Неолиберализм. 
История экономических учений

Смешанная экономика с государственным вмешательством, корректирующим «провалы рынка», обеспечила в 50−60-е гг. XX в. («кейнсианские десятилетия») не только стремительный экономический подъем передовых капиталистических стран (наибольший за все времена), но и выравнивание доходов и повышение уровня жизни широких слоев населения («общество всеобщего благоденствия»). Консенсус (от лат. consensus — «согласие») относительно целей полной занятости, антициклического регулирования и сотрудничества крупного частного бизнеса, правительства и организованного труда (профсоюзов) ради экономического роста сопровождался консенсусом большинства западных экономистов на базе «неоклассического синтеза» .

Противники активного государственного вмешательства, считавшие его «расползанием социализма», составили поначалу не очень значительное, по постепенно набиравшее влияние течение неолиберализма. Они порицали кейнсианский разрыв с принципами классического либерализма — апологией конкуренции и денежной системой золотого стандарта — и настаивали на преимуществах свободного рынка как оптимального механизма координации экономических ресурсов, сохранения и реализации личных свобод. Но, в отличие от классического либерализма laissez faire, неолибералы подчеркивали, что конкурентный рыночный порядок, хотя и является спонтанным, для своего сохранения требует государственной институциональной поддержки: правового оформления частной собственности, обеспечения устойчивой валюты.

Неолибералы группировались вокруг двух идейных и организационных центров — общества «Мон-Пелерин» в Европе и Чикагского университета в США. Основная разница между ними заключалась в том, что европейские неолибералы, возглавляемые экономистами неоавстрийской школы, отвергали теоретический аппарат «неоклассического синтеза» и уделяли повышенное внимание философским (эпистемологическим) обоснованиям преимуществ конкурентного рыночного порядка; в то время как экономисты Чикагской школы использовали этот аппарат для критики неокейнсианской макроэкономической политики. Под влиянием Чикагской школы в США оформилось неоинституциональное направление, принципиально отличное от «старого» американского институционализма, дополнившее неоклассическую микроэкономику категориями трансакционных издержек и спецификации прав собственности и настаивавшее на большей опасности «провалов государства» сравнительно с «провалами рынка» .

Глава 25 «Истоки и эволюция неоавстрийской школы и немецкого ордолиберализма» рассматривает два главных направления европейского неолиберализма; прослеживает политический и интеллектуальный контекст их формирования; раскрывает эпистемологические основания методологического индивидуализма неоавстрийской школы и его проявления в теории конкуренции, особенности неоавстрийской трактовки денежного обращения и экономического цикла; показывает неоднозначную связь немецкого ордолиберализма с теорией и практикой социального рыночного хозяйства.

Глава 26 «Американский неолиберализм: монетаризм и экономика предложения» рассматривает макроэкономические концепции Чикагской школы; прослеживает политический и интеллектуальный контекст их возникновения и эволюции; раскрывает особенности монетаризма, экономики предложения и новой классической макроэкономики как антитез неокейнсианской политики управления денежной массой, стимулирования совокупного спроса и антициклического регулирования; показывает связь американских неолибералов с политическим неоконсерватизмом и причины их громкого успеха в 70−90-е гг. XX в.

Глава 27 «» Экономический империализм" и неоинституционализм" рассматривает теорию «человеческого капитала» и неоинституциональные концепции как новые направления, основанные на методологическом индивидуализме и неолиберализме; прослеживает применение теории «человеческого капитала» к разным сферам на основе предпосылки об индивиде как предпринимателе, рационально организующем собственную жизнь ради максимизации выгоды; раскрывает особенности неоинституциональных концепций экономического и социального взаимодействия как сети сделок и контрактов; показывает значение неоинституционализма для политической практики и экономической истории.

После изучения части V студент должен: знать

• — происхождение понятий «неолиберализм», «социальное рыночное хозяйство», «монетаризм», «стагфляция», «естественная норма безработицы» и др.;
• — главных представителей неоавстрийской школы, немецкого ордолиберализма, монетаризма, новой классической макроэкономики, экономики предложения, неоинституционализма, Вирджинской школы;
• — основные положения учения неоавстрийской школы о «спонтанных порядках» ;
• — значение Общества «Мон-Пелерин» и Чикагской школы для развития и распространения неолиберальных идей;
• — связь теоретических оснований школы монетаризма с методологией позитивной экономической науки;
• — различия между «старым» и «новым» институционализмом;
• — классификации экономических ресурсов, контрактов, трансакционных издержек по О. Уильямсону;

уметь

• — раскрывать содержание понятий «интервенционизм», «фидуциарные деньги», «рассеянное знание», «сциентизм», «каталлактика», «арбитражные сделки» и др.;
• — формулировать «эффект Рикардо», «монетарное правило» Фридмена, «критику Лукаса», «гипотезу скрининга», «теорему Коуза», «парадигму прав собственности» ;
• — иллюстрировать примерами «экономический империализм» как расширение предмета экономической теории;
• — показывать связь между неолиберальными концепциями и экономическими реформами в западных странах в 1940;1950;е и 1970;1980;е гг.;
• — объяснять различия между позициями сторон в дискуссиях о роли инвестиций и государства в механизме экономического цикла, об экономическом значении образования;

владеть

• — хронологией «консервативного вызова» кейнсианству в связи с проблемами макроэкономической политики;
• — навыками сопоставления неокейнсианства и монетаризма по вопросам экономической теории и макроэкономической политики;
• — навыками сводной характеристики методологического индивидуализма и особенностей его проявления в различных неолиберальных концепциях.