История общественно-политического развития современного Пакистана

Реферат: История общественно-политического развития современного Пакистана

Пакистан («страна правоверных мусульман») — уникальное государственное образование, впервые в мире созданное по принципу культурно-религиозной общности. В условиях поликонфессионального и многонационального состава населения Индии это движение мусульман субконтинента за создание «своего государства» носило сепаратистский характер. Наконец, в этом движении сильной была и антиколониальная составляющая общей борьбы народов Индии за независимость.

Следует также иметь в виду и социально-классовый момент, который в прошлом рассматривался нашими исследователями как главный фактор раздела Индии, а в последнее время практически полностью игнорируется, с чем тоже нельзя согласиться. Как и в других странах Востока, в Индии социально-классовые различия и противоречия приобретали религиозную и этническую форму. Обычная конкуренция и напряженность в среде земледельцев, ремесленников, лавочников и т. д. становилась ареной конфессиональных и национальных столкновений. Тем более, что в конкретной действительности страны условия для таких метаморфоз были довольно благодатными: в сельских районах, отошедших позже к Пакистану, преобладали крестьяне-мусульмане, а помещиками и особенно ненавистными ростовщиками были индусы и сикхи; слабая мусульманская интеллигенция наталкивалась на господствующие позиции интеллигенции других конфессий; мелкая и средняя мусульманская буржуазия стремилась к избавлению от конкуренции крупных торговых и промышленных групп, преимущественно индусских по конфессии и инонациональных по происхождению (главным образом гуджарато-марварийских). Широкие мусульманские массы населения надеялись на улучшение своего положения и достойную жизнь в «своем» государстве¹.

Это в настоящее время, когда новые государства растут, как грибы, и возникают по самым невероятным причинам и зачастую в довольно странных формах, появление и существование Пакистана считается вполне нормальным явлением и не вызывает никаких эмоций ни у кого, кроме тех, кто до сих пор не примирился с самим фактом его самостоятельного существования. В середине же прошлого столетия, когда в колониальном мире бушевало национально-освободительное движение, создание Пакистана представлялось как отход от общей линии борьбы колониальных народов, а само его существование — как нечто неестественное и недолговременное. Особенно большое удивление вызывала уникальная территория государства — существование «двух крыльев» страны, когда одна ее часть была отделена от другой полутора тысячами километров чужого государства. Однако и в таком виде Пакистан просуществовал почти четверть века. Лишь в 1971 г. в условиях подъема бенгальского национализма и сепаратизма в его восточной провинции и при активном содействии соседней Индии Восточный Пакистан объявил себя независимым государством — Народной Республикой Бангладеш.

Но и в новых границах Пакистан продолжает существовать и следовать идеологии, заложенной при его основании. Он шагнул в новое столетие, имея определенные успехи во многих сферах деятельности общества². Однако все это время он испытывал жесточайшее давление внешних и внутренних факторов, о чем речь пойдет дальше, что обусловило главную черту его политической жизни — гигантскую и постоянную внутреннюю нестабильность. Именно эта нестабильность вызвала к жизни многие другие, характерные для Пакистана политические феномены.

К ним, в первую очередь, следует отнести исключительно важную политическую роль армии. И дело не только в том, что вооруженные силы четырежды открыто выступали на государственно-политической арене и устанавливали военное правление, которое в целом длилось почти половину всего существования Пакистана. Но и в остальное время, в периоды «гражданско-демократических просветов» армия оставалась основной политической силой в обществе, влияющей на все процессы внутренней и внешнеполитической деятельности государства. В условиях ожесточенной борьбы основных «ветвей власти», острых столкновений партийно-политических клик армия выступала как верховный арбитр, как главная стабилизирующая сила в обществе. И лишь когда ситуация в стране достигала точки кипения, армия «выходила» из казарм и брала власть в свои руки.

Именно постоянная нестабильность Пакистана явилась первопричиной его раскола в 1971 г. Политическая неустойчивость содействовала росту экстремистских настроений, активизации деятельности исламистских военизированных организаций, усилению терроризма в стране; разумеется, все это, в свою очередь, самым негативным образом влияло на политическую ситуацию в Пакистане.

Нестабильность жизни пакистанского общества определялась огромным количеством причин экономического, социального, политического, военного, этнонационального характера, а также комплексом внешних факторов. Как известно, в 1947 г. к Пакистану отошли самые экономически отсталые районы бывшей колонии. Обладая большими сырьевыми ресурсами (прежде всего хлопком и джутом), Пакистан фактически не имел предприятий по их переработке, они были расположены на территории Индии. Последняя же испытывала огромную потребность в этом самом сырье³. Кстати, может быть, эта взаимная зависимость в чрезвычайно важной тогда экономической сфере во многом обеспечила мирный период существования двух государств в 50-е — первой половине 60-х годов. И лишь когда эта зависимость заметно ослабла в результате сооружения в Пакистане предприятий по переработке сельскохозяйственного сырья, а в Индии это сырье стало выращиваться на больших территориях, начались вооруженные столкновения между соседями. Этот период продолжался вплоть до появления в обеих странах ядерного оружия, которое, по мнению многих, стало играть «сдерживающую роль» в военном противостоянии Индии и Пакистана⁴.

Правящие круги Пакистана были крайне слабы и экономически, и политически. Значительную их часть составляла торгово-финансовая буржуазия, переселившаяся сюда из Индии. Занятая в сфере обращения, она не была заинтересована в развитии национального производства; этнически она не была связана с основными народностями Пакистана. Пакистанская элита в отличие от индийской не имела большого опыта политической борьбы, компромиссов и маневра. Выход из возникающих сложностей она обычно искала на пути ужесточения внутреннего курса, усиления репрессий, широкого привлечения армии, вплоть до передачи ей государственного управления.

Кроме многих других внутренних причин политической неустойчивости в Пакистане, огромную дестабилизирующую роль играл внешний фактор, прежде всего — отношения Пакистана с соседями. С самых первых дней и по настоящее время между Пакистаном и Индией идет «холодная война», то прерываемая редкими потеплениями, то усиливаемая частыми обострениями напряженности, включая вооруженные конфликты. Длительными были периоды конфронтации в пакистано-афганских отношениях.

Положение «прифронтового государства», а подчас и «осажденной крепости» негативно влияло на все стороны внутренней жизни Пакистана. Наиболее значительным фактором в этой связи следует отметить милитаризацию общества в самом широком смысле этого слова. В результате на военные цели тратилась основная часть внутренних ресурсов и внешней помощи, отвлекались средства, столь необходимые для развивающейся экономики, деформировался нормальный процесс становления народного хозяйства страны в постколониальный период. Одновременно усиливался накал милитаристских настроений, шовинизма, а в последнее время — религиозного терроризма.

Сейчас Индия справедливо предъявляет Пакистану претензии за «трансграничный терроризм в Кашмире», за создание на его территории баз по подготовке исламистских боевиков. Но, думается, что какую-то долю ответственности за подобную ситуацию несет и индийская сторона благодаря ее жесткой политике в отношении соседа, неуступчивости в Кашмирской проблеме, отклонению всех компромиссных вариантов, отказу от посредничества и добрых услуг других государств и международных организаций и т. п. Все это, конечно, содействовало росту исламского экстремизма в Пакистане, умело использовалось «заинтересованными сторонами» для пропаганды идеи, что только «солдаты ислама» могут обеспечить народу Кашмира право на выражение своей воли относительно будущего родины.

Серьезной причиной политической нестабильности в Пакистане были попытки с самого начала ввести в абсолютно неподготовленную для этого среду «вестминстерскую систему управления». Первые десять лет независимости, когда делались эти попытки, были периодом полного хаоса и беспорядков, острого кризиса низов и верхов. И те, и другие не могли и не хотели жить по-старому.

Самые тяжелые последствия для страны имел уход из жизни в ранний период ее существования основателя Пакистана, популярнейшего до сих пор пакистанского политического деятеля Мохаммада Али Джинны, получившего титул «Каид-и Азам» — «Великий лидер» (умер в сентябре 1948 г.) и его преемника, первого премьер-министра Пакистана Лиакат Али-хана («Каид-и и миллат» — «Вождь нации»), убитого в октябре 1951 г. Пришедшее им на смену руководство оказалось слабым, недостаточно подготовленным к замене своих выдающихся предшественников и мало эффективным в управлении государством.

В стране нарастал политический кризис. Сильным было левое движение — рабочих, крестьян, учащихся, национально-демократических партий и организаций; левые имели довольно сильные позиции в армии (чего позже никогда не было). С другой стороны, все большая опасность росла справа, со стороны правых, религиозно-общинных, фундаменталистских сил. Для борьбы с ними властям приходилось использовать армию, вводить в различных городах военное положение⁵.

Осложнение внутренней обстановки не вело, как это обычно происходит, к консолидации правящей верхушки, а наоборот, ослабляло ее, усиливало внутренние расхождения, обостряло фракционную борьбу. Постоянно создавались и рушились партийные коалиции. Приходили и уходили правительства. Совершались политические убийства.

Этот период гигантской политической турбулентности закончился первым выходом армии на государственную сцену. 7 октября 1958 г. президент страны, генерал в отставке Искандер Мирза объявил об отмене Конституции, роспуске всех представительных органов и введении в стране военного положения. Ответственным за его осуществление в должности главного военного администратора был назначен главнокомандующий пакистанской армией генерал Мухаммад Айюб-хан. Через несколько дней президент И. Мирза ушел со своего поста, который занял М. Айюб-хан. Мирза, бывший кадровый военный, быстро понял, что руководить государством должен тот, кто сильней. А главная сила — армия — стояла за своим главнокомандующим. У И. Мирзы были лишь президентские полномочия, лишенные реального инструмента их осуществления. Через несколько лет примерная ситуация возникла и у М. Айюб-хана. Получив по новой Конституции в качестве президента большую власть, он, после отмены военного режима в 1962 г. опрометчиво оставил пост главкома армии. И через некоторое время, лишенный прямой поддержки вооруженных сил, которые вернулись в казармы и подчинялись уже другим начальникам, в условиях резкого обострения внутренней обстановки и роста оппозиционного движения, он не справился с обстановкой и был вынужден покинуть президентский пост, передав все полномочия главнокомандующему армией генералу Ага Мухаммаду Яхья-хану; в стране вновь было введено военное положение. Ошибку М. Айюб-хана больше не повторил ни один из его последователей.

Военный режим А.М.Яхья-хана просуществовал менее двух лет. Именно при нем произошли и раскол Пакистана, разгром армии в восточной провинции и неудачи в сражениях с индийскими войсками в западной части страны; почти 93 тыс. военных и гражданских служащих оказались в индийском плену. Взрыв негодования в стране смел режим А.М.Яхья-хана.

Ему на смену пришло гражданское правление во главе с Зульфикаром Али Бхутто, лидером Пакистанской народной партии (ПНП). Реформы, которые начал проводить З. А. Бхутто, а еще больше его щедрые обещания обеспечили режиму популярность и широкую поддержку в стране. Однако неудачи реформирования общества, резкое ухудшение мировой экономической конъюнктуры, прежде всего энергетический кризис, больно ударили по экономике Пакистана; наконец, с удивительным постоянством в рассматриваемый период происходили широкомасштабные природные катаклизмы. Все это негативно сказывалось на пакистанской экономике, материальном положении народных масс. В стране ширилось оппозиционное движение, главную силу которого впервые составили правые, религиозно-общинные партии и организации.

Попытки правительства З. А. Бхутто подавить это движение или достичь с ним компромисса, окончились неудачей. Такую же судьбу постигли и попытки обойти оппозиционеров справа, путем принятия их исламистских требований. В результате при самом просвещенном и вестернизированном пакистанском руководителе впервые ислам был объявлен государственной религией, мусульманам вменялось в обязанность изучение Корана, ахмадистскую общину объявили немусульманской сектой и зачислили в состав религиозных меньшинств, были запрещены азартные игры, потребление спиртных напитков, выходной день с воскресенья перенесли на пятницу⁶. Однако подобные уступки лишь поощрили фундаменталистов на борьбу с правительством под лозунгом «защиты ислама». В обстановке общей нестабильности, политического кризиса и экономических трудностей военные 5 июля 1977 г. совершили государственный переворот и взяли власть в свои руки. Начальник штаба армии (новое название прежнего главкома сухопутных сил) генерал Зия-уль-Хак стал главным военным администратором, а с сентября 1978 г. и президентом страны. Бывший глава правительства З. А. Бхутто был арестован по обвинению в причастности к политическому убийству и в апреле 1979 г. повешен.

Режим Мухаммада Зия-уль-Хака — самый длительный в истории Пакистана. Начавшись в июле 1977 г., он завершился в августе 1988 г, когда М. Зия-уль-Хак погиб в авиационной катастрофе. Это, безусловно, важный период пакистанской истории, причем не только для тогдашнего развития страны, но и для хода дальнейших событий.

Правление М. Зия-уль-Хака характерно многими действиями в различных сферах жизни пакистанского общества. В области экономики он отверг радикальный путь З. А. Бхутто, широко проводил денационализацию государственных предприятий, укреплял и развивал частное предпринимательство, усиливал частный сектор в ущерб государственному, всячески поощрял и поддерживал крупный капитал.

Важным направлением деятельности правительства М. Зия-уль-Хака явилась политика исламизации. Провозгласив своей целью создание «подлинно исламского общества», власти стали усиленно проводить «сверху» исламизацию различных сфер жизни страны: были введены мусульманские налоги закят и ушр, традиционные наказания за некоторые уголовные преступления; при Верховном суде был создан Федеральный шариатский суд, наделенный правом объявлять недействительным любой закон, противоречащий, по его мнению, принципам ислама. Были восстановлены созданные еще в колониальные времена отдельные избирательные курии для немусульман. В правительство, созданное при диктаторе, преимущественно входили представители исламистских партий, включая фундаменталистскую «Джамаат-и ислами» (такое случилось впервые за всю историю Пакистана). Все эти действия сопровождались широкой идеологической кампанией, кричащей о создании в Пакистане «подлинно исламского общества всеобщего равенства и благоденствия». Весьма распространенные в широких массах эгалитаристские настроения использовались для легитимации военного режима, расширения его социальной базы и укрепления положения. Политика исламизации обеспечивала поддержку режиму со стороны весьма влиятельных традиционалистских сил. Эта политика создавала благоприятные условия для расширения связей с богатыми мусульманскими странами Ближнего Востока, в экономической и политической поддержке которых правительство М. Зия-уль-Хака очень нуждалось.

Исламизация затронула и пакистанскую армию. М. Зия-уль-Хак поощрял насаждение в вооруженные силы исламской идеологии, стремился соединить ее догматы с военными концепциями. Прием в армию и продвижение по службе во многом зависело от «идеологической чистоты». Вот почему сейчас, когда бывшие молодые офицеры времен М. Зия-уль-Хака представляют теперь старший и высший комсостав, велик среди них процент традиционалистов (по некоторым оценкам, до 30%)⁷. Особенно сильны исламистские настроения в спецслужбах и в самой могущественной из них — Объединенной военной разведке (ОВР). Объясняется это тем, что именно эти организации в содружестве с фундаменталистскими партиями «курировали» афганское и кашмирское направления пакистанской политики. В Афганистане они оказывали помощь моджахедам в период пребывания там советских войск, а затем — талибам, создавали базы и лагеря для подготовки «солдат ислама» для борьбы в Афганистане и Кашмире. Подобная деятельность пакистанских спецслужб, профессиональная заинтересованность в успехах исламистов, да и просто длительное общение с ними множило в рядах этих органов сторонников традиционализма. Любопытно, что в этот же период начали усиливаться исламистские настроения в научно-технической среде, связанной с ядерной энергетикой. Видимо, это имеет корни в общем подъеме исламизма во времена М. Зия-уль-Хака, а также в укреплении убежденности, что пакистанская ядерная бомба одновременно является и «исламской».

Политический курс военного режима имел многоплановый характер. Прежде всего он отличался жесткостью и репрессивностью. Была резко ограничена политическая деятельность в стране, введена строгая цензура печати, большую часть правления М. Зия-уль-Хака были запрещены политические партии. Несоблюдение законов военного положения влекло за собой суровые наказания, антиправительственные выступления подавлялись с помощью армии (как это было во второй половине 1983 г. в Синде, когда для «наведения порядка» применялась даже авиация). Военные власти особенно стремились ослабить ведущую силу оппозиции — ПНП. Почти все ее руководители, многие активисты были заключены в тюрьмы. Как уже отмечалось, лидер партии З. А. Бхутто был казнен, возглавившие ПНП его вдова Нусрат Бхутто и дочь Беназир годы военного режима провели либо за тюремной решеткой и под домашним арестом, либо в эмиграции. Многие видные члены партии на долгие годы были лишены права заниматься политической деятельностью.

Суровые репрессии режим М. Зия-уль-Хака сочетал с усиленным политическим и социальным маневрированием. Регулярно проводились встречи руководителей страны с представителями различных групп населения — рабочих, крестьян, студентов, женщин, религиозных деятелей; на них обсуждались актуальные проблемы, стоящие перед Пакистаном. Эти встречи создавали иллюзию причастности населения страны к государственному управлению. На предприятиях были созданы трехсторонние комиссии по труду.

Захватив власть, армейское руководство в отличие от прежней практики не сразу запретило политические партии и не отменило Конституцию, а лишь «временно приостановило ее деятельность». Это создало некую «демократическую ширму» для военного режима и дало ему возможность вносить в Основной закон нужные ему поправки, которые были сохранены и после отмены военного положения. Генерал М. Зия-уль-Хак дождался, когда истек пятилетний срок президентства Ф. Е. Чоудхри, и только после этого — в сентябре 1978 г. «принял» на себя обязанности главы государства. Когда осложнялась внутриполитическая обстановка, власти объявляли о скором проведении всеобщих выборов и даже назначали их сроки, но «выпустив пар из котла», под различными предлогами отменяли голосование. В то же время регулярно проводились выборы в местные органы самоуправления, реально ничего не значившие, но придававшие «демократический» имидж режиму. В этом же плане следует рассматривать и создание в январе 1982 г. Федерального консультативного совета («Маджлис-и-шура»), члены которого назначались президентом из числа лояльных режиму политических деятелей, представителей деловых кругов, земельной аристократии, мусульманских богословов (улемов). Этот совещательный орган был представлен как наиболее соответствующий «исламской демократии».

Политическое маневрирование военных властей усиливалось по мере роста в стране оппозиции авторитарному режиму. Эти настроения проникали даже в армию — некоторые ее представители были недовольны длительным пребыванием вооруженных сил у власти и «забвением» их прямых профессиональных обязанностей; кроме того, замедление ротации на самом высшем уровне создавало препятствия для продвижения по службе старшему и среднему комсоставу. В такой обстановке власти сочли целесообразным проведение медленной, рассчитанной на годы трансформации открытой военной диктатуры в гражданский режим с представительными органами правления.

Начало этому процессу положило упомянутое выше создание «Маджлис-и-шура». Более серьезным шагом было проведение всенародного референдума 19 декабря 1984 г. К этому времени уже истек срок пребывания М. Зия-уль-Хака на президентском посту, на который он сам себя назначил. Продление срока было сделано более «тонко». Опасаясь результатов референдума в случае прямой постановки вопроса о президентстве М. Зия-уль-Хака, его организаторы нашли остроумный и беспроигрышный вариант. На референдум был поставлен вопрос об одобрении проводимой правительством Зия-уль-Хака политики исламизации. («Одобряет ли народ Пакистана процесс, начатый президентом Зия-уль-Хаком по приведению законов Пакистана в соответствие с требованиями ислама…, для защиты идеологии Пакистана, и выступает ли он за продолжение этого процесса в целях спокойной и бесконфликтной передачи власти избранным представителям народа»)⁸. Естественно, происламский характер вопроса не мог вызывать беспокойства власти за результат референдума в мусульманской стране, к тому же положительный ответ открывал дорогу и для демократизации страны. Широкая пропагандистская кампания довершила дело. Интересно, что в бюллетене, выдаваемом избирателям, колонка, в которой стояло слово «да», была окрашена в зеленый цвет, т. е. непосредственно перед голосованием людям еще раз напоминали «суть дела»⁹. При высокой по пакистанским меркам явке избирателей (почти две трети приняли участие в референдуме), почти 98% дали положительный ответ¹⁰. Результат референдума был объявлен как продление президентства Зия-уль-Хака на следующее пятилетие.

В феврале 1985 г. состоялись выборы в Национальное и законодательные собрания провинций, впоследствии их члены избрали сенат. Все эти выборы проводились на непартийной основе, в условиях военного положения; власти контролировали избирательную кампанию на всех этапах ее подготовки и проведения. Оппозиционные режиму партии и организации бойкотировали выборы. Естественно, что большинство избранных членов представительных органов было лояльно к властям; из их числа были сформированы кабинеты министров в центре и в провинциях. Премьер-министром стал малоизвестный в то время политический деятель из Синда М. Х. Джунеджо. Депутаты от правительственного большинства возродили старейшую партию Пакистана — Мусульманскую лигу, которая, таким образом, сделалась правящей. Ей противостоял блок оппозиционных партий (включая ПНП) — Движение за восстановление демократии (ДВД).

Готовясь к отмене военного положения, Зия-уль-Хак в течение 1985 г. существенно изменил некоторые статьи Конституции. Особенно важной была «восьмая поправка» к Конституции, которая серьезно расширила полномочия президента — он получил право увольнять правительство и распускать парламент, назначать губернаторов провинций и глав трех родов войск и т. д. (все эти полномочия по Конституции, принятой в 1973 г., принадлежали главе правительства, коим был тогда З.А.Бхутто). «Восьмая поправка» к Конституции объявляла законной и не подлежащей расследованию всю деятельность военного режима. 30 декабря 1985 г. военное положение в Пакистане было отменено. Возобновилось действие Конституции (с отмеченными выше изменениями). Президент Зия-уль-Хак остался на действительной военной службе и сохранил пост начальника штаба армии. Впервые в истории Пакистана в условиях гражданского правления в руках одного человека сосредоточилась высшая государственная и военная власть.

Несмотря на схожесть позиций по основным проблемам развития Пакистана, между президентом и премьер-министром наметились определенные расхождения, в частности по афганской проблеме: президент и его окружение занимали в этом вопросе более жесткую позицию. Эти расхождения проявлялись в ходе афгано-пакистанских переговоров в Женеве с участием личного представителя генсека ООН, а затем — в вопросе о выполнении достигнутого соглашения. 29 мая 1988 г. президент распустил представительные органы, отправил в отставку центральное и провинциальные правительства и возглавил созданный им новый кабинет министров. На 16 ноября были назначены всеобщие выборы также на непартийной основе. Трудно представить, как развивались бы события в Пакистане, если бы этот процесс не был прерван гибелью Зия-уль-Хака в авиакатастрофе 17 августа 1988 г.

Мы подробно остановились на этом периоде политической истории Пакистана, потому что она много дает для понимания нынешнего этапа развития страны, руководимой генералом П.Мушаррафом. Некоторые действия его предшественника сейчас буквально повторяются, другие шаги П. Мушаррафа в той или иной мере отличаются, что определяется изменением условий в стране за более чем десятилетний период.

После падения режима Зия-уль-Хака в Пакистане наступили годы демократического правления, к чему страна, как и прежде, не была готова. Не сложились принципы, нормы, традиции конституционно-парламентской системы. Не была отработана система разделения властей. Почти не действовал принцип «сдержек и противовесов», возникающие проблемы управления решались в пользу той «ветви власти», которая в данный момент была сильнее. Длительное пребывание военных у власти и резкое ограничение политической деятельности в стране обусловили огромный дефицит подготовленных к управлению кадров. За весь период «демократического просвета» между двумя диктатурами правительство возглавляли сменявшие друг друга М. М. Наваз Шариф и Беназир Бхутто. Если у первого лица был какой-то опыт государственной работы на провинциальном уровне, то Б. Бхутто была лишена его начисто. В рассматриваемый период ни один представительный орган и правительство не проработали положенного пятилетнего срока: все они в обстановке острых политических кризисов были досрочно распущены или уволены в отставку. Усилению внутренней нестабильности содействовало то обстоятельство, что правящие партии имели очень небольшое преимущество в парламенте и держались у власти благодаря поддержке мелких партий и части независимых депутатов, что делало положение власти весьма непрочным.

Ситуация резко изменилась после выборов в феврале 1997 г., когда Пакистанская Мусульманская лига (ПМЛ) Наваз Шарифа получила в парламенте почти две трети мест, а вместе с союзниками ее правительство имело поддержку примерно 90% членов палаты. В разных комбинациях со своими союзниками ПМЛ стала у власти во всех провинциях, кроме Белуджистана. В таких условиях правительство Наваз Шарифа развернуло наступление против других «ветвей власти» за расширение своих властных полномочий. Уже в апреле 1997 г. кабинет министров добился отмены «восьмой поправки» к Конституции. По новой «тринадцатой поправке» все широкие права главы правительства, зафиксированные в первоначальном тексте Конституции, возвращались премьер-министру; полномочия президента приобрели номинальный характер. Затем в интересах правительства было принято еще несколько поправок к Конституции — «четырнадцатая поправка» запрещала переход депутатов парламента из одной партии в другую, т. е. закрепляла ведущие позиции ПМЛ; «пятнадцатая поправка» ограничивала воздействие Верховного суда на правительство.

Кабинету министров удалось сменить руководство Верховного суда на своих сторонников. «Головокружение от успехов» толкнуло правительство на конфликт с руководством армией, которое вначале поддерживало исполнительную власть, но затем с неудовольствием следило за невыгодной для себя концентрацией власти в одном месте. Возникшие противоречия между Наваз Шарифом и начальником штаба армии генералом П. Мушаррафом переросли в конфликт. Премьер-министр попытался в октябре 1999 г. снять генерала с его поста, однако на этот раз «нашла коса на камень». Поддержанный военными кругами П. Мушарраф произвел 10 октября 1999 г. переворот и стал руководителем Пакистана. В четвертый раз в Пакистане к власти пришли военные.

Хотя реальная власть в стране была сосредоточена в руках армейских командиров, однако форма их правления существенно отличалась от всех предшествующих режимов; делалось это с тем, чтобы ослабить негативную реакцию в стране и мире на такое непопулярное в современном мировом сообществе действие. Не было введено, как всегда это делалось ранее, военное положение, а лишь чрезвычайное. Поэтому не создавалась военная администрация по управлению страной. Работа представительных органов была приостановлена, но сами они не были распущены. С некоторыми ограничениями продолжали действовать политические партии. Конституция страны не была отменена, а лишь временно приостановлена. Значительную часть своего президентского срока пробыл на посту главы государства М. Р. Тарар, а генерал П. Мушарраф имел должность «главы исполнительной власти»; лишь в июне 2001 г. под давлением военных М. Р. Тарар «передал» свои президентские полномочия П.Мушаррафу.

Впоследствии для придания большей законности процессу президентского становления П. Мушаррафа в стране в апреле 2002 г. был проведен референдум о продлении его полномочий еще на пять лет. На этот раз вопрос, вынесенный на голосование, был более четким и корректным, чем у Зия-уль-Хака в 1984 г. Он был сформулирован так: «Хотите ли Вы, чтобы Первез Мушарраф оставался президентом в течение следующих пяти лет и работал для укрепления местных органов власти, восстановления демократического общества, продолжения реформ, избавления от межрелигиозной розни и экстремизма и воплощения в жизнь идей основателя государства — Мухаммада Али Джинны?»¹¹. Видимо, для того, чтобы восполнить «религиозный пробел» в вопросе, П. Мушарраф накануне референдума объявил своей задачей строительство «демократического государства на принципах ислама»¹². Решение о референдуме вызвало довольно сильную оппозицию со стороны той части расколовшейся ПМЛ, которая сохранила верность Наваз Шарифу и поэтому стала называться ПМЛ (Н), блока шести основных исламистских партий ММА «Муттахида маджлис-и-амал» («Объединенный совет действия») и других. Представители оппозиции довольно резко критиковали референдум как «недемократическое мероприятие», как попытку Мушаррафа «незаконным путем» закрепиться на президентском посту.

Главный противник П. Мушаррафа, находящаяся за рубежом Б. Бхутто заявила, что Мушарраф объявил «войну демократии» своим стремлением занять пост президента «через заднюю дверь» (по Конституции, президент выбирается специальной коллегией, состоящей из депутатов нижней и верхней палат парламента и членов провинциальных законодательных собраний). Однако, заручившись поддержкой Верховного суда, который допустил возможность проведения референдума по избранию П. Мушаррафа президентом, генерал провел референдум 30 апреля 2002 г. В нем, по официальным данным, приняли участие более двух третей избирателей, в пользу Мушаррафа было подано около 98% голосов¹³. Оппозиция резко критиковала эти данные, заявляя, что в референдуме участвовало не более 5% избирателей¹⁴. При таком разбросе оценок даже трудно найти «золотую середину». Тем не менее генерал продлил свой президентский мандат на пять лет. Заметим, что еще в конце 2001 г. был продлен истекавший срок пребывания генерала на посту начальника штаба армии. Таким образом, как и Зия-уль-Хак, П. Мушарраф возглавляет высшую гражданскую и военную власть.

В период режима П. Мушаррафа определенное воздействие на власть оказывали судебные органы. Верховный суд, хотя и оправдал приход армии к власти, и наделил генерала П. Мушаррафа правом вносить поправки в Конституцию¹⁵, в то же время впервые установил временные рамки режима: ему было определено возвращение к конституционно-парламентским формам правления ровно через три года с момента прихода к власти.

На основании этого судебного решения правительство разработало план действий под названием «Путь к демократии». Значительным шагом в данном направлении была реорганизация системы органов местного самоуправления. Созданные на основе выборов, эти органы власти были модернизированы, отменялись оставшиеся еще с колониальных времен некоторые структурные элементы этой системы, власть местных органов была расширена за счет полномочий вышестоящих структур и местной бюрократии. Выборы проводились на непартийной основе. Однако политические партии активно действовали в закулисной борьбе. В результате в подавляющем большинстве победили кандидаты, которых поддерживали те или иные партии. Наибольшего успеха добились ПМЛ (Н) и ПНП, последняя после разгрома на всеобщих выборах в 1997 г. сумела восстановить свои позиции по всей стране, и особенно в крупнейшей провинции — Пенджабе. Итоги всеобщих выборов в октябре 2002 г. в целом повторили результаты местных выборов. Это, однако, не относится к исламистским партиям, которые на выборах органов самоуправления по традиции получили слабую поддержку электората, тогда как в октябре 2002 г. блок исламистских партий попал в лидирующую группу (здесь, несомненно, сказался общий рост исламистских настроений в связи с известными событиями в Афганистане и участием Пакистана в антитеррористической кампании, возглавляемой США).

Затем президент путем внесения поправок в Конституцию существенно изменил избирательную систему (в целом в позитивном духе). Была отменена восстановленная Зия-уль-Хаком куриальная, т. е. в зависимости от вероисповедания, система выборов. Более чем в полтора раза увеличено число мест в нижней палате — Национальном собрании (с 237 до 342), верхней — Сенате и провинциальных законодательных собраниях. В три раза увеличено количество мест для женщин: с 20 до 60. Понижен возрастной ценз избирателей — с 21 года до 18 лет. Чтобы избавить законодательные органы от «множества невежественных феодалов», принято решение о том, что депутаты этих органов должны иметь высшее образование (правда, многие увидели в этом нарушение гражданских прав).

Пожалуй, самое главное, что начали делать пакистанские власти (впервые в истории страны), — это ограничение религиозного фундаментализма и экстремизма, т. е. того, что усердно раскручивал прежний военный диктатор генерал Зия-уль-Хак. Важно отметить, что подобная деятельность правительства П. Мушаррафа началась еще до сентябрьских событий в США. Правящие круги, видимо, почувствовали опасность, которую несет военизированный исламизм самому государству. Администрация заявила о невозможности использования ислама в политических целях, было запрещено или взято под контроль властей несколько военизированных исламистских организаций. Одновременно проводились чистки командного состава армии и персонала научно-технических производств, связанных с ракетно-ядерным потенциалом страны.

Эта деятельность властей усилилась после того, как Пакистан после сентябрьских событий резко изменил свой внешнеполитический курс, отказался от поддержки талибов и принял участие в антитеррористической кампании, руководимой США. Усилить борьбу с исламским экстремизмом и терроризмом правительство П. Мушаррафа должно было не только под давлением мирового общественного мнения, но и также из-за опасности, которую представляли эти силы внутри страны. «Предательство братьев по вере», а во многом «и по крови» (талибы — это пуштуны, и эта этническая группа населяет север и запад Пакистана) и союз с США вызвали в стране огромное недовольство. В крупных городах Пакистана проходили массовые демонстрации протеста. Тысячи пуштун-добровольцев уходили помогать талибам. В конце 2001 г. в Пакистане сложилась весьма напряженная обстановка. Довольно реальной была возможность захвата исламистами власти и, естественно, ракетно-ядерного потенциала.

Но Исламабад устоял. Власти приняли экстренные меры по разрядке напряженности. Были запрещены пять наиболее радикальных организаций, а их лидеры арестованы и некоторые из них приговорены к различным тюремным срокам. Власти задержали свыше двух тысяч активистов этих организаций и закрыли 600 принадлежащих им штаб-квартир. Было объявлено о взятии под государственный контроль нескольких тысяч религиозных школ-медресе с тем, чтобы из рассадника исламского экстремизма превратить их в обычные учебные заведения. Контроль был установлен и над мечетями. Правительство умело использовало традиционных мусульманских богословов (улемов), недовольных радикализмом исламистов, который грозил их устоявшемуся положению в обществе. В начале 2002 г. прямое противостояние между правительством и исламистами существенно ослабло, однако недовольство сторонников последних не уменьшилось, что и проявилось во время всеобщих выборов и серьезно сказалось на их результатах.

Между тем в соответствии с программой «Путь к демократии» приближалось время проведения парламентских выборов. Перед этим событием президент принял несколько поправок к Конституции. Главной среди них было очередное «перетягивание» на сторону президента широких полномочий, которые в 1997 г. были отобраны у главы государства премьер-министром Н.Шарифом. Основные из них — право президента распускать Национальное собрание и увольнять правительство в отставку, назначать начальников штабов трех родов войск, а также губернаторов провинций и одобрять их действия по отставке главных министров и роспуску провинциальных законодательных органов. Естественно, когда П. Мушарраф одновременно был президентом и возглавлял правительство, распределение функций между этими руководящими постами не имело для него никакого значения. Но скорое появление премьер-министра заставило поторопиться с решением этого извечного вопроса, естественно, в свою пользу. Важным было решение о создании Совета национальной безопасности (СНБ), органа, подчиненного лично президенту и наделенного правом контролировать действия правительства. Совету вменено в обязанность заниматься стратегическими проблемами, связанными с суверенитетом, целостностью и безопасностью государства; он должен также заниматься вопросами государственной структуры и ситуацией, связанной с отставками центрального и провинциальных кабинетов министров, роспуском Национального и законодательных собраний провинций, введением чрезвычайного положения. Главой СНБ является президент, в него входят премьер-министр, главные министры провинций, председатель Объединенного комитета начальников штабов и командующие трех родов войск.

Ясно, что создание СНБ следует рассматривать в том же плане, что и сосредоточение в руках президента широких полномочий по управлению страной, а также внедрение руководства вооруженных сил в государственную структуру Пакистана. Разумеется, создание этого Совета объяснялось потребностями перехода к новой форме правления, обеспечения преемственности и облегчения движения страны по пути реформ к подлинной демократии и процветанию Пакистана. Наконец, специальная поправка узаконила все действия и законодательные акты, принятые П.Мушаррафом.

После этого 10 октября состоялись всеобщие парламентские выборы точно в сроки, установленные Верховным судом и программой «Путь к демократии». Фактически эти выборы знаменовали окончание трехлетнего правления военных и восстановление демократических институтов.

В борьбе за 342 места в нижней палате парламента — Национальном собрании приняло участие свыше 7 тыс. кандидатов от 72 политических партий¹⁶. В самой общей форме эти партии образовали две большие группы — сторонников и противников правящего режима.

Разумеется, в каждой из этих групп были самостоятельные объединения и блоки, существенно расходившиеся между собой, но имеющие общую цель у оппозиционеров — поражение сторонников П.Мушаррафа. Среди оппозиционных сил ведущее место занимали «Альянс за восстановление демократии» (АВД), куда вошли ПНП, ПМЛ (Н), Пакистанская демократическая партия, Народная национальная партия и др., а также блок шести крупнейших исламистских партий ММА. В отличие от АВД, основные партии которой выступали на выборах самостоятельно, партии ММА шли единым фронтом и выставляли общих кандидатов.

Помимо этих партий и объединений, в оппозиции правительству находились «Объединенное национальное движение» (ОНД — политическая партия мухаджиров, т. е. переселенцев из Индии; действует в основном в Синде) и партия «Пакистанское движение за справедливость», во главе ее стоит Имран Хан — выдающийся в прошлом спортсмен, капитан сборной Пакистана по хоккею на траве, неоднократно завоевывавший звание чемпиона мира; кстати, в период примерно равного противостояния в 90-е годы ПМЛ и ПНП партия Имран Хана рассматривалась как «третья сила», способная разрушить двухпартийную систему в Пакистане (этого, однако, не произошло).

Оппозиционные партии не признают легитимность нахождения Мушаррафа на посту президента страны, законность референдума 30 апреля 2002 г., а также принятых им поправок к Конституции, особенно касающихся создания Совета национальной безопасности. Все эти партии, включая исламистские, выступают против «диктатуры», за установление в стране «полной демократии». Риторика ММА носила антиамериканский и откровенно проталибский характер.

Проправительственные силы представляла прежде всего большая часть Пакистанской мусульманской лиги, которая взяла себе имя основателя Пакистана «Каид-и Азама» М. А. Джинны и стала называться ПМЛ (К). Правительство внешне старалось дистанцироваться от этой партии, однако активное протежирование ее было абсолютно очевидно. Власти, используя «административный ресурс», добились включения в эту партию большинства членов прежней ПМЛ, руководимой Н. Шарифом, а также многих деятелей из ПНП. Поддержку ПМЛ (К) оказал «Национальный альянс», состоящий из небольших партий «малых провинций» (Синда, Белуджистана, Северо-западной пограничной провинции; белуджскую «Народную партию» возглавляет бывший президент Пакистана Ф. Легхари). ПМЛ (К) поддержал также ряд других партий.

Правительственный стан признает законным избрание П. Мушаррафа президентом на пятилетний срок посредством референдума, считает, что объявленные главой правительства поправки к Конституции являются интегральной частью Основного закона страны и не нуждаются в одобрении парламентом. Они могут быть изменены или вовсе отменены, если оппозиция в соответствии с Конституцией соберет для этой цели две трети голосов членов парламента (в настоящее время это представляется невозможным).

Еще один момент, который хочется отметить, — это отсутствие на выборах главных харизматических фигур Пакистана — Б. Бхутто и Н. Шарифа, которым не было позволено вернуться в страну. Таким образом, лидеры трех основных партий страны — ПНП, ПМЛ (Н) и ОНД (лидер этой партии Алтаф Хусейн уже 10 лет пребывает в эмиграции в Лондоне) руководили предвыборной кампанией из «прекрасного далека» (Б.Бхутто и Алтаф Хусейн из Лондона, а Н. Шариф из Саудовской Аравии).

Сторонники правительства основной упор делали на плохом управлении и коррупции правительств Н. Шарифа и Б. Бхутто, ввергнувших страну в пучину экономического кризиса. Этому было противопоставлено улучшение экономики страны при Мушаррафе, увеличение темпов роста, сокращение безработицы. Важную роль сыграло снятие санкций, введенных ведущими западными странами после ядерных испытаний в 1988 г., и свержения законного правительства в октябре 1999 г. Снятие санкций и возобновление экономической помощи Пакистану следует рассматривать как своеобразную плату за его участие в антитеррористической коалиции.

В соответствии с планом «перехода к демократии» всеобщие выборы состоялись 10 октября 2002 г. Из более чем 70 млн. человек электората в них приняли участие 42% избирателей (цифра, более или менее обычная для Пакистана); явка в сельских районах была гораздо выше, нежели в крупных городах, местами превышая 50%¹⁷.

По числу поданных голосов на первое место вышла ПНП — 25%; но в Национальном собрании она получила только 23% депутатских мест из общих 272. Тогда как ПМЛ (К), собрав 24,8% голосов, получила 28% общего количества парламентских мест (в этом нашли проявление «чудеса» мажоритарной системы голосования). Еще больше они сказались при распределении мест между ПМЛ (Н) и ММА. Первая получила 11,2% голосов (исламский блок чуть меньше — 11,1%), но ПМЛ (Н) завоевала всего 5% депутатских мест, а ММА — 19%, т. е. почти в четыре раза больше¹⁸.

Здесь следует обратить внимание на то, что претендующая на роль правящей партии ПМЛ (К), хотя и заняла первое место по числу депутатских мандатов, но в абсолютном отношении их было слишком мало, чтобы занять прочные лидирующие позиции. Еще раз следует отметить успех исламистских партий. Главное здесь, конечно, в том духе, который охватил страну после «измены братьям по вере» и вступления в союз с Америкой. Немаловажную роль сыграл тот факт, что исламистские партии выступили единым блоком — в таком случае мажоритарная система выборов приносит наибольшие выгоды. В какой-то степени сыграло свою роль и снижение возрастного ценза: легко поддающаяся радикалистским лозунгам молодежь в основном пошла за исламистами.

Одновременно с парламентскими проводились и выборы в провинциальные законодательные собрания. В самой крупной провинции Пенджаб (более 50% населения страны) уверенную победу одержала ПМЛ (К), завоевавшая почти половину мест в Законодательном собрании. За ней следуют ПНМ, ПМЛ (Н) и ММА. В Синде на первом месте оказалась ПНП; ОДН и Национальный альянс оттеснили соответственно на четвертое и пятое места ПМЛ (К) и ММА. В Белуджистане лидером является ММА, хотя блок завоевал четверть кандидатских мест; далее расположились ПМЛ (К) и Национальный альянс. За счет примкнувших независимых ПМЛ (К) вышла здесь на первое место. Большого успеха добился ММА в Северо-западной пограничной провинции — из 99 мест в провинциальном собрании он завоевал 48. Далее, с большим отрывом расположились ПНП, Народная национальная партия и фракция ПНП, возглавляемая А.А. Х. Шерпао. ПМЛ (К) добилась всего 6 мест¹⁹.

После проведения прямых выборов в Национальное собрание избирательная кампания на этом не кончилась. Начался дележ зарезервированных 60 женских мест и десяти мест для немусульман, а также борьба за независимых кандидатов, коих набралось около 30 человек. Почти все эти места достались лидирующим партиям, и в первую очередь ПМЛ (К). Позиции партии еще более укрепились: ее фракция в Национальном собрании увеличилась с 76 до 118 депутатов, а ПНП — с 62 до 81. Третий лидер — исламистский блок — получил 60 мест. ПМЛ (Н) провела в парламент 20 депутатов, ОНД — 17, Национальный альянс — 16. В высший законодательный орган страны попали представители еще 10 политических партий, набравших от 5 до 1 депутата.

Но и после всех этих операций ПМЛ (К) не имела возможности сформировать собственное правительство. Начался довольно долгий период поисков союзников. Планировались различные коалиции, порой самые удивительные, например, с ММА или с ПНП. И что интересно, на задний план отступали принципиальные разногласия предвыборного периода относительно референдума, законности президентской власти П. Мушаррафа, введенные им поправки и т. д. Главное, вокруг чего велись споры и торговля, — это о главе правительства. Каждая партия хотела, чтобы ее представитель занял пост премьер-министра.

В конечном счете, ПМЛ (К) удалось создать коалицию, в которую, кроме нее, вступили Народный альянс, ОНД, несколько фракций ПМЛ, группа депутатов-членов ПНП, депутаты от Полосы племен. Коалиция насчитывает 172 депутата, т. е. немногим более половины депутатского корпуса. 16 ноября П. Мушарраф был приведен к присяге в качестве президента страны на последующие пять лет. Затем правящей коалиции удалось провести на важный пост спикера своего представителя Чоудри Амир Хусейна, а 21 ноября кандидат коалиции Мир Зафарулла Хан Джамали, политик из Белуджистана, стал премьер-министром Пакистана (повторилась история с избранием главой правительства при М. Зия-уль-Хаке малоизвестного на федеральном уровне политического деятеля). Важные посты министров обороны и внутренних дел заняли диссиденты из ПНП. Министрами иностранных дел, юстиции и по правам человека, торговли, образования и др. стали представители ПМЛ (К). ОНД от участия в правительстве отказалось, но потребовало помощи в борьбе с отделившейся еще в 1992 г. группой своих членов. Правительство активизировало против них военно-полицейские акции по вытеснению из городов, главным образом из Карачи; одновременно решение проблемы рассматривается в плане эмиграции раскольников из Пакистана.

Так завершился четвертый военный режим в Пакистане.

Готовясь к восстановлению конституционно-парламентских институтов и разделу своей власти с представительными органами, П. Мушарраф заявлял, что главное уже сделано, страна идет в правильном направлении, а ему остается лишь следить, чтобы правительство следовало этому курсу, и играть в бейсбол. Последнее, на мой взгляд, может остаться лишь пожеланием. Уже начало действия «пакистанской демократии» показало ее неподготовленность, острые внутренние противоречия, слабость и т. д. Если при военных властях план «Путь к демократии» выполнялся четко и в установленные сроки, то уже начало «демократического процесса» затянуло его осуществление больше, чем на месяц (после всеобщих выборов в октябре и в течение ноября не были созданы правительства провинций, не избран Сенат, не состоялась объединенная сессия двух палат парламента, на которой должен был выступить президент и т. д.).

Но главное, конечно, не в этих организационных неурядицах, хотя под ними скрыты причины глубинного характера. Главное, на мой взгляд, в том, что страна за минувшие годы не продвинулась в деле приобретения норм, опыта и традиций демократии. В плане способностей и возможностей развития демократического процесса Пакистан находится в самой начальной его стадии.