Кризис культуры римского общества в I веке до н. э

Министерство культуры и искусств Украины Харьковская государственная академия культуры

Кафедра культурологии

Курсовая работа по предмету

«Теория и история культуры»

Тема: «Кризис культуры римского общества в I веке до н. э. «

Выполнил:

студент 2 курса

заочного отделения

факультета культурологии

Харьков 2011г

Введение

Особенности социокультурного развития Рима в II-I ст. до н. э.

Проблема эвдемонии и способы ее достижения (по «Тускуланским беседам»)

Образование и быт в формировании культурной среды

Религиозная жизнь в контексте культурного кризиса

Заключение

Список использования литературы

Античная культура и цивилизации развивались в рамках истории «вечного Рима» — государства, прошедшего путь от крестьянской общины на р. Тибр до мировой державы — владыки всего мира. Наивысшего расцвета античная культура достигает во времена Римской цивилизации.

Более двадцати веков (VII в. до н.э.- V в. н.э.) существовала Римская культура, которая была явлением более сложным, чем греческая. Рим, позже Греции, появился на арене мировой истории и был столицей необъятной империи, захватившей все территории вокруг Средиземноморья. «Все дороги ведут в Рим» — говорит пословица, так как со всего света сюда стремились путешественники, торговцы…

Рим оказал своё влияние на покоренные им эллинистические территории. Таким образом формировался синтез греческой и римской культур, результатом которого стала поздняя античная греко-римская культура (I-V вв. н.э.), лежавшая в основе цивилизации Византии, Западной Европы и многих славянских государств.

Под Древним Римом подразумевается не только город Рим античной эпохи, но и все завоеванные им страны и народы, входившие в состав колоссальной Римской державы — от Британских островов до Египта. Римское искусство — высшее достижение и итог развития древнего искусства, так как его создавали не только римляне, но покоренные ими народы: древние египтяне, греки, шины, жители Пиренейского полуострова, Галлии, Древней Германии, которые иногда стояли на более высокой ступени культурного развития.

Как мы видим Рим распространил свою власть не только на земли соседей, но и на прилегающие обширные страны. Уже тогда, в древности, современники искали объяснения этим впечатляющим достижениям: историки и поэты находили их причины главным образом в силе римского оружия и героизме римлян. Но что же тогда послужило причиной распада великой державы, только ли нашествие варваров? Не сыграли ли здесь какой — либо роли культурный аспект? Или может религиозный?

В своей работе я хотела бы проследить за некоторыми направлениями развития римской культуры и выделить в ней ряд особенностей. Также в ходе анализа попытаюсь определить, насколько велико было влияние философа, оратора, автора множества трудов — Марка Туллия Цицерона, на развитие культуры и образования в римском обществе, и достижения счастливой жизни гражданина, какой он ее видел.

Можно ли вообще считать культуру Древнего Рима явлением самостоятельным или она сложилась в ходе бесконечных заимствований? Кроме того не мог ли культурный фактор каким — либо образом способствовать распаду империи? Вот те вопросы, ответ на которые я попытаюсь дать в своей работе.

Ведь несмотря на длительное изучение, четких ответов еще не получено. Хотя литературы для того чтобы составить свое собственное мнение достаточно. При написании этой работы я пользовалась изданиями по истории искусств, книгами по мифологии и литературе, научными статьями и историческими источниками.

Особенности социокультурного развития Рима в II-I ст. до н.э.

На начальном этапе развития римское общество состояло из двух основных сословий — патрициев и плебеев. Согласно наиболее распространённой версии о происхождении этих двух основных сословий, патриции — это коренные жители Рима, а плебеи — пришлое население, обладавшее, однако, гражданскими правами. Патриции были объединены сначала в 100, а затем в 300 родов. Первоначально плебеям запрещалось вступать в брак с патрициями, что обеспечивало замкнутость сословия патрициев. Кроме этих двух сословий, в Риме существовали также клиенты патрициев и рабы. С течением времени социальная структура в целом заметно усложнилась. Появились всадники — лица не всегда знатного происхождения, но занимавшиеся торговыми операциями (торговля считалась недостойным патрициев занятием) и концентрировавшие в своих руках значительные богатства. Среди патрициев выделялись наиболее знатные роды, а часть родов постепенно угасала. Примерно в III в. до н. э. патрициат сливается со всадниками в нобилитет.

Однако нобилитет не был единым. В соответствии с римскими представлениями, знатность (лат. nobilitas) рода, к которому принадлежит человек, определяла степень уважения к нему. Каждый должен был соответствовать своему происхождению, и одинаково порицалось как недостойные занятия (например, торговля) человеком знатного происхождения, так и незнатные лица, достигшие высокого положения — их называли homo novus. Граждане стали также делиться на лат. cives nati — граждан по рождению и лат. cives facti — граждан, получивших права по определённому закону. В Рим также начали стекаться люди различных национальностей (прежде всего греки), не обладавшие политическими правами, но игравшие важную роль в жизни общества. Появились вольноотпущенники libertinus.

Народное собрание было высшим избирательным и законодательным органом, но простые люди не могли рассчитывать занять высокие должности; так, чтобы добиваться первой, дававшей доступ в сенат, магистратуры квестора, надо было участвовать не менее чем в 10 военных кампаниях на коне, т. е. уже принадлежать к высшему имущественному разряду всадников. Никогда, даже в эпоху борьбы патрициев и плебеев, не было поколеблено древнее, восходившее еще к эпохе родового строя уважение к знатному происхождению, также связанному с комплексом прав и обязанностей. Такое их распределение отвечало основополагающему представлению о приоритете общей пользы коллектива и ее совпадении с пользой, каждого его члена, поскольку вне гражданской общины невозможна была и жизнь гражданина.

Пожертвовать собой для civitas, пишет К. Николе, значило пожертвовать собой для своего правильно понятого интереса, и это простое и ясное соотношение между благом и величием коллектива и каждого его компонента исключало возможность отчуждения индивида. Такой структуре civitas отвечала и ее идеология. Видимо, достаточно рано появившаяся идея провиденциальной миссии Рима — предназначенного ему господства над другими народами, и гордость от сознания принадлежности к гражданам Рима обусловливали не только не подвергавшийся сомнению долг служить civitas, но и комплекс добродетелей, необходимых для процветания как гражданской общины в целом, так и каждого гражданина. Беспрерывные войны требовали мужества (virtus), ставшего синонимом добродетели вообще. Virtus стала совокупностью свойств, подобающих римскому гражданину: храбрости, выносливости, трудолюбия, сурового достоинства, непреклонной честности, справедливости — ins (последняя могла ставиться даже выше мужества.

Наградой за virtus была honos — почет, даруемый гражданам за заслуги перед civitas, всенародное одобрение. Отсюда сохранивший свое значение до конца Ранней империи cursus honorum — перечень почетных выборных должностей и заслуг перед родиной того или иного лица, высекавшийся на постаменте посвященной ему народом статуи или в эпитафии. Наиболее древний образец такой эпитафии — надгробная надпись консула 298 г. до н.э. Л. Корнелия Сципиона, сына Барбата. Оно сообщает, что покойный был эдилом, консулом, цензором, что, по признанию большинства, он был лучшим из лучших мужей Рима, взял Корсику и ее столицу Алерию и в благодарность посвятил храм божествам погоды.

Особое значение среди римских ценностей имела свобода — libertas. Ей был сооружен храм во второй половине III в. до н. э., но самое это понятие гораздо более древнее. Libertas могла толковаться неодинаково в разные эпохи и разными социальными слоями: как направленная против господства олигархии, свобода римского народа, гарантированная властью народных трибунов и правом апелляции к народному собранию; как авторитет сената и его свобода от самоуправства магистратов и претендентов на единоличную власть; как равенство перед законом.

В ранний период истории Рима считалось за цель и главную суть жизни гражданина — наличие собственного дома и детей, при этом семейные отношения не подчинялись закону, а регулировались по традиции.

Глава семьи назывался pater familias, в его власти (patria potestas) находились дети, жена и другие родственники (в семьях высшего класса к семье также относились рабы и прислуга). Власть отца заключалась в том, что он мог выдать по своему желанию дочь замуж или развести, продать детей в рабство, он мог также признать или не признать своего ребёнка. Patria potestas также распространялась на взрослых сыновей и их семью, со смертью отца сыновья становились полноправными гражданами и главами своих семейств.

До поздней Республики существовал вид брака cum manu, «под рукой», то есть дочь выходя замуж, попадала во власть главы семьи мужа. Позднее эта форма брака вышла из употребления и браки стали заключаться sine manu, без руки, при которой жена не находилась под властью мужа и оставалась во власти отца или опекуна. Древнеримский брак, особенно в высших сословиях, заключался часто из финансовых и политических интересов.

Несколько семей с родственными связями образовывали род (gens), самые влиятельные из которых играли важную роль в политической жизни.

Женщина находилась в подчинении мужчины, потому что она, по словам Теодора Моммзена, «принадлежала только семье и не существовала для общины». В богатых семьях женщине отводилось почётное положение, она занималась управлением хозяйства. В отличие от гречанок, римлянки могли свободно появляться в обществе, причём, несмотря на то, что высшей властью в семействе обладал отец, они были защищены от его произвола. Основной принцип построения римского общества — это опора на элементарную ячейку общества — семью (фамилию).

Глава семейства — отец, беспредельно властвовал в семье, и власть его в семье была оформлена законодательно. В состав семьи входили не только отец и мать, но и сыновья, их жены и дети, а также незамужние дочери.

Фамилия включала в себя и рабов и все домашнее имущество. Власть отца распространялась на всех членов фамилии. Практически все решения относительно членов семьи отец принимал сам. При рождении ребёнка он определял судьбу новорожденного; он либо признавал ребёнка, либо приказывал умертвить, либо бросал без всякой помощи.

Отец единолично владел всем имуществом семьи. Даже достигнув совершеннолетия и женившись, сын оставался бесправным в фамилии. Он не имел права владеть какой-либо недвижимой собственностью при жизни отца. Лишь после смерти отца, в силу завещания, получал его имущество по наследству. Беспредельное господство отца существовало на протяжении всей римской империи, как и право распоряжаться судьбой близких. В поздний период существования Римской империи от неугодных детей отцы освобождались из-за экономических трудностей и общего упадка моральных устоев общества.

В римских семьях женщина имела большие права, так как на неё возлагались обязанности по ведению домашнего хозяйства. Она была полновластная хозяйка в своем доме. Считалось хорошим тоном, когда женщина хорошо налаживала семейный быт, освобождая время мужа для более важных государственных дел. Зависимость женщины от мужа ограничивалась, в сущности, имущественными отношениями; владеть и распоряжаться имуществом без разрешения мужа женщина не могла.

Римская женщина свободно появлялась в обществе, ездила в гости, бывала на торжественных приемах. Но занятие политикой не было женским делом, ей не полагалось присутствовать на собраниях народа.

Отцы семейств, как правило, и заключали браки между своими детьми, руководствуясь бытующими моральными нормами и личными соображениями. Выдавать замуж девушку отец мог с 12-летнего возраста, а женить юношу с 14-летнего. Римское право предусматривало две формы заключения брака:

Когда женщина переходила из-под власти отца под власть мужа, то есть её принимали в семью супруга. Или женщина после замужества оставалась членом старой фамилии, при этом претендовала на наследство семьи. Этот случай не был основным и больше походил на сожительство, чем на брак, так как жена практически в любой момент могла покинуть своего мужа и вернуться домой. Независимо от того, какую форму предпочитали молодые люди, браку предшествовало обручение между молодыми. Во время обручения молодые давали брачный обет. Каждый из них на вопрос, обещает ли он вступить в брак, отвечал: «Обещаю». Жених вручал будущей жене монету, как символ заключённого между родителями свадебного союза, и железное кольцо, которое невеста носила на безымянном пальце левой руки.

На свадьбах все дела по организации свадебного торжества передавались распорядительнице — женщине, которая пользовалась общим уважением. Распорядительница выводила невесту в зал и передавала её жениху. Передача сопровождалась религиозными ритуалами, в которых женщина исполняла роль жрицы домашнего очага. После пиршества в доме родителей проходили проводы новобрачной в дом её мужа. Невеста должна была театрально сопротивляться и плакать. И распорядительница прекращала упорство девушки, взяв её из объятий матери и передав супругу. Торжества, связанные с появлением нового члена семьи, начинались на восьмой день после родов и продолжались три дня. Отец поднимал ребёнка с земли и давал имя младенцу, тем самым оглашал свое решение принять его в семью. После этого приглашенные гости дарили младенцу подарки, как правило, амулеты, назначение которых было беречь ребёнка от злых духов. Регистрировать ребёнка было долгое время не обязательно. Лишь когда римлянин достигал совершеннолетия и надевал белую тогу, он становился гражданином римского государства. Его представляли перед должностными лицами и вносили в список граждан. Впервые регистрацию новорожденных ввел на заре новой эры Октавиан Август, обязывая граждан в течение 30 дней с момента рождения регистрировать младенца. Регистрация детей проводилась в храме Сатурна, где находилась канцелярия наместника и архив. При этом подтверждалось имя ребёнка, его дата рождения. Подтверждалось его свободное происхождение и право гражданства.

Проблема эвдемонии и способы ее достижения (по «Тускуланским беседам»)

Марк Туллий Цицерон (106 — 43 до н.э.) — знаменитый оратор, государственный деятель и писатель из сословия всадников. Виднейший идеолог римской аристократии в период Республики.

В роду Туллиев никто не занимал высших государственных должностей, и потому, когда Цицерон достиг поста консула, представители знати называли его презрительно выскочкой, новым человеком (homo novus). Еще в детстве он показал блестящие способности в учении и отличался такой поразительной понятливостью и памятью, что родители его товарищей приходили в школу посмотреть «на это маленькое чудо». В жизни он всем был обязан лишь себе, своему ораторскому дару.

Впервые выступил с речами в 81 — 80 гг. до н. э. при Сулле на стороне оппозиции; первый большой успех принесло ему участие в 70 г. до н. э. в громком процессе против сулланца Верреса; первую политическую речь Цицерон произнес в 66 г. до н. э. в поддержку Г. Помпея. Вершина успехов Цицерона — консульство в 63 г. до н. э. (раскрытие им заговора Катилины, ведущая роль в сенате, «вождь сената»).

С образованием первого триумвирата (60 до н. э., Цезарь, Помпеи, Красе) влияние Цицерона падает, в 58 — 57 гг. до н. э. ему даже пришлось удалиться в изгнание, затем (против собственной воли) поддерживать Помпея и Цезаря; после их разрыва Цицерон пытался во время гражданской войны (49 — 47 до н. э.) выступить примирителем; с победой Цезаря отошел от политики. Лишь после убийства Цезаря (44 до н. э.), преодолев колебания, вновь вступил в политическую борьбу как вождь сената и республиканцев. К этому времени относятся его 14 речей — «филиппик» против Марка Антония. В 43 г. до н.э., когда сенат потерпел поражение в борьбе со вторым триумвиратом (Антоний, Октавиан Август, Лепид), имя Цицерона было занесено в проскрипционные списки. Погиб Цицерон в числе первых жертв репрессий Антония и Октавиана Августа.

Из сочинений Цицерона сохранилось 58 речей (политических и судебных), 19 трактатов по риторике и политике и свыше 800 писем — важный психологический документ, памятник латинского разговорного языка, источник сведений об эпохе гражданских войн в Риме. Вопросам государства и права посвящены его работы «О государстве» и «О законах» .

Цицерон исходит из общих для сторонников аристократии представлений о естественном происхождении государства. Гражданские общины возникают не по установлению, а от природы, ибо люди наделены богами стремлением к общению. Первой причиной для объединения людей в государство послужила «не столько их слабость, сколько так сказать, врожденная потребность жить вместе» .

Но государство (respublica) Цицерон определяет не только как естественный организм, но и как искусственное образование, как дело, достояние народа (res populi), «народное установление». Под народом понимается «соединение многих людей, связанных между собой согласием в вопросах права и общностью интересов». Следовательно, право выступает основой государства, а само государство — не только моральное, но и правовое сообщество.

Таким образом, Цицерон стоит у истоков той юридизации понятия государства, которая в последующем имела много приверженцев, вплоть до современных сторонников идеи правового государства.

Целью государства является охрана имущественных интересов граждан. Охрана собственности — одна из причин его образования. Нарушение неприкосновенности частной и государственной собственности Цицерон характеризовал как осквернение и нарушение справедливости и права.

Цицерон уделял большое внимание анализу различных форм государственного устройства, поиску «наилучшей» формы.

В зависимости от числа правящих он различал три простые формы правления: царскую власть, власть оптиматов (аристократию) и народную власть (демократию). Все эти формы не совершенны и если бы предстоял выбор среди них, предпочтительнее — царская, а на последнем месте — демократия.

Однако царская власть чревата произволом и легко вырождается в тиранию, власть оптиматов превращается в господство класа богатых и знатных, демократия ведет к произволу толпы, к ее тирании.

Эти уродливые виды властвования уже не являются формами государства, поскольку в таких случаях оно отсутствует вовсе, поскольку отсутствуют общие интересы, общее дело и общеобязательное для всех право.

Предотвратить подобное вырождение государственности можно лишь в условиях наилучшего, смешанного вида государственного устройства. Политический идеал Цицерона — аристократическая сенатская республика, поддерживаемая «согласием сословий», «единомыслием всех сословий», сочетающая начала монархии (власть консулов), аристократии (правление сената) и демократии (народное собрание и власть трибунов).

Лицо, ведающее делами государства, должно быть мудрым, справедливым, воздержанным и красноречивым. Оно должно быть сведущим в учениях о государстве и «владеть основами права, без знания которых никто не может быть справедлив». Это должен быть «первый человек в республике», «умиротворитель», блюститель и попечитель" в эпохи кризисов, сочетающий в себе греческую философскую теорию и римскую политическую (ораторскую) практику. Образцом такого деятеля Цицерон считал себя. Говоря о народе в своем определении государства, Цицерон имел в виду исключительно землевладельцев и крупных торговцев. Ростовщиков, мелких торговцев, владельцев ремесленных мастерских, всех трудящихся он причислял к числу презренных людей. С такими людьми у достойных граждан не может быть никаких общих интересов. Естественно, что это касалось и рабов. Рабство обусловлено самой природой, которая дарует «лучшим людям владычество над слабыми». К рабам, полагал Цицерон, следует относиться как к наемникам. Такой подход к определению рабства — заметный шаг вперед в сравнении с рабом как «говорящим оружием». Правовая теория Цицерона базировалась на апелляции к природе, к ее разуму и законам. В основе права лежит присущая природе справедливость. Природе присущи разум и определенный порядок. Именно это ее духовное свойство и является подлинным источником и носителем естественного права. Естественное право, истинный закон — это разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей… отменить его невозможно, и мы ни постановлением сената, ни постановлением народа освободиться от этого закона не можем. Бог — создатель, судья, автор закона.

Основной принцип естественного права — справедливость, «она воздает каждому свое». Справедливость, согласно Цицерону, требует не вредить другим и не нарушать чужую собственность. Естественное право (высший, истинный закон), по Цицерону, возникло «раньше, чем какой бы то ни было писаный закон». Отсюда вытекает требование, чтобы человеческие установления (писаные законы, политические учреждения) соответствовали справедливости и праву. Законы, принимаемые в государстве, должны соответствовать установленному в нем строю, традициям и обычаям предков. Для укрепления божественного авторитета закон должен иметь преамбулу (введение). При этом «под действие закона должны подпадать все» .

Если бы права устанавливались повелениями народов, решениями первенствующих людей, приговорами судей, то существовало бы право прелюбодействовать, право предъявлять подложные завещания, если бы права эти могли получать одобрение голосованием или решением толпы.

Он был сторонником соблюдения обязательств, налагаемых международными договорами. Проводя различие между справедливыми и несправедливыми войнами, он считал несправедливой и нечестивой всякую войну, которая «не была возвещена и объявлена» .

Наследие Цицерона в области государства и права оказало большое влияние на всю последующую человеческую культуру и юридическую науку.

Из всех работ Цицерона особый интерес представляют его «Тускуланские беседы», посвященные Марку Юнию Бруту, вошедшему в историю как глава заговора против Юлия Цезаря, где Цицерон наиболее обстоятельно высказывается относительно того, что есть культура. «Тускуланские беседы» были написаны Цицероном осенью 45 г. до н. э. Это был год последнего творческого подъема, который испытал Цицерон на закате жизни (он был убит два года спустя как враг Марка Антония, открыто выступивший против его стремления стать принцепсом. Цицерон в Сенате произнес несколько разоблачительных речей, которые назвал «филиппиками», по образцу речей Демосфена против Филиппа Македонского). «Тускуланские беседы» существенно отличаются от других работ Цицерона как по содержанию, так и по форме. Они состоят из пяти книг, представляющих конспект лекций, будто бы прочитанных перед обширной аудиторией. Как бы отвечая на вопросы слушателей, Цицерон излагает свою точку зрения по ряду важнейших вопросов, которые волновали не только его, но и многих образованных людей того времени.

Основная проблема, которая обсуждается в «Тускуланских беседах», это проблема эвдемонии, т. е. счастливой жизни и способов ее достижения. В той или иной степени Цицерон обращался к ее рассмотрению и в более ранних работах, но тогда она не казалась ему главной. На закате жизни она представляется ему в качестве центральной проблемы философского знания.

В первой книге Цицерон ставит вопрос о том, можно ли считать смерть злом. Взвешивая все аргументы «за» и «против», он приходит к выводу о том, что смерть является злом отчасти, ибо душа бессмертна и неуничтожима. Аргументацию в подтверждение данной точки зрения он черпает у Платона, который, по мнению Цицерона, наиболее обстоятельно из всех философов разработал вопрос о соотношении бытия и небытия. Пусть он и цитировал греков, но выступал всегда судьей написанного или произнесенного. Кто из мыслителей прошлого прославил философию лучше, чем Цицерон? Кто больше любил ее и верил в ее великую очищающую и просвещающую силу? Кто лучше осознал ее гуманистическую миссию? Он не стремился к созданию собственной философской системы, не претендовал на открытия в науках. Его задачи более скромны, но исторически более значительны: познакомить римлян с философией, привить им любовь к ней, научить отличать истинную мудрость от лжеименной, показать им всю красоту добродетели и убедить их в том, что они не только способны делать открытия не хуже греков, но и то, что заимствуют у греков, могут улучшать и совершенствовать, и это относится к философии не меньше, чем ко всему другому. «…смысл и учение всех наук, которые указывают человеку верный путь в жизни, содержится в овладении тою мудростью, которая у греков называется философией, то ее-то я и почел нужным изложить здесь на латинском языке. Конечно, философии можно научиться и от самих греков — как по книгам, так и от учителей, — но я всегда был того мнения, что наши римские соотечественники во всем как сами умели делать открытия не хуже греков, так и заимствованное от греков умели улучшать и совершенствовать, если находили это достойным своих стараний.»

Во второй книге Цицероном исследуется проблема отношения к душевным и телесным мучениям. Он обосновывает идею о том, что у человека, склонного к рефлексии, всегда есть выход из тупика, ибо он всегда может прекратить свои страдания, добровольно уйдя из жизни. «В самом деле, кто боится неизбежного, тот никогда не может жить спокойно; а кто не боится смерти не только потому, что она неизбежна, но еще и потому, что в ней нет ничего ужасного, тот уже готовит себе немалое подспорье для жизненного блаженства.» В третьей и четвертой книгах Цицерон анализирует способы подавления аффектов, обретения спокойствия духа, внутренней сосредоточенности, душевного равновесия. «Есть в наших душах врожденные семена добродетелей, и если дать им развиться, природа сама поведет нас к счастью.» «Пусть же, — пишет Цицерон в „Тускуланских беседах“, — каждый защищает мнение, которое ему по душе, а мы будем придерживаться правила не сковывать себя уставами какой бы то ни было секты, как это обычно делается в философии, а будем по своему обыкновению искать на каждый вопрос самого правдоподобного ответа.» Другим критерием оценки философских идей греков для Цицерона служит их «полезность для республики», которая на практике означает их пригодность для улучшения римских нравов и для развития римского просвещения. Ведь философия, по убеждению Цицерона, — это «наука об исцелении души».

В заключительной книге обсуждается вопрос — можно ли стать нравственным, стремясь к счастью и полноте телесных удовольствий. «…, все хорошее в людях радостно; что радостно, тем можно громко гордиться, ибо оно достославно; что достославно, то похвально, что похвально, то нравственно; стало быть, все хорошее в людях — нравственно.» «Между тем даже те, кто хвалит так называемые блага, не решаются назвать их нравственными; стало быть, благо — лишь то, что нравственно; стало быть, нравственность одна заключает в себе блаженную жизнь. Поэтому нельзя считать и называть благом все то, что даже в изобилии не может избавить нас от несчастья.»

Вывод, к которому приходит Цицерон, таков: самое надежное убежище от жизненных бурь — это философия. Тот, кто занимается ею, вполне способен прожить счастливую жизнь и достичь заветной гармонии телесного и духовного, обрести внутренний покой и умиротворенность не зависимо от того, как сложится его судьба, будет он богачом или нищим, свободным или рабом.

Понимание философии как единственного пути, ведущего к эвдемонии, как незаменимого средства преобразования человека в духовно богатую личность позволяет Цицерону установить ее связь с культурой. «Тускуланские беседы» учат нас не бояться смерти, быть мужественными и преодолевать страдания, утешает нас в горе, учит умеренности в страстях и неограниченности в добрых делах. Цицерон был сложный человек, не слишком последовательный политик и весьма противоречивый мыслитель. Но в одном он оставался последовательным: в своих философских сочинениях он всегда стремился дать ответ на вопрос, как человеку стать лучше.

Отвечая на вопрос вымышленного собеседника: «Является ли недостойное поведение некоторых философов доказательством бесполезности философии как таковой?», — он пишет: «Это ничего не доказывает, ведь и поля не всегда плодоносны, хотя и возделываются… Так же не плодоносны и души. А чтобы продолжить сравнение, добавлю: как плодородное поле без возделывания не даст урожая, так и душа. А возделывание души — это и есть философия (culture animi auten philosophic est): она выпалывает в душе пороки, подготавливает душу к принятию посева и вверяет ей — сеет, так сказать, — только те семена, которые, вызрев, приносят обильный урожай.» Не трудно заметить, что ход размышлений Цицерона в значительной степени напоминает ход размышлений софистов, однако (это следует подчеркнуть особо) он говорит не столько о результате «обработки человека вообще» и формировании всего комплекса физических и духовных качеств, а только о «культуре души», которая возникает как логическое следствие овладения конкретным индивидом комплексом философского знания, позволяющего видеть подлинную цену всему, отличать истинные цели от ложных.

Культура души трактуется Цицероном как личностное качество, говорящее о духовной развитости человека, о его способности к рефлексии, логическому, трезвому мышлению. Свидетельством овладения культурой Цицерон считал умение четко излагать мысли, аргументирование отстаивать свою позицию в споре, убеждать слушателей в истинности высказываемых оратором тезисов. Смысл и историческое оправдание культуры Цицерон видел в выработке из индивида, жаждущего только «хлеба и зрелищ», сознательного гражданина, способного отстаивать интересы Римской республики как на форуме, так и на полях сражений, готового, не колеблясь, пожертвовать своим благополучием, имуществом и даже жизнью, если этого потребуют интересы государства. Главной проблемой культуры Цицерон считал достижение органического единства личности и общества, гражданина и полиса. Цель культурного процесса он видел в создании идеала человека, который по своим личностным характеристикам был бы тождественен идеалу гражданина. Цицерон, по сути, ставил знак равенства между «окультуренностью человека» и «civilis», обозначавшем степень включенности индивида в общественную жизнь, тесноту связи между ним и римской общиной.

Подобная трактовка культуры была далеко не случайной. Цицерон жил и творил на переломе эпох, когда стала ясна исчерпанность потенциала, что несла полисная демократия, и начали явственно проступать контуры императорского Рима. Время Цицерона — это время перехода от республиканской формы правления к принципату. Самоуправляемые общины-республики, являвшиеся основой политической системы Древней Греции и первоначально Древнего Рима, постепенно уходили в прошлое. Им на смену шла жесткая централизация власти, единая система административных установлений, единовластие в виде личной диктатуры. Кризис античного полиса выступал прежде всего в виде кризиса норм морали, республиканской формы правления. Он воспринимался Цицероном (и не только им) как всеобщее падение нравов, как исчезновение духа свободы, как формирование у свободно рожденных граждан рабской психологии. В утрате гражданских добродетелей, в нежелании следовать своему долгу, в стремлении огромного числа не только плебеев, но и всадников быть клиентами, а не свободными гражданами видел Цицерон главную опасность для Рима. Именно отсюда проистекало то подчеркнуто уважительное отношение к воспитанию, которое демонстрирует Цицерон практически во всех своих работах. Представление о взаимосвязи культуры и философии сформировалось у Цицерона, вероятно, еще в процессе обучения. Среди его учителей было немало греков, которые не могли не познакомить любознательного подростка с основными философскими школами и течениями. Именно тогда у него, возможно, и сложилось представление о философии как культуре души. Данное восприятие философии было закреплено во время двухгодичного путешествия Цицерона по Греции и Малой Азии, когда он вместе со своим братом Квинтом и близким другом Титом Помпонием Аттиком прослушал цикл лекций философа Антиоха Аскалонского, широко известного не только в Афинах, но и во всей Греции. Сыграло свою роль, вероятно, и знакомство со знаменитым в античном мире философом Посидонием, учение которого, по признанию самого Цицерона, оказало на него огромное влияние. Благодаря им, думается, и выработалось у будущего римского консула восприятие философии как «водительницы душ, изыскательницы добродетелей, гонительницы пороков».

Идея же о том, что показателем культуры является степень овладения ораторским искусством, была рождена реальной практикой той исторической эпохи. В условиях республиканской формы правления, когда принятие важнейших решений зависело от того, на чьей стороне большинство свободных граждан, имеющих право голоса, умение с помощью слова привлечь как можно больше сторонников, показать несостоятельность позиции политического противника, способность возбудить эмоции и тут же погасить их ценилось чрезвычайно высоко. Цицерон с детских лет знал, какой огромной силой обладает звучащее слово. Он прекрасно представлял, что значит владеть искусством риторики. На его глазах не раз совершались крутые повороты во внешней и внутренней политике Рима благодаря тому, что вовремя была произнесена умная речь.

Овладение высотами ораторского искусства было невозможно без знания философии, литературы, права, законов актерского мастерства. Все это приобреталось на протяжении длительных лет учебы, в результате неустанного труда. Поэтому римские граждане вполне обоснованно считали знаменитых ораторов наиболее образованными людьми своего времени, доверяли их суждениям, прислушивались к их мнению. В известном смысле их рассматривали как культуртрегеров, несущих знание в массы, способствующих облагораживанию нравов, воспитанию добродетелей и развитию всевозможных искусств. Точно так же считал и Цицерон, который в полном смысле воспел гимн античному оратору в своих многочисленных работах. Существовало еще одно обстоятельство, заставлявшее Цицерона настаивать на том, что самым эффективным путем «окультуривания» является овладение ораторским искусством. Дело в том, что культуре античности, как отмечают многие исследователи, в частности А. Боннар, А. Ф. Лосев, П. Гиро, Ф. Ф. Зелинский и другие, в максимальной степени была присуща так называемая «оро-акустическая направленность» или, говоря другими словами, ярко выраженная ориентация на звучащее слово как наиболее совершенный и значимый в практическом плане результат духовной деятельности человека. Хорошо известно, что драматическое искусство древних греков и римлян было, по сути, искусством мелодекламации. В пьесах, которые ставились практически без применения каких-либо декораций, основной упор делался на слуховое восприятие, а не на зрительный ряд. Непосредственно со звучащим словом было связано и существование античной поэзии, которая всегда исполнялась под аккомпанемент музыкального инструмента (отсюда слово «мелос», т. е. «мелодическая поэзия», сохраняющееся и сегодня в нашем обиходе). Даже научные, политические и исторические трактаты, которые писались в то время, были прежде всего рассчитаны на громкое чтение. В силу этих обстоятельств, владение словом, понимание его красоты и смысла, различение текста и подтекста представлялось чрезвычайно важным для античного человека. Цицерон не создал какой-либо концепции культуры. Более того, его представления были менее глубоки, чем представления софистов. Но тем не менее именно им была заложена традиция рассмотрения культуры как личностного качества, и эта традиция дожила до наших дней (в обыденном сознании и сегодня понятия «культурный человек» и «человек воспитанный» слиты), именно благодаря ему термин «культура» вошел в обиход в качестве понятия обыденного языка, обозначающего процесс совершенствования души. Он сформулировал идею об исторических и культурных циклах, развив и конкретизировав мысль, содержащуюся у Полибия, который считал, что история развивается по определенным законам, а не есть случайный набор фактов и событий. Ему принадлежит мысль о возможности построения «государства культуры», базирующегося на органическом единстве частных и общественных интересов, состоящего из индивидов, являющихся гражданами в полном смысле этого слова.

Цицерон оказал огромное влияние на римских мыслителей, творивших после него. В их числе прежде всего следует назвать Вергилия, Луция Аннея Сенеку и Корнелия Тацита, которых, без сомнения, следует также отнести к числу тех, кто стоял у самых истоков европейской культурологической мысли.

Образование и быт в формировании культурной среды

Образование в Риме имело очень важное значение как среди знати так и среди несостоятельных прослоек общества. Мальчиков и девочек начинали обучать с семи лет. Богатые родители предпочитали домашнее обучение. Бедные пользовались услугами школ. Тогда же зародился и прообраз современного образования: дети проходили три стадии образования: начальное, среднее и высшее. Главы семейства, заботясь о получении образования детьми, старались нанять своим детям учителей греков или заполучить для обучения раба-грека. Тщеславие родителей заставляло их отправлять своих детей в Грецию для получения высшего образования. На первых этапах обучения детей преимущественно учили писать и считать, давали сведения по истории, праву и литературным произведениям.

В Высшей Школе обучение проходило по ораторскому искусству. При практических занятиях ученики выполняли упражнения, заключающиеся в составлении речей на заданную тему из истории, мифологии, литературы или из общественной жизни.

За пределами Италии образование получали преимущественно в Афинах, на острове Родос, где также совершенствовались в ораторском искусстве, получали представление о различных философских школах. Особенно актуальным обучение в Греции стало после того, как Гней Домиций Агенобарб и Луций Лициний Красс, будучи цензорами в 92 до н. э., закрыли латинские риторические школы.

В возрасте 17−18 лет молодому человеку предстояло оставить учение и пройти военную службу.

Римляне заботились и о том, чтобы получили образование женщины в связи с той ролью, которую они имели в семье: организатор семейного быта и воспитатель детей в раннем возрасте. Были школы, где девочки учились вместе с мальчиками. И считалось почётным, если про девочку говорили, что она образованная девица. В римском государстве уже в I веке новой эры приступили к обучению рабов, так как рабы и вольноотпущенные начали играть все более заметную роль в экономике государства. Рабы становились управляющими в имениях и занимались торговлей, ставились надсмотрщиками над другими рабами. Грамотных рабов привлекали в бюрократический аппарат государства, многие рабы были педагогами и даже архитекторами. Грамотный раб стоил дороже неграмотного, так как его можно было использовать для квалифицированной работы. Образованные рабы назывались главной ценностью римского богача Марка Лициния Красса.

Бывшие рабы, вольноотпущенники, постепенно стали составлять значительную прослойку в Риме. Не имея за душой ничего, кроме жажды власти и наживы, они стремились занять место служащего, управленца в государственном аппарате, заниматься коммерческой деятельностью, ростовщичеством. Стало проявляться их преимущество перед римлянами, которое состояло в том, что они не чуждались любой работы, считали себя ущемленными и проявляли упорство в борьбе за свое место под солнцем. В конечном итоге они смогли добиться юридического равноправия, оттеснить римлян от управления государством.

Римское войско почти за всё время своего существования было, как доказала практика, самым передовым среди остальных государств Древнего мира, пройдя путь от народного ополчения до профессиональной регулярной пехоты и конницы с множеством вспомогательных подразделений и союзническими формированиями. При этом главной боевой силой всегда была пехота (в эпоху Пунических войн фактически появилась прекрасно показавшая себя морская пехота). Основными преимуществами римской армии были мобильность, гибкость и тактическая обученность, что позволяло ей действовать в условиях различного рельефа местности и в суровых погодных условиях. При стратегической угрозе Риму или Италии либо достаточно серьёзной военной опасности (tumultus) прекращались все работы, останавливалось производство и в армию набирались все, кто мог просто нести оружие — жители этой категории назывались tumultuarii (subitarii), a войско — tumultuarius (subitarius) exercitus. Так как обычная процедура набора занимала больше времени, главнокомандующий этим войском магистрат выносил из Капитолия специальные знамёна: красное, обозначающие набор в пехоту, и зелёное — в конницу, после чего традиционно объявлял: «Qui rempublicam salvam vult, me sequatur» («Кто хочет спасти республику, пусть последует за мной»). Военная присяга также произносилась не индивидуально, а вместе.

Со всего выше упомянутого следует что римское общество стремилось к образованию и просвещению. Образованность, умение искусно излагать свои мысли, то есть быть ритором, была пропуском для достижения всевозможных благ в римском обществе, а также и в политике. Римляне стремились к совершенству и дисциплине во всем будь то политика или война. Наказания солдат за воровство, ложь, трусость, утрату оружия, уход со своего поста так жестоки и позорны, что им предпочитают смерть, но зато и заслуги вознаграждаются похвальным словом, почетными дарами, венками, что считается большой честью и выделяет награжденного и в лагере, и дома. Войско состоит не из наемников, а из союзников и граждан, которые, защищая родину, воюют упорно и ревностно, до полной победы. Их мужеству способствует и воспитание юношей на примерах доблестных предков и современников, на соблюдении исконных обычаев. Все знают о тех, кто имеет особые заслуги перед родиной, и рассказы о них передаются из поколения в поколение, а юноши, дабы сравняться с ними, легко переносят труды и лишения, не жалея жизни.

И всеже что по определению Цицерона «humanitas», то есть образование, каким оно должно быть, и что дать вбудущем «идеальному римсому гражданину.»

Термин humanitas встречается почти во всех трактатах Цицерона, а также во многих речах и письмах. На основе контекстуального анализа этих источников можно сделать вывод о том, что римский автор употреблял понятие humanitas в следующих пяти значениях.

Humanitas как «образование», «образованность», «просвещение». Это значение является ключевым, хотя, как ни странно, и наименее очевидным. Humanitas как «образование» встречается у Цицерона очень часто. Так, в речи против Верреса он иронически сравнивает ненавистного подсудимого со своим любимым персонажем римской истории Сципионом Эмилианом, «ученейшим человеком» (homo doctissimus). Естественно, Веррес не выдерживает никакого сравнения, поскольку, по мнению Цицерона, он не искушен ни в «изящных искусствах» (sine bona arte), ни в знаниях (sine litteris), и вообще не образован (sine humanitate). В речи в защиту Луция Лициния Мурены римский автор снова, как годом ранее в речи за Архия, «осмелился» рассуждать перед римскими судьями de studiis humanitatis, т. е. о «занятиях, просвещающих человека». И поскольку далее Цицерон углубляется в тонкости некоторых философских учений, мы можем сказать, что в эти studia humanitatis он включает занятия философией. В другой речи при описании своего свидетеля Луция Лукцея Цицерон опять ставит понятие humanitas в интересующий нас контекст: он представляет Лукцея как человека, которого отличает «образованность» (vir ilia humanitate), «познания в искусствах» (illis artibus) и «науках» (atque doctrina). В трактате «О государстве» римский философ употребляет словосочетание humanitatis artibus — «науки, просвещающие человека». В диалоге «Об ораторе» Цицерон говорит о том, что истинный оратор должен быть компетентен во всякой области образования (in omni parte humanitate) и не заслуживает такого именования, если он не искушен во всех науках, достойных свободного человека (omnibus iis artibus, quae sunt libero dignae). Часто humanitas употребляется вместе с doctrina, «науками, учением». Вообще образовательная терминология Цицерона включает следующие понятия: ars, которое может обозначать как науки, так и искусства, обычно употребляется во множественном числе и часто сопровождается такими эпитетами, как bonus (изящный, прекрасный) и optimus (наилучший); doctrina, в отличие от ars, предполагает прежде всего науку, однако может использоваться и в более широком значении как вообще ученость, учение (иногда конкретно-философское), при этом искушенный в этой области человек именуется doctos — ученый. Ars и doctrina иногда употребляются просто как синонимы. Затем следуют disciplina — учение, изучение, образование, litterae — знания, и, наконец, stu-dium (преимущественно во множественном числе), термин, который обозначает за-.нятия науками и искусствами, и поэтому в ряде случаев употребляется вместе с ars и doctrina, а иногда — самостоятельно, определяя область человеческой деятельности, связанную с образованием. Человек, предающийся этим занятиям, называется при этом studiosus. Интересующий нас термин humanitas, употребляясь в контексте перечисленных выше понятий, характеризует уже не столько сам образовательный процесс (как ars, doctrina и disciplina, которые можно трактовать как элементы, составляющие систему образования), сколько его результат. Об этом свидетельствует такое употребление этого понятия, при котором humanitas, очевидно, выделяется из простого номинативного ряда ars, doctrina, humanitas, получая в нем свое особое место. Так, в диалоге «Об ораторе» Цицерон говорит о греческих ученых (doctores), которые предавались занятиям поэзией, геометрией и музыкой, добавляя при этом, что они таким образом посвятили свое время iis artibus, quae repertae sunt, ut puerorum mentes ad humanitatem fingerentur, т. е. тем искусствам, которые предназначены для того, чтобы обратить детские умы ad humanitatem. В речи за Архия снова встречается подобное употребление: на этот раз автор говорит об omnes artes, quae ad humanitatem pertinent, т. е. о науках, способствующих образованности. Очевидно, ars трактуется здесь как средство достижения humanitas, и в связи с этим интересующий нас термин можно перевести именно как «образованность», однако, как мы покажем в дальнейшем, уже в этом контексте humanitas не исчерпывается данным значением.

Следующее употребление относится к тем случаям, когда humanitas ставится в один контекст с терминами, обозначающими «интеллектуальную» доблесть человека. Так, в речи в защиту Авла Клуенция Габита Цицерон апеллирует к sapientia (мудрости) и humanitas судей. В другой речи эти же качества (т.е. humanitas и sapientia) указываются применительно к Квинту Катуллу. Наконец, в диалоге «О старости» Цицерон относит humanitas и prudentia (термин, который часто встречается у Цицерона как синоним sapientia) на счет своего ученого друга Аттика.

В случаях, разбираемых ниже, humanitas, с одной стороны, употребляется в широком контексте традиционно римских категорий морали, а с другой, подразумевает добродетель, которая — как Цицерон в кругах политической элиты — была «новичком» в системе ценностей Древнего Рима. В речи против Верреса Цицерон упоминает humanitas в одном ряду с таким ценностями, как pietas (благочестие) и religio (почитание богов), в речи в защиту Авла Клуенция Габита — с constantia (постоянство), еще в одном месте — с temperantia (умеренность) и fides (честность). Но не менее часто под hemanitas Цицерон понимает определенную черту характера, и в этих случаях данный термин обозначает «доброе расположение» человека к окружающим его людям, причем независимо от того, являются ли они римскими гражданами, союзниками или вообще не-римлянами.

Далее эта humanitas из той области, где она определяет должное отношение человека к человеку, переносится на все сообщество людей, теперь обозначая ту форму человеческого общежития, которую, в противоположность «варварской», Цицерон считал «цивилизованной». В речи в защиту Публия Сестия Цицерон сравнивает прежнюю immanem vitam (дикую жизнь) с нынешней perpolitam humanitatem vitam, т. е. жизнь, облагороженную humanitas. Последняя в данном случае и определяет тот собственно «человеческий» образ жизни, который отличается от первобытного дикого существования. Заметим здесь, что противопоставление humanitasimmanitas (дикость, бесчеловечность) — излюбленная оппозиция Цицерона.

Последнее употребление humanitas встречается в том контексте, где данный термин можно трактовать как собственно философскую категорию. Действительно, при первом взгляде на humanitas сразу бросается в глаза некая quidditas, которую Цицерон вкладывает в это понятие. Здесь humanitas касается самой человеческой сущности, «человечности» человека. В подобном употреблении ключевым является уже упоминавшаяся выше оппозиция humanitas — immanitas. В речи против Верреса Цицерон старается найти в подсудимом хотя бы малую толику humanitas, но тут же спохватывается, заявляя, что откуда ей взяться в этом диком звере (in hac immani belua). Цицерон представляет humanitas как нравственную ценность, отличающую человека от животного. В диалоге «Об ораторе» его рассуждение еще более недвусмысленно. Автор отмечает, что нет ничего более свойственного человеческой природе (magis proprium humanitatis), нежели беседа, поскольку именно речь возвышает людей над животными (praestamus maxime feris).

Между тем все эти пять смыслов в итоге составляют одноединственное понятие humanitas. В первой книге «Тускуланских бесед» Цицерон дает очерк по истории римского образования. Подчеркивая несомненное лидерство Рима в вопросах нравственности и политического устройства (mores, institutes и leges), во всем, что касается учености и всякого рода сочинительства, Цицерон вынужден отдать пальму первенства Греции (doctrina Graecia nos et omni litterarum genere superbat). Вначале он приводит сравнительный анализ поэтического искусства Греции и Рима, называя его древнейшим видом учености (antiquissimum e doctis genus), подчеркивая, что в Риме поэты появились значительно позже и были не в почете (в качестве противника «учености» этого рода называется Катон). Далее, в числе «опальных» искусств упоминаются живопись, музыка и отчасти геометрия, которая была усвоена, но только в «римской редакции». Из того немногого, в чем, по мнению Цицерона, римляне сравнялись с самими греками, указывается красноречие. Римский автор называет римских «докторов» (doctos) этой науки, среди которых — его любимые персонажи Сципион и Лелий, а также «студента» (studiosus) Катона, того самого, стараниями которого в 161 году был издан декрет об изгнании греческих учителей красноречия и философии. В то время как Сципион в своем кружке давал ученым грекам гостеприимный приют, Катон делал все возможное, чтобы лишить их крыши над головой. И если в первом Цицерон ценил его увлечение этими новыми веяниями, то во втором автора «Катона, или о старости» восхищало прямо противоположноеверность римской старине, mos maiorum.