Социализация. 
Существует ли личность?

Возможно, кому-то этот вопрос покажется надуманным, однако в действительности многие светлые умы нашего времени положили немало сил на то, чтобы доказать иллюзорность целостной личности.

Как же они к этому пришли?

Началось все приблизительно на рубеже XIX и XX вв. XX в., кстати, можно считать эпохой «ниспровержения субъекта». Люди, конечно, верить в свое личное существование не перестали, но такая точка зрения прочно закрепилась в книгах и произведениях искусства, так что еще не ясно, чем это все закончится.

Одним из первых удар по субъекту нанес уже упоминавшийся основатель психоанализа 3. Фрейд. До него, конечно, находились люди, которые высказывали сомнение в рациональности человека, например, Артур Шопенгауэр, который не видел в мире ничего, кроме несознательной воли — воли вообще. Однако у Фрейда эта идея нашла еще более последовательное выражение.

Французский психоаналитик Жак Лакан в своих размышлениях зашел гораздо дальше, хотя и опирался на идеи Фрейда. По его мнению, именно Фрейд первым указал на иллюзорность человеческого «Я». Зарождение современного понимания субъекта Лакан относил к XV—XVI вв.; до этого, по его мнению, господствовало совершенно иное его понимание. Однако поворот, совершенный Фрейдом, от этого не утрачивает своей радикальности — до Фрейда субъект оставался центром мира, точкой отсчета, а после того как Фрейд сформулировал идею бессознательного, этот центр сместился, выявив подлинную иллюзорность представлений европейского человека о себе самом: «Современный человек держится о себе представления отчасти наивного, отчасти, но проработанного. Его убежденность в том, что он у поен таким-то и таким-то образом, сформирована в среде расплывчатых, общепринятых в его культуре понятий. Хотя он и способен вообразить, будто убеждение это является результатом естественной самом деле оно активно внушается ему со всех сторон нашей сегодняшней цивилизацией. Мои тезис заключается в том, что техника Фрейда в ее первоначальном виде эту иллюзию, получившую над человеческой субъективностью вполне конкретную власть, преодолевает»^[1].

Преодоление этой иллюзии, по Лакану, заключается в том, что мы должны признать власть языка над субъектом. Говоря, человек не порождает речь, не является ее автором; если он так думает, то он ошибается. В действительности язык с его строгими законами говорит в нем и посредством него. Более того, субъект (т. е. «Я») формируется этим дискурсом (речью в ее связи с ситуацией). Лакан первым обратил внимание на общефилософские следствия того факта, что «Я» — это пустое означающее, отсылающее только к субъекту речи, т. е. к тому, кто говорит, — и не более того. Любой из нас говорит «Я», когда ему надо назвать себя в своей речи, и любой другой человек свободно использует то же самое слово, как только очередь доходит до него. Кроме того, можно вспомнить, что практически любой ребенок сталкивается с трудностями в освоении личных местоимений: ему трудно понять, что «Я» — это не собственное имя, что это же слово могут употреблять и другие люди. А потому он часто начинает капризничать, утверждая, что «я — это я, а ты — не я, а ты».

Для другого французского философа Мишеля Фуко идея личности была проявлением стремления власти (в самом широком смысле этого слова) контролировать людей. Если есть личность, то значит у нее есть что-то внутри, какие-то тайны, то, что она хочет скрыть. Субъект, так сказать, «себе на уме», и не ясно, чего от него можно ожидать. Именно так возникла инквизиция, которая немыслима без представления об этой «тайной начинке». Точно так же вели себя священники, которые на исповеди занимались не чем иным, как добыванием этой тайной начинки. Досталось и психоаналитикам, которые постоянно требовали от своих пациентов раскрытия самых глубинных пластов души, открытого заявления о том, в чем они, скорее всего, сами не хотели себе признаваться. И это настоящая ирония судьбы, так как основатель психоанализа Фрейд стоял у истоков движения по дискредитации идеи субъекта.

Фуко сделал и еще одно любопытное наблюдение, и на этот раз оно касается того, насколько тотальным может быть этот контроль за «придуманным субъектом». В работе «Надзирать и наказывать» он очень живописно расписал устройство тюрем, в которых человек постоянно чувствует себя под контролем, поскольку все пространство устроено таким образом, что никогда нельзя быть уверенным, что на тебя в настоящий момент не смотрят. Вспомните все эти ужасные глазки, решетки, камеры, ярусами располагающиеся в огромном помещении, смотровые вышки. Все пространство под контролем, поскольку обозреваемо, даже если в настоящий момент на самом деле тебя никто не видит.

Итак, социализация как бесконечный и беспрерывный процесс связана с восприятием социальных норм и социальных ролей. Человек приобретает определенные знания, с помощью которых выступает субъектом социального действия через систему ролевых отношений. Успешность социализации зависит от множества факторов. Для одного человека достаточно лишь узнать о правильном поведении, другому необходимо опробовать свои знания в ролевом действии с помощью метода проб и ошибок. Социализация постепенно вводит нас в сложный окружающий социальный мир. Чем взрослее человек, тем с большим количеством трудностей ему приходится сталкиваться: необходимы новые знания и новые навыки для их использования в ролевых взаимодействиях.

Из сказанного выше очевидно, что социализация способствует адаптации человека в социальной реальности. Общий смысл социализации состоит в том, чтобы индивид стал целостной частью единого сообщества. Социализированный индивид выступает частью коллектива, группы, корпорации. Чем плотнее его связи с указанными сообществами, тем успешнее прошел процесс социализации. Безусловно, в ходе социализации человек становится личностью, но личность есть производное от системы общественных отношений. Поэтому наиболее успешной следует считать социализацию, когда ее итогом становится продуцирование среднестатистической личности.

• [1] Лакан Ж. Я в теории Фрейда и в технике психоанализа. Ростов н/Д: Логос, 1999.