всех людей и для всех людей в смысле признания всеми ими руководящих ценностей как ценностей» [3,124]. То есть не существует «всемирной истории», которая обладала бы эмпирической объективностью, поскольку она не только должна была бы рассказывать о человечестве, но и включить в повествование всё существенное для всех людей. А это невозможно.

Роль историка, таким образом, видится в том, что ему необходимо писать всеобщую историю на основе руководящих принципов, при этом он не обязан обосновывать значимость принимаемой системы ценностей. Достаточно, если он будет предполагать, что какие-либо ценности обладают абсолютной значимостью и могут быть положены в основу его индивидуализирующего описания.

Риккерт указывает на противоположность наук о культуре естественным наукам по признаку отсутствия единства и системного деления, которые у естественных наук есть. «…В особенности физические науки обладают прочной опорой в механике» [3,124]. Возможно ли, чтобы в науках о культуре какая-либо наука точно так же, как механика для физики, послужила бы опорой (психология, как уже было рассмотрено выше, не может взять на себя такую роль)?

Автор приходит к выводу, что ответ на этот вопрос отрицательный, поскольку такой подход вообще присущ только генерализующим или естественным наукам, которые пронизаны системой скоординированных понятий. «Но историческая жизнь не поддается системе, и поэтому для наук о культуре, поскольку они пользуются историческим методом, не может существовать основной науки, аналогичной механике» [3,124].

Не смотря на это науки о культуре тоже имеют возможность объединиться. «Именно понятие культуры, определяющее их объекты и являющееся для них руководящим принципом при образовании ими исторических понятий» [3,125] предлагается Риккертом в качестве объединяющего начала. Прогресс в науках о культуре он напрямую связывает с прогрессом в выработке понятия культуры, от определения системы значимых ценностей.

Автор делает вывод о том, что «единство и объективность наук о культуре обусловлены единством и объективностью нашего понятия культуры, а последние, в свою очередь, — единством и объективностью ценностей, устанавливаемых нами» [3,125].

Риккерт признаёт, что его понимание описываемых явлений, неоднозначно и может вызвать дискуссию. Некоторые даже могут посчитать, что рассуждения о значимости ценностей несовместимы с научностью, т.к. им присущ субъективный характер. Поэтому Риккерт ещё раз подчёркивает: «…понятие культурной ценности как руководящей точки зрения при выборе существенного отнюдь не угрожает объективности исторического специального исследования, ибо историк может сослаться на фактическое всеобщее признание ценности, чем он достигает высшей ступени эмпирической объективности, какая только вообще доступна эмпирической науке» [3,125].

В заключении исследования Риккерт напоминает, что целью данной работы была попытка классификации эмпирических наук. И хотя тема культурных ценностей требует отдельной разработки, автор подчёркивает, что «мы все верим в объективные ценности, значимость которых является предпосылкой как философии, так и наук о культуре, верим даже тогда, когда под влиянием научной моды воображаем, будто не делаем этого» [3,128]. И система ценностей, как утверждает автор, нужна не только для того, чтобы заниматься наукой, но и вообще для «правильной жизни».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование Риккерта «Науки о природе и науки о культуре» имеет важное значение с точки зрения систематизации учения неокантианцев. В данной работе Генрих Риккерт представил своё понимание разделения наук на две группы на основе выделенных им методов: генерализующего для естественных наук и индивидуализирующего — для наук о культуре. Кроме того, он дал определения новым понятиям, таким как «исторический факт» и «ценность», которой Риккерт придал ранг системообразующей категории.

Вместе с тем, его оппоненты отмечали, что в данной работе не отражён процесс исторического исследования, нет критериев определения исторических этапов и характеристики связи между ними. Риккерта также не интересовали оценка достоверности письменных источников, способы интерпретации археологических находок, возможность использования литературных источников. Концепция исторического научного знания у Риккерта сведена к методологии.

В западной философии Риккерт в частности и неокантианцы вообще представляют собой рационалистическую традицию, которая обратившись к «земным» заботам человека, создала основу для современной западной цивилизации. Неокантианство имело последователей и в России. К числу русских неокантианцев относятся мыслители А. И. Введенский, И. И. Лапшин, Г. И. Челпанов, С. И. Гессен, Г. Д. Гурвич, Ф. А Степун, Б. В. Яковенко, который в своё время учился и у Видельбанда, и у Риккерта. Борис Всеволодович Яковенко посвятил философии Риккерта несколько своих работ. Его можно назвать наиболее последовательным неокантианцем русской школы.

В целом же, отношения между западной цивилизацией и русской ментальностью многосложны, важную роль в них играют понятия «ценность», «духовность», «исторический процесс». Исследование, посвящённое данной теме, и сегодня вполне может быть интересным и востребованным, что говорит об актуальности воззрений Риккерта и в наше время.

1. История философии: Энциклопедия / ред. Румянцева Т. Г., Можейко М. А. — Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2002.

2. Михайлов И. А. Риккерт Г. //Новая философская энциклопедия: В 4 т. / Ин-т философии Рос. акад. наук, Нац. обществ. — науч. фонд; науч.-ред. совет.: В. С. Степин [и др.]. — М.: Мысль, 2001.

3. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. — М.: Республика, 1998.

4. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. // Культурология ХХ век. Антология. — М., 1995.

5. Риккерт Г. Ценности жизни и культурные ценности // ЭОН. Альманах старой и новой культуры. Вып.1 — М., 1994.

6. Риккерт Г. // Философский словарь: основан Г. Шмидтом /пер. с нем.; под ред. Г. Шишкоффа, общ. ред. В. А. Малинина. — 22-е, новое, переработ. изд. — М: Республика, 2003.

7. Румянцева Т. Г. Учебное пособие: современная западная философия. — Минск, 2009.

8. Румянцева Т. Г. Риккерт Г. // Новейший философский словарь — Минск: Книжный дом, 2003.

9. Силенко С. В. Философия Г. Риккерта: Единство гносеологии, методологии и аксиологии. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. — Ростов-на-Дону, 2006.

10. Яковенко Б. В. К критике познания Г. Риккерта // Вопросы философии и психологии. — 1908. — Т. 93 (III).

11. Яковенко Б. В. Учение Риккерта о сущности философии // Вопросы философии и психологии. — 1913. — Т. 119 (IV), т. 120 (V).