Влияние денежной экономики на культуру

Весьма оригинальное мышление с выявление парадоксальных смыслов социолог проявляет при исследовании влияния денежной экономики на культуру в работе «Философия денег».

Его отправным методологическим постулатом является тезис о том, что деньги — это форма обмена, которая по-разному проявляется себя в бартерной экономике и в экономике, собственно основанной на деньгах. Последняя имеет тенденцию порождать бесчисленное множество обменов, что в конечном счете сказывается на характере культуры, порождающей новые формы отчуждения.

Строго говоря, социологический анализ Г. Зиммеля направлен не на деньги, а на то, как они, будучи специфической ценностью, воздействуют на субъективную и объективную культуры. В этом плане социолог пытается проследить взаимосвязь денег с такими компонентами жизни, как экстравагантность, цинизм, индивидуальная свобода, жадность, обмен, стиль жизни и т. д.

Как считает Г. Зиммель, современная денежная экономика является катализатором «трагедии культуры», ибо она порождает беспомощность индивида перед тотальностью объективной культуры, при этом не оставляя человечеству надежд на изменение ситуации в будущем.

«Трагедия культуры» — это не порождение капитализма или социализма (данный общественный строй еще более отягощает положение индивида, полагал Г. Зиммель). Это — совокупность фундаментальных проблем, содержащихся в современной человеческой жизни.

А природа их заключается в следующем.

Денежная экономика порождает дуализм: она создает дистанцию по отношению к объектам, представляющим ценность для людей, и вместе с тем обеспечивает средство — деньги, — с помощью которого можно преодолеть данную дистанцию. Разнообразие товаров и услуг, которые можно приобрести за деньги, постоянно увеличивается. В связи с этим деньги способствуют развитию прагматизма, рационализма и вместе с тем «абсолютной свободы от всего личного"К

Действительно, деньги увеличивают рационализацию и интеллектуализацию социального мира, и в этом взгляды Г. Зиммеля и М. Вебера совпадают. Но для Г. Зиммеля в отличие от М. Вебера этот процесс касается только объективной культуры, а для субъективной культуры он имеет прямо противоположный эффект: «Насколько целое становится более совершенным и гармоничным, настолько менее гармоничным становится индивидуальное»^[1][2].

Какие же аргументы приводит Г. Зиммель для такого парадоксального вывода?

Пожалуй, Г. Зиммель был первым, кто благодаря своему социологическому воображению отметил достоинства нерациональности.

Как ему представляется, нерациональность является фундаментальной основой жизни, фактором, способствующим поддержанию всего эмоционально-человеческого в индивиде. Именно нерациональность есть стержень любви, преданности, патриотизма.

С распространением же рациональности на уровень субъективной культуры нерациональность просто вытесняется, а вместе с ней люди теряют исконно человеческое. Соответственно получает распространение такая форма социального взаимодействия, как цинизм, предполагающая выставление на продажу всего и вся: красоту, правду, удовольствия можно купить за деньги так же легко, как бакалейные товары.

Циник, как социальный тип, утрачивает способность делать различия между высоким и низким в социальной жизни. Он становится врагом эстетики, морали, всего духовного, сводя любое качество к количественным параметрам.

Проститутка, как социальный тип, также получает распространение как прямое следствие развития денежной экономики.

Идет процесс релятивизации всего образа жизни. Денежная экономика увеличивает обезличенность в социальном взаимодействии.

Люди все более, замечает Г. Зиммель, имеют дело не с персоналиями, а с социальными позициями, независимо от того, кто их занимает. Отнюдь не случайно в практику отношений входит принцип: «Незаменимых людей нет». Занятие вакансий происходит обезличено. Да и сами взаимодействующие все меньше знают друг о друге.

Несомненно, денежная экономика способствует развитию общественных свобод, однако при этом, как считает Г. Зиммель, увеличивается индивидуальное закабаление, ибо индивид в современном обществе изолируется и атомизируется. Он также порабощается объективной культурой, которая оказывает на него тотальное влияние, атрофируя субъективную культуру. С развитием машинного производства и технологий, лишенных духовности, утрачивается индивидуальное мастерство, творческое начало.

Все это и еще многое другое из современных форм социального взаимодействия, по мнению Г. Зиммеля, представляет для человечества гораздо большее зло, чем абсолютизм. Социолог не призывает вернуться в «добрые, старые времена», но он обращает внимание ученых на культурные проблемы, порождаемые денежной экономикой. По его мнению, это — «трагедия культуры», обусловленная внутренней логикой ныне существующих тенденций развития человеческой цивилизации, которая, по существу, генерирует деструктивный потенциал.

Г. Зиммель не видит возможных путей противостояния этим тенденциям, и в этом тоже проявляется трагизм культурного развития.

• [1] Simmel G. The Philosophy of Money. London: Routledge and Kegan Paul, 1978. P. 128.
• [2] Там же. P. 199.