Риск-солидарности. 
Социология риска и безопасности

Чтобы противостоять отчуждению и ликвидировать в целом противоречия капиталистического общества, по мнению Маркса и Энгельса, рабочему классу необходимо солидаризоваться в борьбе с классом капиталистов. Для образования классовой солидарности важно осознание единства, ощущение отличия своих интересов от интересов других групп, наличие воли к совместным действиям.

Новые реалии общества риска востребовали и новые формы социальной солидарности, ориентированные на минимизацию последствий рисков и обеспечении безопасности. Некоторые из них были непосредственно образованы под влиянием рефлексивности относительно производства рисков. Так, У. Бек отмечает, что «возникают новые общности и противостоящие им сообщества, чьи взгляды на мир, нормы поведения и действия группируются вокруг центров невидимых опасностей»^[1][2]. При этом социолог отмечает, что у таких сообществ классовое сознание заменяется осознанием рисков, страхами и тревогами: «…классовое сознание или ориентация на успех, с чем мы более или менее научились обходиться, уступают место другим центральным вопросам. Как вести себя перед лицом предуготованной нам судьбы с ее страхами и тревогами?».

Российский исследователь рисков О. Н. Яницкий, разработчик концепции общества риска, учитывающей специфику России, выделяет несколько типов риск-солидарностей, подчеркивая, что «эти солидарности — не «откло;

нение", а норма социальной жизни"^[3]. По его мнению, основными типами риск-солидарностей являются солидарность производителей риска и солидарность жертв риска, между которыми существуют группы людей, объединившихся для адаптации к рискам или бегства от них. Вот как социолог определяет их: «солидарность производителей риска — это общность людей, силовым образом приватизировавших в своих эгоистических интересах национальные ресурсы и производственные структуры общества, включая его социальный порядок. Эти солидарности были созданы в процессе силовой экспроприации общественного богатства. Солидарность жертв риска это общность людей, защищающихся от рисков, угрожающих им и среде их непосредственного обитания. Эти общности, как правило, носят альтруистический характер, поскольку озабочены здоровьем и безопасностью не только своей и своих близких, но некоторой группы и даже общества в целом. Это общности „ответа“ на вызов со стороны риск-производителей»^[4].

Отмеченные риск-солидарности позволяют дать общую картину о социальной дифференциации современного общества по отношению к рискам. Однако при этом следует учесть амбивалентность всех риск-солидарностей. Солидарности производителей риска латентно становятся жертвами риска. В частности, формируются риски новых социальных конфликтов, а в некоторых случаях они проявляются в виде ответственности перед законом за свои эгоистические интересы, неправовые действия в отношении других граждан. Аналогично, солидарности жертв риска, как правило, являются и производителями тех или иных рисков. Так, вынужденные переселенцы, будучи, несомненно, жертвами рисков, сами, отнюдь не являясь альтруистами, создают немалые риски для принимающего населения.

Заметим также, что теперь солидарности образуются под влиянием нелинейного синтеза разных факторов опасностей, имеющих к тому же подвижные пространственные и временные характеристики. В итоге интеграция различных социальных групп в ту или иную солидарность не является постоянной и однонаправленной, как это было прежде. По существу, сами солидарности являются открытыми системами с усиливающейся нелинейностью, они самоорганизуются, конкурируют и временами образуют союзы друг с другом.

Наконец, отметим, что по сравнению с другими социологами-рисколагами (Э. Гидденсом, Н. Луманом), У. Бек, на наш взгляд, более оптимистичен относительно будущего человеческой цивилизации. Оптимизм основан на том, что «общество риска по своим возможностям есть общество самокритичное«^[5], что выражается в рефлексии людей относительно плана строительства своего будущего на предмет потенциала самоугроз. Но этот оптимизм сдержанный, основанный на контингенции, ибо в политике, по словам ученого, «нет ни единственного, ни «наилучшего» решения — их всегда несколько»^[6]. Иными словами, самокритичность не панацея, а фактор минимизации рисков принимаемых решений.

• [1] Там же. С. 90.
• [2] Там же. С. 93.
• [3] Яницкий О. II. Социология риска. М.: LVS, 2003. С. 128.
• [4] Там же. С. 129−130.
• [5] Бек У. Общество риска. С. 271.
• [6] Бек У. Общество риска. С. 289.