Изменения в положении крестьян и холопов во второй половине XVI века

Изменения в положении крестьян и холопов во второй половине XVI века

Содержание Введение

1. Правила выхода крестьян от землевладельцев по Судебнику 1550 г и их применение в реальной жизни

2. Причины и содержание хозяйственного кризиса 1570−90-х гг., «Заповедные годы»

3. Указ об «Урочные летах» 1597 г. «Указная» и «безуказная» теории закрепощения крестьян в отечественной историографии

4. Положение холопов в конце XVI века Заключение Список использованной литературы и источников

Введение

Вопрос о положении крестьян и холопов в России второй половины XVI века нельзя рассматривать в отрыве от исторического становления в данный период крепостного права. Проблема происхождения и развития крепостного права в России является одной из наиболее сложных в отечественной истории. Подобный процесс проходил и в других европейских государствах, однако в нашей стране он имел свои характерные особенности, а именно: более поздний срок возникновения, большую, чем на Западе длительность существования крепостного права, особую связь этого процесса с эволюцией земельной собственности и т. д.

В дореволюционной историографии были две концепции: указного и безуказного закрепощения. Сторонники первой — В. Н. Татищев, Н. М. Карамзин, С. М. Соловьёв и др. полагали, что искони свободные русские крестьяне были лишены свободы и прикреплены к земле государственным указом, изданным по инициативе Бориса Годунова во время царствования Фёдора Ивановича. Была выдвинута теория о закрепощении всех сословий в общенародных интересах. Такие взгляды представляли собой по существу оправдание крепостничества. В свете этой концепции процесс закрепощения представлялся мирным и безболезненным. Во второй половине XIX века была создана концепция безуказного закрепощения. Основной её сторонник, В. О. Ключевский, не считал, что государство участвовало в процессе закрепощения. Говоря о причинах, приведших к потере право выхода в Юрьев день, он указывал на обычай, народный характер, крестьянскую задолженность господам и другие бытовые факторы. Сам указ о запрещении выхода был объявлен им мифическим.

В советской историографии, начиная с Б. Д. Грекова, утвердилась концепция постепенного зарождения и развития крепостного права со времен «Русской правды», через судебники XV — XVI вв. и до Соборного Уложения 1649 г. Б. Д. Греков подверг критике взгляды сторонников как указного, так и безуказного прикрепления крестьян, выявил глубокие социальные и экономические причины усиления закрепощения в XVI веке, показал, что юридическое оформление крепостного права в России в конце XVI века было лишь этапом в длительном и сложном процессе крестьянского закрепощения, шедшем в нашей стране с IX столетия. В дальнейшем большинство историков отказались видеть крепостное право в законодательстве до конца XV века. В качестве компромисса стали проводить разграничение понятий «крепостничество» — проявление внеэкономического принуждения в различных формах при феодализме — и «крепостное право» — т. е. прикрепление крестьян к земле феодала в законодательстве, начиная с конца XV века. Неоднозначно оценивается и роль крепостного права в России.

С одной стороны крепостное право помогало государству в восстановлении и подъеме производительных сил, регулировании процесса колонизации огромной территории и решении внешнеполитических задач, с другой — консервировало неэффективные социально-экономические отношения. Нет единой точки зрения и по поводу того, могла ли Россия избежать крепостного права, так, одни исследователи считают, что перед Россией в XVI веке была альтернатива развития, минуя крепостное право; другие оценивают XVI — XVII вв. как расцвет крепостничества, третьи — как последний резерв клонящегося к упадку феодализма.

1. Правила выхода крестьян от землевладельцев по Судебнику 1550 г и их применение в реальной жизни Традиционно, в отечественной историографии за своеобразную точку отсчета в развитии крепостного права в России принимают Судебник царский 1550 года. Для подобного вывода имеются, казалось бы, довольно серьезные основания. Из 99 статей нового судебника 37 были совершенно новыми, а в остальных текст предшествующего кодекса подвергался координатной переработке. Социальное законодательство, вошедшее в судебник 1550 г., касается двух важнейших вопросов — землевладения и зависимого населения (крестьян и холопов).

Вторую группу статей Судебника составляют законы о крестьянах и холопах. «В обстановке роста классовой борьбы правительство Адашева не рискнуло пойти на дальнейшее закрепощение крестьян, хотя к этому сводились требования дворян. Еще более ужесточилось отношение к холопам» Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного: Очерки соц-кон. и полит. истории середины XVI в. М., 1992. С. 326.

Отмечая роль судебника в изменении положения крестьянства, обычно упоминаются нововведения, установленные в данном законодательном акте. Наиболее заметное из них — ограничение срока перехода крестьян. «А христианином отказыватися из волости, из села в село, один срок в году, за неделю до Юрьевого дни осеннего и неделю после Юрьева дни осеннего…» Смирнов И. И. Судебник 1550 г.//Ист. зап. М., 1955. Т. 24. С. 133., — гласит статья 57 княжеского судебника, устанавливая тем самым единый для всей страны срок перехода. Юрьев день был 26 ноября (по старому стилю), это церковный праздник в честь св. Георгия, к этому времени завершался годовой цикл сельскохозяйственных работ и происходил расчет по денежным и натуральным обязанностям крестьян в пользу их владельцев и по государственным налогам. Казалось бы, это положение действительно посягает на права и свободы крестьян, ограничивая их инициативу, между тем не все так просто. Интересна позиция по этому вопросу авторов книги «История России с древнейших времен до конца XVII века». Установление единого срока перехода крестьян было не более чем юридическим оформлением реально существующих порядков Андреев И. Л. История России с древнейших времён до конца XVII в.М., 2001. С. 185. Прежде всего, не стоит думать, что перемена места жительства для крестьян было делом желанным и регулярным. Если не возникало чрезвычайных ситуаций, крестьянин предпочитал оставаться на месте. Что же касается сроков перехода, то вполне обоснованным представляется следующее утверждение: при крайней сжатости цикла сельскохозяйственных работ, их интенсивности, время перехода определялось практическими соображениями весьма жестко — конец осени — начало зимы. Уход в другое время грозил бы невосполнимыми упущениями в ведении хозяйства. Кроме того, именно в этот промежуток проводились основные выплаты по отношению к казне и к собственнику земли. Так что здесь судебник 1550 г. не вводил никаких новостей по сравнению с судебником 1497 г.

Хотя, конечно, были предприняты и нововведения. Одно из них — увеличение платы за «пожилое» в судебнике 1550 г. на 2 алтына. Помимо этого была введена дополнительная пошлина — «повоз», крестьянин был обязан осенью свезти урожай на двор землевладельца. Также перед выходом крестьянин был обязан засеять озимь на участке своего феодала (ст.88) Судебник 1550 года// Российское законодательство X—XX вв. Т. 2. С. 85.

Оговаривался в судебниках и вопрос, касающийся выплаты податей. При переходе крестьянина возникал вопрос, кому платить подать с оставляемого засеянного участка. Судебник 1550 г. (ст.88) Там же. С. 86. решает: что если останется у крестьянина хлеб в земле, то он может сжать его, уплатив в пользу владельца сбора и два алтына, но пока рожь его была в земле, он должен платить царскую подать со своего прежнего участка, несмотря на то, что все его отношения с владельцем прежнего участка прекращаются.

Царский судебник упоминает и о барщине (выполнение работы на господина), как явлении общем и законном, позволяя «не делать боярского дела» крестьянину, который перешел и лишь хлеб его оставался в земле (ст. 88) Судебник 1550 года// Российское законодательство X—XX вв. М., 1985. С. 86.

Между тем, некоторые исследователи отказываются видеть в судебниках начало юридического оформления крепостного права.

Доказательством к отсутствию ярко выраженной крепостнической направленности в судебнике 1550 года может послужить и следующее обстоятельство — очевидно, что ограничение перехода не может считаться единственным показателем закрепощения, необходимо учесть и правовое положение крестьян, подробнее остановившись на вопросе об усилении эксплуатации. Было ли на самом деле это усиление? Имел ли место нажим на владельческие права крестьян, на их правоспособность? Прежде всего, крестьяне, как индивидуально, так и в составе общины оставались субъектом права, а не его объектом и в таком качестве судились судом. Княжеский судебник фиксирует процессуальное равенство черных крестьян и рядовых феодалов в некоторых отношениях.

Так, они были равноценными свидетелями при признании обвиняемого татем (ст. 12) Смирнов И. И. Судебник 1550//Ист. зап. М., 1985. Т.24. С. 117., для них существовал единый срок давности для возбуждения иска в поземельных делах (ст. 63 «о землях суд») Там же. С. 153. Судебник 1497 года закрепил присутствие судных мужей из «лучших, добрых» крестьян на судах кормленщиков (ст. 38) Там же. С. 162. Судебник 1550 года не внес тут никаких серьезных изменений. Таким образом, очевидно нельзя говорить о ярко выраженной крепостнической направленности Судебника, поскольку положения, касающиеся крестьян и юридически оформленные в 1550 г, предоставляли им еще значительную свободу, крестьянское население воспринимались как вполне правоспособная часть населения. Проявления крепостнической политики гораздо более заметно в государственных мероприятиях и законодательстве конца XVI века, хотя и здесь не существует единой точки зрения.

2. Причины и содержание хозяйственного кризиса 1570−90-х гг., «Заповедные годы»

Период конца XVI — начала XVII вв. был временем тяжелых испытаний, выпавших на долю русского народа. Внезапный кризис 1570—1580 гг. вызвал «великую разруху», которая продолжалась вплоть до конца столетия. Это время было отмечено тяжелым поражением в Ливонской войне и введением крепостного права. В 1601—1603 гг. разразился страшный голод, а затем началась долгая гражданская война — «Великая Смута». Эти события объяснялись советской историографией преимущественно через призму концепции, созданной в свое время Б. Д. Грековым. Согласно этой концепции, основной экономической тенденцией XVI в. в России, как и в странах Восточной Европы, было расширение товарного производства и барщинного хозяйства с целью удовлетворения растущих потребностей господствующего класса. Как и в других странах, расширение барщины в условиях недостатка рабочей силы вело к попыткам закрепощения крестьян. Кризис 1570-х гг. был вызван частными причинами и имел преходящий характер, но он породил массовые крестьянские переходы; в этой обстановке, следуя требованиям помещиков, власти прикрепили крестьян к земле Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Кн. 2. М., 1954. С. 43, 53, 254, 297, 316. Концепция Б. Д. Грекова подвергалась критике со стороны ряда исследователей; в частности, А. Л. Шапиро указывал, что в России рост барщины не был основным фактором процесса закрепощения Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепощением (XIV-XVI вв.). Л., 1987. С. 230.

Решительная ломка княжеского и боярского вотчинного землевладения и передача земли новым хозяевам — помещикам — усилили эксплуатацию крестьянства, а во многих случаях вызвали и прямое разорение крестьянских хозяйств. Развитие товарно-денежных отношений приводило к особой заинтересованности феодалов в деньгах, что еще больше усиливало эксплуатацию крестьян. Поэтому бегство крестьян из центральных районов России на окраины, особенно в Поволжье и на Дон, приняло массовый характер. Удары опричнины направленные, в основном, против реакционных крупнофеодальных кругов, зачастую, однако, тяжело падали и на крестьян, проживавших на земле «опальных» княжат и бояр. В результате всего этого создалось то страшное, хотя и недолговременное, запустение центра Московского государства, которое обычно обозначают термином «кризис 70—90-х годов XVI века» Греков Б. Д. Краткий очерк истории русского крестьянства. М., 1958. С. 796 и 805.

Экономический кризис в стране, усугубила и опричнина, внутренне ее ослабив. Наложившись на войну, татарские набеги, эпидемии и неурожаи (все эти бедствия, несомненно, обусловливали одно другое), она привела к тому, что в решающий момент борьбы с противником, уже на рубеже 1570—1580-х годов, государство оказалось просто не в силах воевать дальше, и правительству пришлось спешно заключать мир на условиях, которые никак нельзя было назвать удовлетворительными.

В связи с разразившимся кризисом стране требовались дополнительные денежные ресурсы, которых катастрофически не хватало. Реальная сумма поборов в пользу государства в первой половине 80-х гг., в связи с резким ростом цен снизилась, и приходилось прибегать к чрезвычайным поборам: взыскивались деньги с иностранного купечества, собирались деньги с монастырей, ранее обладавших податными привилегиями. Крестьянские повинности с 50-х по 80-ые гг. увеличился в 3 раза. Для того чтобы взыскивать всё новые суммы денег в обстановке растущего опустошения страны, необходимо было привести в известность наличный состав тяглого населения и предпринять меры, ставящие предел дальнейшему центра и северо-запада страны Зимин А. А. В канун розных потрясений: Предпосылки первой крестьянской войны в России. М., 1986. С. 59. С 1581 г. начало повсеместное описание земель, растянувшееся на 80−90ые гг. В тесной связи с организацией новой переписи находится вопрос о так называемых заповедных летах. В 80−90ые гг. был издан указ о введении заповедных лет, отменивший действие положения о «Юрьевом дне» судебника 1550 г. Первоначально заповедные лета были введены лишь в некоторых районах (Иосифо-Волоколамском монастыре и Деревской пятине) и стали повсеместным явлением лишь позднее Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во второй половине XVI в. М., 1970. С. 47.

В своей книге В. И. Корецкий ссылается на сведения Бельского летописца 30-x гг. XVII в., писавшего о «заклятии» Ивана IV, и приходит к выводу о существовании особого указа Грозного о заповедных летах. Б. Д. Греков пришёл к иному выводу: в 1580 г. был издан указ о заповедных летах, который стал действовать в всём государстве Греков Б. Д. Краткий очерк истории русского крестьянства. М., 1958. С. 49. Б. Д. Греков обращается к делу 1584 г. В нём рязанский помещик Т. Шиловский, обращаясь к царю, ссылается на то, что дьяк А. Шерефединов «крестьян насилствовал твоих государевых дворцовых сёл и из-за детей боярских возить мимо отца твоего, а нашего государя, уложенья — в то село Шилово возить». В преамбуле Уложения 1607 г., дошедшего в изложении В. Н. Татищева, говорится, что «при царе Иоанне Васильевиче крестьяне выход имели вольный, а царь Фёдор Иоаннович выход крестьянам запретил» Татищев В. Н. История Российская. Л. 1968. С. 75. Итак, из Уложения 1607 г., следует, что при Иване Грозном крестьяне ещё сохраняли право выхода. Уложение 1607 г. как будто говорит о том, что общегосударственного распоряжения о запрете крестьянского выхода при Грозном не существовало. Но оно отнюдь не противоречит тому, что в начале 80-х гг., могли посылаться на места отдельные распоряжения, содержащие запрещение «заповедь» крестьянского выхода.

При этом В. И. Корецкий в опровержение этому предположению приводит записи Бельского летописца под названием «О апришнине», где говорится, что в 1601/1602 гг. царь Борис «нарушил заклятье» Ивана IV и «дал христианам волю, выход межу служилых людей» Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во второй половине XVI в. М., 1970. С. 86. Эта запись Бельского летописца противоречит преамбуле Уложения 1607 г. Словом, эти источники противоречат друг другу, и их содержание может быть истолковано по-разному.

Существует ещё один важный источник, позволяющий говорить о временном запрещении крестьянского выхода, отражающий практику по вопросам крестьянства и землевладения в 80ые гг. XVI в. — приходно-расходные книги Иосифо-Волоколамского монастыря. Подобные запрещения, судя по материалам этих книг, были сроком в один год и для того, чтобы их продлить, очевидно, требовался новый указ.

Уже в самом начале 80-х годов кризис принял такие широкие размеры, что правительству пришлось принять серьезные меры по борьбе с этим бедствием. Одной из таких мер явилась отмена опричнины, и даже частичный возврат земель их первоначальным владельцам. Это ни в какой мере не было уступкой «княжатам», так как к этому времени главная цель опричнины — разгром боярского вотчинного землевладения — уже была полностью осуществлена, и основное направление политики Грозного — укрепление централизованного абсолютистского государства — не изменилось Смирнов И. И. Иван Грозный. Л., 1962. С. 96. Другой важной мерой по борьбе с «кризисом» были церковные соборы 1580 и 1584 гг. Особый интерес в соборном приговоре 20 июля 1584 г. проявлен к крестьянскому вопросу, к обеспечению помещиков рабочими руками. Отмена тарханов мотивировалась в нём оскудением служилого воинства и запустением поместий и вотчин служилых людей, откуда крестьяне выходили в монастырские вотчины, где налоговое бремя было несколько легче Зимин А. А. В канун грозных потрясений: Предпосылки первой крестьянской войны в России. М., 1986. С. 71. Отмена тарханов рассматривалась приговором 1584 г. как мера временная. Как видно из приговора 1584 г., правительством помимо отмены тарханов были предприняты и другие меры. К числу этих мер, по-видимому, относилось начавшееся в 1581 г. новое описание земель Русского государства, раздача льгот помещикам и введение заповедных лет.

Вся строительная деятельность в это время сильно сокращается, а капитальное каменное строительство прекращается почти совершенно. По писцовым книгам 1573−1578 годов в Московском уезде числится от 93 до 96% пустующих земель. В Новгородской земле пахалось не более 10% земли. В Можайском уезде насчитывали до 86% пустых деревень; в Переяславле-Залесском — до 70%. В Можайске — 89% пустых домов, в Коломне — 92%. Углич, Дмитров, Новгород стояли обугленные и пустые дома. К тому же в 1570 — 71 гг. в дополнение ко всем бедам на Россию обрушилась эпидемия чумы.

Многие помещики, не говоря о крестьянах, бедствовали. Резко возрос налоговый гнет, цены выросли в 4 раза. Крестьянское хозяйство потеряло устойчивость, в стране начался голод. Помещики в этих условиях не могли выполнить свои обязанности перед государством, а у последнего не доставало средств для ведения войны и управления державой. В этих условиях государственная власть пошла по пути прикрепления основного производителя — крестьянства — к земле феодалов-землевладельцев.

Тяжелое экономическое положение страны и необходимость в какой-то мере сгладить резкие социальные противоречия, грозившие взрывом, вызвали к жизни ту более гибкую и менее прямолинейную политику, которую проводит московское правительство в последние годы жизни Грозного и далее при царе Федоре и Борисе Годунове. Однако это изменение политического курса совершенно не затрагивало основной линии политики, построенной на борьбе за укрепление централизованного Русского государства, социальной опорой власти которого являлось дворянство Смирнов И. И. Предвестники восстания Болотникова. ИЗ, № 20. С. 66. Несомненно, что Борис Годунов был верным продолжателем дела Ивана Грозного. Правда, не всегда проводил он свою политику теми же методами, но основная линия и социальная сущность всех его основных мероприятий, несомненно, продолжали традиции эпохи Грозного Платонов С. Ф. Борис Годунов. Л., 1988. С. 150. В области идеологии мы в конце XVI в. также видим явное продолжение и развитие тех основных тенденций, которые появились в середине этого века. Так, стремление создать собственную, национальную церковь, независимую от греческой, привело в 1589 г. к установлению патриаршества в России. То, что это событие было вызвано всем развитием русской национальной культуры, а не только желанием Годунова прославить этим свое имя, видно хотя бы из того, что первые переговоры об установлении патриаршества вел в 1587 г. еще митрополит Дионисий, лично враждебный Годунову Шпаков А. Я. Государство и церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве. М., 1993. С. 261. И, вероятно, не только личной симпатией патриарха Иова к Борису Годунову, но главным образом иосифлянской установкой о подчинении церкви царю, ибо «великий князь властью же подобен вышнему Богу», объясняется та полная поддержка, которую все мероприятия правительства Годунова находили со стороны церкви.

В целом можно отметить, что оценки событий конца XVI — начала XVII вв. разнообразны и противоречивы. Причины кризиса 1570-х гг., степень и характер его влияния на политику закрепощения остаются неясными.

Введение

заповедных лет, прекративших право крестьянского перехода в Юрьев день, и составление писцовых книг в комплексе с указом 1597 г. создали серию закрепостительных мероприятий конца XVI в. Именно тогда был узаконен принцип крестьянской крепости по писцовым книгам, но крепости не полной, а ограниченной. Действие писцовых книг как закрепощающего документа ограничивали урочные годы.

В 1597 г. впервые был принят указ о сыске беглых крестьян. Крестьяне, бежавшие после составления писцовых книг 1592 г. (срок сыска 5 лет), должны были возвращаться прежнему владельцу. В 1597 г. кабальные холопы (люди, попавшие в рабство за долги), лишались права стать свободными после выплаты долга и закреплялись за своими владельцами-кредиторами. Добровольные холопы (люди, служившие по вольному найму) превращались после полугода работы в полных холопов. И кабальные, и вольные холопы становились свободными только после смерти господина. Таким образом, русские крестьяне и холопы попали в наиболее полную и суровую форму зависимости от феодалов — крепостное право.

Царь ввел заповедные лета с целью предотвратить запустение имений, что способствовало утверждению в России крепостнических отношений. Указов 1592—1593 гг. не найдено. У историков существует 2 точки зрения относительно методов закрепощения крестьян: закрепощение как таковое происходило по «указному закрепощению» или же закрепощение было постепенным, т. е. было т.н. «безуказное закрепощение» .

В 1597 г. появился новый указ «Урочные лета», по которому определялся пятилетний срок сыска беглых крестьян. В этом же году имел место быть указ о холопах, который не разрешал холопам освобождаться даже с уплатой долга.

3. Указ об «Урочные летах» 1597 г. «Указная» и «безуказная» теории закрепощения крестьян в отечественной историографии

24 ноября (4 декабря) 1597 г. вышел Указ царя Фёдора Иоанновича об «урочных летах», которым впервые устанавливался пятилетний срок сыска и возвращения владельцам беглых крестьян. Согласно Указу крестьяне, бежавшие от своих хозяев «до нынешнего… году за пять лет» подлежали сыску, суду и возвращению назад. На бежавших шесть лет назад и ранее Указ не распространялся.

На писцовые книги ориентировались составители Указа 1597 г., установившие так называемые «урочные годы» («урочные лета») — срок сыска беглых крестьян, определённый в пять лет. По истечении пятилетнего срока бежавшие крестьяне подлежали закрепощению на новых местах, что отвечало интересам крупных землевладельцев и дворян южных и юго-западных уездов, куда направлялись основные потоки беглых. Поэтому спор из-за рабочих рук между феодалами центра и южных окраин стал одной из причин потрясений начала XVII в.

В дореволюционной историографии были две концепции: указного и безуказного закрепощения. Сторонники первой — В. Н. Татищев, Н. М. Карамзин, С. М. Соловьёв и др. полагали, что искони свободные русские крестьяне были лишены свободы и прикреплены к земле государственным указом, изданным по инициативе Бориса Годунова во время царствования Фёдора Ивановича Татищев В. Н. История Российская. М. — Л., 1966. T.VI. С. 320; Карамзин Н. М. История государства Российского. Л., 1968. T. X. C.120; Cоловьёв. С. М. История России с древнейших времён. М., 1960.T.IV.С.269−298. Была выдвинута теория о закрепощении всех сословий в общенародных интересах. Такие взгляды представляли собой по существу оправдание крепостничества. В свете этой концепции процесс закрепощения представлялся мирным и безболезненным.

Во второй половине XIX века была создана концепция безуказного закрепощения Ключевский В. О. Сочинения. М., 1957.Т.II.С.312. Основной её сторонник, В. О. Ключевский, не считал, что государство участвовало в процессе закрепощения. Говоря о причинах, приведших к потере право выхода в Юрьев день, он указывал на обычай, народный характер, крестьянскую задолженность господам и другие бытовые факторы. Сам указ о запрещении выхода был объявлен им мифическим. В советской историографии, начиная с Б. Д. Грекова Греков Б. Д. Краткий очерк истории русского крестьянства. М., 1958. С. 12., утвердилась концепция постепенного зарождения и развития крепостного права со времен «Русской правды», через судебники XV — XVI вв. и до Соборного Уложения 1649 г. Б. Д. Греков подверг критике взгляды сторонников как указного, так и безуказного прикрепления крестьян, выявил глубокие социальные и экономические причины усиления закрепощения в XVI веке, показал, что юридическое оформление крепостного права в России в конце XVI века было лишь этапом в длительном и сложном процессе крестьянского закрепощения, шедшем в нашей стране с IX столетия. В дальнейшем большинство историков отказались видеть крепостное право в законодательстве до конца XV века. В качестве компромисса стали проводить разграничение понятий «крепостничество» — проявление внеэкономического принуждения в различных формах при феодализме — и «крепостное право» — т. е. прикрепление крестьян к земле феодала в законодательстве, начиная с конца XV века.

4. Положение холопов в конце XVI века

XVI век, как известно, ознаменовался значительными сдвигами и в социально-экономической, и в социально-политической жизни Московского государства. Развитие феодального землевладения и поместной системы, распространение зависимости от светских и духовных феодалов на новые контингенты крестьян, расширение рыночных связей и вовлечение в них крестьян, укрепление власти феодалов, — все это отразилось на характере расслоения крестьянства. Это было главной особенностью в изменении их положения.

О случаях приобретения в XVI в. податного и судебного иммунитетов некоторыми богатыми черносошными крестьянами говорят северодвинские грамоты. Можно утверждать, что эти черносошные крестьяне не были феодалами, оставались крестьянами, но некоторые из них были промышленниками и купцами Подвинья Судебники ХV-ХVI вв. М., 1952. С. 21, 22, 23.

Такое выделение имело место и ранее, но в результате развития в стране товарно-денежных отношений оно приобрело более широкие масштабы.

От XVI в. до нас дошли документы (прежде всего писцовые книги), свидетельствующие о дальнейшем выделении из сельского населения торгующих крестьян. В писцовых книгах есть сведения о лавках, принадлежащих крестьянам в Новгороде, Пскове и других городах. В документах их называют «лутшими людьми» Скрыпников Р. Г. Россия накануне «смутного времени». М., 1993. С. 11. Как видно из северодвинских грамот, некоторые черносошные крестьяне Поморья, через которое проходил важнейший Двинско-сухонский торговый путь и в котором располагались соляные, морские и рыбные промыслы, становились не только купцами, но и владельцами промыслов Судебники ХV-ХVI вв. М., 1952. С. 21, 22, 23.

Говоря о предпринимательской деятельности крестьян и их имущественном расслоении, нельзя не отметить, что формирование во второй половине XVI в. крепостного права стало тормозить развитие крестьянского предпринимательства. В частности, в северных промыслах церковные феодалы в конце XVI в. энергично теснили крестьян.

Анализ новгородских писцовых книг XVI в. показал, как сильно различались в те времена крестьянские дворы по размерам тягла и по обеспечению пахотными и сенокосными угодьями. Высший надел превосходил низший в Деревской пятине в 7 раз, а в Водской, Шелонской и Обонежской — в 12—15 раз. Такая высокая степень колебаний характерна как для помещичьих, так и для монастырских и дворцовых крестьян Скрыпников Р. Г. Россия накануне «смутного времени». М., 1993. С. 13, 14.

К бедной группе, если брать данные Новгородских писцовых книг, относились крестьяне Шелонской и Водской пятин. В Шелонской пятине на 1 двор приходилось 2 семьи, а во дворах с более значительными посевами — 3 и более семей. Так, в тех помещичьих и оброчных однодверных деревнях, например, Порховского уезда, где на двор приходилось 20 десятин земли пашни, жило в среднем по 2 семьи. Такие многосемейные и многопосевные дворы обладали некоторыми преимуществами: он был более устойчив, для него не была пагубна смерть одного работника и лошади, он эффективно использовал инвентарь. К тому же двор по 20 десятин мог вполне обходиться без наемного труда.

Что касается Деревской пятины, то здесь дворы были односемейными, а крестьяне жили еще беднее, чем в Шелонской, Водской и Обонсжской пятинах. В Заонежских погостах, согласно документам Новгородской приходской избы, ситуация была такова, что около 90% дворов имели запашку, с которой не могло хватить хлеба для прокормления семьи. Сопоставляя Заонежские погосты с Деревской пятиной, заметны их существенные различия. В Заонежских погостах во много раз больше малоземельных крестьян и во много раз меньше крестьян, имевших сравнительно значительные земельные участки для пашни, чем в Деревской пятине Там же.

Черносошное крестьянство не обязательно имело высокий достаток, но владело существенным преимуществом перед помещичьим крестьянством: имело право отчуждать свою землю Колычев Е. И. Холопство и крепостничество. М., 1971. с. 298−299.

Одной из распространенных категорий крестьянства первой половины XVI в. являлись половники. Половниками становились малоземельные крестьяне, а также отпущенные на волю холопы и обедневшие горожане. Они получали земельный участок и ссуду для ведения хозяйства, заключив с помещиком договор. В документах XVII в. половники иногда называются наймитами, поэтому можно рассматривать их как свободных арендаторов, несмотря на то, что данная категория крестьян отбывала оброк и барщину Судебники ХV-ХVI вв. М., 1952. С. 83, 12, 78. В конце XVI в. районом, где проживала данная категория крестьян, было Поморье. В поморских уездах поместное землевладение и крупное землевладение светских вотчинников не получили распространение, но большую роль здесь играло монастырское землевладение. Однако лишь в немногих церковных вотчинах (Соловецком, Антониево-Сийском монастырях, Холмогорском архиепископском дворе) сидели свои крестьяне Савич А. А. Монастырское землевладение на русском Севере. М., 1930. С. 7, 12, 78. Большинство других монастырей Севера принадлежало к числу черных (тяглых) и не могло иметь своих крестьян. Поэтому они, как и посадские люди этого региона, использовали труд наймитов.

Специфической особенностью Поморья являлось относительно значительная мобилизация крестьянских земель и обезземеливание части крестьян. Таким образом, там появились не только люди, заинтересованные в привлечении половников, но и люди, готовые пойти в половники.

В других районах также было немало людей, оторванных от земли и стремившихся, как показывают документы, вновь на ней работать. В период действия норм судебников о крестьянских переходах люди, ушедшие от прежних владельцев в установленный срок и на законном основании, а также вольноотпущенники, выходцы из-за рубежа и другие, именовавшие себя «вольными», нередко заключали с помещиками и вотчинниками порядные договоры. Содержание этих договоров отражено в порядных грамотах. Это было и после введения в 1581 г. «заповедных лет». В настоящее время имеются немало порядных грамот, подписанных в Новгородских пятинах, на Псковской земле, в центральных и восточных районах страны Ключевский В. О. История сословий в России. М., 1889. Т. 6. с. 117, особенно много их в Поморье.

Анализ целого ряда порядных грамот позволяет учесть особенности положения половников. «Вольные» люди, порядившиеся к помещикам и вотчинникам «во крестьяне», принимали обязательство ставить дворы или «хоромы старые делати и новые ставити», и «живучи пашня пахати и косити и поля городити». Они давали обещание «жити тихо и смирно, никаким воровством не воровата». Подписавший порядную грамоту крестьянин соглашался «государевы подати по окладу платити и помещицкой и монастырский доход давати», чем его землевладелец «изоброчит» и «изделья делати с суседи в ряд». При этом иногда на первые годы порядчик получал льготу. В псковских, новгородских и других, не относящихся к Поморью, порядных грамотах обычно не оговаривается срок, на который порядчик идет «во крестьяне». Он обязуется «не сойти и не сбежати» ни на дворцовые, ни на монастырские земли. В порядных грамотах иногда прямо говорилось, что если порядчики сбегут, землевладельцу «вольно их обратно вывесть». Лишь в отдельных случаях порядчик обязуется «жить во крестьянех по живот» землевладельца. «А после живота вольно ему (порядчику. -Ю.М.) идти, куде он захочет». Иногда указывается обязательство «ни за кого не выдти», оно остается в силе «до выходных лет».

Стремясь к строгому соблюдению условий порядных грамот, землевладелец добивался надежного поручительства за новоселов. В этой связи порядные грамоты все чаще превращались просто в поручные. Поскольку половники относились к беднейшему слою крестьянства, в XVI — начале XVII вв. для них была характерна хроническая задолженность.

Неслучайно монастырские приказные люди, производившие в 1559—1600 гг. описание владений Соловецкого монастыря, писали, что во всем Каргопольском уезде обычай «ведетца в монастырских вотчинах, да и государевых, у которых в деревнях половники живут в пашенное время хлеб в заем им дают, а которому половнику, хто в заем хлеба не даст, и он своем пашни не пашет, да где хочет, там и наймутся». Приказные люди также сообщают, что они дают половникам в заем посевную рожь, жито и овес ежегодно. А «доправить» заемный хлеб на половниках удается далеко не всегда, и «тот на них хлеб монастырский по вся годы долгу ставитца». Происходило это потому, что половники, как правило, были люди «недостаточные».

Из вотчинного описания земель Соловецкого монастыря от 1559−1600 гг. можно узнать об условиях, на которых половники держали землю в Каргопольском уезде. Они пахали пашню, жали и молотили хлеб, косили сено. «А тое их пашни хлеба, да и сена на монастырь идет половина», — сообщают приказные люди. Других натуральных поборов, а также денежных пошлин половники монастырю не платили.

Значительные изменения произошли во второй половине XVI в. в положении холопов. Ко второй половине XVI в. кризис полного холопства достиг своего апогея. Основным его проявлением было сокращение количества оформленных полных грамот, а затем окончательное их исчезновение. Так, в отрывках Новгородских записных книг старых крепостей декабря 1597 — января 1598 гг. из 97 сохранившихся перерегистрированных полных грамот самая поздняя относится к 1554 г., а наибольшее их число падает на конец XV — первую половину XVI вв. (65 грамот) Савич А. А. Монастырское землевладение на русском Севере. М., 1930. С. 14. Вместе с тем, за период 1539—1554 гг. зарегистрировано всего 9 полных грамот.

Если учесть, что вероятность сохранности грамот, хронологически близких к моменту перерегистрации, больше, чем вероятность сохранности отдаленных по времени грамот, то факт быстрого исчезновения полных грамот становится более явным. В названных в Уложении 1597 г. о полных холопах грамотах нет уверенности, что речь идет о холопах, зарегистрированных по полной грамоте, а не об их потомках, т. е. холопах по старине. Предки этих холопов дали на себя полные грамоты: хотя последние и были перерегистрированы в записных книгах старых крепостей, лица, давшие их на себя, не дожили до 1597 г. Эти грамоты, по всей вероятности, вносились в книги в качестве документального основания зависимости их потомков.

Конечно, отсутствие в Новгородских записных книгах старых крепостей, датированных после 1554 г., не обязательно свидетельствует о том, что их оформление прекратилось именно с 1550-х гг. Можно указать на аналоги, докладные грамоты, последняя из которых в составе записных книг старых крепостей датируется 1567 г., в то время как известны докладные грамоты более позднего времени — вплоть до 1600 г. Но все же резкое сокращение полных грамот — факт несомненный, ровно, как и их исчезновение в конце XVI — начале XVII вв.

Процесс изживания старых видов холопства затронул не только полное, но и старинное холопство. Прежде всего, это выразилось в постепенном сужении каналов, по которым вливались в старинное холопство потомки других категорий холопов. Так, исчезновение полных грамот привело к тому, что приток в старинное холопство из данного резерва замедлился. И, наоборот, нарастание процента вольноотпущенников усилило отток людей из старинного холопства. И все же изживание старинного холопства происходило медленнее, чем исчезновение полного холопства. Это различие в темпах вполне естественно. Исчезновение полных грамот означало, что полное холопство прекращает свое существование после смерти лица, давшего на себя полные обязательства. Старинное же холопство, пополняясь за счет их потомков, а также потомков холопов других категорий, потомков лиц, находившихся в зависимости, близкой к холопьей (кабальная неволя, добровольная служба), могло существовать длительное время, даже лишившись всех других источников формирования, кроме естественного прироста Колычев Е. И. Холопство и крепостничество. М., 1971. с. 56.

Наряду с исчезновением полного и постепенным изживанием старинного холопства эти же процессы затронули и один из относительно новых видов холопства — докладное. Этот вид холопства не мог получить распространение, поскольку охватывал лишь определенную и весьма незначительную в количественном отношении привилегированную группу сельского населения, чье холопье состояние оформлялось специальной докладной грамотой. Период существования докладного холопства определялся следующими крайними данными. Первая из сохранившихся докладных грамот датируется 1485 г., последняя — 1600 г. В духовных документах докладные холопы впервые упоминаются в 1510 г., а последний раз — в 1600 г. Законодательство трактует о докладных грамотах с 1550 по 1609 гг. Ключевский В. О. История сословий в России. М., 1889. Т. 6. с. 198−199.

Распределение сохранившихся докладных грамот по годам также свидетельствует об изживании докладного холопства. Из 24 докладных грамот 16 относятся к концу XV — первой половине XVI вв. Эта разновидность холопства по юридическому статусу вряд ли отличалась от полного холопства, хотя как по экономическому, так и по социальному положению докладное и полное холопство холопство неидентичны.

Значительные изменения происходят также в положении кабального холопства. Во второй половине XVI в. право кабального человека освободиться, возвратив занятую сумму, становится практически невозможным. Так, в кабальных книгах, содержащих огромное количество биографий кабальных людей, зафиксирован всего только один случай выплаты долга. Лишь Уложение 1597 г. изменило право кабального человека выплачивать долг.

Практика кабальных отношений, основанная на норме обычного холопьего права, относящегося к холопству в целом, сочеталась в XVI в. с полным отсутствием до 1550 г. законодательного регулирования непосредственно зависимости по служилой кабале. И хотя, начиная с царского Судебника 1550 г., наметился некоторый перелом, все же законодательные акты, частично или полностью имевшие в виду именно кабальную неволю, указы от 1 сентября 1558 г., указ 1560 г., несохранившийся в подлиннике указ 1586 г., не определяли ее юридического положения. Их смысл сводился только к тому, чтобы либо оградить феодалов от закабаления принадлежащих им холопов старых категорий, либо запретить оформление служилых кабал па отдельные категории свободных людей, либо укрепить владельческие права феодалов. Все это свидетельствовало, безусловно, о том, что правовые нормы (обычного права или сформулированные законодательством), относящиеся к холопам, удовлетворяли феодалов как основа регулирования кабальной зависимости.

Живучесть добровольной службы и заинтересованность феодального государства в ее ограничении — эти противоречивые тенденции наглядно прослеживаются во второй половине XVI столетия. Статья 11 Уложения 1597 г. не только является их отражением, но и знаменует собой коренное изменение статуса добровольной службы, одновременно намечая путь к ликвидации ее формы, которая существовала в XVI в.

Судьба добровольной службы была решена Уложением 1597 г. вполне определенно. Свое отрицательное отношение к добровольной службе московские власти продемонстрировали еще в 1555 г., когда 11 октября был дан указ о том, чтобы даже путем предъявления исков о краже имущества задерживать добровольных холопов. Оставаясь верным своему отрицательному отношению к подобной форме зависимости, московские власти решили принять новые, более действенные меры. С этой целью в Уложение 1597 г. была включена статья 11. По мысли составителя Уложения, в процессе практической его реализации все без исключения добровольные холопы должны были вместе с их господами предстать перед властями для определения длительности службы без крепости. Если при этом оказывалось, что срок такой службы достиг полугода, не желавшие сразу же дать на себя обязательство на служилую кабалу отпускались властями на свободу. Вслед за тем Уложение 1597 г. вводило норму, которой точно предусматривались условия насильственного оформления служилых кабал на добровольных холопов. Для этого господин должен был доказать, что такой холоп прожил на его дворе не менее полугода. Причем теперь, в 1597 г., власти явно проявляли заинтересованность в развитии именно кабального холопства, а не старых его видов, предписывая оформлять исключительно служилые кабалы. Однако само уложение не определяет способа доклада и регистрации кабал, взятых на добровольных холопов, и вообще не дает возможности судить о намеченных путях практической реализации данного постановлениях. Все же наблюдения над сохранившимися отрывками Новгородских кабальных книг для регистрации служилых кабал на добровольных холопов, прослуживших не менее полугода, и документально не оформленных старинных холопов позволяют внести некоторую ясность в этот вопрос.

До нашего времени дошли два отрывка книг. В первом из них всего только за два неполных и четыре полных дня (15−20 декабря 1597 г., причем за 15 декабря отсутствует начало регистрации, а за 20 декабря — конец) было записано 110 служилых кабал, из них добровольных холопов — 67 человек. На документально не оформленных старинных холопов приходилось 38 человек, на пленников и свободных людей, поступающих в кабалу, — 4 служилые кабалы Северодвинские грамоты второй половины XVI в. с. 30, 32, 33.

На втором отрывке за 5 полных и два неполных (10−16 января 1598 г., причем за 10 января отсутствует начало, а за 16 января — конец регистрации) было записано 276 служилых кабал, из них на добровольных холопов приходилось 146 человек; на документально не оформленных старинных холопов — 114, на пленников и свободных людей, поступающих в кабалу, — 14 служилых кабал.

Хотя в Уложении ничего не говорится о судьбе старинных холопов, а в кабальные книги указанного типа оказалось внесенным большое количество кабал именно на них, это дает основание связать статью 11 Уложения 1597 г. с судьбой не только добровольных, но и старинных холопов, крепостные документы которых либо были утеряны и не могли быть восстановлены, либо отсутствовали и ранее. По всей вероятности, дело заключалось в том, что господа очень часто, не имея документов, подтверждающих их владельческие права на старинных холопов, и даже не зная, какие документы подтверждают эти права, оказались в положении, при котором старинные холопы могли расцениваться как зависимые по добровольному холопству. Регистрация в одной книге служилых кабал старинных и кабальных холопов показывает, что в 1597 г. власти встали именно на такую точку зрения. Статья 11 Уложения данного года начала использоваться для документального оформления (причем именно служилыми кабалами) зависимости старинных холопов. Ведь более чем полугодовая служба при отсутствии какой-либо крепости давала основание для взятия служилой кабалы.

Таким образом, анализ крип старых крепостей отрывками специальных кабальных книг, ведущихся для регистрации новых кабал на документально не оформленных холопов, прослуживших именно полгода, и обычными кабальными книгами специальной текущей регистрации позволяет со всей определенностью утверждать, что Уложение 1597 г. дало годовой срок не только для перерегистрации всех старых крепостей, но и для взятия и регистрации в обязательном порядке служилых кабал на документально не оформленных холопов, проживающих без крепости к 1597−1598 гг. не менее полугода. А книги для такой регистрации велись в Новгороде всего лишь в течение двух месяцев: декабрь 1597 — январь 1598 гг.

крестьянин холоп закрепощение судебник

Заключение

Хозяйственные потрясения второй половины XVI века и Смута повлекли за собой появление нового отношения к земле и крестьянину. Если раньше землевладельцы воспринимали крестьян как безусловную принадлежность земли, то теперь оказалось, что крестьяне от земли отделимы. В связи с этим изменился и порядок взимания податей. После Смуты стали составляться не писцовые книги, в которых учитывался земельный показатель, а переписные, в основу которых был положен учет количества крестьян, причем не только взрослых работников, но также и детей — будущих работников. В XVI веке начинается широкое наступление феодалов на крестьян, характеризующееся развитием барщинной системы хозяйства, уменьшением крестьянских наделов, ростом государственных налогов и частновладельческих повинностей, резким усилением внеэкономического принуждения — особенно в связи с распространением поместной системы.

В этих условиях государство юридически оформляет в общегосударственном масштабе крепостное право как средство дальнейшего нажима на крестьян. Усиление закрепощения и увеличение налогового гнёта на данном этапе начинают мешать развитию товарного производства, крестьянского хозяйства, нормальному ходу имущественного расслоения среди крестьянства, чем в дальнейшем создаются неблагоприятные условия для развития появившихся в XVII веке ростков новых, капиталистических отношений.

Список использованной литературы и источников

1. Судебник 1550 года// Российское законодательство X—XX вв. М., 1985. Т. 2.

2. Греков Б. Д. Краткий очерк истории русского крестьянства. М., 1958.

3. Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного: Очерки соц-экон. и полит., истории середины XVI в. М., 1992.

4. Зимин А. А. В канун грозных потрясений: предпосылки первой крестьянской войны в России. М., 1986.

5. Смирнов И. И. Судебник 1550 г.//Ист. зап. М., 1955. Т. 24.

6. Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Кн. 2. М., 1954.

7. Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепощением (XIV-XVI вв.). Л., 1987.

8. Смирнов И. И. Предвестники восстания Болотникова. ИЗ, № 20.

9. Смирнов И. И. Иван Грозный. Л., 1962.

10. Платонов С. Ф. Борис Годунов. Л., 1988.

11. Шпаков А. Я. Государство и церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве. М., 1993.

12. Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во II половине XVI в. Л., 1970.

13. Татищев В. Н. История Российская. Л., 1968.

14. Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. Л., 1975.

15. Ключевский В. О. История сословий в России. М., 1889. Т. 6.

16. Колычев Е. И. Холопство и крепостничество. М., 1971.

17. Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во второй половине XVI в. М., 1970.

18. Савич А. А. Монастырское землевладение на русском Севере. М., 1930.

19. Скрынников Р. Г. Россия накануне «смутного времени». М., 1993.