Реформы Селима III с оценке русской прессы и по наблюдениям современников (1792-1807гг)

Так началась знаменитая Средиземноморская кампания вице-адмирала Феодора Ушакова, в которой он показал себя не только как великий флотоводец, но и как мудрый государственный деятель.

Первой задачей эскадры было взятие Ионических островов, расположенных вдоль юго-западного побережья Греции, главный из которых — Корфу. Далее последовал остров Кефалония.

Но между тем, с самого начала совместной кампании, особенно когда перешли к военным действиям, выяснилось, что от турецкой вспомогательной эскадры помощи было менее, чем неприятностей и хлопот. Турки, при всех льстивых заверениях и готовности сотрудничать, были настолько неорганизованны и дики, что вице-адмирал должен был держать их позади своей эскадры, стараясь не подпускать к делу. Это была обуза, о которой, впрочем, будучи главнокомандующим, он обязан был заботиться, то есть кормить, одевать, обучать воинскому ремеслу, чтоб использовать хотя бы отчасти.

10 ноября 1798 года Феодор Ушаков в донесении писал: «Блокада, вся тягота которой пала на одну русскую эскадру, проходила в условиях для наших моряков самых неблагоприятных. Прежде всего, последовали значительные перебои с поставкой продовольствия и амуниции, а также и материалов, необходимых для текущего ремонта судов, — все это по договору обязана была делать турецкая сторона, однако сплошь и рядом возникали несоответствия, происходившие от злоупотреблений и нерадения турецких чиновников. Эскадра «в крайне бедственном состоянии». Турецкие должностные лица, которые обязаны были предоставить в срок десантные войска с албанского берега общим числом до четырнадцати тысяч человек и даже «столько, сколько главнокомандующий от них потребует», в действительности собрали лишь треть обещанного.

Русско-турецкий договор имел главной задачей освобождение Ионического архипелага. Над островами устанавливался временный протекторат России и Турции при сохранении верховного суверенитета Османской империи. Временное правление предполагало введение местного самоуправления. Эти мудреные пункты договора не слишком волновали боевого адмирала. Ушаков был человек дела, и его больше волновали практические вопросы. Какие силы выставляет Турция? Кто и на каких условиях будет снабжать русскую эскадру? Какова обстановка на островах и есть ли надежда пополнить весьма скромные десантные батальоны добровольцами? И главное — за кем останется военное и политическое руководство в экспедиции?

В последнем Ушаков не сомневался. Невозможно вообразить, чтобы его, победителя едва ли не всех тогдашних адмиралов Турции, поставили под начало битых им флотоводцев. В Турции его имя было известно если не всем, то очень многим — в отличие от скромной популярности в России. В Стамбуле русскую эскадру облепили сотни лодок. Российский флот тайно осмотрел Селим III и остался в восхищении от мастерства команд. В преддверии военных действий турки были сверхлюбезны. Ушакову показали все, что он хотел, пообещали много больше, чем предполагал.

Помимо военных забот, Ушаков с головой окунулся в мир высокой политики и реалий местной жизни. Природный ум и доброжелательная открытость ко всем представителям местного населения быстро завоевали ему огромную популярность. Ушакову удалось счастливо избегнуть многих опасностей. Он сумел притушить накал страстей разных сословий. Адмирал был в высшей степени лоялен по отношению к военачальникам Османской империи, их почти не было заметно до Корфу в военных действиях, хотя турецкий флаг исправно поднимался в необходимых случаях рядом с российским.

Полгода провел Ушаков в заботах по установлению власти и порядка на островах. Под его контролем и при его участии была выработана конституция Ионической республики — она неприятно поразила венский двор и даже Англию своими либеральными установками.

Удивителен был кругозор адмирала. Он выделяет и контролирует действия русских сухопутных сил, отправленных на Рим и осаждавших Анкону. Выделяет эскадры, прикрывающие с моря войска Суворова в Северной Италии, блокирующие Анкону и охраняющие Ионические острова. Никак не афишируя, но упорно и последовательно он готовит экспедицию для взятия Мальты, к чему его уже призывал Нельсон. Это только военная часть его забот и трудов. Не меньше, а временами много больше сил уходило на политические проблемы. Простой перечень адресов его интенсивной переписки впечатляет: российский Император и два главных ведомства в Петербурге; российские посольства в Вене, Стамбуле, Неаполе; «родное начальство» в Севастополе и Николаеве; Суворов и иные российские и австрийские военачальники в Италии; королевская чета и чины королевства обеих Сицилии; Нельсон и командование английских сил в этом регионе; высшие чины Османской империи, наместники — паши на Балканах; представители местных властей на островах и т. д.

Постепенно нарастало ощущение бесполезности затраченных усилий. Павел не сумел добиться гарантий и надлежащих условий участия русской армии и флота в предприятиях коалиции. Заботясь исключительно о собственных интересах, Англия и Австрия забывали о российских, а порой за счет России устраивали собственные дела. Суворов поначалу безуспешно доказывал далекому Петербургу порочность, граничившую с предательством, союзника, Австрии. Подобные донесения шли и от Ушакова. Осенью 1799 г. противоречия союзников выявились во всей глубине. На Ушакове это сказалось прямо, но не трагично.

Были отозваны отряды сухопутных сил из-под Рима и Анконы, в сентябре ушел на родину флот Кадыр-бея (с ним у адмирала установились хорошие рабочие отношения). Намного тяжелее пришлось Суворову в переходе через Альпы.

В конце 1799 г. в бухте Мессины Ушаков получил пакет из Петербурга с приказом о возвращении в Россию. 26 октября 1800 г. корабли Ушакова втягивались на рейд Севастополя. Знаменитая экспедиция была завершена. Результаты похода можно измерять в военном отношении (взятие Корфу стало образцом для действий флота и десанта при штурме крепостей), в политических координатах (авторитет России в 1799 г. был очень высок), в нравственно-психологическом плане (Россия как главная заступница христиан стала очень влиятельной на Балканах).

3.

2. «Политический журнал» и его позиция в отношении Турции эпохи Селима III и его личности

«Начало нового правления часто уподобляется утренней заре, которая заманчиво предвозвестив блистательное появление дневного светила, ведет иногда за собою только пасмурный день. Эта аллегория может быть применена и к султану Селиму III Жигандари, покойному Императору или Падишаху столь страшной некогда империи Османской -27 монархe их Османского племени, 24 султанe и 19 халифe, при торжестве народном почетно опоясан Гаттеханом или мечем Магометовым».

«Никогда еще новый султан не показывал себя столь пылким, беспокойным и склонным к войне, как Селим III, когда вступил на престол. Вероятно что пылкость эта была только притворством, принятая по благоразумию маска, потому что народ, подобно вельможам Константинопольским, настоял тогда на продолжении войны».

«Сколь ни мало счастье благоприпятсвовало оружию Селимову, однако он не хотел положить его. И когда в 1791 году весьма почитаемая им до того императрица, мать его, или Султанша Валиде, не смотря на увещания его, чтобы она не вмешивалась в дела государственные, не переставала убедительно просить его о восстановлении мира с Россией, но он вышел наконец из терпения, и отослал столь миролюбивую мать свою на некоторое время из дворца своего в старой Сераль, где обыкновенно содержатся женщины прежних императоров. Однако еще в том же году последовал мир с императрицею Екатериною II, а 4 августа трактат примирил Австрию и Порту между собою. В августе 1791 года прелиминары подписаны в Санкт-Петербурге, и 29 декабря 1791 года на Конгрессе, прошедшем в Яссах, заключен окончательный мир».

«Для политических бурь, которыми конец восемнадцатого и начало девятнадцатого столетия, потрясли Турецкую империю, требовалось великого духа на османском престоле. Однако не доставало собственной силы, для подкрепления колеблющегося трона. Порта всеми средствами, находящимися в ее власти, не могла даже потушить возмущений со стороны мятежных пашей, и обезопасить внутреннее спокойствие империи против хищных разбойников, которые бесчисленными ордами чинили набеги на ее провинции. В последнюю войну с Францией Селим колебался в беспрестанном опасении, которое мешало исполнению каждого решительного намерения (в Гаттишерифе, который по вторжении французов в Египет 1798 года, послал Селим к Каймакану в Константинополе, написал он между прочим следующее: „Когда несчастное известие (о занятии Египта), спустя месяц после этого неожиданного происшествия, дошло до нашего императорского сведения, тогда горесть наша была столь велика, что мы призываем бога в свидетели слез, пролитых нами, и что спокойствие и сон далеко убегали от очей наших“). В таком переломе нерешимость есть опасное свойство правителя, особенно в Константинополе». Окружающие Селима III особы скоро увидели, что его показная твердость, к которой и самые обыкновенные люди способны, когда побуждаются к тому обстоятельствами, не присутствует в характере султана, и они незамедлительно воспользовались этим для своих выгод. Вскоре при дворе Селима III было то же самое, что происходило при слабом, добросердечном Абдуле Гамиде: новые внутренние интриги, новые перемены в Министерстве, новые движения партий под внешним влиянием, новые системы и переменные правила в Диване.

«Селим Жигандари был достойнее как человек партикулярный, нежели как Правитель. Он был более здравомыслящим и свободнее от предрассудков нежели его предшественники, и с терпимостью соединял мысли, соответственные нашим временам. Между тем для турок нужен более твердый, нежели изящный ум, чтобы управлять ими».

Поступки его в последние годы были весьма противоположны той роли, с которой он сперва выступил. Сперва он выступил как непримиримый враг французов. Но уже в последние годы жизни Селим оказывал большую благосклонность и снисхождение к последним. «Известно, что он с франками в Долмабакдшеге (в саду) часто входил в разговор, что он тем, коих для некоторой цели принимал на свою службу, устно объявлял свою волю и свои приказания. По известным дням в неделю позволял он даже кавалерам и дамам, поселившихся в Пере и Галатее французских семейств, собираться в зале своего Сераля и там танцевать. Тогда он обыкновенно на танцы их смотрел за решеткою. Также в этом случае заставлял он кого-нибудь из гостей проиграть на малом органе любимую его песню — Marlborough f’en va-t-en guerre, а других под музыку эту аккомпанировать голосами». Следующий подлинные анекдот доказывает вежливость султана к французам".

«Но как бы не был, нерешительность оставалась главным свойством Селима III. Как поступил он, чтобы преодолеть государственные трудности, чтобы сгладить распрю между необходимостью и средством к достижению цели, между внешним побуждением к новой деятельности и внутренней фанатичностью противодействия? Острый ум уже давно усмотрел решительное преимущество государственного устройства у европейцев, и особенно их военной системы. Заимствованная от них помощь в стесненных обстоятельствах еще более утвердила такое расположение ее обладателя, сделавши его конец столь несчастным».

«Тесная дружба с англичанами вызвала первое негодование у мусульманского народа. Вскоре, правда, эта дружба сильно охладилась, когда Наполеон, своими победами на твердой земле, возвысил блеск императорского трона, когда его войска в Далмации приближались к турецким границам, и когда Себастиани был прислан послом в Константинополь от Франции. А важные услуги, оказанные этим генералом и составляющими его свиту французскими офицерами, столице и главному городу османов во время грозного появления там английского флота, еще более утвердили эту уверенность.

Но с другой стороны, турки с фанатической неудовлетворенностью смотрели на деятельность, с которой французы начали защищать Константинополь. Преданность султана яурам (неверным), доверительность, господствовавшая между ними и правоверными членами Дивана, которая была натуральным следствием столь благовременной и успешной пользы от французов, возмущала правоверных мусульман. Особое возмущение вызвало нововведение Селима, а именно низам-гедила — преобразования военной и финансовой системы по образцу западных государств, и в особенность появление нового корпуса войск, который был одет, вооружен и обучаем по европейской манере. Янычары смотрели на новое войско с крайним негодованием, тем более что оно могло вскоре заменить их. В сентябре 1806 года последовала серия выступлений янычар в Андрианополе, которые вынуждали султана удалить из Константинополя и уменьшить число войск низам-гадида. Но Селим III не последовал этим требованиям и благодаря Себастиани еще больше увлекся европейскими традициями, увеличив число нового войска и всячески поддерживая их. Ходили слухи, что увеличенные налоги, бывшие следствием войны, будут теперь поступать на содержание нового корпуса, и что султан в отсутствие янычар, призовет эти войска и доверит им укрепление".

«Последствия решений Селима не заставили себя долго ждать. На собрании янычар было принято решение о низвержении султана. Тем более что помимо реформ, Селим неоднократно подавал повод для этого. Так, внутренние помещения Сераля почитались у мусульман священными. Там находился прекрасный памятник древности, не виданные еще ни одним путешественником, а именно обелиск с надписью, который был воздвигнут для Феодосия или Юстиниана. Селим позволил французским посланникам взглянуть на этот памятник. Другое неуважение к мусульманским традициям проявилось в том, что он в последние дни мая в пятницу позволил сопровождать себя не только янычарам, но и гвардии состоявшей из солдат низама-гедида, к тому же надев на генерала большой крест почетного легиона подаренный ему Наполеоном».

Недовольные исполнили свой план в том время, когда генерал Себастиани отправился в Дарданеллы для осмотра оборонных сооружений. Ссора между янычарами и солдатами низама послужила сигналом. Был убил Сази-эфенди, отвечавший за военную реформу. Слабость султана усугубила дерзость янычар. Он согласился на все их требования, попросил у них прощения, послал к ним Басманджи-Баши для усмирения последних деньгами, но посол вместе с деньгами скрылся.

Мятежники захватили главную площадь столицы, привлекли на свою сторону Муфтия и требовали отменить низам. В этой обстановке Селим опять сделал ошибку, запершись в своем дворце он выслал отрубленные головы бывших его соратников, которые не поддержали его, но которые пользовались большой популярностью у янычар.

Даже после роспуска низама волнения не прекратились. Поддержал их и главный муфтий, ссылаясь на слова из Корана о семилетнем правлении без наследников.

Все это привело к общему восстанию против Селима. Мятежники двинулись к Сералю, но к тому времени Селим сложил с себя обязанности султана, передав престол своему брату Мустафе и удалился в покои нецарственных принцев.

Всего за 36 часов был совершен практически тихий переворот.

Таким образом, говоря о личности Селима III как правителя и положения Турции, «можно говорить скорее о неумении удержать престол и крайней близорукости молодого правителя, так и не сумевшего довести начатые внутренние реформы до конца» — и это скорее объективная оценка всей проводимой политики правительством Селима III, данная ему «Политическим журналом».

3.

3. Значение записей Краснокутского для оценки реформ Политическое, экономическое, военное положение в османской порте в начале XIX в. довольно разносторонне представлено в записях участника Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов 1813—1814 годов, вышедшего в отставку в чине генерал-майора, Александра Григорьевича Краснокутского — автор книги «Дневные поездки в константинополь Александра Григорьевича Краснокутского в 1808 г. самим им писанные».

В представленной работе многие аспекты военно-политического и экономического состояния Османской империи и в частности Константинополя представлены, что и не удивительно, с точки зрения государственных интересов Российской империи, господствовавшей монархической идеологии, религиозного православного мировоззрения и в духе покровительства цивилизованного государства по отношению к отсталым социальным и политическим структурам.

Автором было проанализировано географические, экономические условия, религия и политические приоритеты Османской империи. Предметом анализа были также перспективы развития и укрепления союзнических отношений с Россией, перспективы сотрудничества и неудачи Порты в этом направлении. Сделаны попытки анализа современного автору состояния внешней и внутренней политики государства. Критический подход, незаангажированность записей односторонним видением, богатый фактический материал, явились большим достоинством работы и придали ей огромное значение в изучении политической эпохи в развитии Османской империи. В работе уделяется внимание отношениям не только с Россией, но и с европейскими странами, в особенности с Францией и Англией, а также соперничеству Франции и Англии в Турции. Анализируя характер борьбы этих государств за свои экономические интересы на Ближнем и Среднем Востоке, автор обращает особое внимание на дипломатические действия этих держав против России в Османской империи. С точки зрения Краснокутского, политика Англии и Франции на Ближнем Востоке носила колониальный характер, а политика Османской империи была захватнической.

В записях изложены, также, некоторые факты, связанные с политикой Османской империи на Кавказе и в провинциях, показано состояние отношений Турции с народами Кавказа, Сирии, Палестины, Египта и Балкан. Автор приводит важные сведения о политическом положении отдельных «княжеств» и местных пашей в отношении проводимых реформ.

Помимо военных и политических аспектов автор рассматривает социальную жизнь в различных регионах Турции, дает представление о торговых отношениях Османской империи, невольно сравнивая ее с Россией, а также затрагивает процесс включения и сепаративного выхода отдельных регионов из состава Османской империи; изменений в административной структуре местных царств и ханств.

Работа А. Г. Краснокутского была подвергнута многочисленным критическим высказываниям Н. И. Покровским, считавшим, что ее автор недостаточно точно и объективно изложил свой материал, что привело к появлению ряда ошибок, например, в описании столицы. Сведения, переданные автором о Константинополе и Турции, все же носят субъективный и поверхностный характер, но живой язык, легкость и доступность изложения, делаю труд неоценимым источником в изучении периода реформ в Османской империи, поскольку автор сам был непосредственным очевидцем ряда описываемых им событий.

Глава 4. Русские современники о падении и гибели султана реформатора

4.

1. Кавказские мятежники — Шейх Мансур и другие, их влияние на падение Селима III

Желая закрепится на Северном Кавказе и если не лишить власти, то вытеснить с этого региона Россию, Турция проводила политику захватническую политику. Далеко в этом вопросе продвинулась и Россия. Обе стороны готовились к новым схваткам.

Но помимо Турции, России, Ирана на Кавказе действовала еще одна сила, которая сопротивлялась любому проявлению агрессии.

В 1785 г. поступило первое сообщение генерал майора Пеутлинга о выступлении кавказских мятежников во главе с шейхом Мансурой в ауле Алды против царских колонизаторов.

В этом же году, для увеличения количества своего войска и обеспечения себе тылов, шейх Мансур обращается к кумыкским князьям с просьбой подняться на священную войну. Переход кумыкских князей Чупаловых и князя Малой Кабарды Дола, Умма-хана Аварского на сторону Мансура остоялся. С выступлением, шейха Мансура в Чечне начались крестьянские волнения в Осетии.

В мае-августе начинаются первые столкновения горцев Северного Кавказа с царских войсками под руководством шейха Мансура. 26 июня 1785 года чеченский отряда разбил войска полковника Пьери у аула Алды. Взятие Мансуром Каргинского редута.

Помимо массово перехода на сторону мятежников «черного народа» (донесение майора Жильцова), Мансур ведет переговоры с турецким генералом Батал-пашой.

В сентябре 1785 г. по призыву шейха Мансура кабардинские владельцы Атажуко Мисостов, Наврузов, Акдемиров, Куденетов выступили против русских властей. Состоялась также его поездка в Эндре-аул, к князю Чепалову, с целью поднять кумыков и ногайцев.

В ноябре состоялось первое крупное сражение с русскими войсками под предводительством Потемкина, которое закончилось поражением шейха на р. Малке. Отход отряда полковника Нагеля (2-й Московский полк, гренадерский батальон, две роты Кабардинского и Селенгинского полков, два эскадрона Астраханского драгунского полка, Моздокский казачий полк, 300 чел. донских и гребенских казаков).

Начало 1786 г. насильственной мобилизации Мансуром жителей Эндреевского, Аксаевского, Костековского аулов.

В такой ситуации, ранее примкнувшие к шейху Мансуру кабар-динские князья, шамхал Тарковский Мухамед, владельцы и уздени Эндреевской и Аксаевской деревень обратились к русскому командованию с письмами, в которых просили прощение за их выступления совместно с шейхом Мансуром.

В 1786 году состоялась вторая поезда шейха Мансура с Мухамедом Гауджиевым к туркам за Кубань для переговоров о помощи. А уже 1787 г. Турецкий султан Абдул-Гамид признал Мансура имамом горцев Северного Кавказа, прислал ему в подарок часы и подзорную трубу. Вскоре состоялась и третья поездка шейха Мансура в Анапу для переговоров с турецкими властями о помощи восставшим горцам.

20−22 сентября 1787 г. Шейх Мансур во главе отрядов закубан-ских горцев и ногайцев (8 тыс. чел.) вступает в бой с русскими войсками под начальством генерала Потемкина (8 тыс. чел., 35 орудий) и терпит поражение на р. Урупа.

1790 г. — вторжение генерал-поручика Бибикова с отрядом в 7609 чел. за Кубань, против шейха Мансура. Поражение русских войск. Новый этап в движение Мансура, распространившись среди кабардинцев и закубанцев, быстро охватило весь Северный Кавказ. После нескольких удачных походов, а главное — после победы 30 сентября 1790 года генерала Германа над турко-горским отрядом турецкого паши Батал-бея на берегу Кубани, силы Мансура были истощены и он с последними отрядами укрылся в занятой турками Анапе.

22 июня 1791 года, во время штурма и взятия российскими войсками Анапы, от разрыва снаряда на Мансура обрушилась стена. Таким образом, в бессознательном состоянии раненный Мансур был пленён. Под усиленной охраной имам был отправлен в Санкт-Петербург.

Начав свое шествие как защитник исламских законов, он вскоре выступил и против своих единоверцев. Стремление к единоличной власти, к свержению русского и турецкого управления на Кавказе, привели к гибели.

4.

2. Мустафа-паша Байрактар и русский фактор во внутренней борьбе в Румелии и в Стамбуле. Влияние низам-и-джадид на Балканы Реформы, предпринятые Селимом III, не смогли дать реального результата. В частности, в самый разгар военных реформ ареной действий отрядов кырджалиев стала вся Румелия. Их поддерживали и заодно с ними действовали некоторые феодалы-сепаратисты, в том числе видинский аян Осман Пазванд-оглу. Много хлопот приносили правительству и анатолийские феодалы-сепаратисты, не поддерживавшие реформы.

В ряду событий, усложнивших деятельность реформаторов и общее положение империи, была франко-турецкая война 1798−1802 гг. В числе важнейших операций французов была военная экспедиция в Египет под командованием Наполеона Бонапарта. В июле 1798 г. пал Каир. Однако султан решился вступить в войну против Франции лишь тогда, когда Высокая Порта добилась поддержки России. В сентябре 1798 г. русская эскадра стала на якорь в водах

Босфора. Объединенными силами русского и турецкого флотов от французов были освобождены Ионические острова. В январе 1799 г. Турция заключила союзные договоры с Россией и Англией.

Тем временем положение французов в Египте, где они столкнулись с сильным сопротивлением арабов, серьезно ухудшилось. Не в их пользу изменилась и ситуация в Средиземном море, где господствовали русский и английский флоты. В Сирии войска Бонапарта потерпели неудачу, а вскоре, несмотря на отдельные успехи (победа над турками при Абукире), положение французской армии в Египте стало критическим. Большая турецкая армия двинулась через Сирию в Египет, и вскоре турецкие войска встали лагерем вблизи Каира. В марте 1801 г.

сменивший Бонапарта Клебер напал на турецкую армию и разгромил ее. Правда, в Каире тут же вспыхнуло восстание против французских оккупантов. Хотя оно было подавлено, положение экспедиционного корпуса стало безнадежным. В июне 1801 г.

французы в Каире сдались на милость окруживших город английских и турецких войск.

В 1802 г. Османская империя заключила мирный договор с Францией, по которому вернула себе все потерянные ею в ходе войны в Египте земли. Французским подданным были возвращены льготы и привилегии, в частности в торговле, которыми они обладали раньше. Франция была признана наиболее благоприятствуемой нацией. Она приобрела те торговые и таможенные льготы, которых были лишены даже союзники Турции по закончившейся войне — Англия и Россия.

После франко-турецкой войны 1798−1802 гг. внешнеполитическое положение Османской империи некоторое время оставалось стабильным, но резко пошло на подъем национально-освободительное движение в ее балканских провинциях. Усилилась освободительная борьба против турецкого владычества в Греции, Болгарии и Черногории.

Черногорцам удалось столь успешно противостоять турецким войскам, что Селим III вынужден был признать Черногорию независимой. В 1804 г. антитурецкое восстание вспыхнуло в Сербии. Грубый произвол турецкой администрации, в особенности бесчинства янычар, стали в Сербии настолько ненавистны, что восстание быстро распространилось по всей стране. Возглавил его вожак гайдуков Карагеоргий.

Повстанцам удалось захватить в свои руки ряд городов. В 1805—1806 гг. султанские войска не раз терпели поражения от повстанцев. В конце декабря 1806 г.

отряды Карагеоргия заняли Белград.

К тому же в 1803—1804 гг. европейская Турция была опустошена так называемыми кырджалы, славянскими и албанскими разбойниками, которые действовали небольшими отрядами, захватывали значительные города, угрожали Адрианополю и даже Константинополю и при всякой встрече разбивали янычар и другие нерегулярные турецкие части. С ними удалось справиться, только отправив против них несколько отрядов низами-джедид.

9 августа 1806 года в Константинополь прибыл в качестве посланника генерал Себастиани, уже известный Востоку по своей миссии 1802 года. Ему дана была инструкция пустить в ход все средства для вовлечения Турции в войну с Россией. У Порты было уже очень много поводов для неудовольствия против России: она считала делом рук России все восстания, поднятые христианскими народами полуострова: сербами, черногорцами, майнотами и т. д.

Себастиани, отправившийся к месту своего назначения через румынские области, мог убедиться здесь в том, что князья Ипсиланти и Мозуси, господари Валахии и Молдавии, были ставленниками России. Он потребовал и добился от Порты их смещения (24 августа). Их сменили Сутцо и Каллимахи. Сверх того, Себастиани добился закрытия Босфора для всех русских судов, везущих войско и амуницию.

Иначе, заявил он, Франция считала бы себя вправе проходить через турецкие области в случае, если бы она решила напасть на русских у Днестра. Дивану Себастиани охотно рассказывал о стоявшей в Далмации французской армии, одинаково готовой помогать Турции или карать ее в случае ее сопротивления дружеским советам Наполеона. Смещение господарей, закрытие русским судам прохода через проливы — все это нарушало договоры, заключенные Портою с Россией. Представитель Александра I Италинский был энергично поддержан в своих резких протестах английским посланником Эрбётнотом.

Последний, устрашая диван заявлениями о скором прибытии британского флота в Дарданелллы, добился восстановления смещенных господарей и открытия прохода для русских военных судов. Победы Наполеона над коалицией [Наполеон писал Селиму III (11 ноября 1806 г.): «Прусские войска уничтожены или в плену. Вся страна в моих руках. Я — в Берлине, в Варшаве. С 300 000 человек я стараюсь использовать свое выгодное положение и заключу мир не раньше, чем Вы снова станете хозяином своих княжеств, восстановив обоих господарей.

Судьба обещала вашей империи долгое существование; мое назначение — спасти ее, и мои победы — ваши победы". Наполеон — Селиму III (1 декабря 1806 г.): «Пруссия, примкнувшая к России, исчезла… Мои войска на Висле, и Варшава в моих руках…"] не придали султану Селиму храбрости.

В октябре 1806 года, не объявляя войны, не дожидаясь результатов новых переговоров, начатых Италинским, генерал Михельсон, командующий русской армией на Днестре, по приказу из Петербурга внезапно перешел реку, захватил ряд крепостей, осадил и занял Яссы и Бухарест (27 декабря) и в несколько дней сделался господином обоих румынских княжеств, за исключением крепостей на Дунае.

В ответ Порта 18 (30) декабря объявила войну России. Когда султан отверг ультиматум Великобритании, потребовавшей от него выдать ей турецкий военно-морской флот, разорвать союз с Наполеоном I и признать российскую оккупацию Дунайских княжеств, она в январе 1807 также начала военные действия против Османской империи.

Антитурецкие выступления происходили не только в балканских провинциях империи. В 1805 г. против османского наместника выступили жители Каира, антитурецким движением были охвачены некоторые районы Центральной Аравии.

В таких условиях Селим III и его сподвижники еще раз попытались увеличить численность и повысить боеспособность новых воинских формирований. В своих планах султан опять опирался на Францию, дружественные отношения с которой были восстановлены после неудачи египетской экспедиции Наполеона Бонапарта. В 1806—1807 гг. французский посол в Стамбуле генерал Гораций Себастиани был едва ли не главным советником Селима III в вопросах реформ. Французский офицер Жюшеро де Сен-Дени стал главным инспектором саперных войск в турецкой армии. В разных правительственных ведомствах работали французские военные эксперты, инструкторы, инженеры и мастера.

В 1805 г. султан пошел на неожиданную меру — распорядился начать принудительный набор солдат для новых войсковых контингентов, что сразу же вызвало резкий отпор населения. Высокой Порте пришлось отказаться от этого новшества.

Весной 1806 г. султанское правительство начало перебрасывать в Румелию подразделения новых регулярных войск, а в июле того же года туда прибыл большой их контингент под командованием Кади-паши. Общая численность армии Кади-паши, в которую влились формирования, ранее отправленные в Румелию, составляла около 30 тыс. человек. Когда эта армия приблизилась к Эдирне, местные янычары подняли мятеж против султана и Порты, преградив новым войскам путь к городу и потребовав сместить чиновников — сторонников реформ.

Мятежники даже установили артиллерийские батареи на дороге, ведущей к Эдирне. Известие о янычарском бунте и о его поддержке в других районах Румелии вызвало панику в Стамбуле. Султан пошел на уступки реакционерам, отозвав в столицу из Румелии контингент новых войск. Но, как уже упоминалось выше, был лишен имперской власти.

Сторонники реформ, которым удалось уцелеть во время бунта ямаков, не потеряли надежды вернуть трон Селиму III. Их возглавил аян Рущука (Русе) Мустафа-паша Байрактар. В прошлом янычар и провинциальный помещик, не принадлежавший поначалу к числу активных сторонников реформ, Байрактар был приближенным влиятельного в Румелии аяна Рущука Исмаила Терсеникли-оглу. Последний сделал свой округ фактически независимым от Порты, хотя и проявлял к султану верноподданнические чувства. К реформам Селима III он относился двойственно, признавая необходимость военных преобразований, но выступая против жесткой централизации, которой хотел добиться султан-реформатор. После смерти Терсеникли-оглу Селиму III удалось постепенно наладить хорошие отношения с Байрактаром, ставшим рущукским аяном и обладавшим значительным собственным войском.

После майского переворота Байрактар защитил от янычар сторонников реформ в Силистре. Вскоре ставка Байрактара в Русе стала местом сбора всех оставшихся в живых сторонников Селима. Под руководством Байрактара здесь была создана тайная группа, участники которой вознамерились вернуть престол Селиму. Им благоприятствовала обстановка на русско-турецком фронте, где летом 1808 г. было длительное затишье. В июле 1808 г. 15-тысячная армия, собранная Байрактаром, двинулась из Русе на Стамбул.

Ранним утром 13 июля 250 всадников под командованием Хаджи Али-аги скрытно подошли к босфорскому форту Румели-Фанар, где находилась резиденция Кабакч и Мустафы — главаря ямаков. Воины Хаджи Али-аги внезапно ворвались в гарем Кабакчи и убили его. Отрубленную голову всесильного предводителя ямаков отвезли Байрактару.

Большая армия, собранная Байрактаром, 18 июля подошла к столице и стала лагерем около города. Налет произвел ошеломляющее впечатление на Мустафу IV и его министров. 21 июля в столицу прибыл сам Байрактар. Он был ласково принят султаном, а шейх-уль-ислам Атаулла-эфенди даже нанес ему визит. В тот же день Байрактар посетил Порту, причем вместо обычной пышной свиты его сопровождал вооруженный до зубов военный отряд. По настоянию Байрактара султан сместил Атауллу, сослав в отдаленные уголки империи ряд улемов — его единомышленников, убрал ряд неугодных повстанцам реакционных сановников.

28 июля в Стамбул вошло все войско Байрактара. В тот же день Байрактар занял здание Высокой Порты и сместил великого везира Челеби Мустафа-пашу. Затем Байрактар и его воинские части двинулись ко дворцу султана, намереваясь восстановить Селима на троне. Но по приказу Мустафы IV его приближенные зверски убили Селима. Султан велел убить и последнего отпрыска династии, своего брата Махмуда, но тому удалось спастись. Поэтому, когда сторонники Селима III захватили султанский дворец, им оставалось только одно — возвести на престол Махмуда II, которому со временем суждено было энергично продолжить реформы Селима III.

После переворота в руках Байрактара сосредоточилась вся военная и гражданская власть, на все ключевые посты были назначены его сторонники. Виновников гибели Селима III постигла участь казненных недавно сторонников реформ. Сотни активных участников майского мятежа ямаков также были преданы казни.

Байрактар и его единомышленники продолжили военные реформы Селима III. В частности, было решено восстановить рекрутский набор для новых воинских формирований. Власти энергично наводили порядок в столице и в Эдирне — очаге янычарского своеволия. Новый янычарский ага — ставленник Байрактара — ежедневно казнил в Эдирне по 50−100 янычар из числа замешанных в недавних бунтах.

Силы феодальной реакции были очень значительны, они довольно быстро оправились от поражения. В ночь с 14 на 15 ноября 1808 г. в столице вспыхнул бунт янычар против Байрактара и его сторонников. Байрактар не сумел организовать сопротивление, проявив лишь личное мужество при осаде янычарами его дома. Более 12 часов Байрактар героически сопротивлялся янычарам, забаррикадировавшись в каменной башне. Когда же сопротивление стало бессмысленным, он сам взорвал башню, выстрелив в бочку с порохом.

Утром 16 ноября мятежники и примкнувшие к ним горожане двинулись к султанскому дворцу, чтобы восстановить на престоле Мустафу IV. Лишь решительные действия Махмуда II и нескольких верных ему сановников, в числе которых был и сторонник Байрактара капудан-паша Рамиз, спасли положение. Махмуд II приказал немедленно казнить Мустафу. Таким образом, Махмуд остался единственным представителем османской династии. Это обстоятельство могло сохранить ему трон и в случае победы янычар.

Султан двинул против бунтовщиков части новых войск. По численности они значительно уступали им, но были хорошо организованы и потому смогли нанести им внушительные удары. Тем не менее янычары потребовали от султана немедленной казни лиц, которых они считали сторонниками ненавистных им реформ, и упразднения новых военных формирований. Султану пришлось пойти на уступки, он лишь осмелился помочь бежать сановникам, казни которых добивались янычары.

Заключение

Реформы султана Селима III, столько раз описанные и его соотечественниками, и российской прессой того времени, оказались безуспешными прежде всего из-за крайней узости социальной базы реформаторов, которым постоянно противостоял мощный блок феодальной реакции и фанатичных клерикалов, во-вторых, невнимательность правительства к жизни порабощенных народов. Это было невозможно в таком полиэтническом государстве, как Османская империя. Это равнодушие сводило на «нуль» все благие намерения наладить жизнь в стране и не способствовало сохранению единства империи. Во-третьих, капитуляционный режим, в котором находилась Турция, был причиной несамостоятельности империи во внешнеполитических вопросах. Турция в этом аспекте должна была следовать «указке» ведущих европейских держав. Поддерживая преобразования в Турции, Европа не считалась с интересами этой страны. Иностранный капитал все больше и больше проникал в Турцию, превращая ее в полуколонию. Различные экономические уступки европейским странам, перечеркивали все те действия, направленные на стабилизацию сфер производства.

В-четвертых, реформы не получили поддержки масс. Все народы Османской империи страдали от растущего налогового бремени, а у нетурецких народов к этому добавлялось недовольство Селимом III и его правительством, жестоко подавлявшим любое проявление национально-освободительных устремлений.

Дальнейшая история Османской империи показала, что дело, начатое Селимом III, не погибло. Во всяком случае, вассал султана египетский хедив Мухаммед Али сумел осуществить военную реформу и в короткий срок обзавелся по-европейски обученным войском. Идеи и практика этого периода подготовили почву для последующих преобразований.

Реформаторские усилия султанов и Порты протекали в дальнейшем в весьма сложной ситуации. Внешнеполитические обстоятельства и стремление нетурецких народов империи к независимости постоянно побуждали правителей к действиям, направленным на восстановление военной мощи государства и поиски средств экономического и культурного прогресса. Вместе с тем борьба нетурецких народов и усиление экономического и политического влияния европейских держав одновременно входили в число важнейших факторов, затруднявших деятельность реформаторов.

Русско-турецкая война 1806−1812 гг. также оказала немалое воздействие на внутриполитическое развитие Османской империи. Вначале военные действия не принесли серьезного успеха ни одной из сторон. Правда, русские войска заняли Молдову и Валахию и нанесли туркам крупное поражение в сражении под Бухарестом. В августе 1807 г. было подписано перемирие. Поскольку достигнуть мирного соглашения не удалось (это стало очевидным после встречи русской и турецкой делегации в Яссах в марте 1809 г.), военные действия возобновились.

Список литературы

Шляпникова Е. А. Г. А. Потемкин // Вопросы истории -1998. — N 7. ;

С. 75−93.

Базалий И. П. Служение Отечеству // Русский мир. — 1997. — N 1. — С.10−11.

Григорович Н. Канцлер князь А. А. Безбородко // Сборник имперского Русского Ист. Общества.

Т. 29. С.3−328.

Лопатин .В. С. Потемкин и Суворов. -М., 1992. — 287с.

Броневский В. Записки морского офицера в продолжении кампании на Средиземном море под командованием вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 г. СПб. 1836−1837.

История русской армии и флота. М., 1913. Т. 9.

Русские и советские моряки на Средиземном море. М., 1978.

Скалковский Р. Жизнь адмирала Федора Федоровича Ушакова. СПб, 1856.

Всемирная история: В 3 ч. Ч. 2. XIX в. — октябрь 1917 г.: Учеб. пособие / О. А.

Яновский, О. В. Бригадина, П. А.

Шупляк и др. — Мн.: ООО «Юнипресс», 2002.

Гасратян М. А. Очерки истории Турции. М., 1983.

Новая история стран Азии и Африки. XVI — XIX вв.: ред. А. М. Родригеса. В 3-х частях. Ч. 2. М.: «ВЛАДОС», 2004.

Хрестоматия по новой истории. В 3-х томах. Т.II. Изд-во «Мысль». М., 1965.

Приложения Приложение 1

12 августа 1787 года Турция, подстрекаемая Англией и Пруссией, объявила войну России. Целью Порты было — восстановление господства в Северном Причерноморье. Ее форпостом на Дунае был Измаил.

Для взятия этой крепости приказом Главнокомандующего русской армией Г. А. Потемкина командующим объединенными силами назначался генерал-аншеф А. В. Суворов. 25 ноября 1790 года Потемкин направил личное послание Александру Васильевичу: «Измаил остается гнездом неприятеля… Он вяжет руки для предприятий дальних… Моя надежда на Бога и Вашу храбрость. Поспешайте, мой милостивый друг».

Прибыв под Измаил, Суворов донес: «Крепость без слабых мест… Генералитет и войски к службе ревностию пылают».

ИЗ ОРДЕРА Г. А. ПОТЕМКИНА СУВОРОВУ.

29 НОЯБРЯ 1790 года, г. БЕНДЕРЫ.

Прежде, нежели достигли мои ордера Господину Генерал-Аншефу Гудовичу, Генерал-Поручику Потемкину и Генерал-Майору Де Рибасу о препоручении вам команды над всеми войсками, у Дуная находящимися, и о произведении штурма на Измаил, они решились отступить. Я, получа сей час о том рапорт, представляю Вашему Сиятельству поступить тут по лучшему вашему усмотрению — продолжением ли предприятий на Измаил или оставлением онаго. Ваше Сиятельство, будучи на месте и имея руки развязанные, не упустите, конечно, ничего того, что к пользе службы и славе оружия может способствовать. Поспешите только дать мне знать о мерах, вами приемлемых, и снабдите помянутых Генералов вашими предписаниями".

ИЗ РАПОРТА СУВОРОВА Г. А. ПОТЕМКИНУ.

30 НОЯБРЯ 1790 года, г. ГЛАЦ.

«По ордеру Вашей Светлости от 25 ноября… мною сего числа полученному, я к Измаилу отправился, дав повеление Генералитету занять при Измаиле прежние пункты…»

ИЗ ДОНЕСЕНИЯ Г. А. ПОТЕМКИНА ИМПЕРАТРИЦЕ ЕКАТЕРИНЕ II

«Не Измаил, но армия турецкая, состоящая в 30 с лишком тысячах, истреблена в укреплениях пространных… Храбрый Генерал Граф Суворов-Рымникский избран был мною к сему предприятию… Повергаю освященным стопам Вашего Императорского Величества командующего штурмом Генерала Графа Суворова-Рымникского, его подчиненных, отлично храброе войско и себя».

Приложение 2

Исторический, статистический и географический журнал, или Современная история света. — М.: Унив. тип. у В. Окорокова, 1790−1830. 1807, Ч. 12. С. 228−229.

Там же.- 229 с.

Там же.- 230 с.

Там же.- 231 с.

Там же.- 231 с.

Там же.- 232 с.

Исторический, статистический и географический журнал, или Современная история света. — М.: Унив. тип. у В. Окорокова, 1790−1830. 1806, Ч. 1. С. 96.

См. Исторический, статистический и географический журнал, или Современная история света. — М.: Унив. тип. у В. Окорокова, 1790−1830.

1806, Ч. 10.: «когда в прочих областях Европейских содержание военной силы отнимает самую большую часть столько увеличенных в наши времена доходов публичных, то напротив в Турции тратятся на сей конец только четвертую часть всего казенного сбору (все доходы государственные полагают теперь около 45 мил. пиастров или 27 мил.

талеров). Это скудное подкрепление турецкой военной силы деньгами, есть одна из главных причин нынешней ее относительной слабости. Обе главные ветви турецкой силы сухопутной составлены из янычар, зеимов и тимариотов. Последние уподобляются федеральным или поместным войскам, которых наделяют поместьями в виде леннов, и за это обязаны последние в случай войны идти в поход за своего владетеля. Янычары же, бывшие до этого на войне ужасом противников мусульманских, теперь без дисциплины и храбрости не могут быть подпорой; но служат бесполезной тягостью для Турецкой Империи. Они, прежде всего, должны были содержать в повиновении чиновников султановых в провинциях; но так как ныне корпус янычар в совершенном упадке, то султан лишен действенного средства к обузданию пашей. Таким образом не редко бывает, особенно в провинциях отделанных, что они поступают как независимые властители, и когда султан хочет оказать над ними свое могущество, возмущаются против него и силу отражают силою.

В сочинении, изданном в Париже под названием «Reflexions hiftoriques et politiques fur l’empire Ottoman par L. D. P aris. 1802, число янычар составляет до 67 622, а федеральных войск до 25 000 человек, с присовокупленными замечаниями, что число тимариотов для делаемых им около ста лет притеснений весьма уменьшилось, и что янычары, рассеянные по всему государству, занимаются всем остальным, кроме военных дел. К числу войск федеральных принадлежат как войска которые всегда должны быть в готовности к службе, еще около 10 000 артиллеристов и 10 000 спагов-рейтар, которые состоят на жаловании, и соразмерное количество проводников армейских, которые в самом бою не принимают никакого участия.

При этом слабом состоянии ратных сил, которые султан непосредственно содержит под своим началом, он полагаться также и на подкрепления, которые по его требованию приводят ему паши из своих домашних войск, или из набранных рекрутов. Однако это самые слабые войска, и самые ненадежные. Вследствие этого, некоторые паши (например Багдадский м Акрский) почти совершенно отделились от подданства султану, и не реагируют на его вызов идти за него с войсками в поход. Другие вместо того, что бы подкреплять силу его, сами же поднимают против него оружие (как например Пасван Оглу и Георг Черный), и ему нужна помощь, которую те или другие, оставшиеся верными наместники, готовы оказать ему, чтобы только усмирить указанных мятежников.

Сделанное выше описание плачевного состояния турецкой армии, может объяснить те поражения турок в последних веденных ими войнах, так как они же и служат доказательством того, что все писатели рассказывающие о слабой силе Порты, были не далеки от истины. Если в последних войнах Турции с Россией под предводительством с русской стороны Суворова, столь мало труда стояло разбить мусульманов, то предпринятые Михельсоном в Молдавии, Валлахии, Бесарабии до реки Дуная, только с умеренною армиею против них произведенные, не оставляют никакого сомнения, что они никакой державе сколько-либо значущей не могут быть страшными".

Там же.- С. 97−99.

Там же.- 101 с.