Теория ситуационного анализа. 
Интегративная интерпретация. 
Адхократия как стиль лидерства

Идею зависимости лидерства от определенных социальных условий обосновывает и развивает его ситуационная концепция (Р. Стогдилл, Т. Хилтон, А. Голдиер и др.). Она исходит из относительности и множественности лидерства и пыталась ответить на данные вопросы и преодолеть психологическую трактовку лидерства. Согласно теории ситуационного анализа лидер появляется в результате стечения обстоятельств места, времени др. В жизни группы в различных ситуациях выделяются отдельные индивиды, превосходящие других, по крайней мере, одним какимлибо качеством. И поскольку именно данное качество востребовано сложившимися условиями, постольку человек, обладающий им, становится лидером. Ситуационная теория лидерства рассматривает лидера как функцию определенной ситуации, подчеркивая относительность черт, присущих лидеру, и предполагая, что качественно отличающиеся обстоятельства могут востребовать качественно различных лидеров. Например, чрезвычайные обстоятельства экономической разрухи, внешнеполитической изоляции СССР «привели» к власти тоталитарного лидера И. В. Сталина. Экономический кризис 1929—1933 гг., последствия национального унижения Германии после поражения в Первой мировой войне породили беспомощность институтов парламентской демократии и «потребовали» сильного лидера—А. Гитлера.

Попытки избежать крайностей в трактовке феномена лидерства (либо с позиции теории черт, либо в рамках теории ситуационного анализа) объективно требовали расширения границ анализа факторов формирования лидирующих позиций и обусловливающих содержание властного воздействия. Эти попытки привели к появлению личностно-ситуативной теории. Ее сторонники Г. Герт и С. Милз среди переменных лидерства, позволяющих познать его природу, выделяли следующие четыре фактора:

• 1) черты и мотивы лидера как человека;
• 2) образы лидера и мотивы, существующие в сознании его последователей, побуждающие следовать за ним;
• 3) характеристики роли лидера;
• 4) правовые и институциональные условия его деятельности.

Иллюстрацией личностно-ситуативной теории может выступать лидерство Индиры Ганди. Лидер — функция определенной ситуации. Как писал Р. Стогдилл, «лидерство есть связь, которая существует между людьми в какой-то социальной ситуации, и люди, являющиеся лидерами в одной ситуации, не обязательно будут ими в других ситуациях». Именно сложившиеся конкретные обстоятельства определяют отбор политического лидера и детерминируют его поведение. Так, например, ситуация в исламском Иране неизбежно отвергнет политиков европейского или американского типа. Точно так же и религиозный лидер-пророк не сумеет проявить себя на политической арене Запада. Очевидно, что требования к лидеру значительно различаются и в зависимости от того, находится данное государство в состоянии кризиса или развивается стабильно.

С точки зрения ситуационного подхода лидерские качества релятивны, относительны. Один человек может проявить черты лидера на митинге, другой — в повседневной политико-организационной работе, третий — в межличностном общении и т. п. В целом же лидеров отличают главным образом целеустремленность, готовность взять на себя ответственность за решение той или иной задачи, а также компетентность.

Уточнением, развитием и качественным обогащением ситуационной концепции явилась теория, объясняющая феномен лидерства через последователей и конституентов. «Именно последователь, — утверждает Ф. Стэнфорд, — воспринимает лидера, воспринимает ситуацию и в конечном счете принимает или отвергает лидерство».

Достоинством такого подхода является рассмотрение лидерства как особого рода отношений между руководителем и его конституентами, выступающих в виде цепочки взаимосвязанных звеньев: конституенты — последователи — активисты — лидер. Лидер и его конституенты составляют единую систему. В современной науке круг конституентов лидера понимается достаточно широко. В него включаются не только политические активисты и все достаточно четко определившиеся приверженцы (последователи) лидера, но и его избиратели, а также все те, кто взаимодействует с ним, оказывает на него влияние. Анализ конституентов во многом позволяет понять и предсказать политическое поведение лидера, зачастую действующего вопреки своим собственным политическим привычкам, симпатиям и антипатиям. [9].

В формировании и функционировании отношений «лидер— конституенты» особенно велика роль активистов. Именно они достаточно компетентно оценивают личные качества и возможности лидера, организуют кампании в его поддержку, выступают «приводным ремнем», связывающим его с массами, т. е. «делают» лидера.

Взаимодействие лидера и его конституентов — обоюдонаправленное, двустороннее движение. Причем лидеры могут в значительной мере менять свою социальную опору. Самостоятельность лидера по отношению к конституентам прямо зависит от характера политического строя, от степени концентрации власти в руках руководителя и от политической культуры общества в целом. Наибольшие возможности для субъективистской и волюнтаристской политики имеют лидеры в авторитарных и тоталитарных системах, где они могут порою поставить под угрозу само существование всей нации, как это пытался сделать, например, Гитлер накануне поражения нацистской Германии.

Попытки избежать крайностей в трактовке феномена лидерства (либо с позиции теории черт, либо в рамках теории ситуационного анализа) объективно требовали расширения границ анализа факторов формирования лидирующих позиций и обусловливаюших содержание властного воздействия. Эти попытки привели к появлению личностно-ситуативной теории. Ее сторонники, Г. Терт и С. Милз, среди переменных лидерства, позволяющих познать его природу, выделяли следующие четыре фактора: 1) черты и мотивы лидера как человека; 2) образы лидера и мотивы, существующие в сознании его последователей, побуждающие следовать за ним; 3) характеристики роли лидера; 4) правовые и институциональные условия его деятельности.

Американский политолог Маргарет Дж. Херманн расширила число переменных, позволяющих, по ее мнению, глубже раскрыть существо лидерства, включив: 1) основные политические убеждения лидера; 2) политический стиль лидера; 3) мотивы, которыми руководствуется лидер; 4) реакцию лидера на давление и стресс; 5) обстоятельства, благодаря которым лидер впервые оказался в положении руководителя; 6) предшествующий политический опыт лидера; 7) политический климат, в котором лидер начинал свою политическую карьеру.

Таким образом, от одностороннего психологизма в анализе лидерства политическая наука перешла к более целостному исследованию данного феномена с использованием социологических подходов. Социальная природа лидерства указывала на то, что оно является результатом взаимодействия лидера и его сторонников, т. е. двустороннего влияния. Комплексное (ингегративное) понимание политического лидерства подразумевает анализ всей совокупности переменных, влияющих на характер и содержание лидерства, в том числе:

1) изучение личности лидера, его происхождения, процесса социализации и способа выдвижения;

2) анализ окружения лидера, его последователей и оппонентов;

3) рассмотрение отношений между лидером и сторонниками;

4) исследование социальных условий выдвижения в лидеры;

5) анализ результатов взаимодействия лидера и его сторонников в конкретных ситуациях. Социологическая трактовка природы ли дерства больше сосредоточивает внимание на анализе взаимодей ствия лидера и его последователей. Она позволяет выявить технологию эффективного лидерства, понять логику политического поведения лидера.

6) В рамках интегративного подхода в последнее время доминируют мотивационные концепции лидерства и теории, акцентирующие внимание на специфике политических стилей. Последнее направление позволяет выявить предсказуемость действий политического лидера и их возможную эффективность.

Политический стиль — достаточно емкое понятие, содержание которого включает совокупность стандартных процедур выработки и принятия решений, определения политического курса и методов его осуществления, различные способы взаимодействия лидера с последователями, типы реагирования на возникающие проблемы и требования различных групп населения. Стиль политики может быть эффективным и неэффективным, авторитарным и демократическим и т. д. [1].

Эффективность лидерства может достигаться с использованием разных политических стилей. Стиль, ориентированный на решение конкретных задач на основе четкого распределения ролей и функций, подчинения всех ресурсов решению поставленной задачи и самому лидеру, выполнения всех требований лидера, занимающего официальный пост, лежит в основе инструментального лидерства. Однако результаты совместной деятельности могут быть не менее впечатляющими и в том случае, если лидер не занимает руководящей должности, а воздействует, создавая благоприятную эмоциональную среду, в которой каждый член группы стремится к максимально высоким результатам. Этот политический стиль лежит в основе экспрессивного (эмоционального) лидерства. Примером такого стиля может служить лидерство Дэн Сяопина, инициатора китайских реформ, давно оставившего официальные посты, но продолжающего оставаться неформальным лидером.

Эффективность лидерства зависит от степени совпадения мотивации лидера и его сторонников, от способности первого создавать стимулы для продуктивной деятельности вторых. Лидеру необходимо знать и четко понимать установки и поведение его последователей, проявляющиеся в удовлетворенности или неудовлетворенности своей работой; одобрении или неодобрении его деятельности; мотивацию собственного поведения. Знание мотивации и поведенческих установок сторонников позволяет лидеру определять и возможный тип руководящего поведения: либо директивное лидерство, подчиняющее своих сторонников решению заранее поставленной цели либо поддерживающее лидерство, стабилизирующее поведение своих последователей; либо ориентированное на достижение качественного результата деятельности сторонников путем значительных вознаграждений за нее.

Термин «адхократия» был предложен в 1960;е гг. экспертом по проблемам лидерства Уорреном Беннисом, а затем популяризирован футурологом Элвином Тоффлером. По своей сути адхократия является противоположностью бюрократии. Адхократия игнорирует классические принципы лидерства, согласно которым у каждого есть определенная, постоянная роль, и представляет собой гибкую организацию, где индивидуумы могут при необходимости свободно использовать свои таланты.

Феномен лидерства Э. Тоффлер рассматривается с точки зрения эволюции типа общества в процессе смены трех волн цивилизации и трансформации функций, стиля и образа лидера в каждой из них.

Во времена Первой волны, как замечает Э. Тоффлер, «лидерство обычно доставалось по праву рождения, а не в результате заслуг. Монарху были нужны определенные ограниченные навыки — способность вести людей в бой, проницательность, ловкость… Среди основных требований не было грамотности и больших способностей к абстрактному мышлению. Кроме того, лидер обычно был свободен использовать широкие личные полномочия в самой и даже капризной манере, не контролируемой конституцией, законодательством или общественным мнением. Если нужно было одобрение, то одобрение только узкого круга дворян, лордов, министров».

В эпоху Второй волны лидер должен принимать намного больше решений по гораздо более широкому кругу вопросов — от манипулирования средствами массовой информации до управления макроэкономикой. Его решения должны были быть выполнимыми через цепочку организаций и служб, чьи сложные взаимоотношения он понимал и оркестровал. Он должен быть грамотным и способным к абстрактному мышлению. Кроме того, его полномочия, даже если он был тоталитарным диктатором, были по крайней мере номинально ограничены конституцией, судебным прецедентом, партийными, политическими требованиями и силой общественного мнения. Изменение типа общества приводит к тому, что даже самые лучшие лидеры Первой волны в условиях индустриального общества (т. е. Второй волны) не могли быть успешными и эффективными, поскольку кардинально изменилось понимание и назначение политики. [11].

Специфика управления в условиях Третьей волны связана с демассификацией общества и колоссальным объемом информации, обусловливающей поведение индивидов и групп и которую необходимо анализировать, отслеживать. Лидер зависит от взаимодействия огромного количества социальных групп и индивидов, преследующих собственные интересы и ускорения социальной динамики, вызванной растущими объемами информации. Два этих обстоятельства меняют нормативные основания прежнего политического порядка. Если раньше принимаемые решения, будь то законы или акты регламентарной (правительственной) власти, были рассчитаны на длительную перспективу, то в условиях информационного общества законы утрачивают свою актуальность уже к моменту своего принятия: за период их подготовки ситуация в обществе кардинально меняется. Кроме того, принятие решений должно быть согласовано с огромным количеством различных групп давления, которые преследуют часто противоположные интересы. Правительства неэффективны, поскольку каждое министерство пытается решить вопросы отдельной отрасли, в то время как постиндустриальное общество требует реализации проблем, связывающих между собой множество различных отраслей. Государства сталкиваются с проблемами глобального характера—экологическими и техногенными катастрофами, демографической и продовольственной проблемами, международным терроризмом и т. д. Часто событие, произошедшее на другом конце планеты, может кардинально изменить внутреннюю политику отдельного суверенного государства. По этой причине государственный суверенитет становится все более абстрактным понятием. Нарастает культурное многообразие, в современном мире, происходит смешение различных культур, этносов, наций. Возрастает роль знаний и информации, образующих самостоятельное пространство —инфосферу — область производства и распределения информации. Все эти факторы изменяют природу лидерства, требуют иных навыков от лидеров. [14].

Силовыми методами возникающие проблемы решить нельзя, поскольку процесс принятия решений переместился в инфосферу, поэтому тоталитарная власть оказывается неэффективной. Как замечает Э. Тоффлер, «возникающая цивилизация Третьей волны требует… абсолютно нового типа руководства. Вероятно, сила заключается не в самоуверенности лидера, а именно в его или ее способности слушать других; не в бульдозерной мощности, а в воображении; не в мегаломании, а в осознании ограниченной природы лидерства в новом мире. В условиях взаимодействия огромного числа непрерывно возникающих и исчезающих социальных групп лидер вынужден будет принимать политические решения, сообразуясь не с общими нормативными стандартами, зафиксированными в законах, а с внутренними императивами ситуаций, в которые вовлечены группы и входящие в них индивиды. Любое решение лидер принимает только для данного случая, оно неповторимо в той же мере, в какой неповторима и уникальна сама ситуация. Более того, на уровне межгрупповых отношений свободное соглашение и договор станут основой функционирования «мозаичного общества». Подобную систему лидерства в условиях информационного общества Э. Тоффлер именует адхократией.

Затем эта концепция была развита в работах теоретика стратегии Генри Минцберга, например, в книге «Strategy — making and the Adhocracy» («Создание стратегий и адхократия»). Адхократия Минцберга представлена в более мелких, непостоянных, часто временных структурах. Обычно группа линейных менеджеров или специалистов сплачивается в небольшую команду, занимающуюся одним проектом, продуктом или потребителем. Неформальное поведение и узкая специализация — вот типичные характеристики таких адхократий. Команды опираются на контакты и взаимную адаптацию между своими членами и другими командами. У команд есть свой круг полномочий (децентрализация), обеспечиваемый старшим руководством, а масштаб действий и членства в команде может противоречить структуре управления остальной организацией (классическая бюрократическая организация).