Что говорят антинорманисты

«Нет ничего труднее, как искоренять заблуждения, существующие веками. К таким заблуждениям относится и так называемая „норманская“ теория, согласно которой существовало германское племя Русь, которое и создало государственность, культуру и даже передало свое имя тому государству, которое стало называться Русью, а позже Россией. Несмотря на то, что в последнее время появились книги, брошюры, многочисленные журнальные и газетные статьи, в которых несостоятельность норманской теории доказана неопровержимо, несмотря на то, что эта теория отброшена совершенно в стране, о которой идет речь, — до сих пор находятся авторы или развязные лекторы, повторяющие все ту же навязшую в зубах историю о призвании германцев, что слово „Русь“ происходит от „руотси“, о владычестве германцев над Русью, о варяжских княжествах на Волге и Каме и т. д.» (С.Парамонов (Лесной).

Согласно антинорманской теории, «варяги», явившиеся на Русь, были по национальности славянами и приглашены в Новгород потому, что мужская линия древней славянской новгородской династии угасла. Они же были представителями ее женской линии — внуками последнего новгородского князя Гостомысла от его средней дочери, вышедшей замуж за славянского князя на Западе. Призывали своих — славян, а не чужих — германцев. Никакой существенной роли в создании государственности, культуры и т. д. Древней Руси германцы не сыграли. И государственность, и культура были свои, созданные еще веками до этого своими руками. Уже во 2-й половине IX века в Восточной Европе существовало два больших славянских государства — Новгородское (Русью еще не называвшееся) и Киевское (носившее имя Руси). Эти государства имели своих князей, свои династии, свою собственную, довольно высокую культуру и широкие связи в Европе: в Новгороде отлично знали, что делается на Эльбе, Дунае, Днепре и на Дону. Представления прежних историков о дикости тогдашних руссов являются и впрямь дикими по своему несоответствию с действительностью.

Так что же все-таки говорит летопись? Начнем с классического: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да пойдете княжить и володеть нами». Так говорили посланцы северных племен братьям-варягам во главе с Рюриком. Поняли (и перевели всюду) так: «а порядка в ней нет». Не только неверно перевели, но и возвели эти слова в принцип всей нации, создали своего рода «кредо», что руссам органически свойствен беспорядок. Отсюда пошло дальнейшее самооплевывание и самоуничижение, которые буквально вошли в плоть и кровь. А между тем в летописи стоит совершенно иное, сказано: «а наряда в ней нет». Наряд — вовсе не значит «порядок», а «власть», «управление», «приказ». В нашем языке до сих пор еще бытует выражение «наряд на дрова», «наряд на квартиру» и т. д. Это означает распоряжение на выдачу дров, квартиры и т. д. Посланцы сказали братьям-варягам: «Земля наша велика и обильна, а управления в ней нет, приходите княжить и владеть нами». Что это именно так, видно из того, что в некоторых списках летописей вместо слов «а наряда в ней нет» стоит «а нарядника в ней нет».

Становится видно то, что стоит за этими словами: князь умер, наследников нет, власть отсутствует, налицо раздоры — посланцы едут приглашать нового князя. Наконец, нельзя же отказывать нашим предкам в уме: ну, кто скажет, что земля наша велика и обильна, а все в беспорядке? Ведь если бы действительно было так, то у них хватило бы сообразительности не отпугивать кандидатов в князья заявлением, что они приглашают их в страну, где господствует беспорядок. Уже на основании этого примера можно сказать, что наши историки, не знали достаточно хорошо значение древних русских слов и не вдумывались в реальность минувшего. Нашу историю начали писать немцы, которые даже вообще не знали или плохо знали русский язык. А за ними, как за непререкаемыми авторитетами, пошло и пошло: «порядка в ней нет».

Заглянем в начало фразы: «Реша Русь, Чюдь, Словени и Кривичи и вси:"земля наша велика…» В других списках сказано: «Реша Руси…» Ведь посланцы направились к Руси и сказали ей (Руси) — далее следует перечисление племен пославших. Следует также исправить слово «вси». На первый взгляд кажется, что под этим летописец понимает «и все другие племена». На самом же деле, как это видно из сравнения со многими списками, здесь упоминалось племя «весь». Пример показывает, что даже, казалось бы, совершенно ясный смысл отрывка все же требует сличения всех списков.

Следующий отрывок: «И идоша за море к Варягом, к Руси. Сице бо ся зваху тьи Варязи Русь, яко се друзии звуться Свие (шведы), друзии же Урмане (норвежцы), Англяне (англы), Друзии Готе (готландцы), тако и си». Разве отсюда не видно, что варягами назывался не отдельный народ, а группа северных народов, включая и англов? Понятие «варяг» носило сборный характер, означая не нацию, а профессию. Молодежь этих бедных природой народов продавала свою кровь за деньги, за профессию варяга, т. е. наемного воина. Из отрывка следует, что посланцы северных племен отправились во всяком случае не к шведам, не к норвежцам, не к англам и не к готам, а именно к Руси. А нас уже несколько столетий уверяют, что посланцы направились в Скандинавию. Между тем никакого племени Русь в Скандинавии ни одним источником не отмечено. Летописец сказал: «за море», но это не означало — в Скандинавию. Поехать в Данию или западную Германию означало то же — «за море». И действительно, в Эрмитажном и др. списках новгородского происхождения сказано: «И избрашася от Немець 3 браты с роды своими».

Никогда жителей Скандинавского полуострова немцами славяне не называли. Это название применялось лишь к германцам материка. Да ведь и сказано «от Немець», а это значит всего-навсего «из Немецкой земли», но не «три брата немци». Таким образом, данные летописи показывают, что племя Русь надо искать где-то на материке, однако определенно не в Скандинавии. Понятие «варяги» и понятие «руси» ясно различались в летописи: «варяги» — это наемное, много-национальное войско из Западной Европы, «русь» — это преимущественно жители Киевской державы, и лишь после, когда Киев стал столицей всех восточных племен, название это стало постепенно захватывать и другие племена. У варягов не было национального лица — это была разношерстная масса наемников-пришельцев, противопоставляемая местным племенам, это было сборное, профессиональное имя, и только.

Норманисты склонны считать, что все эти приведенные упоминания о варягах касаются иностранцев-правителей, завоевателей или, во всяком случае, руководителей Руси, что исчезновение их с русского горизонта объясняется слиянием их со славянским населением страны. На деле же это не так: варяги существовали на Руси до тех пор, пока была нужда в наемных войсках. Как только она исчезла, варягов перестали нанимать и имя их вышло из обихода на Руси.

А вот что говорит нам летопись о появлении названия русской земли: «И от тех (варяг) прозвася Руская земля, Ноугородци, ти суть людье Новгородци от рода Варяжска, преже бо беша Словени» (Лавр. лет., изд. 1872, стр. 19). Д. С. Лихачев в академическом издании (1950) перевел это так: «И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были славяне».

Но как могли быть новгородцы людьми от варяжского рода, в прежнее время бывшие славянами? Ведь не могут китайцы стать французами или наоборот. Объясняется испорченный отрывок без труда. Прежде всего выражение «от варяжского рода» является формой древнего творительного падежа: не говорили «варягами», а «от варяг». В разбираемом отрывке эта форма употреблена два раза. Конец фразы (одинаковый во всех списках) совершенно ясен: новгородцы стали называться новоприбывшими варягами Русью, а до этого они назывались словенами.

И вот почему это переименование произошло: Рюрик и его дружина нуждались в каком-то одном слове для обозначения более десятка племен, которые были ими возглавлены, для них новгородцы, звавшие сами себя «словенами», мало отличались от «кривичей», «руси» и других восточных славянских племен. Для них это было одно племя, которое они назвали после того, как сели здесь, Русью. Новгородцу-летописцу было зазорно, что название его племени было насильственно изменено, и это он отметил.

Следующий пример: «В лето 6360, индикта 15 день, начеишю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руська земля. О семь бо уведахом, яко при семь цари приходиша Русь на Царьгород, яко-же пишеться в летописании Гречьстемь». Основоположники русской исторической науки Шлeцер, Куник, Круг, Погодин переводили эти слова так: «…Русское имя началось при Михаиле, ибо нам известно, что при нем Русь приходили в Царьград». Поняли это место так, что, мол, при греческом имп. Михаиле 3-м (857—867) появилось имя Русь. Д. С. Лихачев (1950) в издании Академии наук перевел: «Стала прозываться Русская земля». Все подобные переводы либо слишком туманны, либо вовсе неверны. Следует переводить: «Стала упоминаться Русская земля» (впервые в греческих летописях). Слово «прозываться» имеет не только смысл «нести имя», «называться», «быть названным», но и «быть упомянутым. Речь идет не о том, что данному отрывку дали имя или назвали его, а его упомянули.

В летописи вовсе не сказано, что при Михаиле 3-м появилось имя «Русь», а что при нем в греческих летописях впервые было упомянуто это имя. Русь существовала задолго до Михаила. Достаточно вспомнить, что послы «народа Рос» упомянуты в латинской хронике еще в 839 году, они явились в Царьград для заключения мирного договора, а сношения руссов с Византией, конечно, начались гораздо раньше. Руссы упоминались в истории задолго до нападения их на Царьград в 860 году, но летописец этого не знал. Самое древнее упоминание в чужих источниках он нашел лишь о времени этого нападения. Таким образом, то, что приписали летописцу, будто бы Русь создалась при имп. Михаиле, совершенно ложно.

О столице Киевской Руси: «И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: «Се буди мати градом Руським». Еще в 1953 году Пушкарев толковал это место так: «По рассказу летописи (конечно, легендарному), он предсказал Киеву великое будущее, сказавши: «Се буде мати градом Русским». Ни о каком предсказании здесь не может быть и речи: Олег, севши в Киеве, приказал считать этот город столицей Руси (мати городом). Значение сказанного совершенно ясно из повелительного наклонения: «се буди!», а не «се буде». Киев уже в то время был самым крупным и древним городом южной Руси и, после его захвата Олегом, стал столицей объединенных государств — Киевского и Новгородского.

«Сей же Олег нача городы ставит, и устави дани словеном, кривичем, и мери, и устави варягом дань даяти от Новогорода гривен 300 (по другим данным, 3000) за лето мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягом». Здесь слово «дань» было понято в его теперешнем значении, и суть отношений между варягами и руссами была коренным образом изменена. Получилось, что Русь платила дань каким-то варягам в течениe 200 лет! А западные (скандинавские) летописи про это не упоминают? А ведь в древности слово «дань» означало «подать», вообще уплату и в отношении своего народа. Отсюда становится видно: Олег, закрепившись и осев в Киеве, занялся устройством укрепленных пунктов (городов) для отражения возможных нападений врагов. На все это нужны были деньги. На словен, т. е. новгородцев, кривичей и мерю, он наложил подать; кроме того, установил особую подать для оплаты услуг варягов.

Олег продолжал политику Рюрика: 1) создавал укрепления вокруг городов и 2) имел небольшую постоянную армию наемных воинов из варягов, на которую он опирался во внешних и внутренних делах. В летописи речь идет об уплате наемным варяжским отрядам за службу (и об этом сохранились в исландских сагах данные, что варяги заключали погодные контракты, и имеются даже указания на суммы, уплачиваемые Русью простым воинам-варягам, а также их начальникам). Русь платила жалованье наемным войскам, которые обеспечивали ее мирное существование («мира деля»), ибо при наличии постоянного войска никто не решался напасть на Русь в расчете на легкую добычу. Однако со времени смерти Ярослава Мудрого и эта нужда в наемных войсках отпала: Русь была достаточно страшна своими собственными силами.

Есть еще одна немаловажная проблема — на протяжении многих лет историки обходили вниманием 2 ряда источников, дающих важные данные, дополняющие сведения «Повести временных лет»: 1) Воскресенская, Никоновская и др., 2) Иоакимовская и ряд других новгородских летописей, сообщающих не только то, как произошло призвание варягов, но и почему это случилось. В Никоновской летописи мы находим о призвании варягов следующее: «И по сем собравшеся реша о себе:"поищем межь себе, да кто-бы в нас князь был и владел нами; поищем и уставим такового или от нас, или от Казар, или от Полян, или от Дунайчев, или от Воряг». И бысть о сем молва велиа: овем сего, овем другого хотящем; таже совещавшася послаша в варяги". Это место чрезвычайно ценно: оно показывает тип работы составителя «Повести временных лет»: он не писал самостоятельную историю — он сокращал протограф. Приведенный отрывок дает чрезвычайно важные сведения. Прежде всего управление посредством князя отнюдь не являлось какой-то новинкой.

Это была давно известная институция. Затруднение было в том, что князя не было. Историки представляют дело так, будто до появления Рюрика с братьями в Древней Руси была аморфная масса людей, вообще без государственного строя. Шлeцер видел в наших предках полудикарей, живших наподобие зверей и птиц. А из отрывка видно: в середине IХ века новгородцы не только имели давний опыт княжеского управления, но и знали, что делается на Дону (Хазария), на Днепре (у полян), на Дунае (у тамошних славян) и даже в Западной Европе (у варягов). Стадия культуры у новгородцев была совсем иная, чем это представляли себе немцы, основоположники нашей историографии.

Дело с призванием князя обстояло гораздо сложнее, чем думали. Новгородцы не только послали к варягам, а сначала обсуждали, откуда им лучше всего раздобыть князя. Было предложение прежде всего избрать князя из своей среды. Это, очевидно, наткнулось на соперничество между местными группами и не решало междоусобного спора. Удовлетворяло всех лишь нейтральное решение — выбор чужого, который не имел никаких предубеждений, а мог судить справедливо.

Если бы речь шла о том, чтобы получить вообще высокоавторитетного князя, то проще всего было бы обратиться к Византии или Риму, но этого не сделали и об этом даже не думали, ибо нуждались не в чужестранце, который ничего не понимал в местных условиях, а в славянине, который знал веру, язык, право и обычаи, мог «судить их по праву». Нужно помнить, что функция князя состояла отнюдь не в руководстве войском (для этого существовали воеводы), а, главное, в управлении и судопроизводстве. Нуждались в умелом, разумном управителе и справедливом, знающем законы судье. Этим требованиям мот соответствовать только славянин. Действительно, один из предлагаемых кандидатов был «от полян», т. е. из Киева. В славянстве другого кандидата — «от дунайчев» вряд ли можно сомневаться, так как на нижнем течении Дуная, о котором только и могла быть речь, сидели лишь славяне. Третий кандидат был «от хозар». Хорошо известно, что на Дону и на нижней Волге (Итиль) было много славян и они играли видную роль в жизни Хазарии. Наконец, четвертый кандидат был «от варяг». Вряд ли приходится сомневаться, что и здесь речь шла о славянине. Как и почему это случилось, становится ясным из ряда Новгородских летописей, в первую очередь — Иоакимовской.

Иоакимовская летопись до нас не дошла. Но самая существенная часть ее, попавши в руки Татищева, была перепечатана в его «Истории» и тем вошла в обиход. Небезынтересно будет отметить, что самая полная Новгородская летопись, по содержанию в основном совпадающая с Иоакимовской, до сих пор не опубликована. Объясняется это тем, что Новгородские летописи намеренно отодвигались на задний план, содержание их подвергалось сомнению, ибо оно противоречило «Повести временных лет», которая стала как бы каноном историков.

Обратимся теперь к данным Новгородских летописей, которых насчитывается вместе с Иоакимовской 14. Оказывается, в Новгороде существовала династия князей, насчитывавшая ко времени призвания варягов 9 поколений. После смерти последнего из них, Гостомысла, начались неурядицы из-за отсутствия князя (этот-то момент и отмечает «Повесть временных лет» как начальную точку русской истории). Были найдены законные наследники князя и ими оказались «варяги» Рюрик, Синеус и Трувор, ибо они были внуками Гостомысла по линии его средней дочери Умилы, к тому же славянами по отцу. Проясняется, почему братья «пояша по себе всю Русь», т. е. разделили между собой всю Русь, — потому что они имели на то право, а государство настолько велико, что требовало при тогдашних путях сообщения нескольких князей. Трое братьев-князей были особо удачным решением посланцев: каждая значительная часть Руси получала по князю. Ипатьевская летопись говорит, что по смерти братьев Рюрик «прия власть всю един». Отсюда следует, что братья были не его ставленниками, как это случилось далее с его воеводами, а равноправными князьями. Итак, мы видим, что Новгородские летописи исчерпывающим образом разъясняют все недоумения в связи с призванием варягов-князей. А все вышеизложенное показывает, что летописи не только недостаточно точно понимались, но и не все они изучались и сравнивались.

В поддержку антинорманской теории говорят также работы по изучению присхождения слов и заимствований в русском языке, например, происхождение и значение термина «русь». Филологи из Европы — Экблом, Стендер-Петерсен, Фальк, Экбу, Мягисте, а также историки Пашкевич и Дрейер пытались утвердить и укрепить построение, согласно которому «русь» происходит от «руотси» — слова, котором финны называют шведов и Швецию. «Русь» в смысле «Русское государство» — означало государство шведов-руси. Пашкевич говорил, что «русь» — норманны из Восточной Европы. Против этих построений выступал Г. Вернадский, говоривший о том, что термин «русь» имеет южнорусское происхождение, и что «рукхс» — аланские племена южных степей середины I тысячелетия нашей эры. Слово «русь» обозначало существовавшее задолго до появления варягов сильное политическое объединение Русь, совершавшее военные походы на побережье Черного моря. Если обратиться к письменным источникам того времени — византийским, арабским, то можно увидеть, что они считают русь одним из местных народов юго-восточной Европы. Также некоторые источники называют его, и это особенно важно, славянами. Отождествление понятия «русь» и «норманны» в летописи, на которое упирали норманисты, оказалось позднейшей вставкой.

Более пятидесяти ученых на протяжении двух веков занимались проблемой скандинавских заимствований в русском языке. Норманисты хотели показать, что многие предметы и понятий в русском языке имеют скандинавское происхождение. Специально для этого шведский филолог К. Тернквист проделал огромную работу по поиску и отсеивания из русского языка скандинавских заимствований. Результат был совершенно неутешителен. Всего было найдено 115 слов, абсолютное большинство из которых — диалекты XIX века, в наше время не употребляемые. Лишь тридцать — очевидные заимствования, из которых только десять можно привести в доказательство норманской теории. Это такие слова, как «гридин», «тиун», «ябетник», «брьковск», «пуд». Такие слова, как «наров», «сяга», «шьгла» — употребляются в источниках по одному разу. Вывод очевиден. Точно с таким же успехом исследователь А. Беклунд пытался доказать наличие на территории русского государства скандинавских имен.

Таким образом мы видим, что все доводы норманистов можно опровергнуть если всесторонне подойти к изучению русской истории.