Реформа 1892 года в Калмыкии: Отмена личной зависимости калмыков-простолюдинов от нойонов и зайсангов

Современные модернизационные процессы в стране и мире вызывают большой интерес к изучению социально-экономической проблематике истории, ретроспективной политологии и социологии. Одной из актуальных стала теория «постиндустриального (информационного) общества» в русле цивилизационного подхода. При всех его достоинствах и недостатках этот подход позволяет по-новому взглянуть на социально-экономические и политические процессы в истории, в частности в истории России. Так, отмена крепостного права в 1861 г. и реформы 60−70-х гг. XIX в. можно расценивать как необходимые условия для перехода от традиционного аграрного к индустриальному обществу. Они открыли дорогу более свободному распространению рыночных отношений, модернизации экономики и общества. Но уже к концу столетия темп, заданный ими, спал, и перед страной вновь встала задача ускоренного развития и промышленности, и сельского хозяйства. Со всей наглядностью это показал голод 1891−1892 гг., который обозначил проблемы российской деревни.

В очередном модернизационном витке большое значение приобрела регионально-национальная политика, направленная на унификацию всех районов империи в административном, правовом, социальном и культурном смыслаха также на интеграцию общества по вертикали, ломая прежние сословные барьеры, и по горизонтали, стирая национально-региональные границы. Иными словами, необходимо было укрепить связи между всеми частями государственного аппарата независимо от их местоположения и объединить всех жителей страны независимо от их сословной и национальной принадлежности.

Поскольку Калмыкия являлась и является неотъемлемой частью Российского государства, то все происходившие в центре процессы определенным образом сказывались и на ней. Однако модернизация традиционного кочевого калмыцкого общества была осуществлена несколько позже, чем в центральных областях, и носила догоняющий характер. Ее импульсом в Калмыкии послужила реформа 1892 г., отменившая так называемые «обязательные отношения между отдельными сословиями калмыцкого народа». Она являлась очередным шагом правительства в распространении основ реформы 1861 г. на национальные районы империи и стала ярким проявлением его унифицирующего курса и политики по отношению к национальным элитам в данный период.

Эта реформа, вовлекшая калмыцкие улусы в общероссийские процессы, сыграла большую роль в трансформации калмыцкой экономики и общества. Потому, будучи фактически своеобразным водоразделом в калмыцкой истории, она имеет такое же значение и важность, что и отмена крепостного права в России.

Прослеживаются некоторые общие черты между современным развитием республики и положением Калмыкии на рубеже Х1Х-ХХ вв.: переход к рыночному производству, изменение форм хозяйствования, крупные социально-политические изменения, в частности, активизация общественной жизни. В социальной сфере наблюдается процесс образования новых социальных слоев, усиливаются тенденции коммерциализации, возросла экономическая и общественная активность населения, в области государственной деятельности нарастает сложность управленческих задач. Поэтому, учитывая нынешнюю злободневность проблем экономических, социальных и политических преобразований в стране и республике, немаловажное значение имеет взгляд в прошлое, изучение исторического опыта, и проблема изучения реформы 1892 г. вызывает особый интерес.

Другой аспект актуальности данной темы заключается в ее малоисследованности. Специальные конкретно-исторические работы по этой проблеме отсутствуют. В историографии получили некоторое освещение вопросы общественного строя калмыков, отмечены последствия и значение отмены обязательных отношений, отдельные моменты проведения реформы. Вместе с тем еще не обозначены ее социально-экономические и политические предпосылки, практически не изучена история ее подготовки и осуществления.

Исходя из актуальности темы и степени ее изученности, автор ставит целью своего исследования представить комплексное исследование данной реформы, определить ее содержание, характер и значение.

Соответственно были поставлены следующие задачи:

— выяснить политические и социально-экономические предпосылки отмены обязательных отношений в калмыцком обществе;

— дать подробный обзор деятельности правительственных комиссий, занимавшихся подготовкой законопроектов о ликвидации владельческих прав калмыцкой знати;

— изложить основные положения закона 16 марта 1892 г.;

— осветить ход проведения реформы, рассмотреть все мероприятия местной администрации по ее осуществлению;

— определить экономические, социальные и политические итоги и значение реформы 1892 г. в Калмыкии.

Хронологические рамки исследования охватывают период со второй половины XIX до начала XX столетия. Исходный пункт связан с отменой крепостного права в 1861 г., способствовавшей утверждению капитализма в России, и усилившей проявление в экономике и социальной жизни Калмыцкой степи капиталистических тенденций. Необходимость рыночной перестройки Калмыкии привела к отмене обязательных отношений в калмыцком обществе в 1892 г., способствовавшей развитию капиталистических отношений и оказавшей решающее влияние на вовлечение калмыцких улусов в общероссийский рынок. В результате на рубеже Х1Х-ХХ вв. в хозяйстве и социальной структуре калмыцкого общества произошли существенные изменения, сказавшиеся в некоторой степени и в материальной, духовной культуре и быте населения.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию, Калмыцкой степи Астраханской губернии и Болынедербетовского улуса.

Ставропольской губернии (современную территорию Республики Калмыкия).

Методологическую основу исследования составляет сочетание различных общенаучных и специально-исторических методов, прежде всего основополагающих принципов историзма, объективности и системности. Первый принцип позволяет рассмотреть явления в их динамике, развитии и изменении. Принцип объективности применяется при оценке фактов, событий и мнений и основывается на всестороннем анализе источников. Системный подход дает возможность создать целостную картину подготовки и проведения реформы 1892 г. и рассмотреть ее в связи с окружающими событиями и процессами, то есть изучить ее в контексте российской истории.

В исследовании применяются элементы сравнения и обобщения, а также специально-исторические принципы: актуализации, проблемно-хронологический и историко-типологический. Совокупность всех этих методов позволила в достаточной степени полно и четко изучить поставленную проблему.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые предпринята попытка комплексного изучения реформы 1892 г. в Калмыкии, при этом одновременно и подробно раскрыты различные стороны социально-экономического и политического развития калмыцкого общества до и после издания закона 16 марта 1892 г.

Нами предпринята первая попытка дать полную картину реализации данной реформы в калмыцких улусах, например, освещены вопросы осуществления компенсационных выплат представителям калмыцкой знатинойонам и зайсангам. Причем реформа рассмотрена в русле правительственной политики по отношению к национальным элитам и буддийскому духовенству. В связи с этим интерес представляет ответная реакция бывших привилегированных сословий калмыцкого народа, отраженная в диссертации.

Практическая значимость работы обусловлена ее актуальностью и новизной. Данный в диссертации материал, изложенные положения и выводы могут быть использованы в дальнейшем изучении и теоретическом углублении рассматриваемой темы и осмыслении поставленных в исследовании вопросов. Результаты работы расширяют и дополняют историографию тематики, поэтому могут быть применены при подготовке научных трудов и публикаций, а также в учебном процессе вузов при разработке программ дисциплин, лекционных курсов и факультативных занятий.

Особенность темы диссертации заключается в том, что хотя литература по социально-экономической истории Калмыкии второй половины Х1Х-начала XX вв. довольно обширна и имеются фундаментальные произведения, тема реформы 1892 г. является недостаточно изученной и нет трудов, специально посвященных ее изучению. Всю совокупность имеющихся работ условно можно разделить на три части: дооктябрьскую историографию (ХТХ-1917 г.), историографию советского периода (1917;1991 гг.) и современную российскую историографию (с 1991 г. до настоящего времени).

Из трудов, посвященных истории калмыцкого народа в исследуемый период, в первую очередь выделяются работы современников, в большинстве своем не являвшихся профессиональными историками и дававших зачастую обзорное изложение происходивших событий и явлений. Как правило, они содержат общие сведения по истории и культуре калмыков и являются итогом посещения Калмыцкой степи и знакомства с калмыцким народом. Рассматривая эти работы как своеобразный источник, необходимо отметить их историческую ценность, но вместе с тем их использование должно основываться на критическом анализе. Вместе с тем многие наблюдения, содержащиеся в них, служат важным материалом для сопоставления с архивными источниками. В этом отношении характерными являются труды Я. П. Дубровы, И. А. Житецкого, H.A. Нефедьева, Ф. А. Бюлера, П. И. Небольсина, П.З. Ланко1 и других.

При оценке дореволюционных работ считаем необходимым в первую очередь обратить внимание на их характеристику общественного строя калмыков накануне реформы. Практически все они считали калмыцкое общество патриархально-родовым. Например, по мнению Я. П. Дубровы, калмыки «до сих пор не пережили родового быта», а «привилегированное калмыцкое сословие с правами господ над рабами есть продукт искусственного создания» русского правительства, рассчитывавшего тем самым подчинить калмыцкий народ своей власти". И. А. Житецкий также взаимоотношения нойонов с подвластными калмыками охарактеризовал как «патриархально-рабовладельческие с правом власти высшего сословия не только над имуществом, но и над жизнью простонародья"2. Однако, использование определения „рабовладельческие отношения“, видимо, объясняется его стремлением более рельефно показать своеобразие и особенности общественных отношений у калмыков» .

Следует отметить, что с их мнением совпадала точка зрения исследователей, основывавшихся на историко-юридическом содержании монголо-ойратских законов 1640 г. — Ф. И. Леонтовича, К. Ф. Голстунского, И.Я. Гурлянда4. Они считали «Ик Цааджи» памятником «первобытнообщинной, кочевой культуры», общественный строй кочевников они представляли «патриархально-родовым», характеризовавшимся сохранением военно-дружинного принципа организации и наличием исключительно общинной формы собственности на землю. Так, Ф. И. Леонтович полагал, что содержание законов «квалифицируется основными началами, присущими патриархально-родовой жизни народов кочевого типа». Таковыми, по его мнению, были «принципы родовой иерархии и подчинения, теократической силы и могущества жречества, интересы родового хищничества и самообороны с развивающимся на этой почве хищничества военно-дружинным устройством племен, наконец, примитивные, хищнические же порядки и обычаи экономического и социального быта"3.

Большое значение при изучении темы исследования имеет книга Я. П. Дубровы «Быт калмыков Ставропольской губернии», ставшая результатом шестилетнего пребывания автора в Большедербетовском улусе Ставропольской губернии, где он, будучи помощником попечителя улуса, заведовал делами новокрещенных калмыков. Наибольшую ценность представляет описание им хозяйственно-бытового и административного положения болыиедербетовских аймаков в конце XIX в., а также рассмотрение вопроса земельного устройства калмыков этого улуса. В связи с этим интерес вызывает его объяснение слабости попыток перехода калмыков к оседлости боязнью потерять свое «национальное лицо». Одной из причин усиливавшегося социального неравенства болыиедербетовских калмыков он справедливо считал растущую колонизацию калмыцких земель русско-украинскими переселенцами. Поэтому следует признать в качестве достоинства работы Я. П. Дубровы высказанное им требование признания прав собственности калмыков на занимаемую ими землю и ликвидации попечительской системы.

Довольно подробно автор описал ситуацию в Калмыкии накануне реформы 1892 г., в частности, религиозное торжество 1890 г., а также события, связанные с обнародованием нового законоположения в улусе. В целом, он негативно отозвался об освобождении простолюдинов путем выкупа и усилении и расширении попечительской системы считая, что закон 16 марта «в сущности ничего не изменил в строе быта» калмыков, только усилил и расширил права попечителей6.

Ценными в научном отношении являются работы И. А. Житецкого, в которых автор, как этнограф, описал основные отрасли домашнего производства, отдельные черты хозяйства материальной культуры, жизни и быта калмыцкого народа в середине 80-х гг. XIX в., а также большое внимание уделил изучению социальной структуры калмыцкого общества.

Так, он выделил в нем три основные сословные группы: «высшее по происхождению владельческое нойоно-зайсангское» сословие- «низшее по происхождению, крепостное, масса, чернь" — «сословие духовное, которое стоит вне первых обоих по своему положению и связано равно с обоими по своему происхождению». Им подмечено, что калмыцкая аристократия сконцентрировали в своих руках не только экономическое богатство, но и право господина и судьи, имела власть над жизнью и имуществом простолюдинов, однако к концу XIX столетия ее произвол был несколько ограничен. С другой стороны, по его мнению, «в воззрениях калмыков отношение крепостного к владельцу носит еще много следов отношения' раба к своему владыке».

Также в работах Житецкого нашел отражение процесс разложения сословных предрассудков в результате зарождения «среди калмыков довольно сильного и теперь уже независимого класса калмыцкой имущественной аристократии» и внесения «в калмыцкую среду вместе с грамотой европейских воззрений на жизнь и положение личности."7.

Крупная исследовательская работа была осуществлена К. И. Костенковым, главным попечителем калмыцкого народа, руководителем Кумо-Манычской экспедиции, всесторонне обследовавшей Калмыцкую степь в начале 60-х гг. XIX в. По результатам изысканий он опубликовал целый ряд трудов, в которых содержится богатый фактический материал по истории и экономике калмыцкого народа8. Можно уверенно сказать, что большое место в них занимают вопросы социальной организации калмыков. В частности, он исследовал историю происхождения калмыцких привилегированных сословий, процесс расширения их прав и власти над подвластным населением и сделал вывод, что сущность сложившихся в калмыцком обществе обязательных отношений выражается в обязанности простолюдинов платить владельцам кибиточный сбор — албан. Следует также отметить, что К. И. Костенков принимал непосредственное участие в подготовке законоположений об отмене зависимости калмыковпростолюдинов от нойонов и зайсангов, применяя в данной деятельности свои познания и взгляды.

Необходимо выделить ряд работ, которые появились в связи с проведением реформ в России во второй половине XIX в. и касались намечавшихся преобразований в Калмыкии. Так, например, П. З. Ланко, изучивший положение калмыков Большедербетовского улуса в 60-е гг., замечал: «Не подлежит никакому сомнению, что калмыкам не чуждо сознание, что в пределах русского царства они принадлежат к числу тех народностей, которые еще остаются под гнетом царской власти». В существовании «зависимых отношений» он видел одну из причин, тормозивших развитие калмыцкого общества. Их сохранение, наряду с другими причинами, мешало, по его мнению, успешному переходу калмыков к оседлости9.

А. Воронцов, сравнив русское и калмыцкое крестьянство, пришел к выводу о том, что «в калмыке сильно развито чувство законности, подчинения властям. какая громадная польза могла бы получиться от калмыцкого народа, если бы он был приведен в прямое непосредственное подчинение своему начальству — русскому христианскому православному правительству"10.

Независимо от личного взгляда и отношения, эти исследователи разделяли намерения правительства провести буржуазные преобразования в Калмыкии. Они особо подчеркивали тот факт, что калмыки не были обложены какими-либо государственными или земскими повинностями, в отличие от других инородцев Астраханской губернии, а также отмечали имущественную несостоятельность простолюдинов, низкий культурно-образовательный уровень, слабую организацию медицинской помощи, ветеринарской службы и т. п. В результате единогласным стало мнение о необходимости переустройства всех сторон жизни Калмыцкой степи, проведение которых было сочтено как эффективное средство, направленное на улучшение благосостояние ее населения, поднятие его жизненного уровня и развитие более прогрессивных методов хозяйствования. При этом данные исследователи единодушно поддержали желание правительства провести в первую очередь отмену обязательных отношений рядовых калмыков к нойонам и зайсангам, так как только после ее осуществления возможно было распространение на Калмыкию других реформ. Появление таких трудов свидетельствовало о том, что необходимость ликвидации зависимости калмыков-простолюдинов от нойонов и зайсангов осознавалось различными представителями российской общественности" .

В целом, заслуга исследователей XIX в. заключается в том, что они внесли большой вклад в дело накопления исторического материала о социально-экономическом развитии Калмыкии в данный период. Важность их еще и в том, что некоторые из них в той или иной мере оказывали влияние на ход подготовки законопроектов и, несомненно, их выводы учитывалось министерскими комиссиями.

Некоторые вопросы общественно-экономического развития Калмыкии степи на рубеже XIX—XX вв. и реформы 1892 г. нашли отражение в ряде работ, вышедших в 20-х гг. прошлого столетия. Здесь прежде всего необходимо отметить исследования H.H. Пальмова, причем не только «Этюды по истории приволжских калмыков», но и не неопубликованные статьи и заметки из его личного фонда в Национальном архиве Республики Калмыкия (НАРК. Ф. Р-145) «О происхождении крепостнических отношений у калмыков», «Существовало ли у калмыков крепостное право, и когда возникли крепостнические отношения?». Их главная мысль — у калмыков до вхождения в состав Российского государства не было крепостного права, которое появилось лишь в XVIII в. и усилилось после 1771 г. при активном участии царского правительства. Эта его позиция объясняется тем, что он, будучи исследователем государственной школы в русской историографии, считал государство основной движущей силой истории. Позднее Пальмов высказал другое мнение о том, что эти обязательные отношения не являлись крепостной зависимостью. Тем не менее он дал высокую оценку реформе 1892 г., отметив ее важность: «отмена власти нойонов и зайсангов над калмыцким народом, в смысле освобождения его от так называемых обязательных отношений к владельцам, выражавшихся в уплате «албана», послужила калмыцкому народу преддверием к новой социально-экономической жизни, ибо ставила его в уровень с остальными русскими свободными сельскими гражданами"12.

Научную ценность представляют и другие работы H.H. Пальмова, в которых, в частности, имеются сведения о землепользовании в Калмыкии в начале XX в. и изучено развитие ремесленного производства13.

Попытку рассмотреть социально-экономическое развитие Большедербетовского улуса во второй половине XIX в. предпринял A.A. Лебединский14. В его работе большое внимание уделено описанию усиливавшегося процесса обеднения простолюдинов и связанное с ним развитие отходничества. Переход к оседлой жизни расценивается им как вынужденный акт, результатом упадка скотоводства и массовых захватов калмыцких земель крестьянами-арендаторами. Учитывая привлечение автором широкого круга архивного материала, труд Лебединского занимает значительное место в историографии данного периода.

Небольшая статья бывшего сотрудника УКН Ф. И. Плюнова до недавнего времени являлась практически единственной работой, в которой была отражена история подготовки закона об отмене обязательных отношений, в частности, перечислены комиссии и главные попечители, занимавшиеся разработкой проектов, кратко раскрыто их основное содержание.

Автор утверждал, что хотя правительство не признавало наличие крепостнических отношений в калмыцком обществе, законодательные акты XVIII—XIX вв. и исторические данные «в достаточной степени убеждают в существовании в Калмыцкой степи крепостного права». Для большей иллюстрации им приведен «документ позднейшего происхождения» воззвание Управления калмыцким народом (далее — УКН) к калмыкам по случаю 25-летия реформы от 25 марта 1917 г., который, по его мнению, «констатирует неоспоримый факт существования в Калмыцкой степи крепостничества и ярко обрисовывает те условия жизни калмыка, в каких он находился под властью нойонов и зайсангов до самого 1917 г."13.

С утверждением в исторической науке догматических схем марксизма-ленинизма, получила распространение классовая теория, в духе которой были написаны статьи Г. З. Минкина. Так, им отрицается господство патриархально-родовых отношений в калмыцком обществе, так как это ставило под вопрос «наличие классов и классовую борьбу в Калмыкии вплоть до революции"16. Он стал одним из первых историков, поставившим вопрос о существовании в Калмыкии феодальных отношений и последующем развитии капитализма в степи. Причем своих выводах Минкин также опирался на содержание монголо-ойратских законов 1640 г., являвшихся, на его взгляд, «кодексом феодальных отношений, юридически подтверждающим неограниченные права феодалов-кочевников в отношении народа"17.

Исследователь отметил возникновение на рубеже Х1Х-ХХ вв. «ростков капитализма», которые развивались главным образом в сфере аграрных отношений, а также и то, что «калмыцкая буржуазия в начале XX в. не только существовала, но и быстро росла». Однако, на наш взгляд, следует осторожно походить к его высказываниям о том, что «калмыцкое крестьянство отнеслось к реформе совершенно безразлично», а итогами реформы были потеря калмыцкими феодалами прав на землю и господство русской буржуазии. В определенной степени можно согласиться с ним в том, что «в экономике, как и в общественных отношениях Калмыкии после 1892 г., феодальные пережитки продолжали существовать в гораздо большей степени, чем в пореформенной русской деревне"18.

В общем, первые исследования советского периода, хотя и отличались от дореволюционных работ привлечением большого количества документов, все-таки отличаются повторением некоторых положений своих предшественников.

Рассматривая советскую историографию темы 60-х гг., следует, прежде всего, отметить фундаментальный труд коллектива исследователей «Очерки истории Калмыцкой АССР», который представлял собой первую попытку дать общую картину социально-экономического и политического развития.

I ^.

Калмыкии Первый том был посвящен дооктябрьскому периоду истории калмыцкого народа, а одна из глав — социально-экономическому развитию калмыцких улусов во второй половине XIX в. и реформе 1892 г. Автор этой главы Ю. Б. Симченко, рассматривая развитие всех отраслей калмыцкой экономики и раскрывая эволюцию социальных отношений, верно охарактеризовал причины, обусловившие необходимость отмены обязательных отношений в калмыцком обществе. Причем, по мнению авторов труда, социальные отношения «носили отчетливо выраженный феодальный характер, хотя и с пережитками дофеодального, патриархально-родового строя» и в XVII—XVIII вв.19.

К достоинствам данного исследования следует отнести подробное описание сословной структуры кочевого калмыцкого общества, а также обобщение всей предшествующей разработки истории Калмыкии, определение общего направления дальнейших исследований. Недостатком же является слабое использование архивных материалов, а отсюда отсутствие полной картины проведения реформы в улусах.

В работах 70−80-х гг. У. Э. Эрдниева, А. Г. Митирова, А. И. Наберухина, JT.C. Бурчиновой, А. Н. Команджаева, С. Б. Бадмаева, И. В. Борисенко, A.A. Чужгинова20, и других калмыцких историков раскрыты многие вопросы особенностей развития Калмыкии в изучаемый период, дана общая оценка реформе 1892 г. и ее последствиям.

Значительное место в исследованиях У. Э. Эрдниева занимают проблемы развития калмыцкого хозяйства, например, ряд его статей посвящена характеристике скотоводства и земледелия калмыков. В своей монографии, имеющей большую этнографическую ценность, он помимо прочих вопросов изучил появление крупных капиталистических хозяйств, ускорение процесса расслоения в калмыцком обществе и отметил важность реформы 1892 г. для дальнейшего развития рыночных отношений в Калмыкии21.

Некоторые вопросы значения и последствий реформы 1892 г. затрагивались в ряде работ экономиста С. Б. Бадмаева, посвященных общественно-экономическому развитию Калмыкии во второй половине XIX — начале XX вв. В частности, автор, исследовав основные пути развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве, торговле, различных отраслях калмыцкой экономики, отметил, что процесс постепенного разрушения патриархально-феодальных отношений особенно ускорился после отмены обязательных отношений14. Кроме того, он изучил историю и роль наемной рабочей силы в Калмыкии, связав ее развитие с процессом разорения большей части калмыцкого населения, как одну из сторон развития товарно-денежных отношений в Калмыкии, основываясь в своих.

99 выводах на использовании материалов обследования 1909 г." .

Большую ценность имеют изданные в этот период в различных научных сборниках историографические и источниковедческие статьи Л. С. Бурчиновой, касавшиеся в том числе и реформы 1892 г., а также Б. Э. Боваева, Ю.О. Оглаева" «5. Значительное место в историографии изучаемой темы занимают работы Л. С. Бурчиновой, исследовавшей социально-экономическую и политическую историю Калмыкии XIX в. Так, она охарактеризовала попечительскую систему управления, сложившуюся до 1892 г., подробно рассмотрела вопрос определения социального статуса калмыков-простолюдинов царской администрацией, а также изучила их экономическое и социальное положение до и после издания закона 16 марта.

При изучении поставленной проблемы нами была использована также литература по истории отмены крепостного права в России 4 В 1861 г., в частности, труды П. А. Зайончковского, Л. Г. Захаровой, Б.Г. Литвака" .

Таким образом, исследователями советского периода накоплен большой опыт изучения социально-экономической истории Калмыкии рассматриваемого периода, создана солидная фактологическая база, основанная на широком круге архивных материалов, дана общая характеристика общественно-политического строя калмыков. Исходя из существовавшей теории и методологии, основное внимание было обращено ими на развитие капиталистических отношений в России и Калмыкии, процесс расслоения калмыцкого крестьянства и обострение социальных противоречий и конфликтов в конце XIX — начале XX вв. Тем не менее, при любых концептуальных построениях, их работы сохраняют свое значение и поныне.

Отсчет нового этапа в исторической науке идет с начала 90-х гг. XX в., когда возник кризис, вызванный резким отказом от прежней теоретико-методологической базы и марксистско-ленинской идеологии. Наверное, можно уже говорить о начале преодоления этого кризиса, о чем свидетельствует появление работ, в которых предпринимаются попытки расширить круг изучаемых вопросов, дать более объективную оценку тем или иным событиям и явлениям, актуализировать историческую проблематику.

Монография А. Н. Команджаева, изданная в 1999 г., в которой дана довольно подробная характеристика социально-экономического развития Калмыкии на рубеже XIXXX вв., основана на широком круге архивных и опубликованных источников. Он исследовал не только экономические последствия отмены личной зависимости калмыков-простолюдинов от их владельцев, но и социальные: усиление дифференциации калмыцкого общества, изменение его структуры, а также обострение социальной напряженности, неизбежной в условиях рыночной конкуренции. В условиях современного кризисного состояния сельского хозяйства как страны в целом, так и Калмыкии, данная работа представляет практическую ценность, так как ее выводы, как отмечает сам автор, могут служить рекомендациями к оптимизации народнохозяйственного развития Калмыкии" в настоящем и будущем"23.

Заметное место среди последних работ по истории Калмыкии занимает труд М.М. Батмаева". Хотя она посвящена изучению социально-политического строя и хозяйства калмыков в ХУИ-ХУШ вв., тем не менее для нас интересна та ее часть, в которой рассматривается социальная стратификация калмыцкого общества, существовавшие формы эксплуатации, описываются новые хозяйственные явления. Эти разделы важны для лучшего понимания основных моментов социальной истории калмыцкого народа, особенно при анализе сущности обязательных отношений.

В ряде монографий К.Н. Максимова" раскрываются вопросы взаимоотношений калмыков с Россией до их официального вхождения в состав Российского государства, а также процесс постепенного введения их в общероссийскую систему власти в рамках развития национальной политики правительства. Значительное внимание уделено развитию административно-территориальной системы управления Калмыкии, проблеме ее правового статуса в российской государственности.

В числе новейших работ, касающихся изучаемой темы, следует назвать диссертационные исследования В. В. Батырова и С.Ю. Деева-1. В первой, посвященной истории калмыцкой светской аристократии в конце ХУШ-начале XX вв., раскрываются различные стороны социально-экономического, политического и культурного развития нойонов и зайсангов, дается целостная картина их положения в обществе и роли во взаимоотношениях с российским правительством. Автор показывает развитие целенаправленной политики ограничения и лишения представителей калмыцкой знати прав управления, освещает проблему их перехода к оседлому образу жизни и степень участия в общественной жизни в начале XX столетия.

В работах второго исследователя изучается административные реформы в Калмыкии в конце XIX-начале XX вв., в частности анализируется сложившаяся система управления и налогообложения, раскрывается основное содержание процесса реорганизации административно-территориальной системы в ходе подготовки и проведения реформ 1892 г. и 1910 г. Автор сделал вывод о борьбе двух направлений в решении проблемы административно-судебного устройства калмыков, которые выявились в период разработки законопроектов об отмене обязательных отношений. Суть ее состояла в вопросе — сохранить или ликвидировать попечительскую систему, в результате победу одержали сторонники первой точки зрения. Вместе с тем, мы не можем согласиться с ним в том, что крепостнические отношения отсутствовали в калмыцком обществе, так как это, прежде всего, ставит под сомнение целесообразность проведения и значение реформы 1892 г.

При изучении темы диссертации большой интерес у нас вызвала современная литература, посвященная изучению истории национальной политики России. В частности, работы B.C. Дякина, А. Каппелера, Б.Н. Миронова". Последний выделил несколько принципов национальной политики России, проявление которых мы можем видеть в административном курсе правительства в Калмыкии .

Таким образом, в историографии постсоветского периода происходит пересмотр прежних научных теорий, осуществляется критический анализ и новая постановка основных теоретико-методологических вопросов, в том числе и в изучении общественного строя калмыков, национальной политики российского правительства и в оценке социально-политического развития Калмыкии на рубеже XIX—XX вв.

В настоящее время специальных работ, посвященных изучаемой проблеме, не существует. Отдельные моменты и вопросы, относившиеся к реформе 1892 г., были рассмотрены в общих трудах социально-экономического характера.

Источниковая база исследования основана на значительном массиве опубликованных и неопубликованных материалов. К первой группе источников следует отнести нормативно-правовые акты, содержащиеся прежде всего в Полном собрании законов Российской империи (далееПСЗ). В их числе необходимо выделить, конечно, «Высочайшее утвержденное 16 марта 1892 г. Мнение Государственного Совета об отмене обязательных отношений между отдельными сословиями калмыцкого народа» (далее — закон 16 марта 1892 г.)-5'. Небольшой по количеству статей закон стал значительной вехой в истории калмыцкого народа.

Охарактеризовать систему управления Калмыкии накануне реформы позволяют «Высочайше утвержденные 10 марта 1825 г. Правила для управления калмыцким народом» (далее — Правила 1825 г.), «Высочайше утвержденное 21 ноября 1834 г. Положение об управлении калмыцким народом» (далее — Положение 1834 г.) и «Высочайше утвержденное 23 апреля 1847 г. Положение об управлении калмыцким народом» (далееПоложение 1847 г.)" '2.

Ряд законодательных актов, принятый после реформы 1892 г., стал продолжением и дополнением основных положений закона 16 марта. Примером является закон «О замене у калмыков Астраханской губернии кибиточной подати сбором с принадлежащего им скота» от 10 июня 1900 г. 33, изданием которого правительство пыталось стабилизировать поступление налогов путем перенесения тяжести на богатых скотовладельцев. Продолжением намеченного правительственного курса стали закон «О передаче управления кочующими в Астраханской и Ставропольской губерниях калмыками в ведение Министерства внутренних дел» от 23 декабря 1902 г. и реформа 1910 г/, завершившие реорганизацию местного административно-территориального управления Калмыкии.

Большое значение в законодательстве начала XX в. имеют нормативные акты, регулировавшие решение аграрного вопроса в Калмыкии. В общем они свидетельствовали о стремлении правительства снять остроту земельной проблемы в Нижнем Поволжье за счет калмыцких земель, что, несомненно, негативно отражалось на состоянии хозяйства калмыков.

В целом, эти и другие законодательные акты показывают основные моменты и направления правительственной политики, освещают процессы и изменения, происходившие в калмыцком обществе и хозяйстве, а потому являются важными источниками при исследовании социально-экономического и политического развития Калмыкии в изучаемый период.

Особое место среди правовых источников занимают монголо-ойратские законы 1640 г. 33, по-разному именуемые исследователями: «Степное Уложение" — «Цааджин-Бичик» «Великое халха-ойратское Уложение 1640 года», «Ике Цааджи», (в звучании С. Д. Дылыкова — «Их цааз»). Калмыцкое название их — «Ик Цааджин бичиг», то есть Великий устав взысканий. Большинство авторов XIX в. и советских историков основывали свои характеристики общественного строя калмыков на том или ином толковании этих законов.

Другую группу архивных источников составляют делопроизводственные документы, которых можно поделить на две подгруппы. Во-первых, это материалы правительственных комиссий при Министерстве государственных имуществ (далее — МГИ), занимавшихся подготовкой законопроектов об отмене владельческих прав нойонов и зайсангов. Однако, мы не располагаем всем объемом этих документов, отложившихся в фондах Российского государственного исторического архива (РГИА), например, в фонде 381 департамента общих дел МГИ. Тем не менее, имеющиеся в нашем распоряжении материалы свидетельствуют о том, что правительство придавало большое значение готовящейся реформе, хотя при этом не удалось избежать бюрократических проволочек, в результате которых подготовка законопроекта осуществлялась около тридцати лет. Общее представление о содержании различных проектов позволяют создать журналы заседаний комиссий, переписка министерств и ведомств, справочные издания" 16.

Во вторую подгруппу входят документы местных органов власти, отражающие прежде всего ход реализации реформы в калмыцких улусах и хранящиеся в фондах Национального архива Республики Калмыкия (далее — НАРК). Так, ценные сведения о состоянии калмыцкого общества содержатся в годовых отчетах Управления калмыцким народом (далее — УКН), в которых приводятся данные о численном составе и имущественном положении населения Калмыцкой степи. Отчет УКН за 1892 г. важен еще тем, что в нем есть специальный раздел — «Обнародование нового закона», посвященный.

3 7 проведению реформы. В нем содержится отчет о работе Управления и улусных управлений по исполнению нового законоположения о калмыках, а также описывается реакция калмыков во время обнародования закона 16 марта 1892 г. в улусах. Интерес вызывает представленные здесь данные о поступлении нового налога в первый же год.

На наш взгляд, следует отметить ревизионную записку главного попечителя В. А. Башкирова, в которой нашли отражение моменты, не вошедшие в годовой отчет. Так, в ней он высказал свое мнение о высоком размере налога, о том, что единицей обложения необходимо считать не кибитку, а количество скота, и привел данные о поступлении сбора в разных.

38 улусах .

Различные данные об осуществлении реформы содержатся также в книгах на записку приказов главного попечителя калмыцкого народа, наряде исполненным бумагам, циркулярах и предписаниях УКН, присланных для сведения и к руководству, отчетах и рапортах улусных попечителей. В книгах на записку приговоров улусных и аймачных сходов есть сведения о количестве и социальной принадлежности лиц, избранных на общественные должности, повестки сходов и т. д. Интерес вызывает информация о поступлении налогов, исполнении повинностей и взыскании недоимок. Эти документы отложились в фонде Управления (Ф.9) и в фондах улусных управлений, к примеру, Багацохуровского (Ф.24), Малодербетовского (Ф.15), Яндыко-Мочажного (Ф.26), Александровского (Ф.22)39.

Одними из основных источников являются статистические материалы. Они содержат преимущественно количественные данные, поэтому и характеризуются как наиболее доказательные источники. В частности, на материалах статистического обследования 1860-х гг. основаны труды главного попечителя калмыцкого народа К. И. Костенкова. В частности, значительное место в его работах, часть которых опубликована в «Трудах Астраханского Статистического Комитета», уделено описанию экономического состояния зайсангов, ошибочно, по его мнению,.

40 признанных правительством дворянами .

Важные сведения о распределении населения по национальности, вероисповеданию, языку и роду занятий содержатся в материалах первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г.4' Большую помощь в анализе данных переписи оказывает статья Ю. О. Оглаева, в которой эта перепись оценивается как важный источник по изучению социально-экономического строя дореволюционной Калмыкии. Так, появление «отдельно от хозяев живущих рабочих и прислуги», по его мнению, свидетельствует о процессе «преодоления былой патриархальности в отношениях между работодателем и работником"42.

Для характеристики состояния калмыцкого общества в начале XX в. большое значение имеют материалы статистико-экономического и естественно-исторического обследования 1909 г/ь Кагс отмечает А. Н. Команджаев, главной задачей этого обследования было выявление излишков калмыцких земель, которые можно было предоставить в распоряжение крестьян-переселенцев. Таковые составили 2 млн. дес., но это без учета местных национальных факторов, почвенно-климатических условий и при сильно заниженной норме на единицу скота44.

Следует обратить внимание на то, что материалы данного обследования являются особенно важным источником при изучении социальной структуры калмыцкого общества и экономического положения разных слоев населения Калмыцкой степи. Например, они свидетельствуют о процессе социальной дифференциации в калмыцких улусах, содержат сведения о найме рабочих. Помимо этого, в них имеются сведения о концентрации животноводства, количестве стационарных построек, запасах кормов и т. д. В целом, данные обследования 1909 г. характеризуют переходное состояние калмыцкого общества от кочевого к полукочевому и оседлому хозяйствованию.

Самостоятельную группу источников составляют материалы периодической печати, имеющие немаловажное значение для изучения данной темы. Они содержат ценную информацию, в частности, о системе управления Калмыкией и о проблемах христианизации калмыков. В числе таковых изданий следует назвать прежде всего газеты «Астраханские губернские ведомости», «Ставропольские губернские ведомости», «Астраханские епархиальные ведомости», журналы «Ойратские известия», «Калмыцкая область» и другие43.

В целом, надо заметить, что документальные материалы, в которых отражена история общественно-экономического развития Калмыкии во второй половине XIX-начале XX в., а также история ликвидации зависимости рядовых калмыков от их владельцев занимают значительное место в нашей работе. Они отложились в фондах РГИА, НАРК и Научного архива КИГИ РАН, причем некоторые из них впервые вводятся в научный оборот.

В целом, широкий круг источников, наряду с опубликованной литературой, позволяют нам создать более полную и достоверную картину событий и тем самым достигнуть поставленных цели и задач.

Структура диссертации определяется целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, четырех глав, включающих пятнадцать параграфов, заключения, примечаний и списка источников и литературы.

Заключение

.

Таким образом, наше исследование показало, что закон 16 марта 1892 г. был подготовлен изменениями социальных и экономических отношений в калмыцком обществе, произошедшими во второй половине XIX в. в условиях развития рыночных отношений в России. Он стал очередным шагом в ликвидации крепостнических отношений в национальных окраинах империи.

В предреформенный период в развитии экономики Калмыкии наметились определенные тенденции, обусловленные активизацией процесса перевода российской экономики на рыночное хозяйствование после отмены крепостного права в 1861 г. Одним из проявлений проникновения новых отношений в сферу традиционного калмыцкого хозяйства стала возраставшая товарность некоторых отраслей экономики Калмыкии.

Калмыцкое общество в этот период было стратифицированным, делилось на две части — на привилегированные, господствующие и непривилегированные, зависимые в различной степени сословия. Отношения между ними, по сути соответствующие определению «феодальные», были юридически оформлены русским правительством, видевшим их сущность в праве высших калмыцких сословий на денежный сбор с подвластных им калмыков. После 1861 г. оно признало, что их сохранение не отвечает реалиям времени, тем более в самом калмыцком обществе происходили определенные изменения, в частности в среде и феодалов, и в массе простолюдинов усиливалась имущественная дифференциация.

С середины XIX в. в Калмыкии была установлена попечительская система управления, которая фактически превратилась в строгую систему государственной опеки над калмыками через центральные и местные государственные органы, законодательство, религию, путем бюрократизации и монополизации управления и контроля, регламентации всей сферы жизни калмыков. В конце столетия под влиянием происходивших в России процессов правительство приступило к проведению реформ, в том числе и в области быта и управления Калмыкией, хотя и с запозданием.

Реорганизация системы управления была тесно связана с ликвидацией владельческих прав калмыцких нойонов и зайсангов, необходимость осуществления которой стала актуальной после отмены крепостного права в России. К началу 90-х гг. владельческие права нойонов и зайсангов, как отмечает большинство авторов, стали существенным препятствием для проникновения и развития капиталистических отношений в Калмыкии. Их отмена необходима была не только в интересах русского и национального предпринимательства, но и соответствовала интересам правительства, проводившего курс на ограничение политической самостоятельности калмыцкой знати и перевод Калмыкии в ведение общеимперских органов управления.

Работа министерских комиссий, которые занимались разработкой законопроектов об отмене крепостной зависимости калмыков-простолюдинов от нойонов и зайсангов, продолжалась довольно долгое время. Все члены Комиссий и чиновники, участвовавшие в подготовке проектов преобразований в Калмыцкой степи, единогласно высказались за необходимость и неотложность ликвидации обязательных отношений в калмыцком обществе, рассматривавшейся как следствие реформы 1861 г. Так, Совещание 1882 г. признавало, что «сохранение обязательных отношений калмыков к владельцам и зайсангам, то есть вида личной зависимости калмыков от владельческого права привилегированных сословий, составляет явную аномалию в настоящее время, спустя слишком 20 лет, после общего упразднения крепостного права в России. Уничтожение этого последнего остатка крепостной зависимости составляет, очевидно, одну из ближайших задач нынешнего царствования». Таким образом, в случае рассматриваемой реформы, в отличие от отмены крепостного права, когда, хотя и формально, инициаторами выступили помещики, правительство взяло на себя инициативу ее проведения, поскольку сомневалось в том, что калмыцкие владельцы поступятся своими правами.

Конечной целью будущих преобразований, по признанию разработчиков проектов, было «проведение в жизнь кочевников начал и порядка оседлой жизни», устройство землевладения в Калмыцкой степи. В частности, было предложение связать перевод калмыков на оседлость с правом занимать руководящие должности в улусном управлении. В этом стремлении, видимо, сказался традиционный взгляд о преимуществе земледельческого труда перед скотоводческим, как более «цивилизованном». Однако на деле это могло лишь означать игнорирование природно-климатических условий степи, где было немного пригодных для обработки земель, а также хозяйственного опыта калмыков и возможностей развития скотоводческого производства.

Что касается гражданского устройства калмыков, все Комиссии признали необходимым предоставить им личные и имущественные права «на одинаковых с остальными сельскими обывателями основаниях. Эта мера совпадала с общим стремлением правительства к объединению всего сельского населения на началах Положения 19 февраля 1861 г., которое уже было применено к другим инородцам империи — к башкирам и киргизам.

Отмена обязательных отношений сама по себе не могла быть каким-то обособленным событием: она влекла за собой необходимость реорганизации существовавшей системы управления, судопроизводства, налогообложения, а также, что особенно важно, решение вопроса о землепользовании и землевладении в Калмыцкой степи. Иными словами, данной реформой обусловливались дальнейшие изменения в жизни калмыцкого населения, что также было связано с общероссийскими преобразованиями 60−70-х гг. Это же отмечала Л. С. Бурчинова, считавшая, что задачей всех Комиссий, занимавшихся разработкой проектов отмены обязательных отношений у калмыков, было найти практически приемлемый путь и способ распространения на Калмыцкую степь буржуазных реформ. Весь смысл намечавшихся перемен должен был означать реорганизацию всех сторон жизни ее населения с учетом общегосударственных преобразований и местных особенностей.

Его главное содержание составляли три основных положения: отмена владельческих прав калмыцких феодалов и освобождение калмыков-простолюдинов (за вознаграждение) — частичная реорганизация управления калмыцким народом (была оставлена прежняя попечительская система, но уже с более расширенными функциями) и судопроизводстваналогообложение всего калмыцкого населения в пользу государства. Первое из них определило компромиссный характер реформы, то есть правительство постаралось учесть материальные интересы феодалов. Тем не менее закон отвечал в известной степени и интересам простолюдинов, которые получили некоторые гражданские права.

При рассмотрении всего комплекса вопросов были высказаны различные мнения и предложения, по многим из них возникли разногласия. Например, в вопросах о будущем территориально-административном устройстве калмыцких улусов, о способах разрешения многочисленных земельных споров и проблем внутри степи и на ее границах. Расхождения выявились и в вопросе о системе управления: можно ли приблизить ее к Положению 1861 г, или она не подлежит подчинению общим губернским учреждениям и необходимо проектировать особое управлениеесть ли необходимость в создании временных переходных органов управления.

Закон 16 марта 1892 г. об отмене обязательных отношений в калмыцком обществе отношений в калмыцком обществе стал претворяться в жизнь вскоре после его принятия. Однако проведение некоторых его мероприятий затянулось до 1894 г., в частности, избрание и утверждение аймачных старшин, заменивших зайсангов в управлении аймаками, продолжалось до осени этого года.

Выплата нойонам и зайсангам вознаграждения за потерю албана и единовременного пособия, реорганизация местного управления и обложение калмыцкого населения налогам в пользу казны осуществлялись УКН одновременно. При этом было составлено большое количество различных ведомостей, расчетов, списков, раскладок, а также расписок, приговоров и т. д. К примеру, расчетные списки для выдачи единовременного пособия составлялись улусными управлениями дважды: летом и осенью 1892 г.

При проведении реформы местная администрация столкнулась с объективными и субъективными трудностями. Так, например, произошла смена главного попечителя, закон был получен УКН довольно поздно, период осуществления был осложнен эпидемическими заболеваниями.

В конце Х1Х-начале XX вв. в развитии калмыцкой экономики четко проявлялись тенденции капиталистического характера, наметившиеся еще до 1892 г. и усилившиеся после реформы. Активизировался переход от экстенсивного кочевого скотоводства к оседлому товарному хозяйствованию. Основными показателями интенсификации производства были значительный рост поголовья скота в крупных скотоводческих хозяйствах, успешные попытки проводившейся ими планомерной селекции, строительство стационарных построек для скота и заготовка кормов, применение научных знаний и усовершенствованных орудий труда. Повышение товарности отмечается также в развитии земледелия, огородничества, садоводства, табаководства и рыболовства. Другим свидетельством вовлечения калмыцких улусов во всероссийский рынок и развития в Калмыкии товарно-денежных отношений и кредитной кооперации было появление ссудно-сберегательных касс и увеличение товарооборота. В то же время все еще большое значение имели экстенсивные методы хозяйствования: полукочевое животноводство, отсутствие предприятий перерабатывающей промышленности и т. д. Но, в целом, можно сказать, что в начале XX в. сельское хозяйство Калмыкии все более приобретало торгово-предпринимательский характер.

Реформа 1892 г. усилила социальное расслоение, способствовала изменению характера основных сословий калмыцкого общества — феодалов и простолюдинов, в результате чего заметным стал процесс формирования, с одной стороны, национальной сельскохозяйственного предпринимательства, а с другой, первых «пролетарских слоев». Причем два новых общественных полюса складывались как из представителей бывших привилегированных сословий, так и из рядовых калмыков. Предприимчивые хозяйственники из числа нойонов, зайсангов и простолюдинов образовывали немногочисленную состоятельную верхушку общества. Значительная же часть простолюдинов и разорившихся феодалов подверглась пролетаризации. В этой отмене границ между сословиями и включении калмыков в общероссийскую социальную структуру и заключались преобразующая сила и значение реформы 1892 г.

После данной реформы в Калмыкии была усилена попечительская система управления, продолжалась политика правительства, направленная на замену национальных органов власти унифицированными общеимперскими органами власти и управления, а также на ограничение прав калмыцких привилегированных сословий. На рубеже веков были конкретизированы основные принципы административного управления калмыками, а также дополнены и усложнены компетенция чиновников управления. Большое значение придавалось введению в Калмыкии общероссийского сельского административного деления, ее дальнейшему подчинению судебным и полицейским губернским учреждениям, увеличению суммы налоговых поступлений, в том числе путем причисления калмыцкой знати к податному населению, христианизации калмыков. При этом доминирующей и особенно актуальной была переселенческо-земельная политика, которой диктовались преобразования административного, общественного и поземельного устройства.

Важное значение реформы 1892 г., на наш взгляд, состояло в том, что значительная масса калмыков-простолюдинов была освобождена от феодальной зависимости и получила права свободных сельских обывателей. Однако, как справедливо отмечают некоторые исследователи, это во многом формальным актом. В частности, Я. П. Дуброва точно подметил тот факт, что «освобожденные» от владельцев калмыки попали под власть чиновников, при этом они «не имеют прав на общественные сходки без предварительного на то разрешения, не имеют права распоряжаться посвоему усмотрению отведенной в их пользование землей и доходностью с нее, состоят под полной чиновничьей опекой и пользуются своими средствами и землей не по праву и свободно, а с разрешения, получают свои собственные деньги «не тогда, когда нужно, а когда признается благовременным.». Иными словами, права рядовых калмыков были более ограниченными, чем права бывших крепостных крестьян после реформы 1861 г., а «выражение -«свободные сельские обыватели» остается хотя и громким, но мало содержательным звуком».

В сущности, закон 16 марта нельзя назвать радикальным. Его 2-я и 3-я статьи определили компромиссный характер освобождения рядовых калмыков от власти нойонов и зайсангов путем выкупа. Свидетельством сохранения в Калмыкии традиционных порядков было положение о круговой поруке, которая считалась «надежнейшим средством изыскания всех недоимок».

Кроме этого, право отдавать в работы неисправных плательщиков, которым до реформы обладали нойоны и зайсанги, было сохранено и передано государству в лице улусных попечителей. Хотя новый ежегодный налог в пользу казны был меньше прежнего албана, но и он был под силу многим беднякам, так как помимо него существовало еще множество «темных» сборов, различных натуральных повинностей. Об этом свидетельствует тот факт, что уже в 1892 г. кибиточный сбор был выплачен только на 62%.

Но, тем не менее, были и положительные результаты реформы 1892 г. теперь нойоны и зайсанги уже не имели официально утвержденного права на произвол. Простолюдины получили некоторые личные и имущественные права, а также возможность решать такие вопросы, которые раньше решались единолично нойонами и зайсангами. Прежде всего, это возможность участия в аймачном сходе, на котором осуществлялась раскладка кибиточного сбора. Из более 140 аймачных старшин, избранных на основании закона 16 марта 1892 г., около 100 были рядовыми калмыками, то есть расширился доступ последних к занятию общественных должностей. Таким образом, можно говорить об определенной демократизации общественной жизни в калмыцких улусах. Следствием стала также активизация общественно-политической жизни в Калмыкии, проявившаяся и на аймачных и улусных сходах, и на съездах калмыков-скотоводов и улусных попечителей, и в годы революционных событий начала XX в. При этом самым актуальным являлся земельный вопрос, в частности, калмыки выступали против захватов земли переселенцами, против самовольного выпаса и прогона скота.

Если ранее калмыцкие феодалы не платили никаких налогов в казну, то теперь они были поставлены в один разряд со своими бывшими подвластными и также обязаны были платить 6 рублевый сбор. В частности, уже в 1892 г. зайсанг Багацохуровского улуса Б. Онкоров должен был заплатить по общественной раскладке 1.400 руб.

В результате качественных сдвигов в экономике Калмыкии претерпела изменения и социальная структура калмыцкого общества. В конце XIX — начале XX вв. происходило усиление процесса расслоения как в среде бывшего владельческого сословия, так и в среде простолюдинов. Формирование национальной буржуазии шло за счет тех феодалов, которые перестроили свои хозяйства на товарные рельсы, а также за счет зажиточных скотоводов, выходцев из простолюдинов. На другом полюсе калмыцкого общества находились неимущие и бедняцкие хозяйства, являвшиеся поставщиками наемной рабочей силы.

Говоря о развитии капиталистических отношений в Калмыкии на рубеже Х1Х-ХХ вв., следует иметь в виду, что и в экономике, и в социальной сфере сохранились остатки прежних отношений и экстенсивные методы хозяйствования (старые методы использования рабочей силы, полукочевое животноводство и т. д.).

В целом, несмотря на ограниченность и половинчатость, сохранение дореформенных отношений, реформа 1892 г., способствовавшая вовлечению Калмыкии в общероссийский рынок и открывшая дорогу развитию новых отношений, стала толчком модернизации калмыцкого общества и явилась значительной вехой в истории калмыцкого народа.