Политика Германии и СССР в связи с началом гражданской войны в Испании 1936-1939 гг

Политика Германии и СССР в связи с началом гражданской войны в Испании 1936;1939 гг.

Гражданская война в Испании началась как чисто внутренний конфликт между сторонниками и противниками демократического пути развития страны. Перспектива затягивания конфликта и военно-техническая отсталость Испании вынудили противоборствующие стороны обратиться к другим государствам с просьбой продать им оружие, причем правительство Испанской республики надеялось на помощь прежде всего Франции в рамках существовавшего двустороннего договора, а также Великобритании и СССР, мятежники, соответственно, на Германию и Италию. Начинается процесс втягивания в испанское противоборство крупных европейских держав, который имел как свои особенности в отношении каждой из них, так и схожие черты. При всем различии целей и задач германской внешней политики и советской внешней политики в целом в испанском вопросе оказалось много общего в том, каким образом и Германия, и СССР оказались вовлеченными в Гражданскую войну.

Во-первых, необходимо отметить, что ни Германия, ни СССР не были связаны какими-либо предварительными обязательствами по отношению к воюющим сторонам, не было здесь ни «фашистского», ни «коммунистического» заговора, их вмешательство в испанский конфликт носило спонтанный, «импровизированный» характер и диктовалось оно прежде всего соображениями идеологического и политического характера, к которым вскоре добавились и стратегические, и экономические расчеты.

На этапе подготовки мятежа испанским генералам удалось заручиться морально-политической поддержкой нацистских партийных руководителей высокого ранга. В то же время совершенно очевидно, что ни германское министерство иностранных дел, ни военное министерство, ни другие государственные структуры не были связаны какими-либо конкретными обещаниями. Не случайно первое обращение Франко к Германии за помощью по официальным дипломатическим каналам оказалось безрезультатным. Доверенное лицо Франко обратилось к германскому военному атташе в Париже с просьбой оказать помощь в приобретении десяти военно-транспортных самолетов для переброски войск из Африки в Испанию. Атташе адресовал просьбу министру иностранных дел, тот — военному министру. Реакция обоих была отрицательная: «Известия о том, что мы поставляем оружие мятежникам… могут иметь чрезвычайно серьезные последствия» [2].

Франко предвидел возможный отказ официальных германских властей, поэтому одновременно он подготовил личное письмо Гитлеру и Герингу с просьбой о помощи и переслал его по партийным каналам. Два видных нациста — лидер нацистской организации в Марокко А. Лангенхайм и бизнесмен И. Бернхардт — передали письмо руководителю заграничных организаций нацистской партии гауляйтеру Э. Боле. Он ознакомил с письмом министерство иностранных дел и военное министерство, которые подтвердили свою позицию невмешательства в испанские дела Боле подключил к решению проблемы Р. Гесса, и тот приказал передать письмо Гитлеру. В ночь с 25 на 26 июля у Гитлера состоялось совещание, на котором присутствовали министр авиации Г. Геринг, военный министр генерал-полковник В. Бломберг и Й. Бернхардт. Обсуждался вопрос об оказании Франко помощи авиацией. Мнение Геринга на этом совещании оказалось решающим. Позднее он отмечал: «Войска Франко находились в Африке и не могли переправиться в Испанию, так как флот находился в руках коммунистов, т. е. так называемого законного правительства Испании. Было необходимо перебросить войска Франко в Испанию. Фюрер задумался, и я посоветовал ему оказать помощь во всех случаях: во-первых, с целью предотвратить победу коммунизма в этом регионе, во-вторых, испытать мою молодую авиацию в техническом отношении» [4].

Политика СССР в отношении Испании в июле — августе 1936 г. характеризовалась некоторой двойственностью. В это время советское правительство демонстрировало официальную позицию нейтралитета. СССР не имел в Испании каких-либо серьезных стратегических или экономических интересов, до августа 1936 г. отсутствовали даже дипломатические отношения с Испанией. В обстановке напряженных международных отношений середины 30-х гг., взаимного недоверия и подозрительности, скрытого и явного антикоммунизма и антисоветизма прямое участие СССР в европейском конфликте типа испанского повлекло бы обвинения со стороны других государств в стремлении к большевизации Испании. Советское руководство хотело избежать международных осложнений, которые могло повлечь за собой вмешательство в конфликт.

Отказываясь в июле — августе 1936 г. продавать оружие республиканцам, Советский Союз, тем не менее, демонстрировал лояльное отношение к Республике [5]. В августе 1936 г. состоялся обмен послами между СССР и Испанией, соглашение о восстановлении дипломатических отношений между которыми было достигнуто еще в 1933 г. 17 августа Политбюро ЦК ВКП (б) постановило: «Обязать НКВТ немедленно продать испанцам мазут по пониженной цене и на самых льготных условиях» [6].

В начале августа в СССР началась активная компания по сбору средств среди населения для оказания гуманитарной помощи Испанской республике [7]. Советское руководство приняло соломоново решение: широко пропагандируя гуманитарную помощь республике, оно демонстрировало мировому пролетариату интернационализм в действии, а в случае дипломатических осложнений могло прикрываться неофициальным характером этой помощи. Именно так, например, должен был поступить, согласно инструкции Наркомата иностранных дел от 7 августа 1936 г., посол СССР в Великобритании И. Майский: «Если Галифакс будет делать попытку рассматривать денежные сборы наших рабочих как вмешательство в испанские дела, Вы, конечно, должны со всей энергией и убедительностью доказывать, что сборы, производимые населением СССР, конечно, не являются вмешательством Советского правительства в испанские дела. Ведь такие сборы производятся повсеместно, в том числе и в Англии…» [8].

Во-вторых, вмешиваясь в испанский конфликт, и германское, и советское руководство официально этот факт отрицало и делало все возможное, чтобы как можно дольше сохранить своё вмешательство в тайне. С этой целью в военных ведомствах СССР и Германии создаются специальные сверхсекретные подразделения, способные по замыслам советского и германского руководства выполнить поставленную задачу.

26 июля в министерстве авиации Германии был создан секретный штаб «В», на который и была возложена реализация приказа Гитлера о помощи Франко. Штаб действовал по-немецки оперативно, и уже на следующий день 20 транспортных самолетов «Юнкерс-52», входивших в состав военно-воздушных сил Германии, вылетели в Марокко. На совещании у Гитлера было решено исходя из реального соотношения сил в Европе между демократическими государствами и Германией оказывать помощь испанским мятежникам тайно, а в случае утечки информации и серьезного давления со стороны Англии и Франции немедленно отступить и дожидаться более благоприятной ситуации.

После принятия Советским руководством решения об оказании Испанской республике военной помощи [9] в недрах разведывательного управления Наркомата обороны СССР создается специальная группа «Х», которой было поручено заниматься отбором и отправкой в Испанию военных специалистов, боевой техники и военного снаряжения, а также сбором и обобщением информации о боевых действиях в Испании [10].

В-третьих, первоначально, в июле — августе 1936 г., и германское, и советское руководство рассчитывало на минимальное вмешательство в испанский конфликт. Для Германии это была посылка 20 транспортных самолетов для переброски профессиональной колониальной армии из Испанского Марокко в континентальную Испанию, для Советского Союза — гуманитарная помощь. Примерно в одно и то же время и Гитлер (24 августа), и Сталин (конец августа — начало сентября) приняли решение об эскалации помощи воюющим сторонам.

В-четвертых, много общего у германского и советского руководства в отношении предложенной французским правительством политики невмешательства в испанский конфликт.

Как известно, 2 августа 1936 г. правительство Франции, обеспокоенное ходом событий в Испании, усиливающимся вмешательством фашистских государств в этот конфликт и опасностью его выхода за пределы Испании, обратилось к правительствам Великобритании и Италии с предложением о невмешательстве во внутренние дела Испании. Английское правительство, разделяя опасения французских политиков, отметило, что считает целесообразным заключение соглашения о невмешательстве в испанские дела между Англией, Францией, Германией, Италией и Португалией. И только по достижении соглашения между этими странами к соглашению могли присоединиться и другие заинтересованные страны.

Нужно подчеркнуть, что на этом этапе британское руководство не приглашало СССР присоединиться к соглашению о невмешательстве, оно попыталось отстранить СССР от решения испанской проблемы. Но на присоединении СССР к соглашению о невмешательстве стал настаивать министр иностранных дел Германии К. Нейрат, более того, он указывал на прямую зависимость позиции Германии в этом вопросе от участия СССР в соглашении. Германские политики стремились связать СССР обязательствами по соблюдению политики невмешательства, чтобы предупредить возможную поддержку Советским Союзом республиканцев. А. Франсуа-Понсе комментировал это заявление К. Нейрата следующим образом: «Мне кажется любопытным, что он выразил желание подключить Россию к переговорам; до сих пор правительство рейха было озабочено только тем, как исключить Россию из всех совместных переговоров» [11].

По вопросу о присоединении к соглашению о невмешательстве в германском правительстве боролись две группы. Представители министерства иностранных дел настаивали на присоединении к предложению о нейтралитете. По их мнению, отказ Германии мог толкнуть Францию, а возможно, и Англию на путь прямой помощи Мадриду. И. Риббентроп поддержал в этом вопросе К. Нейрата, указав, что политика свершившихся фактов неприемлема в таком вопросе, как испанский или, вернее, средиземноморский, где интересы Франции и Англии почти полностью совпадают. Приверженцы другой тактики, некоторые члены верхушки национал-социалистической партии (Й. Геббельс, Р. Гесс), рекомендовали Гитлеру не связывать себя никакими обязательствами и более активно сотрудничать с Италией. По свидетельству Я. Сурица, Гитлер по обыкновению колебался и вначале более склонялся к мнению Й. Геббельса [12].

В мотивах присоединения Германии и СССР к соглашению много общего. Они, как и остальные европейские государства, стремились локализовать конфликт, предотвратить опасность перерастания его в общеевропейский. Обе страны боялись перспективы решения европейских проблем без своего участия. Активно перевооружавшаяся Германия, как, впрочем, и СССР, еще не была готова к войне. Советский Союз со своей стороны стремился избежать каких-либо международных конфликтов со своим участием. Отказавшись поддержать французскую инициативу, обе страны рисковали навлечь на себя обвинения в дестабилизации международной обстановки и обострении ситуации на Пиренейском полуострове. По мнению А. Франсуа-Понсэ, в той ситуации Гитлер хотел идти по пути соглашения, а не конфликта. Заместитель наркома иностранных дел Н. Крестинский писал советскому послу в Италии Б. Штейну: «Хотя расстояние, отделяющее нас от Испании, делает очень трудным вопрос об оказании нами военной помощи, мы, тем не менее, поспешили дать недвусмысленный положительный ответ, потому что мы понимали, что Италия и Германия будут продолжать помогать мятежникам и притом будут оправдывать свои действия тем, что мы якобы вмешиваемся в испанские дела и оказываем помощь другой борющейся стороне».

Необходимость поиска партнеров и опасность создания враждебных коалиций побуждали Германию и СССР к более активным действиям на международной арене. Германия в середине 30-х гг. активно стремилась к диалогу с Англией. По оценкам французской дипломатии, основное внимание Гитлер уделял позиции Англии, желая оторвать ее от союза с Францией и привлечь на свою сторону. Германская пресса обвиняла Францию в двойственной политике и пыталась изолировать Францию от Англии и ее союзников и оставить наедине с СССР.

Путем присоединения к соглашению СССР стремился также предотвратить возможную угрозу договоренности между европейскими странами с антисоветскими мотивами. О том, насколько СССР был заинтересован в скорейшем подписании соглашения, свидетельствует постановление Политбюро ЦК ВКП (б) того же дня: «Если окажется, что все поправки других стран сняты и наши поправки являются единственным тормозом, принять предложение Франции и снять наши поправки». 23 августа СССР и Франция обменялись нотами о присоединении СССР к соглашению.

Германия, не имевшая намерения прекратить наращивание своего военного присутствия в Испании, с одной стороны, не спешила связать себя соглашением о невмешательстве, однако, опасаясь, что промедление поможет испанскому правительству, вынуждена была не затягивать с его подписанием. По мнению Я. Сурица, к концу августа 1936 г. в Германии осознали вероятность длительного сопротивления Мадрида и рискованность неприкрытого и явного вмешательства. В соответствии с этим, считал советский дипломат, преобладала более осторожная тактика, сводящаяся к следующему:

• 1) германское правительство дает свое принципиальное согласие на французское предложение о нейтралитете;
• 2) обставляет это согласие разными оговорками, преследующими цель максимально затянуть проведение в жизнь соглашения;
• 3) не отказывается фактически от помощи испанским генералам, но оказывает ее замаскированно и осторожно".

По мнению советского дипломата, «вся эта тактика рассчитана на выигрыш времени. Если в Испании создастся такая обстановка, что исход борьбы в пользу восставших будет зависеть исключительно от материальной помощи извне, то нет сомнения в том, что Германия эту помощь окажет». Германия присоединилась к соглашению 24 августа на следующий день после СССР [13].

В-пятых, совершенно очевидно, что первоначальная реакция на просьбы противоборствующих в Испании сторон и германского руководства (помощь авиацией), и советского руководства (гуманитарная помощь) была вызвана идеологическими и политическими причинами, однако достаточно скоро появляются и соображения чисто экономического характера. В отличие от Муссолини, оказывавшего военную помощь мятежникам на безвозмездной основе, Гитлер и Сталин постарались извлечь из участия своих стран в испанском конфликте и конкретные материальные выгоды.

Германия имела в Испании определенные экономические интересы. Это была возможная сфера для экспансии капитала и источник природных ресурсов, в том числе стратегических. Не случайно, создавая в Испании торгово-транспортную фирму «Хисма», формально зарегистрированную как частное предприятие И. Бернхардта, руководство Германии вменило ей в обязанность не только выполнение заявок на поставки оружия испанским мятежникам, но и вывоз в Германию сырья, обеспечение условий для проникновения в Испанию германского капитала [14].

В начале сентября Испанию посетил один из крупнейших германских авиапромышленников — Мессершмидт. В своем отчете правительству он призывал энергичнее внедряться в Испанию и в качестве первоочередной задачи советовал скорейшее подписание соглашения об экспорте меди [15]. Действуя в соответствии с этой программой, Геринг приказал в октябре 1936 г. создать компанию «Ровак», главной целью которой определялась вывозка сырья из Испании в обмен на военные поставки [16].

Фиктивные компании «Хисма» в Испании и «Ровак» в Германии выполняли функции прикрытия специального штаба в военном министерстве в Берлине и германской штаб-квартиры во франкистской зоне. Они занимались переброской войск и снаряжения, экспортом сырья в Германию, а также финансовыми операциями [17].

Советская военная помощь оказывалась на коммерческой основе, все расчеты вел Наркомат внешней торговли. Испанскому правительству выставлялся счет за каждый пароход с оружием, и суда отправлялись в путь только после получения правительственной визы [18]. При этом испанская сторона оплачивала не только стоимость закупленного оружия, но и все косвенные расходы, связанные с отправкой грузов и людей в Испанию (доставка их в порты по железной дороге, погрузку, разгрузку, фрахт парохода, денежное довольствие советским специалистам и командам судов и проч.).

В октябре 1936 г., когда войска Франко подошли к Мадриду и правительство приняло решение перебраться в Валенсию, премьер-министр Испанской республики Л. Кабальеро и министр финансов Х. Негрин официально обратились к советскому руководству с просьбой принять на хранение около 500 т золотого запаса Испании. Просьба была рассмотрена на заседании Политбюро 17 октября. В ответе, переданном через посла СССР в Мадриде М. Розенберга, говорилось: «Мы готовы принять на хранение золотой запас, и мы согласны на отправку этого золота на наших возвращающихся из портов судах с тем условием, что золото будет сопровождаться уполномоченными испанпра или Минфина и что наша ответственность за сохранность золота начинается с момента сдачи его Наркомфину СССР в нашем порту» [19]. 20 октября 1936 г. 510 т золота было погружено на 4 советских парохода, а уже 6 ноября золото поступило на хранение в Нарком — фин СССР [20]. Объясняя мотивы такого решения, Кабальеро писал, что в условиях, когда существовала угроза захвата золотого запаса мятежниками, правительство решило передать его на хранение в Государственный банк СССР, предложивший свои услуги и предоставивший все необходимые гарантии. По словам Кабальеро, за счет испанского золота, депонированного в Госбанке СССР, оплачивались все закупки вооружения, производившиеся республиканским правительством как в самом Советском Союзе, так и в других странах.

Таким образом, отсутствие серьезных политических и экономических интересов в Испании, сконцентрированность на внутренних проблемах (Германия — реализация программы перевооружения, СССР — 5-летний план развития, перевооружение, борьба с оппозицией), а также опасения навлечь на себя обвинения в обострении международной напряженности обусловливали позицию невмешательства, которую заняли Германия и СССР в первые дни мятежа. Но последующее изменение ситуации на Пиренейском полуострове и международной арене вызвал и изменение позиции лидеров этих стран. Интересы Германии и СССР в Испании менялись на протяжении всей войны. На начальном этапе у Гитлера и Сталина доминировали политические и идеологические мотивы. Но уже в августе — сентябре во внешней политике обеих стран появляются тенденции к использованию испанского конфликта в национальных интересах: для поиска согласия с европейскими странами и раскалывания потенциально враждебных международных группировок, самоутверждения на международной арене, извлечения из испанского конфликта определенных материальных дивидендов.

война гитлер франко помощь.