Наталья Николаевна Пушкина

Наталья Николаевна Пушкина, урождённая Гончарова, родилась в день Бородинского сражения.

Это была умная, образованная женщина, знавшая несколько иностранных языков — немецкий, французский, она хорошо разбиралась в живописи, знала музыку. Главным её достоинством было то, что она обладала «поэтической красотой».

Таша, как звали девочку домашние, была пятым ребёнком из семерых детей Гончаровых; самая младшая, дочь Софья, родилась и умерла в 1818 году.

Наталья Николаевна родилась в селе Кариан Тамбовской губернии, родовом поместье Загряжских, куда Гончаровы переехали на время Отечественной войны 1812 года. Там семейство Гончаровых укрывалось от нашествия Наполеона.

Детство и юность Наталья провела в Москве и поместьях Ярополец (Московская губерния) и Полотняный завод (Калужская губерния).

Мать, Наталия Ивановна Гончарова, не без оснований полагала, что младшенькую дочурку неимоверно разбаловал дед, её свекор, Афанасий Николаевич, не дававший до шести лет увезти внучку из родового имения Гончаровых под Калугой. Девочка воспитывалась у деда, на приволье огромного парка с 13 лебедиными прудами и живописными речными пейзажами… Дедушка для очаровательной шалуньи выписывал игрушки и одежду из Парижа. В его имение доставлялись коробки, обвязанные атласными лентами, в которых лежали фарфоровые куклы, похожие на сказочных принцесс, книжки, мячики, прочие затейливые игрушки. Но самыми желанными для крохи-модницы неизменно бывали дорогие платьица и детские шляпки.

Обстановка в семье была тяжёлой и родители Натальи переехали в Москву, оставив младшую дочь на попечение деда, который её любил и баловал. В Заводе девочка прожила ещё около трёх. Когда дедушкина любимица вернулась в родительский дом, одну из её обожаемых кукол маменька в гневе разбила. Никто не в состоянии оказался осознать всю глубину отчаяния малышки! Но непредсказуемой ярости матери тихая и задумчивая девочка с тех пор боялась несказанно! Её удивительной красоты карие глаза, отличавшиеся загадочной неопределенностью взгляда, всё чаще с той поры наполнялись слезами, но плакать Таша не смела! За «истерику» её ожидало только ещё более строгое наказание! Оставался единственный выход: затаиться в уголке и переждать бурю.

Наталья Ивановна Гончарова была властной женщиной с тяжёлым характером. Она строго воспитывала детей, требуя беспрекословного подчинения. Жизнь рядом со строгой, всегда напряженной матерью и больным отцом, Николаем Афанасьевичем, не шла на пользу Наталии Николаевне. Уже в восьмилетнем возрасте окружающие обращали внимание на редкое, античное совершенство черт её лица и шутливо пугали маменьку, саму замечательно красивую женщину, что дочь со временем затмит её красоту и что, на выданье, у Натали от женихов отбоя не будет! Требовательная маменька в ответ поджимала губы и, качая головой, сомневалась: «Слишком уж тиха, ни одной провинности! В тихом омуте черти водятся!..» .

Позже, когда Наталья Николаевна появилась в светских салонах Москвы и Петербурга, эту застенчивость и склонность к молчанию многие считали признаком небольшого ума. Очевидно, что качества, поощряемые властной маменькой — покорность, полное повиновение и молчаливость, — сослужили Наталии Гончаровой плохую службу.

Иначе, вероятно, и не могло быть в семье, где тяжело хворал отец. Пристрастие к верховым прогулкам завершилось трагическим падением с лошади. В результате ушиба головы Николай Афанасьевич Гончаров страдал помутнением рассудка. Только в редкие моменты он становился добрым, очаровательным, остроумным, таким, каким он был в молодости, до своей болезни.

Все решения, требующие мужской силы, мужского ума и логики, принимала мать. Гончаровы владели обширнейшими имениями Ярополец, Кариан, Полотняный завод, фабрикой, конным заводом, славившимся на всю Калужскую и Московскую губернии! Управлять Гончаровским майоратом (имение, не подлежащее разделу и по наследству переходящее к старшему в роду, обычно сыну) женщине, когда-то блиставшей при дворе императрицы Елизаветы Алексеевны, привыкшей к восхищению, поклонению, шуму балов, было тяжело. Она не справлялась порою с огромным количеством дел, а признаться в этом ни себе, ни окружающим, считала непозволительным. До совершеннолетия сына Дмитрия всем распоряжалась она сама безраздельно и бесконтрольно!

Такая власть испортила окончательно характер и без того нелегкий. Но вполне возможно и то, что за резкостью и несдержанностью прятала Наталия Ивановна обыкновенную женскую растерянность и горечь от жизни, сложившейся не слишком-то легко.

Несмотря на все недостатки свои, детей Наталия Ивановна любила, как и всякая мать. Сыновей, Ивана и Сергея, когда повзрослели, определила в военную службу. Трём своим барышням дала прекрасное по тем временам для девиц образование: они знали французский, немецкий и английский языки, русскую грамоту, разбирались в литературе, усвоили основы истории и географии, благо библиотека, (собранная отцом и дедом) под надзором Натальи Ивановны сохранилась в большом порядке.

Отметим, что стихи известных поэтов и знаменитого на всю Россию Пушкина знали наизусть, переписывали в альбомы. Могли они вести и домашнее хозяйство, вязать и шить, хорошо сидели в седле, управляли лошадьми, танцевали и играли не только на фортепьяно, а могли разыграть и шахматную партию. Особенно в шахматной игре блистала младшая из дочерей, Таша.

Вот что вспоминает о юношеских годах Наталии Николаевны Гончаровой её близкая знакомая и соседка по имению Надежда Еропкина: «Я хорошо знала Наташу Гончарову, но более дружна она была с сестрою моей, Дарьей Михайловной. Натали ещё девочкой отличалась редкою красотой. Вывозить ее стали очень рано, и она всегда была окружена роем поклонников и воздыхателей. Место первой красавицы Москвы осталось за нею… Я всегда восхищалась ею. Воспитание в деревне, на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение её было преисполнено грации. Глаза добрые, весёлые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц… Но главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность. Большинство считало её кокеткой, но обвинение это несправедливо.

Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо её воли, покоряли ей всех. Не её вина, что все в ней было так удивительно хорошо!.. Наталия Николаевна явилась в семье удивительным самородком!" .

Натали Гончарова мгновенно поразила сердце и воображение знаменитого поэта, когда он увидел её на балах модного танцмейстера в доме на Тверском бульваре зимой 1828−1829 гг. Ей тогда едва минуло 16 лет. В белом платье, с золотым обручем на голове, во всем блеске своей царственной, гармоничной, одухотворенной красоты, она была представлена Александру Сергеевичу.

Но как выиграла от столь мучительно-прекрасного, длительного романа русская литература, получившая в дар от поэтического гения целый цикл блистательных стихотворений («Я Вас любил…», «Не пой, красавица, при мне…», «На холмах Грузии»), а в дальнейшем и шедевры эпистолярного жанра — письма поэта к невесте и жене! Благодаря своему такту, уму и благородству Наталия Николаевна сохранила тщательно все письма Пушкина к ней, и даже записки, свои же — по скромности — уничтожила.

Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам бог любимой быть другим.

На холмах Грузии.

На холмах Грузии лежит ночная мгла;

Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;

Печаль моя полна тобою, Тобой, одной тобой… Унынья моего Ничто не мучит, не тревожит, И сердце вновь горит и любит — оттого, Что не любить оно не может.

Не пой, красавица, при мне…".

Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной:

Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальный.

Увы! напоминают мне Твои жестокие напевы И степь, и ночь — и при луне Черты далекой, бедной девы!..

Я призрак милый, роковой, Тебя увидев, забываю;

Но ты поешь — и предо мной Его я вновь воображаю.

Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной:

Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальный.

В семнадцать неполных лет она стала хозяйкой большого и светлого дома, почти всегда наполненного смехом и говором гостей, которых надо было встречать неизменной улыбкой, накрытым столом, горячим чаем и приветливым словом, независимо оттого, каково настроение и самочувствие…

Лето 1831 года Пушкины проводили в Царском селе. На одной из прогулок «поэтическая чета» повстречалась с четой императорской.

Конечно, она поладила, конечно, блистала на балах, но Пушкину это не совсем нравилось… И связано это было не только с пресловутым камер-юнкерским званием и мундиром — об этом много написано и в этом есть доля правды, и немалая! — но и, вероятно, с тем, что государственная служба тяготила Пушкина, вольного поэта, любимца Муз.

Впрочем, никогда он не упрекал жену свою в «зависимости жизни семейственной», справедливо судя, что она, эта жизнь, «делает человека более нравственным». Пушкин был счастлив в семейной жизни, и счастье это было ярким и насыщенным! Кто не верит, может прочесть его письма к жене, они опубликованы и изданы полностью, с подробными комментариями и точными проверками каждой даты и каждого факта.

Наполнены пушкинские письма и вопросами о детях (за шесть лет замужества Наталия Николаевна родила 4-х детей), вероятно, заботливая мать писала ему о них много и подробно.

Но Наталия Николаевна писала ему не только о детях и балах. Она интересовалась его делами, сочинениями, творческими планами и задумками. Он не обсуждал с нею в подробностях планы романов и поэм — хватало разговоров дома, бесед с Вяземским, Плетневым, Жуковским… Но только ей одной он пишет о сокровенном: «Я работаю до низложения риз, держу корректуру двух томов — („Истории Пугачева“) вдруг, пишу примечания» (26 июля 1834 г.) Самым важным доказательством внимания Наталии Николаевны к делам мужа считаются письма поэта к ней из Москвы 1835−36 гг.

Здесь и издание «Современника» — Наталья Николаевна выполняла редакционные поручения мужа и давала разъяснения цензурному комитету, — с ней же поэт делился мечтами о работе в архиве, — и рассказы о репетициях в Москве гоголевской комедии «Ревизор» .

Наталия Николаевна помогала мужу приобрести необходимое количество бумаги для печатания журнала. В ее письмах к брату Дм.Н. Гончарову по поводу «бумажной сделки» Пушкина есть строки: «Прошу тебя, любезный и дорогой брат, не отказать нам, если наша просьба, с которой мы к тебе обращаемся, не представит для тебя никаких затруднений, и ни в коей мере не обременит». (18 августа 1835) Читатель, конечно, обратил внимание на слова: «мы» и «наша» …

Любимой сестре в просьбе отказано не было, и уже в следующих письмах она указывает брату конкретные сроки поставки бумаги и пишет о сердечной благодарности ему Александра Сергеевича.

Часты в письмах к старшему брату и просьбы о деньгах: подрастали дети, нужно было содержать большой дом для большой семьи — с осени 1834 г. с Пушкиными вместе жили сестры Наталии Николаевны, Александра и Екатерина (см. очерки Е. Н. Гончарова, баронесса Геккерн Д’Антес и А. Н. Гончарова, баронесса Фогель фон Фризенгоф). Как могла, Наталия Николаевна пыталась уберечь мужа от тягот и «мелочей жизни». «Я откровенно признаюсь, — пишет она брату, — что мы в таком бедственном положении, что бывают дни, когда я не знаю, как вести дом, голова идет кругом. Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми своими мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен, не может спать по ночам, и, следственно, в таком настроении не в состоянии работать, чтобы обеспечить нам средства к существованию: для того, чтобы сочинять, голова его должна быть свободна. Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение». (Н.Н. Пушкина — Дм.Н. Гончарову Июль 1836).

Писалось много исследователями и о том, что в последние месяцы перед дуэлью семейное согласие в доме Пушкиных было нарушено частыми ссорами. Это неверно. Один из посетителей дома Пушкиных долго вспоминал картину, которую он увидел «через отворенную дверь кабинета поэта, прежде чем его провели туда: Пушкин сидел на диване, а у его ног, склонив голову ему на колени, сидела Наталия Николаевна. Ее чудесные пепельные кудри осторожно гладила рука поэта. Глядя на жену, он задумчиво и ласково улыбался…» (Вересаев В. «Пушкин в жизни» Т.2).

Это удивительно, но несмотря на всю напряженность и душевную тяжесть преддуэльных месяцев, поэт так тщательно оберегал покой своей Мадонны, что она не смогла догадаться о надвигавшейся опасности, о том, что дуэльных вызовов было два, а не один! Первый окончился женитьбой Д’Антеса, второй — смертельной раной Пушкина. В это трудно поверить, но Наталья Николаевна и вправду ничего не знала!

Первыми словами раненого Пушкина, когда его внесли в дом, были слова, обращенные к жене: «Будь спокойна, ты не в чем не виновата!» Потом для нее перемешались дни и ночи, она приходила в себя после обмороков и рыданий, шла в кабинет мужа, падала на колени перед его постелью и снова беззвучно плакала.

Приезжали доктора, она пыталась утешить себя хотя бы малой надеждой. Но ее не было… Она понимала, что не было, хотя доктора молчали. Графиня Дарья Федоровна Фикельмон писала тогда: «Несчастную жену с большим трудом спасли от безумия, в которое ее, казалось, неудержимо влекло горестное и глубокое отчаянье…» (Гр. Фикельмон. Дневник. Цитируется по кн. А. Кузнецовой «Моя Мадонна» М. 1983) При Наталье Николаевне безотлучно находились: княгиня Вера Федоровна Вяземская, графиня Юлия Павловна Строганова, подруга, княгиня Екатерина Николаевна Карамзина-Мещерская, сестра Александрина и тетушка, Екатерина Ивановна Загряжская.

Доктора Владимир Иванович Даль, Иван Тимофеевич Спасский, придворный врач доктор Арендт, прибывший по личному распоряжению Императора, ухаживали и за раненным Пушкиным и за нею.

Она с детьми и сестрой прожила в Полотняном заводе, на попечении брата и матери до 1839 года, побывала в Михайловском, поставила первый памятник на могиле Пушкина, позаботилась о том, чтобы прах его был перезахоронен должным образом — в феврале 1837 стояли сильные морозы и для гроба Пушкина сделали временное пристанище.

Еще в 1838 году она обратилась в Опекунский Совет с просьбой выкупить село Михайловское и отдать в наследование детям Пушкина. Опекунский Совет просьбу удовлетворил. В письме графу Виельгорскому, возглавлявшему Совет, есть строки «Всего более желала бы я поселиться в той деревне, в которой жил несколько лет покойный муж мой, которую любил он особенно, близ которой погребен и прах его. Меня спрашивают о доходах с этого имения, о цене его. Цены ему нет для меня и для детей моих!» (Н.Н. Пушкина — гр. М. Ю. Виельгорскому 22 мая 1838 года).

В 1839 году Наталия Николаевна с детьми и сестрой вернулась в Петербург, но знали об этом только близкие друзья семьи и тетушка Екатерина Ивановна, которая сняла племяннице и ее детям квартиру в Аптекарском переулке.

В 1843 году впервые после нескольких лет затворничества Наталия Николаевна посетила театр и концертный зал. Случайная встреча с Императором изменила ее судьбу. Она вновь должна была бывать при дворе и появляться в обществе Государыни, которая сочувственно относилась к ней. Наряду со знаками почтительного внимания, которое ей оказывали, как вдове Первого Поэта России, было все: и осуждение, и вновь поднявшаяся волна злых сплетен, и кривотолки, и даже ненависть. Она по-прежнему была ослепляюще, поразительно красива. Появились претенденты на ее руку и сердце.

Были даже титулованные особы. Но по ее словам, «всем нужна была она сама, а не ее дети!» А она жила детьми. И воспоминаниями. Тень Пушкина повсюду была с нею. Защищала и охраняла. Все камни презрения и клеветы падали не долетев до нее. В 1843 году Наталия Николаевна познакомилась с однополчанином брата Сергея Николаевича Гончарова, Петром Петровичем Ланским. Тот, в 45 лет считал себя убежденным холостяком и вначале бывал у Наталии Николаевны просто, как у приятной знакомой, с удовольствием общался с детьми, привязываясь к теплому семейному дому все больше и больше.

Получив в командование элитный, лейб-гвардии конный полк, стоявший под Петербургом, и большую квартиру, Петр Петрович Ланской сделал предложение вдове Поэта.

Свадьба состоялась 16 июля 1844 года в Стрельне, где был раскомандирован полк. Император, у которого Ланской, как и полагается, просил разрешения на брак, поздравил жениха с отличным выбором и пожелал быть на свадьбе посаженым отцом. Наталия Николаевна.

Кроме Александры, в браке с Ланским у Наталии Николаевны были еще дочери — Елизавета и Софья. В дружной и большой семье воспитывался племянник Ланского Павел, и сын сестры Александра Сергеевича — Левушка, «горячая голова, добрейшее сердце — вылитый Пушкин!» — как говорила Наталия Николаевна. Проводил каникулы и выходные в этом шумном и веселом домашнем пансионе и сын Нащокиных, которого Наталия Николаевна жалела особенно, так как семья его была далеко в Москве.

Несмотря на то, что была Наталия Николаевна окружена заботами и привязанностью всей семьи, дети и муж часто замечали, что взгляд ее наполнен какой-то внутренней, сосредоточенной грустью. «Иногда такая тоска охватывает меня, что я чувствую потребность в молитве. Эти минуты сосредоточенности перед иконой, в самом уединенном уголке дома, приносят мне облегчение. Тогда я снова обретаю душевное спокойствие, которое раньше часто принимали за холодность и меня в ней упрекали. Что поделаешь? У сердца есть своя стыдливость. Позволить читать свои чувства мне кажется профанацией. Только Бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца» — это откровенное признание сохранилось в одном из писем Наталии Николаевны к Ланскому (в1849 г.).

Что можно добавить к этому? Может быть, лучше промолчать? Первый из этих избранных носил светлое имя — Пушкин и имя это лучезарно отбрасывало тень свою на Нее до самой Ее кончины. Умирая, в лихорадочном забытьи, она шептала побелевшими губами: «Пушкин, Ты будешь жить!» — хотя Пушкина не было рядом уже тридцать три года. Рядом была только его бессмертная тень, тоскующая по душе той, что он любил больше Жизни. Душа эта пришла к нему 26 ноября 1863 года, хмурым осенним утром, провожаемая слезами холодного дождя, переходящего в мокрый снег…

Прах Наталии Николаевны был погребен на кладбище Александро-Невской Лавры. На памятнике была выбита одна фамилия «Ланская» .

гончарова пушкин светский дуэль.