Объяснение гражданских прав

• Введение
• Глава I. Лица, обладающие правом давать объяснения
• 1.1 Стороны. Процессуальные соучастники
• 1.2 Объяснения третьих лиц представителей
• 1.3 Объяснения прокурора и представителей публично-правовых образований
• Глава II. Структура и содержание объяснений сторон
• 2.1 Сведения о фактах
• 2.2 Группа доводов
• 2.3 Объяснение сторон как волеизъявление
• 2.4 Требования и возражения сторон
• Глава III. Исследование и оценка объяснений сторон
• 3.1 Процессуальный порядок получения и исследования
• 3.2 Оценка объяснений сторон
• Заключение
• Список использованной литературы

Актуальность исследования. В современных условиях учеными и практиками отмечается тенденция существенного увеличения числа обращений граждан в органы судебной власти за защитой своих прав и интересов. В 2006 году в России рассмотрено более 7,5 млн. гражданских дел. Если исходить из наличия двух заинтересованных в рассмотрении дела лиц, простой подсчет показывает, что не менее 15 миллионов человек ежегодно вовлекаются в орбиту гражданского судопроизводства.

Степень разработанности. Значительное внимание уделяется фундаментальным работам советских и российских правоведов, чье внимание в значительной степени уделялось институту доказательств. Это труды С. C. Аксельрод, Ц. М. Апарниковой, В. А. Елизарова, Е. П. Ермаковой, О. В. Иванова, B.C. Карпика, А. Ф. Клейнмана, А. Г. Коваленко, A.C. Козлова, P.A. Константиновой, С. В: Курылева, В. А. Новицкого, Д. И. Полумордвинова, В. К. Пучинского, И. М. Резниченко, И. В. Решетниковой, Т. В. Сахновой, Л. П. Смышляева, М. К. Треушникова, М. А. Фокиной, Я.JI. Штутина, К. С. Юдельсона и других авторов.

Объектом исследования являются нормы гражданского процессуального законодательства России.

Предмет исследования — определение правовой природы объяснений сторон как доказательства, а также выявление особенностей их отдельных видов (утверждения и признания).

Цели и задачи исследования. Целью настоящего исследования является выработка теории регулирования объяснений сторон, а также построение на ее основе модели нормативного закрепления объяснений в законодательстве РФ. Это обуславливает необходимость решения следующих задач:

— определить место объяснений сторон в системе доказательств;

— разрешить вопрос о значении объяснений сторон, иных лиц, участвующих в деле, их представителей;

— изучить природу и особенности утверждения о факте и признания факта как разновидностей объяснений сторон, указать на проблемы их трактовки в науке и правоприменительной практике.

Методологическая основа исследования. Работа основана на применении всеобщих принципов научного познания (полнота, всесторонность, объективность, конкретно-исторический подход и др.).

Теоретическая значимость. Определяется содержащимися в нем решениями ряда научных проблем, связанных с теоретической разработкой как объяснений сторон, так и учения о доказательствах в целом.

Практическая значимость. Полученные в работе результаты должны помочь гражданам (их представителям) и представителям организаций и государственных органов при их участии в производстве по делу.

Структура работы. Дипломное исследование состоит из введения, трех глав, включающих девять параграфов, заключения и списка использованной литературы.

Глава I. Лица, обладающие правом давать объяснения

1.1 Стороны. Процессуальные соучастники

Процессуальное законодательство любой эпохи особое внимание и специальную регламентацию отводит основным участникам процесса — сторонам, (истцу и ответчику). Суд должен разрешить вопрос о наличии между ними правоотношений, для чего рассматривает возникший спор о субъективном праве или охраняемом законом интересе. Ученые подчеркивают, что данные лица характеризуются наличием у них противоположных интересов по отношению к будущему решению суда — каждый из них стремится получить его в свою пользу. Здесь следует говорить именно о юридическом интересе — потребности в возникновении процесса, участии в нём и стремлении доказать свою правоту, поскольку решение суда может отразиться на правах и обязанностях лица, возбуждающего процесс или принимающего в нем участие, в том числе, принести ему правовую выгоду.

И в зарубежной правовой науке отмечается, что в процессе участвуют именно «заинтересованные стороны» ((real) party in interest). Например, в США такое наименование вошло в судебную практику с начала XIX в., было законодательно закреплено еще в 1848 г, а в настоящее время используется в Правиле 17 (a) Федеральных правил гражданского судопроизводства США (далее — ФПГС). Использование данной терминологии и вынесение решений лишь по тем делам, в которых участвовали заинтересованные стороны, имеет чисто практическую направленность. Раз доводы одной из сторон по результатам спора оказались более весомыми, то она должна быть ограждена от разбирательств по тождественному вопросу с тем же составом участников. Проигравшему также предоставляется гарантия от повторных неблагоприятных последствий, в частности, что второй раз ответственность за то же самое не наступит.

Для удовлетворения своих юридических интересов гражданской процессуальной формой предусматривается право заинтересованных в деле лиц не только участвовать в рассмотрении дела, но и обосновать свою позицию, в том числе, посредством объяснений. В результате суд будет иметь дело с таким специфическим доказательством, как «объяснения сторон», или, как подчеркивает известный исследователь российского права, К. Осакве, «показания заинтересованных сторон». Процессуальное законодательство любого государства прямо оговаривает — какие именно права можно использовать.

Содержание принципа гораздо более объемно, нежели буквальное его толкование. Он проявляется на предварительной стадии разбирательства (нормы о судебных извещениях), когда ответчик должен быть уведомлен о предстоящем разбирательстве против него. Причем не только о факте разбирательства, но и о сути иска, чтобы надлежащим образом подготовить возражения. И собственно, уже в судебном заседании. Стороны, наделены правом подать дело, как оно им видится, и обосновать свою позицию по нему. Суд непосредственно заслушивает само лицо либо его представителя и дает им возможность задавать вопросы. Это право распространяется на все категории дел, материально-правовая специфика не имеет значения.

" Право быть выслушанным" в некоторых странах — конституционализовано. В частности, в Италии оно вытекает из более общей категории права на судебную защиту в любой момент и на любой стадии разбирательства (ч.2 ст. 24 Конституции). В Германии — прямо закреплено в 4.1 ст. 103 Основного закона, который гарантирует каждому возможность быть выслушанным по вопросам права в суде (Anspruch auf rechtliches Gehцr). Норма отражена и в отраслевом законодательстве. Гражданского процессуального уложения Германии (далее — ГПУ)).

Применительно к российскому праву лишь В. М. Шерстюк, основываясь на опыте Германии, выделял «принцип право быть выслушанным и быть услышанным», включающий в себя как права лиц, участвующих в деле, так и совокупность соответствующих обязанностей суда. В частности, создать условия для реализации указанных прав, заслушать и изучить сказанное данными субъектами проанализировать все это, оценить и предоставить мотивированный ответ в своем решении.

Не вдаваясь в дискуссию об их содержании, поскольку предмет настоящего исследования не предусматривает изложение всего спектра воззрений ученых, отметим следующее. Близка точка зрения, согласно которой принцип диспозитивности означает возможность участвующих в деле лиц распоряжаться своими материальными и процессуальными правами, а движущей силой процесса является их воля (Der Parteiwille ist das Agens). Соответственно, инициативность данных субъектов, в первую очередь, — сторон, влияет и на возможность распорядиться правом на дачу объяснений по делу (давать их или не делать этого). Процессуальный закон определяет рамки принципа диспозитивности — суд осуществляет контроль за тем, чтобы распорядительные действия, включая дачу объяснений, не противоречили закону и не нарушали чьи-либо права и охраняемые законом интересы.

Что касается принципа состязательности, им определяются действия сторон и иных участвующих в деле лиц, а также суда по собиранию, представлению и исследованию доказательств. При этом основную роль в доказывании играют стороны, а весь ход судебного заседания имеет состязательную форму. Противоположные интересы сторон обуславливают их противоборство, «состязание» на протяжении рассмотрения дела, участие в исследовании доказательств. Каждая из сторон стремится обосновать истинность своей позиции, выиграть спор, удовлетворить юридический интерес, представляя доказательства (в том числе, объяснения) в форме, выгодной себе. Как в случае с принципом диспозитивности, роль суда состоит в обеспечении законности. Доказывая свои требования, давая объяснения, стороны не должны нарушать права других участников процесса (подробнее о влиянии указанных принципов — в параграфе, посвященном содержанию объяснений как доказательства).

Следует принять во внимание и тот факт, что гражданскому процессу известны случаи, когда в споре на какой-либо из сторон или даже на обеих имеются несколько лиц, каждое из которых дает объяснения. С точки зрения науки это именуется процессуальным соучастием, — участием в одном деле нескольких истцов или нескольких ответчиков, интересы и требования которых не исключают друг друга (ст. 40 ГПК РФ). Каждый из соучастников имеет право давать объяснения суду, однако специально их объяснения в российском законодательстве не регламентировались. Только в уставе гражданского судопроизводства (ст. 113, 482, 483 в редакции 10.06.1914 г.) в силу распорядительного характера признания оговаривалось, что при соучастии оно не имеет формальной силы и рассматривается как обычное доказательство; тождественный подход применялся и в случае расхождений между объяснениями соучастников.

В современной судебной практике исходят из того, что принятие объяснений соучастников в доказательственную базу при их расхождении между собой требует исследования иных доказательств, поскольку без них трудно установить достоверность объяснений. В особенности это касается признания фактов. Так, по одному из дел обстоятельства совершения притворной сделки дарения были признаны только одним из соответчиков. Суды указали, что такое признание не освобождает истца от обязанности доказывания в отношении другого ответчика, поскольку последний их оспаривал. Это относится и к соглашениям по фактическим обстоятельствам дела, заключенным без привлечения кого-либо из соучастников, — они не могут иметь самостоятельного значения.

Еще один вопрос, иногда затрагиваемый при рассмотрении объяснений соучастников, связан с некоторыми идеями, высказываемыми в процессуальной науке, которые касаются изменения процессуального статуса определенных лиц на свидетельский, в целях получения от них более достоверной информации. Имеется в частности предложение привлекать потенциального соучастника, а именно — соответчика, в качестве свидетеля или лица, от которого суд истребует доказательства. Мотивируется это наличием ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний для свидетеля (штрафа для второй категории). Соответчик же таковой не несет, поэтому его появление в процессе скорее препятствует установлению истины. Данная идея коррелирует с предложениями иных ученых о допросе представителя в качестве свидетеля, поэтому эти вопросы будут рассмотрены вместе ниже.

Исходя из изложенного, можно сказать, что основными лицами, обладающими правом давать объяснения, являются стороны (истец и ответчик), включая процессуальных соучастников. Сведения, полученные от них, идентичны как по своей природе, так и по информационному значению для дела и более всего отвечают сущности объяснений как доказательства. Применительно к данным субъектам наиболее полно проявляется право давать объяснения. Однако оно не абсолютно. Еще одним из рассматриваемых ограничений является установление в законе определенных процессуальных обязанностей для всех лиц, участвующих в деле, в особенности, для сторон.

Общая цивилистическая концепция «добросовестности» устанавливает высокие стандарты соответствующего взаимного поведения не только в гражданских правоотношениях между участниками делового оборота (bona fides, good faith, bonne foi, Treu und Glauben), но также и в суде, в случае возникновения спора между ними. Ученые, как правило, исходят из того, что в законе фиксируется общая схема возможных действий участников процесса, а также определяются-широкие границы, в пределах которых они осуществляют процессуальные права по своему усмотрению, наиболее верным и удобным образом. Но современное процессуальное законодательство не основано на неограниченных («чистых») диспозитивности и состязательности. Разумное сочетание частных и публичных интересов в судопроизводстве требует наложения, на участников процесса обязанностей, в частности, добросовестного пользования своими процессуальными правами. Такие нормы закреплены в законодательстве многих стран: Германии, Японии и др.

Каждый случай недобросовестного использования процессуальных прав должен немедленно пресекаться либо средствами особой, специально сформулированной для этого нормы, либо, при ее отсутствии, наступлением каких-либо общих неблагоприятных последствий. Эти выводы подтверждает и судебная практика — «понятие добросовестного пользования правами включает четкость процессуального поведения сторон и лояльность их по отношению к остальным лицам, участвующим в деле». Как указал Конституционный Суд РФ, данные положения являются конкретизированными условиями реализации конституционных принципов состязательности и равноправия сторон.

Применительно к теме исследования, обязанность добросовестного пользования процессуальными правами распространяется и на право давать объяснения. Если признаются только свои права и свободы, абсолютизируется собственный интерес, диспозитивного правосудия не получится.

Таким образом, принцип диспозитивности проявляется в объяснениях сторон в несколько суженном виде: получаемые сведения должны соответствовать действительности. В этом нельзя видеть нарушение прав участников гражданского судопроизводства. В частности, в российском процессуальном законе на протяжении многих лет существует ряд ограничений принципа диспозитивности в интересах соблюдения принципа законности, с которыми свыклись как процессуальная теория, так и практика. Классические примеры — возможность суда не принять отказ истца от иска или признание иска ответчиком и не утвердить мировое соглашение, если это противоречит закону (ч.2 ст, 39 ГПК РФ, ст. 34 ГПК РСФСР 1964 г.).

Можно сделать вывод о том, что в российском гражданском процессе обязанность добросовестного пользования процессуальными правами должна оказывать существенное влияние на содержание объяснений сторон, что вполне отвечает общемировым тенденциям усиления роли судьи. Но в связи с изложенным выше, важное значение приобретает вопрос: существует ли специальная обязанность говорить суду правду?

Из российских ученых анализ этой обязанности провел Я. В. Грель. Подробно рассмотрев взгляды как ее сторонников, так и противников, он указал, что данная обязанность подразумевает запрет процессуальной лжи и допустимость только истинных утверждений. Что касается ее характера, ученый, по нашему мнению, не смог четко его определить, поскольку он то понимает ее как подлинную процессуальную обязанность (с.283), хотя и не содержащую конкретных штрафных санкций, то (с.288) как носящую в большей степени идеологический характер нежели качество правовой обязанности. Думается, что одновременно сосуществовать данные взгляды не могут.

С точки зрения теории права, о процессуальной обязанности должно говориться прямо (в таком случае она подкрепляется соответствующими санкциями) либо не говориться никак. Если допустить возможность существования в законе «слабо разработанных» обязанностей, тогда для правоприменителя открываются большие просторы для деятельности: он сможет применять санкции к участникам судопроизводства за нарушение ими существующих, на его взгляд, обязанностей, отсутствующих в законе, что неприемлемо. Поэтому, до разрешения проблемы законодателем, можно сказать, что текст ГПК РФ позволяет сделать вывод об отсутствии обязанности «правдивости», так и ответственности для сторон за дачу ложных объяснений.

Одновременно нельзя не заметить, что как процессуально-политическая цель обязанность к правде вполне разумна. По нашему мнению, по верному пути пошли в практике Европейского суда по правам человека, официальный формуляр обращения в который завершается фразой: «Настоящим, исходя из моих знаний и убеждений, заявляю, что все сведения, которые я указал (а) в формуляре, являются верными». Санкции здесь отсутствуют, но обманывая суд, заявитель получит соответствующее к себе отношение — как к лгуну, о чем предупреждается уже на стадии составления жалобы. Даже и без санкции вполне разумно заканчивать такой формулой и исковое заявление, в связи с чем целесообразно внести изменения в ст. 131 ГПК РФ и ст. 125 АПК РФ.

Подводя итог, следует сказать, что в российском гражданском процессе частной обязанности правдивости нет, но она перекрывается общей обязанностью добросовестности. Кстати, в социалистической правовой доктрине обязанность к правде как процессуальной лжи включалась, в-принцип добросовестного ведения дела, который также не допускал недобросовестное замалчивание, недобросовестное осуществление прав и недобросовестную защиту, а также затягивание дела.

Если говорить о возможности введения данной обязанности в ГПК РФ, то, скорее всего, неизбежны определенные трудности с формулированием санкции за ее нарушение. Более того, нельзя исключать, что отечественные правоприменители психологически пока не готовы воспринять обязанность сторон к правде, сложившуюся в Германии исторически и эволюционно не прерывавшуюся. Там она выросла из канонического права, тесно связана с присягой, с «calumnia» (запрет «клеветы в широком смысле»). В средневековом процессе подразумевались неизвестные отечественному судопроизводству взаимные процессуальные права сторон — на правду утверждений противника, на правомерность его заявлений, на скорый процесс. И если сторона затягивала рассмотрение дела ложными утверждениями или противозаконными ходатайствами, психический генезис таких поступков не имел значения — следовало наказание. Отсюда пошла и обязанность к правде как таковая. Она является неотъемлемым элементом определенной законодательной конструкции регулирования объяснений сторон и жизнеспособна не сама по себе, а в условиях несколько иной, нежели в отечественном законе, регламентации процедуры появления объяснений в доказательственной базе. Однако ее нельзя и недооценивать. При иной модели вполне могут существовать как обязанность сторон (всех лиц, участвующих в деле) к правде, так и ответственность за заведомо ложные объяснения в различных формах.

Также науке известна обязанность давать полные объяснения, когда лицо должно исчерпывающим образом объясняться по собственной инициативе и отвечать на вопросы. Данную обязанность следует понимать не, в смысле санкции за неполноту, а как процессуально-политическую цель.

Больше подобных положений в АПК РФ, предусматривающем такое полномочие суда в отношении ряда субъектов для дачи объяснений по аналогичной категории дел (круг лиц расширен, более высокие суммы штрафов). Как видно, в обычном порядке искового производства сторону нельзя обязать явиться в суд.

Конечно, личное присутствие стороны раскрывает объяснения в полной мере, помогает понять, что именно она имеет в виду, безусловно, способствует правильному разрешению дела и больше отвечает сути данного вида доказательства. Думается, правы специалисты, которые полагают, что суд должен стремиться к обеспечению явки сторон.

Таким образом, можно сделать ряд общих выводов. Регламентация-рассмотренных обязанностей влияет на состав объяснений сторон, а в зависимости от их сочетания устанавливается и метод процессуально-правового регулирования. Иными словами, законодательно определяется роль публичного элемента, заинтересованности государства в том, чтобы объяснения способствовали суду разрешить дело правильно. Конкретное количество и содержание обязанностей может быть различным. Не вызывает сомнения необходимость закрепления общей обязанности добросовестного пользования процессуальными правами, выступающей в качестве ориентира при совершении любого из процессуальных действий. В сегодняшнем процессе недопустимы, за редкими исключениями, обязанность к полноте и обязанность явки. Что касается обязанности к правде, думается, что и без санкции она может быть весьма полезна.

1.2 Объяснения третьих лиц представителей

Процессуальное законодательство предоставляет право на участие в процессе и третьим лицам, юридический интерес которых может быть затронут решением суда. Третьи лица — как заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора, так и не заявляющие таковых, вступают в уже начавшийся процесс. Первая категория появляется в нем путем предъявления иска, защищает самостоятельные права на предмет спора, потому что считает себя, а не истца (ответчика) обладателем спорного права (охраняемого интереса), третьей стороной в процессе. Их процессуальный статус эквивалентен статусу истца. Теоретически объяснения данной категории третьих лиц по своей процессуальной ценности одинаковы с объяснениями самих сторон. Вторая категория участвует в деле на стороне истца или ответчика вследствие того, что судебное решение может повлиять на ее права (обязанности) по отношению к одной из сторон, а именно — отразиться невыгодным образом.

Думается, подобное регулирование весьма справедливо. Законодатель предоставляет третьим лицам объем процессуальных прав, схожий с правами сторон (за некоторыми изъятиями) и включающий, в том числе, право давать объяснения суду об обстоятельствах дела. Значит, третьи лица могут как давать утверждения для отстаивания своей позиции, так и признавать факты, хотя по ГПК РФ и АПК РФ им это право не предоставлено, активно участвовать в доказывании того, что имеет существенное значение для защиты их самостоятельного юридического интереса. Их деятельность направлена на установление фактов, нужных для разрешения дела по существу. Кроме этого, «пособники» помогают в доказывании той стороне, на чьей они выступают, но не обязаны соглашаться с ее объяснениями или заранее согласовывать их содержание.

Объяснения третьих лиц, подлежат свободной оценке судом. При противоречии между объяснениями стороны и третьего лица суд должен выяснить, что из них правдиво, а не отдавать заранее приоритет объяснениям стороны.

Во многих случаях в судах общей юрисдикции, а в арбитражных судах — в подавляющем большинстве дел, в разбирательстве участвует не само лицо, объяснения которого должны приниматься в качестве доказательств, а его представитель. За редкими исключениями, он непосредственно факты, имеющие значение для дела, не воспринимал, знакомь ситуацией лишь со слов и документов доверителя. Однако он дает объяснения суду, игнорировать которые не позволяет богатый нормативный материал. Например, ГПК РФ предусматривает возможность опроса судом представителя истца при подготовке дела к судебному разбирательству (п. 2 ч.1 ст. 150); представители имеют право задавать вопросы свидетелям (ч.3 ст.177), выступать с дополнительными объяснениями после исследования всех доказательств (ст. 189), участвовать в судебных прениях (ст.190); объяснения представителей подлежат обязательному отражению в протоколах (п. 8 ч.2 ст.229); они же исследуются и в апелляционной инстанции (ст.357). В связи с этим, следует упомянуть о двух теоретических проблемах: о месте представителя среди иных лиц, участвующих в деле, и о значении его объяснений.

В российской науке при рассмотрении учения о субъектах гражданского процессуального права принято высказываться по поводу того — можно ли отнести судебного представителя к группе лиц, участвующих в деле. Имеются две полярных точки зрения с большим числом приверженцев у каждой из них.

Не является лицом, участвующим в деле. Сторонники данной позиции опираются, прежде всего, на поддержку законодателя и правоприменителей (ст. 29 ГПК РСФСР 1964 г., ст. 34 ГПК РФ, ст. 40 АПК РФ, ст. 32 АПК РФ 1995 г., ст. 27 АПК РФ 1992 г.). Кроме этого, отмечается, что ни один из признаков участвующих в деле лиц представителям не присущ. Они имеют только, полномочия, а не субъективные процессуальные права (производные от прав представляемого), осуществляют процессуальные действия от имени и в интересах представляемых ими лиц, их интерес находится вне процесса и не является предметом защиты в суде, и др. Поэтому их относят к группе участников процесса, содействующих правосудию путем оказания юридической помощи, либо не считают субъектами гражданских процессуальных правоотношений.

Представитель совершает все процессуальные действия, которые влияют на возникновение, изменение и развитие процесса и т. п. Поскольку деятельность представителя имеет много общего с участием в гражданском процессе прокурора и органов власти (приоритетное значение воли представляемого, но всегда выражает и свою волю, его права и обязанности не затрагиваются судебным решением), его нужно включить в число лиц, участвующих в деле.

Если же произойдут изменения, и представитель будет включен в перечень лиц, участвующих в деле, его объяснения станут разновидностью объяснений таковых, и по АПК РФ будут доказательством, а по ГПК РФ — нет. Впрочем, выше уже указывалось на расхождение формулировок в данных актах.

Для тех же ситуаций, когда существенные для дела обстоятельства лично известны представителю вне связи с ведением данного дела, еще до момента возникновения отношений представительства (к примеру, кто-либо из проживающих вместе членов семьи является адвокатом, представляя своего родственника), в науке предлагалась специальная модель регулирования. Так, В. И. Ивакин разделил ситуации, когда представитель воспринимает информацию со слов представляемого или лично. В первом случае гражданина действительно не следует допрашивать как свидетеля раз он представляет сторону (третье лицо), на его объяснения должен распространяться режим объяснений сторон — отсутствие допроса и ответственности за полноту и правдивость и т. п. Но при личном восприятии существенных для дела обстоятельств мы имеем дело не с представителем, а со свидетелем, которого следует освободить от участия в процессе, предложив стороне заменить его другим, и допросить именно как свидетеля со всеми гарантиями достоверности (уголовная ответственность за отказ от дачи показаний и др.). А, если это ясно суду еще до того, как человек занял в процессе положение представителя, — гражданину должно быть отказано в допуске данного лица в качестве представителя (это не распространяется на законных представителей).

На практике объяснения представителей принимаются в качестве доказательства. Применительно к признанию фактов, Верховного Суда РФ указал следующее. Представитель может делать признание факта и в отсутствие доверителя, если это не влечет за собой полного или частичного отказа от исковых требований, уменьшения их размера, полного или частичного признания иска. Однако было подчеркнуто, что такое признание не может делать адвокат, назначенный судом в качестве представителя ответчика в порядке ст. 50 ГПК РФ, поскольку это помимо воли ответчика может привести к нарушению его прав. Ссылка на «противность воле», на наш взгляд, некорректна. Как будет рассмотрено ниже, волевой элемент не имеет решающего влияния на статус объяснений сторон. Здесь смысл не в воле, а в том, что представитель по назначению ничего не знает о случившихся событиях и признавать что-либо не может.

Еще один вопрос, о котором следует упомянуть, касается особенностей процессуальных полномочий представителя. Должно ли быть закреплено специально в доверенности полномочие на признание факта? Процессуальное законодательство допускает различное регулирование. Не требовалось специальное полномочие по Уставу Гражданского Судопроизводства (ст.ст.48,250), ГПК РСФСР 1964 г. (ст.46), ГПК РФ (ст.54), АПК РФ 1992 г. (ст.37), АПК РФ 1995 г. (ст.50). Новый АПК РФ требует специального полномочия только для соглашения по фактическим обстоятельствам (ч.2 ст.62).

Требование специально указывать на право признавать факты в доверенности является теоретически и практически правильным. Но не потому, что признание считается распоряжением, — здесь не можем согласиться с цитированным суждением. Думается, такое регулирование, прежде всего, снимает ряд проблем для суда. Разъяснение Верховного Суда РФ исходит из того, что при признании суду следует проверить — нет ли вследствие признания факта частичного признания иска, — и только потом решать, нужно полномочие или нет. Более верно требовать такого полномочия для всех признаний, чтобы суд один раз проверил его и не выяснял — признание иска здесь или факта. Раз признал факт — должно быть полномочие. Кроме того, разрешая в доверенности признавать факты, доверитель показывает, что представитель действительно знаком с существенными для дела обстоятельствами, а информации, которая от него исходит, можно верить. Поэтому целесообразно внести соответствующие изменения в ГПК РФ и АПК РФ. Нельзя не сказать и об еще одном разъяснении Верховного Суда РФ. Он указал, что суд вправе удовлетворить иск на основании признания представителем ответчика обстоятельств дела, положенных истцом в обоснование иска, без специального указания на это в доверенности, если это признание, по сути, не является признанием, и если этого признания достаточно для принятия судебного решения. Здесь мы имеем дело с очень странной фразой. Остается только догадываться, чем же именно, по мнению составителей разъяснения, является такое признание. Подтверждает сказанное и то, что позднее в новом разъяснении Верховного Суда РФ повторил означенное мнение, но исключил из него это высказывание. Подводя итог рассмотренным вопросам, остается сказать следующее. В изначальном виде, в котором объяснения появились в качестве доказательства, (свидетельство в собственном деле, лучшее знание фактов и т. п.) объяснения, сторон не идентичны по значимости объяснениям представителей. Представлять может кто угодно, допускается замена представителя, нередко дается время на ознакомление с делом. Представители, как правило, ничего о фактической стороне дела самостоятельно не знают, довольно часты случаи, когда представители ввиду загруженности не готовятся должным образом к процессу и по фактам ничего не могут пояснить. Однако они помогают узнать что-либо о них крайне важно и заслушивание доводов представителя, в том числе, его мнения по правовым вопросам. Раз в объяснениях представителей могут быть сведения о фактах, откуда бы он их ни получил, а также важная юридическая квалификация, они должны иметь возможность попасть в доказательственную базу на законных основаниях. Это достижимо несколькими способами:

— включение представителя в перечень лиц, участвующих в деле (ст. 40 АПК РФ) — только для АПК РФ;

— включение представителя в перечень лиц, участвующих в деле, и изменение наименования доказательства в ГПК РФ с объяснений сторон и третьих лиц на объяснения лиц, участвующих в деле — для ГПК РФ и АПК РФ;

— включение в перечень доказательств самостоятельного вида — объяснений представителя — возможно как в оба кодекса, так и в один из них;

— специальное указание в норме об объяснениях сторон и третьих лиц объяснениях лиц, участвующих в деле, на то, что к ним приравниваются объяснения представителей. Это не очень качественный способ, поскольку тогда нужно в ГПК РФ изменить и название доказательства (ведь представители могут быть и у иных лиц, участвующих в деле).

Исходя из изложенного, наиболее обоснованным представляется третий вариант — объяснения представителя как самостоятельное доказательство.

1.3 Объяснения прокурора и представителей публично-правовых образований Кроме отмеченных выше субъектов, в разбирательстве гражданских дел могут участвовать и публично-правовые образования (органы государственной власти и местного самоуправления), от имени которых выступают представители, а также прокурор.

Первая группа именуется условным термином процессуальные истцы вследствие лишь процессуального интереса к исходу дела. ГПК РФ предусматривает их участие в двух формах: обращение в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц по их просьбе либо в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц (ч.1 ст.46); и дача заключения по делу (ст.47). Лица, подавшие заявление в защиту законных интересов других лиц, пользуются всеми правами и несут все обязанности истца, за исключением права на заключение мирового соглашения и обязанности по уплате судебных расходов. Следовательно, они имеют право давать объяснения (см. 4.1 ст. 174 ГПК РФ), обязаны делать это добросовестно. С позиции ГПК РФ, в обеих формах эти субъекты являются лицами, участвующими в деле, поэтому режим их объяснений укладывается в отмеченное расхождение в терминах между ГПК РФ и АПК РФ. Из буквального смысла закона, объяснения данных лиц по ГПК РФ не считаются доказательством, а по АПК РФ — считаются.

Наконец, в разбирательстве гражданских дел вправе давать объяснения и прокурор (ст. 345 Устава Гражданского Судопроизводства, ст. 2,12 ГПК РСФСР 1923 г., ст. 4,29,41 ГПК РСФСР 1964 г. и др.). Он считается процессуальным истцом, а не представителем, имеет процессуальный интерес к исходу дела. По ГПК РФ предусмотрено две формы участия прокурора в гражданском процессе. Во-первых, инициативная — обращение в суд с заявлением (ч. 1 ст. 45 ГПК РФ) и во-вторых, надзорная — вступление в уже начатый процесс с дачей заключения по определенным категориям дел (ч. 3 ст. 45 ГПК РФ). Закон включает прокурора в перечень лиц, участвующих в деле (ст. 34 ГПК РФ). Прокурор, обратившийся в суд в защиту прав и интересов других лиц, пользуется всеми правами и несет все процессуальные обязанности истца, кроме права на мировое соглашение и обязанности по уплате судебных расходов (ч. 2 ст. 45 ГПК РФ). Таким образом, прокурор имеет право давать объяснения. Значение данных объяснений также упирается в несовпадение в терминах ГПК РФ и АПК РФ: объяснения прокурора являются доказательством только по АПК РФ.

В российской науке к объяснениям прокурора относятся неоднозначно. Часто указывается и считается вполне естественным, что прокурор не вправе делать признание, либо вообще не может давать объяснения-доказательства. Прокурор (как и адвокат) — постороннее лицо, источник лишь производных доказательств с этим фактом спорить трудно. Он не является в материальном смысле субъектом спорных правоотношений, не принимал участия-в их развитии, получил сведения о фактах из других источников, которые сами требуют проверки и оценки (материалы дела), следовательно, должен подтвердить утверждения доказательствами. Но другие ученые отмечают, что раз прокурор сообщает суду сведения о фактах, участвует в исследовании доказательств, представляет доводы и соображения, заявляет возражения, обеспечивает доказывание всех обстоятельств дела, его объяснения являются доказательствами. Сюда можно отнести и рассуждения об объяснениях представителя, поскольку прокурор; как и данный субъект, лично факты не воспринимал. объяснение соучастник прокурор возражение По нашему мнению, при изменении формулировки в перечне доказательств в ГПК РФ с объяснений сторон на объяснения лиц, участвующих в деле, объяснения прокурора станут допустимыми средствами доказывания.

Подводя итог, необходимо разрешить вопрос о расхождении в формулировках ГПК РФ и АПК РФ. Некоторые ученые полагают, что нормы АПК РФ являются неточными и подлежащими исправлению, поскольку расширяют субъектный состав за счет тех лиц, чьи объяснения имеют меньшую доказательственную силу по сравнению с объяснениями сторон. Сторонники данной позиции немногочисленны, однако, с точки зрения теории, они отражают классический подход к исследуемому средству доказывания. Другие правоведы предлагают единую формулировку на основе АПК РФ либо эквивалентную ей (объяснения сторон и других юридически заинтересованных лиц, свидетельства участников судопроизводства).

Думается, потребности практики заставляют склониться к последней модели. В объяснениях иных лиц, участвующих в деле, их представителей тоже могут содержаться сведения о фактах, которые необходимо внедрить в процесс, но не толкованием норм, а по прямому предписанию Кодекса. В РФ нет требования о личном восприятии фактов — значит, сведения о них могут давать и другие лица тоже. Это же относится и к признанию фактов. Действующая формулировка закона предоставляет право признавать факты лишь сторонам (ч. 2 ст. 68 ГПК РФ, ч.3 ст. 70 АПК РФ). Но, если понимать признание как разновидность объяснений сторон, подобное ограничение ничем не обусловлено и не справедливо. Более правильно регулирование, имевшее место в АПК РФ 1995 г. (ст.70): признание могло делать любое лицо, участвующее в деле.

Таким образом, в заключении предлагаются соответствующие изменения в закон — во всех нормах ГПК РФ и АПК РФ исследуемый вид доказательства должен именоваться объяснения лиц, участвующих в деле наряду с отдельным видом — объяснения представителя эти же субъекты могут делать признание факта.

Глава II. Структура и содержание объяснений сторон

В российской процессуальной науке принято исходить из того, что объяснения сторон представляют собой доказательство только в части, в которой сообщаются сведения о фактах, имеющих значение для установления спорных правоотношений (утверждения или признания). Однако в них могут содержаться и иные, недоказательственные, элементы (их выделили C.B. Курылев и В.К. Пучинский):

— вопросы правового характера: правовые выводы, юридическая квалификация (со ссылкой или без формальной ссылки на закон) отношений между сторонами (какая норма материального права должна быть применена судом к установленным фактам);

— доводы, мотивы, мнения, аргументы и соображения;

— волеизъявления;

— выражение эмоций, настроений.

2.1 Сведения о фактах

За исключением ряда особенностей признания фактов (вопрос о невыгодности, дискуссия о предварительных утверждениях), которые будут рассмотрены ниже, объяснения сторон имеют единое содержание, как для утверждений, так и для признаний, а именно — только сведения о фактах (это касается и любого другого доказательства). Но виды фактов неоднородны по своему значению. Prima facie, при отсутствии доказательств в пользу противного, теоретически в объяснениях могут содержаться сведения о любых фактах (обстоятельствах). Конкретные ограничения устанавливаются в законодательстве каждого государства, исходя из целей процессуальной политики. Представляется обоснованным употребление терминов факты и обстоятельства как синонимов, что сделано и в законодательстве (ГПК РСФСР 1964 г. — признание фактов, ГПК РФ — признание обстоятельств, АПК РФ — соглашение по фактическим обстоятельствам).

Факты классифицируются по различным основаниям, например, по способу восприятия они могут быть внешними (воспринимаются чувственно) и внутренними (в сознании). Но знаковую роль в российском правоведении играет деление фактов в связи с предметом доказывания. Не вдаваясь в дискуссию, особо отметим следующие их категории.

A) Юридические факты материально-правового характера — прямо предусмотрены гипотезами соответствующих норм отраслей права. По отношению к характеру правовых последствий (по влиянию на динамику правоотношения) они подразделяются на правообразующие, правоизменяющие и правопрекращающие (погашающие права и обязанности). В содержание объяснений сторон могут входить факты, относящиеся к любой из категорий указанной классификации.

Б) Факты, имеющие исключительно процессуальное значение — вызывают возникновение, изменение и прекращение процессуальных правоотношений. Они очень разнообразны, могут быть классифицированы по множеству оснований (характеру выполняемых функций, волевому признаку, значению в динамике процессуального правоотношения, отношению к действительности и т. д.). Большинство процессуальных юридических фактов, например, заявления и ходатайства сторон (об отводе, привлечении дополнительных свидетелей, о неподведомственности и т. п.), за исключением общеизвестных и преюдициально установленных, нуждаются в доказывании. Очень часто для этого используются объяснения сторон.

B) Доказательственные факты — не предусмотрены нормами права и не влекут прямых юридических последствий, но из них может быть сделан вывод о существовании или отсутствии юридического факта. Участники процесса вынуждены обращаться к ним при отсутствии или недостаточном количестве прямых доказательств, при условии, если имеются возражения против утверждаемого главного факта (например, по делам об установлении отцовства таким фактом может быть длительное отсутствие лица в месте проживания женщины, предъявившей такое требование). О существовании доказательственных фактов суд получает первоначальные сведения именно из объяснений сторон.

По отношению к действительности факты можно подразделить на положительные и отрицательные. Положительные — существующие в объективной действительности (прошлом или настоящем) определенные явления или состояния. Отрицательные — отсутствие в определенном времени и месте того или иного явления или состояния. В науке гражданского процесса ранее бытовал взгляд на невозможность доказывания отрицательных фактов. Однако ученые с течением времени пришли к общему мнению о том, что трудность в доказывании отрицательных фактов не означает невозможности их доказывания, а значит, сведения о них могут содержаться и в объяснениях сторон.

Можно говорить о двух тезисах. Во-первых, с точки зрения процессуальной теории, в законе допустимы соразмерные задачам отправления правосудия по гражданским делам ограничения на использование конкретных видов доказательств, в частности, объяснений сторон. В отмеченных положениях закона таковые обусловлены разными причинами. К примеру, в отношениях, становящихся предметом семейных споров, имеет место аффект, любовь или антипатия, которые оттесняют иные более разумные мотивы на задний план и могут парализовать их действие, поэтому нужно очень осторожно их рассматривать. Различным может быть и публичный интерес, в связи с чем на суд налагается обязанность тщательной проверки, поиск объективной истины независимо-от намерения сторон. На конкретном этапе развития общества публичный интерес может уходить из определенных сфер, и наоборот приходить в них. Впрочем, если рассматривать объяснения только как доказательство, вряд ли можно считать обоснованным ограничение их применения.

Во-вторых, учеными обращается внимание на некоторые дела, в которых объяснения сторон используются чаще.

Это споры из семейных правоотношений. Здесь в отношении объяснений имеется определенная двойственность. В некоторых случаях объяснения в данной категории дел не допускаются, но одновременно в семейных спорах они используются всегда, поскольку речь идет о сфере индивидуальных межличностных интимных отношений сторон, их личных действиях, о которых они осведомлены лучше других. Сюда относятся споры о детях, включая оспаривание отцовства (материнства) и установление отцовства. Процесс доказывания, по таким делам начинается с объяснений сторон и не может без них обойтись. В США допускается принятие решений по ряду категорий семейно-правовых деликтных исков фактически на основе одних объяснений истца, если таковые убеждают жюри присяжных. Нередко свидетели и тем более письменные доказательства в подобных делах отсутствуют:

— о защите авторских прав, где объяснения сторон являются одним из самых распространенных видов доказательств. Поскольку творчество, результатом которого является создание произведения (объекта авторских прав), нередко недоступно стороннему взгляду и документальной фиксации, во многих случаях необходимые для разрешения дела сведения могут быть представлены только автором произведения — стороной;

— из трудовых правоотношений (о восстановлении на работе и др.);

— о компенсации морального вреда. Здесь объяснения сторон — это первоначальная информация о фактах и указание на иные источники доказательств, позволяющие суду вынести наиболее взвешенное решение, поскольку предметом судебного исследования выступают явления субъективного характера (страдания), представления о которых различны у каждого участника процесса. Может получиться так, что объяснения лица о его нравственных и физических страданиях будут единственным доказательством.

Возникает вопрос: можно ли выделить критерий, по которому становится ясно, в каких категориях дел объяснения используются наиболее часто? Думается, что помимо любых иных, им может быть неопределенность (относительная определенность) гипотезы материально-правовых норм, оставляющая большой простор на усмотрение судьи. Ученые пишут, что тогда закон указывает лишь общий критерий, которым должны руководствоваться правоприменительные органы, определяя юридическую значимость особенностей каждого случая (гибкость, каучуковость норм). Правоведы говорят и об относительно определенной диспозиции, «ситуационных нормах», когда каждое правоотношение, хотя и является частным случаем некоторой родовой общности, обладает настолько существенной спецификой, что требует индивидуального подхода к себе законодатель не может регламентировать их детально.

Например, п. 1 ст.247 ГК РФ устанавливает, что владение и пользование имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников, а при не достижении согласия — в порядке, устанавливаемом судом. Естественно, что в каждом споре суд определяет порядок, исходя, в том числе, из объяснений всех указанных субъектов. Множество подобных норм есть и в других нормативных актах. В частности, по Семейному Кодексу РФ расторжение брака в судебном порядке производится, если судом установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи невозможны (ч.1 ст.22). Как это установить? Во многом посредством объяснений сторон, поскольку каких-либо критериев в законе нет. Кроме этого, объяснения, исходя из их сущности, используются чаще там, где важно личное присутствие человека и рассказ о том, что знает он сам.

Подводя итог рассмотренным вопросам, можно сделать следующие выводы. Объяснения сторон как доказательство представляют собой сведения, о фактах самого разнообразного характера. В современном процессе, исходя из права быть выслушанным, ограничений на содержание объяснений должно быть как можно меньше. Однако это не означает, что суд обязан учесть вообще все, что говорит участник процесса. Объяснения, в первую очередь, должны соответствовать действительности и иметь значение для дела.

В связи с изложенным, исключительную важность представляет вопрос — как работать с объяснениями, которые не носят доказательственного характера,

2.2 Группа доводов

Доводы принято определять как мысль, суждение, приводимое в доказательство чего-нибудь, аргумент. Аналогично и мнение — суждение, выражающее оценку, отношение, взгляд. Представляется целесообразным в отмеченной выше классификации отнести вопросы права к доводам юридического характера и рассматривать их вместе с иными доводами, так как они даются суду с целью убедить его.

Известно, что в объяснениях сторон могут фигурировать вопросы права, причем в различных формах. Вполне понятно, что высказывать, мнение о законодательстве, подлежащем применению, и ссылаться на судебную практику не запрещается. Но в любом государстве презюмируется, что судьи обладают адекватными знаниями права. В странах романо-германской правовой семьи ученые исходят из того, что данная сфера всецело находится в компетенции суда. «Iura novit curia» (судьи знают право), поэтому участники процесса должны доказывать только факты. Но в разбирательстве дел нередко придается значение объяснениям сторон, посредством которых участники процесса пытаются именно «доказать» правовые нормы, убедить, суд в том, что следует поступать так, как объясняющийся желает. Как оценивать подобные объяснения?

Анализируя уже сегодняшнюю судебную практику, можно заметить, что стороны зачастую вторгаются в исследуемую сферу, пытаясь в своих объяснениях склонить суд к применению положений закона, выгодных им, или наоборот, воздержаться от применения каких-либо норм права. По одному из дел истец признал отсутствие нарушений закона при проведении торгов и считал, что в силу ст. 70 АПК РФ для суда данное обстоятельство считается установленным и не должно проверяться в ходе дальнейшего производства по делу. Такие признания доказательственного значения иметь не могут, отсутствие нарушений закона устанавливает суд, а не сторона посредством объяснений. Это же относится к попыткам признавать (заключать соглашения по обстоятельствам) существенными условия сделки, ее соответствие требованиям закона, договор заключенным или нет. Данные вопросы находятся в компетенции суда, обстоятельствами дела не являются. Поэтому подобные объяснения считаются мнениями, учитываемыми судом, но не обязательными для него.

В российском законодательстве новелла-правило ч.2 ст. 14 АПК РФ (аналог абз. 2 ч.2 ст. 1191 Гражданского кодекса РФ) диспозитивно допускает возложение судом бремени доказывания содержания норм иностранного права на стороны (по требованиям, связанным с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности). В литературе отмечается, что данный подход отвечает общемировой тенденции в определенных случаях рассматривать нормы иностранного права в качестве факта, подлежащего доказыванию одной из сторон, как это сделано в странах англо-американской правовой семьи. Это означает необходимость не только учитывать сам текст закона, но и его официальное и доктринальное толкование и судебную практику применения. Следует оговориться, что заключение соглашений и признание норм иностранного права по АПК РФ также не носят обязательного характера для суда. Ю. А. Тимохов даже пишет, что их нельзя заключать. Думается, что представить суду такие соглашения (признания) можно, но оценивать он их должен свободно.