«Печаль для Государя и Православия»: из истории провинциального российского баптизма в начале XX в

«Печаль для Государя и Православия»: из истории провинциального российского баптизма в начале XX в.

Е.С. Апанасенок Становление баптизма в качестве самостоятельной конфессии в России относится к числу малоизученных страниц отечественной истории. Распространение евангелического христианства в Российской империи конца XIX — начала XX в., порой называвшееся современниками «духовной революцией», оказалось обделено вниманием историков в последующие эпохи. И если в столичных «хрониках» еще можно периодически встретить упоминания о «русских протестантах», то для провинциальной историографии публикации такого рода — большая редкость. Предлагаемая статья, основанная на материалах Курской губернии, призвана в определенной мере способствовать восполнению этого пробела.

Активное распространение баптизма в центральной России началось в последние десятилетия XIX в. Так, в Курской губернии история этого религиозного движения началась на рубеже 18 801 890-х гг. Согласно данным православных миссионеров «открытый протест в виде формального отделения от церкви» стал высказы-ваться здесь с 1889 г. Главными пунктами распространения этого религиозного учения в то время были села и слободы южных уездов (Путивльского, Белгородского Суджанского, Грайворонского). Чуть позже, на рубеже XIX—XX вв., евангелическое христианство стало проявлять себя в Курском и Тимском уездах [2. Оп. 1. Д. 3558, 6026]. Его приверженцев представители духовной власти на первых порах называли штундистами, или штундо-баптистами. Давая характеристику религиозным воззрениям этих людей, один из православных священнослужителей писал: «они .называют себя баптистами, за источник вероучения признают всю Библию, отрицают внешний пост и всю обрядовую сторону религии» [4, с. 6]. Другой современник — исправник Путивльского уезда — отмечал следующее: «Вероучение их заключается в догматах Евангельского вероучения и Библии,. под словом „церковь“ они понимают собрание христиан, а потому православную церковь не почитают и молятся по своим домам, где читают Евангелие, Библию и поют псалмы. К их числу не могут принадлежать лица, пьющие спиртные напитки, курящие табак и занимающиеся преступными делами» [3. Оп. 2. Д. 15 633. Л. 4].

В центральную Россию (в том числе и Курскую губернию) евангелические идеи проникали со смежных украинских территорий (в первую очередь — из окрестностей Чернигова и Конотопа), где на тот момент уже были достаточно популярны. Среди причин, побуждавших верующих переходить в штундо-баптизм, современники прежде всего называли неудовлетворенность людей состоянием религиозного «окормления» и нравственности в православных приходах [4, с. 4]. Населению также импонировало поведение первых баптистских проповедников, не требовавших содержания от общины, а также нравилась возможность самостоятельно избирать себе наставников из числа наиболее уважаемых односельчан. Это привлекало в ряды штундо-баптистов людей, известных в православных приходах «за наиболее умных и передовых» [4, с. 10].

Отступление от господствующей церкви до 1905 г. было связано с лишением ряда гражданских прав и массой неудобств (непризнание законом браков, заключенных вне православной церкви, признание детей от таких браков «незаконнорожденными», запрет занимать общественные и государственные должности и т. д.). Пропаганда же «противных» православной церкви учений вообще влекла за собой уголовную ответственность. Так, первые проповедники баптизма на курской земле (П. Баран, А. Ляшенко, Ф. Белан) вполне испытали на себе строгость закона, оказавшись в 1895—1896 гг. в ссылке [2. Оп. 1. Д. 6026. Л. 8−10]. Тем не менее численность приверженцев баптизма в Курской губернии постоянно росла. Согласно статистическим данным, официально зарегистрированных властями «штундобаптистов» в 1890 г. было 17 [5, с. 40], в 1902 г. — 100 [6, с. 55], в 1905 г. — 269 [7, с. 57] (при этом надо учитывать, что официальная статистика сильно занижала данные такого рода).

Провозглашение свободы вероисповедания в 1905 г. открыло перед баптистами перспективы созидательной деятельности. Многие активные евангелические деятели вернулись в свои общины из ссылок [2. Оп. 1. Д. 7558. Л. 2], с новой энергией включившись в проповедническую работу [1, с. 190−193]. Начался быстрый численный рост сообщества баптистов (также называвших себя евангельскими христианами). В частности, на территории Курской губернии в 1907 г. таковых официально насчитывалось 812 [8, с. 72], в 1915 г. — более трех тысяч [9, с. 66]. Началась регистрация общин евангельских христиан — баптистов, утверждение их наставников, в Губернское правление посыпались прошения об открытии молитвенных собраний в том или ином населенном пункте [3. Оп. 2. Д. 15 108, 15 613 и т. д.].

Впрочем, провозглашение вероисповедных свобод не избавило верующих от всех имевшихся проблем. Процесс конфессионального становления оказался достаточно сложным. Так, одновременно с прошениями баптистов местным властям начали поступать жалобы от приходского духовенства на «расхищение православного стада» [3. Оп. 2. Д. 15 633. Л. 42−82]. Последние, как правило, поддерживались епархиальным руководством. Представители местной власти также в большинстве случаев с подозрением относились к новому религиозному сообществу и не были склонны поддерживать его. Итогом такого отношения во многих случаях были запреты на организацию собраний, распространение литературы и общественную деятельность [3. Оп. 2. Д. 15 613, 15 545, 15 633]. Однако самый сложный этап в истории новообразовавшихся баптистских общин пришелся на годы Первой мировой войны — от ее начала в 1914 г. и до падения самодержавия в 1917 г.

Как и все российские подданные, баптисты столкнулись с объективными тяготами военного времени (мобилизация, призывы в армию, необходимость обеспечивать военные нужды и т. д.). При этом их положение усугублялось принадлежностью к отличной от русского православия духовной традиции. Будучи протестантами, евангелические христиане подозревались в сочувствии к немцам, часто рассматривались официально-православной общественностью как элемент, нарушающий «духовное единство» в «трудный для Отечества час». Поводом для такого рода суждений обычно являлась сдержанность, проявляемая баптистами в отношении военных действий. Стремясь жить в соответствии с евангельскими заветами, верующие оказались далеки от «воинственного воодушевления», свойственного российскому обществу в начале мировой войны. Как следствие уже в 1914 г. почти все общины евангельских христиан Курской губернии оказались сняты с регистрации и были вынуждены существовать полулегально. Проблемы, которые в это время испытывали евангельские христиане, хорошо иллюстрирует история общины в с. Коровино Тимского уезда.

Де-факто эта община образовалась в начале XX в., а к 1914 г. располагала значительным числом членов (более 100 чел.). Во главе с Григорием Ивановичем Беляевым — наиболее авторитетным и энергичным членом общины — верующие построили собственное молитвенное помещение и незадолго до войны сумели добиться разрешения на регистрацию своего религиозного общества (оно оказалось единственным официально зарегистрированным в военные годы). Ставшие регулярными евангелические проповеди оказались популярны в среде местного населения и, судя по документам тимского уездного исправника, превратились в значимые события духовной жизни с. Коровино [3. Оп. 2. Д. 16 364. Л. 35]. Как правило, на них собирались не только члены общины, но и православные, желавшие лучше познакомиться со Св. Писанием. Естественно, такого рода собрания вызывали недовольство православных священнослужителей, не желавших терять прихожан.

С началом военных действий в августе-сентябре 1914 г. в Курской губернии (как и в других регионах Российской империи) начала действовать военно-патриотическая пропаганда, стали организовываться собрания в поддержку военных действий и сборы пожертвований в пользу фронта. Активно в этот процесс включилась Русская православная церковь, призывавшая прихожан отдать все силы для помощи армии и достижения победы. Сообщество баптистов с. Коровино, не уклоняясь от исполнения гражданских обязанностей, оказалось в стороне от военного воодушевления. Судя по архивным данным, евангельские христиане с первых дней войны восприняли ее как трагедию. «Как подданные своего царя, мы должны идти на фронт или помогать ему, но как верующие люди, христиане, мы не можем считать войну благим делом. Получается, что наш долг перед Богом один, перед Кесарем — другой…» — так баптисты объясняли свои чувства уездному начальству. Подобные мысли звучали и в выступлениях евангельских проповедников, и именно из-за них община оказалась под угрозой закрытия.

Уже в 1915 г. губернское руководство начало получать ходатайства от «представителей православной общественности», предлагавших прекратить деятельность баптистской общины ввиду ее «нежелательного влияния» на православных. Суть рассуждений такого рода хорошо передана в письме, переданном курским властям православными миссионерами. Как свидетельствуют архивные документы, в декабре 1915 г. Совет Курского ЗнаменскоБогородичного миссионерско-просветительского братства обратился к губернатору Н. Л. Оболенскому с ходатайством о закрытии молитвенных собраний баптистов в Тимском уезде. В этом ходатайстве говорилось: «В д. Коровино и окрестностях ведется сильная пропаганда, нарушается среди местного населения всякое единодушие, единомыслие — качества, столь нужные в данный момент всем русским людям, вносится в среду народа немалая смута и разделение, ослабляются патриотические чувства, насаждаются чуждые ему космополитические идеи и вообще отвлекается он в сторону от одной общей для всех нас цели — победить коварного врага, изгнать из пределов Дорогого Отечества… Мало того, в молитвенном собрании в деревне Коровиной даже в присутствии епархиального миссионера, при большом стечении и сектантов и православных, сектантский проповедник не постеснялся проводить весьма тенденциозную мысль: „современные события военные происходят от того, что люди ищут своего, а не того, что угодно Христу“. Что разуметь под „своим“, проповедником было предоставлено широкому пониманию слушателей; однако в этой мысли есть что-то недосказанное, как бы осуждающее правительственную политику в настоящую войну, как бы обвиняющее правительство в ее возникновении. А между тем кому не известно, что в настоящую войну ничего „своего“ мы не искали… В том же собрании сектантов в целом ряде молитвенных песнопений не было молитвы за Царя, как равно и ни в одном сборнике сектантски песнопений нет моления о победе русского оружия» [3. Оп. 2. Д. 16 364. Л. 48−50].

В течение 1915 г. таких писем в курское губернское правление и губернатору лично поступило по меньшей мере три (в одном из них распространение баптистских идей называлось «печалью для Государя и Православия») [3. Оп. 2. Д. 16 364. Л. 55−69]. Однако своей цели они не достигли. Губернатор направил запрос по поводу деятельности коровинской общины местному исправнику, а тот в ответ написал: «. баптисты не позволяют себе никогда выходить за пределы того, что им разрешено законом. Главным руководителем их общины состоит Гоигорий Иванович Беляев — человек грамотный и довольно опытный. Постоянно, имея у себя закон, он, руководя собраниями, разъясняет им, что дозволено, а что нет. Его баптисты слушают и в точности выполняют делаемые указания, а потому и уловить их в таком проступке, или преступлении, которые влекли бы за собой закрытие собраний, не представляется пока возможным. В настоящее время Беляев призван на военную службу и с выбытием его, я полагаю, что община баптистов, лишившись своего опытного руководителя, если не угаснет окончательно, то во всяком случае будет безвредна… за деятельностью их будет установлено, как и прежде, самое неослабное наблюдение» [3. Оп. 2. Д. 16 364. Л. 35]. Получив такое сообщение, курский губернатор написал в Совет Знаменско-Богородичного братства, а также курскому архиепископу Тихону, что для прекращения деятельности общины в с. Коровино «нет законных оснований» [3. Оп. 2. Д. 16 364. Л. 65].

В дальнейшем вопрос о закрытии коровинской общины ставили тимский предводитель дворянства, курский православный преосвященный, Департамент духовных дел МВД. Община оказалась под пристальным полицейским контролем, однако сумела выжить. Курский губернатор проявил принципиальность, и евангелические проповеди звучали в Тимском уезде в последующие годы. Интересно также отметить, что в 1917 г. позиции евангельских христианбаптистов и представителей православного клира относительно происходивших военных событий сблизились: после падения самодержавия последние все чаще начали говорить о пагубности и бессмысленности участия страны в Мировой войне.

российский баптизм провинциальный.

• 1. Апанасенок А. В., Апанасенок Е. С. С Христом в сердце: православное сообщество и евангелические идеи в курской деревне начала XX в. // Изв. ЮгоЗап. гос. ун-та. — 2011. — № 2(35). — С. 187−193.
• 2. Государственный архив Курской области. Ф. 1 — Канцелярия губернатора.
• 3. Государственный архив Курской области. Ф. 33 — Курское Губернское правление.
• 4. Дмитриевский И. Из записок миссионера. Религиозное брожение в Путивльском уезде. — Курск, 1900.
• 5. Обзор Курской губернии за 1890 г. — Курск, 1891.
• 6. Обзор Курской губернии за 1902 г. — Курск, 1902.
• 7. Обзор Курской губернии за 1905 г. — Курск, 1906.
• 8. Обзор Курской губернии за 1907 г. — Курск, 1908.
• 9. Обзор Курской губернии за 1915 г. — Курск, 1916.