Интертекст в рассказе «Скарапея Баскаковых» как прием создания иронического детектива

Рассмотрим интертекстемы в произведении Б. Акунина «Скарапея Баскаковых». Многочисленные интертекстуальные компоненты связывают это произведение с романов английского писателя Конана Дойля «Собака Баскервилей».

Интертекстуальность заметна уже в заголовке произведения. Во-первых, аналогия проглядывается по фонетическому признаку, первым буквам названия — «С» и «Б». Во-вторых, совпадение идет по синтаксическому признаку: словосочетания названий представляют собой схему: «сущ. + сущ.», более того, «нарицательное сущ. + собственное сущ». В-третьих, представлен и семантический признак: названия обоих произведений включают в себя наименование животного и фамилию рода, с коим связано это животное.

Далее рассмотрим сюжетные интертекстемы произведения.

• 1. В совершенном преступлении прослеживается мистический компонент, обыгрывается древнее пророчество о пресечении рода, связанное у Конана Дойла со страшной светящейся собакой непомерной величины, у Б. Акунина — с гигантской волшебной змеей.
• 2. Смерть героев в этих произведениях наступает, по медицинскому заключению, от сердечного приступа.
• 3. Сыщик передает расследование помощнику: доктору Уотсону в «Собаке Баскервилей» и губернскому секретарю Тюльпанову в «Скарпее Баскаковых».
• 4. Действие начинается в столичном городе, основные события происходят в провинции, куда отправляются помощники.
• 5. Шерлок Холмс и Эраст Фандорин появляются на месте преступления инкогнито и в финале, представ в подлинном облике, блистательно завершают запутанное дело.
• 6. Первым под подозрением оказывается человек, преданный дому, роду, совершающий непонятные, подозрительные действия (дворецкий дома Баскервилей — Берримор, подающий в ночи кому-то сигналы свечой, и приказчик Баскаковых — Крашенинников, разбрасывающий ночью вокруг имения дохлых крыс).
• 7. В окружении жертв есть ученые: Степлтон, энтомолог, коллекционер насекомых, и Петров, этнограф.
• 8. Помощник сыщика квартирует в доме жертвы преступления.
• 9. Гибнет невинное животное (кокер-спаниель доктора Мортимера и кошка конторщика Серегина).
• 10. Сходство Степлтона с фамильным портретом Баскервиля и Петрова со святым старцем Панкратием с фамильной иконы Баскаковых.
• 11. Повествование начинается с разговора за столом между сыщиками и их помощниками. Различие: у Конана Дойла — это утренний кофе к завтраку, у Б. Акунина — вечерний чай.
• 12. Причины, по которым Шерлок Холмс и Эраст Фандорин не могут выехать к месту преступления, идентичны. Присутствие героев в городе требовалось по причинам, связанным с первыми лицами государства.

Говоря об интертекстуальности произведений Акунина, мы принимаем во внимание то, что детективы Б. Акунина — это не эпигонская литература. Это особая разновидность детектива, построенного на литературной игре. Игра идет с просвещенным и профанным читателем (профанный читатель получит удовольствие от хитросплетений сюжета, просвещенный — от обнаруженных аналогий с классическим детективом; помимо «Собаки Баскервилей» просвещенный читатель узнает еще и «Пеструю ленту» Конана Дойла, увидит отсылы к Шекспиру, Достоевскому, Чехову и другим писателям).

Самодостаточность детектива Б. Акунина, кроме интертекстуальной составляющей, еще в той, именно ему присущей иронической интонации повествования, вкраплении юмористических деталей, в изобретательности языка (в блистательном использовании синонимов, например), в сочности и выразительности эпизодических персонажей.

Играя с текстом, Акунин, кроме намеков и отсылок на Конана Дойля, использует и ложных «сюжетные ходы».

Образ этнографа Петрова проецируется на образ энтомолога Степлтона. Их принадлежность к ученому званию, внешнее сходство с фамильным портретом Баскервилей и фамильной иконой Баскаковых заставляют читателя предположить, что их функции в структуре произведений идентичны. Однако преступником у Б. Акунина оказывается вовсе не Петров.

Шерлок Холмс в классическом детективе появляется на болотах неожиданно для доктора Уотсона, который и не предполагал, что Холмс не на Бейкер-стрит, а здесь, рядом с Баскервиль-холлом. В современном детективе Тюльпанов встречает на болоте «высокого мужика в сапожищах», «облепленного тиной» и «чуть не до глаз заросшего косматой черной бородой». Тюльпанов счел его «малахольным», «деревенским дурачком». Проницательный же читатель, проводя аналогию с неожиданным появлением Шерлока Холмса на торфяных болотах, догадывается, что этот «малахольный» и есть загримированный Эраст Фандорин, прибывший на помощь незадачливому Тюльпанову. Однако проницательный читатель оказывается посрамленным. Хитроумный Б. Акунин смеется над проницательным читателем. Эраст Фандорин появляется, но позже, загримированным под «тощего деда с землистым лицом, в драном треухе».

Появление же «деревенского дурачка» в финале рассказа, если воспользоваться выражением Венечки Ерофеева, не несет «ни идеи, ни пафоса, ни метафизического намека». А выступает единственно для того, чтобы закончить игру с читателем весело и задорно: «Обманули дурачка на четыре кулачка». С оглядкой на «Собаку Баскервилей» выбрано Борисом Акуниным и время событий в рассказе — осень 1888 г. Если быть внимательным читателем, то можно вычислить, что время событий в Баскервиль-холле — осень 1889 г. Играя с читателем и прецедентным текстом, Б. Акунин намекает на первичность своей детективной истории.

Таким образом, задействуя многочисленные сюжетные интертекстемы, Акунин ведет игру с читателем, держа его в напряжении и подогревая интерес к развитию сюжета. Б. Акунин, используя новаторскую технику письма западных теоретиков постмодернизма (прием двойного кодирования, интертекстуальность, цитаты, аллюзии, некоторые философские идеи «мир как текст», «мир как хаос», «мир как открытое произведение») в сочетании с приемами массовой литературы (детективная интрига, развлекательность, рекуррентный персонаж, «happy end»), осуществляет не только коммерческую задачу, но и социальную. Но это уже не социальный заказ советской эпохи, полагает М. А. Черняк, а рыночный заказ массового читателя. Жанр отечественного детектива демонстрирует свою явную зависимость от социального заказа. Эффект ожидания читателя абсолютно прогнозируется, а технология успеха основана не на оригинальности текста, а напротив, на полной узнаваемости и повторяемости Черняк, М. А. Категория автора в массовой литературе // Феномен массовой литературы XX в. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2005. — С. 164−165.