От «ускорения» к «перестройке»

В первой половине 1986 г. формула ускорения стала наполняться новым содержанием, утверждалось представление о необходимости комплексного и глубокого реформирования общества. В мае — июле 1986 г. термин «ускорение» постепенно вытесняется понятием «перестройка». Раскрывая его, Горбачев подчеркивал, что перестройка охватывает не только экономику, но и социальные отношения, политическую систему, духовно-идеологическую сферу, стиль и методы работы партии, всех кадров. Генеральный секретарь ставил знак равенства между перестройкой и революцией, подчеркнув, что «перестройка — не разовый, одномоментный акт, а процесс, который будет протекать в рамках определенного исторического периода».

Летом 1986 г. в речах Горбачева появляется тема сознательного или неосознанного противодействия переменам, которые планировало руководство страны. В качестве основного противника реформ инициатор перестройки называет партийную и государственную бюрократию, заинтересованную в сохранении отживших порядков и своих привилегий. Этим людям Горбачев противопоставлял других — «новаторов», «активных, неугомонных, беспокойных», которые разрушают сложившийся стереотип работы руководящих кадров. Новый лидер чаще апеллирует к интеллигенции и молодежи — социальным группам, интеллектуальный потенциал и динамизм которых позволял видеть в них наиболее естественных союзников задуманных масштабных перемен.

С середины 1986 г. в выступлениях Горбачева повторяется мысль о том, что перемены в обществе идут недостаточно быстро. Среди причин этого он выделял сохраняющуюся пассивность подавляющей массы населения и приверженность управленческих структур директивным формам управления. В связи с этим проблема демократизации ставится не только как одна из целей реформ, но и как их обязательная предпосылка. «Важнейший участок перестройки — демократизация. Права даем реальные. Л кто будет реализовывать? Есть люди, способные и храбрые, чтобы использовать права? Отучили ведь их от пользования демократией», — говорил Горбачев на заседании Политбюро летом 1986 г. «Поэтому мы должны включить людей в процесс перестройки через демократизацию общества», — развивал он ту же мысль в сентябре.

В середине 1986 г. происходят перемены в трактовке понятия «гласность». Инициаторы перестройки начинают рассматривать ее как важнейший рычаг демократизации, повышения социальной активности населения. Значительное расширение информированности, повышение уровня критичности обсуждаемых проблем, востребованность ранее не задействованного интеллектуального потенциала — все это должно было способствовать преодолению идеологического догматизма и ломке стереотипов политического поведения, ускорить перестроечные процессы во всех сферах. По этой логике, гласность, интеллектуальное раскрепощение должны были предшествовать преобразованиям, обогащая теорию и практику перестройки анализом зарубежного и отечественного опыта. Роль идейной оппозиции консерватизму отводилась прессе.

В 1986 г. происходит организационная подготовка «наступления гласности»: во главе ряда массовых изданий были поставлены новые люди. Новых главных редакторов получили «Известия», «Огонек», «Московские новости», «Комсомольская правда», «Аргументы и факты», «Московская правда», «Московский комсомолец», «Юность», «Новый мир», некоторые другие газеты и журналы, ставшие в 1987—1991 гг. самыми острыми и читаемыми. При этом «политика гласности» не означала введение свободы слова. Содержание проводимых кампаний определялось на инструктажах руководителей СМИ, которые регулярно проводились в идеологических подразделениях ЦК КПСС.

К середине 1986 г. Горбачев и его окружение пришли к убеждению, что решение всех стоящих перед страной проблем упирается в неэффективность существующей в СССР политической системы. С этого времени именно ее реформа рассматривается как главное условие поступательного движения общества. Считалось необходимым реформировать КПСС, уменьшить ее «глобальную» роль в жизни общества и государства, организовать полноценные выборы в Советы, повысить ответственность депутатов и их зависимость от избирателей, утвердить всестороннюю гласность, добиться независимости судебной власти, создать условия для действительной реализации прав на демонстрации, свободу слова, совести, печати, собраний, на свободное перемещение, двигаться по пути глубокой демократизации хозяйственной жизни. Все эти вопросы предлагалось поставить на специальном Пленуме ЦК КПСС, интенсивная подготовка к которому шла осенью 1986 г. Проблемы экономической реформы были отодвинуты на второй план.

Был ли объективно обусловлен переход от курса на «ускорение социально-экономического развития» к политике «перестройки»?

Конец 1986 г. стал определенным рубежом в истории преобразований 1985—1991 гг. К этому времени постепенно стали накапливаться экономические трудности. Они явились результатом, с одной стороны, неблагоприятного стечения ряда обстоятельств (падение цен на нефть, затраты на ликвидацию последствий Чернобыльской катастрофы), с другой — просчетов собственного горбачевского курса: увеличение ассигнований на машиностроение при сокращении закупок товаров широкого потребления за рубежом, масштабные социальные акции, антиалкогольная кампания — все это вело к бюджетной дестабилизации, которая предшествовала дальнейшему ухудшению экономического положения в СССР.

Значение этого обстоятельства не было в должной мере осознано. Более того, во второй половине 1986 г. был взят стратегический курс на приоритетное преобразование политической системы общества. Прогрессирующее ухудшение экономических параметров развития, обострение ситуации в социальной сфере стали тем фоном, на котором разворачивались основные политические и идейные баталии тех лет.