Материально-правовой аспект обвинения

МАТЕРИАЛЬНО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ ОБВИНЕНИЯ

обвинение преступление состав вина Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь (далее — УПК) в пункте 17 статьи 6, определив обвинение как «утверждение о совершении определенным лицом конкретного общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, сделанное в порядке, установленном настоящим Кодексом, а также процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения», закрепил материально-правовую и процессуальную структуру обвинения. Только с положительной стороны можно оценить усилия законодателя по определению основных уголовно-процессуальных категорий. Вместе с тем на сегодняшний день остается дискуссионным вопрос определения содержания обвинения в материальном его значении, то есть в значении утверждения о виновности, обвинительного тезиса, притязания, на которое должен дать ответ обвиняемый.

Л.М. Карнеева и А. А. Чувилев, исследуя материальное содержание обвинения, отметили, что закон прямо не раскрывает этого понятия. «По терминологии, принятой законодателем, ему соответствует такая категория, как «фактические обстоятельства дела… Описание преступного деяния, признанного доказанным» [1, с. 19].

Считаем недостаточным определять обвинение в материальном смысле просто как утверждение или тезис. Во-первых, каждое утверждение должно иметь свое конкретное содержание, а во-вторых, такое содержание должно быть обосновано. Говоря об изменении или дополнении обвинения, как о дополнении либо изменении утверждения, мы имеем дело ни с чем иным, как с абстракцией, затрудняющей процесс применения права. Отсутствие единообразного понимания содержания обвинительного тезиса, как нам представляется, оставляет неразрешенным вопрос о пределах судебного разбирательства, об объеме обвинения. Например, трудно вести речь о более тяжком либо новом обвинении, когда вопрос о содержании первоначального обвинения вызывает дискуссии. «Кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя „натыкаться“ на эти общие вопросы» [2, с. 386].

Широкое распространение в теории получил прием изучения содержания обвинения, исходя из раскрытия положений уголовно-правовой науки в части определения оснований уголовной ответственности, отыскания взаимообусловленности содержания обвинительного тезиса и конкретного состава преступления. Так, авторы монографии «Предварительное следствие» Н. В. Жогин и Ф. Н. Фаткуллин считают, что в содержание обвинения по каждому уголовному делу включаются обстоятельства, входящие непосредственно в саму конструкцию усматриваемого состава преступления. По мнению Н. Я. Калашниковой, содержание обвинения определяется тем, что основанием уголовной ответственности является состав преступления, «…поэтому содержание обвинения зависит от конструкции состава преступления, предусмотренного уголовным законом, примененным к действиям обвиняемого, и должно являться выражением юридических признаков данного состава преступления, предусмотренных этим законом» [4, с. 58].

В целом мы во многом разделяем концепцию указанных нами авторов и соглашаемся с тем, что содержание обвинения тесно связано с ответом на вопрос об основаниях уголовной ответственности, то есть с ответом на вопрос: «За что лицо должно нести уголовную ответственность?». Собственно, именно поэтому мы и ведем речь об обвинении в материальном смысле, то есть в смысле связи обвинения и оснований уголовной ответственности. Однако далее в нашей работе нам бы хотелось заострить внимание на тех правовых положениях, на тех «слабых сторонах» предложенного выше подхода, которые в виду их объективно противоречивого характера не позволяют определять содержание обвинения, используя исключительно лишь конструкцию состава преступления. Выдвигая и анализируя различные подходы, а также собственные гипотезы, мы попытаемся прийти к решению вопроса.

Итак, во-первых, сведение содержания обвинения только к фактическим обстоятельствам, характеризующим конструктивные признаки состава преступления, позволяет считать его не более, чем элементом квалификации, когда из совокупности установленных по делу обстоятельств вычленяются те, которые имеют значение для уголовно-правовой оценки. «…для квалификации имеют значение не все признаки состава, названные в его теоретической схеме, а лишь те из них, которые включены законодателем в состав конкретного вида преступления» [5, с. 35]. Формировать обвинение, исходя только лишь из конструктивных признаков состава преступления, значит наделить его таким необходимым, но одновременно негативным и неприемлемым для уголовного процесса свойством квалификации, как формально одинаковая оценка различных по своим признакам общественно опасных деяний. Это коренным образом расходится со взглядом на современное публичное обвинение, обвинение ex officio, как на деятельность, в основе которой лежат такие требования, как законность, индивидуализация и справедливость [6, с. 83−113].

Во-вторых, как быть с той посылкой, что в основе уголовной ответственности лежит преступление, а не его состав. Это, очевидно, заставляет говорить об ином содержании обвинительного тезиса, содержании, которое будет обусловлено уголовно-правовым понятием преступления, характеризовать его признаки. В данной связи обращает на себя внимание и положение части 1 статьи 240 УПК, которая указывает, что обвинение предъявляется именно в совершении преступления.

В теории уголовного права существует давняя дискуссия по поводу оснований уголовной ответственности. Неоднозначность взглядов заставляет нас обратиться к позиции законодателя, который ясно и отчетливо обозначил название статьи 10 Уголовного кодекса (далее — УК) — «Преступление как основание уголовной ответственности».

Но, к сожалению, определять материальное содержание обвинение исходя из уголовно-правовой категории «преступление» достаточно затруднительно. Дело в том, что преступление представляет собой деяние, которое характеризуется признаками: общественной опасности, противоправности, виновности и наказуемости. Возникает, как мы полагаем, закономерный вопрос — как обозначить содержание обвинительного тезиса исходя из указанных выше признаков? Какие обстоятельства должны быть обязательно указаны в обвинении, чтобы раскрыть, например, основной материальный признак преступления — общественную опасность? Само по себе понятие «преступления» не может быть использовано для квалификации (квалификация, безусловно, является этапом формирования содержания обвинения), а, следовательно, не может определять и содержание обвинительного тезиса по причине отсутствия конкретики в определении самих признаков преступления. К сути вопроса относится заслуживающее внимания высказывание Н. Ф. Кузнецовой: «В преступлении закон выделяет две подсистемы элементов и признаков деяния: общественную опасность и противоправность. Именно эти предельно обобщенные свойства преступления позволяют раскрыть его классовую сущность, отразить специфику криминальной общественной опасности преступлений в отличие от иных правонарушений. Система „состав преступления“ имеет иные функции, а именно быть основанием уголовной ответственности (криминализации и привлечения к уголовной ответственности) и квалификации преступлений. Законодательная характеристика преступления по двум подсистемам — общественной опасности и противоправности — слишком обща и потому практически неудобна для выполнения этих функций. Поэтому необходима система признаков и элементов общественной опасности преступления, структурированных по четырем подсистемам: объекту, субъекту, объективной и субъективной сторонам деяния. Как раз состав преступления и представляет собой такую систему общественной опасности деяния» [7, с. 28].

Рассуждая еx adverso, очевидным представляется то, что содержание обвинения не может быть обусловлено содержанием понятия «преступление». Состав как правовая форма преступления [8, с. 1], как конкретно указанная в законе совокупность юридически значимых признаков каждого отдельного преступного деяния (конкретный состав преступления) в большей степени подходит для определения совокупности элементов, составляющих содержание понятия «обвинение». При этом считаем важным обратить внимание, что обстоятельства, которые подлежат доказыванию и соответственно отражению в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого (статьи 89, 241 УПК), не находятся в полном соответствии с конструкцией состава преступления. Например, в совокупности этих обстоятельств нет таких, которые указывают на субъект преступления, но есть другие, характеризующие признаки, не обязательные для всех составов преступления (время, место, способ совершения преступления, характер и размер вреда). Определяют ли такие обстоятельства содержание обвинения, образуют ли они пределы судебного разбирательства, обязывают ли они государственного обвинителя либо суд при их изменении поступать по правилам изменения обвинения? В действующем законодательстве, равно как и в теории, ответ найти затруднительно.

Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны вспомнить, что обвинение является понятием в первую очередь уголовно-процессуальным. Несмотря на связь и обусловленность обвинения основанием уголовной ответственности, на его структуру, скажем это с большой долей уверенности, влияют и исключительно уголовно-процессуальные явления. И в первую очередь это важнейший процессуальный принцип обеспечения подозреваемому, обвиняемому права на защиту (статья 17 УПК). В пункте 6 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь «О приговоре суда» говорится о нарушении права на защиту обвиняемого при существенном изменении обвинения. Разумно, с нашей точки зрения, считать, что право на защиту для обвиняемого не должно нарушаться не только при изменении обвинения, но и при его первоначальном предъявлении. Следовательно, не только состав преступления, но и право на защиту как объективная правовая категория своим существованием должно определять содержание обвинения.

К сожалению, ни в действующем УПК, ни в ратифицированных Республикой Беларусь международных договорах нет четкого нормативного определения этого основного уголовно-процессуального принципа. Статья 17 УПК в данной связи лишь констатирует право на защиту для подозреваемого и обвиняемого, а также устанавливает обязанность для органов уголовного преследования и суда разъяснить этим участникам процесса их права, обеспечить возможность защищаться установленными законом средствами и способами, обеспечить охрану их личных и имущественных прав, обеспечить участие защитника. В теории уголовного процесса данный вопрос исследован более обстоятельно [10, с. 3−24, 266−272; 11, с. 186−190].

Учитывая комплексный характер понятия «права на защиту», считаем, что в контексте нашей темы исследования интерес представляет прежде всего право обвиняемого знать, в чем его обвиняют. Как мы считаем, именно это положение во многом определяет перечень обстоятельств, которые имеют основание называться содержанием обвинения.

Итак, что подразумевает формула «право обвиняемого знать, в чем его обвиняют»? Пункт 15 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь «Об обеспечении права на защиту в уголовном процессе» указывает, что «…в целях обеспечения реализации права на защиту, а также создания защитнику условий для выполнения им своих функций орган, ведущий уголовный процесс, должен обеспечивать строгое соблюдение требования закона о праве подозреваемого, обвиняемого знать, в чем он подозревается или обвиняется». Пункт 1 части 2 статьи 43 УПК среди прав обвиняемого называет: «…знать, в чем он обвиняется, для чего при предъявлении обвинения немедленно получить от органа, ведущего уголовный процесс, копию постановления о привлечении его в качестве обвиняемого». Указанное право обвиняемого гарантируется законодательно установленным содержанием постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Таким образом, допустимо предположение, что содержание постановления о привлечении в качестве обвиняемого должно соответствовать в полном объеме содержанию обвинения. Так ли это на самом деле?

Для ответа на вопрос считаем необходимым определить группу обстоятельств, которые в обязательном порядке должны входить в содержание первоначального постановления о привлечении в качестве обвиняемого для того, чтобы право на защиту от обвинения можно было бы в надлежащей мере реализовать.

По смыслу императивной нормы закона все обстоятельства, указанные в статьях 89 и 241 УПК, должны быть установлены и отражены в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого уже к моменту предъявления первоначального обвинения независимо от конструкции состава преступления и имеющейся доказательственной базы. Подобное законодательное решение видится нам не совсем верным, во многом благодаря нему в деятельности органов уголовного преследования в большинстве случаев момент привлечения лица в качестве обвиняемого фактически сливается с окончанием производства по делу, а ряд авторов находит аргументы для замены в стадии предварительного расследования тезиса обвинения тезисом подозрения. Мы разделяем получившее наибольшее распространение, как в теории, так и на практике мнение о том, что основанием для формулирования первоначального обвинения является доказанность всех юридически значимых, необходимых для квалификации обстоятельств. С другой стороны, абсолютно недостаточно ограничиться в обвинительном тезисе фактами, относящимися исключительно к признакам состава преступления. Как, например, опровергнуть обвинение в тайном похищении имущества (кража), если оно не детализировано по времени, если нет указания на конкретное место и способ совершения преступления? Очевидно, что это проблематично, и в таких случаях следует вести речь о неконкретном, слишком общем обвинении. Время, место и способ совершения преступления — это не просто обстоятельства, входящие в предмет доказывания по делу, это те обстоятельства, которые позволяют реально обеспечивать право на защиту от обвинения и по этой причине обязаны включаться в его содержание. Д. Е. Оборин касается признаков времени и места совершения преступления, когда раскрывает черты существенного изменения обвинения. Говоря о том, что место и время в большинстве случаев не являются обязательными признаками состава преступления, автор абсолютно правильно отмечает тот факт, что эти обстоятельства напрямую связаны с выдвижением алиби, а уточнение способа реализации преступного деяния может в принципе поставить под сомнение совершение преступления данным лицом [13, с. 140−141].

По нашему мнению, право обвиняемого знать, в чем он обвиняется, не будет нарушено, если в первоначальном обвинении найдут свое отражение обстоятельства, характеризующие признаки состава преступления, а также информация о времени, месте и способе совершения преступления безотносительно того, являются они обязательными для квалификации или нет. Именно эта совокупность данных отражает устоявшийся в теории и практике термин «сущность» обвинения. Изменение, дополнение этих пунктов в обвинительном тезисе в обязательном порядке должно происходить по правилам изменения, дополнения обвинения.

Но при этом нужно учитывать важный факт, что признаки конкретного состава преступления содержатся не только в диспозициях статей Особенной части УК, но и в статьях Общей части. Согласно классификации Л. Д. Гаухмана в Общей части УК содержатся следующие общие для всех составов признаки: 1) характеризующие объект, субъект и субъективную сторону; 2) присущие составу неоконченного преступления — приготовление и покушение на преступление; 3) относящиеся к деянию с соучастниками, не являющимися исполнителями преступления, — организатор, подстрекатель и пособник; 4) наличие которых исключает преступность содеянного и соответственно состав преступления или ограничивает преступность деяния и соответственно частично исключает состав преступления [14, с. 49]. Утверждение и признание того, что часть признаков всех составов преступлений находится за рамками диспозиции статьи уголовного закона, имеет важное значение для определения содержания и пределов обвинительного тезиса. Например, согласно этому правилу очевидным становится тот факт, что у суда при рассмотрении уголовного дела о покушении на какое-либо преступление будет отсутствовать возможность постановить приговор по факту преступления оконченного без соответствующего изменения обвинения государственным обвинителем. Другое представление государственного обвинителя о роли обвиняемого в совершенном преступлении обяжет его поступать по правилам изменения обвинения и т. д.

Однако закон требует отразить в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и ряд других обстоятельств: смягчающих и отягчающих ответственность, характеризующих личность обвиняемого, а также характер и размер вреда, причиненного преступлением. Входят ли эти обстоятельства в содержание обвинительного тезиса?

С одной стороны, проведенный нами анализ свидетельствует об обратном, так как эти данные не обязательны для формирования первоначального обвинения. Они не имеют прямого отношения к главному вопросу о виновности, а в большей степени необходимы для принятия объективного решения о мере наказания. Так, в статье 62 УК содержится правило, что при назначении наказания суд исходит из принципа индивидуализации наказания, то есть учитывает характер и степень общественной опасности совершенного преступления, мотивы и цели содеянного, личность виновного, характер нанесенного вреда и размер причиненного ущерба, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность, мнение потерпевшего по делам частного обвинения, мотивируя избранную меру наказания в приговоре.

С другой стороны, можно считать иначе, если проанализировать сущность изменения обвинения в суде. Так, в части 2 статьи 301 УПК идет речь о более тяжком обвинении. Согласно разъяснению высшей судебной инстанции понятие «более тяжкое обвинение» одновременно имеет два значения. Первое — это обвинение, квалифицированное по закону, предусматривающему более строгое наказание, второе — обвинение, иным образом ухудшающее положение обвиняемого. Из этого можно сделать вывод, что содержание обвинения формируют не только обстоятельства, влияющие на квалификацию (то есть непосредственно относящиеся к конструктивным признакам состава преступления), но и любые другие, которые, не влияя на выбор уголовно-правовой нормы, могут ухудшить положение обвиняемого. «Ухудшение положения обвиняемого» является оценочной категорий, под которой, на наш взгляд, следует понимать возможность увеличить размер и ужесточить характер наказания в пределах, предусмотренных конкретной статьей уголовного закона при постановлении обвинительного приговора. Например, положение обвиняемого ухудшится, если к обвинению в совершении хищения добавится утверждение о совершении его в состоянии алкогольного опьянения, если размер похищенного, не меняя итоговой квалификации, увеличится в абсолютных цифрах.

Таким образом, придерживаясь, на наш взгляд, неоспоримой посылки, что все то, что может изменить обвинение, должно являться его составной частью, мы полагаем, что смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства, а также характер и размер вреда, причиненного преступлением, в обязательном порядке следует считать содержанием обвинительного тезиса в его материальном значении. Такое решение в большей степени отвечает конструкции состязательного судопроизводства с разделением функций, когда суд не имеет права ухудшать положение обвиняемого.

До формулирования выводов мы бы хотели сделать ряд замечаний и пояснений по отдельным вопросам, которые могут возникнуть при анализе нашей работы. Так, мы считаем, что обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого, нельзя считать содержанием обвинительного тезиса. Эта информация носит не правовой, а в большей степени социальный характер. Такого рода, данные не имеют четкого перечня и законодательной характеристики, соответственно их сложно оценивать с точки зрения влияния на положение обвиняемого. Например, как оценить то обстоятельство, что обвиняемый нигде не работает? Однако не стоит смешивать данные, характеризующие личность обвиняемого, с обстоятельствами, смягчающими и отягчающими ответственность. Последние получили свое закрепление в уголовном законодательстве (статьи 63−64 УК) и должны входить в содержание обвинения.

Ошибочно, с нашей точки зрения, считать, что смягчающие ответственность обстоятельства, не относятся к данным, определяющим обвинение. Допускаем, что в данном случае возможны возражения в части того, что обстоятельства, смягчающие ответственность, имеют противоположное по сравнению с обвинением назначение, а именно своим существованием смягчать обвинительный тезис, улучшать положение привлекаемого к ответственности лица. Но, как представляется, неоспоримым будет тот факт, что исключение из обвинения смягчающего, равно как и включение в него отягчающего обстоятельства, будет ухудшать положение обвиняемого. Следовательно, как смягчающие, так и отягчающие обстоятельства следует относить к обстоятельствам, определяющим пределы предъявленного обвинения.

Итак, считаем возможным утверждать, что содержание обвинения в его материальном значении, в значении обвинительного тезиса (утверждения) образуют следующие группы обстоятельств:

1. Обстоятельства, характеризующие конструктивные признаки состава преступления, вменяемого в вину обвиняемому.

2. Обстоятельства времени, места и способа совершения преступления как гарантия права на защиту от обвинения.

3. Обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность обвиняемого, а также определяющие характер и размер причиненного преступлением вреда как данные, индивидуализирующие обвинение.

1. Карнеева Л. М. Обеспечение законности и обоснованности привлечения в качестве обвиняемого / Л. М. Карнеева, А. А. Чувилев. — М.: Акад. МВД СССР, 1976. — 67 с.

2. Ленин В. И. Полн. собр. соч.: в 55 т. / В. И. Ленин. — 5-е изд. — М.: Госиздат, 1964. — Т. 15.

3. Жогин Н. В. Предварительное следствие в советском уголовном процессе / Н. В. Жогин, Ф. Н. Фаткуллин. — М.: Юрид. лит., 1965. — 368 с.

4. Калашникова Н. Я. Гарантия права обвиняемого на защиту при изменении обвинения и наказания / Н. Я. Калашникова. — М.: МГУ, 1975. — 144 с.

5. Рарог А. И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практ. пособие / А. И. Рарог. — М.: ТК Велби: Изд-во Проспект, 2006. — 224 с.

6. Давыдов П. М. Обвинение в советском уголовном процессе / П. М. Давыдов. — Свердловск, 1974. — 136 с.

7. Кузнецова Н. Ф. Состав преступления: спорные вопросы / Н. Ф. Кузнецова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. — 1987. — № 4. — С. 21−29.

8. Марцев А. И. Преступление: сущность и содержание: учеб. пособие / А. И. Марцев. — Омск: Высш. шк. милиции МВД СССР, 1986. — 68 с.

9. О приговоре суда: постановление Пленума Верховного Суда Респ. Беларусь, 28 сент. 2001 г., № 9: в ред. постановления Пленума Верховного Суда Респ. Беларусь от 19 дек. 2008 г. // КонсультантПлюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2009.

10. Стецковский Ю. И. Конституционный принцип обеспечения обвиняемому права на защиту / Ю. И. Стецковский, А. М. Ларин. — М.: Наука, 1988. — 320 с.

11. Куцова Э. Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе (предмет, цель, содержание) / Э. Ф. Куцова. — М.: Юрид. лит., 1973. — 200 с.

12. Об обеспечении права на защиту в уголовном процессе: постановление Пленума Верховного Суда Респ. Беларусь, 24 сент. 2009 г., № 7 // КонсультантПлюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2009.

13. Оборин, Д. Е. Привлечение в качестве обвиняемого в российском уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09 [Электронный ресурс] / Д. Е. Оборин. — СПб, 2005. — Режим доступа: http://diss.rsl.ru/diss/03/0014/50 014 045.pdf. — Дата доступа: 25.03.2009.

14. Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика / Л. Д. Гаухман. — М.: Центр ЮрИнфоР, 2001. — 316 с.