Политическое представительство женщин в государственных органах власти Кыргызской Республики

I. Теоретические аспекты политического представительства женщин в органах государственной власти

1.1 Теоретические взгляды на роль женщин в государственном управлении

1.2 Политическое представительство женщин в органах государственной власти зарубежных стран

1.3 Международные документы в области защиты политических прав женщин

II. Политическое представительство женщин в органах государственной власти Кыргызской Республики

2.1 Представительство женщин в органах государственной власти

2.1.1 Женщины в местных органах власти

2.1.2 Женщины в исполнительных органах власти

2.1.3 Женщины в законодательном органе власти

2.2 Гарантии гендерного равенства в управлении государством

Заключение

Список использованных источников

Вопросы положения женщин в обществе, расширение их прав и возможностей, проблемы вовлечения женщин в общественную жизнь в качестве активных их участников являются актуальными для многих стран. На сегодняшний день можно говорить о феномене «тихой женской революции в мировом масштабе» Чирикова А. Е. Лидеры российского предпринимательства: менталитет, смыслы, ценности. — М.: Институт социологии РАН, 1997. — С. 95. Позиции женщин в государственных структурах за последнее время значительно изменились, однако гендерные отношения по-прежнему остаются наиболее проблематичными и напряженными в политической сфере общества. В истории обществознания отражены различные взгляды на положение женщины в политике. «Женский вопрос» в различные исторические периоды наполняется конкретно-историческим содержанием, обладает соответствующими характеристиками: целями, формами, степенью социальной видимости. Завоевания женщинами высших постов на всех уровнях власти становится заметным явлением политической жизни Кыргызстана в последние годы. Вместе с тем, неоднозначность определения роли женщин в современном обществе, научная и практическая значимость проблем совершенствования правовых, организационных и культурных условий для реализации женского потенциала в решении многочисленных задач, в том числе и политических, а также недостаточность теоретических разработок, посвященных данным вопросам, предопределили актуальность и выбор темы дипломной работы.

Степень научной разработанности проблемы. В рамках темы выделим две группы работ по исследуемой тематике: с одной стороны, работы отечественных исследователей, с другой стороны, зарубежных исследователей. Большое значение имеют работы американских ученых Р. Коннелла, Дж. Лорбер, С. Фаррелл и др., представивших оригинальные подходы к рассмотрению гендера как процесса, результата, средства легитимизации разделений в обществе Уэст К., Зиммерманн Д. Создание гендера (doing gender)//Гендерные тетради. Выпуск первый. — СПб, 1999; Бовуар де С. Второй пол. — СПб, 1997; Фридан Б. Мистика женственности. — М., 1994; Бем С. Трансформация дебатов о половом неравенстве//Феминизм и гендерные исследования. — Тверь, 1999; Лорбер Дж. Пол как социальная категория//Альманах «Thеsis. — 1994. — Вып. 6; Парсонс Т. Система координат действия и общая теория систем действия: культура, личность и место социальных систем // Американская социологическая мысль: Тексты. — М., 1994; Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого Я и ОНО. — Тбилиси, 1992. Кн.1; Коннелл Р. Современные подходы //Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред. Е. Здравомысловой и А.Темкиной. — СПб, 2000.. Примечательны работы французского исследователя Дионшона Сильвии Dionchon Sylvie. Femmes et politique. Elйments d’explication d’une sous-reprйsentation. — Grenoble, 2004., который рассматривает и анализирует широкую междисциплинарную панораму различных политических факторов, объясняющих низкий процент женщин во французской политике, и исследования Гиерарши Вильяма — хронологическое исследование, демонстрирующее эволюцию положения женщин на политическом пространстве Франции Gueraiche William. Les femmes et la Rйpublique. Essai sur la rйparition du pouvoir de 1943 а 1979. — Paris: Les Ed. de l’Atelier, 1999.. Целый ряд исследований посвящен гендерным различиям в политическом поведении женщин и мужчин Воронина О. А. Формирование гендерного подхода в социальных науках // Гендерный калейдоскоп.? М.: Academia, 2001; Воронина О. А. Универсализм и релятивизм культуры в конструировании гендерной системы//Теория и методология гендерных исследований / Под ред. О. А. Ворониной. — М.: МЦГИМВШСЭН-МФФ, 2001; Здравомыслова Е., Темкина А. Социальное конструирование гендера: феминистская теория // Введение в гендерные исследования. Ч. 1. — Харьков-СПб, 2001; Ушакин С. Поле пола //Женщина. Гендер. Культура. — М., 1999; Чикалова И. Р. Гендерная проблематика в политической теории// Введение в гендерные исследования. Хрестоматия Ч. 2 / Под. ред. И. А. Жеребкиной. — СПб, 2001; Гендерная реконструкция политических систем /Под. ред. Н. М. Степанова, Е. В. Кочкина. — СПб, 2004; Поленина М. М. Права женщин в системе прав человека: международный и национальный аспект. — М., 2000. Гендерный анализ права и разработка юридических механизмов гендерного равенства представлены в работах О. А. Воронина, Е Здравомысловой, А. Темкина, С. Ушакина, Н. Степанова, Е. Кочкина, М. Полениной.

Из отечественных исследователей представительство женщин в органах государственной власти Кыргызстана изучали: Р. Т. Айтматова, У. К. Капарова, С. К. Матикеева Д.А. Мусаева, А. Табышалиевой, Б. Г. Тугельбаева, А. Х. Карасева, М. М. Эдилова и др. Из академических исследований, которые также обращаются к проблеме участия женщин Кыргызстана в политике целесообразным представляется отметить труды Г. Ибраевой, Б. Н. Малабаева, Л. Ч. Сыдыковой Ибраева Г. К. Гендерные аспекты бедности в Кыргызстане: Обзорное мини-исследование по заказу ПРООН. — Бишкек, 2004;. Малабаев Б. Н., Сыдыкова Л. Ч Женщина в зеркале государственной власти. — Бишкек, 2000.

Цель исследования — исследование представительства женщин во властных структурах и выработка практических рекомендаций по совершенствованию механизма включения женщин во власть.

Задачи:

— проанализировать мировой опыт вхождения женщин во власть;

— рассмотреть особенности участия женщин Кыргызстана в государственном управлении;

— определить роль и значение женщин в государственном управлении;

— исследовать влияние международного права на национальное законодательство в вопросах предоставления женщинам равных прав и возможностей для участия в принятии политических решений.

Научно-теоретическая и практическая значимость работы. Изучение участия женщин в политике позволяет выйти на новый уровень диагностики проблем формирования институтов демократии и гражданского общества в Кыргызстане и структурирует новые источники саморазвития политического сознания граждан. Основные положения дипломной работы могут быть использованы в процессе преподавания и разработки спецкурсов по гендерной политологии для студентов, обучающихся по целому ряду специальностей в высших учебных заведениях, а также могут применяться в деятельности консалтинговых структур, политических движений, ассоциаций и партий в период избирательных кампаний и для разработки гендерной альтернативы развития общества Структура дипломной работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников, включающего 80 наименований. Общий объем исследования — 72 страницы.

I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА ЖЕНЩИН В ОРГАНАХ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ

1.1 Теоретические взгляды на роль женщин в государственном управлении Изучение проблем участия женщин в государственном управлении, особенно в контексте трансформации обществ, носит комплексный характер. Противоречивость общественно-политического состояния государств на постсоветском пространстве обусловлена многими факторами, в том числе и тем, что далеко не все социальные слои населения принимают активное участие в развитии гражданского общества и политической жизни страны. Равнодушие, индифферентность, пассивность, апатия существенно тормозят использование кадрового потенциала общества для выработки стратегического курса развития и определения тактически верных составляющих, образующих социальные скрепы государства.

С одной стороны, авторы рассматривают участие в политике как влияние на процессе принятия решений См.: Гончаров Д. В. Теория политического участи. — М., 1997; Гончаров Д. В. Гоптарева И.Б.

Введение

в политическую культуру. — М., 1996; Ковлер А. И., Смирнов В. А. Демократия и участие в политике: Критические очерки истории и теории. — М., 1986., с другой — как воздействие на характер и ход реализации тех практических программ, которые принимаются органами государственной власти Макаров Д. В. Проблемы политического участия: Историко-теоретический анализ: Дис. … канд. полит. наук. — М., 1995. .

Интерес к проблеме участия женщин в политике усиливается в середине 90-х гг. ХХ века. В это время появляется большое количество диссертационных работ, в которых авторы с разных позиций рассматривают проблему политического участия. Так, С. Н. Захаров рассматривает участие в политике как элемент и проявление политической культуры соответствующего общества, как детерминанту ценностных ориентаций, как фактор определенного взаимодействия интересов в обществе, как явление, обусловленное уровнем экономического развития и состояния (стабильность, переходность, кризис) общества Захаров С. Н. Политическое участие женщин в условиях модернизации российского общества: Дис. … канд. полит. наук. — М., 2001. В своем исследовании Д. В. Коннычев делает выводы о том, что наиболее полно отражающим суть понятия является оценка политического участия как свободной активности граждан, прямо или опосредованно влияющий на принятие тех или иных вариантов или альтернатив на различных уровнях политической системы Коннычев Д. В. Политическое участие: Дис. … канд. полит. наук. — Саратов, 2000.

Большинство исследователей в своих рассуждениях о политическом участии акцентируют внимание в основном на двух главных компонентах: это, во-первых, поведение, вовлеченность в деятельность, законные действия, способы и, во-вторых, во имя чего осуществляются действия Бурлацкий Ф. М., Галкин А. А. Современный Левиафан. — М., 1988; Ковлер А. И., Смирнов В. В. Демократия и политическое участие. — М., 1986. Здесь нет полного единодушия во времени, но, обобщая научные суждения, можно их сгруппировать. Так, С. Верба обращает основное внимание на то, что участие должно воздействовать на отбор правительственного персонала или влиять на его действия. То есть речь идет о влиянии на властные структуры гражданского общества в целом и отдельной личности в частности. В формулировке А. Марша и М. Каазе участие направлено на принятие тех или иных вариантов или альтернатив См.: Гражданское участие: ответственность, сообщество, власть. — М., 1997. — С. 266. Таким образом, если в первом случае речь идет о личностном влиянии, то во втором — о влиянии на принятие решений. С точки зрения М. и Р. Куэйтов — это способы реализации интересов, желаний и требований обычных граждан. Подобной точки зрения придерживается Г. Т. Тавадов Он подчеркивает, что под политическим участием чаще всего подразумевается участие в политике автономных, частных граждан. См.: тавадов Г. Т. Политология. — М., 2001.. Российские исследователи, и прежде всего А. Ковлер и В. Смирнов, сосредоточивают внимание не только на такой цели, как принятие решений, но и управление, т. е. допускают более широкую трактовку сферы участия, позволяющее провести решение к его исполнению. В. П. Пугачев и А. И. Соловьев подчеркивают такую специфику цели политического участия, как влияние на содержание и характер политических решений органов и институтов государственной власти в общенациональном масштабе или на местном уровне Пугачев В. П., Соловьев А. И.

Введение

в политологию. — М., 2004. — С. 388.

Поскольку политическое участие интересует нас с точки зрения отношений полов, целесообразным представляется рассмотреть динамику взглядов на роль и статус женщин и мужчин в общественно-политической жизни. Следует отметить, что интерес к женским проблемам и к положению, которое она занимает в обществе, возник весьма давно; проблема определения места женщины в общественно-политической жизни всегда интересовала философов. Мифология исторического времени фиксирует строгую соподчиненность в отношении между полами: мужчина — субъект истории; женщина — объект власти патриархатного рода.

Взгляд на женщину как на неполноценное существо нашел свое отражение в теологических и философских трудах древнего мира. Интегрируя представления о роли женщин своего времени, Аристотель выразил чувство примитивного мужского превосходства над женщиной характеристикой женщины как второстепенного материала, страдающего от природной ущербности. Феминистские авторы считают, что «аристотелевская концепция женщины как неполноценного бытия не есть просто исторический предрассудок, случайный для судьбы философии» Юдина Н. С. Проблемы женщин: философские аспекты (Феминистская мысль США) // Вопросы философии. — 1988. — № 5. — С. 143. Эта концепция повлияла на развитие всей науки.

Немалую роль для укрепления стереотипа, соединяющего мужчину с мышлением и разумом, а женщину с плотью, сыграли средневековые теологи, в том числе Фома Аквинский и Августин. Последний отмечал важность полного подчинения мужчиной женщины, что привело христианский мир к представлению о женщине, как о «сосуде греха», и широко распространенному до настоящего времени убеждению, что «сама природа» предназначила индивидов к такой интерпретации гендерных функций, то есть строго регламентированному поведению: повиновению женщины во всех сферах, в том числе и в политике.

Представление о том, что необходима эмансипация общества, возникает лишь в русле освободительных идей эпохи Просвещения. Оно по-своему свидетельствует о высокой степени индивидуализации массового сознания, когда отдельная личность ощущает несоответствие прежних патриархальных установок времени, начинает воспринимать себя центром истории, ее субъектом и ценностью.

Ф. Вольтер и Д. Дидро (именно его феминистки 70−80-х гг., выступившие с лозунгом «равенство в различии» считают своим предшественником) признавали за женщиной равные права с мужчиной во всех сферах общественной жизни. Жан-Жак Руссо признавал ценности обоих полов, но четко разделял их природные склонности и соответственно социальные функции. Согласно его концепции, изложенной в труде «Эмиль, или О воспитании», природа четко распределила качества душевного строя между полами, единственное, что требуется человеку — точно следовать природному предназначению: «Не все способности, общие обоим полам распределены между ними одинаково; но взятые в целом, они уравновешиваются. Женщина стоит больше, как женщина, и меньше, как мужчина; всюду, где она осуществляет свои права, она имеет преимущество; всюду, где она хочет узурпировать ниши, она остается ниже нас» Руссо Ж.-Ж. Эмиль, или О воспитании. — СПб., 1992. — С. 363.

В литературе господствовали концепции, утверждающие приниженное положение женщин, подчеркивающие низменность их натуры. Мужчины в них выступают нравственными, духовными, женщины сравниваются с темными природными силами. Фридрих Ницше четко сформулировал отношение большинства мужчин к идее совершенствования мира с участием женщин: «Женщины реже увлекаются делом, чем лицами; но если они увлечены делом, то они тотчас становятся его партийными приверженцами и тем портят его чистое, невинное действие. Поэтому возникла бы немалая опасность, если бы им была доверена политика» Ницше Ф. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 3. Человеческое, слишком человеческое: из посмертных произведений 1874−1877 / Под ред. С.Франка. — М., 1994. — С. 240.

Обсуждение мужественности и женственности и их соотношение можно найти у К. Маркса и Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля и Т. Парсонса, Ю. Хабермаса и П. Бурдье, Э. Гидденса и Т. Лукмана, Э. Гофмана и Г. Гарфинкеля. Следует отметить, что, обсуждая отношения между полами, исследователи часто выходили за пределы профессионального канона, а рассуждения о поле, в конечном счете, сводились к постулату о базовой биологической дихотомии между мужчиной и женщиной. Такую позицию принято называть биологическим детерминизмом, или эссенциализмом.

Логика нового времени приводит исследователей к утверждению, что отношения между полами — это один из аспектов производственных отношений. Так, Эмиль Дюркгейм связывает изменение положения полов с общественным разделением полов и развитием цивилизации: в результате социального развития «женщина ведет существование, совершенно отличное от мужчины. Можно сказать, что две значительные функции психической жизни как бы диссоциировались, что один из полов завладел эмоциональными функциями, а другой — интеллектуальными» Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии: Пер. с франц. / Изд. подг. А. Б. Гофман. — M., 1991. — С. 61. Включение же женщин в общественно-политическую деятельность, по Дюркейму, свидетельствует о низком уровне развития общества: «Еще теперь имеется весьма значительное число диких народов, где женщина вмешивается в политическую жизнь» Там же. — С. 59.

Следует отметить, что одним из первых среди крупных социологов обратил внимание на то, что «объективная культура» реально является мужской и не замечает женскую, Георг Зиммель. К. Хорни отмечает: «в отличие от многих других авторов Зиммель значительно расширяет и углубляет понятие маскулинной цивилизации, полагая, что сами стандарты, по которым человечество оценивает мужчин и женщин, «не являются нейтральными, не учитывают различие полов, но по сути своей — мужские…» Хорни К. Наши внутренние конфликты. — М., 2000. — С. 282. Представляется, что такая точка зрения объясняет, почему в различных областях деятельности низкие достижения определяются «женскими», а выдающиеся достижения женщин, выражая одобрение, называют «мужскими».

Пьер Бурдье показывает, что подчинение женщины связано с разными статусами, которые приписываются полам в системе экономии символических обменов. «Кто в зависимости от возраста (пожилые), половой принадлежности (женщины), места поселения (сельская местность) и соответственно, их рабочей силы (работники), более подвержен опасности социального упадка, падения или повторного падения в субпролетариат и, одновременно, менее образован и политически ограничен и, следовательно, менее склонен и подготовлен воспринимать проблемы и ситуации через политические категории перцепции и оценивания, у тех ничто не противодействует склонности к пессимизму, даже к озлоблению, которое склоняет к обобщенному отторжению „политики“ и „политиков“, какими бы те ни были, а через это — к абсентеизму или к консерватизму» Бурдье П. Социология политики / Под общ. ред. Н. А. Шматко. — М., 1999. — С. 150.

Крайняя точка зрения на определение места и роли женщин может быть представлена работой Отто Вейнингера «Пол и характер», развивающего метафизику пола и резко противопоставляющего нравственную и духовную ценность мужчины инстинкту и духовной подчиненности женщины. «Женщина не обладает ни глубоким, ни острым, ни открытым умом, скорее — она прямая противоположность всего этого» Вейнингер О. Пол и характер: Теоретическое исследование / Пер. с нем. В. Лихтенштадта / Под ред. А. Л. Волынского. — Изд. 3, перераб. — СПб, Посев, 1998. — С. 305. Подход к исследованию женской природы в духе классической традиции закономерно приводит австрийского философа к выводу, что женщина, лишенная «субъективности», лишена и «Я», «личности», «души». Н. Бердяев отмечал, что «у Вейнингера в болезненно искаженном виде отражается учение великих мистиков об андрогене, о женщине и любви… Он видит в женщине результат падения человека» Бердяев Н. А. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. Смысл творчества: опыт оправдания человека. — Париж, 1991. — С. 225. Отсюда понятно, что в контексте философской традиции, главный пафос которой состоял в выделении человеком себя как субъекта из объективности окружающего мира, такие характеристики женщины создавали трудности в плане определения женской человеческой природы.

Вместе с тем активное политическое участие ставит женщин перед дилеммой, суть которой сводится к тому, что каждый шаг по пути личностной самореализации сопряжен с негативными последствиями для ее семейно-женского бытия. Выход в большой мир политики делает уязвимым приватный мир: сокращается время общения с семьей, размываются семейные отношения, увеличивается риск развода и одиночества. Соответственно, выполнение женщинами функций матерей, хранителей домашнего очага существенно ограничивает раскрытие имеющегося у них потенциала. Следует отметить, что конфликт между домом и работой, семейными и профессиональными обязанностями является неотъемлемой чертой образа жизни женщин на протяжении десятилетий.

Одним из объяснений такого положения дел может быть то, что современное общество, как и все исторические цивилизации, является патриархатным. Причем, как отмечает К. Миллет, «хотя патриархат как институт социально стабилен, пустил глубокие корни во всех политических, социальных и экономических формах (будь то каста или класс, феодализм или бюрократия) и пронизывает все основные религии, он отличается также чрезвычайным историческим и географическим разнообразием. В демократиях, например, женщины, как правило, не занимают высоких служебных постов или же (как сейчас) число высокопоставленных чиновников-женщин столь ничтожно, что не тянет даже на символическое представительство. Аристократия же, высоко ставящая магические и династические качества крови, иногда допускает женщин до власти» Миллет К. Теория сексуальной политики // Вопросы философии. — 1994. — № 9. — С. 150.

Считая правомерным применение понятия «патриархатная культура», мы все же полагаем ошибочным широко принятое в феминистской мысли отождествление патриархата с нераздельной властью мужчин. Те важные социальные роли, которые во все века выполняли женщины — репродуктивные, воспитательные, функции ведения домашнего хозяйства, заботы о престарелых, без чего не может существовать никакое общество, — говорят о том, что женщина вносила существенный вклад в эту культуру. Следует исходить из того, что гендерные роли сконструированы обществом под влиянием истории, религии, национальных особенностей социокультурных условий страны или региона. В качестве методологии их изучения наиболее интересным представляется подход, в рамках которого гендерные стереотипы могут рассматриваться с двух позиций: во-первых, мужского и женского самосознания, во-вторых, коллективного сознания.

Согласно О. В. Митиной, ценности и представления, касающиеся роли женщины и мужчины в обществе, и связанные с ними гендерные стереотипы и социальные установки регулируются на глубинном ментальном уровне общественного сознания, уходящем корнями в прошлое, наиболее стабильном, передающимся из поколения в поколение. Этот уровень формируется в ходе долгой истории развития общества и имеет самые различные аспекты: исторический, социальный, экономический, культурный, религиозный, политический См.: Митина О. В. Женское гендерное поведение в социальном и кросскультурном аспектах // ОНС. — 1999. — № 3. — С. 179. По мнению антропологов, половозрастное разделение труда в том или ином виде существовало еще во времена ранней первобытности. Однако исследования этнографов XX в. показали, что, по существу, оно ограничивалось спецификой женских функций по вынашиванию, рождению и выкармливанию детей. Все остальные функции коллективного жизнеобеспечения выполнялись всеми членами рода в равной степени, вне зависимости от их половой принадлежности. Образ женщины, ведущей в основном домашнее хозяйство, хранительницы очага и воспитательницы детей, сложился в гораздо позднюю эпоху неолита, когда появилась нуклеарная семья (как автономная хозяйственная ячейка) и произошло разделение ролей и функций внутри семьи См.: Киселева Т. Г. Социальный образ женщины в культурах мира // ОНС. — 2003. — № 3. — С. 168. Активные процессы разделения труда на протяжении всей истории до середины XIX в. имели отношение почти исключительно к мужчинам. Со времен неолита основной «профессией» женщины стало действительно домашнее хозяйство, впоследствии детализированное в различных функциях домашней прислуги.

Особенности кыргызской истории сформировали устойчивый стереотип и двойную меру социальной несвободы для женщин, оказавшихся в подчинении и зависимости от мужа, мужчины. Следует отметить мощный социальный порыв, связанный с Октябрьской революцией 1917 года, которая бесспорно подняла идею равенства полов на политический, государственный, конституционный уровень и придала этой идее весомое международное звучание. Тем не менее сам принцип равноправия на практике не стал органичной частью ни реальной государственной политики, ни общественной жизни, ни прав человека. Женщины и сегодня продолжают быть, в первую очередь, объектом политики, а не ее субъектом; сложившаяся политическая культура по настоящее время затрудняет доступ женщины в политику, изображает ее как сугубо мужское дело. Созданы и функционируют многочисленные мифы о женской эмансипации, универсальной человеческой природе, которая в действительности является сугубо мужской и т. д.

Выделяют две ведущие тенденции современности: во-первых, ускорение темпов дифференциации задач в экономике и управлении, что влечет за собой необходимость их централизованной координации: по мере того, как общества становятся более сложными, власть «стекается» наверх, в руки немногих мужчин, а большинство женщин остается внизу. Вторая историческая тенденция состоит в попытках оправдать лишение женщин власти и авторитета сведением гендерных различий в некую систему оппозиций, снабженных ярлыками «мужское» и «женское». Как известно, в «половом символизме» большинства культур «мужское» отождествляется с духом, логосом, активностью, силой, рациональностью, светом, наполненностью, формой и т. д.; «женское» — с материей, хаосом, природой, пассивностью, слабостью, эмоциональностью, тьмой, пустотой, бесформенностью. Замечено, что «женский» символьный ряд представляет собой, по преимуществу, ряд «неопределенностей», по сравнению с которым «мужской» являет нечто гораздо более определенное.

Согласно Г. А. Брандт, «противопоставление мужчины как „господина“, „главы“, „вершителя судеб“ женщине как существу второстепенному, созданному из ребра Адама, „Другому“ в какой-то мере является причиной дисгармоничности общественного устройства, социального неравенства мужских и женских ролей. Следует заметить, что проблемы одной половины всегда прямым или косвенным образом отражаются на положении и состоянии другой. Социальные проблемы женщин — суть в равной степени проблемы статуса и осознания ролей мужчины и женщины в социуме» Брандт Г. А. Природа женщины как проблема (Концепции феминизма) // ОНС. — 1998. — № 2. — С. 163.

Отдельного рассмотрения заслуживает существующий стереотип о «традиционных» женских и мужских ролях в обществе. Половая принадлежность подчиняется социальной роли. Так, в соответствии с распределением социальных ролей профессиональная карьера отождествляется с мужчиной, а не с женщиной, поэтому и достижений здесь ждут от мужчины, а не от женщины. Следовательно, уже с самого начала женщине высказывается недоверие, причем не только со стороны мужчин, но и женщин. В то же время и сами женщины не проявляют особого интереса к политической деятельности. Так, по результатам опроса женщин, проведенного в Кыргызстане в 2005 году Институтом равных прав и возможностей, только всего 0,7% опрошенных женщин выделили в качестве значимой для общества роль «женщины-политика» Женщина и власть /Под ред. А. Х. Карасаевой. — Бишкек, 2005. — С. 11.

Существует еще несколько точек зрения на объяснение трудностей включения женщин в политический процесс. Некоторые исследователи утверждают, что культурные факторы, такие как традиции доминирования мужчин во власти, патриархальные ценности электората, неблагоприятные организационные факторы политической борьбы (недостаток финансирования, поддержки существующих властей и т. д.), являются основными причинами, создающими неблагоприятные условия для вхождения женщин в политику. Другие считают, что неуспех женщин в борьбе за власть в условиях демократических правил игры показывает лишь их неспособность быть сильными политическими игроками и бороться за власть наравне с мужчинами из-за низкого участия женщин в политическом процессе и недостатка у них профессиональных политических навыков. Третий подход основывается на том, что власть — это традиционно часть сугубо мужской субкультуры и многие женщины, обладающие необходимыми способностями для участия во властных структурах, сознательно отказываются от борьбы за власть, так как не хотят играть по правилам этой мужской субкультуры См.: Андреенкова А. В. Представительство женщин в парламентах России и Украины: опыт социологического анализа //Социс. — 2000. — № 11. — С. 118., как отмечает К. Хорни, «женщины приспосабливаются к желаниям мужчин и стали считать такое приспособление своей истинной природой. То есть они видят или видели себя такими, какими хотят их видеть мужчины; бессознательно они поддались внушению мужского ума» Хорни К. Наши внутренние конфликты. — М.: Апрель; Эксмо-пресс, 2000. — С. 284. В то же время, согласно С.Дж. Кэрролл и Л. М. Зерилли, «исследования 70-х и 80-х гг. показали, что женщины в такой же или почти в такой же степени, как мужчины, склонны к политической деятельности. Причем в той мере, в какой изменялась социализация женщин, возможности и доступные им роли, в такой же степени изменялось их политическое поведение. Точно также выявили и влияние образования, обнаружив, что рост образованности ведет к росту участия женщин в политической жизни и к более высокому уровню политического интереса. Выяснилось, что работа вне дома также связана с вовлеченностью женщин в обычные формы политической активности. Работающие женщины активны в той же мере, что и мужчины, а те из них, кто полностью занят домашней работой, участвуют в политике в значительно меньшей степени» Кэрролл С.Дж., Зерилли Л. М. Феминистские вызовы политической науке // OHC. — 200 1. — № 6. — С. 67. Акценты, расставленные относительно собственных и государственных интересов, позволяют судить о политической активности населения.

Важным представляется рассмотрение факторов, оказывающих воздействие на формирование индивидуального образа власти. Л. А. Преснякова предложила классифицировать их по четырем группам:

1. Объектные: факторы, относящиеся к объекту восприятия (власти).

2. Коммуникативные: факторы, обусловленные процессом понимания и оценки власти.

3. Ситуативные: социальный, экономический и политический контексты, в которых происходит восприятие.

4. Субъективные: факторы, связанные с особенностями индивида (воспринимающего) См.: Преснякова Л. А. Структура личностного восприятия политической власти // Полис. — 2000. — № 4. — С. 136.

То есть, рассматривая профессиональную карьеру политика с точки зрения гендерного подхода, необходимо выделять не только объективные, но и субъективные ролевые ожидания (потребности, интересы).

Среди характеристик воспринимающего субъекта, определяющих представления о власти, выделяются социально-демографические и психологические. К первым относят: пол, возраст, уровень образования, общественный и материальный статус, индивидуальный и коллективный опыт, биографические особенности, окружение и специфику социокультурной среды. Среди психологических характеристик субъекта восприятия значимы для оценки власти особенности социализации и типа личности, Я-концепции и ее самооценки, когнитивного стиля, а также специфика мотивационного блока — потребности, мотивы, ценности и уровень локус-контроля, установки и система политических убеждений.

Изучение психологических механизмов постижения смыслов и значений политических событий помогает разобраться в особенностях понимания людьми мира политики. Следует выделить несколько черт, характеризующих специфику восприятия мира женщиной и мужчиной Kirkpatick J.J. Political women. — N.Y., Basic books, 1974. — P. 138. Знание и учет этих особенностей расширит пространство смысла, в котором существует современная цивилизация, и будет способствовать поиску нового, более гармоничного социума.

Одной из типологий мотивов, имеющих существенное значение для анализа политического поведения, является их подразделение на эгоцентрические и социоцентрические. В силу специфики социальных и других потребностей женщин, их биологической и социальной природы стремление к власти у них часто в гораздо большей степени, чем у мужчин, наполняется социоцентрической, альтруистической мотивацией. Нельзя не согласиться с таким суждением — «женское базовое ощущение „я“ более родственно с другими, более привязано к ним, тогда как мужское базовое „я“ — отдельность» Ковалева Т. Э., Иванчук Н. В. Женщины: ресурсы политического поведения // Социс. — 1995. — № 7. — С. 69.

В структуру мотивации политического поведения женщины в качестве одного из слагаемых помимо потребностей входят и ожидания индивидов и социальных групп. Главной субъективной характеристикой социального статуса являются социальные ожидания в отношении самого себя и другого, связанные с социальными стереотипами, что отмечалось выше. У. Липпман понимает под социальными стереотипами картинки мира в голове человека, которые экономят его усилия при восприятии сложных социальных объектов и защищают его ценности, позиции и права См.: Шатрова Л. А. Гендерные стереотипы на рынке Татарстана // Социс. — 2003. — № 3. — С. 124. Представляется, что данное определение релевантно для выявления гендерных стереотипов поведения мужчины и женщины. Гендерные стереотипы — стандартизированные представления о моделях поведения и чертах характера, соответствующие понятиям «мужское» и «женское» — культурно и социально обусловлены, формируются исходя из тех социальных ролей (ожидаемых образцов поведения), исполнение которых предписано обществом мужчине и женщине.

Стереотипы гендерных отношений на практике оказываются достаточно жесткими и трудноопределимыми. Во многом это обусловлено тем, что женщины стремятся к одобрению их деятельности и поведения со стороны мужчин, а мужчины, хотя и в меньшей степени, — к одобрению индивидов своего же пола. Поэтому установки на сферы самореализации у женщин и мужчин различны. Насколько удается реализовать ожидания тому или иному полу, свидетельствует статистка. Мужчины как социально-демографическая группа, не составляя большинства населения страны, занимают высокие социальные позиции во властных структурах, в управлении, в различных сферах профессиональной деятельности.

В структуру мотивации политического поведения входят и средства реализации поставленной цели. В 1982 году психолог из Гарвардского университета Кэрол Гиллиген опубликовала книгу «Другим голосом», в которой на основе исследований психологических мотиваций женщин в выборе морального поведения подтвердила вывод о том, что мужчины и женщины по-разному принимают решения: первые склонны апеллировать к нормам и принципам, вторые больше исходят из контекста и ситуации. Однако при этом она отвергла суждение о приоритетности первого способа принятия решения и незрелости второго. Женщины по своей биологической и социальной природе менее склонны к инверсии целей и средств, к насильственным, незаконным действиям.

Существует позиция, согласно которой женщины обладают меньшими навыками деловых соглашений. Они имеют более низкую самооценку, чем мужчины. Заниженная самооценка самих себя, своих возможностей влиять на ход событий порождает чрезмерное упование на органы власти, государство, на возможности государственного сектора экономики, с которым, прежде всего, они связывают свои надежды.

Причинами же вовлечения в партийную деятельность для женщины является поддержка лидера партии, приверженность партийной идеологии и желание вести активную общественную жизнь, а не стремление прийти к власти, которая является важным мотивирующим фактором для мужчин.

Женское политическое участие легче пробуждается, когда имеется ситуация, требующая незамедлительных конкретных действий. Данная особенность поведения женщин вряд ли может быть оценена однозначно. Она имеет и сильные, и слабые стороны. Женский менталитет подвластен внушению и обаянию сильной личности, нередко отдается предпочтение авторитарному лидеру, который способен убедить в правильности своих действий и обладает харизмой. Большая внушаемость женщин по сравнению с мужчинами в каких-то отношениях может быть оценена позитивно, но чаще всего несет за собой негатив, поскольку создает реальные возможности для манипулирования женским политическим сознанием.

В частности, как показывает анализ данных исследования «Женщины и власть», в «информационной войне» — ударной составляющей избирательной кампании, женщины оказываются более уязвимыми «мишенями», чем мужчины. Они благосклоннее, доверчивее относятся к СМИ и чаще прислушиваются к «рекомендациям» новостных и аналитических программ средств массовой информации. Таким образом, женщины более эмоционально подходят к процессу выборов, более восприимчивы к агитационно-пропагандистскому воздействию, нежели мужчины. Один из главных мотивов, которым они руководствуются при выборе той или иной политической силы является доверие или симпатия к партийному лидеру (55,1% против 44,9%) либо предположение, что другие кандидаты хуже (54,4% против 45,6%). То есть женщины «персонализируют» политику, обращая больше внимания на личность, нежели на обсуждаемые вопросы.

Таким образом, в современном мире, как и в прошлом, доминируют властные структуры, обеспечивающие успех тем, кто обладает агрессивностью, инициативой, конкурентоспособностью, то есть мужскими чертами. Для того чтобы пробиться в нем, женщины должны имитировать мужское ролевое поведение. В этих условиях наиболее слабой чертой женщин-политиков выступает стремление к «политическому унисексу», волевой политике. Реализуя карьерные притязания, женщины демонстрируют непривычные формы гендерного поведения, которые иногда прочитываются как «неженские». Находясь в неравных стартовых условиях с мужчинами, для реализации профессиональных устремлений они вынуждены выбирать тактику наступления, пользоваться «мужскими» методами продвижения, демонстрируя «мужской» характер. В результате для них становится невозможным обрести подлинную, женскую по своей сути силу, «соблазнить электорат», понравиться которому, как отмечает И. Н. Ионов, в нынешних условиях — их ключевая задача См.: Ионов И. Н. Женщины и власть в России: история и перспективы // ОНС. — 2000. — № 4. — С. 86. В данном случае можно говорить о разной степени толерантности к исполнению мужчинами и женщинами традиционных гендерных ролей, к различным гендерным практикам. Толерантность может рассматриваться как характеристика, позволяющая фиксировать асимметрию в социально-психологических установках и поведении мужчин и женщин. Женщины, пытающиеся преодолеть предписанные им роли, часто приобретают маргинальный статус, который развивается из конфликта. В противоречие вступают ролевые требования, предъявляемые к женщинам (как слабому полу) и руководителям (как профессионалам, с которыми, прежде всего, ассоциируются мужчины). Женщине-руководителю приходится отказываться от некоторых норм традиционно женской роли. В то же время мужское пространство часто не принимает ее полностью и стремится поставить в подчиненное положение.

Женщину-руководителя оценивают по двум шкалам: исходя из соответствия стандартам феминности и власти, которые исключают друг друга. Следует отметить, что В. Клейн, выдвинувшая концепцию маргинальности, определяет ее как состояние человека, одновременно живущего в «двух разных мирах», «двух культурных системах», одна из которых в соответствии с существующими стереотипами рассматривается как «высшая по отношению к другой». Конфликтующие требования различных ролевых групп приводят к тому, что женщина-руководитель не идентифицируется ни с одной из возможных ролей. Фактически женщина, делающая карьеру в «мужском» пространстве, остается в нем в исключенном положении как для мужчин, так и для женщин. И тем не менее некоторые исследователи отмечают, что женщины, успешно продвигающиеся наверх, как правило, более социализированны, легче интегрируются в системе налаженных связей и отношений, гибче, лобильнее, чем мужчины См.: Серегина И. И. Профессиональная карьера // Социс. — 2000. — № 4. — С. 81.

Таким образом, завершая анализ, отметим, что почти все теоретики гендерного баланса в обществе уверены, что равное участие обоих полов в принятии решений и, следовательно, усиление политического статуса женщин чрезвычайно важно для достижения гласного государственного управления и устойчивого развития во всех сферах жизни общества. Обеспечение равного участия мужчин и женщин в политической сфере, в процессе принятия решений обеспечивает баланс, который отражает реальную структуру общества и необходим для укрепления демократии. Без достижения равенства в принятии политических решений реальный учет интересов женщин при формировании государственной политики невозможен. Опыт последней трети XX века показал, что реальные достижения в сфере гендерного равенства непосредственно связаны с тем, насколько влиятельны женщины в публичной сфере и непосредственно в политике. Именно активность женщин в этих сферах дает представление об их роли в политических изменениях.

1.2 Политическое представительство женщин в органах государственной власти зарубежных стран Одной из структурных причин «gender gap» выступает то обстоятельство, что в большинстве считающихся развитыми стран Запада женщины получили право голоса и выдвижения своих представителей на всеобщих парламентских выборах на 60−200 лет позже, чем мужчины. Так, в Великобритании в массовом порядке мужчины были допущены к избирательным урнам в 1867 году, тогда как женщины (и то с установлением возрастного ценза в 30 лет) — в 1918 году, и лишь в 1928 году они были уравнены с избирателями-мужчинами по возрасту. Только в 1919 году первая женщина вошла как депутат в палату общин британского парламента Степанова Н. М. Опыт использования гендерных квот в странах Западной Европы // Общественные науки и современность. — 1999. № 4. В США первые федеральные выборы проводились в 1789 году Согрин В. Политическая история США. — М.: Весь мир, 2001. — С. 71., а женщины получили право голоса только в 1920 году (разрыв в 131 год), для Франции дистанция между первыми выборами и получением женщинами права голоса составила 155 лет (1789 и 1944 годы соответственно). Во всех странах наделение женщин правом голоса наравне с мужчинами произошло благодаря активности суфражизма, который явился не единственной, но одной из самых ярких страниц в истории женского движения.

Происходивший во многих странах в конце XIX века — начале XX века подъем феминистского движения, основным требованием которого было предоставление женщинам права голоса, не сопровождался созданием самостоятельных женских политических партий. А там, где они все же возникали, как в Британии после реформы 1918 года или в США в 1921 году Эванс С. Рожденная для свободы: история американских женщин. — М.: Прогресс-Литера, 1993. — С.194., их судьба оказалась кратковременной В настоящее время Женский альянс — неформальная политическая партия — существует и успешно представляет интересы женщин в парламенте в Исландии. В странах с устоявшейся партийной системой политическая активность женщин была более эффективной в иных формах, через вхождение в уже сложившиеся партии, где они могли быть индивидуальными членами местных организаций и/или одновременно вступать в женские секции. Последние имели собственную структуру управления, параллельную «мужской» пирамиде власти в партиях. Обычно их деятельность была замкнута на самих себя и никак не влияла на выработку общих партийных решений или избрание женщин на выборные должности за пределами секций. На протяжении многих десятилетий после получения женщинами права голоса партии на уровне своих руководящих эшелонов, вплоть до парламентских фракций, продолжали оставаться «мужскими клубами», а женщины рассматривались в основном как «пехота политических битв». И лишь вторая волна феминизма, захлестнувшая страны Запада в 1970;1980;е годы, остро поставила вопрос о необходимости полноправного участия женщин как в партийных руководящих органах, так и во властных структурах в масштабах всего общества. В обстановке широкого подъема женского движения и принятия в ряде стран специального законодательства о равноправии женщин партии, электоральная судьба которых стала зависеть от голосов женщин, составляющих во многих странах более половины избирателей, начали менять свое отношение к проблеме продвижения женщин в политике.

Что изменилось за 100 лет со времени суфражизма?

За период с 1954 года, когда женщина впервые в мировой истории была демократически избрана главой государства, и по 2000 год на этот пост вступили только 17 женщин, с 1960 года (женщина стала премьер-министром) по 2000 год было назначено или избрано 32 женщины в ранге премьер-министров, причем каждая 5-я из них была тем либо иным способом связана с мужчиной как ключевой фигурой своей политической карьеры Women around the World, The Centre for Legislative Development. January 2000. Vol. 1. Цит. по Dianne Hubbard, 50/50: Options for Namibia. P. 1. Listserver http: www.WEDO.org. В 1990 году из 159 государств-членов ООН только в 6 премьерами были женщины, в 2000 году только 8 женщин — глав государств (Бангладеш, Гвиана, Новая Зеландия, Ирландия, Финляндия, Латвия и Шри-Ланка) Women’s Political Participation and Good Governance: 21st Century Challehges. UNDP, 2000. Цит. по Dianne Hubbard, 50/50: Options for Namibia. P. 1. Listserver http: www.WEDO.org. В данном источнике не упомянуты Финляндия и Латвия, где в ходе состоявшихся чуть позже выборов главами государств стали женщины. Если в 1990 году лишь 3,5% министерских портфелей принадлежало женщинам, то к 1994 году этот показатель поднялся до 5,7%, причем в Швеции после выборов в 1994 году число женщин-министров повысилось с 33 до 52% Константинова В. К. Гендер и политика. Механизмы продвижения женщин на высшие посты в общественной жизни// Отчет российской части международного сравнительного исследования. ИСЭПН РАН. — М., 1996. Согласно данным Международной ассоциации местных властей, женщины составляют 23% мэров в США, 20% - в Европе (от 40% - в Швеции до 4% - в Греции), 18% - в Канаде, менее 5% - в Африке и менее 4% - в Латинской Америке Women’s Political Participation and Good Governance: 21st Century Challehges. UNDP, 2000.

Изменение представленности женщин в парламентах мира по годам происходило параллельно с увеличением числа парламентов в мире (табл. 1).

Таблица 1

Представленность женщин в парламентах мира, 1945;2005 годы

Источник: Inter-Parlimentary Union. http://www.ipu.org/wmn-e

женщина государственный управление гендерный На основе данных Межпарламентского Союза, в июле 2008 года, с точки зрения участия женщин в парламентах, все страны можно разделить на шесть групп:

1. Страны-лидеры по политической представленности женщин, 30−45% женщин-парламентариев — 9 стран;

2. Гендерно перспективные страны с 15−30% женщин-парламентариев — 37 стран;

3. Группа стран с высокой гендерной диспропорцией, от 10 до 14,9% женщин-парламентариев — 37 стран;

4. Группа стран с безусловным доминированием мужчин, от 5 до 9,9% женщин-парламентариев — 50 стран;

5. Группа стран с исключительно низким представительством женщин, до 5% женщин-парламентариев — 25 стран;

6. Группа стран с «мужскими парламентами», в парламентах 9 стран женщин не было вовсе.

По основным геополитическим регионам наибольшее представительство женщин (38,8%) характерно для Скандинавии, а наименьшее (4,6%) — для арабских стран. Мировым лидером является Швеция — 42,7%. В парламенте Германии женщины составляли 30,0%, Канады — 20,6%, Великобритании — 17,9% и США — 14%.

Следует обратить особое внимание на процессы сокращения политического представительства женщин в странах бывшего социалистического блока. В некоторых из них доля женщин-парламентариев снизилась в несколько (от 2 до 6) раз. В доперестроечный период для парламентов стран СНГ и Восточной Европы был характерен значительно более высокий уровень представительности женщин, нежели для парламентов других стран мира. Иное дело, что по своей сути она носила декоративный характер и была формальна по содержанию. Но уже в 1995 году на постсоветском пространстве доля женщин была в интервале от 2 до 10% (в редких случаях до 15%). По данным Межпарламентского Союза, к 2001 году в 25 постсоветских странах показатели несколько улучшились — она колеблется в интервале от 3,1 до 26% в Туркменистане, что в среднем составляет 10,5% (данные таблицы 14 Женщины мира: Тенденции и статистика, 1995 г. — Нью-Йорк: Изд. ООН, 1995. — С. 239.).

Что же способствовало увеличению численности женщин в представительных и исполнительных органах власти старых и, одновременно, уменьшению в органах власти новых демократий в последней четверти XX века? Известно, что появление женщин в политических структурах западных и развивающихся стран было связано с общим процессом расширения возможностей различных социальных групп, которые до этого не принимали участия в политике. Именно данное обстоятельство позволило сформировать более устойчивую социально-политическую систему. Включение новых социальных интересов в управленческий и электоральный процессы привело к вовлечению в политику новых групп, партийному соперничеству, сменило как повестку дня государственной политики, так и партийные программы. На уровне электорального поведения и электоральных предпочтений это было связано с тем, что с 1970;х годов женщины-избирательницы стали отдавать явное предпочтение тем партиям и кандидатам, которые декларировали защиту интересов женщин в вопросах репродуктивных прав, социальных гарантий, участия в процессе принятия решений, ликвидации насилия в семье и т. д. Эти тенденции были подтверждены специальным исследованием, проведенным ООН в первой половине 1990;х годов Участие женщин в общественно-политической жизни и управлении страной // Доклад секретариата. Экономический и социальный Совет. Региональное подготовительное совещание высокого уровня для Четвертой Всемирной конференции по положению женщин. Вена, 17−21 октября 1994 г. Пункт 7 предварительной повестки дня. ООН, 23 августа 1994 г. По мере развития демократии, голоса женской части электората стали приобретать все большую ценность на «политическом рынке», они начали оказывать решающее воздействие на исход парламентских и президентских выборов. Это было обусловлено как демографическим составом электората, так и политическими отличиями электорального поведения женщин в сравнении с электоральным поведением мужчин. Повышение представленности женщин происходило в контексте определенного социально-экономического изменения роли государства, и было одним из элементов институционализации политик равенства.