Концепции, теории юриспруденции России первой половины ХIХ века

Содержание юриспруденция русская карамзин сперанский Введение

1. Общая характеристика юриспруденции России первой половины ХIХ века

2. Концепции, теории юриспруденции России первой половины ХIХ века

2.1 Концепция русского легитимизма Н.М. Карамзина

2.2 Легитимистская юриспруденция М.М. Сперанского

2.3 Теория официальной народности

2.4 Государственно-правовая мысль декабристов

3. Краткий очерк истории юриспруденции Заключение Список использованной литературы

Введение

История юриспруденции России принадлежит к числу общественных наук и, как все они, опираются на их методологию, согласно которой духовная жизнь является отражением общественного бытия. Юридическая мысль в своем движении отражает социально-экономические условия жизни народов, классовые противоречия, культуру, а также выступает в качестве теоретического обобщения правовых знаний в каждую историческую эпоху.

Объектом исследования является юриспруденция.

Предметом исследования являются основные положения юридической мысли в России начала ХIХ века.

Целью настоящей работы является рассмотрение юриспруденции в России начала ХIХ века.

Для реализации поставленных целей при написании работы ставились следующие промежуточные задачи: 1) дать общую характеристику юриспруденции России первой половины ХIХ века; 2) рассмотреть концепции, теории юриспруденции России первой половины ХIХ века; 3) показать краткий очерк истории юриспруденции.

Актуальность исследования является высокой.

1. Общая характеристика юриспруденции России первой половины ХIХ века Первая половина ХIХ века характеризуется углублением кризиса феодально-крепостнической системы, развитием капиталистических отношений, зарождением либеральных теорий и революционного движения. Важным международным фактором, повлиявшим на политическую обстановку и юриспруденцию России, стала Французская буржуазная революции. На этом фоне самодержавие меняло идеологические ориентиры. Приспособление охранительной идеологии прослеживается не только в либеральных мечтаниях времен Александра I, но и в дополнение идей просвещенного абсолютизма принципом легитимизма, согласно которому правящая династия зиждется на русском праве и действует в его рамках, выражая коренные национальные интересы россиян, в разработке многочисленных проектов реформ государственного строя и отмены крепостного права, систематизации законодательства. Начинается постепенная эволюция дворянской монархии в сторону буржуазной.

Господствующим течением русской юриспруденции этого периода стал легитимизм. Последний — не только русское, но и западное течение, объясняющее события наполеоновских войн и их последствий в послереволюционной Европе, когда наше самодержавие испытывало потребность в обновлении идеологии, особенно после Тильзитского мира 1807 года, непосредственно перед угрозой наполеоновского нашествия в 1812 году.

В легитимизме сделана попытка найти идейный компромисс между Просвещением, защищавшим интересы революционно настроенного третьего сословия, и архаическими представлениями феодального дворянства — компромисс, основанный на превратном толковании и использовании просветительского принципа «естественного закона» и одновременно на признании жизнеспособности династических притязаний монархов. Тем самым буржуазный принцип незыблемости порядка, основанного на естественном праве, приобретал значение охранительного начала феодально-монархических режимов. Именно на этой идее было замешено реакционное сотрудничество монархов Европы после поражения Наполеона.

Вождь легитимизма Жозеф Мари де Местр, французский политический деятель и религиозный философ, был длительное время послом сардинского короля в Петербурге, много писал о священном праве монарха на власть и не раз беседовал с ним с глазу на глаз с Александром II о «священном праве» монархов на власть. Ему вторил популярный в то время в России французский писатель Ф. Р. Шатобриан, сравнивая монархию со старым деревом, сохраняющим жизнеспособность.

Легитимисты звали народ к национальному единению и созданию «государства национального облика». Выдвинутая Французской буржуазной революцией мысль о единстве нации в сочинениях легитимистов приобретала иное значение. Она спрягалась с охранительной идеологией и с официальным казенно-государственным патриотизмом.

Для легитимизма характерны трудно сочетаемые начала национально-освободительного движения и официально понятой народности. Обновленная охранительно-патримониальная теория явилась результатом нарастающего кризиса старой феодально-абсолютистской системы в масштабе всей Европы. Явления кризиса определяли противоречивость и неустойчивость новых принципов. С одной стороны, принцип легитимизма был тесно сплетен с оправданием союза монархов, подавлявших революционные и национально-освободительные движения, с другой — этот же принцип питал идею национальности и, хотя и явно ограниченного, народоправства. Легитимизм был созвучен нарастающему протесту против цезаризма. Речи И. Г. Фихте, обращенные к германскому народу, провозглашавшие абсолютную власть и абсолютное право нации, встретили одобрение не только Штейна, но и легитимистов Франции и Австрии. «Политическое завещание» Штейна (1808), признанное habeas corpus Пруссии в канун великих потрясений эпохи 1812−1815 годов, содержало требование национального представительства. Штейн принял неофициальное участие в работе Венского конгресса, на котором не без его влияния был провозглашен принцип «свободно-законных» представительных органов власти для вновь создаваемых государств История государственного управления России: Учебн. для студентов вузов/ В.Г. ИгнатовРостов н/Дону. Феникс, 2003. — С. 210.

2. Концепции, теории юриспруденции России первой половины ХIХ века

2.1 Концепция русского легитимизма Н. М. Карамзина Наиболее четко русская модель легитимизма представлена у Н. М. Карамзина (1766−1826) — выдающегося русского писателя и историка. В 1791 году основал свой журнал «Московский журнал». Важная веха его биографии — работа над российской историей. В 1803 году Александр I назначил Карамзина придворным историографом и дал ему пенсию. Карамзин передал свой журнал в другие руки и с рвением принялся за работу. Он читал, изучал, рылся в старинных рукописях в течение 23 лет, до самой старости. Жизнь его была спокойной, заполненной трудом, беседами с друзьями. К старости Карамзин все более укоренялся в консервативных воззрениях. Но он остался человеком независимым и не желал сам участвовать в государственном управлении. В 1811 году он лично познакомился с царем и подал ему «Записку о древней и новой России», в которой смело и невзирая на лица критиковал политический курс правительства с легитимистских позиций.

В 1816 году Карамзин переехал в Петербург, а через 2 года появились первые 8 томов «Истории государства Российского». Успех книги был неслыханный. Все хотели прочесть историю своей страны, впервые научно и увлекательно написанную.

Летом Карамзин жил в Царском Селе, недалеко от дворца, где постоянно встречался на прогулке с царем и стал его личным другом, хотя нередко оспаривал его мнения и даже действия весьма решительно. Он не хотел и не получал ни чинов, ни денег. Умер он в 1826 году, не успев закончить 12-й том своей «Истории», посвященный описанию событий Смутного времени.

Карамзин испытал на себе явное влияние легитимизма. С разной степенью последовательности им разделялись в разные периоды его жизни принципы незыблемости закона, народоправства, официального патриотизма, воспитательная функция церкви, новая роль дворянства — то, что провозглашали легитимисты и что составляло, по их мнению, «кровь монархии», «централизованную аристократию». Карамзин выдвинул теорию охраны господствующей политической системы самодержавия. В новых условиях он стремился сочетать патримониальную идею, основанную на покорности Богу, царю и помещику, с некоторыми понятиями просветительской юриспруденции, необходимостью просвещения, укрепления и развития национального достоинства и утверждения ценности человека как личности. Созданная им теория, несомненно, напоминала европейскую модель легитимизма, однако она была русским порождением: Карамзин исходил из идеи сохранения крепостного права и незыблемости самодержавия.

Признавая, что «самодержавие — палладиум России», он не отрицал, что «просвещение — палладиум благоденствия народа». Соотношение этих двух опор в его юриспруденции менялось на протяжении всей его жизни, но сама формула единения монарха и народа оставалась незыблемой. Не отвергая версии о добровольном признании князей, он укоренял мнение о желании народа пожертвовать вечевым строем ради установления монархической власти. «Славяне российские, признав князей варяжских своими государями, хотя отказались от правления общенародного, но удерживали многие его обыкновения». Главным в этой юриспруденции, исходящей из принципа поступательного хода истории и смены государственных форм от республики к монархии, был тезис о том, что московские «князья, истребив остатки древней республиканской системы, основали истинное самодержавие».

Карамзин был недоволен политикой Александра I накануне войны с Наполеоном. Именно этим объяснялось его нетерпимое отношение к планам М. М. Сперанского, о которых несколько раздраженно говорилось в «Записке». Ученый усматривал опасность в ограничении самодержавия. Якобы исходящую от самого Александра I, взявшего под свое покровительство государственного секретаря. Отвергая принцип представительного правления, увязываемый для полной его компрометации лишь с олигархическими тенденциями, автор «Записки» обрушивался на саму идею представительства в государственном управлении: «Две власти государственные в одной державе суть два грозные льва в одной клетке, готовые терзать друг друга, а право без власти есть ничто».

В «Записке» Карамзин высказался как противник парламентаризма даже в самых ограниченных формах. «С переменою „Государственного устава“ Россия гибла и должна погибнуть» — предостерегает он. Голос историка повышается до патетических нот, когда он восклицает: «Государь! Ты переступаешь границы своей власти: наученная долговременными бедствиями Россия перед святым алтарем вручила Самодержавие твоему предку… Можешь все, но не можешь законно ограничить ее…».

Смешивая два противоречивых принципа: с одной стороны, монарх — помазанник Божий на земле (принцип патримониальный), с другой — закон как авторитет (принцип буржуазный), Карамзин доказывает правомерность династии Романовых на русском престоле. Он обнаруживает знакомство с изложением принципа «естественных законов» у Гольбаха, Гельвеция и Монтескье, соглашается с принципом примата закона. Карамзин использовал в своей концепции также представления последнего о зависимости политического устройства государства от величины его территории. Если форма народоправства была приемлема для древнего Новгорода, то для обширного Российского государства, по его мнению, возможна и правомерна лишь монархия.

Важнейшим компонентом обновленной концепции автора «Записки» стал тезис о самобытности России, особом историческом пути ее. Он сопряжен с уже укоренившимся представлением Карамзина о значении идеи национального достоинства. В поисках исконно русских начал историк резко отрицательно оценивал реформы Петра I и превозносил «народный дух» как некую реальную субстанцию, призванную обеспечить особый, исключительный путь развития страны. «Петр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государств… Сей дух и вера спасли Россию во время самозванцев; он есть не что иное… как уважение к своему народному достоинству. Искореняя древние навыки, представляя их смешными, глупыми, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в собственном их сердце». С позиций самобытных начал российской государственности критической оценке подвергаются также методы тиранического правления Ивана IV, Павла I за произвол, унижение национального достоинства россиян, забвение основных начал русского права и отеческого правления.

Карамзин советует Александру I покончить с либеральными колебаниями и дать свободу исконно русским явлениям в общественно-политической жизни. Опорой самодержавия является православие. Бог и государь соединены Карамзиным в одной формуле. Тем самым он закладывает фундамент для классической триады: самодержавие, православие, самобытность (народность), на которой базировалась официальная идеология ХIХ века История государственного управления России: Учебн. для студентов вузов/ В.Г. ИгнатовРостов н/Дону. Феникс, 2003. — С. 212.

Легитимистские аргументы использует Карамзин и в крестьянском вопросе.

Крепостное право — результат патриархальных, самобытных черт русского народа. В силу национального характера крестьяне не смогут самостоятельно вести хозяйство, они нуждаются в попечительстве помещика, который олицетворяет «отеческое, патриархальное» правление на селе. Поэтому любые предложения об отмене крепостного права вредны для России. «Для твердости бытия государственного, — пишет Карамзин, — безопаснее поработить людей, нежели дать им не вовремя свободу». От многих недостатков крепостнической системы можно избавиться, обуздывая «господ жестоких».

В преддверии нашествия Наполеона Карамзин выступил с юридической теорией, призванной укрепить феодальную монархию в России. Патримониальная теория права в условиях общеевропейского кризиса архаических государственных порядков не могла быть признана им удовлетворительной. Обогатив свои юридические представления идеями европейского Просвещения и легитимизма, Карамзин представил собственное решение сложной задачи сохранения феодально-крепостнической монархии в новых условиях.

На службу русской юридической мысли позднего феодализма историографом были поставлены некоторые положения западной идеологии компромисса феодальных и просветительских идей, выработана русская модель легитимизма, основанная на сохранении и самодержавия, и крепостного права. С этой целью им были подвергнуты коренной переработке идеи национального достоинства и незыблемости закона. Под его талантливым и мудрым пером выступили контуры доктрины, пронизанной идеей самобытного национального развития, основанного на принципе сохранения крепостного права как патриархальном, исконно русском устое жизни.

Мысли Карамзина о незыблемости самодержавия слиты с легитимистскими представлениями о законе, об историческом праве, оправдывающем правомерность неограниченной власти, освященной «Божией милостью», что повторяло на русский лад теорию европейского легитимизма.

Положение об изначальном единении монарха с народом, единении, освященном авторитетом церкви, также в значительной степени трансформировалось на основе изложенных в легитимистском духе просветительских представлений о «благе народа», которые у Карамзина обретали черты будущей официальной народности Такая юриспруденция приспосабливала государственный строй Российской империи к новому периоду истории, ознаменованному общеевропейским кризисом феодальной монархии и оформлением легитимизма как юридической доктрины эпохи Реставрации.

2.2 Легитимистская юриспруденция М. М. Сперанского Антикарамзиновский вариант легитимистской юриспруденции, густо замешанный на этатистской основе, развивал Михаил Михайлович Сперанский (1772−1839) — весьма талантливый государственный деятель, выходец из семьи сельского священника. Когда он окончил Петербургскую духовную семинарию, его оставили там преподавателем математики и физики, а затем — красноречия и философии. В поисках дополнительного заработка Сперанский устроился на работу в качестве личного секретаря генерал-прокурора Сената А. Б. Куракина, который заметил недюжинные способности и силу воли юного секретаря и рекомендовал его на государственную службу. Вскоре Сперанский стал сотрудником Министерства внутренних дел.

Его дарования, образованность, энергия привлекли внимание Александра I, и в 1808 году Сперанский становится его доверенным лицом. С этих пор вся работа по составлению проектов, постановлений, записок выполнялась либо Сперанским, либо под его наблюдением, так как в нормотворчестве и государственном управлении ему легко давались самые трудные и причудливые комбинации идей. В 36 лет он приобрел большую славу не только в России, но и за границей. Рассказывали, будто бы во время встречи Александра I с Наполеоном в Эрфурте в 1808 году Наполеон так оценил достоинства Сперанского: «Неугодно ли вам будет, променять этого человека на какое-нибудь королевство?»

Реформистская деятельность Сперанского вызвала против него сильное раздражение реакционного дворянства: напуганное ростом крестьянского движения, оно не желало никаких преобразований. Особое недовольство высказывала придворная знать. Сперанского третировали как выскочку — «поповича», обвиняли в измене. С резкой критикой проектов Сперанского выступил Карамзин в своей «Записке о древней и новой России».

В обстановке приближающейся войны с наполеоновской Францией и наметившегося поворота к реакции (аракчеевщина) Александр I уступил настояниям врагов Сперанского: в марте 1812 года он был отстранен от государственной службы, сослан в Нижний Новгород, затем в Пермь. В письме к царю из Перми Сперанский оправдывал свои действия, опровергал ложные обвинения. Он также обратился за поддержкой к Аракчееву и добился его содействия. В 1816 году Сперанский был назначен пензенским губернатором, а в 1819 году — сибирским генерал-губернатором. В Сибири он провел ревизию управления и подготовил ряд реформ. В марте 1821 года он был возвращен в Петербург в звании члена Государственного совета. К этому времени он оставил реформаторские планы и стремился вновь добиться расположения царя История государственного управления России: Учебн. для студентов вузов/ В.Г. ИгнатовРостов н/Дону. Феникс, 2003. — С. 216.

В 1826 году Сперанский был членом Верховного уголовного суда по делу декабристов. Николай I возложил на него подготовку материалов и обоснование юридической стороны процесса. В последующие годы Сперанский принимал участие в работе секретных комитетов по крестьянскому вопросу. В 1826 году он фактически возглавлял 2-е отделение личной канцелярии царя, осуществлявшее систематизацию права. Под его руководством подготовлены и изданы первое «Полное собрание законов Российской империи» в 45 томах (1830), «Свод законов Российской империи» в 15 томах (1832−1839). Помимо официальных проектов Сперанский написал много записок здравствующему и будущим царям: «Записка об основных законах» (1802), «Записка об устройстве правительственных и судебных учреждений в России» (1803), «Записка о крепостных людях» (1819) и др.

Методология Сперанского основана на острой полемике с рационалистической школой естественного права с ее категориями «естественного состояния», «природы человека», с ее всеобщей свободой, равенством сил и прав, общественным договором. Его рассуждения исходят из теологической трактовки, а неравенство людей доказывается ссылками на «божественную правду».

«Силы нравственных существ распределены им от Бога по его правде. Тщетно было бы испытывать сие распределение, в недре премудрости сокровенное; утверждать, что оно произведено сообразно природе каждого существа или тем вечным понятиям, кон Творец имел о сущности каждого творения, есть утверждать, что природа существ определяется их природою; ибо силы их суть их природа».

Отрицание «естественных законов» (в просветительском понимании) должно было привести Сперанского к отрицанию и «естественного состояния», и «естественных прав». Неудивительно поэтому, что, рассуждая в «Записке об основных законах» о происхождении государства, о договорах между правительством и народом, он ни словом не обмолвился относительно прав подданных, вступающих в соглашение.

Более чем скептическое отношение ученого к основным принципам естественно-правовой теории обусловило глубокое восприятие им юриспруденции И. Канта, хотя ему были совершенно чужды просветительские принципы кантовской теории — «немецкой теории французской революции».

В ранних работах Сперанского много цитат из трудов английских юристов и либералов У. Блэкстона, А. Смита, Д. Юма, а особенно И. Бентама. Отказ этих мыслителей от абсолютных конструкций и фикций школы естественного права неизбежно должен был привести его к историзму, элементы которого содержались в произведениях перечисленных авторов. У них же Сперанский мог найти и критику «естественного состояния», и развитую правовую теорию. Тем не менее нельзя отождествлять воззрения Сперанского и Бентама. Методологические позиции консерватора Сперанского и либерала Бентама фактически противоположны в ключевых юридических понятиях, например в принципе индивидуализма и пользы.

Методология Сперанского не укладывается в рамки какого-либо из современных ему юридических понятий. Это не исключало, конечно, наличия в теоретических построениях Сперанского модных в его эпоху аргументов «от естественного права» и буржуазно-либеральной школы. Однако конкретные заимствования из произведений того или иного мыслителя в его работах часто приобретали противоположный первоначальный смысл.

Существеннейшей чертой методов познания государства и права Сперанского, объективного идеалиста, была глубокая, доходящая до мистицизма религиозность. Исследователи обычно не обращают на этот факт особого внимания, а между тем юриспруденция Сперанского тесно связана именно с его религиозными убеждениями. Такое представление о роли и значении Бога, какое мы находим у Сперанского, делает невозможным всякое сближение его с теоретиками естественно-правовой школы.

Бог для него создатель и верховный законодатель природы и человека. Законы, данные Богом, Сперанский разделял на три группы: законы природы, разума (законы «физические») и законы нравственные.

Физические и нравственные законы различаются по характеру и объекту действия. Физические законы действуют в природе (включая сюда и человека) и «определяются самою природою». Они «неизменяемы и всегда единообразны», рационально познаваемы.

Нравственные законы действуют только на человека и не обладают той обязательной силой, какой обладают законы «физической природы». Они иррациональны, поскольку «в законах нравственных Бог имеет своего представителя в человеке — совесть».

Итак, у Сперанского буржуазное юридическое мировоззрение имеет подчиненное значение, как и у других легитимистов, служит традиционализму и абсолютной монархии, приспосабливаясь к феодальному порядку России. Спор Карамзина и Сперанского не является принципиальным, мировоззренческим, идеологическим и касается частных и тактических вопросов развития Российского государства. Это полемика о средствах, а не целях в нашей юриспруденции. Карамзин в обоснование своих позиций дела упор на своеобразие исторического развития России, поиски ее самобытных и патриархальных начал, апеллируя в проведении назревших реформ к царю и просвещенному дворянству, доказывая важность приобщения к культуре простого народа. Сперанский же, защищая свою реформаторскую программу, больше апеллировал к западноевропейским юридическим теориям в их консервативных вариантах, считая рычагом назревших преобразований либерально настроенного царя и компетентную бюрократию.

В центре политико-юридической программы Сперанского — борьба против каких-либо стеснений свободы, за предоставление самому человеку права выбора между добром и худым действием, выбора который представляет собой «продукт той же человеческой свободы, путем опыта доведенной до сознания, что так лучше». То, что категория свободы является ядром охранительного по своей сути учения, не должно никого смущать, так как эта категория — ключевая в любом юридическом построении и является общечеловеческой ценностью.

Ответственность человека за свои поступки — это прямое следствие предоставленной ему богом свободы выбора. Когда поступки людей совпадают с требованиями закона, получается нравственно доброе действие. Свобода, по Сперанскому, «есть признание моральной необходимости, ее торжество над потребностями физическими». Человеку дана не просто свобода, но свобода признания и выбора обязательств, ограничений, долга. Акцент на долг в трактовке свободы еще раз подчеркивает консервативные корни юриспруденции этого мыслителя.

В государственно-организованном обществе Сперанский различал два вида свободы — политическую и гражданскую. Политическая свобода — это «возможность участия всех государственных классов… в действии законодательной и исполнительной власти», которая к тому же реализуется на основании закона, принятого «общей волей». Политическую свободу Сперанский связывал с недвижимой собственностью, так как собственник «в известном размере более способен, в силу собственных интересов, заботиться о доброте законов». Поэтому не все слои общества должны иметь активное и пассивное избирательное право.

Гражданскую свободу Сперанский определил как независимое существование всех сословных групп в обществе. Она обеспечивается гражданскими правами, гарантирующими «безопасность лиц и имущества», и предоставляется всем подданным. В соответствии с видами свободы — политическая и гражданская — он сформулировал и противостоящие им понятия: политическое и гражданское рабство. Между двумя видами свободы существует прямая связь. Первична политическая свобода, вторична — гражданская.

Подобные юридические позиции привели Сперанского к выводу, что в России нет истинной свободы. Ее государственный строй — деспотия, не ограниченная «коренными государственными законами».

Другим принципом «истинной монархии» является разделение властей. Сперанский советует организовать законодательную власть таким образом, чтобы она, используя представительный принцип, могла выражать волю народа; исполнительная власть должна быть вручена правительству и поставлена под контроль законодательной, а судебная — под контроль выборного суда присяжных. В соответствии с этими началами формируется система государственных учреждений. Государственная Дума — высший законодательный орган страны. Властно-распорядительные функции на местах осуществляются также выборными органами — волостной, окружной, губернской думами.

Непосредственное управление страной осуществляется министерствами. Министры ответственны перед Государственной Думой за нарушение закона, отчитываются перед ней за свою деятельность.

Судебная власть реализуется системой судов, состоящих из назначаемых чиновников и выборных присяжных заседателей. Верховным органом «судной власти» является Сенат, назначаемый императором из числа кандидатов, рекомендованных губернскими думами.

Своеобразие интерпретации принципа разделения властей у Сперанского заключается в создании Государственного совета, который должен соединить все формы власти, и в предоставлении императору общего руководства.

Заканчивая анализ юриспруденции Сперанского, нужно еще раз подчеркнуть ее противоречивость и консервативно-утопический смысл для тогдашней России. Эта черта объясняется как самим содержанием учения Сперанского, так и субъективным фактором. Он был чиновником, одним из представителей господствующего класса и в то же время выходцем если и не из самых, то все-таки из низов русского общества. Все содержание его консервативной юриспруденции направлено, в сущности, против основ нового буржуазного строя. В то же время близкий по своему происхождению к податным сословиям, Сперанский понимал закономерность событий во Франции и по-своему пытался предотвратить их в России. Поэтому в его проектах появляются Государственная Дума и суд присяжных, ответственность министров, юридические институты буржуазного государства.

2.3 Теория официальной народности Господствующим течением в охранительной юриспруденции стала теория официальной народности, целью которой была борьба с революционным движением и антифеодальной идеологией. 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади власть впервые в своей истории столкнулась в открытом бою с революционным движением. Известно, какое впечатление произвело оно на охранителей устоев Русской империи и прежде всего на ее главу — нового самодержца Николая I 91 796−1855). Все его тридцатилетнее царствование прошло под знаком борьбы с «декабристским наследством».

У теории официальной народности имелись международные корни. Они уходят в дипломатию Священного союза, консервировавшую монархический принцип в Европе, но при этом обогащены провозглашением исключительности и абсолютной завершенности русской государственности, идейной оснасткой которой служили начала народности и православия. Решающий импульс рождению триединой формулы — православие, самодержавие, народность — дали европейские революции 1830−1831 годов и польское восстание Белковец Л. П., В. В. Белковец, «История государства и права России"/Курс лекции. Новосибирск, 2000 г. — С. 201.

Положенная в основу доктрины идея самобытности и патриархальной сущности Российского государства закрепила фактически утвердившуюся после 1831 года политическую систему Николаевского царствования, его охранительный курс. Заветной целью этой системы явилась крылатая фраза самого императора: «Революция на пороге России, но, клянусь, она не проникнет в Россию, пока во мне сохранится дыхание жизни». Все тогдашние «реформы» ориентировались не на изменение, а на сохранение старого строя.

Официальная юриспруденция Николаевской эпохи получила яркую иллюстрацию в работах бессменного управляющего Третьим отделением Л. В. Дубельта (1792−1862).

Основные положения: 1) все успехи России — все заслуга «мудрых правителей»; 2) помещик — самый надежный оплот государя; 3) сильно восхвалял царей, а особенно Николая I; 4) важнейшая задача верховной власти — безжалостная борьба с проявлениями «ложного» просвещения.

2.4 Государственно-правовая мысль декабристов С легитимистской юриспруденцией полемизировали представители освободительного движения, которое в первой половине ХIХ века стало в России реальностью. Дворянская революционность с 1825 по 1861 годы — первый этап этого движения. Ее пионерами были декабристы, идеи которых сформировались под воздействием ряда факторов: патриотического подъема русского народа в Отечественной войне 1812 года, заграничных походов русской армии, усиления крепостного гнета и роста крестьянских волнений, разочарования в «реформах сверху» из-за реакционного курса правительства, аракчеевщины. Огромное влияние на декабристов оказали идеи передовых мыслителей западной Европы, в особенности произведения просветителей, а также события Французской буржуазной революции.

Декабризм обладал такой особенностью — общей с просветительством других, более отсталых европейских стран (Германия, Италия, Греция и др.), — как заметный национально-патриотический элемент. Но и этот элемент у декабристов был вполне рационален, «разумен». Чувство национальной гордости органически сплачивалось у них с твердым стремлением пересадить Францию в Россию, поставить Россию на ту степень просвещения, на которую она, с их точки зрения, имела право по своему политическому положению в европейском мире. Просветительство декабристов, несмотря на значительные элементы национально-патриотического облачения, было по преимуществу западническим, а в юридическом смысле полностью укладывалось в рамки буржуазного правопонимания. Однако, и это следует подчеркнуть особо, круг юридических идей просветительства, ограничивающегося ориентацией на антифеодальные преобразования и создание основ буржуазного правопорядка, оказывается для некоторых декабристов уже тесным. В их воззрениях все более пробиваются антибуржуазные, социалистические тенденции.

Движение декабристов не было однородным. В нем следует различать более радикальное крыло (Южное общество) и крыло умеренное (Северное общество). Демократические тенденции в большей степени присущи Обществу соединенных славян, в 1825 году влившемуся в Южное общество. Декабристы были едины в отрицании абсолютизма и крепостного права, сословных привилегий, в провозглашении равенства всех перед законом и широкого круга прав и свобод личности. Многие из декабристов опасались, что политическая активность народа приведет к потрясениям и кровопролитию типа того, которым характеризовалась Французская революция, и выступали за военно-заговорщическую тактику наподобие дворцового переворота, который передаст власть в руки просвещенных деятелей, знающих подлинные интересы народа.

Наиболее полно и ярко политико-правовые идеи радикального крыла декабристов изложены в «Русской Правде» П. И. Пестеля (1793- 1826). Происхождение общества и государства Пестель связывал с естественными законами человеческого бытия, которые определяют обязанности людей по отношению друг к другу. Люди познают эти обязанности благодаря изучению «законов природы и нужд естественных». Всякое общество имеет целью «удовлетворение общим нуждам», вытекающим из неизменности («одинаковости») человеческой природы. Это является объективным основанием того, что «члены всякого общества могут единодушно согласиться в цели». Пестель считал, что природа гражданского общества предполагает разделение его членов «на повелевающих и повинующихся». Деление происходит на основе этико-правового превосходства одних над другими или благодаря поручению, которое большинство дает немногим, «распоряжаться общим действием, избирая для этого подходящие средства».

Цель общественного договора — «благоденствие всего общества вообще и каждого из членов одного общества», а не только избранных. Если государство заботится о немногих, оно порочно в своей основе. Пестель не хочет, чтобы в России взамен феодальной аристократии установилась «аристократия богатств», причем не только в политическом, но и социальном смысле. Чтобы избежать этого, он предлагает оригинальный проект аграрной реформы с частичным обобществлением земли. Высший нравственный императив государства заключается в том, что «правительство существует для блага народа и не имеет другого основания своему бытию и образованию, как только благо народное Белковец Л. П., В. В. Белковец, «История государства и права России"/Курс лекции. Новосибирск, 2000 г. — С. 205.

3. Краткий очерк истории юриспруденции Необходимость теоретического осмысления таких феноменов политической жизни, как государство и право, возникла издавна. Замена первобытных общественных образований политически организованной властью потребовала введения правовой регламентации социальных отношений, а также управленческих функций власти. Уяснение значения права как инструмента воздействия на общественные отношения и особенностей функционирования государства становится основной темой всего последующего развития политико-правовой мысли.

Возникновение различных теоретических концепций, выражающих понимание государства, права и их основных институтов, а также идей о соотношении права и государства, связывают еще с Античностью. Развитие воззрений на государство и право в эпоху раннеклассовых обществ базировалось главным образом на общих мировоззренческих принципах, религиозных верованиях, моральных представлениях. Формулирование и представление таких идей в разные периоды общественного развития было уделом представителей рабовладельческой аристократии, жрецов, высших иерархов церкви. Позднее эстафета построения правовых концепций «лучшей» организации политической жизни перешла к средневековому бюргерству, идеологам буржуазии периода ранних антифеодальных революций и к последующим проводникам идей, направленных против авторитаризма и тоталитаризма. Их учения о праве и политической организации власти составляют историю теоретико-философской науки права (ее студенты юридических факультетов изучают в курсе истории правовых и политических учений), которая в свою очередь является частью юриспруденции вообще и источником знаний общетеоретической науки права в частности.

Если построение теоретических концепций организации власти в государстве и наилучшей ее правовой регламентации было уделом отдельных мыслителей и философских школ, то рождение политической науки и общетеоретической науки права связывается главным образом с деятельностью университетов — сначала в Европе (XIII — XIV вв.), затем и в России.

Развитие любой науки предопределяют соответствующие общественные потребности; в развитии гуманитарных наук эта зависимость еще более очевидна. То же — в правоведении. Начало систематического изучения юриспруденции в России связывается прежде всего с практической потребностью в грамотных управленцах, работниках государственных учреждений. Указом Петра I в 1720 г. было определено, что для получения необходимых юридических знаний для работы в государственных учреждениях дети дворян («из шляхетства») должны были пройти обучение в юстиц-коллегии или в школе, специально для этого учрежденной при канцелярии Правительствующего сената. Обучение было практическим; о теоретической подготовке будущих юристов речь, конечно же, не шла. После прохождения курса практического усвоения основ делопроизводства и «практических премудростей» юриспруденции и получив «патент» — свидетельство об образовательной подготовке, специалисты приступали к отправлению государственных дел. Несмотря на суровые меры привлечения дворян к обучению, «коллегии-юнкеров» было немного, а постановка юридического обучения оставалась на уровне, необходимом для приобретения лишь элементарных правовых знаний будущими чиновниками.

Дело обучения юристов-управленцев не особенно продвинулось вперед и после Петра. При Екатерине II отмечалось, что «коллегии-юнкеры» не получали необходимых знаний по «пристойным им наукам» и Сенатская школа была закрыта. Позднее, при Павле I, институт юнкерства был возрожден при всех коллегиях, кроме военных. Правоведение или юриспруденция были главными из изучаемых в них предметов.

Профессиональную подготовку юристов продолжили российские университеты, и первый из них — Московский университет.

С началом изучения специальных наук на юридическом факультете на первых порах в Московском, затем и в других университетах правовая теория не была ни самостоятельной, ни единой отраслью знания. В университетах изучение теории права и государства как отдельной дисциплины не предполагалось. Отдельные общетеоретические проблемы права изучались в курсе «нравственных наук» вместе с логикой, психологией, политической экономией.

Известную сложность в становлении общетеоретической правовой науки в российских университетах составляло то, что для профессорской работы в университетах не было достаточно подготовленных кадров ученых-правоведов. Первые русские профессора, читающие курсы российского законодательства, были в большинстве своем из практических работников, а общетеоретические знания, преподаваемые иностранными профессорами, воспринимались не более как «отвлеченные формулы», «теоретические утонченности правоведов Запада». Западная правовая мысль того времени основывалась более всего на принципах естественного права, а естественно-правовая доктрина с культивируемой ею идеей разума в силу значительной абстрактности не могла служить должной опорой для формирования общей правовой теории в России, фундаментом теоретической юриспруденции из-за практической направленности отечественного правоведения, специфических особенностей российской общественной практики Теория государства и права: Уч-к для юр. Вузов/Под ред. А. С. Пиголкина. ОАО «Издательский Дом, «Городец», 2003. — С. 12.

Вообще, в российском правоведении идея связанности национального права универсальным естественным правом, господствовавшая в университетах западных государств и проводимая иностранными профессорами, не нашла достаточной поддержки, и в российских университетах укрепились позиции исторической школы права. Поэтому предпочтение в преподавании было отдано не естественному праву, как на Западе, а законоведению. И это понятно. Российская действительность диктовала свои условия: в первую очередь требовались подготовленные кадры для государственной работы. Препятствием для развития общей теории правоведения была и неупорядоченность российского законодательства.

Потребность в выделении общетеоретической юридической науки в качестве самостоятельной учебной дисциплины и отрасли правоведения возникла на определенном этапе социального и исторического развития, когда накопленный за столетия разнообразный правовой материал потребовал осмысления, когда в социальной психологии идеи права начали приобретать мировоззренческий смысл.

Начало XIX в. ознаменовано проведением крупных государственных реформ, преобразованием центральных органов управления, либерализацией политического режима в целом. В первые десятилетия XIX в. законодательное творчество как одна из государственных функций по значимости постепенно выдвигается на одно из первых мест. Государственные преобразования в царствование Александра I особенно выявили потребность в качественном изменении подготовки юристов. Осуществление законодательства стало деятельностью, требующей от ее исполнителей не только совокупности определенных знаний, но и достаточного уровня специальной теоретической подготовки. На качество знаний по праву экзаменовались чиновники по специальному Указу 1809 г.

Введение

общей теоретической правовой подготовки, перенесение обучения юристов на глубокую теоретическую основу стало столь же необходимым, как и практическое изучение законодательства. Юридическая подготовка и получение соответствующего образования хотя и были необходимы в первую очередь для чиновничества, требовали как освоения навыков юридической работы, так и теоретико-исторического познания политико-правового опыта. Повышение общетеоретической подготовки диктовалось необходимостью в высококлассных специалистах, способных одинаково успешно служить и на государственной службе, и на судейском, и на научном поприще. Российская правовая наука, кстати, продолжала остро нуждаться в ученых-правоведах. Тогда и начинает коренным образом изменяться направление преподавания правовых наук в российских университетах.

Отечественное правоведение в российских университетах зарождалось с одной-единственной кафедры отечественного законодательства — «кафедры права Российской Империи». По университетскому уставу 1804 г. на этой кафедре изучался курс «Энциклопедия, или Общее обозрение системы законоведения, российские государственные законы, т. е. законы основные, законы о состояниях и государственные учреждения». Этим курсом в целом охватывалось изучение значительной части российского законодательства, и преподавание его строилось преимущественно на освоении законодательного материала и практическом его применении. Хотя первые российские профессора юриспруденции — З. А. Горюшкин, А. П. Куницын, Л. А. Цветаев — и стремились преодолеть практико-догматический подход к изучению права, обобщения на уровне общеправового теоретического знания они не достигали Томсинов В. А. Развитие юриспруденции // Развитие русского права в первой половине XIX века. 1993. С. 41 — 44.

Общая постановка отечественного юридического образования, а также явно проявлявшиеся изъяны лишь в малой степени систематизированного российского законодательства не давали достаточного материала для научного освоения российского права. Юридическая наука, равно и литература по юридическим наукам, была бедна трудами профессионалов. В то же время потребность в профессиональной подготовке к делу отечественного и законотворчества, и правоприменения была велика и с годами приобретала еще большую остроту.

Очевидным недостатком российского законодательства того времени была его разобщенность. Количество систематизированных нормативных актов было незначительным, а общую массу законодательства составляли указы, повеления и постановления, издаваемые специально для каждого конкретного случая. Отдельные их тексты противоречили друг другу и к тому же не всегда были доступны. Работа по упорядочению этой огромной массы законодательных актов, довольно успешно завершенная под руководством М. М. Сперанского, показала, насколько проблема подготовки грамотных профессионалов, сведущих юристов, законоведов для России остра. Задача приведения законодательства в порядок не могла быть решена в отсутствие хорошей юридической подготовки его творцов. М. М. Сперанский это признавал и был инициатором направления российских студентов на обучение за границу.

Немецкая общетеоретическая юридическая мысль тогда была известна далеко за пределами немецких университетов. Студенты Московского и Петербургского университетов из числа наиболее подготовленных были направлены в Берлин для получения полного и разностороннего юридического образования, и уже ко второй половине 30-х гг. XIX в. русская наука права обрела самостоятельную школу ученых, заложивших фундаментальные начала отечественной теоретической правовой науки. П. Д. Калмыков, К. А. Неволин, П. Г. Редкин, А. Г. Станиславский вошли в историю российского правоведения в том числе и как одни из первых российских профессоров, которые преподавание практической юриспруденции, прикладных юридических наук сочетали с изучением теоретической правовой науки Теория государства и права: Уч-к для юр. Вузов/Под ред. А. С. Пиголкина. ОАО «Издательский Дом, «Городец», 2003. — С. 14.

Университетским уставом 1835 г. предусматривалась организация в российских университетах уже восьми кафедр, где изучалось отечественное законодательство, в числе которых была новая наука — энциклопедия законоведения. Энциклопедия законоведения служила той частью правовой науки, которая, изучая основные понятия права, обеспечивала их представление во взаимосвязанном виде. В то же время не во всех университетах эта дисциплина преподавалась самостоятельно; как правило, значительное место в ее изучении отводилось основным законам, а теоретический аспект в преподавании правоведения уступал практическому. В 1859 г. профессор Харьковского университета А. Г. Станиславский выступил с докладной запиской на имя декана факультета «О потребности отделения науки государственных законов от энциклопедии законоведения и о необходимости преподавания истории русского законодательства», в которой обосновывал значимость систематического изучения теоретических начал права для познания законодательства вообще.

Заключение

Первая половина ХIХ века характеризуется углублением кризиса феодально-крепостнической системы, развитием капиталистических отношений, зарождением либеральных теорий и революционного движения. Важным международным фактором, повлиявшим на политическую обстановку и юриспруденцию России, стала Французская буржуазная революции. На этом фоне самодержавие меняло идеологические ориентиры. Приспособление охранительной идеологии прослеживается не только в либеральных мечтаниях времен Александра I, но и в дополнение идей просвещенного абсолютизма принципом легитимизма, согласно которому правящая династия зиждется на русском праве и действует в его рамках, выражая коренные национальные интересы россиян, в разработке многочисленных проектов реформ государственного строя и отмены крепостного права, систематизации законодательства. Начинается постепенная эволюция дворянской монархии в сторону буржуазной.

Господствующим течением русской юриспруденции этого периода стал легитимизм. Последний — не только русское, но и западное течение, объясняющее события наполеоновских войн и их последствий в послереволюционной Европе, когда наше самодержавие испытывало потребность в обновлении идеологии, особенно после Тильзитского мира 1807 года, непосредственно перед угрозой наполеоновского нашествия в 1812 году. В легитимизме была сделана попытка найти идейный компромисс между Просвещением, защищавшим интересы революционно настроенного третьего сословия, и архаическими представлениями феодального дворянства — компромисс, основанный на превратном толковании и использовании просветительского принципа «естественного закона» и одновременно на признании жизнеспособности династических притязаний монархов.

1. Белковец Л. П., В. В. Белковец, «История государства и права России"/Курс лекции. Новосибирск, 2000 г. — 340 с.

2. Игнатов В. Г. «История государственного управления в России"/Ростов на Дону, 2002. — 405 с.

3. История государственного управления России: Учебн. для студентов вузов/ В.Г. ИгнатовРостов н/Дону. Феникс, 2003. — 288 с.

4. Моряков В. И., В. А, Федоров, Ю. А. Щетинов «История России». — М.: Юристъ, 1996. — 304 с.

5. Российское законодательство X—XX вв.еков, под ред. Б. В. Виленского, Т.7 М.:Юристъ, 1991. — 560 с.

6. Российское законодательство X—XX вв.еков, под ред. Б. В. Виленского, Т.8 М.: Юристъ, 1991. — 458 с.

7. Теория государства и права: Уч-к для юр. Вузов/Под ред. А. С. Пиголкина. ОАО «Издательский Дом, «Городец», 2003. — С. 14.

8. Хрестоматия по истории государственного управления в России с древнейших времен до начала ХХ века./Под ред. Л. И. Горбуновой. Хабаровск, 1999. — 400 с.