Определение объекта и предмета регионоведения

Основной категорией регионоведения, как следует из названия дисциплины, является «регион» (от лат. regio — страна, область, пространство). Первоначально этот термин использовался преимущественно в рамках географического знания, где под ним понимали определенную часть территории, относительно однородную по тем или иным географическим параметрам.

Путь термина «регион» в современный социально-политический дискурс России далеко не прост. В России до революции понятия «регион» в научном обиходе не существовало. Во всяком случае, в Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона, изданный в СанктПетербурге в 1890—1907 гг. в 86 томах и содержащий 121 240 статей по всем отраслям знания, «регион» ни как самостоятельный термин, ни как элемент названия отдельной статьи включен не был. Отсутствовал он и в Энциклопедическом словаре Ф. Павленкова 1920 г. и уже в советских справочных изданиях^[1].

Однако, как отмечают Г. И. Миськевич и Ю. Ф. Хаустова, уже в конце XIX в. понятие «регион» все же использовалось в значении «страны, области, пространства воздуха»^[2].

Ситуация изменилась после Второй мировой войны. Под воздействием в первую очередь основополагающих документов ООН во 2-м издании Большой советской энциклопедии появляется статья «Региональные соглашения», определяющая их как «международные соглашения о взаимной помощи между государствами, расположенными в определенном географическом районе (выделено мною. —И. Б.). Возможность заключения региональных соглашений, направленных на поддержание мира и безопасности государств, предусматривается Уставом ООН»^[3]. Таким образом, здесь использованы термины и «район», и «регион».

Позже это понятие начали употреблять в интересующем нас контексте. Вот, например, как его трактовала Большая советская энциклопедия, изданная в конце 1960—1970;х гг.: «регион — крупная индивидуальная территориальная единица (напр., природная, экономическая, политическая и др.). Региональный — относящийся к какой-либо определенной территории (району, области, стране, группе стран)»^[4].

Большинство специальных словарей доперестроечного периода в нашей стране имеют статьи «региональные соглашения», «региональное сотрудничество» и рассматривают эту сферу как относящуюся к сугубо межгосударственным отношениям. Однако категория «регион» в них отсутствует^[5].

В настоящее время часть изданий сохраняет консервативную тенденцию игнорирования термина^[6], но в других он уже занял прочное место. Например, согласно Словарю современных понятий и терминов регион — это: «1. Область; район; часть страны, отличающуюся от других какими-либо свойствами (экономическими, географическими условиями, национальным составом населения и т. п.). 2. Группа близлежащих стран, отличающихся общностью расового или этнического состава, культурных традиций и т. п.»^[7]; Социологическая энциклопедия, выпущенная издательством «Мысль», определяет регион как территорию, обладающую совокупностью общих взаимосвязанных характеристик^[8].

Как справедливо отмечается в статье «Региональный» Толкового словаря русского языка конца XX в., в современных российских условиях «ориентация на региональные связи стала актуальной в связи с распадом бывшего Советского Союза и сложившихся в нем экономических (и, добавим от себя, — политических, социальных и культурных. — И. Б.) связей»^[9].

В настоящее время в рамках классической и модернистской парадигм сложился ряд подходов, трактующих рассматриваемую категорию с позиций тех или иных академических научных дисциплин. Так, под регионом понимают:

• • в географии — определенную часть территории, относительно однородную по тем или иным географическим параметрам;
• • в экономической теории — территорию, относительно однородную по экономическим параметрам (в экономической географии — по экономическим и географическим параметрам);
• • в политологии — территорию, относительно однородную по тем или иным политологическим параметрам;

• • в экологии — территорию, относительно однородную по экологическим параметрам;
• • в экополитологии — территорию, в пределах которой однородность проявляется одновременно в политологических и экологических параметрах;
• • в геополитике — относительную целостность геополитических пространств. Американский исследователь К. Дэйч определяет регион как «группу стран, которые по многим очевидным параметрам больше взаимозависимы друг с другом, чем с иными странами»^[10]. С точки зрения экономики эти страны должны иметь похожий тип хозяйствования или общие природные ресурсы. Необходимым является также фактор культурной общности;
• • в исторической науке самостоятельной трактовки рассматриваемой категории не сложилось, ее содержание, как правило, заимствуется из других наук. Еще в Средние века «территории, которые исследователи теперь называют микрорегионами, в Европе были „привязаны“ к церковному приходу или епархии, в Латинской Америке — к муниципалитету или городу. А так называемые макрорегионы, существовавшие в Южной Америке, трансформировались после войны за независимость в современные государства»^[11];
• • в философии истории, по мнению Ф. Броделя, «регион был аналогом особого „мира“ с присущим только ему менталитетом, образом мышления, традициями, мировоззрением и мироощущением»^[12];
• • в социологии, в соответствии, например, со структуралистской парадигмой, регион — «это исторически эволюционирующее, компактное территориальное сообщество, которое содержит в себе физическое окружение, социоэкономическую, политическую и культурную среду, а также пространственную структуру, отличную от иных регионов и территориальных единиц, таких, как город или нация»^[13].

В соответствии с органицистской парадигмой, более характерной для XIX в., чем для новейших исследований, современный российский исследователь Л. Г. Олех определяет «регион» как «самодостаточный социальный организм, находящийся в единстве со своей средой, обладающий физико-географическими, культурно-цивилизационными, экономическими, культурно-историческими, политико-административными и правовыми свойствами и выступающий механизмом демократической федерации»^[14].

Регионоведение не является изолированной специальной дисциплиной, а развивается в контексте всего обществоведческого научного знания.

Под объектом той или иной науки принято понимать часть объективной реальности, непосредственно находящуюся во взаимодействии с субъектом, т. е. с исследователем.

Объектом регионоведения выступает предметно (т. е. географически, исторически, геополитически, политологически, культурологически и т. д.) обусловленная относительно целостная диверсификация региональных социальных структур и отношений как на планете в целом, так и в рамках ее отдельных элементов.

Объектом международного регионоведения выступает предметно обусловленная совокупность региональных социальных структур и отношений как на планете в целом, так и в рамках ее отдельных элементов.

Например, регион стран Балтийского моря представляет собой ансамбль, совокупность политических, экономических, социальных, культурных и других, элементов и взаимосвязей между ними. Этот регион сложился объективно, он существует как реальный объект сам по себе, вне зависимости от степени вмешательства исследователей и иных акторов, играющих на «поле региона».

Под предметом любой науки принято понимать то, что она непосредственно изучает.

Предметом регионоведения выступает сам регион, а также изучение региона во всех его возможных проявлениях и интерпретациях.

Предмет международного регионоведения — международный регион как территориально определенное социальное пространство, а также изучение международного региона во всех его возможных проявлениях и интерпретациях.

В случае с регионом стран Балтийского моря предметом нашей науки он становится тогда, когда мы заменяем реальный объект объектом идеальным, который начинает выступать как понятие, концепт в рамках соответствующих парадигм и теорий. Этой операцией мы отсекаем возможность и необходимость взаимодействия со всем богатством элементов и взаимосвязей в регионе и сосредоточиваемся на их части, важной и необходимой для нас как исследователей.

Говоря иносказательно, мы переходим от анализа состояний того или иного гастрономического блюда к анализу его названия в ресторанном меню, описания самого блюда и процесса его приготовления в «Книге о вкусной и здоровой пище».

Предмет и объект как общего, так и международного регионоведения различны в зависимости от исходной парадигмы, от теоретикометодологических основ анализа. Процессы глобализации и постглобализации, эволюция мировой анархии, цивилизационная аномия и коррупция, очаговый распад цивилизации модерна, множащийся феномен относительно новых состоявшихся и несостоявшихся государств изменяют роль и значение регионов. Изменяется и роль субъектов, конструирующих регион как идеальную модель и предлагающих конкретные ресурсы для региональной политики, связанной с реальным воплощением этих моделей в жизнь.

Первоначальные научные концепции регионоведческого плана в рамках той или иной науки строились в рамках классической парадигмы, позже, начиная с XX в., — по преимуществу на базе модернистской парадигмы, в настоящее время все более актуальной становится постмодернистская парадигма. Регионоведение, таким образом, — это синтетическая учебная и научная дисциплина, сложившаяся на стыке философского, географического, исторического, социологического, политологического, культурологического, демографического, экономического, экологического, психологического и иного знания (рис. 1). При этом очень важную нагрузку несет слово «иного», ибо в него включаются такие науки, как, например, социальная антропология, статистика.

Рис. 1. Регионоведение в системе наук.

Таким образом, в практике интерпретации регионоведческого знания следует выделять две основные тенденции: 1) интерпретацию регионоведения в рамках одной — политологической, экономической, социологической, культурологической и др. — науки и 2) интерпретацию его как мулътидисциплинарного знания.

В рамках междисциплинарных сравнений указанные тенденции корреспондируют с тенденциями, отчетливо проявляющимися в рамках теории международных отношений (ТМО). Например, мы можем говорить об американо-европейской традиции рассмотрения ТМО как разновидности политологического знания (Д. Зингер, П. Валенстейн и др.) и о традиции рассмотрения ТМО как мультидисциплинарной науки (М. Уайт и др., Чикагская школа) (см. § 1.3 настоящей главы).

В контексте изложенного особое значение имеет интерпретация научного факта регионоведческого знания. Как и любой научный факт, он «включает в себя три компонента — лингвистический, перцептивный и материально-практический» [Никифоров. С. 156] и может быть как моно-, так и мультидисциплинарным.

Культурология и социология через социолингвистику представляют по преимуществу первый, лингвистический, компонент; перцептивный компонент, интерпретируемый как «осознание, понимание, переживание цепи процессов»^[15], представляется через психологию, социологию, не указанную на схеме пограничную дисциплину, — социальную психологию и др., третий, материально-практический, компонент представляется через экономику, географию (точнее, экономическую географию) и т. п.

Создавая собственный категориальный аппарат, регионоведение в целом и международное регионоведение в частности не только демонстрируют свой потенциал как междисциплинарной области, в рамках которой лишь заимствуются категории других наук, но и представляют себя как область мультидисциплинарного знания. Более того, в интерпретации и представлении научного знания регионоведение в основном предусматривает мулътидисциплинарный подход.

Учитывая обязательность набора закономерностей, теорий, парадигм в каждой из представленных на рис. 1 академических наук, важнейшие принципы конструирования и представления регионоведческого знания могут быть определены как мультитеоретичность и мультипарадигмалъностъ^[16] наряду с монотеоретичностью и монопарадигмальностью.

• [1] См., напр.: Малая советская энциклопедия. М., 1930. Т. 7.
• [2] Мисъкевич, Г. И., Хаустова, Ю. Ф. Терминология и культура. М., 1981. С. 542.
• [3] Большая советская энциклопедия. 2-е изд. М., 1955. Т. 36.
• [4] Большая советская энциклопедия. М., 1969—1978. Электронный ресурс на 5 CD-дисках. Диск 4. «Плат-стру», 2003.
• [5] См., напр.: Дипломатический словарь. 4-е изд. / гл. ред. А. А. Громыко. М., 1985;Словарь международного права / гл. ред. Б. М. Клименко. М., 1982; Словарь международного морского права. М., 1985.
• [6] См., напр.: Социальная энциклопедия. М., 2000.
• [7] Словарь современных понятий и терминов. 4-е изд. / сост. и общ. ред. В. А. Макаренко. М., 2002.
• [8] Социологическая энциклопедия: в 2 т. / рук. проекта Г. Ю. Семигин. М., 2003.Т. 2.
• [9] Толковый словарь русского языка конца XX в. Языковые изменения / под ред.Г. Н. Скляревской. СПб., 2000. С. 538—539.
• [10] Deutsch, К. W. On Nationalism, World Regions, and the Nature of the West //Mobilization, Center-Periphery Structures and Nation-Building. A Volume in Commemorationof Stein Rokkan / ed. by P. Torsvik. Bergen; Oslo; Tromso, 1981.
• [11] Morner, M. Region and State in Latin American Past. The Johns Hopkins UniversityPress, 1993. P. 7.
• [12] Цит. по: Макарычев, Л. С. Влияние зарубежных концепций на развитие российского регионализма: возможности и пределы заимствования, http://www.prof.msu.ru/publ/book/round3.htm
• [13] Markusen, Л. Regions: Economics and Politics of Territory. Rowman and LittlefieldPublishers, 1987. P. 17.
• [14] Олех, Л. Г. Регионализм и федерализм. Новосибирск, 1998. С. 124.
• [15] Кравченко, С. А. Социологический энциклопедический русско-английский словарь. М., 2004. С. 287.
• [16] Под мулыпитеоретичностъю мы понимаем относительно целостное объединение в структуре одного исследования нескольких различных теоретических взглядов. Под мулътипарадигмалъностъю — относительно целостное объединение в структуреодного исследования нескольких различных теоретических подходов, создание своегорода «ансамбля парадигм». Указанные принципы не следует путать с принципом эклектизма, в рамках которого смешиваются принципиально отличные подходы без достаточных на то оснований, объяснения как причин, так и техник установления связей между явлениями и категориями. См. подробнее: Филипс, Л., Йоргенсен, М. В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков, 2004. С. 18.