Тройственные переговоры о военном союзе

В обстановке обострения германско-чехословацких отношений в мае 1938 г. состоялся визит Гитлера в Италию^[1]. Внешне италогерманские переговоры были обставлены еще более помпезно, чем предыдущие встречи глав фашистских правительств^[2]. Однако результатами переговоров оказались недовольны оба их участника. Муссолини дал понять, что не собирается отказываться от переговоров с Великобританией. В свою очередь, германская сторона игнорировала настойчивые призывы Рима пойти навстречу в признании итальянских интересов в дунайско-балканском районе. В Берлине уже готовились к тому, чтобы после захвата Чехословакии прибрать к своим рукам всю Юго-Восточную Европу, а Италии предлагали заняться Африкой. Дальнейшие итальянские внешнеполитические расчеты строились на укреплении оси Рим — Берлин при сохранении англо-итальянского соглашения и выдвижении колониальных претензий к Франции¹.

Опираясь на соглашение с Англией, фашистское руководство стремилось выторговать уступки у Германии в Юго-Восточной Европе в обмен на дальнейшее сближение с ней. В свою очередь, германское руководство стремилось нейтрализовать значение англо-итальянского соглашения, связав Рим военным союзом, и облегчить осуществление агрессивных планов в отношении Чехословакии на случай вмешательства Англии и Франции в конфликт.

Гитлер заявил своему адъютанту: «Чешский вопрос может быть разрешен вопреки Франции и Великобритании, если только мы будем тесно связаны союзом с Италией»^[3][4]. В разгар чехословацкого кризиса Гитлер поручил военному атташе в Риме фон Ринтелену подготовить доклад о состоянии итальянских вооруженных сил. Выводы военного атташе о боеспособности итальянских сил оказались неутешительными, и Гитлер распорядился в дальнейшем корректировать подобную информацию в положительном духе^[5].

В апреле германское министерство иностранных дел подготовило три проекта договора о военно-политическом союзе с Италией: секретный, открытый договор о взаимопомощи и проект с открытым документом об интенсификации отношений между двумя странами, но с секретным соглашением о взаимопомощи. Проекты претерпели с десяток модификаций, прежде чем были предложены итальянцам. Представляет интерес дополнительный секретный протокол, который был направлен против Англии и Франции¹. Он предусматривал координацию военных мероприятий, установление постоянного сотрудничества военных командований двух стран, совместное ведение войны. Немецкая сторона предлагала развернуть военное сотрудничество сразу же после подписания пакта. Под ним подразумевались обмен информацией о вооруженных силах противника, обмен военно-техническим опытом, взаимные приготовления в области военной экономики и вооружений, взаимное обсуждение оперативных и тактических вопросов, распределение стратегических объектов для достижения общих военных целей, согласование военно-правовой политики^[6][7].

По немецкой версии, итальянское руководство не было якобы готово к переговорам о пакте и поэтому избегало разговоров на эту тему. Когда же немецкая делегация настояла на обсуждении, Муссолини отклонил германские проекты^[8]. На самом деле итальянская сторона противопоставила немецкому проекту свой собственный, в котором главный акцент был сделан на определении и разграничении сфер влияния в Балканском и Дунайском регионах, а также на проблемах решения проблемы области Альто Адидже путем выселения из нее немецкоязычного населения^[9].

В дневнике Чиано от 1 мая читаем следующую запись:

Представляю главе (правительства. — В. М.) возможный договор с Германией. Он согласен. Я предложил его Риббентропу, подчеркнув, что в наших обоюдных интересах подписать пакт. Мы уже заключили договор с Лондоном, а через некоторое время подпишем его с французами. Если не зафиксировать наши позиции с Берлином, все скажут, что ось ликвидирована, и мы вернулись к Стрезе^[10].

Итальянский исследователь М. Тоскано утверждает, что министр Чиано первым вручил своему немецкому коллеге проект пакта, в котором главный акцент был сделан на разграничении сфер влияния в Дунайском бассейне¹.

В статье британского историка Д. К. Уотта анализируется имеющийся в британских архивах первоначальный итальянский проект «стального» пакта. Из него видно, что фашистское руководство стремилось предупредить возможные притязания Берлина на итальянские территории, особенно в провинции Альто Адидже, и воспрепятствовать германскому проникновению в итальянскую сферу влияния на Балканах и в других районах^[11][12]. Проект был встречен в штыки германской делегацией. «Он более похож на мирный договор с противником, чем на союз с другом», — раздраженно заметил статс-секретарь МИД Германии Э. Вейцзекер^[13]. 4 мая Гитлер обсудил с Муссолини германский проект^[14]. Переводчик на переговорах П. Шмидт вспоминает, что Риббентроп со свойственной ему прямолинейностью оказывал сильный нажим на итальянцев с целью добиться принятия ими немецкого проекта пакта. На это Чиано ответил с саркастической улыбкой: «Солидарность между нашими двумя режимами проявляется в эти дни с такой очевидностью, что формальный союзный договор излишен»^[15].

Исходом переговоров оказались недовольны обе стороны. Муссолини дал понять, что не собирается отказываться от переговоров с Англией. Более того, немецкая сторона сделала вывод, что в случае возникновения конфликта из-за судетской проблемы Италия останется «с оружием у ноги», не будет чинить препятствия германским действиям, но не предпримет активных действий в поддержку Германии^[16]. В свою очередь, германская сторона игнорировала настойчивые призывы Рима пойти навстречу в признании итальянских интересов в Дунайско-Балканском районе¹. Британский посол в Риме лорд Э. Перт рассматривал итоги итало-германских переговоров как проявление ослабления связей в фашистской оси. Близкой позиции придерживалось посольство Франции в Риме^[17][18].

Выдавая желаемое за действительное, западные политики стремились убедить себя и других в правильности избранного ими курса на «умиротворение» фашистских агрессоров. 12 мая правительство Великобритании внесло на рассмотрение Совета Лиги Наций предложение о предоставлении свободы действий всем членам Лиги Наций в вопросе признания захвата Италией Эфиопии^[19]. Против английского предложения выступили СССР, Китай, Боливия и Новая Зеландия. Таким образом английское правительство готовило почву для обусловленного соглашением от 16 апреля признания итальянской колониальной империи.

В период майского кризиса 1938 г. фашистское руководство демонстрировало полную поддержку действий германского партнера. Министр культуры Д. Альфисри информировал Геббельса о безоговорочной поддержке в итальянской прессе позиции Германии в кризисе^[20].

Состоявшиеся во второй половине мая контакты между Чиано и Блонделем выявили нежелание итальянской стороны форсировать соглашение с Францией. Министр иностранных дел Ж. Бонне констатировал: «Истина состоит в том, что, после того как Муссолини заполучил свое соглашение с Англией, он больше не проявляет интереса к быстрому заключению соглашения с Францией»^[21]. Несмотря на нажим, оказанный на Италию со стороны Великобритании, она категорически отказалась обсуждать с Францией испанский вопрос, а также проект соглашения о Красном море и Аравии. Великобритания не реагировала на нарушение англо-итальянской договоренности по испанскому вопросу, когда вместо сокращения своего воинского контингента в Испании фашистская Италия пошла на его увеличение в июне и июле¹. Фактически Великобритания переложила на фашистскую Италию функцию противодействия «коммунистической угрозе» в Испании и в Средиземноморье в целом^[22][23].

В конце мая в Риме было принято решение продолжить обсуждение проекта договора о военном союзе с германскими руководителями. В этот период у итальянцев возникли затруднения в переговорах с Англией и особенно с Францией.

Муссолини предложил внимательнее изучить германский проект и привлечь к переговорам Японию. К этому времени италояпонские связи значительно укрепились. 31 мая посол Италии в Токио сообщил, что косвенным путем он получил информацию о японских предложениях. Они включали заключение договора о взаимных обязательствах благожелательного нейтралитета в случае вступления в войну одной из сторон и подписание отдельных договоров между генеральными штабами сухопутных сил и флота^[24].

В начале июня министерства иностранных дел и военноморского флота Германии и Японии договорились о направлении в Токио адмирала Де Куртена для ведения переговоров о военном соглашении^[25]. 6 июня министр иностранных дел Г. Чиано направил итальянскому послу в Японии Дж. Аурити письмо, в котором предложил обсудить с японскими руководителями вопрос о договоре на следующих условиях:

• 1) взаимные обязательства о благоприятном нейтралитете во всех возможных случаях; 2) взаимные обязательства о консультациях в особых случаях; 3) технические соглашения между генеральными штабами сухопутных, морских и воздушных сил двух стран'.
• 18 июня посол Дж. Аурити сообщил, что идея договора была рассмотрена в министерстве иностранных дел и в военном министерстве и была вынесена на Совет пяти министров^[26][27]. Были даны необходимые заверения в том, что руководство флота находится в согласии с руководством сухопутных сил в отношении этого договора. Предполагалось, что министерство иностранных дел может находиться в оппозиции договору, которая не является непреодолимой. С проектом был ознакомлен также премьерминистр^[28]. Аурити сообщал, что исключительно по процедурным вопросам японская миссия не сможет до осени выехать в Рим. Итальянская сторона предложила пока использовать дипломатические каналы для продолжения переговоров^[29]. На самом деле затягивание вопроса о заключении договора было связано с острыми дискуссиями в японском руководстве по вопросам военной стратегии. Часть руководства настаивала на ангибриганской направленности договора. Другие считали, что договор должен был иметь антисоветскую направленность, и в случае войны Японии против СССР итальянский флот мог оказать сильное давление на советский черноморский флот. В одном из японских документов отмечались три цели японской политики в отношении Великобритании: избежать создания блока между демократиями и СССР; подтолкнуть Великобританию к партнерству со странами оси; изолировать СССР. Что касается Италии, то здесь выражалась озабоченность вовлечения Японии в войну с Великобританией и Францией из-за чисто европейских проблем. Правда, в другом исследовании предполагалось, что итало-японский договор мог удержать Великобританию от поддержки СССР в случае советско-японской войны¹.

Изучение проекта в МИД Японии, закончившееся к началу июля, показало большую вероятность втягивания страны в конфликт с Великобританией при незначительных его преимуществах в случае войны против СССР^[30][31].

• 23 июня Риббентроп принял итальянского посла Б. Аттолико. К сожалению, и этот важный документ с записью переговоров сильно пострадал от воздействия воды, и многие его строки невозможно прочитать. Тем не менее, даже сохранившиеся части документа представляют несомненный интерес. В ходе беседы стороны затронули вопрос о договоре. Риббентроп отметил, что только безусловный военный союз отвечал бы интересам обеих стран. Он также подчеркнул, что в период разрешения чехословацкого кризиса Германия будет полагаться исключительно на себя и нс настаивает на итальянской военной помощи. Посол сделал вывод о том, что Риббентроп настаивал на трехстороннем договоре, но не исключал возможность заключения двустороннего между Германией и Италией^[32].
• 27 июня Чиано поручил послу в Берлине информировать Риббентропа о намерении встретиться с ним примерно через месяц в Комо для подготовки договора^[33]. Зондаж в Берлине дал неожиданные результаты. Германское руководство категорически отказалось включить военные статьи в секретный протокол, оно настаивало на открытом военном союзе с участием Японии. М. Тоскано объясняет позицию Берлина уверенностью немцев в своей способности решить чехословацкий вопрос без участия Италии^[34]. Не исключено и противоположное — открытым военным союзом германское руководство предполагало усилить нажим на Англию и Францию с гем, чтобы добиться решения судетской проблемы в свою пользу. Итальянское посольство в Японии тщательно отслеживало любую информацию относительно продвижения проекта договора. Например, 8 июля посол Аурити сообщал в Рим, что в данный момент проект находится на рассмотрении у главы правительства и в военном министерстве¹.

С новыми немецкими предложениями о военном союзе прибыл в Рим принц Гессенский. Чиано записал в дневнике 11 июля:

Переговоры с принцем Гессенским, посланцем Риббентропа. Предмет: о военной помощи. Риббентроп настаивает, чтобы такой пакт был заключен. Я ответил, что дуче и я думаем в том же духе, но мы хотим посмотреть на развитие отношений с Лондоном и тем временем подготовить основу популярности соглашения. Похоже, что Риббентроп, опасаясь распространения слухов и ссылаясь на готовность японцев принять участие в пакте, откажется от поездки в Комо. Принц Гессенский уполномочен вести переговоры секретно, в обход посольства^[35][36].

• 8 июля кабинет военного министерства подготовил для заместителя военного министра А. Париани записку, в которой обосновывалось установление на постоянной основе итало-германского сотрудничества в военно-технической области^[37]. Очевидно, документ был подготовлен в связи с визитом заместителя военного министра А. Париани в Германию, который находился в Германии с 7 по 12 июля 1938 г. Вернулся А. Париани под сильным впечатлением от «огромной скорости» наращивания мощи германской армии. Он выразил уверенность, что военный потенциал Германии уже к 1941;1942 гг. достигнет значительной эффективности, и предложил Муссолини договориться с Германией о создании постоянно действующего органа военно-технического сотрудничества^[38]. С этим предложением итальянское руководство вскоре обратилось в Берлин.
• 10 июля А. Париани был принят Г. Герингом, а на следующий день А. Гитлером. В отчете Париани, направленном Муссолини по итогам визита, говорилось:

Так называемые демократические нации пытаются нанести поражение авторитарным государствам самым простым способом — попытаться разделить их… Блок должен быть компактным (Геринг акцентировал внимание на том, что соглашение должно быть тесным и обеспечивать поддержку даже в том случае, если одна из сторон допустит ошибку).

Далее утверждалось, что участники договора должны стремиться к мирному разрешению своих проблем, но также быть готовыми к войне. Между Италией и Германией нет непримиримых противоречий. Первая из них имеет устремления в юго-восточном направлении (Средиземноморье), в котором она доминирует. Устремления другой стороны направлены на северо-восток. Очевидным является наличие контактных зон, но для этого достаточно законных способов решения проблем. Желательно в будущем зафиксировать соглашения во всех областях. Германская сторона обещала начать решение деликатной для Италии проблемы — репатриации немецкого населения из Альто Адидже. Далее Париани пишет: «Нами были решены две проблемы: верховное командование. Противовоздушная оборона». По итогам визита в Германию у А. Париани сложилось впечатление, что германская сторона настроена на решительное углубление отношений¹.

В конце июля было продолжено обсуждение вопроса о военном союзе. Посол в Берлине докладывал о своей встрече с министром иностранных дел И. Риббентропом. К сожалению, и этот важный документ оказался поврежденным. Фраза «Тройственный договор. Риббентроп продолжал настаивать на своей концепции…» неожиданно обрывается. Далее следуют вопросы Б. Аттолико: «а) какого результата вы достигли с Японией? Рассматриваете ли вы заключение договора с Италией на тех же условиях, что и с Японией?» Ответ Й. Риббентропа: «С Японией продвигаются дела, но пока нет ничего конкретного. Немецкий эмиссар (как я уже писал — принц Гессенский) находится в поездке в Японии, где встречается с двумя-тремя японскими представителями, расположенными к заключению тройственного договора»¹. Б. Аттолико напомнил итальянское условие заключения союза, связанное с включением Дунайского бассейна в итальянскую сферу влияния. Й. Риббентроп ответил, что это вопрос второстепенной важности. В завершение Риббентроп отметил, что поставленные вопросы можно было бы обсудить во время приезда министра иностранных дел Г. Чиано на нацистский партийный съезд в Нюрнберге^[39][40].

Осложнение международной обстановки в связи с вступлением чехословацкого кризиса в заключительную стадию сделало неясной перспективу переговоров о военном союзе. В донесениях итальянских дипломатических представителей в Берлине, Лондоне, Париже, Чехословакии звучали панические настроения о неминуемой европейской войне. Посол в Берлине Б. Аттолико сообщал, что даже нацистские экстремисты пессимистично оценивают итоги вооруженного столкновения с Великобританией и Францией. По личному убеждению Б. Аттолико, все стороны постараются избежать войны и решить судетскую проблему дипломатическим путем^[41].

31 июля посол в Японии Аурити информировал МИД Италии о том, что его германский коллега по возвращению в Токио получил инструкции укреплять связи с Японией. Вместе с тем из бесед с японскими военными руководителями у Аурити сложилось впечатление, что их запросы в Берлин о конкретизации отношений остаются без ответа^[42].

В Токио проект тройственного пакта был обсужден 12 августа на Совете пяти министров. Министр иностранных дел генерал К. Угаки представил проект пакта. Угаки подверг критике предшествующий проект Касахары, в котором содержался пункт об автоматическом вступлении участников договора в войну. Итальянский исследователь В. Ферретти пишет: «Теперь стало ясно, что пакет соглашений с Италией, скрепленный с проектами о благожелательном нейтралитете и военных соглашениях, которые, однако, не предусматривали casus foederis в отношении Лондона, не содержал принципиального риска вступить в противоречие с германскими предложениями»¹. Складывалось впечатление, пишет итальянский исследователь В. Ферретти, что Токио стремился провести серию параллельных переговоров с Римом и Берлином, в ходе которых планировал добиться исключения обязательств автоматического вступления в войну^[43][44].

С конца июля внимание европейских правительств и общественности переключается на миссию британского лорда Ренсимена, который выступил посредником в урегулировании судетской проблемы дипломатическим путем.

В конечном итоге Риббентроп уклонился от предложения итальянской стороны о переговорах в Комо. В свою очередь, Чиано не принял приглашение о поездке на нюрнбергский съезд НСДАП. 8 августа Чиано обратился к послу в Италии с инструкциями относительно передачи письма Риббентропу с отказом приехать на партийный съезд. Основной мотив сводился к тому, что в данный момент он считает «невозможным принять приглашение». Он поручил в разговоре с Риббентропом не настаивать на повторении повестки во время возможной будущей встречи, а «обсудить все вопросы, представляющие общий интерес»^[45]. Не исключено, что осложнение итало-германских отношений было вызвано активизацией немецкого ирредентистского движения в области Альго Адидже. По крайней мере, в это время генеральный консул в Инсбруке Романо бомбардировал МИД Италии тревожными донесениями о нацистской активности в этой области^[46].

Однако в других областях было продолжено усиление италогерманского сотрудничества. На съезд нацистской партии в сентябре прибыла из Италии самая представительная за все годы делегация во главе с секретарем фашистской партии Р. Фариначчи¹. В начале августа произошел обмен военными делегациями. Германская военная делегация во главе с генералом Ф. Фроммом наблюдала за итальянскими военными маневрами. А итальянский маршал И. Бальбо посетил Германию для участия в авиационной выставке. Записей его встреч с Герингом и 13 августа с Гитлером не сохранилось^[47][48]. Все более тесными становились итало-германские контакты в области пропаганды.

В этот сложный период нарастания чехословацкого кризиса, пожалуй, самой актуальной задачей для итальянских дипломатов являлось получение точной информации о намерениях Гитлера. 18 августа военный атташе в Берлине Э. Маррас сообщил в Рим, что согласно доверительным источникам, Германия может начать вторжение в Чехословакию в период между концом сентября — началом октября. Весь расчет строился на невмешательстве Великобритании и Франции^[49]. 25 августа посол Б. Аттолико сообщает в Рим о том, что немецкая военная машина практически готова для вторжения^[50]. 27 августа И. Риббентроп передал через Б. Аттолико, что он информирует Рим о решении в отношении Чехословакии сразу же, как только это станет возможным^[51].

Донесения итальянских дипломатов свидетельствуют о стремлении британского руководства не допустить вступления Италии в войну одновременно с Германией^[52]. Британское правительство прилагало максимальные усилия, чтобы ввести в силу «пасхальное соглашение». Еще 12 мая правительство Великобритании внесло на рассмотрение Совета Лиги Наций предложение о предоставлении свободы действий всем членам Лиги Наций в вопросе признания захвата Италией Эфиопии. Против английского предложения выступили СССР, Китай, Боливия и Новая Зеландия.

Со своей стороны, Берлин стремился убедить британское руководство в силе итало-германского сотрудничества. «Ось еще никогда ранее не была столь крепкой, как сейчас», — утверждал Риббентроп и намекал, что Великобритания может получить серьезные проблемы в Средиземноморье и на Дальнем Востоке с Японией¹.

Итальянское руководство опасалось упустить свой шанс в сложной международной обстановке. Во время встречи с Й. Риббентропом итальянский посол буквально дословно передал ему слова Г. Чиано: «Мы не должны, не можем и не хотим создавать впечатление для итальянского народа, что развитие событий станет сюрпризом для нас»^[53][44][55]. 7 сентября состоялась встреча Б. Муссолини с принцем Гессенским, однако запись переговоров не сохранилась^[56]. В девятом томе итальянских дипломатических документов опубликовано письмо, которое принц Гессенский передал Муссолини. В нем излагается оценка Гитлером международной обстановки и делается упор на неподготовленность Великобритании и Франции к вступлению в войну против Германии^[57]. Ответное письмо Муссолини не было найдено, хотя известно, что он передал через принца Гессенского заверения в итальянской солидарности^[56].

Обострение европейской ситуации оказало влияние на тройственные переговоры о военном союзе. Германия стремилась активизировать переговоры. В Токио обнаружились межведомственные разногласия по этому вопросу. Особую пикантность решению по данному вопросу придавало обострение советско-японских отношений^[59]. 15 сентября в Рим поступило сообщение от посла в Токио Дж. Аурити. Итальянский посол подчеркивал, что он пока не знает, идет ли речь о японско-германском договоре или о тройственном союзе¹. Спустя три дня посол сообщил, что в своей основе проект был одобрен правительством и министерством иностранных дел. Послу И. Хиратори было поручено передать проект в Рим, в то время как военной миссии было поручено обсудить технические аспекты. Японская сторона предлагала заключить отдельный договор с Германией и отдельный — с Италией^[60][61].

• [1] 1 Как отмечают составители сборника итальянских дипломатических документов, итальянские документы о визите Гитлера были испорчены из-за высокой влажности, и восстановить их содержание не представляется возможным.См.: I Documenti Diplomatic! Italiani. Ottava serie: 1935;1939. Vol. IX. Roma, 2001.P.85.
• [2] Cm.: ACS. PCM. Anni 1937;1939. B. 4/11. Fasc. 3711. Sottofasc. 44. Vcnuta diHitler in Italia. 1938.
• [3] См.: Бочаров Д. Д. Итало-фашистская дипломатия и мюнхенский сговор //Новая и новейшая история. 1962. № 1. С. 76.
• [4] Цит. по: Trial of the Major War Criminals before the International MilitaryTribunal. V. 25. P.414.
• [5] Cm.: Rintelen E. Mussolini Talleato. Roma, 1952. P. 48—49.
• [6] См.: Watt D. An Earlier model for the Pact of Steel // International Affairs. 1957.№ 2. P. 189, 190.
• [7] Cm.: DDL Vol. IX. P. 85.
• [8] Cm.: Kordt E. Nicht aus den Akten. Stuttgart, 1950. S. 216.
• [9] См.: Михайленко В. И. Формирование итало-германского военно-политического союза в 1936;1939 гг. // Политика великих держав на Балканах и БлижнемВостоке в новейшее время. Свердловск, 1983. САЗ.
• [10] Ciano G. Diario. Roma, 1947. Р. 166.
• [11] См.: Toscano М. Le origini diplomatiche del Patto d’Acciaio. Firenze, 1956.P. 196.
• [12] Cm.: Wall D. An Earlier model for the Pact of Steel. P. 187.
• [13] Weizsacker Д. Errinerungen. Munchen, 1950. S. 158−159.
• [14] ACS. PCM. Anni 1937 1939. B. 4/11. Fasc. 3711. Sottofasc. 44. Vcnuta di Hitlerin Italia. 1938.
• [15] Schmidt P. Statist auf diplomatishcr Buhnc. 1923;1945. Bonn, 1949. S. 387−388.
• [16] DDE V. IX. P. 86.
• [17] В письме министра иностранных дел Чиано в посольства в Белграде, Бухаресте, Будапеште и Софии указывалось: «никакого раздела на зоны влияния ни наБалканах, ни в других районах». См.: DDL V. IX. Doc. 103. Р. 146.
• [18] См.: Bolech Cecclti D. L’accordo di due imperi. P. 88−92.
• [19] См.: ДВГ1 СССР. T. 21. C. 247−250.
• [20] ACS. MCP. В. 116. Fasc. 8. Gocbbcls. 1938. 25 magg.
• [21] Bonnet G. Defense de la paix. P., 1946. P. 147.
• [22] См. об этом: Bolech Cecchi D. L’accordo di due imperi. P. 102−103,118,120,134.
• [23] См. об этом: Brundu Olla P. L’equilibrio difficile: Gran Bretagna, Italia e Francianel Mediterraneo (1930;1937). Milano, 1980. P. 227.
• [24] 5 Cm.: Ferretli V. II Giappone e la politica estera italiana. Milano, 1980. P. 218.
• [25] J Cm.: Ciano G. Diario. P. 187. 06.VI.1938.
• [26] DDL V. IX. Doc. 201. Р. 270.
• [27] Высший исполнительный орган в Японии.
• [28] 5 См.: Ferretti V. II Giappone е la politica estera italiana. P. 218.
• [29] Cm.: DDL V. IX. D. 235. P. 316.
• [30] См.: Ferretti V. 11 Giappone е la politica estera italiana. P. 219.
• [31] Cm.: Ibid.
• [32] Cm.: DD1. V. IX. Doc. 253. P. 342−346.
• [33] DDI. V. IX. Doc. 267. P. 362−363.
• [34] Cm.: Toscano M. Le origini diplomatiche del Patto d’Acciaio. P. 26.
• [35] См.: DDL V. IX. Doc. 309. Р. 420.
• [36] Ciano G. Diario. Р. 157.
• [37] DDI.V. IX. Doc. 296. Р 401.
• [38] DDL WAX. Doc. 311. P.421.
• [39] DDL V. IX. Doc. 349. Р. 468.
• [40] Ibid. Р. 467−470.
• [41] 5 Ibid. Doc. 328. Р. 442−446.
• [42] Ibid. Doc. 360. Р. 486−487.
• [43] Ferretti V. II Giappone е la politica estera italiana. P. 220.
• [44] Ibid.
• [45] 5 DDI. V. IX. Doc. 385. P. 521. 15 августа Аттолико направил Риббентропуписьмо на английском языке с объяснением причин отказа Чиано приехатьв Нюрнберг. См.: DDL V. IX. Doc. 401. Р. 565.
• [46] См.: DDL V. IX. Doc. 386. Р. 521−526.
• [47] См.: ACS. МСР. В. 87. Fasc. 5. Congrcsso di Norimbcrgo. 1937;1939.
• [48] См.: Ferretti V. 11 Giappone e la politica estera italiana. P. 565.
• [49] Cm.: DDL V. IX. Doc. 406. P. 574.
• [50] Cm.: Ibid. Doc. 430. P. 609.
• [51] Ibid. Doc. 442. P. 635.
• [52] Ibid. Doc. 453. P. 649.
• [53] DDL V. IX. Doc. 453. Р. 650.
• [54] Ibid.
• [55] 5 Ibid. Р. 666; Р. 703.
• [56] См.: Ibid. Р. 705.
• [57] J См.: Ibid. Doc. 495. Р. 703−705.
• [58] См.: Ibid. Р. 705.
• [59] См.: Ibid. V. X. Doc. 29. Р. 28.
• [60] См.: DDL V. X. Doc. 35. Р. 32.
• [61] См.: Ferretti V. II Giappone е la politica estera italiana. P. 220−221.