История развития учения о предмете криминалистики

Учение о предмете криминалистики как «забытое старое». Предмет и определение предмета

В истории криминалистики никогда не прекращались споры о том, что должна изучать данная наука и каков предмет ее познания. Но, несмотря на разнообразие мнений, большинство ученых никогда не сомневались в том, что предметом криминалистики являются отдельные, криминалистически значимые особенности преступления и процедура установления истины в уголовном судопроизводстве, а часто провозглашаемая новизна взглядов на предмет данной науки всякий раз при ближайшем рассмотрении оказывалась не более чем интерпретацией того, что было хорошо известно и раньше.

Но, несмотря на, казалось бы, давно решенный вопрос, вряд ли найдется еще какая-либо иная отрасль знания, кроме криминалистики, где с таким азартом, а порой и ожесточением, велись бы дискуссии на эту тему. Увы, но предмет криминалистики по-прежнему остается одной из наиболее обсуждаемых проблем на всех уровнях науковедческих исследований. Повышенное внимание к этой проблеме можно объяснить только возникновением в развивающейся науке новых, перспективных для исследования идей, вносящих свои коррективы в представления о том наиболее существенном в многообразии изучаемых наукой явлений, что обнаруживается только на определенном этапе ее исторического развития.

Между тем взгляд на историю развития учения о предмете криминалистики дает основание утверждать, что все дискуссии на эту тему велись не столько собственно о предмете, сколько о формулировках определения предмета криминалистики.

Это и понятно, ибо предмет науки — категория в некотором роде консервативная, стабильная в своей неизменности.

«Наука, — писал Р. С. Белкин, — живой, динамически развивающийся организм. Как всякое социальное явление, продукт своей эпохи, наука испытывает и революционные потрясения, и переживает длительный процесс эволюционного развития. Но и в период революций, и в процессе эволюции знания в науке, сохраняется нечто неизменное, своеобразный костяк, позволяющий ей сохранить свою индивидуальность, неповторимость, отличие от других областей знаний. В одних случаях это система, объекты и предмет науки, в других — ее основные категории и понятия, в-третьих — ее основные функции. Это устойчивое, неизменяемое, существенное в содержании науки приобретает значение традиционного для данной области знания, становится объектом передачи от предшественников к последователям традиций в буквальном смысле слова…»^[1] (выделено мной —А. Э.).

Между тем далеко не все ученые готовы согласиться с оценкой предмета криминалистики как относительно стабильной научной категории. Связывая учение о предмете науки с развитием знания о нем, некоторые авторы полагают, будто бы с изменением содержания и объема знаний об изучаемых криминалистикой явлениях, к чему, надо полагать, должна стремиться любая прогрессивно развивающаяся наука, меняется, расширяясь, и сам ее предмет. Так, Е. П. Ищенко и М. В. Жижина полагают, что «предмет любой науки, как и сама наука, — явление достаточно динамичное. В зависимости от реалий, формирующихся в ходе развития общественных отношений, перечень вопросов, входящих в предмет той или иной науки, меняется: одни из них представляются актуальными в одно время, после чего их место занимают иные вопросы, иные проблемы, в качестве новых аспектов дополняющие предмет той или иной науки»^[2] (выделено мной —А. Э.).

Думаю, однако, что в своих выводах авторы допускают принципиальную ошибку. На самом деле никакой «перечень вопросов» в предмет науки не входит и входить не может. Это разноплановые категории. Предмет — это изучаемая наукой реальность, фрагменты реальности, стороны, свойства и признаки объективно существующих явлений. Эту реальность, составляющую предмет любой науки, нельзя дополнить возникающими по мере ее познания новыми вопросами. Полученные в процессе развития науки ответы на возникающие и решаемые ею вопросы дополняют не предмет, а наши знания о предмете, расширяется не круг познаваемых конкретной наукой явлений и объектов, а представления о новых их признаках и свойствах, о которых ранее было неизвестно.

«Чем выше уровень развития данной науки, — утверждают философы, — тем глубже и полнее наши знания о предмете ее исследования»^[3]. Предмет же остается относительно неизменным, определяя специфику науки. Криминалистика не исключение. Ее предметом, независимо от уровня развития самой науки как были, так и остаются криминалистически значимые особенности преступления и его практического исследования, которые, будучи объективной характеристикой познаваемых наукой явлений, не зависят от того, как формировалось и менялось представление ученых об этом предмете, выраженное ими в его определениях.

Так, основоположник криминалистики Ганс Гросс, которому криминалистика обязана своим названием, в конце XIX века определил ее как «учение о реальностях уголовного права»^[4], под которыми он понимал, прежде всего, материальные следы. Через сто лет российский ученый профессор В. А. Образцов дал криминалистике не менее лаконичное определение, назвав ее «наукой о практическом следоведении в уголовном процессе»^[5]. Трудно найти в этих двух определениях криминалистики сколько-нибудь существенные различия.

Еще меньше отличий можно обнаружить в обозначении того круга явлений, которые изучает криминалистика. Начиная с Ганса Гросса, практически все ученые относили к ее предмету и преступное деяние, и деятельность по раскрытию и расследованию преступлений. То, «каким именно способом совершаются преступления», «как исследовать эти способы и раскрывать их», по мнению основоположника криминалистики, и составляет ее предмет^[6]. Через семь десятков лет профессор Р. С. Белкин, предложив принципиально новое определение предмета криминалистики, указал в нем те же, что и Ганс Гросс, явления действительности, изучаемые криминалистикой: закономерности механизма преступления и закономерности деятельности по собиранию, исследованию, оценке и использованию доказательств^[7].

Определение предмета науки, предложенное Р. С. Белкиным, тем не менее отличается от определения Ганса Гросса, но не новым представлением о предмете криминалистики — он как был, так и остался в рамках познаваемой данной наукой реальности. А тем «существенным» в этом предмете, что к концу XX века становилось наиболее важным для изучения, — закономерностями познаваемых наукой явлений. Вряд ли в позициях двух выдающихся ученых можно обнаружить сколько-нибудь заметные противоречия в их отношении к предмету криминалистики. Что касается закономерностей механизма преступления и его познания, на которые в своем определении обратил внимание Р. С. Белкин, то о них, как о познаваемых криминалистикой явлениях, было известно и раньше. Для Ганса Гросса познание этих закономерностей выражались в возможности «о предшествовавшем умозаключить по последствиям и, наоборот, — о последствиях умозаключить по предшествовавшему»^[8].

Между тем, выступая составными частями предмета криминалистической науки, и преступление, и процесс его раскрытия и расследования изучаются не только криминалистикой. Оба этих явления относятся к объектам познания и в уголовном праве, и в криминологии, и в уголовном процессе, и в судебной психологии, и в других науках криминалистического цикла.

Криминологов преступление, например, интересует с точки зрения его признаков, раскрывающих «механизм» формирования преступного поведения, важных для выработки мер предупреждения преступности. Уголовное право изучает признаки состава преступления, знание которых необходимо для правильной квалификации совершенных деяний и тем самым для обоснованного применения к виновному справедливых мер наказания. То же можно сказать и о процедурах познания события преступления, осуществляемого субъектами процессуальной деятельности. Эти урегулированные процессуальным законом процедуры становятся объектом познания уголовнопроцессуальной науки.

Разница в интересе, который проявляет к названным явлениям криминалистика, по сравнению с интересом иных отраслей знания, состоит в том, что и преступление, и его исследование познаются ею в специфическом ракурсе, раскрывающем лишь отдельные, криминалистически значимые стороны этих явлений. Они-то и составляют ее предмет. «Одна и та же материальная система, — отмечают философы, — может служить объектом исследования различных наук, а в предмете выражается специфика данной науки, которая изучает лишь отдельные стороны или свойства объекта»^[9].

В преступлении, например, криминалистику интересует только то, что, специфически отображаясь в виде комплекса оставленных следов (в широком смысле слова), позволяет устанавливать обстоятельства прошлого события. А в процедуре его раскрытия и расследования для криминалистики важно найти оптимальный способ установления истины. И именно в этом своем особом качестве и преступление, и процесс выяснения его обстоятельств, будучи общими для нескольких наук объектами изучения, становятся предметом криминалистического познания.

Эти стороны или свойства познаваемых объектов и стремятся отразить в определениях предмета криминалистики их авторы. Таких определений за всю историю развития криминалистики предлагалось немало. Между тем разнообразие предложенных в разное время разными авторами определений предмета криминалистики не является свидетельством меняющихся взглядов ученых на сам этот предмет. Частые споры о том, какие явления должны быть включены в определение предмета науки, а какие нет, равно как и упреки в том, что кто-то из коллег, формулируя свое определение, что-то в нем упустил, вовсе не означают, будто бы ученые спорят о предмете. В таких дискуссиях чаще всего выражаются не столько взгляды на сам предмет, сколько предпочтения ученых, каждый из которых по-своему представляет себе наиболее существенное в предмете криминалистики, требующее, с их точки зрения, наибольшего внимания при изучении и именно в данный исторический период времени.

Вряд ли содержание предмета криминалистики изменится, если одни ученые будут настаивать и добьются, чтобы в его определении нашли отражение, к примеру, закономерности изучаемых наукой процессов, а случайные явления были бы из определения исключены. Или убедят коллег, что средства, приемы и методы собирания источников информации о преступлении должны быть охвачены формулировкой определения предмета криминалистики, а технико-криминалистические средства предупреждения преступлений того не заслуживают.

Важно понимать, что предмет науки и определение предмета суть категории связанные, но не тождественные. Предмет науки, в котором выражена специфика изучаемой наукой реальности, всегда только один, определений же предмета, раскрывающих наиболее существенные, по мнению очередного автора, его стороны, может быть множество. И поэтому никакое определение не в состоянии дать исчерпывающий ответ на вопрос о том, какие стороны, аспекты, признаки изучаемых конкретной отраслью знания явлений должны в нем отражаться, ибо, как было сказано много веков назад, «предмет науки бесконечно многообразен»^[10]. При этом под многообразием понимается бесконечная множественность не явлений действительности, заслуживающих быть включенными в предмет конкретной науки, а разнообразие свойств и признаков тех явлений, которые им охвачены. Следовательно, любые определения предмета криминалистики если и способны дать описание изучаемых ею явлений, то не предмета в целом, а того существенного в предмете, которое в конкретный исторический период времени представляется наиболее значимым для исследования и, прежде всего, с точки зрения стоящих перед наукой актуальных задач. Принципиальных же различий, даже в субъективных представлениях ученых о самом предмете криминалистики, история ее развития знает не так уж много.

Думается, что состав явлений, включаемых в предмет криминалистики, и должен оставаться стабильным, по крайней мере до тех пор, пока однозначно сохраняется ее главное целевое предназначение как науки, призванной обеспечивать практику борьбы с преступностью своими специфическими средствами и методами, помогающими устанавливать истину по уголовным делам. С развитием криминалистики на самом деле изменяется не предмет науки, а наши знания об этом предмете, постоянно расширяясь и углубляясь. Что, собственно, и находит свое выражение в разнообразии авторских формулировок предлагаемых определений предмета криминалистики.

И тем не менее в поисках лучших, более точных и адекватных определений их авторы нередко находили действительно новые аспекты, стороны, признаки явлений, познаваемых наукой. По этим изменениям можно проследить, как развивалась наука, что в познаваемом ею предмете на определенном историческом этапе более всего нуждалось в изучении, будучи наиболее важным и существенным именно для данного этапа развития криминалистики.

• [1] Белкин Р. С. Криминалистика: Проблемы сегодняшнего дня. М., 2001.С. 68.
• [2] Жижина М. В., Ищенко Е. П. История развития и современные представления об объекте и предмете криминалистики // Библиотека криминалиста.2012. № 3 (4). С. 24—25.
• [3] Материалистическая диалектика. В 5 томах. Т. 3 Диалектика природыи естествознания / отв. ред. В. П. Петленко. М., 1982. С. 128.
• [4] Гросс Г. Указ. соч. С. XI.
• [5] Образцов В. А. Основы криминалистики. М.: Юрист, 1996. С. 11.
• [6] Гросс Г. Указ. соч. С. VIII.
• [7] Белкин Р. С. Курс криминалистики в трех томах. М., 1997. Т. 1. С. 112.
• [8] Гросс Г. Указ. соч. С. 10.
• [9] Материалистическая диалектика в пяти томах. Т. 3. Диалектика природы и естествознание / под общ. ред. Ф. В. Константинова, В. Г. Марахова.М., 1983. С. 128.
• [10] Бэкон Фрэнсис. Сочинения в двух томах. 2-е изд., испр. и доп. Т. 2. М. :Мысль, 1978. С. 293.