Культурное пространство и механизмы формообразования региональной культуры

Актуальность темы

исследования. Значительные общественно-исторические события последнего десятилетия уходящего в историю XX века сосредоточили внимание ученых гуманитарных отраслей науки на разработке проблем, тесно связанных с социокультурным развитием как восточнославянских государств в целом (Белоруссии, России, Украины), так и отдельных регионов в составе этих республик.

Возрастающая роль отдельных регионов в процессах конвергенции культур безусловна и требует уточнения и выяснения историко-культурных закономерностей их развития.

Актуальность избранной автором темы исследования связана с поиском новых моделей развития общества на основе изучения механизмов взаимодействия культур, а также с разрешением проблем моделирования глобальных социально-экономических и культурно-исторических процессов.

Актуальна также и проблема выработки теоретических основ взаимосвязей и взаимозависимостей Цивилизации, Природы, Культуры.

Важнейшей задачей философии и культурологической теории является исследование закономерностей зарождения и эволюции культурно-исторического процесса и восстановление его последовательных ступеней развития. Важность этой задачи имеет практические и теоретические причины.

Основной причиной теоретической актуальности избранной проблемы является наличие сомнений, все чаще встречающихся в специальной социокультурной литературе, в том, что закономерности культурной жизни существуют и поддаются рациональному анализу. Если во второй половине XIX и первой половине XX века еще пытались найти некие закономерности в функционировании и развитии культуры (и здесь можно назвать имена от К. Маркса до О. Шпенглера), то вторая половина XX века ознаменовалась постмодернистским взглядом на культуру, заведомо отвергающим всякую закономерность. Культурный процесс со всеми его составляющими начинает пониматься как хаотический, смутный, не поддающийся ни постижению, ни прогнозированию, ни коррекции. К тому же культурному процессу отказывают в способности к развитию. Сама идея закона, существующего в общественной жизни, оказывается дискредитируемой и отвергаемой. Именно поэтому так важно, опираясь на конкретный исторический материал, отстаивать рационалистические позиции и наглядно демонстрировать постижимость комплекса духовных, духовно-практических и материальных детерминаций, влияющих на конкретное культурное явление (в нашем случае — на процесс становления и развития региональной культуры). На наш взгляд, стремление установить устойчивые закономерные связи между природными и этнокультурными процессами — задача глубоко актуальная, так как дает знание, которое можно использовать в эвристических целях.

Кроме этого появляется возможность разработки адаптационных и адаптирующих механизмов в исследуемом культурном пространстве.

Природа и культура — это две стороны единого целого и их реальное, конкретно-историческое соединение в рамках региона мы предполагаем рассмотреть на примере архитектурных формообразований, ибо именно архитектура дает возможность наиболее адекватно проследить специфику данного соединения.

Причиной практического порядка, подвигнувшей нас на обращение к избранной теме — это необходимость понять культурно-исторический путь той территории Юга России, на которой мы проживаем. Думается, никому не надо доказывать, что для самосознания ныне живущих людей очень важно иметь адекватную историческую память, основанную не на домыслах и абстрактных умозаключениях, а на реальном историческом материале. Архитектура — это часть нашей материальной культуры, историко-культурного наследия, и именно она несет в себе зримые следы прошлого — автохтонных моментов и моментов заимствованных, являющихся следствием дружелюбных либо насильственных контактов. Поэтому данное исследование способствует осознанию нашими соотечественниками самобытности и уникальности Южно-Российского региона, пониманию специфики формирования культуры в географических границах региона.

Предлагаемая работа относится к области исторической культурологии и обращена, в том числе, к проблемам изменения и развития того, что и по сей день принято называть «материальной культурой». Впрочем, архитектура в ее развитой форме, также как народное зодчество, никогда не относилась исключительно к сфере «материального». Архитектура столь же материальна, сколь и духовна, так как в полной мере выражает дух народа, его способ мировосприятия, характер отношения к окружающей среде, общие воззрения на мир. В то же время, от материальности архитектуры никуда не деться, так как именно жилище защищает человека от природных и погодных невзгод, дает ему приют, создает условия для ведения быта. Кроме того, архитектура принимает участие в развитии хозяйственной деятельности этноса, формирует транспортные коммуникации, что в свою очередь ускоряет процессы формирования региональной культуры. На наш взгляд, это единство природно-вещественной и духовной составляющих архитектуры и градостроительства делает ее предметом истории и теории культуры, а не только собственно-архитектурных, внутрипрофессиональных дисциплин.

Результаты аналитической работы с объектами архитектурного и градостроительного наследия показали, что именно срез архитектурного наследия дает возможность проследить механизмы развития регионального культурного пространства.

Таким образом, можно сделать вывод и о том, что изучение процессов архитектурного развития неизбежно окажет значительное влияние на уровень знаний о панконтинентальных путях развития региональных культур и отечественной культуры в целом.

Особое внимание в нашем исследовании формирования культурного регионального пространства занимает народное зодчество, взятое в его историческом ракурсе, изменяющееся и творящее, влияющее и подвергающееся внешним влияниям. Народное зодчество интересует нас потому, что в нем отчетливо проступают черты народной жизни, воплощается человеческая повседневность. Высокая архитектура, запечатленная не только в камне, но в текстах и чертежах, может сама много рассказать о себе, а «избы», «хаты», курени", «гэры», «юрты», «сакли» и другие типы построек, как виды нормальной «бытовой» архитектуры, нуждаются в том, чтобы быть понятыми. Кроме того, высокая архитектурная культура присуща, прежде всего, городской, урбанизированной среде, в то время как большая часть жизни человечества на протяжении веков и тысячелетий протекала в сельских местах, где господствовала более консервативная, менее подверженная модным течениям традиция зодчества, передаваемая из поколения в поколение. Изучение народного зодчества позволяет сделать вывод, что именно оно имеет свои особенности и свои закономерности развития, позволяющие выявить специфику действия социокультурного механизма, отраженного в процессе «собирания культуры» в региональном пространстве.

В XX веке новое слово в изучение культуры степных народов Евразии внесли ученые Артамонов М. И., Бломквист Е. Э., Долгоруков B.C., Кошеленко Г. А., Кругликова И. Т., Плетнева С. А., Токарев С. А., определившие историографию региона на основе многочисленных археологических и этнографических экспедиций [3], [4], [43], [184], [70], [146], [147].

Непосредственно к архитектурному наследию территории Юга России неоднократно обращались некоторые наши современники, ученые Гольдштейн А., Есаулов Г. В., Зимин А. П., Кобычев В. П., Куликов К. П., Кукушин B.C., Пищулина В. В., Попов В. В., Пьявченко Е. В., Серебряная В, В., Сулименко С. Д., Халпахчьян О. Х., Хан-Магомедов С.О. и др. [53], [69], [102], [153], [155], [171], [177], [200], [202], [203], [204], [205], [206].

При этом следует отметить, что в некоторых общетеоретических работах дан анализ общих тенденций развития архитектуры и градостроительства Подонья, Приазовья и Северного Кавказа, но указанные работы практически не касаются предмета настоящего исследования. Проблемы регионализма, закономерностей эволюции, этнические и национальные особенности архитектуры и градостроительства Восточного Приазовья, степного Предкавказья и в целом Приазовского ЭТК исследователями не рассматривались в полном объеме и прежде всего во взаимной связи с процессами этногенеза, протекавшими в Подонье и Степном Предкавказье с VI в.н.э.

Благодаря усилиям ряда современных российских ученых, и прежде всего доктора архитектуры Г. В. Есаулова, доктора географических наук профессора Ю. А. Веденина, доктора искусствоведения В. Л. Хайта, вновь возвращается в научный оборот учение академика Д. С. Лихачева о значении экологии культурного наследия и охране культурных ландшафтов, как важного фундаментального фактора обеспечивающего эффективность современного общественного развития. И здесь требуется особо подчеркнуть важное объединяющее значение ландшафта, как своеобразной колыбели, в которой идет «взращивание» культуры — одного из важных признаков.

По мнению Д. С. Лихачева, «запас» памятников, составляющих культурное наследие России, в том числе и памятников архитектуры и градостроительства, в составе культурно-исторической среды крайне ограничен. Это подтвердили и результаты многочисленных экспедиций, проведенных автором в южной части России. Именно поэтому результатом научных исследований должны быть мероприятия, которые бы сократили утраты культурного наследия. Академик Д. С. Лихачев в целом ряде своих публикаций говорил о том, что сохранение культурно-исторической среды — задача не менее важная, чем сохранение окружающей природы, и долг современных архитекторов и градостроителей перед русской культурой — не разрушать сложившееся равновесие, а поддерживать его и творчески развивать, основываясь на принципах рационалистического понимания процессов этнокультурного развития.

Таким образом, сегодня складывается концепция экологии архитектурного и градостроительного наследия, вытекающая из анализа сложившейся ситуации и являющаяся краеугольным камнем, положенным в основу настоящего исследования. Одним из элементов концепции становится понятие макро и мезоландшафта, которые определяют направленность развития этнокультуры.

Следует отметить, что такое определение границ исследования архитектурного генезиса носит объективный характер и совпадает с учениями ряда философов рубежа XIX и XX веков о закономерностях развития человеческих цивилизаций. Речь идет об исследованиях авторов, не отвергающих теории географического детерминизма: Веденина Ю. А., Вернадского В. И., Гердера.

И.Г., Гумилева JI.H., Давидовича В. Е., Ключевского В. О., Мечникова И. И., Савицкого И. Н., Семенова-Тянь-Шанского П.П., Соловьева С. М., Чичерина Б. Н Автор также нашеп подтверждение правильности своего решмия в исследованиях, посвященных истории архитектуры народов Дагестана, выполненных доктором архитектуры, профессором С. О. Хан-Магомедовым [205, с. 3—244]- [203, с. 3— 366].

В серии его книг, посвященных единству и различиям в формах традиционного зодчества этнических групп, населяющих Дагестан, убедительно показано соотношение автохтонности и культурных заимствований, обоснованное конкретными ландшафтными, природно-климатическими, географическими и геополитическими условиями проживания этого этноса.

В ценных научных трудах профессора, доктора архитектуры С. О. Хан-Магомедова еще раз доказательно отражена мысль о том, что архитектура, как одна из основных форм созидательной деятельности этноса, является моделью его общественно-исторического развития. То есть этногенез и народное зодчество — два процесса, развивающиеся параллельно и зависящие друг от друга.

Методики исследования народного зодчества, примененные в научных трудах Ащепкова Е. О., Есаулова Г. В., Иконникова A.B., Маковецкого И. В., Ополовникова О. В., Хан-Магомедова С.О., Хайта В. Л., и других стали примером для автора в подходах к отбору и анализу натурного материала.

Научная проблема исследования.

В результате исследования должны быть найдены ответы на следующие вопросы:

1. Генезис и история развития архитектурно-градостроительной культуры в субрегионе Юга Российской Федерации.

2. Характер механизмов формирования региональной и субрегиональных культур.

3. Роль самой историко-культурной территории в формировании культурных архетипов.

4. Насколько и какими геополитическими, культурно-историческими и природными факторами развития детерминирована система архетипов архитектурной и градостроительной культуры региона и насколько они подчинены внутренним закономерностям развития.

Многомерность проблемы не ограничивается вопросами конкретно-исторического исследования культурного пространства Южно-Российского региона. По существу исследуемая научная проблема должна рассматриваться в трех плоскостях: исторической, теоретической и методологической. Пересекаясь, они образуют совместные проблемные точки.

В историческом аспекте необходима реконструкция процессов зарождения, становления и достижения современного уровня культурного пространства региона.

В теоретическом аспекте необходимо выработать концепцию и модель общекультурного и архитектурного градостроительного развития региона. Выявление структуры, механизмов взаимодействия, закономерностей развития позволит выработать способы корректирования и адаптации культурно-исторического процесса.

В методологическом аспекте необходимо определить новые подходы к исследованию регионального культурного пространства, что потребует разработки новых методологических принципов, смены научной парадигмы, разработки понятийно-терминологического аппарата.

Степень научной разработанности проблемы. В последнее время в объяснении особенностей территориального распространения культуры получила признание четырехстадийная модель «центр-периферия» Фридмана, работы Т. Хагерстранда по проблемам культурной диффузии. В целом понятие культурной диффузии означает пространственное распределение (распространение) культурных достижений из одних обществ в другие. Культурная диффузия отличается от передвижения отдельных обществ или социальных групп людей из одного социума в другой, от миграции социокультурных обществ из одного «места» в другое. Культурные феномены не обязательно возникают именно в данном обществе в результате эволюции, ибо они могут быть восприняты и извне. Правда, «диффузионисты» («культурная морфология» Фробениуса, концепция «культурных кругов» Ф. Гребнера, культурно-историческая школа В. Шмидта, диффузионизм У. Риверса) абсолютизируют процессы культурной диффузии, считая, что эволюция играет в развитии культуры второстепенную и незначительную роль. В результате культурная история человечества сводится к контактам, столкновениям, заимствованиям и переносам культур. Так, по мнению.

Ф.Гребнера каждое явление материальной и духовной жизни (от лука и стрел до культа духов умерших) возникает в истории лишь один раз и в дальнейшем из этого центра передается затем по всей Земле. В этом духе рассуждали историки.

Ф.Делич и Г. Винклер, которые считали, что вся цивилизация Земли возникла из.

Древнего Вавилона1.

Следует отметить, что в культурологической науке по сей день не утихают споры по поводу преимущественно диффузионного или преимущественно эволюционного механизмов развития культуры. С нашей точки зрения, эволюционизм и диффузионизм не исключают, а дополняют друг друга. Классик культурологической мысли XX в. Лесли Уайт писал: «.ни Тайлор, ни Морган, эти выдающиеся лидеры эволюционной школы в Европе и Америке, не игнорировали принципы диффузии», и ни про кого из них нельзя сказать, что он был «не в состоянии оценить факты диффузии в их истинном значении" — никто из них не проявлял «презрения» к диффузии. Напротив, оба они при каждом удобном случае признавали процесс диффузии, и оба признавали его значимость.

Фактически они рассматривали его как основной процесс культурных изменений у народов. И, не противопоставляя эволюцию диффузии, они полагали, что эти два процесса действуют в гармонии друг с другом: один — порождая культурные 2 черты, другой — распространяя их вдаль и вширь" .

Ошибкой последователей Боаса было то, что они отождествляли понятия «эволюция культуры» и «культурная история народа», что является методологически неверным — стадии развития культуры, выделенные в «чистом виде», далеко не всегда совпадают с конкретно-историческими условиями бытия того или иного народа. Отсюда весьма плодотворным представляется анализ.

1 См.: Хаггет П. География: синтез современных знаний. М., 1979; Voget F.W.A. History of Ethnology. New York, 1975.

2 Л.Уайт. Теория эволюции в культурной антропологии //Л.Уайт. Избранное: Эволюция культуры. М., 2004. С. 509. действия культурной диффузии в ее взаимосвязи с детерминирующими факторами природного, технического и экономического характера на примере такого феномена культуры, как архитектура Юга России. Здесь мы опираемся на принципиальную идею одного из «отцов-основателей» современной культурологии — Бронислава Малиновского: «Эмпирическое исследование диффузии показывает нам, что суть этого процесса заключается не в беспорядочном и случайном обмене, но что он управляется известными силами и воздействиями со стороны культуры-донора и достаточно определенными противодействиями со стороны реципиентов. Мы также обнаружим, что не сможем изучить диффузию посредством полевой работы, пока не признаем, что преобразуемые элементы — это не характерные особенности и черты или их комплексы, но сложноорганизованные системы или институты"3.

Отсюда возникает необходимость введения в культурологический дискурс понятия, дающего возможность адекватно отразить эту сложноорганизованную сущность региональной социокультурной системы, включающей в себя в качестве необходимого элемента и архитектурную среду.

В качестве рабочего инструмента исследования автором вводится понятие «этнокультурного регионального комплекса» (ЭРК), позволяющее различать территории по их ландшафтным, климатическим, этнокультурным особенностям и особенностям их архитектуры и формообразования.

Сама идея «этнокультурного регионального комплекса» корреспондируется с теорией культурных ареалов, разрабатываемой выдающимся культурантропологом Крёбером. С его точки зрения, культуры «укоренены в природе» и не могут быть поняты иначе, как «в соотнесении с тем клочком земли, на котором проявляются», что, впрочем, не означает абсолютизации значимости географически-природного фактора. Кребер писал: «Культурные ареалы, конечно, прежде всего не ареалы вообще, а виды культуры, территориально ограниченные. Обычно их проще и короче называть по региону, нежели по отличающим их содержанию или качествам. Культуры следует рассматривать прежде всего как.

3 Б.Малиновский. Динамика культурных изменений // Б.Малиновский. Избранное: Динамика культуры. М., 2004. С. 37. процессы> развития, или ростаих ареалы — вторичные атрибуты. С этой точки зрения, ареалы, видимо, часто разрастаются, сужаются или перекрещиваютсяпока меняются или смешиваются культуры. Конечным итогом может быть несколько разных карт культурных ареалов"4. Таким образом, культурный ареалэто уникальная культурная целостность, складывающаяся на ограниченном участке территории и обладающая внутренней целостностью и взаимосвязью образующих его элементов. «Культурные целостности во многом соответствуют региональным флорам и фаунам, которые представляют собой совокупности видов, но могут быть также рассмотрены как суммарные сущности"5.

Проводя аналогию между культурными и естественными ареалами, американский культуролог и этнолог утверждает, что между культурными ареалами нет четкого разграничения, они плавно «перетекают» друг в друга. Для разграничения культурных ареалов Крёбер вводит понятие «фокусного центра», под которым понимается место, где модель культуры региона проявляется наиболее отчетливо. Отметим, что сам термин «культурный ареал» Крёбер не считал удачным и расшифровывал его как «регионально индивидуализированный тип». В нашем исследовании в качестве «фокусного центра» выступают региональные архитектурные формы, и введение нами термина «этнокультурный региональный комплекс» (ЭРК) и определение Приазовского ЭРК не является самоцелью, а шагом к решению действительно важной задачи — реконструкции культурной истории. Поэтому мы опираемся также на идеи, связывающие развитие архитектуры с религиозными, мифологическими и идеологическими воззрениями. Так, в традиционных обществах заселение территорий, вокруг которых возникали дома, деревни, города, начиналось с обозначения сакрального центра, где возводился алтарь или жертвенник будущего храма или жилища. Создание древнего жилища начиналось с сооружения очага, вокруг которого центрировалось и освящалось пространство. Например, в дальнейшем символом вертикального соединения с космосом в русских поселениях, становилась печь с.

4 АЛ.Крёбер. Избранное: Природа культуры. М., 2004. С. 952.

5 Там же. С. 953. трубой, а в каменных башнях народов Северного Кавказа — очажная цепь. Через ритуал хаос превращается в освоенное человеком пространство.

Таким образом, общественные отношения реализуются не только материально: в них есть и идеальный, духовный аспект. Поэтому понятия «природное пространство» и «социальное пространство» должно быть дополнено понятием «социокультурное пространство», под которым мы понимаем движение, взаимосогласование и взаимовлияние духовных аспектов деятельности людей вместе с их материальными носителями. Важнейшим измерительным эталоном социокультурного пространства является ценностная координата. Отделить её от всего социального пространства можно лишь условно, поскольку человек, выстраивая своё определённое отношение к миру и к другим людям, с необходимостью воссоздаёт определённую ценностную координату.

Идеи, связывающие воедино культурные, природные и этнические процессы, мы находим в общепризнанных фундаментальных трудах российских философов и ученых XIX—XX вв.: Вернадского В. И., Гумилева Л. Н., Ключевского В. О., Лихачева Д. С., Мечникова И. И., Савицкого И. Н., Семенова-Тян-Шанского П.П., Соловьева С. Н., Чичерина Б. Н. и др. Однако в силу поставленной задачи — рассмотреть закономерности архитектурного формообразования культурного пространства региона, мы должны были обратиться к конкретно-исторической литературе, которая — единственная — в дополнение к натурным исследованиям может пролить свет на нашу тему.

Анализ литературных источников, архивных документов, учебников и научных изданий по истории русской архитектуры, изданных с конца XIX в. по настоящее время, показал недостаточность систематизированных сведений о градостроительном развитии, культовой и жилой архитектуре исследуемой территории. Вместе с тем, необходимо назвать имена ученых и краеведов, занимавшихся изучением архитектурного и градостроительного наследия народов, населявших юго-восточную степную часть Европы, которые создали базу по изучению культуры, этнографии и архитектуры в XVIII—XIX вв. Это Богачев В. В., Греков Б. Д., Иловайский Д. И., Карамзин Н. М., Красовский М. В.,.

Краснянский Е.А., Котельниксв E.H., Номикосов С. Ф., Ознобишин Е. А., Попов Х. И., Савельев Е. П., Сухоруков В. Д. 22], [78], [69], [142].

В XX веке новое слово в изучение культуры степных народов Евразии внесли ученые Артамонов М. И., Бломквист Е. Э., Долгоруков B.C., Кошеленко Г. А., Кругликова И. Т., Плетнева С. А., Токарев С. А., определившие историографию региона на основе многочисленных археологических и этнографических экспедиций [3], [4], [5], [43], [183], [184].

Такое определение границ исследования культурного генезиса носит объективный характер и совпадает с учениями ряда философов рубежа XIX и XX веков о закономерностях развития человеческих цивилизаций. Речь идет об исследованиях авторов, не отвергающих теории географического детерминизма: Веденина Ю. А., Вернадского В. И., Гердера И?., Гумилева JI.H., Давидовича В. Е., Драча Г. В., КлючевскогоВ.О., Мечникова И. И., Савицкого И. Н., Семенова-Тянь-Шанского П.П., Соловьева С. М., Чичерина Б.Н.

Следует подчеркнуть, что отсутствие четкой методологической базы и культурологических работ по проблемам культурной диффузии в архитектурной сфере привело к тому, что до сих пор термин «культурные заимствования» применялся при оценке восточнославянского архитектурного и градостроительного наследия крайне неохотно и редко. Именно поэтому в настоящем исследовании автор поставил в качестве одной из главных научно-методологических задач определение уместности и объективности применения этого термина к различным формам российского зодчества на всех этапах его развития: зарождения, становления и рассвета, вплоть до современности, его культурных императивов, природных, этнических и технико-экономических детерминант.

При всей обширности массива публикаций по заявленной теме, приходится констатировать, что обобщающих, фундаментальных работ по проблеме формирования культурного пространства региона нет.

Объектом исследования выступает региональное культурное пространство Юга России в исторической динамике архетипов, в том числе архитектурное и градостроительное наследие.

Предметом исследования являются конститутивы формирования этнокультурного регионального комплекса. Взаимодействие и взаимовлияние субрегиональных культур, механизмы архитектурных формообразований.

Цель диссертационной работы заключается в выявлении и определении механизмов и детерминантов культурного пространства региона (на примере исторического развития архитектуры).

Достижение этой цели осуществляется через решение следующих задач:

— определить методологические парадигмы исследования, исходя из комплементарности и дополнительности теорий культурной эволюции и диффузионизма;

— обосновать необходимость использования понятия «этнокультурный региональный комплекс» (ЭРК) в исследованиях по региональной культуре;

— проанализировать основные механизмы формирования культурного пространства в регионе;

— изучить пространственную и историческую динамику культуры Юга России на материале архитектурного формообразования;

— обозначить степень автохтонности культурного и архитектурного пространства Юга России;

— зафиксировать детерминирующие факторы регионально-пространственного культурогенеза;

— определить культурную и архитектурную специфику Приазовья;

— найти границы применимости термина «культурное заимствование» в оценке восточнославянского архитектурного и урбанистического наследия;

— рассмотреть Приазовский этнокультурный комплекс как целостный культурный феномен.

Теоретико-методологические основы диссертационного исследования.

В качестве основного метода исследования используется системный анализ всех исходных материалов, составивших эмпирическую базу изучаемого предмета. Результаты анализа резюмируются в конце каждой главы в выводах, позволяющих перейти от историко-эмпирического уровня к обобщениям более широкого плана.

Важнейшими методами, не претендующими на универсальность, но вполне применимыми для выполнения поставленной автором задачи, выступают методы географического детерминизма и диффузионизма, позволяющие увязывать воедино историю культуры и архитектуры, природно-климатические и геополитические процессы.

Культура понимается в работе с точки зрения деятельностной концепции, при которой способы и виды деятельности рассматриваются в тесной связи с результатами деятельности, каковыми и являются в данной работе архитектурные строения (их виды и видовые ряды) и типы расселения (территориальные системы расселения, виды населенных мест по их планировочным особенностям).

Автор отдает себе отчет в том, что социокультурные законы — в том числе и законы развития архитектуры, которые он стремится обнаружить и назвать, выступают как статистические и обнаруживают себя лишь на большом массиве данных, которые и стали материалом исследования. Точно также понятие детерминации выступает в работе не в грубо-механистическом смысле, а в смысле вероятностном и синергетическом, означая сложные и многослойные причинные влияния и корреляции.

В работе использованы также методики пофакторного, причинного, логического и сравнительного анализов, позволившие определить степень автохтонности сложившегося культурного наследия и меру заимствований архитектурных и художественных форм у соседних культур. Сравнительный анализ позволил точно определить область и степень влияния античной, византийской, тюркской и монгольской культур на архитектуру народного жилища, храмовых построек, характер и тип планировки населенных мест, расположенных на исследуемой территории.

Территория, взятая автором в качестве объекта исследования, имеет площадь более 500 тысяч кв.км. Географически эти регионы размещаются на юго-восточной оконечности Европы и частично захватывают сопредельные регионы Азии. Сегодня вся эта территория совпадает с современными южными государственными границами Российской Федерации.

В нашем исследовании активно применяется понятие «этнос». Мы рассматриваем этнос как группу людей, связанных единством происхождения и территории проживания, а также общей историейобладающих общим языком, обычаями и традициями, и, наконец, единым этническим самосознанием. В плане вопроса о происхождении этносов нам близка позиция Л. Н. Гумилева. В работе также используется термин «субэтнос».

Стремясь вычленить сущностные моменты в механизме формирования пространства региональной культуры, мы используем ряд понятий, заимствованных из тезауруса географического детерминизма, археологии и этнографии. Так, нами используется понятие «консеквентность», переводимое в прямом смысле как «последовательность», чаще — последовательность суждений и мыслей. В нашем контексте этот термин означает наличие культурных последствий определенного типа архитектурной деятельности.

Другой термин — «антецедентность», в своих истоках происходящий из геологии, означает эпигенетичность, первоначальность, но в нашем контексте он приобретает смысл предопределенности, то есть глубокой зависимости от детерминирующих его факторов. Философские термины «когерентность», «континуальность» и др. работают в своем прямом смысле.

Автором лично собраны обширные сведения по этнографии, архитектуре и художественному образу традиционного народного жилища Подонья, Восточного Приазовья, Ставропольской возвышенности и Приазовской низменности, степного Предкавказья. Временные рамки исследования данной территории (VI — начало XX вв.) охватывают весь процесс прихода сюда христианства, от его первых шагов в VI—VII вв.еках до окончательного утверждения в XVIII—XIX вв.еках, включая отдельные периоды временного отступления христианской культуры на север, в Подонье.

Границы исследования.

Территориальные границы охватывают культурное пространство Юга Российской Федерации в ее современных границах, в котором последовательно развивались культуры античного, византийского, золотоордынского и современного периодов, складывались этнокультурные территориальные комплексы.

Хронологические границы исследования охватывают периоды развития от VI века до начала XX века.

Проблемные границы исследования включают генезис и механизмы развития культуры в целом и архитектурно-градостроительной культуры в частности в условиях высокой полиэтничности Южно-Российского региона.

Научная новизна исследования определяется следующими положениями:

— выявлен, изучен, обобщен и введен в научный оборот обширный комплекс новых материалов и источников, в том числе архивные документы, архивные графические материалы о постройках различного назначения на территории областей, краев и республик Южного Федерального округа, создан новый фонд в Ростовском областном музее краеведения;

— впервые исследуется архитектурно-градостроительная культура Юга России с VI по начало XX веков, как единая целостная саморазвивающаяся сверхсистема, ее структура, отдельные элементы системы, системные связи, механизмы развития и взаимовлияния субрегиональных культур;

— выработан научно-понятийный аппарат, применяемый для исследований культурного наследия;

— введено в научный оборот и обосновано применение в качестве средства методологического анализа понятие «этнокультурный региональный комплекс», позволяющее определить пространство региональной культуры в соответствии с единством ее ландшафтно-климатических, этнокультурных и архитектурных особенностей;

— автохтонность и культурные заимствования в контексте этногенеза определены в качестве основных механизмов формирования пространственной культуры региона;

— зафиксированы и описаны три этнокультурных региональных комплекса Юга России (Приазовский, Прикаспийский, Северо-Кавказский);

— выделены и проанализированы четыре исторических этапа развития культурного пространства на Юге России;

— на основе изучения наиболее устойчивых архитектурных форм (традиционного народного жилища и архитектурной орнаментики) зафиксирован автохтонный признак, характеризующий специфику Приазовского ЭРК;

— определены пять групп детерминант и культурных императивов, влияющих на формирование регионального культурного пространства;

— Приазовский ЭТК рассмотрен в его единстве и историко-культурной динамике.

Тезисы, выносимые на защиту.

1. Региональное пространственное культурное формообразование является процессом, протекающим в контексте общественно-исторического и этнокультурного развития в рассматриваемом этническом поле. В результате сравнительного анализа этнографических и исторических факторов установлено, что этническое поле в его границах является той экономической, социальной и интеллектуальной базой, в колыбели которой и развиваются различные формы культуры и зодчества, в т. ч. создаваемые этносом. Особенности в процессах эволюции этногенеза на территории исследования определяют соотношение главных категорий социокультурного формообразования: автохтонности и культурных заимствований. На основании объективных исторических фактов установлены временные рамки изменений в соотношениях автохтонности и культурных заимствований в формировании пространства региональной культуры, развитии планировочной структуры населенных мест и в развитии архитектурных форм традиционного народного жилища.

2. Изучение архитектурного и градостроительного наследия восточнославянского и других этносов на Евразийском пространстве показывает, что география и временные параметры его развития неразрывно связаны с геополитическими процессами на этой территории и тем самым подтверждается объективность и приемлемость определенных положений теории географического детерминизма к изучению основных (основополагающих) закономерностей развития истории региональной культуры. Отсюда автор вводит в научный культурологический оборот понятие «этнокультурный региональный комплекс» (ЭРК), под которым понимается не только природно-географическое, но и этнокультурное единство в среде, где вызревали специфические черты архитектурного наследия: объемно-пластические, архитектурно-художественные и конструктивные формы.

3. Объективный анализ архитектурного и градостроительного наследия Юга России позволил автору сделать вывод о том, что на этой территории размещается три этнокультурных региональных комплекса: первый — в бассейне Азовского моря — Приазовский этнокультурный территориальный комплексвторой — в бассейне Каспийского моря — Прикаспийский этнокультурный региональный комплекстретий — в предгорьях и горных территориях Северного Кавказа — Кавказский этнокультурный региональный комплекс. Архитектурное и градостроительное творчество в ЭРК имеет свои историко-этнокультурные корниэтапы эволюции и свои признаки автохтонности. Именно поэтому рассмотрение процессов зарождения и развития форм зодчества должно проводится по каждому ЭРК отдельно, с учетом их конкретной специфики (Приложение 1. Рис. 1,2,3).

4. Сравнительный анализ динамики развития различных архитектурных форм, проведенный автором в Приазовском этнокультурном региональном комплексе, позволяет утверждать, что закономерно и объективно существует неравномерность их развития. Объективно существует также различный баланс в пределах автохтонности и в степени культурных заимствований в той или иной архитектурной форме. Пределы автохтонности архитектурных форм не имеют прямой зависимости (то есть не всегда прямо пропорциональны) от уровня экономического и культурного развития данного этнического поля. В целом соотношение автохтонности архитектуры и уровня общего развития этноса имеет очень сложные, мультиформные и многоуровневые взаимозависимости, определение закономерностей которых может являться темой специального исследования (Приложение 5).

5. Народное зодчество Юга России как социокультурный феномен прошло четыре этапа развития в одни и те же временные рамки, обозначенные автором настоящего исследования. Автор обозначил эти этапы как: а) «Алано — Византийский» (У1-ХП вв.) или период Византиезации зодчества на основании того, что основным носителем культуры в этот период времени был аланский этнос, а основное влияние на развитие зодчества оказывала византийская культураб) «Золотоордынский» (XIII—XVII вв.) или период Самоидентификации и славянской детерминации зодчества на основании того, что субгосударственное объединение Золотая Орда со столицей в г. Сарай-Беке на Волге определила направление в развитии форм зодчества в бассейне Азовского моря вплоть до начала XVIII в.- в) «Возвращения христианской культуры» (XVIII — первая половина XIX вв.) или период Европеизации архитектурного творчества на основании того, что в этот период влияющим на развитие архитектуры и градостроительства стал фактор возвращения в славянский мир Подонья, Восточного Приазовья и степного Предкавказьяг) «Славяно — Византийский ретроспективизм» (вторая половина XIX — начало XX вв.) или период «русификации и социокультурной переориентации» на основании того, что славяно-византийский ретроспективизм стал основой культурной стилистики на всей территории исследования (Приложение 1. Рис.3135).

6. На протяжении всех четырех периодов развития в Приазовском ЭРК наиболее устойчивыми к изменениям оказались две архитектурные формы: традиционное народное жилище — донской курень и архитектурная орнаментика. Более того, архитектурная орнаментика как самостоятельная форма продолжает развиваться даже в условиях исчезновения первичного носителя этой формы. (Невостребованность первичного носителя — традиционного народного жилищаобъясняется современными экономическими проблемами в обществе.) Таким образом, устойчивость архитектурной формы во временном пространстве становится фактором, зависимым от специфики геополитической ситуации в данном этническом поле и от уровня экономического и культурного развития общества.

Современные системы расселения в регионе и преобладающая на современном этапе развития регулярная компактная прямоугольная планировочная структура городов, станиц хуторов, слобод и сел является результатом длительного исторического процесса культурогенеза, зарождения и пространственного развития населенных мест в Приазовском этнокультурном региональном комплексе. Археологическая «многослойность» многих исторических населенных мест свидетельствует о прямых культурных заимствованиях из предшествовавших исторических периодов. Таким образом, первичное звено расселения «станица — станичный юрт» является исторически сформировавшейся, автохтонной формой на территории настоящего исследования как следствие эволюции самобытных культурных традиций, быта и особенностей хозяйственной деятельности этноса Приазовья.

7. На формирование культурного пространства региона в целом и на развитие архитектурной среды исторических поселений в частности решающее влияние оказали пять групп различных факторов влияния — детерминантов и культурных императивов:

Первая группа. Геополитические и географические: (наличие удобных сухопутных, водных и визуальных коммуникацийзапасы природных ресурсов, образующих потенциальные возможности использования их, как строительный материалзапасы природных ресурсов, обеспечивающих возможность товарообмена с сопредельными территориямиисторические миграционные пути этносов).

Вторая группа. Природно-климатические: (температурный режимвлажностный режим в атмосфере и грунтемощность и направленность ветровых потоковхарактер ландшафта).

Третья группа. Региональные экономико-хозяйственные: традиции и специфика быта этносарегиональные особенности хозяйственного развитияэкономические контакты с сопредельными этническими группамиисторический характер коренного этноса. Эта группа факторов относится к вторичным и играет значительную роль в эволюции архитектурных форм народного жилища, хозяйственных и общественных построек и в развитии архитектурной среды населенных мест.

Четвертая группа. Историко-культурные (состав этнического поля в этнокультурном территориальном комплексехарактер взаимных культурных влияний в этническом полевозможность дивергенции — формирования новых культурразвитие процессов деэтнизации — утраты этносом своих специфических черт.

Пятая группа. Духовно-культурные: идеологические, мифологические (мифологические представления о мироустройстве), религиозные традициикультурные и художественные предпочтения этносакультурные и художественные предпочтения правящей идеологии (Приложение 2).

8. Архитектурные формы мест расселения, народного жилища, христианских храмов являются наиболее устойчивыми во временной пространстве продуктами этнической деятельности и основными составляющими в общей культуре этноса. Именно поэтому автором были тщательно изучены многочисленные свидетельства материальной культуры народов, населявших Подонье и Приазовье, начиная с первого тысячелетия н. э. до настоящих дней. В качестве одной из гипотез был выдвинут тезис об автохтонности некоторых архитектурных форм, развивавшихся на территории исследования в VI—XX вв.

С учетом анализа и обобщения собранного в экспедициях материала, автор предлагает рассматривать Приазовский ЭРК как единую территорию, на которой в течение почти полутора тысяч лет шел процесс зарождения, развития и становления автохтонных форм зодчества. Формирование архитектурно-художественного образа народного жилища, христианского храма и населенных мест было неразрывно связано с процессами этногенеза и культурной диффузии в пределах юго-восточной части Восточной Европы.

Научно-практическая значимость исследования. Диссертация может быть использована в научных и учебно-педагогических целях, дополняя соответствующие исторические разделы по культурологии, истории культуры России, россиеведению, истории отечественной архитектуры. Ее выводы могут также применяться в курсах социальной философии, предоставляя конкретные доказательства наличия социокультурных закономерностей.

Отдельные разделы и выводы диссертации могут быть использованы в ходе практических проектных разработок по определению и установлению исторических охранных зон населенных мест, а также для разработки перечня или полного свода памятников истории культуры и архитектуры, расположенных в южнороссийских регионах.

Апробация работы. Основные результаты научного исследования и основные положения диссертации изложены в научных публикациях автора: «Традиционное народное жилище донских казаков — казачий курень» (1998 г.), «Купола над Доном, Тереком и Кубанью» (2000 г.), монография «Зодчество Юга России с древнейших времен и до современности. VI — начало XX вв.» (2001 г.), монография «Архитектура и градостроительство Юга России» (2003 г.), монография «Социокультурная природа архитектурных формообразований в регионе: географический детерминизм и культурная диффузия» (2005 г.), а так же многочисленные публикации в периодической научной печати.

Основные положения диссертации доложены на международных конференциях в Краснодаре, Ростове-на-Дону, опубликованы в журналах. Материалы диссертации были использованы федеральными и муниципальными органами власти при разработке программ сохранения культурного наследия России и выставочных экспозиций в областных и краевых музеях. В Ростовском областном краеведческом музее создан специальных фонд памятников народного зодчества из переданных автором личных архивных документов, фотографий и материалов экспедиций по территории регионов Юга России.

Автором изданы учебные пособия, посвященные историко-культурным аспектам развития архитектурных и градостроительных форм в южнороссийских регионах, а также разработаны учебные программы по предмету «Архитектура Северного Кавказа», отнесенному Государственными образовательными стандартами к обязательному региональному компоненту в учебных планах по направлению «Архитектура» и «Строительство».

Результаты исследования докладывались автором на научных конференциях и семинарах в городах Ростове-на-Дону, Краснодаре, Волгодонске. По теме диссертации издано пять альбомов, две1 монографии и учебное пособие, организованы выставки экспедиционных материалов в государственных краеведческих музеях в гг. Ростове-на-Дону, Волгодонске, станице Вешенской.

Часть результатов исследовательской работы по теме диссертации нашла свое место в этнографических экспозициях Ростовского областного и Волгодонского краеведческого музеев. Кроме того, раздел фонда Ростовского областного музея краеведения по этнографии донского народного жилища составлен из фотографий, слайдов и других материалов экспедиций, проведенных под руководством автора и переданных музею для научного исследования.

На основе проведенных научных исследований автором подготовлены и изданы шесть книг в издательствах Ростовского государственного строительного университета и Северо-Кавказского научного центра Высшей школы, в том числе учебные пособия:

— «Традиционное народное жилище Подонья и Приазовья — донской казачий курень», 1999 г. — 224 е.;

— «Купола над Доном, Кубанью и Тереком», 2000 г. — 76 е.;

— Зодчество Юга России с древнейших времен до современности. У1-ХХ вв.", 2001 г. — 136 с.;

— «Архитектура Юга России. История. Традиции. Современные тенденции», 2001;200 с.

— Архитектура и градостроительство Юга России, г. Ростов-на-Дону 2003 г. 313 с. (учебное пособие);

Архитектура и градостроительство Юга России, (издание второе, исправленное и дополненное) г. Ростов-на-дону 2004 г. 320 мс. учебное пособие).

Проект этнографического комплекса. «Традиционная донская казачья усадьба» г. Волгодонск Ростовской области 2001. Заказчик — Волгодонский краеведческий музей. Проект реализован в 2003 году. Постоянно действующая выставка.