Причины отмены крепостного права в трудах дореволюционных историков

Проблемы, связанные с изучением крепостного права в России, всегда находились в центре внимания отечественных исследователей российской истории. На сегодняшний день имеющаяся в огромном количестве научная литература позволяет проанализировать предпосылки его отмены.

Официальные дворянские историки (И.И. Иванюков «Падение крепостного права в России», 1882; Г. Г. Джаншиев «Эпоха Великих реформ», 20 переизданий с 1883 по 1907 г.) рассматривали реформу как «великий освободительный акт», как результат распространения гуманистических идей.

Работа историка, экономиста, профессора Петровской сельскохозяйственной академии Ивана Ивановича Иванюкова «Падение крепостного права в России» — одна из первых в отечественной литературе монография о реформе 1861 г.

Книга основана на опубликованных документальных источниках. Целью своего труда И. И. Иванюков ставил «выяснение отношения правительства, дворянства и литературы — этих трех деятелей в крестьянской реформе — к преобразованию сельского быта. А для этого достаточно изложить ход реформы в ее основных чертах, и отношение этих общественных элементов к самым центральным вопросам реформы, определившим все остальные, как логическое из них следствие». Поэтому в книге рассматриваются события, «предшествовавшие высочайшим рескриптам об улучшении быта крестьян», затем «освещается деятельность правительства, дворянства и литературы по издании упомянутых высочайших рескриптов до учреждения Редакционных комиссий». Также даётся «характеристика проектов положений губернских комитетов об улучшении быта крестьян, выясняется отношение депутатов и дворянства к Редакционным комиссиям», анализируются «события, имеющие тесную связь с крестьянской реформой».

Характеризуя отношение различных слоев общества к крепостному праву, Иванюков пытался показать «огромное влияние литературы на формирование прогрессивных взглядов» в обществе и на все социальные слои населения". Значение крепостного права в русской жизни «было универсально; это право или вернее бесправие обусловливало все стороны быта».

И.И. Иванюков подчеркивал, что его работа «имеет предметом лишь время крестьянской реформы», но из неё видно, как «в обществе возрастало сознание, что крепостное право представляет тормоз, без устранения которого невозможно дальнейшее развитие России». Огромную роль в этом «сыграли идеи, умственная пища Запада», ставшие достоянием русской интеллигенции. «В 40-х годах образуется уже интеллигентный слой, не уступающий развитием самой передовой умственной среде на Западе». Крепостное право «было первым камнем, который надо было сдвинуть, чтобы расчистить путь к свободной жизни и дальнейшему прогрессу». И не «перед силой, а перед разумом и гуманными чувствами пало крепостное право в России».

Особо Иванюков выделял период 1856—1860 гг., который был похож на «лихорадочное общественное возбуждение, какого никогда еще не переживала Россия». Это была эпоха «напряженной умственной работы, искания нравственных идеалов, веры в реформы и обновление русской жизни. В провинции не менее чем в Петербурге, жизнь расцвела после николаевского гнета. Гнет этот привел к крымским поражениям и сделал бесполезным героизм солдат, героизм, парализованный язвами бюрократической системы и военной администрации».

Необходимость реформы общественных порядков стала очевидной. На первый план был вынесен крестьянский вопрос, вместе с тем стало необходимым ослабить «узду, стягивавшую мысль и слово в течение тридцати лет».

Однако, напоминал Иванюков, «традиции прежнего порядка воспитали в нас в такой степени антипатию к свободной мысли, опасение свободного слова, интерес в устранении литературы от участия в живых вопросах социальной жизни, что даже в период такой трудной и колоссальной реформы, как крестьянская, когда правительство переходило от одного плана к другому, подчиняясь влиянию то охранителей, то прогрессистов, когда настоятельно требовалось просвещенное, бескорыстное обсуждение дела — литературу стиснули в узкие рамки».

В 1856 г. об освобождении крепостных говорить еще запрещалось, а потому литература подняла другие важные вопросы, относящиеся к крестьянскому быту: о поземельной собственности в России и общинном пользовании землей.

Этот общественный интерес, полагал Иванюков, заставил правительство менять свои планы. Так, сначала запретив всякие гласные обсуждения проектов по «улучшению крестьянского быта», правительство, спустя несколько месяцев, отказалось от запрещения. Более того, «важнейшие вопросы, поднятые литературой, впоследствии были положены редакционными комиссиями в основу крестьянской реформы».

Мнение интеллигенции было в то время «такой силой и властью, что жалевшие о разрушающемся быте не решались высказывать своих сожалений не только публично, в литературе, но и в частных салонах и гостиных. Все либеральничали: одни по убеждению, другие лицемерно. Слово „крепостник“ получило оскорбительное значение».

Надо читать газеты и журналы того времени, писал Иванюков, чтобы понять, какое «оживленное общественное движение было вызвано рескриптами».

Настроение народа поднялось до уровня великого значения переживаемой эпохи. Выдвинулась обличительная литература, появилась возможность высказать свое мнение. «Россия, казалось, пробудилась от летаргического сна; все оживилось, заговорило. Вопросы философские, политические, экономические стали предметом самого живого обсуждения». Возникло много новых идей, на русский язык переводились сочинения известных европейских ученых по всем отраслям знания; начали издаваться новые журналы и газеты; резко возрос спрос на книги. «Общество жаждало водворения справедливых общественных учреждений, стремилось к нравственному очищению и самоусовершенствованию. Но при всем том «искреннее и глубокое благоговение интеллигентного общества пред монархом составляло также одну из отличительных черт этой эпохи». Всюду провозглашалась необходимость целого ряда крупных реформ с «твердой верой, что император одушевлен горячим сочувствием к преобразованиям».

Александр II, по мнению Иванюкова, явился «воплощением мысли, назревавшей в России целое столетие и сделавшейся при вступлении Его на престол настоятельнейшим жизненным вопросом, и Его воззрения на задачи преобразования были шире взглядов и желаний большинства высшего правительства».

«Консерваторы или охранители» использовали любые возможности, чтобы препятствовать нововведениям. Они запугивали и дворян, и самого императора «новой пугачёвщиной». Между тем со времени объявления рескрипта «народ терпеливо ожидал своего освобождения от крепостного ига. Водворившееся с этого момента вдруг и повсеместно и не нарушившееся вплоть до объявления Манифеста 19-го февраля 1861 года спокойствие народа, поистине стоическое, поразило всех и причиняло немалую досаду врагам реформы».

«В этом спокойствии и выразилась, — по убеждению Иванюкова, — вера народа в Царское слово». Но притом народ «никогда не мирился с крепостным состоянием. Бунтами и волнениями он протестовал против лишения его свободы, хотя никогда не переставал надеяться, что царь даст ему свободу». Эта надежда особенно широко распространилась в годы Крымской войны и при восшествии на престол Александра II. Стоило только появиться в деревнях слуху о том, что помещики скрывают царский указ о свободе, и достаточно было кому-либо истолковать правительственное распоряжение в смысле освобождения крестьян — сразу же начинались волнения, быстро распространявшиеся на большой район.

Во время работы Комитетов и позже — Редакционных комиссий в народе только и было разговоров, что скоро будет дана «чистая воля». Под «чистою волей» он «разумел освобождение от власти помещиков и барщины». В народе не было сомнения по поводу того, что мирская земля должна остаться у крестьян. По мнению Иванюкова, царю было известно настроение народа. Это выразилось в словах императора, что «лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собою начнет отменяться снизу».

И. Иванюков считал, что «только царская воля, а не великодушное стремление дворян» обусловило их отказ от сословных привилегий. «Титулованное, чиновное дворянство, как и всегда, расходилось с требованиями народной жизни и обнаружило полное незнание России».

И. Иванюков писал, «во главе крепостнической партии стояли богатые, чиновные, титулованные землевладельцы», они противодействовали реформе вплоть до издания Положения 19 февраля. Представители крупного землевладения показали себя категорией своекорыстной, близорукой в политическом смысле, «не способной подняться на высоту идей и чувств блага России и народных интересов». Поэтому крупное землевладение в России «всегда возбуждало и возбуждает к себе враждебное отношение общества, литературы и народа».

Отметим, что в высших кругах высказывались и другие взгляды. Императрица и вел. кн. Елена Павловна, Н. А. Милютин и некоторые другие государственные деятели видели задачу преобразования в полном уничтожении крепостного права. «Не случайность, что в правительственных сферах нашлись лица, выступавшие за полное уничтожение крепостного права. Эта идея назревала столетие в российском обществе. И хотя сторонники ее „наверху“ были в меньшинстве, они благодаря широкому общественному настроению получили преобладающее влияние в деле подготовки реформы». Дело, составляющее эпоху в русской истории, было передано в руки людей, не только «невзирая на их ранги, но даже и не находившихся на государственной службе». Это было новое для России.

И.И. Иванюков подчеркивает добросовестность Ростовцева, его желание вникнуть в суть стоявших перед комитетом проблем. Он изучал иностранную литературу и русские источники по проблеме освобождения крестьян. Взгляды его на крестьянскую реформу «постоянно совершенствовались, а во время его деятельности в качестве председателя Редакционных комиссий стояли уже на уровне воззрений просвещенной части общества». Ростовцев до самой своей смерти горячо отстаивал освобождение крестьян с землей.

Он внимательно следил за русской литературой, слушал советы и мнения своих просвещенных сотрудников в Редакционных комиссиях.

Редакционная комиссия представляла собой «цвет петербургского официального мира. Большинство членов комиссии были людьми выдающихся способностей», и она «блистала талантами, умом, знанием, широтою воззрений». Читать её материалы, пишет Иванюков, «было истинным наслаждением. Комиссия проявила необычайную деятельность, а это громадный, крайне сложный труд: на развалинах рабства построить новый порядок сельского быта».

Однако Иванюков отмечал «колебания» по всем основным вопросам реформы, «высокую степень корысти, которую проявили большинство дворян в губернских комитетах в вопросах наделения крестьян землей и обложения их повинностями», показывал, что это большинство стремилось удержать власть помещиков над крестьянами в «обширных» размерах. Но вера в необходимость крепостного права давно уже была поколеблена во дворянстве. Значительное его большинство понимало, что это право доживает свои последние дни, но «привычка к обстановке, в которой оно воспиталось, выгоды, извлекаемые из привилегий, побуждали его, по возможности, отдалять час развязки; и даже самое проведение реформы в том улучшенном виде, как она явилась на свет, было возможно лишь благодаря содействию намерениям Императора со стороны умного, благородного и просвещенного меньшинства в губернских комитетах».

В целом же, отношение дворянства к реформе постепенно изменялось под влиянием гласного обсуждения крестьянского вопроса.

Литература

и либеральное меньшинство дворянства, существовавшее во многих губерниях, имели большое значение для изменения позиций дворянства. Это либеральное меньшинство дворянства, принадлежавшее к среднему дворянству. «Уступающее числом», оно доминировало благодаря образованию, широте кругозора, «наглядной правде и практичности защищаемых им идей».

Эта работа интеллигентного меньшинства русского дворянства, направленная на уничтожение привилегий своего сословия, проявилась не только в эпоху Крестьянской реформы. Еще раньше — со времени воцарения Александра II, она проявлялась в литературе, в идеалах дворянской учащейся молодежи. Эта же среда выдвинула и первых мировых посредников, «живую, разумную силу, умело примирявшую отвлеченный смысл закона с беспрестанно возникавшими требованиями и недоразумениями пережитой, тревожной эпохи».

И. Иванюков считал, что только после обстоятельного знакомства с историей развития и решения этих коренных вопросов можно составить ясное представление о стремлениях дворянства, о роли губернских комитетов, депутатов, Редакционной комиссии и других правительственных органов в деле Крестьянской реформы. Способы решения проблем крестьянских наделов, повинностей и выкупа «имеют еще свою специальную важность», т.к. позволяют судить о крестьянском землевладении и повинностях до и после уничтожения крепостного права.

«Кроме того, зная, что предположения о ценности земли послужили основанием для определения размеров выкупных платежей в разных местностях России, можно исследовать, насколько действительность разошлась с предположениями правительства в деле соразмерности выкупных платежей с ценностью земли».

И. Иванюков дал высокую оценку совместной работе общественности и правительства, полагая, что был «уничтожен гордиев узел, к которому сходились все язвы русской жизни. С уничтожением крепостного права пала вековая перегородка, отделявшая одну часть русского народа от другой, устранилась главная преграда к развитию».

Крестьянская реформа изменила базис государственного здания. Юридическая подчиненность одних сословий другим была заменена принципом гражданской равноправности. Сословия постепенно трансформировались в классы. Крестьянская реформа и другие важные реформы: земская, городская, судебная, военная, народного образования «были логическим следствием уничтожения крепостного права».

Уменьшилась общественная инерция, самоуправление сделалось реальным. «Земские собрания, городские думы, избирательные съезды, волостные и сельские сходы приучили общество к обсуждению своих интересов, к заведыванию своими делами. Государственные вопросы стали для образованной публики предметом живого интереса».

Крестьянская реформа, считал И. И. Иванюков, «оказала уже народу великие блага в политическом отношении». Но экономическое положение народа, «это фактическое основание возможности пользоваться благами культуры», и достижения гражданского равноправия «продолжает быть крайне неудовлетворительным».

Григорий Аветович Джаншиев поддерживал взгляды Ивана Ивановича Иванюкова. Высоко оценивалась либеральными дореволюционными историками книга Г. А. Джаншиева «Из эпохи великих реформ: исторические справки» (1892). В ней освещается роль деятелей реформы, анализируются перипетии принятия решений по вопросу об отмене крепостного права, реакция на Манифест 19 февраля общественности, крестьян и дворянства, характеризуется значение реформы.

Одну из задач Г. А. Джаншиев видел в том, чтобы дать «беспристрастную оценку событиям нашего недавнего прошлого». «Справки», считал Джаншиев, вызваны годовщинами событий «не одинаковой важности, но общим связующим для них звеном является их общий, благородный источник — освободительно-гуманное движение 1860-х гг.».

Г. А. Джаншиев писал, что Великая реформа могла не осуществиться, если бы не деятельность нескольких лиц из ближайшего окружения царя, прежде всего вел. кн. Елены Павловны и Константина Николаевича. Даже не входя в состав официальных лиц, участвовавших в разработке проектов реформы, в том числе, не будучи членом Редакционной комиссии, вел. кн. Константин Николаевич оказал ей и, «стало быть, делу свободы, громадные, хотя и незаметные для публики услуги».

В 1859 г. Комиссия вынесла на своих плечах «все бремя трудного законодательного подвига и всю злобу ожесточенного крепостничества, перешедшего в своих нападках на Комиссию границы не только приличия, но и самой элементарной порядочности». С окончанием работ Редакционных комиссий и с переносом дела в Главный комитет, отмечает Джаншиев, для вел. кн. Константина Николаевича началась работа по благополучному завершению крестьянского дела. Если раньше вел. кн. как бы охранял Редакционную комиссию от многочисленных и могущественных врагов, пользуясь главным образом своим высоким положением, то теперь, вступая в открытое единоборство с представителями крепостнической партии, мог положиться только на свои личные силы и способности. Джаншиев считал, что вел. кн. Константин Николаевич — «труженик государственный, труженик замечательных способностей, деятель, всей душою желавший пользы и блага горячо любимой им России».

Г. А. Джаншиев писал, что вел. кн. Константин Николаевич, «веря в великое значение печати и общественного мнения, был первый, кто сделал попытку внести гласность в обсуждение». Только «благодаря гласности, и только ей одной, правительство получало могучего союзника в лице либерального общественного мнения и литературы, при помощи которых оно только и было в состоянии одолеть противников освобождения — чиновную знать». Благодаря поддержке общественного мнения восторжествовали наиболее спорные пункты Крестьянской реформы: наделение крестьян землей и самоуправление общин.

Как только в конце 1857 г. появилась информация о готовящемся освобождении, народ, «уже с конца царствования Николая I с нетерпением ждавший воли, пришел в крайне возбужденное состояние. Стали циркулировать слухи о том, что помещики скрывают указ о воле. Начались волнения».

Но, как только «надежда на освобождение получила осязательную форму в виде официального обещания правительства, толки и волнения прекратились тотчас, и крепостные крестьяне держали себя спокойно, как никогда, и с этих пор прекратились вовсе убийства помещиков».

Г. А. Джаншиев так же, как и И. И. Иванюков, высоко отзывался об Я. И. Ростовцеве, который «вложил в дело освобождения всю свою душу». Неограниченное доверие Александра II к Ростовцеву было щитом, ограждавшим Комиссию от нападок противников реформы. Смерть Ростовцева лишила Редакционную комиссию «важной точки опоры и окрылила надеждами реакцию, входившую в силу уже с конца 1859 г.».

Тогда митрополит Филарет, считал Джаншиев, был противником освобождения крестьян, поскольку полагал, что правительство не справится «с теми безурядицами и волнениями», которые, как ожидали многие, начнутся в ходе реформы. Отмечая, что духовенство, в особенности высшее, в большинстве было против освобождения, автор приводит примеры противоположных взглядов.

Г. А. Джаншиев писал о большой роли, которую сыграла в истории России Крестьянская реформа 1861 г. С уничтожением крепостного права Россия «вступила в новую эпоху развития. Благодаря такому всеобъемлющему значению крестьянской реформы, она сделалась точкой отправления для целой системы последующих реформ, имевших целью: установление законности, учреждение независимого суда, уравнение всех перед законом и привлечение к управлению общественного элемента, отмену телесного наказания, раскрепощение печати и пр.». Но, значение освобождения крестьян этим не ограничилось. Оно оказало «прямое влияние на то направление, в котором эти реформы были разрешены. Оно дало ту смелость, воодушевление и веру в силу разума и правды, без которых невозможно осуществление крупных реформ».

Основное внимание уделяется в книге подготовке реформы, а не её реализации. Кроме того, в работах дворянских историков господствующей была точка зрения о «классовом мире» в период подготовки и проведения реформы. По словам этих исследователей, помещики провели реформу вопреки своим выгодам, а крестьяне были им благодарны.

Мировоззрение и историческая концепция Сергея Михайловича Соловьева (1820−1879) складывались в условиях обострения социальных противоречий, оформления новых общественно-политических направлений, кризиса феодально-крепостнической системы. Изучение истории России Соловьевым было впервые поднято на уровень передовой европейской науки. Истолкование русского исторического процесса историком исходило из признания его закономерным, внутренне обусловленным и было пронизано идеями диалектического развития на основе борьбы противоречивых начал. Соловьев противопоставил эти передовые для своего времени принципы официально-охранительной историографии и славянофилам.

«История России…» С. М. Соловьева основана на широком привлечении и использовании практически всех известных в то время исторических материалов. Одним из первых среди историков С. М. Соловьев стал использовать в качестве источника акты, в основном духовные и договорные грамоты князей, и отдельные акты феодального иммунитета в качестве памятника деятельности княжеской власти. Изложение событий политической истории до XVI в. строилось Соловьевым на основании летописей. Он пользовался преимущественно материалами поздней (XVI в.) Никоновской летописи. Заслугой исследователя является привлечение к решению вопроса о закрепощении крестьян в конце XVI в. приговора церковного собора 20 июля 1584 г. об отмене тарханов. В этом приговоре Соловьев увидел меру, подготавливавшую прикрепление крестьян в общегосударственном масштабе.

В концентрированном виде Соловьев сформулировал концепцию происхождения крепостного права в России во втором «Чтении» о Петре Великом: «Государство бедное, малонаселенное и должно содержать большое войско для защиты растянутых на длиннейшем протяжении и открытых границ… Бедное государство, но обязанное содержать большое войско, не имея денег вследствие промышленной и торговой неразвитости, раздает военным служилым людям земли. Но земля для землевладельца не имеет значения без земледельца, без работника, а его-то и недостает; рабочие руки дороги, за них идет борьба между землевладельцами: работников переманивают землевладельцы, которые побогаче… И вот единственным средством удовлетворения главной потребности страны найдено — прикрепление крестьян».

И общий вывод: «Прикрепление крестьян — это вопль отчаяния, испущенный государством, находящимся в безвыходном экономическом положении».

В спорах о прошлом, настоящем и будущем России, которые интересовали русское общество в середине XIX в., прогрессивные заключения Соловьева создавали теоретическое обоснование для отмены крепостного права и проведения либеральных реформ.

Объясняя устойчивость крепостного права, которое усилилось в XVIII веке, малолюдностью страны и тем, что в России продолжался процесс колонизации, Соловьев и в этом случае рассматривал крепостное право как следствие низкого роста народонаселения и средством для закрепления результатов колонизации. В XIX веке мир вступал в новую капиталистическую эпоху. Для того чтобы занять достойное место в ряду передовых европейских государств, России необходимо было покончить с крепостным правом, сословной системой, трансформироваться в правовое государство. За эти преобразования боролись поколения русских революционеров и правительственных реформаторов, выступавших с различными проектами социально-экономических и политических перемен.

Военная неудача в Крымской войне заставило российское правительство, которому было столь памятно доминирование России в мире после победы над Наполеоном, пересмотреть весь курс экономической и государственной политики. Этому способствовало и пробуждение общественной мысли. Русская разночинная интеллигенция, становление которой произошло в 40-е годы XIX века, к 60-м годам становится серьезной социальной силой. Именно она стала силой, способной влиять на политику Александра II.

С.М. Соловьев писал: «Начались либеральные речи; но было бы странно, если бы первым же, главным содержанием этих речей не стало освобождение крестьян. О каком другом освобождении можно было подумать, не вспомнив, что в России огромное количество людей есть собственность других людей, причем рабы одинакового происхождения с господами, а иногда и высшего: крестьяне славянского происхождения, а господа татарского, черемисского, мордовского, ни говоря уже о немцах? Какую либеральную речь можно было вести, не вспомнив об этом пятне, о позоре, лежавшем на России, исключавшем ее из общества европейских цивилизованных народов».

Процесс отмены крепостного права не был далеким прошлым: в разных странах Европы он растянулся на вторую половину XVII — первую половину XIX веков. В некоторых областях России (Курляндская, Лифляндская, Эстляндская губернии) крепостное право было отменено раньше, чем в некоторых областях Германии (Ганновер, Саксония) и Австро-Венгрии.

Принимая решение, новый российский император руководствовался государственными интересами. «Крепостное право превратилось в тормоз технического прогресса, и Крымская война наглядно это продемонстрировала. Возникла опасность превращения России в третьеразрядную державу».

Таким образом, ко второй половине XIX века стало ясно, что сохранение могущества и политического влияния России невозможно без укрепления финансов, развития промышленности и железнодорожного строительства, преобразования всей политической системы.

В условиях господства крепостного права, которое само по себе могло существовать еще неопределенное время, при том, что само поместное дворянство было неспособно и не готово к модернизации собственных имений, сделать это оказалась практически невозможно. Именно поэтому правление Александра II стало периодом радикальных преобразований российского общества. Император, отличаясь здравым умом и определенной политической гибкостью, сумел окружить себя профессионально грамотными людьми, понимавшими необходимость поступательного движения России.

Выдающийся русский историк, ученик С. М. Соловьева, почетный академик Петербургской Академии Наук (1908), Василий Осипович Ключевский в 1856 — 1860 гг. учился в пензенской духовной семинарии, в 1861 — 1865 гг. — на историко-филологическом факультете Московского университета. По окончании университета он был оставлен на кафедре, а в 1871 г. В. О. Ключевский впервые вступил на преподавательскую кафедру, начав читать лекции по русской истории на церковно-историческом отделении Московской духовной академии (расстался с ней только в 1906 г.). С 1879 по 1911 гг., сменив на кафедре своего учителя С. М. Соловьева, В. О. Ключевский читал курс русской истории в Московском университете. Кроме того, он 16 лет читал лекции в Александровском военном училище, столько же лет — на Высших женских курсах Герье и 10 лет — в Московском училище живописи и ваяния.

Все предшествующие исследователи, включая С. М. Соловьёва, придерживались проблемно-фактографического изложения российской истории. Василий Осипович Ключевский уделил первостепенное внимание не истории государства, а истории народа. Его читатели и слушатели находили не систематическое изложение событий, а раскрытие основных, с точки зрения автора, теоретических обобщений, характеризующих исторический процесс. Такой методический приём побуждал слушателей к самостоятельному мышлению.

В.О. Ключевский широко известен лекционным «Курсом русской истории», впервые увидевшим свет в 1902 г. (впоследствии неоднократно переиздававшийся на многих европейских языках). Им были прочитаны и изданы спецкурсы: «Методология русской истории», «Терминология русской истории», «История сословий в России», «Источники русской истории», цикл лекций по русской историографии и т. д.

На рубеже 80−90-х годов XX столетия осуществлено издание сочинений В. О. Ключевского в 9-ти томах, в которое включены «Курс русской истории», специальные курсы, читавшиеся В. О. Ключевским в Московском университете, основные статьи, рецензии, дневники, переписка.

В «Курсе русской истории» В. О. Ключевского представлен его взгляд на ситуацию в России накануне реформ 1861 г.

В.О. Ключевский отмечает, что настроение крестьян к концу царствования Николая не оставляло никакого сомнения в близкой необходимости развязать узел крепостных отношений, если не хотели подвергать государство страшной опасности. Один случай ярко вскрывает это настроение. В 1853 г. началась Восточная война; вначале 1854 г. был обнародован манифест об образовании государственного ополчения, о призыве ратников на помощь регулярным войскам; это обычный манифест во время тяжелых войн, и прежде такие манифесты не приводили ни к каким особенным последствиям. Но теперь время было не то; между крепостными распространился тотчас слух, что, кто из них добровольно запишется в ополчение, тот получает волю со всею землею. Крестьяне (сначала в Рязанской губернии) стали обращаться к начальству с заявлением желания записаться в ратники.

Волнение, обнаружившееся в Рязанской губернии, отозвалось и в Тамбовской, Воронежской, Пензенской губерниях, распространилось и до Казанской губернии. Всюду крестьяне приходили в губернские города и требовали у начальства государева закона о воле для тех, кто запишется в ополчение; пришлось прибегать к вооруженной силе, чтобы усмирить это волнение.

Таково было положение дел, когда 19 февраля 1855 г. вступил на престол новый император. Он был известен тем, что не отменял дворянские привилегии, и первые акты его царствования поддерживали в дворянском обществе это убеждение. Актами этими было выражено и подчеркнуто намерение нового правительства нерушимо охранять дворянские права. Вот почему желавшие развязки тяжелого вопроса мало ждали от нового царствования. Пока правительство было отвлечено внешней борьбой, доставшейся по наследству от прежнего царствования.

При воцарении нового императора, министром внутренних дел был Бибиков, некогда на должности генерал-губернатора Западной Руси, т. е. в Киевской и прилежащих губерниях, показавший себя приверженцем крестьянских интересов; тогда он выработал в Западной и Юго-Западной Руси известные свои инвентари, т. е. акты, которыми определялось по каждому имению, сколько крестьяне должны платить или работать на помещика; инвентари, таким образом, стесняли произвол землевладельцев по отношению к крестьянам. Инвентари произвели сильный ропот в западнорусском дворянстве. Вскоре по вступлении нового императора на престол, в августе 1855 г., Бибиков, всегда неприятный Александру, был удален и на место его был назначен министром внутренних дел человек, равнодушный к вопросу и считавшийся другом дворян, — Ланской.

Бибиков, стесняя произвол дворян, на министерском посту настоял, чтобы исправники, которые прежде выбирались дворянством, назначались от короны. В начале нового царствования этот закон был отменен, и уездная полиция опять была возвращена дворянству в лице выборного исправника.

Итак, дворянское общество остановилось на мысли, что новое царствование будет царствованием дворянским, и довольно спокойно встретило манифест о мире.

Когда разобрали проекты губернских комитетов, то нашли, что они по характеру своему представляли три различных решения дела. Одни проекты были против всякого освобождения, предлагая только меры улучшения положения крестьян; во главе их стоял проект московского губернского комитета. Другие допускали освобождение крестьян, но без выкупа земли; во главе их стоял проект петербургского комитета. Третьи настаивали на необходимости освобождения крестьян с землею; первый губернский комитет, высказавший мысль о необходимости выкупа земли, которая должна была отойти во владение крестьян, был тверской, руководимый своим губернским предводителем Унковским. Вот из какой среды вышли главные начала, на которых основано Положение 19 февраля 1961 г. Таково мнение В. О. Ключевского В конце XIX — начале XX века складывается либеральная концепция в исторической науке. В. О. Ключевский (1841−1911), С. Ф. Платонов (1860−1933) и другие приветствовали как отмену крепостного права, так и последующие реформы. Поражение в Крымской войне, считали они, выявило техническое отставание России от Запада и подорвало международный престиж страны.

«Лекции по русской истории» Сергея Федоровича Платонова выдержали десять изданий (1-е осуществлено в 1899 г., последнее — в 1917 г.). Не случайно читательский круг лекций был достаточно широк и не ограничивался только специалистами-историками. Большой спрос на труд С. Ф. Платонова объяснялся и его литературными достоинствами. Живой, лаконичный, доступный язык сочетался с высокой степенью научной аргументации. Практически в каждое новое издание «Лекций по русской истории» Платонов вносил коррективы (издания выходили с пометкой «дополненное», «пересмотренное», «исправленное»), в которых отражались как последние труды русских историков, так и изменения в его собственных воззрениях.

Освещение исторических событий в «Лекциях по русской истории» начинается с древнейшей истории нашей страны и заканчивается временем правления Александра III. Во введении Платонов излагал собственное видение предмета и задач отечественной истории, давал очерк русской историографии и обзор используемых источников.

В основе методологических воззрений Платонова лежала философия позитивизма, которая в конце XIX в. способствовала быстрому подъему либеральной историографии. Теоретическая конкретизация философии позитивизма применительно к познанию русского исторического процесса нашла свое отражение в «теории факторов». Суть её заключается в том, что на ход истории влияют различные равнозначные факторы исторического процесса: социальный, политический, экономический, географический, этнографический и т. д. Их рассмотрение во всех связях и взаимообусловленностях — задача исследователя.

Вслед за Ключевским Платонов выступал последовательным проводником философии позитивизма, существенно расширившей границы плюрализма исторического мышления, способствовавшей увеличению круга используемых источников и проблематики исследований.

Предмет и задачи исторической науки С. Ф. Платонов определял, как изучение фактов в условиях «времени и места», главной целью которого «признается систематическое изображение развития и изменений жизни отдельных исторических обществ и всего человечества».

Реформу 1861 г. Платонов считал необходимой. В лекции на тему «Краткий обзор времени Александра II и великих реформ» подробно описан ход крестьянской реформы.

Первые годы царствования императора Александра II, как пишет Платонов, были посвящены ликвидации Восточной войны и тяжелых порядков николаевского времени. В отношении внешней политики новый государь явил себя последователем «начал Священного Союза», руководивших политикой императоров Александра I и Николая I. В этом смысле он высказался на первом приеме дипломатического корпуса и показал дипломатам, что готов продолжать войну, если не достигнет почетного мира.

Таким образом, Европа была вправе считать Александра прямым продолжателем политики его отца и поборником отживших свое время принципов Венского конгресса. В такой же мере, по первым речам Александра, и русские люди могли судить о желании молодого государя следовать отцу в делах внутреннего управления.

Однако же практика нового правительства показала существенные отличия его приёмов от предшествующего режима. Повеяло мягкостью и терпимостью, характерными для темперамента нового монарха. Сняты были мелочные стеснения с печати; университеты вздохнули свободнее; общество стало «бодрее духом». Это было справедливо, потому что Александр, наученный горьким опытом правительственного неустройства и бессилия в тяжелое время Крымской войны, деятельно требовал правды. Но от него не исходило пока никаких определенных правительственных программ или обещания реформ.

Только по окончании войны нашел Александр уместным поместить в манифесте 19 марта 1856 г. о заключении мира знаменательную фразу касательно России: «Да утверждается и совершенствуется ее внутреннее благоустройство; правда и милость да царствует в судах ее; да развивается повсюду и с новой силой стремление к просвещению и всякой полезной деятельности…». В этих словах заключалось обещание внутреннего обновления, необходимость которого чувствовалась одинаково как правительством, так и обществом. Одновременно с этим манифестом, в том же марте 1856 г., государь, принимая представителей московского дворянства в Москве, сказал им краткую, но очень важную речь о крепостном праве. Он объяснил, что не имеет намерения «сейчас» уничтожить крепостное право, но признал, что «существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным». По выражению государя, «лучше начать уничтожать крепостное право сверху, нежели дождаться того времени, когда оно начнет само собой уничтожаться снизу».

После мартовских заявлений уже не могло быть сомнения, что император готов вступить на путь преобразований. Неясна была только их программа; неизвестными оставались те начала, на которых предполагалось упразднение крепостного порядка.

Несмотря на такую неопределенность, подъём общественного настроения был необычен, и коронация государя (август 1856 г.) обратилась в светлый праздник общественности. Решимость государя на реформы возбуждала самые светлые надежды. В русском обществе началась неудержимая работа мысли, направленная на разрешение коренного вопроса того времени — об отмене крепостного права, отмечал Платонов.

Таким образом, данный вопрос об отмене крепостного права к середине XIX в. достаточно назрел в общественном сознании, было осуждено как в силу отвлеченно-моральных мотивов, так и по соображениям практического порядка. Еще со времен императрицы Екатерины II владение душами составляло тяжелую моральную проблему для русской интеллигенции, и крестьянское освобождение обратилось для них в нравственный постулат.

Если теоретическая мысль и моральное чувство объединяли русских людей в одинаковом положении крестьянской реформы и отмены крепостного строя, то, с другой стороны, практические, житейские условия указывали на естественное вырождение старого крепостного порядка. Под влиянием государственного роста, завоеваний XVIII в. и успехов внешней торговли Россия первой половины XIX в. «разрывала с натуральным строем прежнего времени, в котором обмен и обрабатывающая промышленность играли незначительную роль, и быстро переходила к расширению обмена и к увеличению фабрично-заводского производства».

В этой экономической эволюции землевладельческое дворянство приняло свое участие. Оно увеличило запашки в целях хлебного экспорта и испытывало разные виды фабричного производства. Вся тяжесть усиленного землепашества и новых форм труда пала на крепостное крестьянство и истощала его физические силы. Прирост крепостного населения в северной половине государства стал падать, а с 1835 г. вместо прироста уже наблюдалась убыль, объясняемая не только перемещением населения на юг, но также и истощением его на непосильной работе. Вместе с тем становилось явным обеднение и оскудение крепостного крестьянства, и росло в его среде острое недовольство своим положением.

Рост торгово-промышленного оборота в стране ухудшил и обострил крепостные отношения и возбуждал в помещиках опасения за будущее. В то же время попытки усовершенствования и усложнения помещичьего хозяйства не содействовали увеличению материального благополучия самих помещиков. Водворение новых форм хозяйства далеко не всегда удавалось; помещичьи фабрики обычно не выдерживали конкуренции с купеческими, более богатыми и технически совершенными. Подневольный барщинный труд оказывался непригодным для улучшенных способов производства. Поэтому среди крепостных владельцев к середине XIX в. выросло разочарование в успехе их земельного и фабричного хозяйства и сознание того, что они попали в кризис. Недовольны положением дел были даже те помещики, которые в черноземной полосе вели барщинным трудом примитивное полевое хозяйство.

Плотное крепостное население черноземного района умножилось настолько, что не все могло быть использовано на пашне; некуда было девать рабочие руки, и надо было даром кормить лишние рты. Это порождало мысль о необходимости коренных хозяйственных перемен и даже о преимуществах наемного труда. Затрудненность хозяйственной обстановки помещиков усложнялась их долгами. По разным причинам к середине XIX столетия более половины помещичьих имений оказались заложенными в правительственной «сохранной казне».

Огромная задолженность была вызвана как тяжестями военного времени начала XIX в., так и хозяйственными неудачами, и неумением жить сообразно со своими доходами. Сознание хозяйственного кризиса угнетало помещиков; настроение недовольной крепостной массы их пугало; недостаток денежных средств, приводил к мысли о несовершенствах и устарелости крепостного порядка. Даже и те помещики, которые не были захвачены высокой освободительной идеей, думали, что близок конец старого порядка, и не сомневались в том, что нужна его реформа; они только боялись, что реформа окончательно их разорит.

Таким образом, Платонов видел в качестве причин отмены крепостного права — экономические проблемы.

«Курс лекций по русской истории XIX в.» Александра Александровича Корнилова (1862−1925), выдающегося русского ученого, до сих пор является уникальным как по четкости формы и ясности изложения, так и по богатству фактического материала.

В «Курсе…» (1912 г.) Корнилов пишет, что когда Александр вступил на престол, то люди, близко стоявшие ко двору, думали, что теперь-то наступит настоящая дворянская эра. Противники крепостного права выражали сожаление, что теперь пропадает всякая надежда на движение в крестьянском вопросе; наоборот, крепостники готовы были торжествовать: им было известно, что Александр являлся определенным врагом инвентарей, проведенных в Юго-Западном крае; они знали, что именно благодаря ему, удалось охранить в 1853 г. литовские губернии от распространения на них бибиковских инвентарных правил, несмотря на то, что Бибиков тогда был министром внутренних дел и что правила эти были утверждены императором Николаем для Литвы еще 22 декабря 1852 г. На этой именно почве произошла тогда ссора между Александром и Бибиковым, и когда Александр вступил на престол, то первым министром, который потерпел крушение, был именно Бибиков.

Бибиков был приверженцем Николаевской системы, но в глазах всех он потерял место не как таковой, а как лицо, стоявшее в крестьянском вопросе на стороне крестьян в противность точке зрения самого Александра.

Александр вступил на престол 19 февраля 1855 г. в самый разгар войны, и первым делом, которое ему пришлось ликвидировать, была Крымская война. Все силы и помыслы правительства и общества были направлены на окончание тяжелой войны и заключение мира, к чему дали, наконец, возможность кое-какие успехи русских войск на Кавказе и в особенности стойкость их в Севастополе. Это дало возможность, в связи с утомлением самих союзников, начать мирные переговоры, не слишком позорные для России.

После заключения мира, в марте 1856 г., явилась возможность обратиться к исправлению внутренних дел, говорит Корнилов. Во время войны в этом отношении Александр мог сделать лишь некоторые шаги, не требовавшие особых усилий, но обрисовывавшие в глазах всех его новое прогрессивное настроение. Такое значение имели отмена бутурлинского комитета, разрешение свободной выдачи заграничных паспортов и уничтожение стеснений, введенных в университетах после 1848 г.

Общество, по мнению учёного, в этот момент отнеслось к этим первым проблескам либеральной политики совершенно так же, как общество начала царствования Александра I, к его первым шагам. Настроение было оптимистическое, необыкновенно розовое и благодушное. Общество, в течение целого тридцатилетия, испытывавшее страшный гнёт и будучи еще ранее обессилено уничтожением своей лучшей части в лице декабристов, конечно, было очень принижено и не привыкло свободно выражать свои мысли. Господствующим чувством было чувство освобождения от гнета николаевского режима и то ожидание более либеральной политики, которое поддерживалось первыми мерами Александра.

Таким образом, личные вкусы, личные убеждения и предрассудки императора Александра не предвещали ничего особенно хорошего в отношении назревших преобразований и в отношении в особенности самого главного из них — отмены крепостного права. Корнилов делает акцент на это обстоятельство потому, что оно особенно ярко рисует силу, непререкаемость и неотразимость того хода вещей, который в это время происходил; очень важно выяснить, что реформы произошли в данном случае не в силу стремления к ним государя, а почти наперекор его убеждениям, причем он должен был уступить развивающемуся социально — политическому процессу, так как он увидел, что если он будет бороться с этим процессом, как боролся его отец, то это может повести к развалу всего государства. Поэтому-то Корнилов считает необходимым подчеркнуть, что все эти реформы начались вовсе не в силу гуманных идей, которые вложил в юного Александра Николаевича Жуковский.

Александр сделался сторонником реформ не в силу своей симпатии к людям, а в силу прочно осознанного им в эпоху Крымской войны убеждения в необходимости коренных преобразований — ради сохранения усиления мощи Русского государства, которая иначе, как уже сделалось ясным из событий Крымской войны, совершенно подточилась бы ходом вещей.

Император Александр II, несмотря на то, что с 1848 г. он был охвачен реакционным настроением, он был и раньше убежденным поклонником системы своего отца, — в момент Крымской кампании сознал, что коренные преобразования необходимы, и что в числе этих преобразований самым крупным и первым по времени должна быть отмена крепостного права. Но пока длилась война, никакая серьёзная работа в этом направлении не была возможна; все внимание и правительства, и общества сосредоточивалось тогда на судьбе Севастополя. Но это не помешало правительству издать ряд таких распоряжений, которые имели отрицательно либеральный характер, и сводились к отмене реакционных указов и постановлений последних годов царствования Николая Павловича, ибо эти распоряжения не требовали никакой разработки.

Ряд таких распоряжений Александр Николаевич сделал в первые же месяцы своего царствования, и таким образом общество могло вынести сразу же некоторое представление о либеральных и прогрессивных тенденциях нового императора, и те круги общества, которые склонны были представлять себе его реформатором, еще более утвердились в своем представлении и в своих оптимистических чаяниях.

В книге «Крестьянская реформа» Корнилов подробно анализирует ситуацию накануне реформ в России. Далее приведены факторы, предшествовавшие реформам: «При существовавшем же в то время хозяйстве во многих имениях некуда было девать наличного крепостного труда, и крепостные перестали, таким образом, окупать стоимость своего содержания. Сельские хозяева все более и более приходили к сознанию дороговизны и малой производительности крепостного труда, кроме чисто промышленных местностей, где крепостные, отпускавшиеся на оброк, доставляли иногда значительные доходы своим господам. Особенно ярко чувствовали помещики невыгодность крепостного строя в годы неурожаев, когда обязанность кормить крепостных ложилась на их расстроенные хозяйства непосильным бременем. Долги, обременявшие помещичьи имения, особенно после войны 1812 г., все увеличивались, причём большая часть займов сделана была и продолжала делаться непроизводительно: на роскошь, на поддержание дворянской суетности и спеси, а не на улучшение хозяйства, и потому выпутаться из этих долгов при прежнем ходе дел было невозможно. Многие помещики попробовали усилить эксплуатацию крепостного труда, обращая имения, ранее бывшие на оброк, в барщинные и заводя вотчинные фабрики. На некоторых таких фабриках крестьян стали обращать в „месячников“, работавших без всякой заработной платы и получавших скудное пропитание от помещиков. Все эти обстоятельства показывали неизбежность скорой ликвидации крепостных отношений».

«Второй фактор, — находившийся отчасти в связи с первым — все обострявшееся настроение крепостных по отношению к их господам. Владеть крепостными становилось опасно».

«Прежние патриархальные отношения заменились, под влиянием вышеописанного угнетённого положения хозяйства, еще худшими, нередко для крестьян прямо невыносимыми. Злоупотребления помещиков и разорение крестьян, несмотря на строгое вмешательство правительственной власти, встречались все чаще. Убийства помещиков и управляющих, поджоги и волнения крестьян повторялись все чаще и сильнее. Сильная правительственная власть еще удерживала внешний порядок, но людям проницательным не трудно было уже чувствовать, насколько этот строй становился непрочен и каким потрясением все это могло разрешиться.

На мысль о необходимости ликвидации крепостных отношений многих помещиков наталкивала также непомерная задолженность их имений. В 1843 г. в госуд. банке и в сохранных казнах было заложено 5.575.515 душ. В 1852 г. число заложенных душ возросло до 5.843.735, а к I января 1856 г. до 6.028.794. Сверх того, в приказах общественного призрения было заложено на сумму 100.000.000 руб., по приблизительному расчету современников, около 1.000.000 душ; между тем, как по 9-ой ревизии всех крепостных людей м. п. числилось 10.708.856. В заложенных имениях долгу приходилось на каждую душу по 69 рублей в среднем".

Сделаем вывод словами Корнилова из книги «Крестьянская реформа»: «Так под влиянием, главным образом, чисто материальных причин — каковы уплотнение населения, особенно заметное в некоторых губерниях, сильные неурожаи хлебов, повсеместная задолженность дворянских имений и помещичьих хозяйств, опасение крестьянских волнений и даже народного восстания, — в дворянской среде к концу сороковых годов образовалось довольно сильное и у многих помещиков вполне сознательное убеждение, что крепостное право подлежит упразднению в более или менее недалёком будущем».

Таким образом, выяснить, как «сложилось» крепостное право, «понять его сущность», обратиться к изучению «процесса» закрепощения крестьян на всем его протяжении и проследить действие всех факторов, участвовавших в его «установлении», считали своей важнейшей задачей все дореволюционные историки.

Итак, вторая половина XIX века — время реформ и государственных преобразований, последствием которых явилось перерождение России феодальной в Россию буржуазную.

Изменилась вся общественная структура, в том числе и государство, и право, и социально-экономический строй. Рождение нового социально-экономического строя должно было пройти длительный путь, и реформы второй половины XIX века лишь первый шаг на этом пути. Поэтому вполне уместна его оценка многими исследователями как «революции сверху», однако, по ряду причин незавершенной.

И.И. Иванюков и Г. А. Джаншиев рассматривали реформу как «великий освободительный акт», как результат распространения гуманистических идей. Основное внимание уделялось подготовке реформы, а не ее реализации. Кроме того, в работах дворянских историков господствующей была точка зрения о «классовом мире» в период подготовки и проведения реформы. По словам этих исследователей, помещики провели реформу вопреки своим выгодам, а крестьяне были им благодарны.

С.М. Соловьев, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов, А. А. Корнилов приветствовали как отмену крепостного права, так и последующие реформы. Поражение в Крымской войне, считали они, выявило техническое отставание России от Запада и вынудило правительство провести реформы, но они отмечали и противоречивый характер преобразовательной деятельности Александра II.

Наиболее полно рассмотрен данный период и значение реформ А. А. Корниловым и С. Ф. Платоновым. С. М. Соловьев и В. О. Ключевский больше рассматривали исторический этап становления крепостничества.

На основании рассмотренного материала, мы сделали вывод о причинах отмены крепостного права. Это Крымская война, неблагоприятная экономическая ситуация в стране, народные волнения и страх дворянства перед ними, дворянство и интеллигенция сознавали, что крепостное право тормозит развитие государства.

Падение крепостного права было обусловлено исторически.