Интерпретация конституционных норм по вопросу пределов ограничения конституционных прав и свобод личности

http://

право экономический договор

Категория ограничения конституционных прав в настоящее время представляет несомненный теоретический и практический интерес. В связи с этим в науке конституционного права не получили однозначного ответа следующие вопросы.

Во-первых, это вопрос о том, что следует понимать под ограничением прав и свобод личности.

Во-вторых, это проблема обоснованности ограничений экономических прав и их соразмерности правам и законным интересам иных лиц в целом.

В-третьих, это проблема законодательного закрепления хотя бы дефиниции ограничения конституционных прав, в том числе, и наряду с другими правами и свободами.

Актуальность темы

связанной с конституционными ограничениями экономических прав и свобод личности, сохраняется и на сегодняшний день, поскольку они выступают определенным индикатором, позволяющим определить степень свободы и защищенности личности. А это в свою очередь, влияет на характер экономических отношений хозяйствующих субъектов в Российской Федерации, а также выступает в качестве сигнала для иностранных инвесторов. Конституция закрепляет приоритет прав и свобод гражданина, называя их высшей ценностью и запрещая какое-либо их ущемление или ограничение. Однако, предусматривается и ограничение таких прав, причем в современном законодательстве нет четкого определения термину ограничение прав и свобод гражданина.

Целью представленной работы является комплексный и системный анализ материальных и аспектов ограничения экономических прав человека и гражданина, выявление соответствия российского законодательства и международных стандартов в области ограничения экономических прав человека и гражданина. Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач:

· проанализировать действующее законодательство, регулирующее ограничение экономических прав и свобод;

· определить сущность правового института ограничения экономических прав и свобод;

· рассмотреть международно-правовое регулирование основных принципов установления ограничений прав и свобод

Категория ограничения конституционных прав в настоящее время представляет несомненный теоретический и практический интерес.

В дипломной работе рассматриваются некоторые правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации в ходе интерпретации конституционных норм по вопросу пределов ограничения конституционных прав и свобод личности.

Прежде всего, это относится к правовым позициям Конституционного Суда РФ, касающимся выявления глубинного смысла содержания конституционных норм и принципов, регулирующих экономические отношения. Данные экономические нормы и устанавливают конституционный экономический строй.

Кроме того, делается попытка систематизировать правовые позиции Конституционного Суда РФ, а также пределы ограничения экономических прав и свобод личности.

Глава 1. Характеристика конституционных ограничений экономических прав и свобод и их пределов

1.1 Понятие и классификация экономических прав и свобод

Экономические права и свободы человека и гражданина в Конституции России представлены широко и охватываются в ст. ст. 34−44 Конституция Российской Федерации: (принята на всенародном голосовании 12 дек. 1993 г.) // Собр. Законодательства Российской Федерации. — 1994. — № 1. Среди таковых названы следующие: право на предпринимательскую и иную не запрещенную законом экономическую деятельность, право частной собственности, включая право собственности на землю; право на труд и свободу труда; свобода договора. Приведенный перечень экономических прав и свобод не претендует на полноту.

Вопрос о классификации и трактовок отдельных экономических прав, предлагаемых различными авторами (Н.С. Бондарь, Г. А. Гаджиев, Д. Л. Златопольский, Н. В. Колотова, Н. И. Косякова, Е. А. Лукашева, Р. А. Мюллерсон и др.), отнюдь не простой и заслуживает особого анализа.

Представляется, что в основу первичной классификации экономических прав и свобод должен быть положен критерий их юридического содержания. Всякое субъективное право есть мера возможного поведения субъекта, однако в одних случаях речь идет о возможностях, реализуемых посредством активного и инициативного поведения самого обладателя права (право как мера свободы), в других — предоставлении права требования определенного поведения от обязанного лица (право как притязание). Юридическое содержание права, таким образом, предопределяет правовой механизм реализации заложенных в нем возможностей. С этой точки зрения экономические права и свободы личности представляется возможным разделить на 2 группы.

Первая группа представляет собой «права-свободы», т. е. право человека и гражданина на занятие экономической деятельностью. Вторая группа — «право-притязание», включает в себя право на трудовую деятельность.

Право человека и гражданина на экономическую деятельность и частную собственность подразумевает право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности См.: Конституция Российской Федерации: (принята на всенародном голосовании 12 дек. 1993 г.) // Собр. Законодательства Рос. Федерации. — 1994. — № 1. Данная норма гарантирует единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержку конкуренции и рассматривается в качестве одной из основ конституционного строя. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Федеральный закон от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. N 32. Ст. 3301. (далее — ГК РФ)

Предпринимательской деятельностью считается самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказание услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке См.: ГК РФ Часть первая: Федеральный закон от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. N 32. Ст. 3301. Каждый имеет право свободно создавать предприятия, приобретать и распоряжаться собственностью, вступать в договорные отношения, производить новую продукцию, осуществлять трудоустройство граждан (осуществляя законный найм персонала и увольнение), свободно распоряжаться прибылью.

Право частной собственности занимает главенствующее место в системе предпринимательства См.: ст 35 Конституции Российской Федерации: (принята на всенародном голосовании 12 дек. 1993 г.) // Собр. Законодательства Рос. Федерации. — 1994. — № 1., является одним из источников свободы личности и принадлежит каждому человеку.

Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им единолично, а также совместно с другими лицами. Собственник волен совершать в отношении своего имущества любые действия, не противоречащие закону (ст. 34 Конституции РФ) — т. е. свободно осуществлять куплю-продажу, создавать, проводить объединение и ликвидацию предприятия, а также иные действия. Государство в свою очередь в целях обеспечения неприкосновенности и должной защиты частной собственности на конституционном уровне устанавливает правовые гарантии ее защиты. Ее лишение вопреки воле владельца, может быть произведено только по решению суда (ст. 35 Конституции РФ). Таким образом, прекращение права собственности происходит: добровольно; по договору купли-продажи; дарения, обмена и др.; принудительно для государственных нужд по суду. Гарантией права частной собственности здесь выступает право наследования.

Право частной собственности на землю занимает особое место в Конституции РФ (ст. 36 Конституции РФ) и предусматривает свободное осуществление собственниками владения, пользования, распоряжение землей и иными природными ресурсами при условии ненанесения ущерба окружающей среде, а также интересам других лиц.

В качестве еще одного вида конституционного права закреплено право каждого на жилище, включающее право на защиту жилища, государственную помощь по организации жилищного строительства, бесплатное и за доступную плату предоставление жилища малоимущим гражданам. Никто не может быть произвольно лишен жилища (ст. 40 Конституции РФ). Граждане также вправе арендовать строить, приобретать квартиры в собственность без ограничения размеров. Собственники жилья владеют, пользуются, распоряжаются им по своему усмотрению. Анализ содержания права на жилище позволяет сделать вывод о том, что здесь мы имеем дело с правом «двойного назначения», которое обеспечивает своего рода синтез экономических и социальных составляющих. В тех случаях, когда это право реализуется посредством индивидуального или коллективного жилищного строительства либо в результате покупки домов (квартир) на рынке жилья, а также его приватизации и, разумеется, в случае заключения договора найма (аренды) жилого помещения с собственником жилья, оно (право на жилище) должно быть отнесено преимущественно к экономическим правам и свободам. Если же, как это предусмотрено ч. 3 ст. 40 Конституции России, жилище предоставляется малоимущим и иным указанным в законе нуждающимся гражданам на безвозмездной основе (бесплатно) или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов по договору социального найма жилых помещений, то в таких случаях указанное право не может не квалифицироваться в качестве важнейшего социального права. Такого рода «бинарный» (парный) характер конституционного права на жилище позволяет отнести его к представителю социально-экономических прав, обеспечивающему своеобразное взаимопроникновение и взаимодействие прав экономических и прав социальных.

Право индивида на свободный труд. Большую систематизированную группу экономических прав и свобод составляют права человека и гражданина на свободный труд (ст. 37 Конституции РФ). Личность немыслима без свободного труда; его необходимой предпосылкой стал выход на рынок свободного человека — «владельца рабочей силы» как товара. Конституция РФ провозглашает: свободу труда; право распоряжаться своими способностями к труду, выбора рода деятельности и профессии; право на вознаграждение за труд без дискриминации и защиту от безработицы; право на забастовку; права на отдых, оплачиваемый ежегодно отпуск (ст. 37 Конституции РФ).

Следует отметить, что приведенный выше перечень экономических прав и свобод не является исчерпывающим, но, вместе с тем, позволяет наглядно проиллюстрировать особенности каждой из выделенных в результате предложенной классификации групп экономических прав и свобод.

1.2 Понятие, принципы и пределы ограничений экономических прав человека и гражданина

Конституционные ограничения — это установленные в Конституции границы, в пределах которых субъекты могут использовать свои права и свободы. Проблема установления конституционных ограничений — это проблема пределов свободы человека в обществе. Известно, что каждый должен считаться с такими же правами и свободами других лиц (свобода каждого человека простирается лишь до той границы, за которой начинается свобода других), обязан содействовать или не препятствовать нормальному функционированию коллективов, общественных и государственных институтов.

Понятие «предел» в русском языке понимается как «пространственная или временная граница чего-нибудь; то, что ограничивает собою что-нибудь» либо как «последняя, крайняя грань, степень чего-нибудь» Толковый словарь русского языка СИ. Ожегова и Н. Ю. Шведовой // Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия2001: Мультимедиа-издание. В соответствии с этим под пределами ограничения основных прав и свобод следует понимать допустимые границы уменьшения меры возможного поведения лица, определенной содержанием права или свободы, или пределы воздействия на благо, лежащее в основе права или свободы, и его носителей. На основе выработанной научной дефиниции категории ограничения прав и свобод человека и гражданина можно выделить следующие виды пределов ограничения основных прав М192 Малиновская, В. М. (Вероника Михайловна).Правомерное ограничение конституционных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. 12.00.02 — Конституционное право; Муниципальное право /В. М. Малиновская; Науч. рук. Е. И. Козлова. -М., 2007. -24 с.-Библиогр.: С. 24.:

1) Допустимые пределы сужения пространственных и временных границ реализации права или свободы, круга лиц, имеющих возможность пользоваться правом. В качестве примера одного из таких пределов можно привести норму ст. 20 Федерального закона от 22 ноября 1995 г. № 171-ФЗ «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции» (в ред. от 20 апреля 2007 г.), регламентирующей приостановление действие лицензии на производство и оборот этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, которое является формой ограничения права на предпринимательскую деятельность (ч. 1 ст. 34 Конституции РФ). Указанная норма закрепляет, что «действие лицензии приостанавливается на срок, необходимый для устранения выявленных нарушений», при этом четко фиксируя предел такого ограничения: «указанный срок не может превышать шесть месяцев».

2)Допустимая степень усложнения порядка осуществления права, устанавливающая максимально возможный предел уменьшения количества субъектов, имеющих возможности пользования им. В качестве примера такого ограничения здесь можно привести норму, закрепленную в ч. 3 ст. 16 Закона от 29.12.2012 N 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации»): «Прием граждан в государственные образовательные учреждения для получения среднего профессионального образования, в государственные и муниципальные образовательные учреждения для получения высшего профессионального и послевузовского профессионального образования проводится на конкурсной основе по заявлениям граждан. Условия конкурса должны гарантировать соблюдение прав граждан на образование и обеспечить зачисление граждан, наиболее способных и подготовленных к освоению образовательной программы соответствующего уровня».

3) Пределы возможной величины (количества) изымаемого блага, лежащего в основе конституционного права либо возможный предел умаления такого блага. Такого рода предел содержится в норме Кодекса РФ об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ (в ред. от 10 мая 2007 г.)³, согласно которой «размер административного штрафа, налагаемого на граждан и исчисляемого исходя из минимального размера оплаты труда, не может превышать двадцать пять минимальных размеров оплаты труда» (ч. 3 ст. 3.5).

Большинство из указанных видов пределов ограничения основных прав и свобод характеризуются установлением допустимых границ сужения меры возможного поведения через воздействие на количественные параметры. Однако фиксация данных пределов может быть осуществлена также посредством указания качественных характеристик, обусловливающих границы сужения меры и видов юридически дозволенного поведения. В этом случае закрепление пределов ограничения основных прав будут осуществляться посредством определения:

Форм осуществления основных прав или свобод, не подлежащих ограничению. В качестве примера такого предела можно привести норму Федерального закона от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ «О политических партиях» (в ред. от 26 апреля 2007 г.), устанавливающую запрет на создание и деятельность политических партий, цели или действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности (ч. 1 ст. 9). При этом в части 2 указанной статьи закрепляется предел этого ограничения посредством указания на то, что «деятельность политических партий, направленная на защиту социальной справедливости, не может рассматриваться как разжигание социальной розни».

Качественных характеристик участков пространства или интервалов времени, а также круга лиц, применительно к которым устанавливается невозможность ограничения права или свободы. Весьма наглядный пример одного из таких пределов содержится в ч. 2 ст. 59 УК РФ, закрепляющей, что «смертная казнь не назначается женщинам, а также лицам, совершившим преступления в возрасте до восемнадцати лет, и мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора шестидесятипятилетнего возраста».

Юридических фактов, которые не могут выступать основанием ограничения права или свободы либо при наличии которых установленное ограничение не применяется. Пример такого рода предела содержится в ст. 4 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (с изм. от 20 апреля 2007 г.), закрепляющей, что «пребывание гражданина Российской Федерации вне его места жительства во время проведения в округе, в котором расположено данное место жительства, выборов не может служить основанием для лишения его права на участие в выборах в органы государственной власти соответствующего субъекта Российской Федерации, органы местного самоуправления».

4)Условий, которыми запрещается обусловливать возможность использования основными правами, либо лиц, которые имеют право пользоваться основным правом или свободой без соблюдения этих условий. В качестве примера здесь можно привести норму Закона РФ от 25 июня 1993 г. № 5242−1 «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» (в ред. От 18 июля 2006 г.)², закрепляющей, что «регистрация или отсутствие таковой не могут служить условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации.».

5)Качественных характеристик самого блага и его носителей, в отношении которых устанавливается запрет их уничтожения, изъятия или умаления, а равно недопустимых способов негативного воздействия на благо. В качестве примера можно привести положение Закона РФ от 18 апреля 1991 г. № 1026−1 «О милиции» (в ред. от 18 декабря 2006 г.), в соответствии с которым «запрещается применять огнестрельное оружие в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности и несовершеннолетних, когда возраст очевиден или известен сотруднику милиции» (ст. 15).

Приведенные выше виды пределов ограничения прав и свобод человека и гражданина не исчерпывают всего их многообразия, но формируют определенное представление о природе данного правового инструмента и способствуют более глубокому проникновению в сущность принципа соразмерности ограничения основных прав.

Необходимость обязательного соблюдения принципа соразмерности ограничения основных прав постоянно подчеркивается Конституционным Судом Российской Федерации в ходе осуществления им функций конституционного контроля. В своих решениях данный судебный орган выработал определенное правовое понимание сущности и содержания рассматриваемого принципа, в связи с чем представляется необходимым обратиться к исследованию сути его позиции по данному вопросу.

А.А. Подмарев в своем исследовании, посвященном пределам ограничения прав и свобод личности, приводит перечень случаев, когда ограничение прав и свобод личности будет являться соразмерным. Рассмотрим данный перечень подробнее.

Ограничение прав и свобод личности будет являться соразмерным если

1) федеральный закон не искажает содержание права;

2) возникает необходимость защиты социальных ценностей, которые перечислены в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, защитить указанные ценности иными средствами невозможно;

3) ограничение не нарушает реализацию права (свободы);

4) ограничение реализации права не зависит от решения правоприменителя, не допускается произвол должностных лиц;

5) в защиту от произвольного ограничения обеспечивается судебная защита;

6) применяемые меры вовсе не нанесут или нанесут минимальный ущерб правам и свободам по сравнению с возможным применением других средств;

7) вред, который причиняется ограничениями прав и свобод будет меньшим по качественным и количественным характеристикам, чем предотвращаемый.

1.3 Международно-правовое регулирование основных принципов установления ограничения прав и свобод

Необходимость соблюдения баланса между правами и свободами личности и интересами общества обусловила включение в международные правовые документы по правам человека института допустимых ограничений государством индивидуальных прав и свобод.

Критерии правомерных ограничений государством индивидуальных прав и свобод были впервые сформулированы во Всеобщей декларации прав человека 1948 г См.: Universal Declaration of Human Rights, adopted and proclaimed by General Assembly resolution 217 (III) of 10 December 1948. А именно, согласно статье 29 Всеобщей декларации «при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе».

Суть этих критериев заключается в следующей общей формулировке: осуществление определенных прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые установлены законом и которые необходимы в демократическом обществе в интересах государственной безопасности и общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц.

Важно отметить, что абстрактность этих формулировок критериев правомерных ограничений прав на свободу объединения в международных правовых документах способствовала их произвольному толкованию в практике многих государств, что привело к множеству жалоб в Комитет по правам человека ООН и в Европейский суд по правам человека.

В результате рассмотрения этих жалоб и с учетом того, что Европейский суд в своих решениях по жалобам отдельных лиц и даже государств практически дает толкование этих ограничений, была создана концепция допустимых ограничений государством основных прав и свобод. Это способствовало унификации национальной практики по применению таких ограничений, во всяком случае, в государствах-членах Совета Европы.

Так к числу основных требований к правомерным ограничениям относится то, что они должны быть предусмотрены законом или быть в соответствии с законом.

Использование терминов «предусмотрен» или «в соответствии» на национальном уровне может иметь различную трактовку. Синонимом термина «в соответствии с законом» может быть «правомерность», тогда как термин «предусмотрен законом» подразумевает властные указания, содержащиеся в законе.

Европейский суд по правам человека в ряде таких решений как Мелоун против Соединенного Королевства (1984г.) См.: Case of Malone v. The United Kingdom, Application no. 8691/79, Document URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001−57 533, Аман против Швейцарии (2000г.) См.:AMANN v. SWITZERLAND (27 798/95) ECHR 87 (16 February 2000), http://www.interpretconsulting.com/RIPA/Cases/Amann%20v%20Switzerland.pdf, Ротару против Румынии (2000г.) CASE OF ROTARU v. ROMANIA (Application no. 28 341/95), Document URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001−58 586 отметил идентичность указанных терминов, которые означают, что «…должна иметь место определенная степень юридической защиты во внутреннем праве против произвольного вмешательства публичных властей».

Определенные разногласия и различия в правоприменительной практике разных государств вызывал и термин «закон». Следует ли его понимать в узком смысле как нормативный акт, принимаемый парламентом, либо в широком смысле, охватывающим весь круг нормативных правовых актов, независимо от органа его принимающего.

Анализ решений Европейского суда, (например, Санди Таймс против Соединенного Королевства Великобритании (1979г.)) приводит к выводу, что Суд рассматривает закон в широком смысле, аналогично понятию права в русском языке, включающему любой нормативный акт государственного органа.

Однако при этом судом при разрешении таких дел как Санди Таймс против Соединенного Королевства Великобритании (1979г.), Силвер против Соединенного Королевства Великобритании (1983г.), Мелоун против Соединенного Королевства Великобритании (1984г.), Аманн против Швейцарии (2000г.), К. и Т. против Финляндии (2001г.)) были выработаны конкретные требования, которым должно отвечать понимание данного нормативного акта с точки зрения допустимости ограничений индивидуальных прав и свобод.

К обязательным элементам закона в этом смысле должны относиться следующие:

1) доступность (информированность гражданина, который должен свободно ориентироваться в том, какие правовые нормы применимы к его делу);

2) предсказуемость (четкость формулировок закона, позволяющих лицу определять свое поведение и предвидеть последствия своих действий);

3) гибкость (закон должен иметь возможность соответствовать меняющимся обстоятельствам); эффективность (закон должен точно и ясно определять объем и способы вмешательства компетентных органов государств, чтобы обеспечить лицу адекватную защиту против произвольного вмешательства).

Еще одним требованием является законность цели. Она означает, что государство может осуществлять ограничительные меры только в целях, указанных в международных правовых документах, а именно: в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровье и свобод других лиц.

Так, Европейский суд по правам человека при оценке правомерности вмешательства государства обращает внимание на существующую проблему: считать ли предпочтительным усмотрение государства или соблюдение баланса между правами отдельного лица и общественными интересами. Так в ряде своих решений (Хендисайд против Соединенного Королевства Великобритании (1976г.), Даджен против Соединенного Королевства Великобритании (1984г.) См.: Case Of Dudgeon v. The United Kingdom (Application no. 7525/76), Document URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001−57 473, Мюллер и другие против Швейцарии (1988г.)) Суд подчеркнул, что невозможно найти единую для разных европейских государств систему нравственности.

Как отметил суд в разных государствах и в разное время были приняты различные подходы к требованиям морали, характеризующиеся «глубинной эволюцией мнений в данной сфере». Поэтому, выразил свое мнение Суд, «государственные власти, непосредственно соприкасаясь с жизненными реалиями своих стран, имеют больше возможностей высказаться о точном содержании этих требований, а также необходимости ограничений в этой сфере, чем международные судьи».

В отношении таких целей допустимых ограничений, вводимых государством, как защита национальной безопасности и общественного порядка, Суд решающее значение придает наличию соответствия интересов государства в области национальной безопасности и серьезности вмешательства в основные права и свободы граждан.

То есть, позиция Европейского суда по правам человека по вопросу ограничений права в связи с защитой национальной безопасности основывается на том, что такие ограничения должны быть соразмерны или адекватны существующей угрозе, и что должен соблюдаться баланс между вводимыми ограничениями и опасностью вторжения в сферу основных прав и свобод граждан. Подобный подход отражен в решениях по целому ряду дел, как рассмотренных Европейской комиссией по правам человека — по делу Коммунистическая партия ФРГ против ФРГ (1957г.), так и Европейским судом: Леандр против Германии (1978г.), Тинелли и сыновья Лимитед против Соединенного Королевства Великобритании (1998г.), Ротару против Румынии (2000г.), Фогт против Германии (1993г.), Коммунистическая партия Турции против Турции (1998г.) и др.

Еще одним требованием к допустимости ограничений является необходимость. Данный критерий недостаточно определен, и поэтому Европейский суд по правам человека предпринял серьезные усилии для его трактовки. Так согласно (43) в судебных решениях по делам Хендисайд против Соединенного Королевства Великобритании (1976г.) и Силвер и другие против Соединенного Королевства Великобритании (1983г.) было дано следующее определение «необходимости»: оно не синонимично прилагательному «необходимый» и не имеет той гибкости, которую имеют такие термины как «допустимый», «обычный», «полезный», «разумный» или «желательный».

С целью конкретизации этого положения Суд указал, каким критериям должен отвечать термин «необходимость»: во-первых, любое государственное вмешательство в осуществление права должно обуславливаться настоятельной общественной необходимостью; во-вторых, рамки и метод ограничения должны быть пропорциональны преследуемой законной цели.

Кроме того, в статье 29 Всеобщей декларации прав человека, статье 22 Международного пакта о гражданских и политических правах, статье 11 Европейской конвенции по правам человека присутствует еще тезис, что все эти критерии ограничений применимы для демократического общества. А характерные признаки демократического общества Суд, в частности, указал в решении по делу Даджен против Соединенного Королевства Великобритании (1984г.) См.: Case Of Dudgeon v. The United Kingdom (Application no. 7525/76), Document URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001−57 473. К ним, помимо прочего, относятся верховенство закона, толерантность и открытость.

При этом суд подчеркивал, что определение того, является ли вмешательство необходимым в демократическом обществе, находится в рамках свободы усмотрения государства (решение по делу К. и Т. против Финляндии (2001г.)). Однако сфера усмотрения государства, по мнению Суда должна быть тесно связана с контролем, широта которого зависит от обстоятельства дела. Осуществляя контрольные функции, Суд должен определить, является ли вмешательство в права соразмерным законно преследуемой цели, и были ли доводы, приведенные властями государства в его подтверждение достаточными и соответствующими критериям ограничений (решения по делам Лингенс против Австрии (1986г.), Санди Таймс № 2 против Соединенного Королевства Великобритании (1991г.)См.: Case of the Sunday Times v. The United Kingdom (No.2), Application no. 13 166/87, Document URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001−57 708, Андрес Вабль против Австрии (2000г.)См.: Case of Andreas Wabl v. Austria, Application no. 24 773/94, Document URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001−58 516.

В реализация контрольных функций Европейского суда по правам человека в отношении определения государственного вмешательства необходимым в демократическом обществе иллюстрируется рядом примеров, в том числе следующими.

В судебном решении по делу Сидиропулос против Греции (1998г.) См.: Sidiropoulos and Others v Greece, 10 July 1998 [ECtHR], Case no 26 695/95. указывалось, что отказ в регистрации ассоциации, основанный на подозрении в том, что деятельность, которой данная ассоциация может заняться, может быть незаконной, был непропорциональной реакцией на законное беспокойство государства по поводу сепаратизма.

Аналогичный подход просматривается и в решении Суда по делу Партия свободы и демократии против Турции (1999г.), где суд признал роспуск партии-заявителя непропорциональным законно преследуемой цели из-за отсутствия оснований для приписывания ей связи с терроризмом, так как у партии не было времени после регистрации предпринять какие-либо действия для исполнения таких целей.

В связи с рассматриваемым нами вопросом, какие ограничения прав и свобод законны, обоснованны и соразмерны преследуемой цели введения таких ограничений, важно ознакомиться с одним из таких документов — Сиракузскими принципами в отношении положений Международного пакта о гражданских и политических правах, касающихся ограничений и отступлений Организация Объединенных Наций, Экономический и Социальный Совет, Подкомиссия ООН по предупреждению дискриминации и защите национальных меньшинств. Сиракузские принципы в отношении положений Международного пакта о гражданских и политических правах, касающихся ограничений и отступлений. Приложение, Документ ООН E/CN.4/1985/4 (1985). Приняты в мае 1984 г. группой международных экспертов по правам человека, созванной Международной Комиссией Юристов, Международной Ассоциацией Уголовного Права, Американской Ассоциацией Международной Ассоциации Юристов, Институтом по правам человека Урбан Морган, и Международным институтом исследований в области уголовного права в г. Сиракузы (Италия). .

В этом документе как раз содержатся критерии определения необходимости, соразмерности и обоснованности вводимых ограничений прав человека, в том числе и с точки зрения защиты национальной безопасности и общественного порядка.

Так согласно пункту 10 Сиракузских принципов ограничение необходимо, если, кроме того, что оно

(а) основано на одном или более перечисленных допустимых оснований;

(b) отвечает насущной общественной или социальной необходимости;

© преследует законно обоснованные цели;

(d) является соразмерным этим целям.

В частности согласно Сиракузским принципам, «национальная безопасность может служить основанием для ограничения определенных прав только, когда такие ограничения вводятся для защиты суверенитета, территориальной целостности или политической независимости от угрозы силой или ее применения» (Принцип 29).

Более того, на интересы национальной безопасности «нельзя ссылаться в качестве причины, когда речь идет о предотвращении только местной или относительно изолированной угрозы закону или порядку» (Принцип 30), а также они не могут «служить предлогом для установления нечетких или произвольных ограничений, и их можно использовать в качестве причины только при условии существования достаточных гарантий и эффективных средств правовой защиты против злоупотреблений» (Принцип 31).

При определении необходимых ограничений прав человека с законной целью «поддержания общественного порядка» в Сиракузских принципах отмечено, что «его можно определить как совокупность правил, которые обеспечивают функционирование общества или как совокупность фундаментальных принципов, на которых основано общество» (Принцип 22)

При этом тот же принцип гласит, что «уважение прав человека является частью общественного порядка». Таким образом, исходя из анализа международных правовых документов и правоприменительной практики, можно сделать вывод: вводимые ограничения права на объединение должны быть установлены законом, соответствовать критерию необходимости в демократическом обществе в интересах государственной безопасности и общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. При этом эти ограничения должны соответствовать следующим критериям допустимости: отвечать насущной общественной или социальной необходимости, преследовать законно обоснованные цели, и являться соразмерным этим целям.

1.4 Охрана и защита права. Доктрина имманентных пределов

Как следует из предыдущего параграфа, ограничения должны быть допустимыми и не умалять права и свободы личности. Таким образом, правовые ограничения изначально должны быть частью механизма правового регулирования в обществе. И так как роль контроля над защитой прав и свобод личности ровно и как недопущение их умаления (прав и свобод граждан), безусловно, выполняет государство, оно (государство) и является гарантом публично-правовой защиты общества.

В конституционном праве известна немецкая доктрина так называемых имманентных пределов (изначально присущих правам пределов) основных прав и свобод личности, которая была выработаны в ходе деятельности Конституционного суда Федеральной Республики Германия. Суть доктрины в том, что имеют место быть лишь те «ограничения права, которые обоснованы самой Конституцией» Штерн К. Защита основных прав и их ограничения//Государственное право Германии/пер. с нем.:в 2 т. Т.2. М., 1994. С. 185. В отличие от конструкции «общего ограничения», на основе которой сформулирована ч.3 ст. 55 Конституции РФ, концепция имманентных пределов, по мнению М. А. Краснова, в практическом плане привлекательнее тем, что признает лишь те законодательные ограничения, которые установлены в формулировках конституционных положений о конкретных правах и свободах. Однако и концепция имманентных пределов в теоретическом плане небезупречна, поскольку, согласно ей, сама конституция фактически считается источником основных прав. А ведь, раз эти пределы действительно внутренне присущи (имманентны) правам, значит, конституция ни сама их не может ограничить, ни делегировать законодателю полномочие по их ограничению.

Нельзя не согласиться с М. А. Красновым, находящим соответствие мнения Б. С. Эбзеева доктрине имманентных пределов, считающего, что «закрепляя свободу собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирования, Конституция одновременно оговаривает, что гарантируется „право собираться мирно, без оружия“ (ст. 31). Однако, в данном случае не ограничиваются основные права, а определяются их границы, нормативное содержание и круг правомочий, т. е. имманентные пределы» Эбзеев Б. С. Принципы, пределы, основания, ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву // Государство и право. 1998. № 7. С. 24.

Меж тем, доктрина имманентных пределов предполагает содержание основных пределов ограничений права или минимального стандарта безопасности основных прав Изензее Й. Основное право как право самообороны и государственная обязанность защиты //

Государственное право Германии. Т. 2. С. 195 в основном законе государства. Тогда как, рассматривая конституционные ограничения права, закрепленные в основном законе нашей страны, можно сделать вывод о том, что не все из них являются «экспликацией» Краснов М. А. Некоторые аспекты проблемы ограничения конституционных права (на примере экономических права). Сравнительное конституционное обозрение. 2013 № 1(92).С.6. (внешним проявлением, выражением) естественных пределов права. Например, исторически едва ли можно было бы рассматривать наличие статьи 34 Конституции РФ в качестве предела свободы ограничения «экономической деятельности, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию» Конституция Российской Федерации Ч.3 Ст.34//СПС «Консультант Плюс»., ввиду отсутствия антимонопольного законодательства и самого понятия «предел ограничения конституционных экономических прав».

В германском праве, как пишет немецкий ученый-правовед Д. Лоренц, государственная обязанность по защите состоит, прежде всего, в обязанности «предотвращать умышленное самоуничтожение, используя при этом полицейские и уголовно-правовые меры» Лоренц Д. Право на жизнь и личную неприкосновенность // Государственное право Германии. С. 249.

Однако, необходимо проводить различие между терминами «защита» и «охрана субъективного права» или «охраняемого законом интереса». Большинство ученых (Т.Е. Абова, В. С. Белых, Н. В. Витрук, Н. И. Матузов, В. И. Новоселов, В. Т. Кабышев и др.) также считают, что данные понятия необходимо разграничить. Понятие «защита» связывается с деятельностью, осуществляемой в случае нарушения субъективных прав. Она предполагает меры по восстановлению нарушенного права. Понятие «охрана» означает деятельность, обеспечивающую нормальную реализацию субъективных прав и свобод. В ней первостепенное значение имеют предупреждение и недопущение возможных нарушений. Н. И. Матузов считает, что «охраняются права и интересы постоянно, а защищаются, когда нарушаются. Защита есть момент охраны» Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С. 130−131. «Охрана» — это установление общего правового режима, а «защита» — те меры, когда права и свободы нарушены или оспорены. Н. В. Витрук различает данные понятия по содержанию. «Защита» — это деятельность, направленная на устранение препятствий в осуществлении прав и свобод и на борьбу со злоупотреблением правом. «Охрана» включает в свое содержание и профилактическую деятельность. Она проводится с целью обеспечения реального, наиболее полного и всестороннего осуществления прав и свобод личности Витрук Н. В. Указ. соч. С. 203. А. С. Мордовец утверждает, что охрана прав есть состояние правомерной реализации под контролем социальных институтов, но без их вмешательстваМордовец А.С. Социально-юридические механизмы обеспечения прав человека и гражданина. Саратов.1996. С. 88.

В свою очередь, нельзя не заметить, что в Конституции РФ наблюдается смешение этих понятий- «защита» и «охрана», например в ст. 45 Конституции РФ говорится о государственной защите прав и свобод, а в ст. 82 — об охране прав и свобод.

Едва ли можно оправдать такое смешение. Но в действующем законодательстве такого рода явления (когда разными терминами обозначается какое-либо явление) встречаются достаточно часто. С другой стороны, анализ Конституции России, а также актов законодательства позволяет сделать вывод, что законодатель чаще использует термин «защита». Так, можно отметить, что термин «защита» в Конституции РФ употребляется двадцать два раза, «охрана» — лишь десять. Причем в понятие «зашита» включается широкое содержание.

Итак, «защита» есть деятельность судебных и иных органов, а в случаях, предусмотренных законом, самозащита уполномоченного лица, посредством применения к нарушителю мер государственно-правового воздействия (санкций), реализуемая при выявлении правонарушения.

Интересно рассмотреть, насколько положения доктрины применимы к российским реалиям и каковы ее характерные особенности.

Часть 3 статьи 55 Конституции РФ содержит формулировку о допустимом ограничении прав и свобод человека и гражданина «федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» Конституция Российской Федерации Ч.3 Ст.55//СПС «Консультант Плюс».. Из текста видно, что конструкция пределов ограничения права здесь несколько иная, чем в немецкой теории, она предполагает различную (многоплановую) природу такового ограничения.

Глава 2. Практика

2.1 Ограничение конституционных экономических прав и свобод личности на примере договора банковского вклада

Часть 3 статьи 55 Конституции РФ предписывает установление оснований и пределов ограничения конституционной свободы договора только на законодательном уровне. Таким образом, что только федеральный закон определяет в каком случае возможно соразмерное ограничение свободы договора и в какой мере снижение процентных ставок в договоре банковского вклада имеет место быть в той степени, в которой ухудшение условий по договору для вкладчика сводится к минимуму.

Таким образом, необходима надлежащая конкретизация пределов ограничения данного права и их оснований, указанных в ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности на законодательном уровне; без должного правового регулирования, данные положения применяться не могут.

Однако, на практике существует иное правоприменительное толкование, согласно которому банк вправе осуществлять включение условий о возможном одностороннем снижении ставки в отсутствие надлежащего федерального закона, в договорах банковского вклада с гражданами-вкладчиками. Естественно, такая позиция никак не отвечает позициям Конституции РФ и как результат может привести к нарушению принципа равенства всех перед законом и судом Конституция Российской Федерации: (принята на всенародном голосовании 12 дек. 1993 г.) // Собр. Законодательства Российской Федерации. — 1994. — № 1. ч.1 ст. 19 Конституции РФ, отказу в судебной защитеКонституция Российской Федерации: (принята на всенародном голосовании 12 дек. 1993 г.) // Собр. Законодательства Российской Федерации. — 1994. — № 1. ч.1 ст. 46 Конституции РФ. Понимание нормы права в таком виде, в котором оно явно не соответствует Конституции РФ не только нарушает ее основные принципы, но и ставит под сомнение саму обязанность судей по установлению факта наличия предпосылок для одностороннего снижения процентной ставки банком по категориям судебных дел данного вида. Получается, что судьи вовсе не обязаны с должной педантичностью устанавливать те или иные предпосылки, достаточно лишь удостовериться в формальном соблюдении условий договора, что, безусловно, никак не гарантирует право на защиту граждан в суде.

На основании вышеперечисленного, Конституционный Суд РФ признал не соответствующим Конституции РФ, части 2 и 3 ст. 34 и ст. 55, а также положение части 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности, позволяющее в одностороннем порядке проводить банком изменение процентных ставок и произвольно снижать их на основании договора, без должного определения в федеральном законе оснований, позволяющих осуществлять данную процедуру по договору банковского вклада.

При этом, банк не вправе как снижать процентные ставки при отсутствии закрепленных в федеральном законе должных оснований для совершения данных действий, так и указывать в договоре с гражданами условие по возможному одностороннему снижению банком ставок по вкладам граждан.

Безусловно, договор банковского вклада — наглядный пример того, когда сторонами в договоре изначально фактически является стороны неравные по своему правовому и социально-экономическому положению; банк в данном случае — сторона очень сильная, а вкладчик, наоборот, более слабая.

Тем не менее, практика неправомерных действий банков, в том числе по уменьшению размера процентных ставок и ухудшению правового положения граждан-вкладчиков статьей, которая сложилась ввиду применения положения статьи 29 Закона о банках и банковской деятельности, длилась начала 1999 г., когда Конституционным Судом Российской Федерации было рассмотрено дело о проверке конституционности положения ч.2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности по обращению граждан, в отношении которых было допущено нелегитимное уменьшение размера процентных ставок по срочным и условным вкладам граждан в одностороннем порядке Постановление Конституционного Суда РФ от 23 февраля 1999 г. № 4-П «По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 года „О банках и банковской деятельности“ в связи с жалобами граждан О. Ю. Веселяшкиной, А. Ю. Веселяшкина и Н.П. Лазаренко» //

http://www.rg.ru/oficial/doc/min_and_vedom/ks/15p.htm.

В отношении заявителей О. Ю. Веселяшкиной, А. Ю. Веселяшкина и Н. П. Лазаренко было применено положение ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности, допускавшее одностороннее снижение банком процентных ставок в тех случаях, когда договором срочного вклада такая возможность предусматривается без оснований, устанавливаемых федеральным. Это и послужило предметом рассмотрения 23 февраля 1999 г Конституционным Судом РФ материалов «По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 года „О банках и банковской деятельности“ в связи с жалобами граждан О. Ю. Веселяшкиной, А. Ю. Веселяшкина и Н.П. Лазаренко»

Часть первая Гражданского кодекса Российской Федерации уже действовала к моменту вступления в силу оспариваемой нормы, в соответствии с которой (ст.310) (если это не связано с осуществлением предпринимательской деятельности) отказ от исполнения обязательств в одностороннем порядке и изменение его условий не допускаются, кроме случаев, когда это уже предусмотрено законом Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Федеральный закон от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. N 32. Ст. 310. Далее, с момента вступления в силу части второй ГК, статья 838 содержала положение о невозможности одностороннего уменьшение процентной ставки банком по договору срочного банковского вклада, если иное не предусмотрено законом Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Федеральный закон от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. N 32. Ст. 838.

Сравнивая правоприменительную практику закрепления возможности одностороннего изменения банковских ставок, можно сказать, что Гражданский кодекс РФ, в отличие от Закона о банках и банковской деятельности, не содержит положений, позволяющих включать условия о возможности одностороннего изменения процентных ставок банком в предусмотренных случаях договора срочного банковского вклада. Практика же, напротив, пошла по пути применение оспариваемого положения Закона о банках и банковской деятельности (ч.2 ст.29). Такие действия с позиции банковского менеджмента толковались как не требующее конкретизации на законодательном уровне, и как следствие это приводило к закономерному снижению ставок по вкладам граждан в одностороннем порядке, что не отвергалось и судами вплоть до принятия Верховным Судом РФ решения в январе 1998 г. по делу, в котором было указано, что в такого рода спорах подлежат применению нормы ГК. Несмотря на то, что с течением времени, судебная практика претерпела значительные изменения, положение ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности так и не были исключены из системы действующих норм права.

Для целей надлежащего применения правовых норм судебная практика должна обеспечивать конституционное истолкование нормативных положений, чтобы в случае коллизии правовых норм вопрос об устранении определенного противоречия был рассмотрен в рамках конституционного аспекта Конституционным Судом РФ непосредственно, и в рамках компетенции Конституционного Суда РФ выявлялся буквальный, правоприменительный и конституционный смысл нормативного акта.

2.2 Ограничение конституционных экономических прав участников форвардного договора (контракта)

Одним из конституционных ограничений выступают отношения в связи и по поводу форвардных договоров. Для начала необходимо дать определение данной категории договоров и их краткую характеристику. Форвардными называются договоры, сроки исполнения в которых не совпадают с моментом их заключения. Еще одна особенность состоит в том, что неотъемлемое условие заключение договора такого вида — цена, складывается на бирже или непосредственно на рынке в момент платежа, т. е. она изначально не является фиксированной.

Разница в цене в категории данных сделок играет непосредственное значение. Здесь, опять-таки, существует своя специфика. Существуют так называемые «поставочные форварды», определяющие движение товаров в реальном времени. Другой разновидностью данных сделок являются «расчетные форвардные контракты» или «сделки на разницу», суть которых состоит в том, что завершающей стадии договорных правоотношенийреализации указанного в договоре актива не происходит. Конечный результат данной сделки (вариационная маржа) выражается в уплате определенной в договоре денежной суммы проигравшей стороной, при чем данная результирующая сумма не фиксирована, она рассчитывается как разница между ценой в контракте и фактической рыночной (биржевой) ценой.

Результатом данной сделки является получение дохода выгодоприобретателем, размер которого полностью зависит от колебания рыночных цен. Важно отметить, что статья 1062 гражданского кодекса РФ не упоминает расчетный форвардный договор, соответственно не делается никаких исключений для данной категории договоров относительно их правоприменения, что приводит к тому, что форвардным договорам не предоставляется судебная защита.

Подкрепим вышесказанное утверждение практикой. Постановление Высшего Арбитражного Суда РФ, по спору между двумя коммерческими банками содержит определенные требования истца, заявленные в связи и по поводу нарушения второй стороной обязанностей, вытекающих из договора, названного сторонами как форвардный.

Истец основывал свое позицию на том, что на основе данного договора должны были совершаться конверсионные операции, причем дата исполнения, согласно предусмотренному в контракте пункту должна была более чем на два рабочих дня отставать от даты заключения сделки.

.Предмет форвардных контрактов определен соглашением как договор без права отказа с обязательным перечислением разницы курса «рубль/доллар» ММВБ и «рубль/доллар» курса, оговоренного в заключенном контракте.

Высший Арбитражный Суд РФ в данном случае обратил особое внимание на то условие, что стороны и не предполагали (как результат договорных отношений) проводить фактическую передачу актива. Расчеты в данном случае («сделка на разницу»). должны были осуществляться в рублях и в конечном счете представляли собой сумму в рублевом эквиваленте, представленную как разницу стоимости валютного базового актива по фиксированному курсу и стоимости курса, будущего периода. В ходе судебного разбирательства Высшим Арбитражным судом РФ не было установлено наличие доказательств совершения действий хотя бы одной из сторон с хозяйственной целью. В результате чего, Высший Арбитражный Суд РФ признал вышеуказанные правоотношения разновидностью игровых сделок, регулируемых статьей 1062 ГК Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1999. N 9. С. 40 — 41.

В подтверждение стабильности соответствующей практики целесообразно привести еще один примерПостановление Арбитражного суда Московского округа от 16 марта 1999 г. (д. N КГ-А40/571−99).

Данное Постановление определяет «расчетный форвардный контракт как разновидность (алеаторных) рисковых сделок, таких как пари, которые согласно положениям Гражданского кодекса РФ не подлежат как принудительному взысканию, так и судебной защите» .

Еще одно Постановление Арбитражного суда Московского округа от 29 сентября 1999 г. (д. N КГ-А40/3132−99) в материалах дела заостряет внимание сторон на сам предмет спора, а именно на расчетно-форвардный контракт, который изначально содержит условие о производимых расчетах в рублевом эквиваленте, выраженных как разница стоимости валютного базового актива по зафиксированному курсу и стоимости курса, будущих периодов.

. Заключая такого вида сделку, стороны изначально приняли риск возможного неблагоприятного изменения валютного курса. Доказательств совершения данных сделок с хозяйственной целью в материалах дела нет". Общий вывод (как и в предыдущих делах) свелся к тому, что «Гражданский кодекс РФ на основании статьи ст. 1062 ГК РФ не предоставляет подобным сделкам судебную защиту, т.к. данные сделки являются разновидностью игровых (пари)» .

Интересна практика Международного коммерческого арбитражного суда (МКАС) АО по спорам форвардных сделок при Торгово-промышленной палате Российской Федерации. Так, в материалах дела по соответствующему спору в качестве применимого права было признано применение статьи 1062 Гражданского кодекса РФ. Отказывая в удовлетворении иска по делу, МКАС указал, что в данном случае наблюдается отсутствие доказательств совершения спорных сделок какой-либо из сторон с хозяйственной целью. Стороны также как и в предыдущих судебных разбирательствах согласно заключенному договору рассчитывали на получение денежной суммы в рублевом эквиваленте, выраженной в разнице между оговоренной ценой и ценой фактической в зависимости от курса валюты на определенную дату. Вышеприведенные особенности, исходя из материалов дела и условий договора позволяют говорить о том, что сделки, заключенные сторонами представляют собой один из видов игровых сделок Особое значение имеет Определение Конституционного Суда РФ Определение Конституционного Суда РФ от 16.12.2002 N 282-О «О прекращении производства по делу о проверке конституционности статьи 1062 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой коммерческого акционерного банка «Банк Сосьете Женераль Восток»

http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=LAW;n=40 044 о проверке конституционности статьи 1062 Гражданского кодекса РФ в связи с жалобой коммерческого акционерного банка «Банк Сосьете Женераль Восток». Банк Сосьете Женераль Восток основывает свое позицию на том, что положения статьи 1062 Гражданского кодекса противоречат положениям части 1 статьи. 34 и части 3 статьи 55 Конституции РФ, а именно лишают сторон форвардных контрактов судебной защиты по вытекающим из данного контракта требованиям, заключаемым банками в процессе их предпринимательской деятельности. В результате приведенных аргументов банка, Конституционный Суд РФ признал данную спорную сделку расчетным форвардным контрактом.

В материалах дела уделялось особое внимание тому, что гражданское законодательство Российской Федерации не содержит критерии, однозначного определения рисковых сделок, заключаемых на условиях форвардных контрактов. Кроме того, подробно рассматривается вопрос о том, какие имеются различия в правовом регулировании статьи 1062 Гражданского кодекса РФ норм об играх и пари и специальных норм, установленных статьей 1063 ГК РФ. Конституционный Суд Рф в своем определении подтверждает исключительный характер статьи 1062 Гражданского кодекса РФ и указывает на то, что удовлетворение требования по искам, связанным с играми и пари, основанными на риске, могут распространяться только на игровые сделки, регулируемые статьей. 1063 Гражданского кодекса.

Кроме того, Конституционный Суд РФ указывает, что «при осуществлении дальнейшего регулирования соответствующих отношений федеральному законодателю надлежит — исходя из уровня развития финансового рынка, состояния контроля государства за ним, значения расчетных форвардных контрактов для формирования налогооблагаемых доходов, влияния их исполнения на устойчивость рубля — установить создающие предпосылки организованного рынка таких контрактов правила доступа участников на рынок срочных обязательств, формы и методы контроля за ними, систему гарантий и страховых механизмов» Определение Конституционного Суда РФ от 16.12.2002 N 282-О «О прекращении производства по делу о проверке конституционности статьи 1062 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой коммерческого акционерного банка «Банк Сосьете Женераль Восток»

http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=LAW;n=40 044.

Вышеприведенное Определение Конституционного Суда РФ позволяет сделать вывод о том, что положительное решение в отношении правовой защиты форвардных контрактов может иметь место лишь с точки зрения и позиции действующего законодательства (de lege ferenda).

В этой связи нельзя можно разделить точку зрения Г. Ф. Шершеневича: о том, что действительно трудно на практике определить признаки, «отличающие реальную сделку от чистой сделки на разницу Шершеневич Г. Ф. Курс торгового права. Т. II.М.2003 С. 490.

Заключение

Сложность проблемы о пределах участия Конституционного Суда Российской Федерации в определении границ экономической политики объясняется тем, что выражается это в проблеме того, в какой мере судьи правомочны навязывать свои представления законодателю.

Правительство РФ, Федеральное Собрание РФ как политические органы обладают суверенным правом общей оценки экономической и социальной ситуации в стране и выработке на этой основе решений, облекаемых в форму закона.

Выработка экономической политики законодателем означает определение прежде всего приоритетов публичного интереса и возможности совмещения его с личными правами и свободами. В этом случае политические органы должны так формулировать публичные интересы, чтобы они не выходили за пределы конституционных координат.

Список использованных источников

и литературы

Нормативные правовые акты

1.1. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года: по состоянию на 30 декабря 2008 г. // Собрание законодательства Российской Федерации.- 2009. № 4. Ст. 445.

1.2. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.: по состоянию на 11.05.1994 г. // Бюллетень международных договоров. — 2001. — № 3. — С.3−44.

1.3. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 г. // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1994. — № 12.

1.4. Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г. // Международное публичное право. Сборник документов. Т. 1. М.: БЕК, 1996. С. 460 — 464.

1.5. Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека от 26 мая 1995 г. // Бюллетень международных договоров. — 1999. — № 6. — С.3−13.

1.6. О Конституционном Суде Российской Федерации: федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ: по состоянию на 5 апреля 2013 г. // Собрание законодательства Российской Федерации.- 1994. № 13. Ст. 1447.

1.7. Об образовании в Российской Федерации федеральный закон от 29 декабря 2012 г. N 273-ФЗ по состоянию на 30 декабря 2012 г., Собрание законодательства Российской Федерации от 31 декабря 2012 г. N 53 (часть I) ст. 7598

1.8. О Правительстве Российской Федерации: федеральный конституционный закон от 17 декабря 1997 г. № 2-ФКЗ: по состоянию на 3 декабря 2012 г. // Собрание законодательства Российской Федерации.- 1997. № 51. Ст. 5712.

1.9. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): федеральный закон от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ: по состоянию на 11 февраля 2013 г. // Собрание законодательства Российской Федерации.- 1994. — № 32. — Ст.3301.

2. Научная литература

2.1. Алексеев С. С. Общая теория государства и права: М.: Юридическая литература.-1982. 275 с.

2.2. Бесштанько А. В. Конституционно-правовые основы частной собственности в Российской Федерации.: Дис. канд. юрид. наук: 12.00.02: Омск, 2002 199 c. РГБ ОД, 61:03−12/941−1.

2.3. Винницкий Д. В. Налоги и сборы: понятие, юридические признаки, генезис. М.2002,С.43.

2.4. Изензее Й. Основное право как право самообороны и государственная обязанность защиты //Государственное право Германии. Т. 2. С.195

2.5. Кулагин М. И. Избранные труды. М., 1997. С 248 97 Вестник Конституционного Суда РФ. 2003. № 5

2.6. Краснов М. А. Некоторые аспекты проблемы ограничения конституционных права (на примере экономических права). Сравнительное конституционное обозрение. 2013 № 1(92).С.6

2.7. Лоренц Д. Право на жизнь и личную неприкосновенность // Государственное право Германии. С. 249.

2.8. Мюллерсон Р. А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991., С 86.

2.9. Мельничук Г. В. Правовая природа расчетных форвардных сделок и сделок РЕПО. М., 2000. С. 223 http://www.rg.ru/oficial/doc/min_and_vedom/ks/15p.htm.

2.10. Эбзеев Б. С. Принципы, пределы, основания, ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву // Государство и право. 1998. № 7. С. 24.

2.11. Халфина Р. О. К вопросу о предмете и системе советского финансового права // Вопросы советского административного и финансового права. М., 1952. С. 194.

3. Материалы практики

3.1. Определение Конституционного Суда РФ от 16.12.2002 N 282-О «О прекращении производства по делу о проверке конституционности статьи 1062 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой коммерческого акционерного банка «Банк Сосьете Женераль Восток»

3.2. Постановление Конституционного Суда РФ от 04.04.1996 N 9-П «По делу о проверке конституционности ряда нормативных актов города Москвы и Московской области, Ставропольского края, Воронежской области и города Воронежа, регламентирующих порядок регистрации граждан, прибывающих на постоянное жительство в названные регионы» ," Собрание законодательства РФ", 15.04.1996, N 16, ст. 1909," Российская газета", N 73, 17.04.1996," Вестник Конституционного Суда РФ", N 2, 1996.

3.3. Постановление Конституционного Суда РФ от 23 февраля 1999 г. № 4-П «По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 года „О банках и банковской деятельности“ в связи с жалобами граждан О. Ю. Веселяшкиной, А. Ю. Веселяшкина и Н.П. Лазаренко» //

3.4. Решение суда о назначении даты выборов в органы местного самоуправления должно содержать указание на конкретную дату проведения таких выборов (извлечение): определение от 23 июня 2003 г. № 39-ГОЗ-13 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации — 2003. — № 12.

3.5. Case of the Sunday Times v. The United Kingdom (No.2), Application no. 13 166/87, Document URL:

http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001−57 708

3.6. Case of Andreas Wabl v. Austria, Application no. 24 773/94, Document URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001−58 516

3.7. Sidiropoulos and Others v Greece, 10 July 1998 [ECtHR], Case no 26 695/95.