Исторические изменения в структуре слова

Курсовая работа

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В СТРУКТУРЕ СЛОВА

• Введение
• Глава I. Теоретический анализ исторических изменений в структуре слова
• 1.1 Исторический характер морфологической структуры слова
• 1.2 Полное и неполное опрощение; его причины
• 1.3 Обогащение языка в связи с процессом переразложения
• 1.4 Усложнение и декорреляция
• 1.5 Замещение и диффузия
• Глава II. Практическое исследование исторических изменений в структуре слова
• 2.1 Примеры опрощения
• 2.2 Примеры переразложения
• 2.3 Примеры усложнения и декорреляции
• 2.4 Примеры замещения и диффузии
• Заключение
• Список литературы

В современном русском языке основным организующим элементом словообразования является основа (непроизводная и производная).

В процессе исторического развития языка изменялся способ образования основ, в отдельных случаях изменился и морфологический состав слова: многие морфемы утратили свою роль в составе основы слова. Так, в основе слова запад морфема — за — утратила значение приставки, и эта основа стала непроизводной. Изменение морфологического состава слова не является обязательным для всех основ, оно наблюдается лишь в отдельных случаях. Многие слова в современном языке членятся на морфемы точно так же, как они членились в прошлом. Однако в современном языке есть немало случаев, когда слово потеряло связь с основой, от которой оно образовано, или стало соотноситься не с производящей основой в целом, а лишь с частью ее. В этих случаях морфологический состав слова изменился.

Изменения в морфологической структуре слова вызываются следующими причинами:

1) изменением лексических значений слов, которые раньше соотносились как производящее и производное;

2) изменением звукового состава слова;

3) выпадением из словаря соотносительных производящих основ или родственных слов;

4) влиянием морфологической структуры слов продуктивного типа на морфологическое строение слов непродуктивных типов, или этимологически изолированных.

Все эти явления в истории морфологического состава слова называются опрощением, переразложением и усложнением основ.

Цель курсовой работы — теоретическое и практическое изучение исторических изменений в структуре слова.

Задачи:

1) раскрыть исторический характер структуры слова;

2) рассмотреть процессы опрощения, переразложения, условжнения, декорреляции, замещения и диффузии;

3) проведя практическое исследование исторических изменений в структуре слова, привести примеры конкретных процессов.

В курсовой работе использованы исследования следующих авторов: Шанский Н. М., Бабайцева В. В., Николиной Н. А., Валгиной Н. С., Розенталь Д. Э., Фоминой М. И. и др.

Курсовая работа состоит из введения, двух глав — теоретической и практической, заключения и списка литературы.

Глава I. Теоретический анализ исторических изменений в структуре слова

1.1 Исторический характер морфологической структуры слова

В процессе исторического развития меняются способы образования слов и морфологический состав слова. Именно этим объясняется тот факт, что довольно часто определение современной морфологической структуры слова не совпадает с определением его действительного происхождения, в результате чего оказывается принципиально важным разграничение словообразовательного анализа и анализа этимологического.

Причины исторических изменений в морфологической структуре слова:

1. Изменение лексических значений слов, которые исторически соотносились как производящая и производная основы.

2. Изменение звукового состава слов: наволочка - наволочка — однокоренные слова, но структура разная.

3. Выпадение из словаря производящих основ или родственных слов.

4. Влияние морфологической структуры слов продуктивного типа на морфологическую структуру слов непроизводного типа.

Анализ морфемной структуры в диахроническом плане позволяет выявить основные исторические процессы, приводящие к изменению в морфемной структуре слова. Это процессы опрощения, переразложения, усложнения основы, декорреляции, диффузии и замещения морфем. Они происходят в слове в результате того или иного нарушения или, напротив, установления прямых соотносительных связей между производной и производящей основами.

Слово исторически изменчиво (меняется его фонемный состав, значение, морфемный облик). Современная морфемная и словообразовательная структуры могут не совпадать с историческим соответствием, о чем свидетельствуют морфемный и словообразовательный анализы слов.

1.2 Полное и неполное опрощение; его причины

Опрощение - явление, при котором основы, ранее имевшие сложный морфемный состав, становятся простыми по составу или менее сложными; то есть это превращение производной основы в непроизводную, потеря в слове членимости на морфемы (глагол отлынивать когда-то вычленял в своем составе и приставку и суффикс, так как мотивировался словом лынъ, что значило 'лентяй').

По степени законченности данного процесса опрощение бывает двух типов:

1) полное;

2) неполное.

Полное — опрощение слов, при котором основа теряет способность члениться на морфемы, в результате чего новые непроизводные основы представляются как чистые корни и разложить такие основы можно только при помощи этимологического анализа.

Неполное - опрощение, при котором новые непроизводные основы все же сохраняют следы своей прежней производности.

Итак, опрощением называется морфологический процесс, посредством которого слово со сложным морфологическим составом утрачивает значение отдельных своих морфологических частей и становится простым символом данного представления. Так, например, слова «вкус» (срв. кус-ать, кус-ок), «забыть» и т. п. имеют только целостное значение и морфологический состав этих слов (в-кус, за-быть и т. п.) уже не чувствуется. Таким образом при опромщении связь слова в родственными ему словами утрачивается, вследствие чего оно обособляется от них.

Во многих словах опрощение еще не произошло, и они, имея целостное значение, вместе с тем сохраняют связь с другими родственными по морфологическим частям словами; так, напр., слово «столик» связывается с целою группою слов, родственных по корню (напр., столовый, стольник и т. д.) и суффиксу (напр., рублик, штофик и т. п.). Здесь мы видим явление антагонизма или борьбы между ассоциацией по смежности (= связь слова с его целостным значением) и ассоциацией по сходству (= связь морфологических частей того же слова с другими родственными образованиями). А так как в живой речи играет преимущественную роль целостное (реальное) значение, то в этом направлении и совершается изменение, т. е. морфологический состав многих слов, благодаря употреблению их, перестает чувствоваться, причем слова становятся простыми символами представлений, и таким образом на место генетического значения по составным частям в них выступает значение реальное.

Некоторые обстоятельства особенно благоприятствуют утверждению опрощения слов; так, в слове могут произойти звуковые изменения, вследствие которых оно может так разойтись с родственными словами, что уже не может ассоциироваться с ними (срв. оскомина || щемить; конец || начало и т. п.); далее, могут выйти из употребления родственные слова, вследствие чего данное слово становится одиноким и уже не разлагается (срв. кольцо, первоначально уменьшительное для слова коло, которое вышло из употребления); наконец, значительные перемены в значении сравнительно с простыми словами тоже способствуют опрощению.

Таким образом слова, в умах индивидуумов прежнего времени разлагавшиеся на морфологические части, в умах индивидуумов последующего времени (при некоторых условиях) уже не разлагаются, становятся простыми. Восприятие слов со сложным, морфологическим составом в качестве простых в особенности падает на период детства (т.е. на долю каждой новой генерации), благодаря преимущественной роли в этом возрасте ассоциации по смежности, посредством которой устанавливается тесная связь образа или представления с его названием как, простым символом.

Морфологическое опрощение ведет к возникновению в языке новых корней на почве прежних префикса и корня (напр., по-дол, по-суда, по-яс, в-кус, за-дача, су-пруг, за-быть и т. п.), или же корня и суффикса (кольц-о, палк-а, песк-ом и т. п.); вместе с тем происходит соответствующая перемена в чутье морфологического состава слов. Слова, в которых произошло опрощение, могут распространяться новыми префиксами и суффиксами, напр. Забыть < перезабыть, вкус < вкусный и т. п. То, что генетическое значение уступает свое место реальному значению слова, представляет огромную экономию и важность для мысли; если бы рядом с реальным значением слова в нашем уме всякий раз являлось и генетическое, то это служило бы невообразимым тормозом мышления.

Опрощение могло происходить по разным причинам: быть результатом изменения фонетического облика слова (облак-о < *об-волок-о — 'то, что обволакивает землю'), возникнуть вследствие выпадения из словаря производящей лексемы (вельмож-а < вель-мож-а — велий — 'большой, великий', т. е. 'тот, кто много может'). Утрата продуктивности какой-либо служебной морфемы также могла привести к опрощению: *су-тк-и, *су-пруг-Ў > сутк-и, супруг-Ў - в современном языке исчезла приставка су-. Или еще пример: в русском языке наших дней слова пир, дар являются нечленимыми и непроизводными и входят в такие словообразовательные гнезда: дар-Ў - дар-и-ть, по-дар-и-ть, по-дар-ок-Ў, по-дар-оч-н-ый и т. д. Исторически же эти имена существительные были образованы с помощью суффикса — р — от глаголов: пи-ти > *пи-р-Ў, да-ти >*да-р-Ў, то есть были и производными, и членимыми.

Таким образом, опрощение — языковой процесс, в результате которого слово с производной основой становится непроизводным. При опрощении происходит превращение слова со сложной структурой в одноморфемное. В русском языке разные части речи и разные морфемные структуры подвержены опрощению.

1.3 Обогащение языка в связи с процессом переразложения

Перейдем к рассмотрению явления, называемого переразложением и состоящего в том, что слова в умах индивидуумов известного времени ассоциируются не теми сходными частями, которыми они ассоциировались в умах индивидуумов прежнего времени.

Начнем с переразложения между основою в окончанием. Примером переразложения такого рода могут служить формы женам, женами, женах, которые первоначально разлагались на основу и окончание не так, как теперь, а именно в них, а принадлежало к основе: жена-м, жена-ми, жена-х. Но так как этот гласный повторялся перед окончаниями и всех других слов того же склонения (рыба-м, рука-м и т. п.), то он стал чувствоваться принадлежностью флексии, и потому первоначальные основы, кончавшиеся гласными, стали уже оканчиваться согласным звуком, т. е. напр., жен-ам, жен-ами, жен-ах.

Закреплению такого морфологического деления могло способствовать то обстоятельство, что в некоторых падежных формах первоначальный тематический гласный, сливаясь с окончанием, изменился до неузнаваемости (срв. жену, где у = ст. — сл. j; и восходит к ае. *-аm), а потому его как бы не стало в основе.

Что действительно такое переразложение наступило, доказывается тем обстоятельством, что новые окончания — ам, — ами и — ах в русском языке распространились по аналогии и на все прочие склонения (срв. в муж. р. рабах || ст. — сл. РАБ-bХЪ, в ср. р. делах || ст. слав. ДbЛ-bХЪ и пр.). Подобное же сокращение основ в пользу окончаний произошло и в наст. времени глаголов; напр., несет, несем первоначально морфологически разлагались на несе-т, несе-м, а впоследствии тематический гласный отошел к окончанию, т. е. нес-ет, нес-ем; также в прош. вр. и неопр. накл. гласный основы перешел к окончанию, напр., в формах на — ал, — ать, — ел и т. д.

Процесс переразложения наблюдается также в области суффиксов при производстве слов, причем звуки, которые в производящем слове заканчивали основу, отходят к вновь прибавляемому суффиксу; напр., когда от прилагательных на — ный образуются существительные на — ик, то все эти производные слова, имея перед своим суффиксом согласный н, ассоциируются между собою уже по сходству нового суффикса — ник (напр. Озор-н-ой < озор-ник, охот-н-ый < охот-ник); подобным же путем развились новые суффиксы — щик, — ильник, — альщик, — овщик и т. п., могущие затем получать особые оттенки значения и употребляться независимо от первоначальных условий возникновения. Более разросшиеся суффиксы, естественно, образовались в языке позже по сравнению с более простыми.

Переразложение между предлогами (или префиксами) и корнем встречается сравнительно редко. Сюда надо отнести возникновение н в формах местоимения 3-го лица: его || его, ему || нему и пр.; начальное н вторых форм первоначально принадлежало трем предлогам? с (съ), в (въ), к (къ), которые оканчивались им; но так как это н удерживалось только в положении перед начальными гласными или j следующего слова, перед согласными же не сохранялось, то постоянною частью наших предлогов стали комплексы без н, т. е. в, с и к, с которыми и ассоциировалось значение, свойственное этим предлогам, конечное же н в тех случаях, когда удерживалось, стало чувствоваться принадлежащим следующей местоименной форме; путем же аналогии формы с начальным н стали употребляться и после всех прочих предлогов, напр., о нем и т. п.

Отделение н от предлога произошло также при существительных? нутрь, нутро (срв. утроба), снедь (срв. еда). Аналогичного происхождения н в глаголах внушить, внимать (а путем аналогии? понимать и пр.), снедать (срв. съедать). Таким образом, старое объяснение рассматриваемого н благозвучием оказывается несостоятельным, так как это н имеет этимологическое основание.

К примерам переразложения между корнем и предлогом нужно отнести также простонародное произношение «овторник», «Аршава» и т. п., объясняющееся следующим образом. К русском языке предлоги, оканчивающиеся на согласный, кроме этой краткой своей формы, являются еще в полной форме с беглым о, напр. в || во, над || надо и пр.; в своей краткой форме эти предлоги являются перед формами, начинающимися с гласного звука или простого согласного (напр. в огонь, в Архангельск, в Варшаву); а при формах, начинающихся двумя согласными, являются в полном виде (напр. во вторник). Отсюда возникли случайные совпадения выражений по начальным звукам: во вторник и в огонь, в Архангельск и в Варшаву (где вместо вв может слышаться простое в) и т. п.; а эти совпадения повели к неправильному разложению путем пропорциональной аналогии:

вогонь: огонь = вовторник: х

х = овторник [6]

ваархангельск: архангельск = варшаву: х

х = аршаву.

Итак, переразложением называют такой вид изменения основы слова, когда она была и остается производной, членимой, но морфемы начинают вычленяться иначе, чем прежде: в современном языке — вож-ат-ый, а исторический облик слова и состав — *вож-атай-Ў. Слово перешло из субстантивного типа склонения (р. п. — вожатая, д. п. — вожатаю и т. д.) в адъективный (вожатый, вожатого, вожатому и т. д., ж. р. — вожатая, мн. ч. — вожатые). Как видим, фонетический состав слова трансформировался и в результате этого произошло изменение границ морфем в нем: суффикс — атай сократился в пользу окончания.

Такой процесс, когда часть основы отходит к окончанию, наблюдался в словах разных частей речи. Передвижение границы основы «справа налево» произошло в настоящем времени глаголов, например, глагольные формы «несет, несем первоначально морфологически разлагались на несе-т, несе-м, а впоследствии тематический гласный отошел к окончанию, т. е. нес-ет, нес-ем».

Переразложение могло происходить и под влиянием аналогии. «Окончания форм множественного числа имен существительных мужского и среднего рода — ам,-ами,-ах (столам, столами, столах; селам, селами, селах) появились по образцу соответствующих форм имен существительных женского рода (сторонам, сторонами, сторонах), то есть появилось стол-ам вместо стол-ом… Гласный а оказался в составе окончания, и под влиянием аналогии всей парадигмы склонения прежнее членение сторона-мъ, сторона-ми, сторона-хъ, при котором а принадлежало основе, заменилось членением сторон-ам, сторон-ами, сторон-ах, с расширением флексии за счет основы».

Переразложение могло происходить не только между основой и окончанием, но и между другими частями слова. Известны случаи изменения границ между приставкой и корнем или предлогом и последующим словом. В древнерусском языке существовали предлоги вън, кън, сън. Когда они употреблялись с формами косвенных падежей личных местоимений (ему, его и др.), то происходило переразложение основ и согласный н присоединялся к местоимению: * кън ему > къ нему (к нему), сън имь > съ нимь (с ним), вън его > въ него (в него). [12]

Переразложение сыграло определенную роль в становлении системы окончаний различных частей речи. Эти вопросы рассматриваются исторической грамматикой. Представляют интерес и случаи, когда изменение границ происходит между морфемами, входящими в основу слова, затрагивает корень слова как носитель основного лексического значения.

Таким образом, переразложение — это перераспределение морфемного материала внутри слова при сохранении им производного характера. Слова, оставаясь составными, начинают члениться по-другому.

1.4 Усложнение и декорреляция

Кроме процессов переразложения и опрощения при рассмотрении изменений в морфемном составе слова следует учитывать также и процесс усложнения, представляющий собой явление прямо противоположное процессу опрощения и по существу, и по форме.

Усложнение предстает перед нами как процесс превращения ранее непроизводной основы в производную. В результате его слово, ранее имевшее непроизводный характер, становится делимым на определенные морфемы.

Усложнение, или рекомпозиция, проявляется в том, что под влиянием членимых слов той или иной структуры оказавшееся одиноким слово подводится под соответствующую модель, и его непроизводная основа начинает члениться на морфемы вопреки этимологии. Именно этот вид усложнения наблюдается в словах зонтик и ехидна. Он же может быть отмечен для существительного фляжка (польск. flaszka «фляга»), понятого по аналогии с крышка, бляшка, книжка, тележка и т. п., как производное с суффиксом — к (а), в результате чего к нему была «восстановлена» «исходная» форма фляга.

Его же мы находим, если эта этимология является верной, в ныне утраченном древнерусском слове теремьнъ, объясняемом обычно как заимствование греч. фесемнпн «с вставным ь между м и н греческого слова, так как сочетание звуков мн, дающее закрытый слог, было невозможно в древнерусском языке до XI—XII вв.еков». Слово теремьнъ в таком случае «было понято как имя прилагательное с распространеннейшим др. — русск. суффиксом — ьн-, и от него было образовано существительное терем» .

Усложнение аналогичного характера пережило в русском языке тюркское слово басмачи (буквально «налетчики» от басма «налет»), усвоенное русским языком по аналогии со словами лихачи, палачи, толмачи и т. д. как форма именительного падежа множественного числа, в результате чего чистая непроизводная основа (членимость основы была утрачена в момент заимствования) превратилась в основу басмач — и окончание — и.

Все это привело к тому, что «путем» обратного словообразования «возникла необычная для узбекского языка форма» — басмач.

Заметим, что обработка тюркских по происхождению агентивных образований на — чи, — чы (-чик, — щик) может быть и иной, о чем свидетельствуют, например, существительные казначей (тат. казначы) и домрачей (тюрк. домрачы), переоформленные в своей суффиксальной части по модели богатей, трубачей, собачей и т. д.

Единственным как будто примером усложнения чисто фонетического происхождения является изменение в основе глаголов типа колоть, молоть, полоть, пороть, бороться, в которых непроизводная основа превратилась в производную в результате koloti) и последующего приобретенияразвития полногласия (ср. *kolti появившимся о функции классового показателя глагола.

В подавляющем большинстве слов усложнение их основ происходит не в результате рассмотренных выше причин (то есть морфологической ассимиляции по корню или аффиксу и звуковым изменениям), а в силу появления в процессе заимствования рядом с тем или иным иноязычным словом ему родственного, содержащего ту же непроизводную основу, в результате установления словообразовательно семантических связей между однокорневыми словами.

Так, например, существительное ангажемент появилось в русском литературном языке в Петровскую эпоху из французского языка в виде слова с непроизводной основой.

Когда же рядом с ним в нашей речи (в первой половине XIX века) стало употребляться однокорневое слово ангажировать, его основа пережила процесс усложнения и начала члениться на связанную непроизводную основу ангаж — и нерегулярный суффикс — емент. Латинское по происхождению слово лекция пришло в наш язык из польского как непроизводное. Однако в связи с появлением рядом с ним позднее родственного ему слова лектор оно также испытало процесс рекомпозиции, и его основа распалась на корень лект — и суффикс — циj-.

Естественно, что одновременно подобный процесс усложнения происходит и в соответствующих родственных словах: ангажировать > ангаж-иров-а (ть), лектор > лект-ор ().

В качестве примеров усложнения при заимствовании можно привести также слова эпос, космос, пленум, минимум, розан и т. п., в которых соответствующий процесс в морфологической структуре слова привел к тому, что в русском языке греческие, латинские и немецкие флексии ос < оs, ум < um, ан < en превратились в суффиксы (ср. однокорневые им слова эпический, космический, пленарный, минимальный, роза).

Таким образом, чаще всего усложнение наблюдается не в исконно русских словах, а в иноязычных и протекает в них в процессе установления между ними семантико-словообразовательных корреляций. Такие соотношения могут установиться как между одновременными заимствованиями из одного языка-источника, так и между разновременными заимствованиями (даже из различных языков, если слова осознаются и воспринимаются как родственные) и даже более — между заимствованными и исконно русскими словами (если они имеют в своем составе один и тот же корень).

Из сказанного понятно то большое значение, которое имеет процесс усложнения для развития словообразовательной системы языка: именно благодаря ему язык получает возможность усвоения иноязычных словообразовательных морфем, обогащает свой словообразовательный инвентарь за счет иноязычного аффиксального материала.

Кроме «внешних» процессов опрощения, переразложения и усложнения, непосредственно отражающихся в изменении морфемного состава слова, следует учитывать, рассматривая разнообразные изменения в словообразовательной структуре, также и «внутренние» процессы. Один из них — наиболее важный — можно назвать декорреляцией.

Под декорреляцией понимается изменение характера или значения морфем и соотношений их в слове при сохранении последним того же числа и порядка морфем, которое в нем наблюдалось первоначально.

Декорреляция, таким образом, не приводит к изменению морфемного состава слова как такового. Слово продолжает члениться так же, как членилось ранее, в нем выделяется столько же морфем, сколько выделялось при его образовании. Однако составляющие слово морфемы оказываются по своему значению или характеру совершенно иными, находятся в совершенно иных связях друг с другом.

Так, декорреляция в словах ловец, заморозки, любовь привела к тому, что образующие основы лов-, замороз-, люб — стали восприниматься (ср. ловить, заморозить, любить) как глагольные, хотя эти. слова образованы от именных основ: от существительного ловъ «ловец» (ср. рыболов, зверолов, птицелов и др.), от существительного заморозы «первые морозы» (ср. диал. запески, зарощи, литературн. загород), от той же основы, что и прилагательное любъ «милый, любимый» .

Соответственно изменили в этих словах свой характер и суффиксы. Например, суффикс — к (и) в слове заморозки стал выступать как словообразующий элемент, хотя вначале он был уменьшительно-ласкательным и образовывал форму субъективной оценки.

В результате процесса декорреляции при сохранении в производной основе того же суффикса — енuj — в существительных уважение и общение изменился характер непроизводной основы: слова начали прямо и непосредственно соотноситься с глаголами уважать и общаться, хотя этимологически являются производными от глаголов уважить (как коррелятивного образования совершенного вида к уважать) и общиться.

Декорреляция наблюдается также и в слове стелька, соотносительном сейчас с глаголом стелить, но образованном в действительности с помощью суффикса — ьк — существительного стеля (ср. др. — русск. стелька «покрышка, подстилка» и стеля «кровля, потолок». В этом слове она выразилась в переходе именной образующей основы в глагольную.

Декорреляция в словах типа братья, мужья, зятья коснулась, напротив, лишь аффиксов. В результате ее словообразовательный суффикс собирательности — j — превратился в формообразующий суффикс, указывающий на основу множественного числа, а окончание — а из флексии именительного падежа единственного числа стало флексией именительного падежа множественного числа.

Благодаря … декоррелятивному процессу, например, слова на — ба (ходьба, резьба, алчба и т. д.) из отыменных образований, какими они являются по происхождению, превратились в отглагольные [5]; суффикс — ша, имевший раньше лишь значение жены (генеральша, султанша), развил значение лица женского пола (призерша, лифтерша и др.).

Таким образом, усложнение - это превращение ранее непроизводной основы в непроизводную. В результате слово, в момент своего появления в русском языке имевшее непроизводный характер, становится делимым на морфемы. В большинстве случаев процесс усложнения основ происходит в заимствованных словах.

Декорреляция — это изменение характера или значения морфем и отношения их в слове. Декорреляция не приводит к изменению морфемного состава слова как такового.

1.5 Замещение и диффузия

Довольно часто бывают случаи, когда слово начинает делиться с течением времени по-другому, однако эта его иная словообразовательная структура не связана ни с перераспределением внутри основы имеющегося морфемного материала, ни с частичной фонетической аппликацией одной морфемы на другую, а представляет собой результат замены одной морфемы другой, причем именно замены, а не переосмысления (как это наблюдается при декорреляции). Такой процесс может быть назван замещением. В результате его морфемный состав производной основы в количественном отношении остается прежним, меняется лишь одно из звеньев словообразовательной цепочки, но тем самым серьезно трансформируется и словообразовательная структура слова в целом.

Основными причинами замещения морфем являются две:

1) аналогические процессы воздействия на морфологическую структуру того или иного слова продуктивной словообразовательной модели и этимологически родственной ему лексической единицы;

2) народноэтимологическое сближение разнокорневых слов.

Несомненный и яркий пример замещения основ в результате второй из только что названных причин представляет собой слово свидетель «очевидец, человек, бывший непосредственным наблюдателем какого-либо события или происшествия», в котором основа вид (глагола видеть) заменила в древнерусском языке исходную вbд — (вbдbти «знать»), ср. др. — русск. съвbдbтель «очевидец, свидетель на суде» .

Процесс замещения основы, напротив, буквально на наших глазах пережило в связи с лексико-семантической контаминацией слово бесталанный, получившее под влиянием прилагательного бесталантный семантику «не имеющий таланта, бездарный» .

В «Словаре современного русского литературного языка» этот факт еще не отмечался, рядом со словом бесталантный (дается без каких-либо помет, хотя в настоящее время оно является явно устаревшим) прилагательное бесталанный толкуется как архаическое и областное с одним лишь «этимологическим» значением — «неудачливый, несчастный, обездоленный» .

Однако речевая практика убеждает, что такая квалификация этого слова не отражает действительно существующего положения: ошибочное с генетической точки зрения употребление этого слова превратилось уже в норму, и сейчас прилагательное бесталанный не выступает в качестве диалектно устаревшего синонима к слову несчастный, а является общеупотребительным словом, семантически прямо и непосредственно связанным со словом талант. Основа талан в бесталанный тем самым оказывается фонетическим вариантом (перед следующим далее н) основы талант.

Диффузия морфем наблюдается обычно на стыке приставки и непроизводной основы или на стыке непроизводной основы и суффикса, но возможна и на стыке двух непроизводных слов, фонетическую аппликацию приставки на непроизводную основу можно видеть в словах приду и разевать. В глаголе приду эта диффузия возникла в результате стяжения в один звук двух и (ср. в древнерусском языке: «Прииде сbдящем бабb>»; «И прииде вbсть къ Москвb»; «В пост приидущаго лbта не преходи Иердана» и т. д. [8]). В глаголе разевать (ср. раззява) фонетическая спайка морфем возникла после стяжения в один звук з.

В одном случае диффузия непроизводной основы и суффикса охватила целую словообразовательную модель, ставшую особым структурным типом. Это инфинитивы на — чь типа печь, мочь, стеречь, беречь, стричь, течь и др., в которых, еще в дописьменную эпоху, в звуке [ч'] были объединены в одно целое конечный согласный корня [к] или [г] и инфинитивное — ти. И здесь диффузия морфем является результатом фонетического изменения, приведшего к слиянию двух звуков в один (общеслав. * mogti > mokti > мочи, а затем в мочь; то же и в других глаголах).

Диффузия морфем, одновременная процессу словопроизводства, когда частичная фонетическая спайка соседних морфем происходит уже во время образования слова как определенной лингвистической единицы, наблюдается и в других словах. Несомненно, такого происхождения диффузия в словах розоватый, коричневатый, бежеватый, лиловатый и т. п., в которых — ов; - ев являются одновременно как принадлежностью образующей основы исходного прилагательного, так и принадлежностью суффикса неполноты качества — оват, — еват-.

Гаплологическое упрощение, ведущее к слиянию в одном звуковом комплексе ск двух ск (суффикса города и суффикса относительных прилагательных), наблюдается в процессе деривации прилагательных от топонимических названий на — ск: омский, пятигорский, витебский и др.

К числу слов, в которых аппликация соседних морфем относится одновременно и к корню, и к суффиксу и появилась в момент их образования, а не представляет собой результат произошедшего позднее процесса диффузии, принадлежит также слово пнуть, возникшее по аналогии с глагольными соотношениями двину — двинуть, пихну — пихнуть, крикну — крикнуть, толкну — толкнуть, суну — сунуть и т. д. на месте пары пну — пять, когда пну вызвало рядом с собой пнуть (ср. диал. жмать — прижму) [12].

В словообразовательном квадрате лакей: лакействующий — фашист: фашиствующий сочетание ст, наличествующее и в суффиксе — ист, и в суффиксе — ствующий, гаплологизируется уже в процессе деривации, приводя сразу к возникновению фашиствующий. Подобное явление встречается иногда и в глаголах с суффиксом — ствов — типа участвовать, властвовать, чествовать, повествовать.

Именно действительные причастия настоящего времени от этих глаголов (участвующий, повествующий и др.) и были в первую очередь моделью для возникновения слов типа фашиствующий.

Такую диффузию морфем в момент словопроизводства в отличие от диффузии значимых частей слова, происходящей с течением времени на базе агглютинативного соположения особых по отношению друг к другу морфем, можно назвать аппликацией.

Аппликация выступает как одно из средств объединения морфем в слове в процессе деривации и с диффузией как одной из разновидностей изменения в морфологической структуре слова совпадает лишь по характеру проявления, внешне, но не по существу.

Таким образом, замещение морфем - случай, когда слово начинает делиться по-другому, и эта иная структура представляет собой результат замены одной морфемы другой. В результате этого процесса морфемный состав производной основы в количественном отношении остается прежним, меняется лишь одно из звеньев словообразовательной цепочки, но тем самым и словообразовательная структура слова в целом.

Диффузия — взаимопроникновение морфем при сохранении или в то же время четкой самостоятельности и особенности значимых частей слова. Производная основа продолжает члениться на морфемы, но отдельность выделенных морфем в определенном звене словообразовательной цепочки ослабляется из-за частичной фонетической аппликации одной морфемы на другую.

Итак, заканчивая первую — теоретическую — главу курсовой работы, можно сделать вывод о том, что во всех процессах, связанных с изменением структуры слова, решающую роль играет словообразовательная соотнесенность слова, определяющая членимость его на морфологический элементы. Так, если опрощение связано с утратой соотнесенности, а усложнение, наоборот, с приобретением ее, то переразложение как процесс определяется сменой соотнесенности. А поскольку соотнесенность есть структурно-семантическая связь слов, то и все рассматриваемые процессы изменения морфологической структуры слова являются по сути семантико-морфологическими процессами. В этом отношении прав Г. С. Зенков, считающий, что началом переразложения являются семантические сдвиги в производном слове (вернее сказать, в коррелятивной паре «производящее — производное» [4]). Только важно всегда иметь в виду, что в словообразовании любой семантический сдвиг материализован, т. е. является одновременно и структурным сдвигом, что все семантические изменения постоянно и неразрывно связаны со структурой слова, коль скоро речь идет о морфологическом словообразовании.

Глава II. Практическое исследование исторических изменений в структуре слова

2.1 Примеры опрощения

Примеры опрощения и причины, которые привели к нему, отражены в таблице 1.

Таблица 1. Примеры опрощения

2.2 Примеры переразложения

Примеры переразложения основы слов даны в таблице 2.

Таблица 2. Примеры переразложения

2.3 Примеры усложнения и декорреляции

В приведенной ниже таблице (таблица 3) даны примеры слов, основа которых подверглась усложнению.

Таблица 3. Примеры усложнения

Примеры декорреляции: суф.: — а-, — и — руг-а-ть, медл-и-ть приобрели грамматическую функцию помимо словообразовательной. +суф.: — уч-, — юч-, — ач-, — яч — и т. д).

Декорреляция в глаголах медлить, жужжать привела к превращению словообразовательных суффиксов — и-, — а-, с помощью которых эти глаголы были образованы от прилагательного медленный и существительного жузг, в простые показатели глагольных классов.

2.4 Примеры замещения и диффузии

Замещения основ представляет слово свидетель - " очевидец, человек, бывший непосредственным наблюдателем какого-либо события или происшествия", в котором основа — вид - (глагола видеть) заменила в древнерусском языке исходную — вгьд - (вгьдгьти - " знать"), ср. древнерусск. съвгъдътель - " очевидец, свидетель на суде").

Своеобразно появление диффузии морфем в слове бескозырка. В современном русском литературном языке это существительное соотносится со словами без козырька и входит в тот же словообразовательный ряд, что и существительное безрукавка и т. п., в соответствии с чем — к — в нем должно быть интерпретировано и как принадлежность непроизводной основы козырек — козырька, и как предметный суффикс — к-, аналогичный тому, который совершенно свободно выделяется в слове безрукавка.

В глаголе пнуть налицо взаимопроникновение элементов непроизводной основы пн и суффикса — ну-, но оно возникло в нем сразу, нестяженной формы ннуть никогда не было. Такую же одновременную с процессом словопроизводства диффузию мы наблюдаем в глаголе обмануть, возникшем, как и слово пнуть, под влиянием глаголов совершенного вида на — нуть из обманить (с замещением суффикса — и — суффиксом — ну.

историческое изменение структура слово

Заключение

Слова в процессе своего употребления нередко меняют не только значение и фонетический облик, грамматические свойства, характер и сферу применения, но и присущую им словообразовательную структуру. Такие процессы как опрощение, переразложение, усложнение основы, декорреляция, диффузия и замещение морфем происходят в слове в результате того или иного нарушения или, напротив, установления прямых относительных связей между производной и производящей основами.

В результате, к примеру, усложнения основы появились новые корневые морфемы, которые, в свою очередь, послужили основой для возникновения гнезд родственных слов.

Значение слова, его материальная оболочка (фонетический или графический облик) и словообразовательная структура всегда взаимосвязаны, и изменение какого-то одного из этих составляющих обязательно влечет за собой трансформацию других. Кроме того, слова в языке не существуют изолированно, поэтому любая модификация словаря языка определенного периода: выпадение слова из активного употребления, появление новых слов или новых значений уже существующих языковых единиц и т. п. — может вызвать самые различные пертурбации лексического состава языка.

Вместе с тем при анализе языковых фактов надо четко разграничивать синхронный аспект изучения языка и диахронический. При синхронном подходе «язык изучается как определенным образом организованная система средств человеческого общения, действующая в тот или иной период времени, Задача такого изучения — описать устройство языка, вскрыть механизм его действия. При синхронном изучении не ставится вопрос о том, почему именно так сложился язык, какие изменения в предшествующие периоды привели к современному его состоянию.

Цель диахронического языкознания — изучение языка как продукта исторического развития, исследование изменений, происходящих в системе языка на протяжении того или иного отрезка времени. …Синхронное словообразование изучает отношения сосуществующих единиц, диахроническое — процессы превращения одних единиц в другие"².

Для того чтобы успешно заниматься этимологическим анализом, необходимо обладать хотя бы минимальными сведениями по истории языка. Вместе с тем установление первоначального значения слова, выяснение изменений этого значения и их причин — вопрос необычайно трудный, который по плечу лишь ученым — филологам. Он требует привлечения фактов родственных языков, анализа памятников письменности. Те же, кто специально не занимается этимологическими изысканиями, обращаются за справками к этимологическим словарям русского языка.

1. Валгина Н. С., Розенталь Д. Э., Фомина М. И. Современный русский язык: Учебник / Под редакцией Н. С. Валгиной. — 6-е изд., перераб. и доп. — М.: Логос, 2002. — 528 с.

2. Гинзбург Е. Л. Словообразование и синтаксис. — М., 1979.

3. Дмитриев И. К. О тюркских элементах русского словаря // «Лексикографический сборник». — М., 1958. — Вып.3.

4. Ефремова Т. Ф. Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка. — М., 2006.

5. Земская Е. А. Современный русский язык. Словообразование. — М., 1973.

6. Земская Е. А. Словообразование как деятельность. — М., 1992.

7. Костромина Н. В., Николаева К. А. и др. Русский язык. Часть 1. — М., 1989. С. 15.

8. Кронгауз М. А. Приставки и глаголы в русском языке: семантическая грамматика. — М., 1998.

9. Кубрякова Е. С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. — М., 1981.

10. Лопатин В. В. Русская словообразовательная морфемика. Проблемы и принципы описания. — М., 2007.

11. Милославский И. Г. Вопросы словообразовательного синтеза. — М., 2000.

12. Николина Н. А. Филологический анализ текста: Учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. — 256 с.

13. Свердлов Л. Г. О некоторых отглагольных именах существительных // Этимологические исследования по русскому языку.? М., 1963. — Вып. ЙV.

14. Улуханов И. С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания. — М., 1997.

15. Шанский Н. М., Бабайцева В. В. и др. Современный русский язык. В 3-х частях.2-е изд., испр. и доп. — М.: 1987.; Ч.1 — 192с., Ч.2 — 256с., Ч.3 — 256с.

16. Этимологический словарь русского языка. — М., 1963 — 1965. — Т. Й.? Вып.1, 2.

17. Якубинский Л. П. История древнерусского языка.? М., 1953.

18. Янко-Триницкая Н. А. Образование новых слов трудоустройство — трудоустроить // Вопросы культуры речи.? М., 1961. — Вып.3.