Современное развитие исторического и социального познания характеризуется повышенным вниманием исследователей к проблемам социополи-тической трансформации, которую переживает российское общество в конце XX—начале XXI столетий. Начиная с середины 80-х годов происходят радикальные изменения во всех областях общественной жизни — в идеологии, общественном сознании, политической и государственной организации, а также в экономических отношениях и социальной сфере. Новейшая история страны отмечена такими крупными событиями, как крушение коммунистического режима, распад СССР и образование на его пространствах новых независимых государств, становление политического плюрализма, формирование новой социально-классовой структуры.
По мере того, как разворачиваются вызванные к жизни горбачёвской «перестройкой» процессы и тенденции, нарастает и острота споров о причинах, содержании и последствиях происходящих перемен. Их истолкование и поныне носит в немалой степени идеологизированный характер, отражая идейно-политические предпочтения аналитиков, придерживающихся тех или иных сценариев развития российского социума. Посему «научные интерпретации пробиваются робко и слабо влияют на оценки, выставляемые современному историческому процессу ведущими политическими силами российского общества"1. Между тем одним из путей усиления роли научно-объективного подхода в познании современных общественных процессов является изучение их с позиций исторической науки. Последние предполагают дистанцирование (насколько это вообще возможно при постижении социальных феноменов) от политических пристрастий, ориентируют на то, чтобы избегать выводов и характеристик, продиктованных особенностями переживаемого момента.
1 Согрин В. Политическая история современной России. 1985;1994: От Горбачёва до Ельцина. — М., 1994. С.З.
Одной из существенных проблем исследования современного периода истории России является процесс формирования и эволюции общественных движений и организаций, выступающих в качестве субъектов политической жизни, и воплощающих в своей деятельности различные, причём нередко между собой конфликтующие, тенденции социальной трансформации российского общества. Общественно-политические движения выполняют важные функции: 1) конденсируют интересы, настроения широких разнородных слоев населения- 2) выдвигают цели, разрабатывают способы их достижения- 3) создают крупную политическую силу, сосредоточенную на решении конкретной политической задачи- 4) руководят массовыми выступлениями, организуют ненасильственные, а иногда и насильственные выступления1. Изучение этой проблемы актуализируется тем обстоятельством, что конец XX века характеризуется увеличением количества и расширением возможностей общественно-политических движений, что свидетельствует о вовлечение в политическую жизнь всё новых масс людей.
Существенно углубить понимание политического процесса позволяет введение в научный анализ теории политической культуры, которая нацеливает на осмысление скрытых от непосредственного наблюдения факторов мотивации политического поведения. Разумеется, вовлечение и отдельных личностей, и социальных групп в политику обусловлено, прежде всего, рациональными мотивами — стремлением реализовать свои коренные социальные и организационно-хозяйственные интересы. Однако их реализация происходит не напрямую, она опосредована теми значениями и смыслами, которыми субъекты политики наделяют своё отношение к власти, политическим институтам, политическим элитам, лидерам и т. д. Эти смыслы и значения задаются как раз доминирующей в обществе политической культурой.
1 См.: Политология / Под ред. М. А. Василиска. 2-е изд. — СПб., 1999. С. 215.
2 См.: Политология / Науч. ред. А. А. Радугин. 2-е изд. перераб. и дополн. — М., 2001. С. 97.
В отечественной политической науке политическая культура интерпретируется как исторический опыт, память социальных общностей и отдельных людей в сфере политики, их ориентации, навыки, влияющие на политическое поведение. С одной стороны, политическая культура является особой частью общей культуры данного общества, хотя и обладающей определённой автономией. С другой стороны, она связана с конкретной политической системой, хотя и не сводится к ней1. Такой подход к понятию политической культуры позволяет говорить о том, что это явление охватывает все сферы политической жизни и включает в себя культуру политического сознания (сводимую иногда к «культуре мышления»), культуру политического поведения индивидов, групп и партий, культуру функционирования существующих в данной стране политических институтов и организаций2.
Концепции политической культуры как особого образца ориентаций на политические действия (согласно определению американского учёного Г. Алмонда, с именем которого и связано введение в широкий научный оборот, начиная с середины 50-х годов XX века, понятия «политическая культура») открывает дополнительные возможности осмысления проблем переходного периода. Такой период, переживаемый ныне российским обществом, отличают многообразие политических ориентаций, частая смена политических предпочтений, различные проявления экстремизма, включая насильственные действия, возникающие на этнонациональной основе.
Кроме того, привлечение теории политической культуры для разработки темы данного исследования отвечает тем заглавным задачам, которые решает сегодня отечественное историознание. В русле исследовательских программ «новой социальной истории», предполагающих сочетание макрои См.: Политология. Энциклопедический словарь. — М., 1993. С.264−266.
2 Баталов Э. Я. Политическая культура как социальный феномен // Вестник Московского университета. Серия 19. Социально-политические исследования. 1996. № 5. СЛ. микроисторического анализа, на передний план в историческом познании выдвигаются структуры повседневности, вопросы социально-культурного характера1. Феномен политической культуры выступает как раз в качестве того объектного поля, где сопрягаются подходы истории, политологии, социологии, других обществоведческих дисциплин.
Изучение проблем общественно-политического развития современной России предполагает выбор исследовательского формата, уточнение непосредственного объекта изучения. Общественно-политическое развитие России представляет собой многоуровневое взаимодействие социальных субъектов (акторов, агентов поля политики — согласно определениям, принятым в западной социологии, в её различных теоретических сетках2), носителей и институтов власти, которые действуют на основе специфических особенностей исторического порядка, культуры, традиций, конфессиональной и этно-национальной среды и т. д. Всё это оборачивается значительным своеобразием протекания политического процесса в различных регионах страны, что, в свою очередь, позволяет рассматривать исследование проблемы на региональном уровне в качестве значимой научной задачи. Её разработка позволяет поставить вопрос об общем и особенном в эволюции современного российского социума, способствует углублённому анализу единой для всего об.
1 См.: Россия в XX веке: Судьбы исторической науки. — М., 1996; Репина Л. П. «Новая историческая наука» и социальная история. — М., 1998; Историк в поиске. Микрои макроподходы к изучению прошлого / Доклады и выступи. на конф. 5−6 октября 1998. — М., 1998; Преемственность и разрывы в интеллектуальной истории / Материалы науч. конф. Москва, 20−22 ноября 2000. — М&bdquo- 2000.
2 См.: Бурдье П. Социология политики. — М., 1993; Баразгова Е. С. Американская социология (традиции и современность). — Екатеринбург, 1997; Джерри, ДэвидДжерри Джулия. Большой толковый социологический словарь (Collins). В 2-х т. — М., 1999. ществознания проблемы российской модели социальной трансформации. Наряду с этим — приближает теоретическое осмысление объекта исследования к практическим задачам выработки адекватных решений в сфере управления политическим процессом, как в момент принятия политических решений, так и на стадии их реализации.
Несомненный и научно-теоретический, и праксеологический интерес представляет опыт крупного российского региона, каковой образуют республики Среднего Поволжья, — Марий Эл, Татарстан и Чувашия. Этот регион является научно и культурно признанным в качестве репрезентативного объекта для изучения общественно-политического развития страны в целом. Он предстаёт в виде своего рода модели российского социума, обладая, в частности, полиструктурным, многоэтническим и многоконфессиональным составом населения. На региональном «срезе» отчётливо просматриваются многие существенные проблемы деятельности общественно-политических движений и организаций. Многие из этих проблем связаны с кризисом культурной идентичности, одним из заглавных способов нового обретения которой выступает чувство принадлежности к той или иной нации как этнокультурной общности. Причём дело здесь не только в объективных процессах, факторах, укоренённых в психоментальностях широких слоёв населения, их политико-культурном опыте. Решающими силами, направляющими процесс идентификации, выступают в условиях России два слоя — интеллигенция и бюрократия. И та и другая группы решают свои задачи — в том числе посредством того или иного вида участия в возникновении и деятельности общественно-политических организаций, — широко прибегая к методам этно-национальной и тесно связанной с ней религиозно-конфессиональной мобилизации. Эти типы социально-организационных действий приобретают тем большее значение, чем более ярко выражены раскол политической культуры, отсутствие в обществе согласия относительно основных ценностей. А именно так выглядит очередная для российского общества попытка «догоняющей» модернизации в конце XX— начале XXI веков.
Широко представленные в данной диссертационной работе элементы междисциплинарного подхода требуют определиться с теми базовыми понятиями, которые в этой работе фигурируют. Это тем более важно, что — как не раз уже отмечалось в различных исследованиях социогуманитарного направления — «попытки копирования опыта зарубежных исследователей, особенно в области социальных проблем, естественно, не рассчитанного на универсальное приложение в любых социокультурных условиях, оказываются мало успешными"1. Среди этих, нуждающихся в разборе, понятий — «общественное движение» (в значении «общественно-политическое движение») — оно охватывает различные формы объединения граждан — ассоциации, союзы, фронты, и т. п., которые не входят непосредственно в государственные и партийные структуры, но становятся в той или иной мере субъектами политической жизни, сочетая в разной степени функции сотрудничества, оппонирования и критики, оппозиции и борьбы по отношению к государственным институтам и политическим партиям. Это понятие охватывает широкий спектр объединений — от оказывающих непосредственное влияние на принятие политических решений, отличающихся высоким уровнем организованности, до лишённых сколь-нибудь чёткого организационного ядра.2.
В условиях российской трансформации активную роль в политической жизни играли и продолжают играть также общественные организации, хотя они изначально создаются не с собственно политическими целями. Такую роль играют, к примеру, профессиональные союзы, которые, как показывает опыт общественного развития последних двух десятилетий, выдвигают политические требования, не только непосредственно затрагивающие их интере.
1 Гришина Н. В. Психология конфликта. — СПб., 2000. С. 7.
2 См.: Основы политической науки / Под ред. В. П. Пугачёва. 4.1,11. — М., 1993; Политология на российском фоне / Под ред. Г. И. Симуш. — М., 1993; Демидов А. И., Федосеев А. А. Основы политологии. — М., 1995; Дегтярёв А. А. Основы политической теории. — М., 1998; и др. сы (об их правах, о трудовом законодательстве, производственной демократии и т. д.), но также имеющие прямое отношение к общим проблемам политики, формированию властно-управленческих органов.
К неполитическим по своей природе, но реально политизированным и идеологизированным общественным организациям оказываются близки религиозные организации. Дело в том, что одной из особенностей современной модернизации России является существенное усиление роли религиозно-конфессионального начала, в том числе в сфере общественно-политического развития. В рассматриваемый период сложилась целая система факторов и политических обстоятельств, обуславливающая возрастание роли религии в культурно-политических процессах. Во-первых, политические движения, прежде всего национального характера, используют религию как один из инструментов достижения политических целей. При этом идеологи радикальных национальных организаций делают на религию основной упор, нередко конституируясь на религиозной основево-вторых, сами конфессиональные структуры в условиях вероисповедного «ренессанса» и политической свободы нередко стремятся утвердить свои позиции в политической сфере: «Ислам, как и другие конфессии, стремится возвратиться в те сферы, откуда он был вытеснен за годы «государственного атеизма» — в политику, экономику, право, образование"1.
Наконец, местные национальные элиты, решая вопросы взаимоотношений с федеральным Центром, стремились опереться на религиозно-конфессиональные организации как дополнительный источник легитимации своих, т.н. «суверенных», режимов. Так, касаясь обстоятельств объединения мусульманской уммы Татарстана под эгидой единого органа (ДУМ РТ), один из исследователей подчёркивает, что «в данной ситуации не последнюю роль (скорее всего, как раз первую. — Авт.) сыграл политический момент, по.
1 Балтанова Г. «О народ, обсуди предметы, и ты найдёшь истину!» // Известия Татарстана. 1995. 20 января. скольку наличие единого и самостоятельного духовного управления в республике рассматривалось как необходимый атрибут суверенности Татарстана"1.
С точки зрения политической теории общественно-политические движения принято отличать от политических партий. Последние характеризуются более-менее чёткой организационной структурой и детально разработанными политическими программами. Тогда как в движениях могут участвовать люди с различными политическими взглядами, но выражающие согласие относительно конкретной политической цели, ради достижения которой и создаётся движение. Отсюда проистекает важное отличие движений от партий: идейно-политическая ориентация движений гораздо шире, и носит значительно менее определённый характерчто же касается целей, то они у движений значительно уже и конкретней, чем у партий. В литературе" выделяют несколько вариантов взаимоотношений общественно-политических движений с партиями: а) общественно-политические движения могут существовать самостоятельно, не вступая в какие-либо отношения с партиями (в случае, когда участники движений не удовлетворены деятельностью партий или же не хотят связывать себя с партиями) — б) партии или блок партий могут сами создавать движения (это происходит, когда партиям удаётся вовлечь в борьбу за выдвинутую политическую цель широкие массы беспартийных) — в) добившись успеха в решении поставленных задач, политические движения обычно прекращают своё существование, но в ряде случаев, когда выдвинутые задачи оказались слишком сложны, а борьба за их решение потребовала длительных, больших усилий, и следовательно, доступа к рычагам власти,.
1 Мухаметшин Р. Официальные институты мусульман и общественно-политические организации и движения в Татарстане в 1990;е годы // Ислам в татарском мире: история и современность. — Казань, 1997. С. 256.
2 См., напр.: Политология / Под ред. М. А. Василиска. 2-е изд. — СПб., 1999. С.215−216. политическое движение преобразуется в партию (как это произошло, например, с движением «зелёных»).
Вместе с тем эти теоретические построения, выработанные на основе обобщения опыта, в основном, т.н. «открытых обществ», стран с либерально-демократическим вектором развития, существенно скорректированы самой российской действительностью. Становление новейшей российской многопартийности происходило на основе отказа общества от идеи и практики «партии-государства», неделимости власти, при слабой социальной структурированности населения, отсутствии действительно демократических институтов и традиций. Партии в таких условиях возникают «не как каналы связи гражданского общества и власти, а как клиентелы, выражающие групповые интересы. Они представляют собой объединения сторонников вокруг своего лидера. Эти сподвижники являются клиентами конкретного лидера, который представляет их интересы в структурах власти"1.
Поэтому в современной России в соответствии с изменившейся конъюнктурой постоянно формировались партии власти, состоящие из управленцев, чиновников. Таковыми являлись «Демократический выбор России» в начале 90-х годов, «Наш дом Россия» в середине 90-х, а в конце этого десятилетия — блок «Единство». Соответственно часть высших чиновников из правительства и администрации президента возглавляли партии и движения, входили в их руководство. По основным своим признакам, отличающим партии, они ближе к т.н. протопартиям, политическим движениям, для которых характерны организационная слабость, аморфность программ, популизм. Весьма показательно, что складывание многопартийности сопровождалось внезапным появлением и таким же быстрым исчезновением большого числа партий, расколами и размежеваниями партийных рядов.
1 См.: Политология / Науч. ред. А. А. Радугин. 2-е изд., перераб. и дополн. — М&bdquo- 2001.С.314.
Собственно, стремление разобраться в вопросах, какую роль сыграли общественно-политические движения и организации в развитии процессов трансформации российского общества, а равным образом — какое влияние на эти процессы оказали происходившие культурно-политические сдвиги, и послужило обоснованием выбора темы исследования.
В качестве предмета исследования выступают региональные общественно-политические движения, а также политизированные общественные и религиозные организации, воплотившие в своей деятельности определённые, характерные для исследуемого периода, образцы и стандарты политического мышления и поведения. Правовой точкой отсчёта на пути становления российской многопартийности стала отмена 111 Съездом народных депутатов конституционного положения о руководящей роли КПСС. Несколько месяцев спустя, 9 октября 1990 года, был принят закон СССР «Об общественных объединениях», определивший правовые параметры создания и деятельное&tradeполитических формирований. Однако на рубеже 80—90-х гг. КПСС сохраняла в целом свои прежние государственно-властные полномочия.
Ситуация существенно изменилась после установления в стране в 1991 году «августовского режима», событий осени 1993 года, приведших к изменению политической системы в целом. Основные положения правового статуса политических партий, общественно-политических движений и иных общественных объединений России получили закрепление в Конституции Российской Федерации 1993 года и Федеральном Законе «Об общественных объединениях» (1995 года). При этом законодательство, касающееся свободы вероисповедований, существенно расширяло демократические права, свободы и возможности конфессий. Формирование многопартийности приобрело взрывной характер, всего за несколько лет возникло большое число политических партий и движений, количество которых к исходу исследуемого периода достигло более 150-ти. Однако на деле их способность представлять интересы гражданского общества весьма условна, деятельность многих из этих партий ещё не затрагивает глубинные слои общества.
Территориально исследование охватывает республики Среднего Поволжья: Татарстан, Чувашию и Марий Эл, входившие ранее в состав Казанской губернии, а в советское время, вплоть до начала 90-х годов, являвшиеся автономными республиками в составе РСФСР. Ныне эти республики — субъекты Российской Федерации интегрированы общими границами, исторически сложившимися организационно-хозяйственными связями, статистически значимыми группами «титульных» этносов каждой республики, которые проживают на территориях сопредельных республик.
Хронологические рамки исследования охватывают середину 80-х — 90-е годы, которые представляют собой период общественной трансформации, характеризующийся крайне противоречивыми социально-политическими, экономическими и культурными процессами. Для общественно-политического развития российского общества большое значение имело принятие 12 июня 1990 года на первом Съезде народных депутатов РСФСР Декларации о государственном суверенитете РСФСР, где впервые были провозглашены гарантии равных правовых возможностей участия в управлении государственными и общественными делами для всех граждан, политических партий, массовых движений, общественных и религиозных организаций.
Степень изученности проблемы. Исследование проблемы формирования и деятельности субъектов политики на новом этапе развития советского, а затем и российского, общества начинает разворачиваться в связи с изменением идейно-политической обстановки, вызванным к жизни реформаторским курсом партийно-государственного руководства. В конце 80 — начале 90-х годов стала складываться новая историографическая ситуация, которую характеризует выход за рамки советского марксизма, начавшийся пересмотр некогда официально выверенных представлений об историческом развитии страны, особенно в XX веке. «Перестроечная» парадигма, которая базировалась на идее обновления социализма, в основном сменяется к середине 90-х годов фронтальной критикой коммунистических воззрений, утверждением идейно-политического и научного плюрализма. Эти подвижки в концептуа-листике нашли отражение и в тех различных историографических комплексах, которые можно рассматривать в качестве проявлений исследовательской традиции в изучении темы нашего диссертационного исследования.
На рубеже 80 — 90-х годов, по «горячим следам» происходящих в стране событий, предпринимается изучение процессов формирования в стране новой партийно-политической структуры, началось исследование утверждения многопартийности как результата и условия реформ1. Необходимость осмысления современной политической жизни, объяснения особенностей поведения и деятельности субъектов политики обусловили повышенное внимание к феномену политической культуры, тех её разновидностей и традиций, которые воплощались в деятельности как уже существовавших, так и вновь образующихся партий и движений.
Традиционно вопросы теории культуры, её различных сторон изучались в русле философского знания. Причём на советскую философию была возложена обязанность критики «буржуазных теорий» культуры, что позволяло учёным, хотя и под «идеологическим конвоем» официальной доктрины, использовать достижения западной науки. Политология, обретающая в конце 80-х годов официальное признание в России, только приступала к освоению современных концепций политической культуры. Поэтому основной массив.
1 См.: Данилов А. А., Засорин С. А. Политические партии Российской Федерации на современном этапе: краткий справочник лектора. — М., 1992; Березовский В. Н. Два политических лагеря федеральной элиты России // Свободная мысль. 1994. № 9- Вырыпаев О. В. История развития многопартийности в Российском обществе (1985;1995). Автореф. канд. ист. наук. — Воронеж, 1997; Абрамов В. Н. Многопартийность в постсоветской России: тенденции, проблемы, общественные потребности. — М., 1997; и др. литературы по вопросам культурно-политического развития формировался тогда за счёт исследований, выполненных в социально-философском ключе1.
В середине и во второй половине 90-х годов проблема «Политические партии, партийные системы, общественно-политические движения» заняла своё «законное» — весьма значительное — место в политологических и ис-торико-политических исследованиях. Различные аспекты этой проблемы затрагивались в статьях, в первых работах обобщающего характера, авторы которых предпринимали попытки в совокупности рассмотреть основные тенденции политической истории современной России3. В системно.
1 См.: Буторин В. В. Социально-информационные механизмы формирования политической культуры. Автореф. канд. философ, наук. — Новосибирск, 1989; Варданян Л. Г. Политическая культура советского общества и проблемы её развития. Автореф. канд. философ, наук. — Ереван, 1990; Гаджисв К. С. Политическая культура. Теории и национальные модели. — М., 1994; Баталов Э. Я. Советская политическая культура (к исследованию распадающейся парадигмы) // Общественные науки и современность. 1995. № 3- и др.
2 См.: Фарукшин М. Политическая культура общества // Социально-политические науки. 1994. № 7- Ильин М. Политическое самоопределение России // Pro et Contra. — М., лето 1999. Т.4. № 3- Вайнштейн Г. И. «Глобальная демократизация» и российский транзит // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. — М., осень 1999. № 3 (13) — Кофанова Е. Н. Менеджмент политических партий в России // Обновление России: трудный поиск решений. Вып.8. Годичные научные чтения «РНИСиНП: новые замыслы, новые лица». — М., 2000; и др.
3 См.: Абрамов Ю., Головина Т. Политические партии и движения России. 1996: Ежегодник. — М., 1996; Современная политическая история России (1985—1997 годы) / Под общ. ред. В. Зоркальцева, А.Подберёзника. Т.1. Хроника. — М., 1997; Формирование партийно-политической системы в России. / Под ред. М. Макфола, С. Маркова, А.Рябова. — М., 1998; и др. теоретическом виде проблемы субъектов политики как носителей определённых типов политической культуры представлены в учебных пособиях по политологии, — последние несут на себе печать авторских концепций и на.
W 1 учных новаций. Как правило, в этих, обобщающего типа, работах содержатся сюжеты, посвящённые выяснению особенностей политической составляющей российской модернизации.
В рамках проводимой здесь историографической классификации мож-^ но выделить в отдельные группы литературы те исследования, в которых затрагивается общественно-политическая деятельность профсоюзных, а также и религиозных (этнорелигиозных) организаций. Разумеется, на начальном — горбачёвском — этапе новейшей модернизации страны многие авторы ориентировались на положения, содержащиеся в идеологических документах «перестроечного» периода, — «обновление социализма», «ускорение», «гласность», «развитие социалистической демократии» и т. д. В дальнейшем, когда начался демонтаж советской системы, а марксизм-ленинизм утратил статус «единственно верной идеологии», исследователи начинают на более широких теоретических основаниях обращаться к тем реалиям, которые складывались в общественно-политической сфере современной России.
В соответствии с переосмыслением содержания истории советского общества выдвигаются новые подходы к изучению истории профсоюзов в советском обществе, поднимаются вопросы о роли профсоюзов в складываЩ ч J.
1 См.: Унпелеев А. Г. Политология: власть, демократия, личность. — М., 1994; Дегтярёв А. А. Основы политической теории. — М., 1998; Панарин B.C. Политология. — М., 1998; Белов А. Г. Политология. Курс лекций. — М., 1999; Пугачёв В. Г., Соловьёв А. И.
Введение
в политологию. Изд.3-е, пере-раб. и дополн. — М., 2001; и др. нии социального партнёрства, участия их в рабочем и общедемократических движениях в новых политических условиях1.
Сходная — в идейно-концептуальном смысле — ситуация наблюдается в религиоведческой литературе. Во второй половине 80-х годов идеологизация религиозно-конфессиональной проблематики сдавала свои позиции, однако в соответствии с идеями «перестроечного» обновления социализма религия продолжала рассматриваться лишь в качестве отсталой, реакционной формы сознания. Говорит само за себя название книги, выпущенной в Казани в 1988 году: «Перестройка и преодоление религиозных предрассудков». В последующие годы принципиально меняются оценки роли религии в духовной культуре, объектом изучения становится процесс религиозного «возрождения», сопровождавшийся усилением роли религии и религиозных организаций в общественно-политическом развитии2.
В общем русле исследований в области религии выделяется в качестве одного из наиболее значимых направлений исламоведение, являющееся тео.
1 Шаблинский И. Г. Рабочее движение и российская реформа. — М., 1995; Крестьяников А. Н. Рабочее движение в современной России и профсоюзы. — М., 1995; Гордон J1.H. Надежда или угроза? Рабочее движение и профсоюзы в переходной России. — М., 1995; Киселёв В. Н. Социальное партнёрство и профсоюзы // Материалы науч.-практич. конф. «Профсоюзам России — 90 лет». — М., 1996; Юргенс И. Н., Можаев В. Е. Профсоюзы: вчера, сегодня, завтра. — М., 1996; и др.
2 См.: Щипков А. А., Филатов С. Язычество. Рождение и возрождение // Дружба народов. 1994. № 11−12- Щипков А. В. Во что верит Россия: Курс лекций. — СПб., 1998; Джораева С. В. Формирование новой исповедной политики в Российской Федерации // Христианство и ислам на рубеже веков. — Оренбург, 1998; Набиев Р. А. Теория и практика государственно-церковных отношений // Религия в современном обществе: история, проблемы, тенденции. — Казань, 1998; и др. ретическим ответом на возрастание роли и усиление политической активности мусульманских конфессий как в мировом масштабе, так и в российском обществе. Современное отечественное исламоведение уже стало предметом первых библиографических и историко-научных обобщений1, авторы которых анализируют новые явления в изучении религии, отмечают стремление современных учёных преодолеть ограниченность, выражавшуюся в рассмотрении религии в качестве замкнутого образования, в отрыве от процессов общественно-политического развития. Между тем авторы не рассматривают процесс изучения мусульманских организаций в Татарстане, хотя именно здесь складывается один из центров современного востоковедения и исламо-ведения. Последнее обстоятельство можно рассматривать как своего рода «маленькую картину для выяснения больших вопросов»: историографические массивы, решающие или затрагивающие проблему многопартийности, деятельности общественно-политических и политизированных организаций в современной истории России, слабо интегрированы едиными концепциями общественно-политического развития страны в условиях трансформации. Научные комплексы редко пересекаются на общих объектных полях, что затрудняет выявление значимых взаимосвязей, закономерностей формирования партийно-политической системы, деятельности общественно-политических движений и общественных организаций.
Собственно, эта особенность традиции изучения проблемы нашего диссертационного исследования даёт о себе знать и в тех сферах историко-политического знания, которые имеют непосредственное отношение к теме данной работы. Возрастающее значение регионов в современной российской истории, конфликтные взаимодействия Центра и провинции, управленческих.
1 См.: Малашенко А. В. Исламское возрождение в современной России. — М., 1998; Фаизов Г. Б. Государственно-исламские отношения в Поволжье и При-уралье. — Уфа, 1995; Юнусова А. Б. Ислам в Башкирии. 1917;1994. — Уфа, 1994. структур федерального уровня и местных элит со всей остротой поставили перед российским обществом «вопрос о том, удастся ли России сохраниться как единому государству, построенному уже не на унификации, отрицании региональных различий, а на основе использования регионального разнообразия — «Е pluribus unum» («Из многих единое», лат. Девиз США. — Авт.)1. Соответственно складывается историографический комплекс, образуемый исследованиями, в которых на фоне рассмотрения общих закономерностей политического пространства страны анализируются типы политического развития и политическая жизнь в регионах, стереотипы политической культуры сопоставляются с реальной ситуацией на местах2.
Что касается изучения проблемы формирования партийно-политической системы в республиках Среднего Поволжья, то оно складывается, главным образом, из исследований, касающихся как различных аспектов, сюжетов нашей темы, так и общественно-политического развития тех.
1 Политический альманах России 1997 г. — М., 1998. С. 5.
2 Российские регионы в период кризиса и реформы (июль 1992 г.) / Н. Петров, А. Трейвиш, О. Глезер и др. // Политический мониторинг России. 1992. № 3. Июль-сентябрьГельман В. Становление региональных режимов в России: Свои авторитарные очертания Центр приобретает с окраин // НГ—сценарии. 1996. 19 сентябряМагомедов А. К. Политическая идеология локальных правящих элит в России. // Россия и современный мир: Проблемы. Мнения. Дискуссии. События. — М., 1996. № 4 (13) — Эволюция взаимоотношений Центра и регионов России: от конфликтов к поиску согласия. — М., 1997; Его же. Краснодарский край в условиях геополитической и локальной конкуренции политических сил // Полис. 1999. № 5- Морозова Е. В. Современная политическая культура Юга России // Полис. 1998. № 6- Игнатьев Н. П. Региональная политическая стабильность в условиях трансформации российского общества // Учёные записки Казанского гос. университета. Т. 141. Политические науки и международные отношения. — Казань, 2001; и др. или иных субъектов Федерации. На протяжении минувшего десятилетия появилось значительное количество работ, посвященных различным сторонам проблемы становления и развития многопартийности в каждой из рассматриваемых нами республик — Татарстане1, Чувашской Республике2, Ма.
1 См.: Исхаков Д. Неформальные объединения в современном татарском обществе // Панорама. 1991. № 2- Цейтлин Р. С., Идиатуллина К. С. Общественный интерес и политическое лидерство в Республике Татарстан // Политические процессы и движения. — Чебоксары, 1994; Беляев В. А. Становление многопартийности в Республике Татарстан // Политические процессы и движения в национальных республиках Поволжья и Приуралья: История и современность // Материалы межвуз. науч. конф. — Чебоксары, 1994; Сергеев С. Политические партии и движения Татарстана: опыт новой классификации // Современные национальные процессы в Республике Татарстан. Вып.2. — Казань, 1994; Мухарямов Н. Структурирование общественно-политических сил в Республике Татарстан: этапы и тенденции // Политическая система Республики Татарстан (институционально-нормативный анализ). —- Казань, 1995; Салабаев А. Общественные объединения как субъект избирательного процесса // Избиратель Татарстана. 1997. № 1- Современные российские реформы: Проблемы национального возрождения и развития. — Казань, 2000; Гибадуллин P.M. Татарское национальное движение в решении проблемы возрождения Татарстана (1988;1992 гг.). Автореф. дисс. канд. ист. наук. — Казань, 1995. и др.
2 См.: Дмитриев В. Д. История и национальные проблемы чувашского народа. // Тезисы докладов регион, науч. конф. — Чебоксары, 1996; Сануков К. Н. Национальные движения среди народов Поволжья и Приуралья в 18−20 вв. // Тезисы докладов регион, науч. конф., посвящ. 90-летию со дня рожд. проф. И. Д. Кузнецова. — Чебоксары, 1996; Хузангай А. П. Три этапа возрождения чувашского народа // Межэтнические отношения в республиках Поволжья Чебоксары, 1996. и др. рий Эл1. Этот комплекс литературы отличает ряд особенностей. Во-первых, в нём явно доминируют статьи и материалы справочного характера, оснащённые некоторыми аналитическими интерпретациями. Это свидетельствует о том, что время обобщающих исследований ещё впереди. Во-вторых, главенствующий мотив этих публикаций — вопросы «суверенизации», отношения к нему субъектов политики, а не общеполитической трансформации, и это не случайно. Если к середине 1992 года можно было уверенно говорить о начале процесса перемещения центра реальной власти на региональный уровень, то к моменту роспуска Верховного Совета президентом Ельциным российские регионы сосредоточили в своих руках около 60% полномочий федеральной власти2.
Наконец, начинает постепенно проявляться интегративный подход к проблеме деятельности политических движений и общественных организаций в масштабе национальных республик Среднего Поволжья. Интегратив-ную тенденцию выражают, в частности, исследования чебоксарского историка современной политики Г. И. Тафаева. Уже в первых своих работах, посвя-щённых анализу политических партий и движений в Чувашии, он рассматривает эти вопросы на фоне политической картины блоков и групп, как в России, так и в Среднем Поволжье. Анализируя программы и действия различных организаций и движений в этом регионе — Татарского общественного центра, партии «Иттифак», Союза татарской молодёжи, Чувашского общест.
1 См.: Тафаев Г. И., Крайнов Г. Н. Становление и развитие многопартийности в республиках Марий Эл и Чувашии. — Йошкар-Ола, Чебоксары, 1994; Крайнов Г. Н. Политические партии и движения в Республике Марий Эл. — Йошкар-Ола, 1995; Его же. Институционализация многопартийности в Республике Марий Эл (информационно-аналитические материалы). — Йошкар-Ола, 1995.
2 См.: Павленко С. Центр-регионы: кто кого? // Международная жизнь. 1993. № 4. С.91- См. также: // Московские новости. 1993. 3 октября. венно-культурного центра, Союза Демократическая альтернатива, Марий ушем и других, — он приходит к выводу, что региональный политический спектр в регионе, при известном своеобразии, отражает те направления, которые складываются в партийно-политическом движении в целом по стране — социал-демократическоелиберально-демократическоенационально-просветительское или национально-патриотическое1. Заметим, что Тафаев, как и многие другие аналитики, в самом начале 90-х годов явно недооценили потенциальные возможности собственно коммунистического движения после отстранения от власти КПСС и временного запрета на её деятельность.
В последующие годы Тафаев принципиально расширяет формат исследования, что позволило ему поставить и рассмотреть на стыке истории, политологии и социологии проблему региональной многопартийности в условиях обновления российского общества. При всех несомненных достоинствах исследований Тафаева обращает на себя внимание тот факт, что в нём практически не представлены сюжеты, связанные с осмыслением типов и особенностей политической культуры общественных формирований в регионе, эволюции политического сознания в связи с развитием многопартийности. Это обстоятельство всё же снижает уровень анализа проблемы.
1 Тафаев Г. И. Чувашия на пороге многопартийности. 4.II. — Чебоксары, 1991. С.2- См. также: Его же. Чувашская ССР в условиях многопартийности. — Чебоксары, 1991.
2 См.: Тафаев Г. И. Республики Среднего Поволжья на пороге многопартийности. — Чебоксары, 1993; Его же. История политических партий и национальных движений в республиках Поволжья и Приуралья. — Чебоксары, 1994; Его же. Региональная многопартийность в условиях трансформации Российского общества: Проблемы формирования и функционирования (по материалам республик Поволжья и Приуралья) в 80-х — начале 90-х гг. Ав-тореф. дис. док. ист. наук. — Чебоксары, 1995; и др.
Наконец, следует отметить, что «конфигурация» историографических комплексов в республиках Среднего Поволжья во многом повторяет «рисунок» общероссийской историографии проблемы партий, общественных движений и организаций. Это проявляется, в частности, в том, что в относительно самостоятельные блоки научной литературы выделяются исследования, посвященные профсоюзному движению и религиозно-конфессиональной проблеме. Здесь важно отметить, во-первых, те работы, в которых затрагиваются или специально рассматриваются общественно-политические аспекты деятельности профсоюзных организаций, в том числе с точки зрения осмысления их действительной роли в системе советского тоталитарного общества1 .
Во-вторых, нужно выделить исследования, касающиеся вопросов взаимосвязи национально-государственных начал, общественно-политического развития и этнорелигиозного фактора. На фоне отдельных публикаций, вышедших в Чувашской Республике и Марий Эл, обращает на себя внимание весьма значительный массив литературы по этой проблеме,.
1 См.: Алексеев J1.A. История профсоюзов Чувашии. Ч. I, II, III. — Чебоксары, 1994; Гайнуллина Р. И., Мирсияпов Т. А. Профсоюзы и государственная власть в условиях общественно-политических перемен конца XX века: Опыт Татарстана. — Казань, 1996; Гайнуллина Р. И. Парламентская и внепарламентская деятельность профсоюзов Республики Татарстан. — М., 1997; Фомин А. А. Деятельность профсоюзов Республики Татарстан в условиях перехода к рыночной экономике (1985;1995 гг.). Автореф. канд. ист. наук. — Казань, 1997; и др.
2 См.: Браславский Л. Ю. Ислам в Чувашии. — Чебоксары, 1997; Его же. Православные храмы Чувашии. — Чебоксары, 1995; Попов Н. С. Национально-государственное строительство и вопросы регулирования межконфессиональных отношений // Национальные отношения и государственная политика в республике Марий Эл // Материалы науч.-практич. конф. — Йошкар-Ола, 1997; и др. весьма значительный массив литературы по этой проблеме, появившийся в Татарстане. Дело не только в том значительном научном потенциале, которым располагают вузы и научные центры Казани. Республика Татарстан являлась одним из центров религиозного, прежде всего исламского, «возрождения», сопровождавшегося активным использованием различными социально-политическими силами религиозного фактора. В рамках исламоведе-ния, его татарстанского «сектора», казанские специалисты анализируют различные аспекты общественно-политического активизма мусульманских организаций, использования религиозных ценностей в политической жизни1.
Таким образом, налицо серьёзные достижения политической теории и историографии в разработке вопросов, касающихся формирования и деятельности общественно-политических движений, общественных организаций в условиях российской трансформации в целом, республик Среднего Поволжья, в частности. Вместе с тем налицо потребность в комплексном, основанном на привлечении новых источников, исследовании этой проблемы на уровне означенного региона. Данная работа в какой-то мере и представляет собой попытку восполнить этот историографический пробел.
Соответственно, целью диссертации является исследование процессов формирования и деятельности общественно-политических движений, общественных организаций республик Среднего Поволжья в условиях трансфор
1 См.: Тагиров И. Р. Национальное движение. Его прошлое и будущее // Татарстан. 1993. № 3−4- Мухаметшин Р. Официальные институты мусульман и общественно-политические организации и движения в Татарстане в 1990;е годы // Ислам в татарском мире: история и современность // Материалы межд. симпозиума. Казань, 29 марта — 1 апреля 1996. — Казань, 1997; Султанов Р. Ислам и национальное движение среди татар в 80—90-е годы XX века // Панорама-форум. 1997. № 11- Набиев Р. А. Межконфессиональная ситуация Республики Татарстан в системе общественно-политических отношений // Религия и общество. Вып.2. — Казань, 1998; и др. мации российского общества, охватывающего середину 80—90-е годы XX столетия, и взятых под углом зрения их политико-культурных ориентаций и ценностей.
Для реализации поставленной цели предпринимается решение следующих основных задач:
1. Рассмотреть концепции политической культуры как теоретический инструментарий для изучения и осмысления процессов эволюции общественно-политических формирований и организаций в условиях социальных трансформаций.
2. Выявить особенности культурно-политического развития республик Среднего Поволжья.
3. Проанализировать деятельность общественных движений, политических и политизированных организаций региона в качестве носителей культурно-политических ценностей и исторического опыта.
4. Определить пути и методы воздействия религиозных организаций и влияние религиозного фактора на общественно-политическое развитие.
Концептуально-методологические основы исследования. В соответствии с тем, что работа, являясь научно-исторической по своему основному содержанию, сориентирована на реализацию междисциплинарного дискурса, в ней используются конкретно-исторический, сравнительно-типологический и идеально-типологический подходы к изучению общественных процессов (т.е. исторический, политологический и социологический подходы). Из методов исторического познания задействованы сравнительно-исторический (компаративный), ретроспективный, структурно-системный, периодизации, реализованные в тех соотношениях, которые адекватны исследовательским задачам, решаемым в диссертации.
Одним из важных теоретических принципов данного исследования является позиция, согласно которой в современных российских условиях изменяется традиционное, свойственное странам с демократическими порядками, соотношение между общественно-политическими движениями, общественными и клерикальными организациями, политическими партиями. Речь идет о том, что во-первых, общественные и религиозные организации здесь проявили себя как весьма политизированные формированияво-вторых, оказываются смазанными, зачастую отсутствуют принципиальные отличия между движениями и партиями.
Большое количество источников, содержащих, среди прочих, статистические данные, и материалы социологических исследований, предопределило использование математических методов анализа. В частности, был применён метод группировки, потребный для редукции поддающихся формализации значительных объёмов информации к приемлемому количественному уровню. Это позволило выявить каузальные зависимости между фактами (единицами информации) одного порядка и, соответственно, обнаружить статистически значимые тенденции в анализируемых системах взаимодействий. Полученные таким образом данные сгруппированы и оформлены в виде прилагаемых к диссертации таблиц и диаграмм. Для минимизации процента возможных ошибок проводилась сверка данных по различным источникам.
Источниковая база исследования. Для написания диссертации использовался широкий круг опубликованных и неопубликованных источников. Первую, наиболее представительную, группу источников составили неопубликованные документы политических партий и общественных организаций, содержащиеся в архивохранилищах республик Среднего Поволжья: Национальном архиве Республики Татарстан (НА РТ) — Центральном Государственном архиве историко-политической документации Республики Татарстан (ЦГА ИПД РТ) — Центральном Государственном архиве общественных организаций Чувашской Республики (ЦГА ОО ЧР) — Государственном архиве Республики Марий Эл (ГА РМЭ).
Имеющаяся в этих архивах делопроизводственная документация представлена, в основном, отчётами и организационно-распорядительными документами, описывающими так называемые «неформальные движения», а также программными документами, воззваниями, заявлениями, позволяющими судить о характере политической культуры их членов. В частности, были проанализированы содержащиеся в ЦГА ИПД РТ фонды — 8246 («Всета-тарский общественный центр») — 8241 (ТПНН «Иттифак») — 8245 (комитет «Суверенитет»), 8248 (Всетатарская ассоциация «Магариф») — 8251 (общество «Ватан»). Кроме того, был задействован фонд 15-й («Татарский реском КПСС. Комиссия по делам идеологии»), документы которого относятся в основном к 1988;1891 годов. Их анализ позволяет дополнить картину политической жизни республики в условиях кризиса официальных советско-партийных структур и возникновения антисистемных общественно-политических движений. Подобного рода документация в ЦГА ОО ЧР представлена в основном делами содержащимися в следующих фондах — Ф.1 («Обком КПСС Чувашской АССР») — 2763 («Партия кадетов Чувашии») — 2707 (Чувашский республиканский союз «В защиту Родины и свободы»), В ГА РМЭ жизнь политических партий и движений получила отражение в материалах фонда Р. за номером первым («Марийский обком КПСС»).
Ко второй группе источников были отнесены опубликованные программные документы политических, национальных и общественных организаций республик Среднего Поволжья. Они изданы, как правило, небольшими тиражами и предназначались для непосредственного их использования в политической деятельности. В этом ряду следует особо отметить документы, собранные в книгах и учебных пособиях Г. И. Тафаева.
В третью группу были выделены источники, которые позволяют реконструировать деятельность профсоюзов республик Среднего Поволжья. Особое внимание было уделено документам, содержавшимся в ЦГА ОО ЧР, ГА РМЭ, НА РТ (Фонд NP-100) и текущем архиве Федерации профсоюзов РТ. Здесь содержится основная масса стенографических отчётов профсоюзных конференций, пленумов, проводившихся в республиках в период с 1988 по 1996 года. В большом количестве представлены заявления, обращения, листовки, информация о коллективных действиях, депутатские запросы в.
Верховные Советы республик, которые позволяют составить представление об идейно-политической стороне деятельности профсоюзов, как в первичных организациях, так и на уровне профсоюзных органов. При работе с этими документами обнаружился ряд трудностей, связанных, в основном, с отсутствием архивной классификации и тематизации документов. Кроме того, в архивах практически отсутствуют документы, отражающие период после 19 921 993 годов, особенно в ЦГА ОО ЧР и ГА РМЭ. Для того, чтобы восполнить существующие пробелы в источниковой базе были привлечены опубликованные документы, такие как программы, платформы, уставы, стенографические отчёты, материалы заседаний, соглашения между профсоюзами и правительствами республик и т. д.
В четвёртую группу источников включены периодические издания, игравшие важную роль в формировании политических воззрений и ориентаций населения. Оценивался объём материалов, их тональность, лингвокультура и другие свойства и черты, анализ которых предоставляет возможность выносить суждения как о восприятии самими журналистами тех или иных событий, так и о предполагаемом влиянии подобного рода публикаций на политическое сознание населения.
Были использованы газеты и журналы, выходившие в этот период в республиках Среднего Поволжья. Речь идёт как об официальных изданиях, так и о периодической печати политических партий и общественных организаций: «Советская Татария», «Известия Татарстана», «Комсомолец Татарии», «Время и деньги», «Вечерняя Казань», «Казанское время», «Казанский курьер», «Советская Чувашия», «Чебоксарские новости», «Чавашьен», «Марийская правда», «Молодёжный курьер», «Республика», «Панорама», «Независимость», «Известия ТОЦ», «Мусульманский мир», «Миллет», «Марий Чанг» и др.
Наконец, в качестве особой группы источников следует рассматривать результаты социологических исследований, отражающие политические ценности и нормы участников политических организаций, уровень религиозности в республиках, элементы национального самосознания, отношение к проблеме языка и др. Социологические иследования, проводились в частности, структурами обкомов КПСС республик Среднего Поволжья, особенно Чувашии. Привлекаются материалы этносоциологического исследования «Национальное самосознание, национализм и регулирование конфликтов в Российской Федерации», проведённого в Татарстане1, данные отдела социологии Марийского научно-исследовательского института имени В. М. Васильева, исследования, проводившиеся Г. И. Тафаевым и др.
Научная новизна диссертации определяется, во-первых, постановкой проблемы, во-вторых, полученными в ходе её разработки результатами. В работе впервые комплексному исследованию подверглась проблема формирования и развития общественно-политических движений и общественных организаций республик Среднего Поволжья в условиях социополитической трансформации российского общества конца XX столетия, выявлены основные культурно-политические особенности общественных движений региона, рассмотрена эволюция политических сознания и ориентаций их участников. Особое внимание было уделено малоисследованным проблемам, в частности, особенностям культурно-политического развития республик Среднего Поволжья, роли религиозного фактора в политической жизни, развивающегося общества.
Практическая значимость диссертации. Достигнутые в процессе исследования научные результаты могут быть учтены при дальнейшей разработке проблемы функционирования политических партий и общественных организаций, как в республиках Среднего Поволжья, так в Российской Федерации в целом. Кроме того, они могут быть широко использованы в процессе написания учебных пособий, чтения курсов по истории новейшего периода истории.
1 Дробижева J1.M., Аклаев А. Р., Коротеева В. В., Солдатов Г. У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. — М., 1996.
России лекций, а также по политологии, разработки соответствующих спецкурсов.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в публикациях и сообщениях на межрегиональной «Общественное согласие в Российском федерации», республиканских 1999 -2001 гг. Казанской архитектурно-строительной академии конференциях, а также были опубликованы в сборнике статей кафедры Отечественной истории XX в. Чувашского университета.
Заключение
.
Основные варианты подходов к феномену политической культуры не столько противоречат друг другу, сколько выступают в качестве взаимодополняющих подходов: так или иначе последователи политико-культурного анализа размещают в центре своих исследований человека с его внутренним миром, заботами, эмоциями, стереотипами, страхами и надеждами. В рамках этой парадигмы происходит соединение анализа формальных и неформальных компонентов политических устройств с осмыслением национальной политической идеологии. Теория политической культуры позволила обозначить тот механизм, посредством которого личность включается в политическую систему и политическую деятельность.
Представления об основных структурных, и динамических характеристиках политической культуры, могут быть сформированы посредством интерпретации проблемы ценностей, поскольку ядром политической культуры, согласно позициям современной политической науки, является ценностно-нормативная система.
Именно на аксиологической основе осуществляется регуляция общественных отношений, ориентация людей на политические ценности и идеалы.
Политико-правовые ценности и нормы, в отличие от морально-этических инвектив, носят институционализированный характер, они непосредственно связаны со структурными организациями общества, опираясь на его политические институты. Последние могут быть представлены в качестве объективированной формы политических (политико-правовых) ценностей и норм. Решающее значение для трансформации политической культуры в реальные политические отношения имеет свойство идеологического и ценностно-нормативного начал этого феномена выступать в качестве принципов организации.
Собственно, в этом случае и происходит формирование политических институтов — политических отношений, возникающих и формирующихся на основе норм.
Взгляд на политическую культуру как на систему ценностных отношений позволяет обозначить специфику взаимосвязи политической культуры с нормативно-правовыми явлениями и реальными политическими отношениями. Ценности обобщают и кодифицируют в гибкую и продуманную систему другие системы социальных норм.
С позиций политико-культурной парадигмы сама политическая культура представляет целостное образование, а теория этого феномена выступает действенным инструментом анализа общественно-политического развития.
Для обществ, переживающих социально-политическую трансформацию, актуальным представляется выделение фрагментарной политической культуры. Фрагментарная по своему характеру культура разделена на множество субкультур со своими ценностями, нормами и образцами поведения, часто не совмещающимися друг с другом. Основное отличие такой культуры в том, что, во-первых, в ней отсутствует согласие среди различных политических сил относительно основополагающих правил «политической игры" — во-вторых, наряду со светским, сугубо прагматическим восприятием политики как поля конфликта интересов в ней заметно проявляются идеологические факторы. Соответственно, политическую борьбу её участники склонны воспринимать как столкновения сил Прогресса и Реакции, Добра и Злав-третьих, к политическому оппоненту здесь нередко относятся как к врагу, что оборачивается резкой поляризацией сил и вымыванием опоры политического центризма. Наконец, эта «культура подчинения», в силу всех выше указанных обстоятельств, отличается нестабильностью.
Система структурно-динамических показателей и характеристик феномена политической культуры выступает в качестве теоретического и аналитико-эмпирического инструментария изучения процессов формирования и эволюции многопартийности в условиях переходного периода — как в общероссийском масштабе, так и на уровне регионального развития социума.
Оппозиционные антисистемные общественно-политические движения республик Среднего Поволжья середины 1980;х — 1990;х годов имели, как правило, идейную, а не организационно-политическую направленность. Следствием этого являлись аморфность их программ, слабая дисциплина и нечеткость структуры, отсутствие продуманной работы с населением. Во многом это зависело от социального и возрастного состава самодеятельных формирований, преимущественно представлявших творческую, техническую интеллигенцию и студенчество.
В середине 1980;х — 1990;е годы у общественных движений резких переходов от одного элемента политической культуры к другому не наблюдается. Имеет место плавное перетекание идей, концепций, поведения, их изменение и адаптация. Вместе с тем, политические партии и общественные движения республик Среднего Поволжья, как правило, активно использовали историческое сознание в качестве ресурса социополитической мобилизации, что повышало эффективность их деятельности в условиях кризиса культурно-исторического сознания общества. Следует отметить, что для реализации их собственных программ общественно-политическим движениям региона, как правило, не доставало финансовых, духовных и интеллектуальных ресурсов. На уровень политической культуры оказывали также влияние «внешние признаки», такие как структура, геополитическое и социально-экономическое положение региона и др.
Особенность политической жизни этнонационального региона — это наличие национальных партий и организаций, что весьма характерно для Среднего Поволжья — Татарской, Марийской и Чувашской республик, на территории которых проживало большинство представителей «титульных» национальностей.
Ставка национально-радикальных сил на узконациональные требования приводила к результатам резко противоречившим тем, на которые рассчитывали их лидеры — значительному сокращению «своего» электората, в поведении которого сказывались элементы «комплиментарного» этнополитического сознания, сформировавшегося в условиях относительной стабильности межэтнических отношений в центральных регионах России. Степень стабильности и гармоничности этих отношений не стоит преувеличивать, так как в кризисные периоды происходит обострение этнического самосознания, а главное, за этим скрываются притязания на расширение привилегий и доступа к организационно-хозяйственным, социальным и властно-политическим ресурсам.
На формирование культурно-политической ситуации в регионе оказал воздействие т.н. процесс «религиозного возрождения». Религиозный «бум» явился следствием кризиса советской политической системы, а впоследствии и крушения СССР, упразднения КПСС и других атрибутов советской власти, в том числе советской идеологии.
Среди разнообразия факторов, обусловивших резкий всплеск интереса к религии, заметна этнополитическая составляющая: религиозные нормы и ценности выступали в роли средства этнокультурной идентификации в обстановке резких сдвигов в культурных представлениях, девальвации культурно-исторических стереотипов. В этих условиях обращение к религиозной традиции являлось способом обретения новой культурной и общественно-политической идентичности. Процесс этот имел двоякую направленность — «снизу» и «сверху»: региональные политические элиты стремились опереться на «традиционные ценности» инопровославных религий (в Среднем Поволжье это мусульманство и язычество, являющееся доминирующей системой верований в Марий Эл) с целью удержания и усиления своих хозяйственных и политических позиций во взаимоотношениях с федеральным центром.
Еще в большей мере прибегали к мобилизации конфессионального фактора национальные общественные и общественно-политические движения и формирования, стремящиеся «привязать» к себе электорат посредством аппеляции к устойчивым, запрятанным глубоко в историческом времени культурным архетипам и психоментальностям.
Кроме того, некоторые конфессиональные структуры сами пытались участвовать прямо или косвенно в политических процессах, в силу разных причин идейно-политического и организационно-хозяйственного порядка.
В целом исследование процессов становления многопартийности в этнонациональных регионах России — процесс, далеко неисчерпанный и имеющий хорошие научные перспективы.
