Начало изменения общественных отношений

Неразвитое земледелие при обработке земли требовало больших физических усилий. Особенно это относилось к расчистке, выжиганию и корчёвке участков лесов (которые в эпоху неолита покрывали значительно большую территорию земли), для чего совершенно необходим был мужской труд. На территории, находящейся в собственности племени, появлялись поля, которыми владели целые роды или группы родственников, состоящие из одной большой в 3−4 поколения семьи (иногда в 200−300 человек) или нескольких больших семей, обычно составлявших поселок, поскольку любой участок земли (также как и некоторое бытовое имущество, которым, в отличие от личного, пользовались разные люди) рассматривался как родовое владение. Если у охотников и собирателей кочевая община состояла из нескольких малых семей, находящихся в разной степени родства, то земледельческая община состояла теперь из членов одного рода, потому что примитивный инвентарь (орудия труда) и примитивная агротехника требовали усилий всей родовой общины (рода или его части), а сама земля, согласно первобытным отношениям, требовала родовой принадлежности. Обработка поля начиналась с того, что все мужчины палками-копалками вырывали глыбы земли. Затем женщины лопатками разбивали их на куски. Завершали работу дети, растирая землю руками [4, с. 291; 77, с. 71; 237, с. 394−395].

По мере того, как копалку сменила мотыга, а затем ручное рало, которое тащило несколько человек и, наконец, тяжёлые сохи и плуги, которые влекли домашние животные: быки, ослы, лошади, а землю научились поливать и удобрять, отдельные участки земли на полях, принадлежащих родовым общинам, стали закрепляться за большими семьями (носящими на разных языках названия: «патронимия», «матронимия», «линидж», «задруга), состоящими из родственников 3−4 поколений, ведущими совместное хозяйство и, нередко, живущими в общем доме, и эти участки стали передаваться по наследству. В таком случае урожай (за вычетом части продуктов в общинный фонд) считался принадлежащим большесемейной группе. Скот и орудия обработки земли считались собственностью всей родовой группы, хотя, решающее слово при распоряжении ими принадлежало главе группы. Утварь, оружие, одежда и т. п. находились в личной собственности. Поскольку мужчины и женщины принадлежали к разным родам, то одни вещи (например, тяжелые орудия обработки земли и оружие принадлежали мужчинам, а кухонная утварь — женщинам, однако семейный дом находился в общей собственности. Иногда не земля, а лишь то, что росло на земле (например, кокосовая пальма), считалось собственностью того, кто его посадил, и урожай также принадлежал его собственникам. Например, у папуасов плодовые деревья принадлежат посадившим их мужчинам, а огородные культуры посадившим их женщинам. Сама земля могла принадлежать как мужчинам, если поселение было патрилокальным (в месте, занимаемом родом, с женами из разных других родов), так и женщинам, если поселение было матрилокальным. Собственником всей обрабатываемой земли была община, и она могла отобрать участок у большой семьи и заменить его другим, а в случае изобилия у одних групп и недостатка у других могла заняться перераспределением урожая между всеми семьями, входящими в общину. По этой причине и распределение оставалось уравнительным, хотя более удачливые (лучшая земля, больше скота), более сильные, трудолюбивые или опытные семьи имели немного более продовольствия, чем другие. Что же касается угодий, то они всегда находились в собственности общины, а, иногда, даже фратрии или всего племени [4, с. 219−223, 249, 295; 76, с. 77]. В общине всегда сохранялась взаимопомощь как норма отношений.

Усилилось разделение людей по возрасту, фактически превращаясь в возрастные классы, состоящие из детей, подростков, проходящих инициации юношей и девушек, молодых мужчин, женщин (с детьми), «зрелых людей» и стариков и старух, приблизительно старше пятидесяти, и именно старики решали дела общины [4, с. 223] в то время как молодые обычно слушали и одобряли, лишь изредка высказывая свое мнение и участвуя в решении общих проблем. Возросло значение и разницы в поселении. Теперь в специальных домах жили не только подготавливаемые к инициациям юноши и девушки, но появились мужские и женские дома со своими верованиями, преданиями, секретами и даже специальными «языками», включающими ряд слов непонятных людям другого пола.

Семья в неолитическую эпоху продолжала оставаться преимущественно парной. Однако, если земля принадлежала мужчине, то в семье могла быть полигиния (многоженство), если женщине — полиандрия. До брака разрешалась свобода половых сношений, при которой обнаруживалась способность девушки к деторождению, в семье же свобода допускалась в определенных пределах, причём большей свободой пользовался глава семейства из патрилокального или матрилокального рода владельца земли. Брак рассматривался как дело двух родов, в которые входили жених и невеста, поэтому перед браком необходим был сговор представителей обоих родов, в котором непременно участвовали главы рода или больших семей. Иногда старики (и мужчины и женщины) договаривались о браке не только взрослых, но и детей, и даже о браке между ещё не родившимися. Между будущими свояками происходил дарообмен, закрепляющий сделку. За уходящую в род мужа жену необходимо было внести в род возмещение. Сначала это были отработки жениха на поле рода жены, позднее — выкуп. Иногда, чтобы заполучить желаемую невесту или, чтобы избежать выкупа, жених её тайно или фиктивно (по сговору родов) похищал. Бывало, что род невесты похищал жениха (обычно, если поле принадлежало роду невесты). Поселение молодых было патрилокальным или матрилокальным в зависимости от традиционного счета родства [4, с. 224].

Увеличение населения, производства продуктов питания и вещей благодаря земледелию, животноводству и начинающейся специализации способствовало расширению обмена и связей между родами и племенами, что в свою очередь вело к установлению более тесных и дружественных отношений. Теперь меньше стало конфликтов с более знакомыми соседями из-за подозрений в колдовстве, хотя и возникали столкновения в результате соперничества в любви, неудовлетворенностью дарообменом. Гостеприимство, побратимство и даже адопция (принятие в род или семью) стали нормой жизни. Нередко группы из разных родов селились рядом, обрабатывали одно поле и составляли одну общину. Участились браки между членами разных племен. Тем не менее структура племени, состоявшего из двух фратрий, включающих несколько родов, сохранялась. Внутрисемейные дела решались собранием всех взрослых членов большой семьи, однако, проблемы, выходящие за рамки домохозяйства, решались преимущественно мужчинами, внутрихозяйственные проблемы — преимущественно женщинами, и, как правило, авторитет стариков и главы большой семьи имели решающее значение, так что многие вопросы решались стариками с молчаливого участия остальных. Род разбирал проступки членов рода, мог усыновить человека из другого рода или племени, должен был хоронить своих покойников на родовом кладбище, защищать своих, мстить за убийство члена рода (хотя уже появилась возможность прекращения кровной мести через откуп, путем дарения). Главы больших семей входили в совет рода, который выбирал главу и решал внутриродовые вопросы. Каждый род имел свои традиции, некоторые религиозные культы, представления о внешнем мире. Главы родов входили в совет фратрии, которая самостоятельно проводила инициации, обладая своими посвятительными и религиозными обрядами. Главы родов и фратрий составляли теперь совет племени. На совете племени, а по мере необходимости и на общем собрании всех взрослых, избирался глава племени, решались проблемы отношений между племенами, включая совместные межплеменные хозяйственные предприятия, вопросы обмена, проступков членов племени в отношениях с представителями других племён, проблемы межплеменных конфликтов [4, с. 232−238]. Глава племени обладал наибольшим авторитетом и часто представлял наиболее многочисленный род и самую большую семью или избирался за личные заслуги перед соплеменниками. Помимо глав родов и племён значительным авторитетом пользовались таже колдуны, руководящие теперь значительно усложнившимися релегиозными церемониями.

Другим моментом, усиливающим престиж старейшин (больших семей, общин, родов и племен), явилось их отношение к общественной собственности. Дело в том, что земледелие, животноводство и скотоводство позволяли теперь создавать запасы продовольствия и вещей, и глава семьи, рода или племени превращался фактически во владельца запасов, нередко используя их по своему усмотрению без совета с другими, выдавая продукты живущим в проголодь, выделяя их на пиры, на обмен, встречу послов и гостей, наделяя подарками нуждающихся или нужных людей. В результате старейшины накапливают вещей больше, чем рядовые соплеменники. Например, в погребениях старых мужчин чаще встречаются ценные (редкие и престижные) вещи. Опыт хорошо руководивших своим сообществом старост легче передавался их сыновьям или племянникам (со стороны сестры), которых теперь стали нередко выбирать [4, с. 220, 235−236; 76, с. 77] вместо умерших или отошедших от дел отцов и воспитателей. Таким образом наметилась тенденция к наследственной передаче власти. Однако власть старейшин вскоре стала уступать место власти новых глав более крупных общественных структур, власти вождей (но об этом ниже).

Столкновения между племенами усиливаются. Очевидно, чтобы уберечься от нападений и грабежа, отдельные поселения окружаются укреплениями, появляется небольшое количество топоров, которые судя по форме можно считать боевыми [76, с. 78].