История развития атомного оружия в России

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ТОМСКИЙ ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Курсовая работа На тему: «История развития атомного оружия в России»

Выполнил Клименко О.И.

Томск-2014

1. Ядерное оружие Ядерное оружие (оно же атомное оружие) — это оружие массового поражения (как и биологическое и химическое оружие), его взрывное действие обусловлено использованием ядерной энергии, которая высвобождается во время цепной ядерной реакции деления тяжёлых ядер и/или термоядерной реакции синтеза лёгких ядер.

В 20-х годах 20-го столетия в Советском Союзе впервые начинаются проводится работы в области физики атомного ядра. 21 января 1920 года десять петроградских физиков и математиков, в их числе академик Алексей Николаевич Крылов и будущие академики А. Ф. Иоффе, Д. С. Рождественский и Н. И. Мусхелишвили, собрались в Физическом институте университета на первое заседание Атомной комиссии. Они наметили план работы по изучению атома и приняли ряд постановлений. «Обеспечить Ю. А. Круткова керосином и дровами, чтобы дать ему возможность продуктивнее работать дома». (Речь шла об известном впоследствии физике-теоретике, члене-корреспонденте Академии наук СССР).

" Командировать за границу двух физиков для закупки необходимых книг, журналов и материалов…" .

Раз в неделю, по средам или четвергам, почти без пропусков, в специально выделенной комнате университетского Физического института заседает Атомная комиссия. Ученые — физики, математики — выступают с докладами. Идут оживленные обсуждения — о них-то и сообщил Иоффе «далекому потустороннему другу». Постепенно состав комиссии расширяется. Среди новых членов — математик и геофизик профессор А. А. Фридман, впоследствии прославившийся тем, что «сумел» поправить самого Эйнштейна… Поздним летом двадцатого года во исполнение постановленного комиссией — командировать за границу Двух физиков — уезжают в Европу сотрудники Оптического института Архангельский и Чулановский. В 1921 г. из российской урановой руды был выделен радий с помощью оригинального процесса, разработанного Хлопиным. Вернадский, будучи увлеченным ядерной физикой, много сил направил на организацию института, который должен был объединить все проводившиеся в России работы по радию. Эти планы он обдумывал уже давно, и теперь, когда радиевый завод начал выпускать свою продукцию, пришло время их осуществлять. С помощью Хлопина и Ферсмана в январе 1922 г. на базе радиевого отдела института Неменова был создан Радиевый институт. Этот институт состоял из трех отделов: химического, который возглавил Хлопин, минералогического и геохимического (под руководством В.И. Вернадского) и физического (под руководством Л.В. Мысовского)

Вернадский очень широко определял задачи института. «Радиевый институт, — писал он, — должен быть сейчас организован так, чтобы он мог направлять свою работу на овладение атомной энергией. Однако Вернадский уже тогда осознавал опасность, которую могло повлечь за собой обладание ею. В феврале 1922 г. он писал: «Мы подходим к великому перевороту в жизни человечества, с которым не могут сравниться все им раньше пережитые. Недалеко время, когда человек получит в свои руки атомную энергию, источник такой силы, которая даст ему возможность строить свою жизнь, как он захочет. Это может случиться в ближайшие годы, может случиться через столетие. Но ясно, что это должно быть. Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение? Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука? Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного прогресса. Они должны себя чувствовать ответственными за все последствия их открытий. Они должны связать свою работу с лучшей организацией всего человечества. Мысль и внимание должны быть направлены на эти вопросы. А нет ничего в мире сильнее свободной научной мысли». К середине 30-х годов в области ядерной физики работали несколько научно-исследовательских институтов. В 1940 г., вскоре после открытия явления деления ядра урана, в Академии наук СССР была создана комиссия по проблеме урана, в задачу которой входила координация исследований по изучению деления атомного ядра, самоподдерживающейся реакции деления, а также по поиску методов разделения изотопов урана. Несмотря на то, что возможность военного применения ядерной цепной реакции деления была осознана уже тогда, первые работы в этой области не ставили своей задачей изучение возможности создания взрывного устройства, а представляли собой прежде всего научно-исследовательскую программу. После начала Великой Отечественной войны практически все работы в области ядерной физики были прекращены.

Практическая программа, целью которой было изучение возможности создания ядерного оружия, была начата в 1943 г. Ее начало было связано с появившимися у советского руководства сведениями о том, что Великобритания и США ведут работы в этом направлении. В соответствии с постановлением Государственного комитета обороны от 11 февраля 1943 г., в апреле 1943 г. была образована Лаборатория № 2, в задачу которой входило изучение методов получения плутония в графитовых и тяжеловодных реакторах, а также проведение исследований в области разделения изотопов урана. Первухин и Курчатов ходатайствовали об образовании нового института, но им было сказано, что более подходит лаборатория, поскольку Курчатов прежде не руководил институтом. Была образована Лаборатория N 2, поскольку руководство не хотело, чтобы название раскрывало ее функции.

Создание ядерного взрывного устройства не являлось непосредственной целью начатой в 1943 году работы. Условия военного времени не позволяли Советскому Союзу выделить ресурсы, необходимые для осуществления масштабной ядерной программы. Кроме этого, возможность создания ядерного взрывного устройства к тому времени еще не была продемонстрирована. Прогресс в работах по советскому проекту за годы войны был незначителен. Проблема обеспечения ураном решалась медленно, а сами работы по проекту не были реорганизованы. Правда, исследования расширялись. Перед окончанием войны был учрежден новый институт (НИИ-9) для ведения работ по металлургии урана и плутония. Из оккупированной Германии было получено новое оборудование, уран и перевезены ученые. Но советское руководство не придало проекту статус приоритетного. Например, немецкие физики не были сразу же подключены к работе. Еще не произошел переход от теоретических исследований и лабораторной работы к созданию атомной индустрии.

Ещё в 1943 г. Курчатов начал собирать группу физиков и инженеров для работы непосредственно над конструкцией бомбы. Возглавить эту группу он предложил Харитону. Тот вначале отказался, так как хотел продолжать работу по минному и противотанковому оружию, которое использовалось бы в войне против Германии. Но Курчатов, как вспоминает Харитон, настаивал и сказал ему: «нельзя упускать время, победа будет за нами, а мы должны заботиться и о будущей безопасности страны» .Впрочем, Харитона привлекло и то, что «это было совсем новое, а значит, и очень интересное дело», и он согласился присоединиться к проекту, продолжая в то же время работать для Наркомата боеприпасов.

Выбор Курчатова многих удивил, поскольку Харитон, с его мягкими и интеллигентными манерами, не соответствовал представлению о сталинском начальнике. Выбор Курчатова продемонстрировал присущее ему мастерство в подборе кадров, так как Харитон доказал, что является прекрасным научным руководителем программы создания оружия.

Харитону было тогда 39 лет, он был на год моложе Курчатова. Они были знакомы друг с другом с 1925 г. и теперь стали еще более близки, работая без трений и соперничества. Группа по созданию бомбы сделала все, что могла для изучения условий, при которых происходит взрывная ценная реакция в уране-235 и в элементе 94, но она испытывала серьезные затруднения из-за недостаточного знания основных данных. Харитон и его коллеги не знали сечений деления быстрыми нейтронами урана-235 и элемента 94. Были проведены эксперименты по изучению пушечного метода подрыва бомбы. Под руководством Харитона Владимир Меркин провел эксперимент с двумя ружьями, стреляющими друг в друга, и разработал методику высокоскоростного фотографирования столкновения двух пуль.

Позднее в небольшом сарае, построенном вблизи лаборатории, подобные эксперименты были проведены с 76-миллиметровыми орудиями. За помощью в проведении этой работы Курчатов обратился к Борису Ванникову, наркому боеприпасов, который поручил решение проблемы специальному институту, занимавшемуся вооружениями.

В послевоенные годы в древнем русском городе Сарове под руководством Ю. Б. Харитона был выкован ядерный щит России. В научный коллектив «объекта» входили Я. Б. Зельдович, А. Д. Сахаров, И. Е. Тамм, другие выдающиеся ученые.

После разгрома немецкого и японского фашизма над нашей страной нависла реальная угроза со стороны бывшего союзника — США, осуществившего в августе 1945 года атомную бомбардировку японских городов.

С целью оградить СССР от нападения со стороны США под руководством И. В. Курчатова и непосредственной «опекой» Берии был организован атомный проект России, предусматривающий создание множества научно-производственных центров, целого архипелага объектов для получения ядерного горючего и разработки атомного оружия. По прогнозам американцев для этой цели России должны были потребоваться десятилетия, фактически атомное оружие было создано за три года — 1946; 49 гг. Обладание собственным атомным оружием спасло наши города от судьбы Хиросимы и Нагасаки, а мир — от третьей мировой войны.

Строго засекреченный объект играл ключевую роль в разработке атомного, а затем водородного оружия. Уникальная, максимально благоприятная для научной работы атмосфера, существовавшая в этом, огороженном колючей проволокой «затерянном мире», в значительной мере определялась личностью его бессменного научного руководителя — Юлия Борисовича Харитона. В коллективе объекта, собранном без этнических предрассудков, развивались цепные реакции идей, конечным продуктом которых были ядерные заряды. Наряду с Харитоном самую активную роль в организации на объекте необходимых научных исследований в первые годы играли два человека: теоретик Я. Б. Зельдович и создатель основных экспериментальных методов В. А. Цукерман. Творческая атмосфера на объекте определялась двумя принципами: необходимостью тесного контакта теоретиков, экспериментаторов и конструкторов и вниманием к фундаментальным научным исследованиям.

В схеме атомной бомбы можно выделить пять блоков вопросов, которые предстояло решить «с нуля». Были только вопросы, ответов не было.

Разработка теории атомной бомбы, включая несуществующую пока теорию сходящейся сферической детонации. Руководитель Яков Борисович Зельдович.

Решение задачи по сферически симметричному сжатию плутония до критической массы. Руководитель Кирилл Иванович Щелкин.

Определение критической массы плутония. Руководитель Георгий Николаевич Флеров.

Разработка нейтронного запала. Этой задачей захотели заниматься все. Было предложено 20 вариантов. После экспериментальной проверки был выбран вариант, предложенный Харитоном и Щелкиным. Он и вошел в конструкцию.

Разработка конструкции узлов и атомной бомбы в целом. Руководители Николай Леонидович Духов и Владимир Иванович Алферов.

Сразу обращает на себя внимание: все 6 только что упомянутых здесь товарищей, и только они, в КБ-11 получили «полный комплект» наград «за бомбу», о котором я упомянул выше. В соответствии с задачами, которые предстояло решить, была выстроена структура КБ-11, как оказалось впоследствии, очень удачная для того времени. Первый заместитель Главного конструктора К. И. Щелкин был назначен одновременно начальником НИС (научно-исследовательского сектора, в который входили все 10 лабораторий, о которых упоминалось выше, теоретический отдел *50 Я. Б. Зельдовича и все полигоны КБ-11. При этом Щелкин остался начальником лаборатории *5 по отработке натурного заряда — заключительного аккорда в разработке атомной бомбы.

Весной 1947 года укомплектовывались оборудованием и персоналом первые лаборатории. Сложной и трудоемкой была отработка каждого узла конструкции заряда, его моделей и особенно заряда в натурную величину лабораториями НИС.

Многочисленные эксперименты ежедневно, а с натурным зарядом — круглосуточно, проводились непрерывно более двух лет. Достаточно сказать: чтобы достичь успеха, по ходу работ пришлось создавать новые области физики. Живо и интересно в книге «Первая атомная» рассказал об этих работах и конкретных исполнителях инженер-исследователь лаборатории *5 Виктор Иванович Жучихин. Для примера, вот что он пишет о задачах, стоявших при отработке фокусирующих элементов: «Задача решалась последовательно в 4 этапа:

подобрать оптимальные соотношения смеси различных ВВ, обеспечивая при этом устойчивость детонации;

выбрать технологию изготовления деталей из этой смеси для проведения опытов, затем, в зависимости от стабильности плотности получаемых деталей и стабильности скорости детонации, рекомендовать технологию производства;

рассчитать и по экспериментальным данным скорректировать устройство фокусирующего элемента, обеспечивающего одновременность выхода детонационной волны на всю поверхность дна элемента;

обеспечить синхронную работу всех элементов (вспомним, что их было 32) в совокупности для получения сферически симметричной детонационной волны по всей поверхности заряда ВВ.

И так по каждому узлу конструкции будущей атомной бомбы.

Одно из самых ярких воспоминаний моей жизни в КБ-11 в те годы — мощные взрывы, от которых подпрыгивал наш дом и звенели стекла. Ежедневно днем и ночью проводилось более 10 взрывов. Отец приезжал с работы поздно и ложился на диване в кабинете. Рядом с диваном у изголовья стоял стул, на стуле, практически около уха, ставился телефон. После очередного взрыва, через некоторое время раздавался звонок, отец вставал, садился в дежуривший около дома «газик» и ехал на работу. Спать удавалось 4−5 часов в сутки, урывками". Утром всегда, точно к началу, он был на работе.

Испытание первого советского ядерного устройства, получившего обозначение РДС-1, было проведено 29 августа 1949 г. на Семипалатинском полигоне. Мощность взрыва соответствовала расчетной мощности устройства и составила 22 кт.

Практически сразу после проведения первого испытания были развернуты работы по серийному производству ядерных боезарядов. Сборка первой опытной серии из пяти устройств РДС-1 была закончена к марту 1950 г. В декабре 1951 г. было налажено серийное производство ядерных боеприпасов на основе заряда РДС-1.

Параллельно с организацией серийного производства шла разработка более совершенных зарядных устройств и отработка методов доставки ядерных боеприпасов. В ходе состоявшихся в 1951 г. испытаний был произведен взрыв ядерного взрывного устройства полностью советской конструкции, а также была впервые осуществлена доставка ядерного боеприпаса с помощью бомбардировщика. Для отработки действий войск в условиях применения ядерного оружия в сентябре 1954 г. было проведено войсковое учение, в ходе которого был осуществлен подрыв ядерного боезаряда. К 1954 г. был испытан и принят на вооружение заряд РДС-3, который, вместе с модификациями, по-видимому, стал первым массовым боезарядом, поступавшим в распоряжение Вооруженных сил.

Параллельно с совершенствованием ядерных зарядов и созданием боеприпасов, предназначенных для передачи в распоряжение Вооруженных сил, в Советском Союзе была начата работа по созданию термоядерных взрывных устройств. Первым советским термоядерным устройством стал заряд РДС-6, взрыв которого был произведен 12 августа 1953 г. После проведения этого испытания была начата работа по созданию на его основе доставляемого боеприпаса, а также работа над созданием двухступенчатых термоядерных устройств, которые позволяли создавать заряды большей мощности. Доставляемый вариант заряда РДС-6 и двухступенчатое термоядерное устройство, получившее обозначение РДС-37, были испытаны в октябре-ноябре 1955 г. Мощность взрыва, произведенного 22 ноября 1955 г. в ходе испытания термоядерного устройства РДС-37, составила 1.6 Мт.

К концу 50-х годов в СССР было в основном закончено формирование инфраструктуры, необходимой для массового производства расщепляющихся материалов и ядерных боезарядов. Разработка боезарядов осуществлялась в двух конструкторских бюро — Арзамасе-16 и Челябинске-70. Для проведения испытаний ядерных зарядов и боеприпасов были созданы испытательные полигоны в Семипалатинске и на Новой Земле. В 1958 г. в Челябинске-65, Томске-7 и Красноярске-26 было в целом завершено создание комплекса промышленных реакторов и радиохимических производств, осуществлявших наработку и выделение оружейного плутония. В 1957 г. в Свердловске-44 начала работать первая полупромышленная установка по центрифужному обогащению урана. В 1958;1960 гг. в Пензе-19 и Свердловске-45 были введены в строй новые заводы, обеспечивавшие серийное производство ядерных боеприпасов.

Одновременно с созданием и совершенствованием ядерного оружия и термоядерных боеприпасов в 50-х годах в Советском Союзе велась активная работа по оснащению ядерными боезарядами различных систем вооружений, а также по созданию новых систем, которые могли быть использованы для доставки ядерных зарядов. Наряду с авиацией, которая являлась основным средством доставки первых ядерных и термоядерных боезарядов, значительное внимание уделялось созданию баллистических ракет, а также оснащению ядерными боезарядами морских систем вооружений.

Первой баллистической ракетой оснащенной ядерной боеголовкой стала ракета Р-5М, полномасштабное испытание которой было проведено в феврале 1956 г. Первые части, имевшие на вооружении ракеты Р-5М начали нести боевое дежурство в мае 1956 г. Кроме этого, в конце 50-х годов в СССР была закончена разработка ракеты средней дальности Р-12 и была начата работа над созданием ракеты Р-14. Эти ракеты впоследствии заменили Р-5М и стали основными ракетными комплексами, предназначенными для поражения целей в пределах ближних театров военных действий.

Разработка морских систем вооружений в ядерном оснащении велась параллельно в трех направлениях — создание ядерных торпед, а также размещение на подводных лодках крылатых и баллистических ракет, которые впоследствии предполагалось оснастить ядерными боезарядами. Ядерные торпеды были приняты на вооружение флота в 1955 г. В сентябре того же года был произведен успешный пуск баллистической ракеты Р-11ФМ с подводной лодки. Первые подводные лодки проекта АВ-611, на которых размещались ракеты Р-11ФМ, поступили в состав флота в 1957 г. В этом же году начались испытания крылатых ракет морского базирования, которые к концу 50-х годов также были приняты на вооружение флота.

В декабре 1959 г. был образован новый вид Вооруженных сил — Ракетные войска стратегического назначения, в состав которых вошли первые межконтинентальные ракеты Р-7, а также все ракетные комплексы средней дальности, находившиеся до этого момента в составе Дальней авиации, либо в непосредственном распоряжении Верховного главнокомандования. Наряду с перестройкой структуры Вооруженных сил была проведена реорганизация оборонной промышленности, в ходе которой значительное число конструкторских бюро и предприятий, занятых в разработке и производстве авиационной техники, были переориентированы на работы в области создания баллистических ракет.

Несмотря на то, что появление межконтинентальных баллистических ракет представляло собой существенный шаг в повышении эффективности стратегических сил, возможности Ракетных войск по самостоятельному решению стратегических задач в начале 60-х годов оставались очень ограниченными. Ракетные комплексы Р-7 обладали очень низкой степенью боеготовности, а высокая стоимость создания стартовых комплексов предопределила ограниченный масштаб их развертывания. В 1961 г. было начато развертывание новой межконтинентальной ракеты Р-16 (SS-7), которая выгодно отличалась от Р-7 по степени боеготовности и эксплуатационным характеристикам. В то же время, эта ракета также не была в полной мере пригодна для масштабного развертывания, которое позволило бы Советскому Союзу обеспечить примерное равенство с США.

В 1962 г. Советский Союз с помощью баллистических ракет и бомбардировщиков мог доставить на территорию США не более 300 боезарядов. В составе же стратегических сил США в 1962 г. находились около 1300 бомбардировщиков, способных доставить на территорию СССР свыше 3000 боезарядов. Кроме этого, в состав стратегических сил США в 1962 г. входили 183 межконтинентальные ракеты Atlas и Titan, а также 144 ракеты на девяти подводных лодках Polaris. В октябре 1962 г. США начали развертывание новых твердотопливных ракет Minuteman, отличавшихся очень высокой боевой эффективностью.

2. Стратегическое вооружение Преимущество в области стратегических вооружений, которым обладали Соединенные Штаты в начале 60-х годов, в полной мере проявилось в ходе Карибского кризиса в октябре 1962 г. Непосредственной причиной кризиса стало решение советского руководства о размещении на Кубе ракет средней дальности Р-12 (SS-4) и Р-14 (SS-5), которые, находясь на ее территории, могли угрожать значительной части территории США. После того, как развертывание ракет было обнаружено, Соединенные Штаты установили морскую блокаду Кубы и в ультимативной форме потребовали вывода советских ракет с острова. Советский Союз в итоге был вынужден уступить требованию США и обязался не развертывать ядерного оружия на Кубе. В качестве ответного шага США обязались не осуществлять вооруженного вторжения на Кубу и ликвидировать ракеты средней дальности, развернутые на территории Турции.

Мирный исход Карибского кризиса, ставшего одним из наиболее серьезных конфликтов холодной войны, был обусловлен, прежде всего, желанием руководства обеих стран не допустить эскалации конфликта и найти взаимоприемлемый выход из сложившейся ситуации. В то же время, одним из факторов, повлиявших на развитие событий и определивших позиции сторон в ходе конфликта, несомненно, стало значительное превосходство стратегических сил США как по количеству носителей, так и по их боевой эффективности Советское руководство традиционно придавало очень большое значение обеспечению паритета с Соединенными Штатами в области стратегических вооружений. События Карибского кризиса послужили дополнительным свидетельством того, что в условиях холодной войны обеспечение безопасности государства требует создания эффективных стратегических сил, сопоставимых по возможностям со стратегическими силами США.

Усилия, направленные на повышение эффективности группировки стратегических сил, были начаты еще до 1962 г. В 1959 г. была начата разработка нового комплекса с межконтинентальной ракетой Р-9А (SS-8), который отличался высокой степенью боеготовности. Летные испытания этой ракеты были начаты в апреле 1961 г. В январе 1962 г. были начаты испытания комплекса шахтного базирования с ракетой Р-16У, обладавшего более высокой, чем комплекс с Р-16, боеготовностью. Несмотря на то, что эти комплексы позволяли увеличить боевую эффективность группировки баллистических ракет, ни один из них не был пригоден для массового развертывания. Кроме этого, ракеты Р-16У и Р-9А размещались в незащищенных пусковых установках типа «групповой старт», что делало их чрезвычайно уязвимыми.

Основными ракетными комплексами наземного базирования, сделавшими возможным достижение количественного паритета с США в 60-х годах, стали комплексы с тяжелой ракетой Р-36 (SS-9) и легкой универсальной ракетой УР-100 (SS-11). Разработка Р-36 была начата в апреле 1962 г., а УР-100 — в марте 1963 г. Эти ракеты были предназначены для развертывания в шахтных пусковых установках типа «одиночный старт», что существенно снижало их уязвимость. Кроме этого, ракеты УР-100 и Р-36 могли нести боевое дежурство в заправленном состоянии, что позволяло практически постоянно поддерживать их в состоянии высокой боеготовности. Большой забрасываемый вес Р-36 позволял также использовать ракету, оснащенную мощным боезарядом, для поражения высокозащищенных целей.

Летные испытания Р-36 были начаты в сентябре 1963 г., а испытания УР-100 — в апреле 1965 г. Развертывание ракет, начатое в ноябре 1966 г., отличалось очень высокими темпами. К концу 1969 г. было развернуто 170 ракет Р-36 и около 860 ракет УР-100. К 1971 г. количество развернутых комплексов Р-36 было доведено до 260, а УР-100 — до 990. Кроме этого, в 1968 г. была принята на вооружение первая советская твердотопливная межконтинентальная ракета РТ-2. Эта ракета была поставлена на боевое дежурство, однако масштабы ее развертывания были ограничены 60 пусковыми установками.

Наряду с усилиями по созданию и развертыванию наземных МБР второго поколения, в СССР шла работа над созданием подводного ракетоносца, который по боевой эффективности должен был соответствовать развертываемым в США подводным лодкам Polaris. Первые работы в этом направлении были начаты еще в 1958 г., а к 1962 г. был разработан и утвержден технический проект ракетоносца 667А (Yankee I), который предполагалось оснастить комплексом с 16 ракетами Р-27 (SS-N-6). Строительство первого ракетоносца 667А было начато в 1964 г., а в 1967 г. он вошел в состав флота. К концу 1969 г. было построено 12 таких ракетоносцев, которые начали нести боевое патрулирование у берегов США. Всего в ходе осуществления программы строительства подводных лодок 667А были построены 34 подводных крейсера.

Другой программой, которой советское руководство придавало большое значение, было создание систем противоракетной обороны, предназначенных для отражения стратегического ракетного удара. Работы в этом направлении начались во второй половине 50-х годов, а в 1962 г. СССР приступил к строительству сооружений Московской системы ПРО. Кроме этого, прорабатывались различные варианты систем противоракетной обороны территории страны.

Наряду с созданием оборонительных систем, значительное внимание уделялось созданию средств, способных преодолевать противоракетную оборону. В рамках этой программы был создан орбитальный вариант ракеты Р-36, предназначенный для нанесения удара с незащищенного системой ПРО направления. Первые ракеты Р-36 в орбитальном варианте были поставлены на боевое дежурство в 1969 г. Кроме этого, в августе 1968 г. были начаты летные испытания варианта ракеты Р-36, оснащенного тремя боевыми блоками, не имевшими индивидуального наведения. Увеличение количества боевых блоков было призвано повысить вероятность преодоления рубежей противоракетной обороны.

В США к 1965 г. было закончено развертывание 800 ракет Minuteman I, в дополнение к которым в 1966 г. было начато развертывание 200 более точных ракет Minuteman II. Кроме этого, группировка наземных МБР США включала в себя 54 ракеты Atlas. В 1970 г. началась замена Minuteman I ракетами Minuteman III, которые были оснащены тремя боевыми блоками индивидуального наведения и обладали очень высокой точностью. Программа развертывания ракетоносцев Polaris, в ходе которой была построена 41 подводная лодка, была завершена в 1967 г. Планировалось, что в 1971 г. в состав флота войдет первый ракетоносец Poseidon, оснащенный 16 ракетами С-3, несущими по 10 боеголовок индивидуального наведения. В стратегической авиации США к концу 60-х годов был полностью завершен переход на бомбардировщики В-52, количество которых составило 360. Кроме этого, планировалось использовать в стратегических целях бомбардировщики FB-111A, размещавшиеся на территории Европы. Так же, как и Советский Союз, США вели работу над созданием системы противоракетной обороны.

Наращивание количества стратегических наступательных вооружений, произошедшее в 60-х годах, а также осознание возможного дестабилизирующего влияния, которое может оказать развертывание систем противоракетной обороны, заставили Соединенные Штаты и Советский Союз начать переговоры об ограничении наступательных и оборонительных вооружений. Эти переговоры, начатые в 1969 г., завершились в 1972 г. подписанием двух соглашений, известных как Договор ОСВ-1 и Договор по ПРО.

Первые консультации о возможности начала переговоров об ограничении вооружений были начаты в 1967 г., а конкретная договоренность о начале переговоров была достигнута в июле 1968 г. После задержки, вызванной вводом советских войск в Чехословакию и президентскими выборами в США, переговоры были начаты в ноябре 1969 г. Первоначально предполагалось, что предметом переговоров станет всеобъемлющее соглашение, касающееся как наступательных, так и оборонительных вооружений. Однако, в процессе обсуждения наступательных вооружений Советский Союз последовательно настаивал на обязательном учете средств передового базирования США, расположенных в Европе. В итоге было решено, что соглашение о наступательных вооружениях не будет иметь всеобъемлющего характера и не будет включать ограничений на бомбардировщики. В то же время, стороны согласились заключить полномасштабное соглашение об ограничении оборонительных средств.

Прогресс в области ограничения оборонительных противоракетных систем стал возможен, прежде всего, благодаря тому, что к моменту начала переговоров как в СССР, так и США была продемонстрирована невозможность создания эффективной системы ПРО, способной обеспечить защиту ограниченного района или территории страны. В связи с этим на одном из этапов переговоров стороны были готовы пойти на полное запрещение противоракетных систем, однако в итоге было решено сохранить возможность развертывания систем, находившихся в процессе разработки и строительства.

В основу соглашения об ограничении наступательных вооружений был положен принцип, в соответствии с которым ограничению подлежало количество пусковых установок баллистических ракет как наземного, так и морского базирования. Количество бомбардировщиков, а также количество боезарядов соглашением никак не ограничивалось. На ранних стадиях переговоров СССР и США обсуждали возможность запрета на оснащение баллистических ракет боеголовками индивидуального наведения, однако сторонам не удалось найти взаимоприемлемого решения этой проблемы.

Ставшие результатом переговоров документы — Договор об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО) и Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (Договор ОСВ-1) — были подписаны 26 мая 1972 г. и вступили в силу 3 октября 1972 г. Срок действия Договора ОСВ-1 составлял 5 лет, Договор по ПРО обладал неограниченным сроком действия.

Основным положением Договора ОСВ-1 стало обязательство СССР и США не начинать с 1 июля 1972 г. строительства новых стационарных пусковых установок баллистических ракет наземного базирования, а также не увеличивать количество подводных лодок и пусковых установок баллистических ракет морского базирования. Кроме этого, соглашение запрещало создание новых шахтных пусковых установок тяжелых ракет, а также переоборудование существующих ШПУ в пусковые установки тяжелых ракет. В результате установления этих ограничений была фактически заморожена структура группировок баллистических ракет наземного базирования. На момент подписания соглашения в СССР были построены или находились в процессе строительства 1416 шахтных пусковых установок, 308 из которых предназначались для размещения тяжелых ракет Р-36 {9} (SS-9) и Р-36М (SS-18 Mod 1). Кроме этого, к числу тяжелых ракет относились 18 орбитальных ракет Р-36, развернутых на полигоне Байконур.

Установленные ОСВ-1 ограничения на количество подводных ракетоносцев относились только к подводным лодкам, построенным после 1964 г. и, таким образом, не касались советских подводных лодок проектов 629 (Golf), 658 (Hotel) и 701 (Hotel III). Поскольку Договор разрешал завершение строительства подводных лодок и шахтных пусковых установок, начатого к моменту его заключения, определение строящейся подводной лодки было сформулировано таким образом, чтобы дать СССР возможность построить 62 «современных» подводных ракетоносца, на которых могло быть развернуто не более 740 ракет. В дополнение к этому СССР мог дополнительно развернуть 210 баллистических ракет морского базирования за счет уничтожения такого же количества наземных пусковых установок ракет Р-16У и Р-9А. Это положение давало СССР возможность иметь до 950 ракет морского базирования, так как пусковые установки типа «групповой старт», в которых размещались ракеты Р-16У и Р-9А, не могли быть использованы для размещения новых ракет наземного базирования и в любом случае должны были выводиться из боевого состава. В целом, Договор ОСВ-1 никак не ограничивал советскую программу создания стратегических ракетоносцев.

Основное положение Договора об ограничении систем противоракетной обороны заключается в запрете создания противоракетной обороны территории страны или района и запрете на создание базы для такого развертывания. В качестве исключения Договор по ПРО разрешал развертывание двух противоракетных систем, одна из которых предназначена для обороны столицы, а другая — для обороны позиционного района баллистических ракет. Основным ограничением, накладываемым на эти системы, стало ограничение количества перехватчиков. В составе каждой из двух систем ПРО разрешалось иметь не более 100 противоракет и их пусковых установок. Кроме этого, определенные ограничения накладывались на количество и места размещения радиолокационных станций системы ПРО, а также на места размещения РЛС системы предупреждения о ракетном нападении. В 1974 г., СССР и США подписали протокол к Договору по ПРО, который сократил количество разрешенных к развертыванию систем с двух до одной.

Советско-американское соглашение ОСВ-1, подписанное в 1972 г., стало первым реальным шагом на пути ограничения стратегических наступательных вооружений. Кроме этого, Договор по ПРО, запрещавший создание сколько-нибудь эффективной системы противоракетной обороны, позволил ограничить темпы и масштаб программ модернизации стратегических сил, осуществленных СССР и США в 70-е годы. В то же время, поскольку Договор ОСВ-1 никак не ограничивал количество боезарядов, он не смог предотвратить наращивания наступательных потенциалов, которое стало результатом оснащения баллистических ракет разделяющимися головными частями с боевыми блоками индивидуального наведения (РГЧ ИН).

Программа строительства стратегических сил, осуществленная в 60-х годах, позволила Советскому Союзу добиться примерного равенства с США по количеству стратегических носителей. В то же время, советские стратегические силы в начале 70-х годов заметно уступали группировке стратегических сил США по боевой эффективности. В 1970 г. Соединенные Штаты начали развертывание баллистических ракет Minuteman 111, которые были размещены в {10} высокозащищенных шахтах и оснащались тремя высокоточными боевыми блоками индивидуального наведения. Программа развертывания 550 ракет Minuteman III была завершена в 1975 г. Кроме этого, в 1971 г. было начато развертывание подводных лодок Poseidon с ракетами С-3, на которых размещалось по 10 боеголовок. В 1973 г. было развернуто уже 20 таких ракетоносцев, а к 1978 г. их количество достигло 31. К началу 70-х годов также относится решение о начале работ по созданию нового сверхзвукового стратегического бомбардировщика В-1. Таким образом, к моменту подписания соглашения ОСВ-1 США уже начали переоснащение своих стратегических сил.

Советская программа модернизации стратегических сил также была начата до начала переговоров об ограничении вооружений. Как и в США, основной характерной чертой этой программы стало развертывание ракетных комплексов, оснащенных РГЧ ИН. Другой важной особенностью проведенной в 70-х годах модернизации стало осуществление мер, которые позволили бы стратегическим силам СССР действовать в условиях ответно-встречного или ответного удара. Для обеспечения возможности ответно-встречного удара были начаты работы по созданию системы предупреждения о ракетном нападении, включающей в себя космический эшелон. Значительные усилия были направлены на создание системы боевого управления и связи, способной обеспечить действия в условиях ответно-встречного или ответного удара, а также обеспечивающей более высокую степень контроля за применением ядерного оружия. Большие усилия были направлены на обеспечение стойкости всех компонентов систем и комплексов к воздействию поражающих факторов ядерного взрыва. При создании ракетных комплексов наземного базирования очень большое внимание было уделено защищенности шахтных пусковых установок и дальнейшему повышению боеготовности ракет.

Основными ракетными комплексами наземного базирования, развертывание которых было проведено в 70-х годах, стали комплексы с «условно легкими» ракетами УР-100Н (SS-19) и MP УР-100 (SS-17) и комплекс с тяжелой ракетой Р-36М (SS-18), решения о начале разработки которых были приняты в 1969;1970 г. Ракеты УР-100Н и MP УР-100 должны были заменить собой ракету УР-100, а Р-36М разрабатывалась для замены ракет Р-36. Новые ракеты должны были оснащаться головными частями с боеголовками индивидуального наведения.

При принятии решения о параллельной разработке двух ракетных комплексов, предназначенных для замены УР-100, предполагалось, что для развертывания будет выбран только один из них. Однако впоследствии конкурс был продлен до этапа летных испытаний ракет, начавшихся в 1972 г., и закончился принятием на вооружение обоих комплексов. Первые ракеты УР-100Н и MP УР-100 были поставлены на боевое дежурство в 1975 г.

Параллельно с созданием новых «легких» ракет в начале 70-х годов было принято решение о модернизации существующего комплекса с ракетой УР-100. На ее основе были созданы ракеты УР-100К и УР-100У, отличавшиеся большим забрасываемым весом и повышенной степенью боеготовности. Ракета УР-100К оснащалась средствами преодоления противоракетной обороны, а УР-100У была оснащена тремя боеголовками, не имевшими индивидуального наведения.

Решение о разработке тяжелой ракеты Р-36М, предназначенной для замены Р-36, было принято в сентябре 1969 г. Большой забрасываемый вес ракеты, составлявший 8.8 т, позволил оснастить ее головной частью с 8 боеголовками индивидуального наведения. Летные испытания ракеты были начаты в феврале 1973 г., а постановка комплекса на боевое дежурство состоялась в декабре 1974 г. Часть ракет Р-36М была развернута в моноблочном оснащении.

Вскоре после того как все три новых комплекса были приняты на вооружение, было принято решение об их модернизации. Результатом программы {11} модернизации стало создание ракет MP УР-100УТТХ, УР-100НУТТХ и Р-36МУТТХ, развертывание которых было начато в 1978;1979 гг.

Наряду с разработкой традиционных комплексов шахтного базирования СССР продолжал программу создания мобильных ракет. В середине 70-х годов было закончено создание мобильного комплекса «Темп-2С», который в феврале 1976 г. был принят в эксплуатацию и поставлен на боевое дежурство. Развертывание этого комплекса было очень ограниченным, и он не был принят на вооружение. На основе комплекса «Темп-2С» впоследствии был создан мобильный комплекс «Пионер» (SS-20) с ракетой средней дальности.

В морских стратегических силах основным событием первой половины 70-х годов стало принятие на вооружение ракетоносца проекта 667Б (Delta I), работы по созданию которого были начаты в 1965 г. Ракеты Р-29 (SS-N-8), которыми были оснащены ракетоносцы 667Б, обладали дальностью 7800 км, что позволяло подводным лодкам нести боевое дежурство, находясь в прилегающих к территории Советского Союза морях. Подобная возможность означала, что для перехода в районы боевого патрулирования ракетоносцы не должны были преодолевать рубежи противолодочной обороны. В результате была существенно снижена уязвимость группировки морских стратегических сил.

Первый ракетоносец проекта 667Б вошел в состав флота в 1972 г., а в 1977 г. в составе флота насчитывалось 18 ракетоносцев этого проекта. Кроме этого, в 1975 г. были построены 4 подводных крейсера проекта 667БД (Delta II), которые несли 16 ракет Р-29Д, обладавших увеличенной дальностью. Этими ракетами были также оснащены некоторые подводные лодки проекта 667Б.

В 1971 г. были также возобновлены работы по созданию твердотопливной ракеты морского базирования. Летные испытания ракеты Р-31 (SS-N-17) были начаты в 1976 г., а в 1980 г. в опытную эксплуатацию была принята подводная лодка 667AM (Yankee II), на которой размещалось 12 таких ракет. Несмотря на то, что ракета Р-31 не была принята на вооружение, опыт ее эксплуатации впоследствии послужил аргументом в пользу перехода на твердотопливные ракеты морского базирования.

Другим важным событием 70-х годов стало создание комплекса морского базирования с ракетой, оснащенной РГЧ ИН. Работы по созданию этой ракеты, получившей обозначение Р-29Р, были начаты в 1973 г. Первый подводный крейсер проекта 667БДР, оснащенный 16 ракетами Р-29Р, был спущен на воду в 1976 г. К моменту принятия комплекса на вооружение в 1979 г. в составе флота находилось 9 ракетоносцев этого проекта.

В конце 60-х-начале 70-х годов в СССР были также начаты проработки проекта нового сверхзвукового тяжелого бомбардировщика, программа создания которого должна была стать ответом на начатую в США работу над бомбардировщиком В-1. Однако этот проект, конечным результатом которого стало создание бомбардировщика Ту-160, был завершен только в конце 80-х годов. Основным событием 70-х годов, в значительной степени повлиявшим на ход советско-американских переговоров об ограничении стратегических вооружений, стало создание и развертывание бомбардировщика Ту-22М (Backfire). Первые прототипы этого самолета были построены в 1969;1972 гг., а в 1976 г. новый бомбардировщик был принят на вооружение. Несмотря на то, что Ту-22М не являлся стратегическим бомбардировщиком, Соединенные Штаты настаивали на том, что при определенных условиях Ту-22М может быть использован для нанесения ударов по территории США. Вопрос о стратегических возможностях Ту-22М стал в итоге одним из наиболее серьезных противоречий между СССР и США в ходе проводившихся во второй половине 70-х годов переговоров.

После подписания Договора ОСВ-1 Советский Союз и США продолжили переговоры о дальнейшем ограничении стратегических вооружений. Однако достижение договоренности о содержании следующего этапа контроля над вооружениями оказалось гораздо более сложной задачей. Поскольку новое соглашение, в отличие от ОСВ-1, должно было носить всеобъемлющий характер, Советский Союз настаивал на обязательном учете американских средств передового базирования в балансе стратегических сил. Усилия США в основном были направлены на установление ограничений на количество и возможности советских ракетных комплексов наземного базирования, в частности тяжелых ракет и ракет, оснащенных РГЧ ИН. Проблема тяжелых ракет стала более острой после того, как в 1973 г. СССР провел первые испытания разделяющихся головных частей с боеголовками индивидуального наведения. Значительное преимущество в суммарном забрасываемом весе ракет, которым обладал Советский Союз, в сочетании с установленным в ОСВ-1 запретом на развертывание новых ракет означало, что СССР мог значительно превзойти США в количестве развернутых боезарядов.

Первой договоренностью, достигнутой после 1972 г., стало так называемое Владивостокское соглашение, основные положения которого были согласованы во время встречи в верхах во Владивостоке в ноябре 1974 г. В соответствии с этим соглашением СССР и США согласились ограничить количество стратегических носителей 2400 единицами, из которых только 1320 могли быть оснащены головными частями с боеголовками индивидуального наведения.

При заключении Владивостокского соглашения Советский Союз пошел на значительные уступки. Основной уступкой стало снятие требования о включении в будущий договор средств передового базирования США. Кроме этого, СССР согласился на установление одинаковых ограничений для обеих сторон, отказавшись от требования о равенстве возможностей стратегических сил. Соединенные Штаты, в свою очередь, пошли на включение в договор тяжелых бомбардировщиков и отказались от попыток сократить количество советских тяжелых ракет или пересмотреть определение тяжелой ракеты так, чтобы оно включало создаваемую в СССР ракету УР-100Н.

Несмотря на то, что основные положения будущего договора об ограничении вооружения были согласованы, практически сразу после окончания Владивостокской встречи обнаружились существенные различия в понимании достигнутых договоренностей. Основными проблемами стали вопрос о зачете советского бомбардировщика Ту-22М как стратегического средства доставки и вопрос о способе зачета бомбардировщиков, оснащенных крылатыми ракетами большой дальности (КРВБ). Соединенные Штаты настаивали на том, что бомбардировщики Ту-22М должны учитываться при подсчете общего количества стратегических носителей. Советский Союз, в свою очередь, настаивал на том, что крылатые ракеты на бомбардировщиках должны считаться отдельными носителями.

В 1976 г. в ходе усилий, направленных на то, чтобы найти взаимоприемлемое решение проблем стратегических возможностей Ту-22М и способа зачета крылатых ракет, была достигнута предварительная договоренность о том, что каждый бомбардировщик, оснащенный крылатыми ракетами, будет считаться носителем с РГЧ ИН. Кроме этого, США предложили установить отдельные ограничения на количество развернутых бомбардировщиков Ту-22М. Несмотря на то, что окончательного соглашения по этим вопросам в 1976 г. достичь не удалось, эти положения в несколько измененном виде впоследствии стали частью Договора ОСВ-2.

Переговоры об ограничении стратегических вооружений, приведшие к заключению Договора ОСВ-2, продолжались до 1979 г. Как и на ранних стадиях переговоров, основные усилия США были направлены на ограничение количества боезарядов на советских межконтинентальных ракетах наземного базирования. Советский Союз в свою очередь настаивал на установлении ограничений на развертывание крылатых ракет воздушного базирования, а также пытался добиться запрета на развертывание крылатых ракет морского и наземного базирования. Кроме этого, оставалась нерешенной проблема стратегических возможностей бомбардировщика Ту-22М, а также ряд проблем, связанных с проверкой выполнения Договора.

Поскольку новое соглашение не было подготовлено к моменту истечения срока действия Договора ОСВ-1, в октябре 1977 г. СССР и США объявили, что будут продолжать соблюдать предусмотренные ОСВ-1 ограничения. Содержание Договора ОСВ-2 было в основном согласовано к концу 1978 г., и 18 июня 1979 г. в ходе встречи в верхах в Вене Договор ОСВ-2 был подписан.

Договор ОСВ-2 основывался на согласованных во Владивостокском соглашении ограничениях, к которым был добавлен ряд дополнительных ограничений. Кроме этого, ОСВ-2 предусматривал некоторое сокращение количества стратегических носителей, которое должно было быть проведено в течение двух лет, а также ряд ограничений на количество боевых блоков, которыми могли оснащаться носители, и ограничения на модернизацию стратегических систем. Предусматривалось, что Договор будет находиться в силе до 31 декабря 1985 г. Сопровождавший Договор протокол, срок действия которого был ограничен тремя годами, устанавливал ограничения на развертывание мобильных ракет и крылатых ракет морского и наземного базирования.

Основным положением Договора ОСВ-2 стало ограничение количества стратегических носителей на уровне 2400 единиц. Кроме этого, стороны обязались к 1 января 1981 г. сократить количество носителей до 2150. Из общего количества стратегических систем только 1320 носителей могли быть оснащены головными частями с боевыми блоками индивидуального наведения. В число 1320 носителей с РГЧ ИН включались как ракеты наземного и морского базирования, так и тяжелые бомбардировщики, оснащенные крылатыми ракетами большой дальности. Без учета бомбардировщиков количество оснащенных РГЧ ИН носителей не должно было превышать 1200 единиц. Кроме этого, отдельное ограничение было установлено на оснащенные РГЧ ИН баллистические ракеты наземного базирования, количество которых не могло превышать 820.

В целях ограничения общего количества боезарядов, Договор ОСВ-2 устанавливал пределы на оснащение ракет боевыми блоками индивидуального наведения. В частности, запрещалось увеличивать количество боевых блоков на баллистических ракетах наземного базирования, а также оснащать ракеты морского базирования более чем 14 боевыми блоками. Тяжелые бомбардировщики существующих типов не должны были оснащаться более чем 20 крылатыми ракетами, а с учетом новых бомбардировщиков среднее количество крылатых ракет, приходящихся на бомбардировщик, не должно было превышать 28. Таким образом, в отличие от ОСВ-1, в новом Договоре устанавливались определенные ограничения на количество боезарядов, которые могли быть развернуты на стратегических носителях.

В части, касавшейся баллистических ракет наземного базирования, был подтвержден запрет на сооружение новых шахтных пусковых установок и на переоборудование шахт легких ракет в шахты тяжелых. Был также установлен запрет на создание ракет более тяжелых (по стартовому и забрасываемому весу), чем существующие. Дополнительным ограничением, касавшимся ракет наземного базирования, стал запрет на орбитальные ракеты. В частности, Советский Союз должен был уничтожить или переоборудовать 18 пусковых установок орбитальных ракет Р-36, расположенных на полигоне Байконур.

В Договоре ОСВ-2 были предусмотрены меры, направленные на сдерживание процесса модернизации стратегических вооружений. Так, каждая из сторон могла развернуть не более одной новой МБР, которая могла быть оснащена 10 боезарядами. Это положение было включено в Договор по настоянию США, так как давало им возможность развернуть ракету MX. При этом США предполагали, что с советской стороны новой ракетой станет моноблочная ракета «Тополь» (SS-25), работы над которой были начаты в 1977 г. Однако впоследствии СССР объявил «Тополь» модернизацией ракеты РТ-2П (SS-13), а в качестве новой ракеты была создана ракета РТ-23 (SS-24). При этом следует отметить, что, объявив «Тополь» модернизированным вариантом РТ-2П, Советский Союз пошел на нарушение условий Договора, так как забрасываемый вес новой ракеты был увеличен до 1000 кг по сравнению с 600 кг для РТ-2П. В соответствии с положениями Договора параметры модернизированной ракеты, в частности забрасываемый вес, могли отличаться от исходных не более чем на 5%.