Астральная семантика в поэтическом творчестве младосимволистов

Тема диссертации — астральная семантика в поэтической традиции русского младосимволизма1. Спектр этой традиции представлен в работе именами Александра Блока, Андрея Белого и Вячеслава Иванова. Обращение к наследию младосимволистов в обозначенном («астральном») аспекте обусловлено, во-первых, значимостью для символистов «высших» планов бытия, которые, по их мнению, обладают эстетико-аксиологической {небо -«хранитель» вечной красоты, которая является вечной ценностью) и онтологической истинностью {небо — символ истинного бытия) — во-вторых, тем, что астральная семантика в младосимволистском дискурсе выполняет «объединяющую» функцию, интегрируя в единое целое элементы различных культурно-мифологических и историко-литературных систем.

Поэтическое видение младосимволистов, таким образом, не ограничивается сферой земной реальности. Его можно назвать действительно астральным, ибо поэты, в силу своей символистской ориентации, пытаются обозреть «мир как целое», при этом их поэтический взгляд обретает вселенскую масштабность. Об этом, со свойственной ему художественно-эстетической интуицией, проницательно писал А. Блок в знаменитой статье «О современном состоянии русского символизма»: «Миры, предстающие взору в свете лучезарного меча, становятся все более зовущимиуже из глубины их несутся щемящие музыкальные звуки, призывы, шепоты, почти.

1 В диссертации мы использовали термин «младосимволизм», несмотря на то, что он возник не в символистском кругу, а в критической литературе, комментирующей различия двух этапов развития символизма и, следовательно, вычленение двух его типов символистов — «старших» и «младших». Однако сами символисты вполне осознавали разнонаправленность философских и эстетических интенций внутри одного течения. Свидетельство тому — программное послание «Младшим» (1903) В. Брюсова, акцентировавшее мировоззренческие отличия младшего поколения символистов от «старших» символистов, к которым принадлежали В. Брюсов, К. Бальмонт, Ф. Сологуб и др. слова". «Мифопоэтическая» картина мира младосимволистов оказывается ориентированной на предельную космологизированность всего сущего: «все причастно космосу, связано с ним, выводимо из него и поверяется и подтверждается через соотнесение с космосом"3.

В обширной литературе о русском символизме можно выделить два типа работ филологического профиля, актуальных для избранного нами ракурса исследования. В работах первого типа (Д.Магомедовой, М. Ваштель, С. Аверинцева, Л. Колобаевой, З. Минд, А. Лаврова, В. Пискунова, Е. Ермиловой, И. Г. Минераловой, Л. Н. Михеевой, В. Дмитриева, М. Неженец и др.)4 в разных методологических ракурсах анализируются либо «частные» поэтики (что, несомненно, дает возможность постичь специфику миропонимания и творчества отдельных авторов), либо типологические черты символистского творческого метода в целом в целом, что позволяет увидеть общие закономерности.

В работах же второго типа (А.Ханзен-Леве, И. Смирнов, А. Пайман и др.)5 вычленяются общие (а иногда даже абстрактные) структуры, что приводит к семиотической «унификации» разнообразного по характеру и типу художественного воплощения материала.

Знаменательно, что специальных исследований об астральной символике А. Блока, А. Белого и Вяч. Иванова практически нет, однако в.

2 БлокА. Собр. соч.: В 8 т. Т.5. М.- Л., 1962. С. 427.

3 Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. Т. 2. М., 2000. С. 162.

4 См.: Washtel М. Raussian Symbolism and Literary Tradition. Goethe, Novalis and the Poetics of Vyacheslav Ivanov. Madison & London, 1994; Магомедова Д. А. А. Блок. «Нечаянная радость». Источники заглавия и структуры сборника // А. Блок и основные тенденции развития литературы начала XX века. Блоковский сборник VII. Тарту, 1986. С.48−61. Михеева JI.H. На заре Серебряного века. М., 2001; Авериницев С. Вяч. Иванов // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996; Колобаева Л. А. Русский символизм. М., 2000; Минц З. Г. Блок и русский символизм // Лит. наследство. Т. 92. Кн.1. М., 1980. С.98−172- Ермилова Е. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989; Дмитриев В. Поэтика: (Этюды о символизме). СПб., 1993; Неженец М. Русские символисты. М., 1992; Искржицкая И. Культурологический аспект литературы русского символизма. М., 1997. С.3−60,128−223.

5 Ср., например: Смирнов И. П. Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М., 1994; Ханзен-Леве А. Русский символизм: система поэтических мотивов. СПб., 2003. работах, посвященных творчеству символистов младшего поколения, рассыпано множество ценных наблюдений, которые мы в своей работе постарались учесть.

Так, Вл. Орлов в книге «Гамаюн» (Л., 1980) рассматривает астральные мифологемы в творчестве Блока в контексте пейзажных образов (этому посвящена третья глава работы). Также исследователь выявляет генезис некоторых космических символов у Блока, возводя их к поэзии Вл. Соловьва6. П. Громов, анализируя блоковскую поэтику, сопоставляет некоторые астральные символы у Блока с «звездными» образами в поэзии п.

Ап.Григорьева. В диссертации Ю. В. Вишницкой «Мифологемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве» (Киев, 2003) проанализированы астральные мифологемы в сопряжении с концептом «дома» (звезды и солнце интерпретируются как небесные «окна»), а также в соотнесении с этнокультурной и фольклорной символикой8. В упомянутой выше работе Ханзен-Леве (Русский символизм: система поэтических мотивов. — СПб., 2003) сделана плодотворная попытка систематизации астральной мифосемантики, причем последнюю исследователь трактует с позиции структурно-семиотического анализа. Однако стремление ученого «объять необъятное» привело к тому, что астральные символы в книге даны в «перечислительном» порядке без выявления их взаимосвязи с культурно-философской картиной мира поэтов. Ряд интересных суждений, касающиеся нашей темы, находим в указанной выше монографии Л. А. Колобаевой («Русский символизм», М., 2000). Ученый, комментируя обращения «младших» к астрально-космической символике, отмечает, что астральные символы в соответствии с общесимволискими онтологическими установками «оказываются связанными с семантикой свободы и бесконечности"9, в то время как земля соотносится с образом «темницы» и мотивом заточения. К.

6 Орлов Вл. Гамаюн. — Л., 1980. — С.118−120.

1 Громов П. А. Блок, его предшественники и современники. — М., 1986. — С.104−105.

8 Вишницкая Ю. В. Мифологемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве. Автореф. дис. канд. филол. н. — Киев, 2003.

9 Колобаева JI.A. Русский символизм. -М., 2000. С. 171. 5 космической тематике в символизме неоднократно обращается И. Г. Минералова, описывая особенности поэтики А. Белого и А. Блока (Русская литература серебряного века: Поэтика символизма, М., 2003). Эсхатологическая тематика и миф о Софии с проекцией на некоторые космические концепты рассматривается в книге А. Пайман «История русского символизма» (М., 2000).

При всей правомерности означенных подходов ни один из них не дает целостной картины русского младосимволизма как своеобразного типа литературного творчества, включающего специфическую (астрально-космологическую) концепцию мира и обладающего особой системой эстетических принципов и художественных средств.

Центральное место, которое «астральный» комплекс занимает в мотивно-образнных структурах младосимволизма, а также его недостаточная изученность и обусловливает актуальность предложенной темы исследования. Тем более, что накопленный материал позволяет сосредоточится на семантических проблемах, решение которых дает возможность выявить закономерности и типологию развития поэзии начала XX века в одном из специфичнейших ее преломлений (связанным с астральной символикой и мифопоэтикой).

Объектом исследования стало поэтическое творчество «младших» символистов — А. Блока, А. Белого, Вяч. Иванова, рассмотренное нами с «астральной» точки зрения. Мы остановились на этих именах, потому, что именно в творчестве этих поэтов семантика космического типа получила свое наиболее полное и яркое воплощение. Это связано с тем, что творческие искания указанного ряда поэтов базировались на космологии Вл. Соловьева, которая стала философско-эстетическим инвариантом10 для мотивно-символических структур, характерных для младосимволистского типа творчества (не случайно второе название младосимволистов, закрепившееся.

10 См. семиотический анализ философского дискурса Вл. Соловьева в статье И. Ю. Левина: Инвариантные структуры в философском тексте: Вл. Соловьев // Серебряный век в России: избранные страницы. М., 1993. С. 5−87. 6 в историко-литературной традиции — «соловьевцы»). Таким образом, онтология и эстетика В л. Соловьева также (частично) становится объектом нашего исследования.

Предметом исследования является астральный семантический комплекс, воплощающийся в парадигмах образов, мотивов и поэтических сюжетов в творчестве вышеназванных поэтов.

Цель работы: реконструировать астральный мотивно-образный комплекс в творчестве младосимволистов в его культурно-философских и мифологических проекцияхвыявить семантические закономерности его развертывания на уровне индивидуальных поэтик А. Блока, А. Белого, Вяч.Иванова.

В круг основных задач входит: 1) выявление сущности космологических представлений младших символистов в сопоставлении с предшествующей (ближней и дальней) культурно-философской и историко-литературными традициями и древними мифологическими комплексами- 2) вычленение основных пространственных моделей, лежащих в основе глобального сюжета «младосимволистского» текста, обусловливающих символику астральных образных парадигм и мотивных структур- 3) реконструирование механизмов символообразования и развертывания астральных семантических парадигм, обусловливающих доминантные черты символистской метапоэтики.

Методология исследования. В связи с означенным ракурсом исследования в качестве основных методов был избраны системный, культурно-типологический, структурно-семантический методы исследования. Это обусловлено тем, что закономерности смысла кроются не только в «формальных» особенностях развертывания текста, но в картине мира течения, которая является культурологической составляющей и онтологической «почвой» творчества рассматриваемых поэтов. При этом одно из правил, которым мы руководствовались в нашем анализе, заключается в том, что астральную семантику нельзя рассматривать отдельно от других элементов образной системы, ибо только контекстуальное взаимодействие обусловливает их специфику в каждом отдельном случае, только так мы можем увидеть изменение астральной символики в творчестве каждого из поэтов. Иначе говоря, символические образы, могут быть адекватно интерпретированы, будучи вписанными в определенную семантическую систему. При этом для нас важны не только семантические корреляции, но и семантические оппозиции, которые полнее помогают представить картину мира.

Теоретическую базу работы и ее методологические основания составили труды философов, культурологов и литературоведов — А. Ф. Лосева, Вяч.Вс.Иванова, В. Н. Топорова, Ю. М. Лотмана, М. К. Мамардашвили, К. А. Свасьяна, А. Ханзен-Леве А. Пайман, Л. А. Колобаевой, Л. Н. Михеевой, Н. О. Осиповой и др.

Новизна работы заключается в том, что решение означенных проблем позволило не только прояснить закономерности функционирования астральной символики на уровне индивидуальных поэтик, но и в целом выявить специфику культурно-поэтического мышления русских символистов, постичь «семиотический механизм» процессов символообразования в их творчестве, и объяснить ряд специфических особенностей поэтики, обнаружив мифологические подтексты многих символистских стихотворений.

Положения, выносимые на защиту.

1 .Представление об астральной сфере обусловлено младосимволистской ориентацией на философию Вл. Соловьева, а через нее — на учение гностиков, Пифагора идеалистическую философию Платона и неоплатоников, воспринятых сквозь призму романтической традиции11. Платоновский и плотиновский идеализм, в котором особое место отводилось учению о &bdquo-Душе мира", а также пифагорейская теория о &bdquo-музыке сфер", были созвучны.

11 Ср.: «Живя в мире воображаемом, символизм явился новым, более глубоким и в России даже первым изданием романтизма.» (Федотов Г. П. Борьба за искусство // Федотов ГЛ. Защита России. Paris. 1988. С.94).

1Л теоретическим построениям символистов. Астральный мифосемиотический комплекс, культивируемый младосимволистами, восходит к соловьевскому учению о Софии в ее отношении с земной материальной действительностью. Онтологическая семантика астральных образов, прочитанных в «соловьевском» ключе, обусловливает формирование теургической утопии, базирующейся на символистской «философии жизни», в соответствии с которой «текст» судьбы художника есть «текст» его творчества.

2. Процесс символообразования в творчестве младших символистов тесно связан с астральным культурно-семантическим комплексом, включающим в себя образы звезд, неба, светил и соотносящимся с мотивами полета и падения. В младосимволистской поэтике формируются астральные метасимволы, «порождающие» частные мотивы и образы. При этом они являются в поэтике младосимволистов своеобразной интегрирующей системой, в рамках которой соединяются предшествующие разнопорядковые мифопоэтические слои.

3. Астральная символика в младосимволизме выполняла не только формально-тропеическую функцию, но и служила уникальной семантической моделью, которая обусловливает как сложную структуру поэтики символистов, так и ее пространственную организацию. При этом логика символа, который, по выражению Вяч. Иванова «всегда темен в своей.

1 «X последней глубине» — это логика соединения, противоположных планов бытия.

4. Специфика символистских интерпретаций астральной сферы обусловлена тем, что если у романтиков две бездны (небесное и земное) были фатально разделены, то у символистов, благодаря соединительной силе символа, они интегрируются в единое, сложно функционирующее целое. Поэтому главной особенностью астральных образов является то, что они лишаются своей статичности и динамически стремятся к нижним сферам.

12 Белый А. На перевале. I. Символизм // Белый А. Арабески. — М., 1911. — С.241−242.

13 Иванов Вяч. Поэт и чернь // Родное и вселенское. — М., 1994. — С.141. 9 бытия, в то время как «нижние слои» бытия, напротив, проникают в мир «горний», приобретая астральную окраску.

5. Такая структура символа объясняет появление всех важнейших астральных мотивов, которые, в конечном счете, связываются с мировым пространством: мотивов восхождения к звездам, падения звезд на землю, связи звезд с человеческой судьбой и историей. При этом сами астральные образы в силу своей архетипичности (что всегда предполагает в некотором смысле «смысловую пустотность») являются «хранителями» самых разнородных культурных значений, которые как бы «напластовываются» на тот или иной астральный образ.

6. Младосимволисты культивируют синтезирующую функцию символа, в рамках которого происходит преодоление всякой дуальности. Символ в символистской культурной парадигме становится средством достижения «целостности» восприятия реальности, именно он обосновывает «нераздельность и неслиянность» мира. В онтологическом плане в символе синтезируются два пласта бытия — реальное и идеальное, не противостоя друг другу, а соединяясь по принципу дополнительности: реальное просвечивает сквозь идеальное, а идеальное является глубинной онтологической подосновой реального. Символ в таком смысле оказывается своего рода медиумом между разными планами бытия. Такое понимание символа как некоего «синтетического» начала объясняется тем, что младосимволисты, при всем различии их идейных концепций, именно в искусстве, предполагавшем «целостное» «символическое» осмысление, и реальности, видят «важный фактор спасения человечества» .

Теоретическая значимость работы. Предпринятый анализ позволил существенно дополнить и уточнить культурологическую концепцию символа, разрабатываемого в символистском дискурсе, а также объяснить, каким образом культурно-философская «картина мира» конституирует те или иные поэтические принципы. Основные положения и выводы работы могут.

14 Белый А. Маска // Белый А. Арабески. — М., 1911. — С.245.

10 служить своего рода методологическим подспорьем при выявлении сложнейших взаимоотношений текста и культуры, а также при анализе процессов символообразования.

Практическая значимость диссертации обусловлена тем, что материалы исследования могут быть использованы в курсах и спецкурсах по культурологии, истории культуры, истории русской литературы — как в вузовской, так и в школьной системе преподавания.

Апробация диссертации. Научные положения и результаты работы апробированы в докладах и выступлениях на международных и всероссийских конференциях: на Международной научно — практической конференции «Российский ДВ интеграционные процессы в странах АТР: политика экономические, социально — культурные проблемы» (г. Владивосток, 3 декабря 2004 г.) — на Международной научной конференции: «Культура Дальнего Востока, России и стран АТР: Восток — Запад» (г. Владивосток, 28−29 апреля 2005 г.) — на Международной научной конференции «Художественный текст и культура» (г. Владимир 6−7 октября 2005 г.) — на Всероссийской научной конференции «Куприяновские чтения -2005» (г. Иваново, 26−27 декабря 2005 г.) — на Международной научной конференции «Проблемы поэтики русской литературы XX века в контексте культурной традиции» (г. Москва, 9 января 2006 г.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Итак, обращение к астральной семантике в младосимволистском дискурсе позволило выявить «культурно-реминисцентный» фон символистской картины мира. Астральные представления в творчестве А. Блока, А. Белого, Вяч. Иванова обусловлены философией Вл. Соловьева, учением гностиков, идеалистической философией Платона и неоплатоников, воспринятых сквозь призму романтической традиции.

При этом особенности астральной образности в избранной нами художественной парадигме тесно связаны со спецификой организации пространства. Пространство в семантическом универсуме младосимволистов оказывается организованным по бинарному вертикальному принципу. Именно этот принцип и является своеобразным культурологическим «фильтром», с помощью которого происходит «отбор» тех или иных культурных аллюзий и реминисценций. Иначе говоря, младосимволисты обращаются к тем, культурным картинам мира, в которых возникает такое же «спациальное» членение.

Астральные символы у А. Блока, А. Белого и Вяч. Иванова выступают не как самоценные единицы, а как единицы контекстуально связанные. Именно через эти контекстуальные связки — семантические дистрибуции выстраиваются определенные образные парадигмы, которые, с одной стороны, позволяют уточнить значение астральных символов, функционирующих в их поэтиках, а с другой стороны, эти парадигмы как бы «экстенсивно» расширяются, включая в себя астральные образы из различных культурно-философских традиций.

За счет этого масштабного семантического «расширения» возникают определенные символические единства, некие метасимволы, которые включают в себя все основные астральные мотивы и образы (образы звезд, неба, светил, зарниц, луны, и мотивы полета и падения). При этом каждый из этих доминантных образов и мотивов в творчестве младосимволистов каждый раз, обретая новые семиотические функции, предстает в различных «культурных» оболочках, как бы встраивается в определенные культурные парадигмы (так, например, мотив «падения» у Блока неизменно связан с философией Вл. Соловьева, а в творчестве Иванова — с философскими установками Ницше и концепцией «вечного возвращения»). Эта семантическая «протеистичность» астральных образов и является основным семиотическим механизмом символообразования в младосимволистском культурном дискурсе.

В этом смысле основная функция символов астрального типапреимущественно интегрирующая, ибо «звездные» образы, в силу своей «архетипичности» оказываются своего рода «центрами» притяжения разнообразных культурных и философских традиций. Взятая в своей «целокупности» астральная семантика становится своеобразным «культурологическим фондом» русского младосимволизма.

Таким образом, астральная образность, как и всякая образность символического типа, оказывается ориентированной на «собирание» мира. В этом смысле астральная семантика в младосимволизме выполняла не только «описательную» функцию, но и, вписываясь в поэтическую онтологию А. Блока, А Белого и Вяч. Иванова, оказывалась частью гораздо более масштабного семантического единства. При этом пространственно-онтологическая логика этого единства заключалась в интеграции двух противоположных планов бытия (небесного и земного).

В целом можно представит четыре семантических модели астральной образности и мотивики, функционирующих в младосимволистской художественной метасистеме. Как мы показали в работе, в каждом отдельном случае астральные образы и мотивы обладают различными семантическими функциями и притягивают различные культурные аллюзии и реминисценции.

1. Астральные образы могут быть обрисованы как статичные неподвижные единицы — в этом случае возникает жанр «романтикосимволического» пейзажа, позволяющего уточнить специфику пространственной организации картины мира в творчестве младосимволистов. Кроме того, в этой модели звезды несут в себе символику предвестий (это либо благое знамение, либо роковое предвестье). К этой «статичной» модели принадлежат, в частности «зодиакальные» стихотворения А. Блока и Вяч. Иванова, а также ранние «описательно-пезажные» стихотворения А.Блока.

2. Астральные образы могут быть представлены в качестве некоей «цели», к которой движется поэт. В этом случае младосимволисты прибегают к традициям романтизма и обращаются к восходящей модели движения. Именно в этой модели возникает концепт пути, соединяющий вертикально сферу земли со сферой неба. Это традиционно романтическая модель и здесь звезды и другие астральные тела выступают в положительном статусе далеких мистических миров, к которым нужно стремится. К этой модели принадлежат стихотворения Блока, в которых воплощается мотив «пути поэта» к далеким и недостижимым небесампочти все стихотворения А. Белого, ибо основной миф его творчества — миф «аргонавтический», предполагающий поход за «золотым руном» (полет к солнцу — в терминологии Белого) — также к этой модели относятся некоторые стихотворения Вяч. Иванова, где возникает мотив музыки, поэтического вдохновения и «теургической» трансформации человеческой природ (см. «Золотые завесы»),.

3. Астральные образы могут быть представлены как «подвижные» единицы, которые влекутся к земле. В этом случае речь идет о традициях Вл. Соловьева, ибо нисходящая модель движения в младосимволистском дискурсе воплощается в мотивах очеловечивание и апокалипсиса. Эта модель трагическая — здесь звезды сами нисходят к поэту и возникают целый комплекс мотивов — эсхатологии, недовоплощенности, неузнавания и забывания. Взятая в своем «положительном» аксиологическом статусе эта преимущественно «соловьвская модель» должна воплощать теургическую символистскую утопию — слиянность «верхнего» и «нижнего» миров. К этой модели принадлежат преимущественно стихи позднего Блока (а также его драма «Незнакомка») — апокалипсические стихотворения А.Белого.

4. Астральные образы могут органично сочетаться с земной сферой. Здесь появляется «гармоническая» модель взаимодействия «верха» и «низа» в целом свойственная творчеству Вяч. Иванова, которому удалось непротиворечиво разрешить извечную символистскую оппозицию. Именно Вяч. Иванову в творчестве удалось воплотить теургическую символистскую утопию, ибо онтологическая семантика астральных образов в поэтической «онтологии» Вяч. Иванова теснейшим образом связана с «нижней бездной». Поэтому в его поэзии нет чистой идеальной красоты (воплощенной в образах неба) и нет чистой материи, а есть взаимопронизанность этих разных онтологических пластов.

Итак, миромодель выполняет по отношению к «частным поэтикам» «интегрирующую» функцию, объединяя их в поэтическое течение — единицу более высокого уровня. При этом основа любой индивидуальной и «направленческой» семиосферы — специфические культурные концепты, своего рода культурное «сознательное» (и «бессознательное»), в рамках которого складывалась та или иная поэтическая система.