Аналитический подход к философскому и социальному дискурсу XXI века

Контрольная работа Аналитический подход к философскому и социальному дискурсу XXI века

СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ ДИСКУРС XXI ВЕКА: АНАЛИТИЧЕСКАЯ ВЕРСИЯ

Сложность современного социума, транзитивность многих его состояний, неустойчивость, непредсказуемость социальных процессов порождают потребность в философском переосмыслении таких проблем социальной действительности, которые непосредственно соотносятся с фундаментальными проблемами социального бытия и раскрывают всю сложность отношений между человеком, миром природы и обществом. В рамках современного социальнофилософского дискурса одним из наиболее актуальных тематических блоков является область поиска и обоснования креативных идей для решения или минимизации многих существующих ныне глобальных проблем. Современные интеграционные процессы показали, что человеческое сообщество подошло в своем техногенно-ориентированном развитии к пределу, преодолеть который возможно лишь путем перехода на качественно иной уровень взаимодействия между миром человека и миром природы.

При этом необходимо отметить, что философия всегда претендовала на роль своеобразной эвристики и методологической прогностики в процессе поиска и обоснования идей и ценностей, имеющих решающее значение для человечества в целом. Что касается проблематики социально-гуманитарного познания, то, как правило, в отечественной литературе эти функции философской методологии рассматривались и интерпретировались на примере либо марксистской философии и других направлений социально-критической стратегии философствования, либо в формах апелляции к различным школам экзистенциально-феноменологической стратегии. Тогда как, исследованию методологического потенциала аналитической философии, как правило, уделялось заметно меньше внимания. Вместе с тем традиция аналитической философии представляет собой сложное социокультурное явление, совокупность направлений социально-философской мысли, объединенных метатеоретическим отношением к проблеме анализа языка и особым способом постановки и решения философских проблем. Основываясь на примате естественнонаучной строгости, сформировался уникальный стиль аналитического философствования, характеризующийся требованием высокой степени ясности, четкости и обоснованности философских положений.

Содержание проблемного поля современной аналитической философии свидетельствует о высокой степени методологического потенциала данного направления в рамках социальногуманитарного познания. Наиболее зримо он обнаруживает себя в анализе языка через призму референтных образований социальной реальности. Рассмотрение социальных проблем в парадигмальном поле лингвистической философии приводит к смещению акцента в социальногуманитарных исследованиях в направлении акцентации инструментальной значимости социальных феноменов. Так, особый статус языка и тщательно разработанная методология его исследования позволили представителям аналитической философии выявить специфику дискурса политической, экономической, этической, психологической и иных областей современного социально-гуманитарного познания, отобразив тем самым интегрирующую роль языка в системе современной культуры.

Четкость, ясность, эксплицитность, конструктивно-прагматическая обоснованность и высокий инструментальный статус — именно эти особенности весьма характерны для аналитической стратегии философствования и их транскрипция в пространстве наиболее актуальных проблем современного социально-гуманитарного познания может оказаться весьма плодотворной и востребованной в обществах транзитивного типа. Внедрение и использование данных методологических установок в модели дополнительности актуализирует необходимость расширения возможного горизонта алгоритмов решений проблем, стоящих перед современными обществами.

Так, например, сегодня происходит коренное изменение понимания роли морали, функционирование которой определяется не столько личным выбором индивида, сколько системами общественного устройства. В целом, мораль институциализируется, приобретает прикладной характер, что предполагает переинтерпретацию теоретической базы этического знания и выработку новых подходов к обоснованию значимости и эффективности принципов этики в условиях современности. Гусейнов А. А. утверждает, что «современное сложноорганизованное, деперсонализированное общество характеризуется тем, что совокупность профессионально-деловых качеств индивидов, определяющих их поведение в качестве социальных единиц, мало зависит от их личностных моральных добродетелей. В своем общественном поведении человек выступает носителем функций и ролей, которые ему задаются извне, самой логикой систем, в которые он включен» [2, с. 25].

Межличностные отношения всегда строились согласно определенному набору моральных оснований, принятых в данном обществе, однако их излишняя нормативность привела к парадоксальному несоответствию моральных предписаний ожиданиям индивидов. Императивный характер этических утверждений сделал их сложными для понимания и применения в повседневной жизни. Но еще больший урон моральные основания понесли в результате их замены на идеологии, уставы, постановления. В результате человек привык жить «без морали» или, как считает Р. Г. Апресян «человек согласен лишь молчать о морали, ибо рассуждение о ней в любом случае представляется фальшивым, неприличным, безнравственным» [1, с. 8].

Разработка новых векторов развития этики осуществляется с четкой ориентацией на вопрос «существует ли сегодня та общественная (человеческая) реальность, осмыслением которой был классический образ морали, или, говоря по-другому, не является ли классическая этика, представленная в наших трудах, учебниках, этикой вчерашнего дня?» [2, с. 26].

Исследование конкретных проблемных ситуаций современной культуры и социальности реализуется в рамках современной аналитической философии методом логиколингвистического анализа языковых дискурсов конкретных дисциплин. В частности анализ проблемы духовно-нравственного кризиса современного общества осуществляется интеграцией метода анализа языка в сферу языковых практик философии морали, в результате чего был сформулирован вывод о необходимости построения основ новой системы этического знания, основным элементом которой должен стать прикладной характер.

Моральные дилеммы, возникающие в различных сферах человеческой действительности, выражают потребность современного общества в идентификации нравственно правильного пути развития. Моральное обоснование, а иногда и оправдание, видится единственно возможным критерием правомерности для большинства современных практик: политики, генной инженерии, ядерной физики и других. Проблемы, разрабатываемые в области прикладной этики, характеризуются принципом универсальности, поскольку решения, полученные в ходе их анализа, могут быть применимы к широкому спектру областей человеческой деятельности. Философский анализ языка этики, по мнению А. Кохена, поможет объяснить «не что такое благо, а как сделать его реальным» [3, p. 334] и доступным всему человечеству.

Статус современного этического знания конкретизируется высокой степенью востребованности морального обоснования научно-практической деятельности и общественных практик. Современная аналитическая этика реализует проект практических разработок в сфере этического знания, так, единственно верным критерием эффективности понятий этики признается их практическая применимость, то есть социальная эффективность. Пройдя длительный путь развития: от нормативной этики через метаэтику к прикладному знанию, этика, в целом, обрела новый образ, олицетворивший собой поворот к конкретно-практическим проблемам человеческого измерения.

ФИЛОСОФИЯ КАК СПОСОБ ПОСТИЖЕНИЯ СТРУКТУРЫ И ДИНАМИКИ СОЦИУМА

Социум есть совокупность сторон, элементов, т. е. «вещь» и в то же время развивающийся процесс.

Системные подходы к обществу имеют определенную традицию. Сен-Симон, например, рассматривал общественные явления как различные стороны закономерно развивающегося целостного организма, в котором определяющее значение имеют «индустрия» (экономическая деятельность) и соответствующие формы собственности и классы. Движущими силами общественного развития философ назвал прогресс научных знаний, морали и религии. По К. Марксу, способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы. Общество как организм, полагал Р. Парк, имеет четыре порядка: экологический, экономический, политический и культурный. Согласно теории коммуникативного действия и современной диалектико-материалистической концепции, относительно самостоятельными и вместе с тем взаимосвязанными, дополняющими друг друга подструктурами общества выступают жизнеобеспечивающая (экономика), статусно-дифференцирующая (социальная жизнь), властно-регулирующая (политика) и духовно-интегрирующая (духовная жизнь). Если Маркс акцентировал внимание на технико-технологическое и экономическое развитие, то М. Вебер — на роль духовных оснований социальной жизни, на базисные ценности культуры. Сейчас, помимо представления о философии как науки о всеобщих законах мироздания, общества и познания, все больше утверждается позиция, согласно которой философия представляет собой анализ мировоззренческих или культурных универсалий, а также выработку новых теоретических смыслов, задающих многообразие возможных миров для науки и культуры [1, c. 195−200]. В социокультурной модернизации мировоззренческие установки, жизненные смыслы выступают как программы обновления разнообразных видов деятельности, воспроизводства социальной жизни.

В человеке как продукте и творце культуры воплощен сплав биологических (природных) программ, характеризующих его генетическую наследственность, и надбиологических программ общения, поведения и деятельности, составляющих своего рода социальную наследственность. В ходе естественного отбора биологические преимущества особей передаются их непосредственным потомкам. Благодаря социальному отбору, свободе выбора достижения отдельных индивидов — накопление знаний, опыт, изобретения, нравственные и культурные ценности — потенциально могут восприниматься всеми людьми, имеющими к ним доступ. Отсюда

— колоссальное ускорение общественного процесса в сопоставлении с темпами биологической эволюции.

В разнообразии социальных программ, регулирующих практику, можно выделить следующие уровни:

а) реликтовые программы (суеверия, приметы и т. п.), сложившиеся в первобытную эпоху и в последующем утратившие свое значение (например, у поморов Архангельской губернии России еще в начале ХХ в. сохранялся обычай: перед рыбной ловлей они собирались в отдельной избе, готовили снасти и несколько дней жили вне семьи. Это поверье — пережиток времен группового брака. Запрет на половые связи в период подготовки к важным совместным действиям блокировал возможные столкновения на почве ревности. Подобного рода табу было условием выживания первобытной общины [2, c. 5]);

б) программы поведения, деятельности и общения, обеспечивающие современное воспроизводство социума;

в) программы социальной жизни, адресованные в будущее (фундаментальные и прикладные знания, вызывающие перевороты в технике и технологии, идеалы будущего социального устройства, новые нравственные принципы и т. д.).

Отдельные элементы и проекты будущих программ превращаются в программы современной регуляции жизни, а те или иные элементы последних, теряя свою ценность, превращаются в реликтовые образования либо вовсе выпадают из потока культурной трансляции. Человеческие действия объясняются не только рациональным расчетом, но и конвенционально, т. е. подчиняются принятым правилам. Человеческое поведение зависит от физиологии, когда человек стремится чередовать экономию и активизацию своих энергии и сил, а также обусловлено социально, т. е. человек следует имеющимся социальным принципам поведения, диктуемым обществом.

Вовлечение граждан в состав участников преобразования социума происходит по этапам: 1) воспроизводство в деятельности (общении) традиций, исторической памяти, знаний и представлений, транслируемым от прошлых поколений; 2) опривычивание неких замыслов и схем деятельности, их типизация; 3) выход за границы стереотипов, овеществление в деятельности творческих устремлений отдельных индивидов; 4) легитимизация модернистских настроений элиты, охват ими все увеличивающегося количества людей. Социально-духовное пронизывает материально-производственную и социально-политическую практики.

В социальной философии сложились взаимодополняющие подходы: ценностнонормативный (Платон, Ф. Ницше, П. А. Сорокин и др.), акцентирующий внимание на обоснование желаемых норм общественного устройства и норм достойного существования человека в исторической ситуации и научно-рефлексивный (Сен-Симон, И. Кант, К. Маркс, Ф. Энгельс, Г. Спенсер и др.), выясняющий сущность социальной реальности, логику развития общества. В социуме выделились различные измерения: объективно-материальные (А. Смит, К. Маркс и др.), духовные (С.Л. Франк, В. С. Соловьев, Н. А. Бердяев и др.), субъективно-личностные (З. Фрейд, Э. Фромм, К. Юнг и др.). Синтез различных концепций общества (натуралистической, социопсихологической, идеалистической, структурно-функциональной, диалектикоматериалистической, культурноцентристской и др.) позволяет утверждать: социум — обособившаяся от природы часть мира, представляющая собой совокупность всех социальных явлений и их связей в истории; объект (подсистема универсума) и субъект (воплощение деятельности людей); единство материи и духа.

Динамика социума включает в себя деструкцию (разрушение, преодоление прежнего), кумуляцию (его частичное сохранение, преемственность, трансляция) и конструкцию (созидание нового). Названные моменты представлены как идеал, цель и в определенной степени как реальная практика в обновлении общества в СНГ, особенно в Беларуси. Разрушается командноадминистративная система, используются некоторые позитивные элементы прошлого, опыт проводимых ранее преобразований, профессионализм кадров, традиции патриотизма и т. д. Конструктивное начало означает соединение внедрения передовых технологий с новым механизмом хозяйствования, экономических мотивов деятельности с социальными и экологическими регуляторами, правового государства с человеческим творчеством и т. д. Главное направление модернизации общества лежит в созидании: обеспечение правовых механизмов перехода к социально ориентированной рыночной экономике, где гармонируют экономическая эффективность и социальная справедливость; формирование политических партий, способных выражать интересы различных слоев населения; укрепление и расширение амортизаторов, облегчающих вхождение масс в рыночную экономику; обретение идеала, в основе которого — гражданское согласие.

Главная черта белорусской модели — эволюционный путь развития, предполагающий постепенный переход от сверхцентрализованной системы управления экономикой и обществом к демократическому устройству общества и рыночным принципам регулирования экономикой. В Беларуси рыночные процессы в определенной мере контролируются государством (например, удерживаются цены на социально значимые продукты питания). Вместе с тем, осуществляется либерализация деятельности, расширение прав субъектов хозяйствования, упрощение налоговой системы, уменьшение разного рода бюрократических процедур, предоставление одинаковых возможностей для любого бизнеса независимо от формы собственности. Важнейшими чертами белорусской модели являются ее социальная направленность, сдерживание чрезмерного расслоения на богатых и бедных, равное отношение со стороны общества и государства к людям разных национальностей и разного вероисповедания [3, c. 3−6]. Стратегической целью Беларуси в XXI в. является формирование зрелого постиндустриального (информационного) общества через устойчивое инновационное развитие, знания.

ФИЛОСОФИЯ КАК ДОСУГ И ВИД ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

современный социум дискурс философский

Крупный западный социолог М. Вебер в свое время рассуждал о призвании и профессии в области политики и науки. Столь же правомерно поставить вопрос о призвании и профессии в области философии. Особую актуальность и остроту для философии он приобретает сейчас — в условиях активно осуществляемого практического перевода национальной науки и культуры на «рыночные рельсы».

Согласно утвердившемуся взгляду, профессия, во-первых, есть не что иное, как определенный род трудовой деятельности, обеспечивающий физическое существование конкретного агента, т. е. являющийся источником его существования. Само собой разумеется, что для приобретения любой профессии требуется соответствующая подготовка. Это второй важнейший критерий, характеризующий профессию. Несомненно, человек в состоянии жить, и жить в целом комфортно, не овладев никакой профессией и даже не занимаясь трудовой деятельностью — умственной или физической. Но в таком случае мы имеем дело с человеком, живущим за счет труда и средств других людей. Что в этом плане представляет собой философия? Является ли она профессией с учетом обозначенных двух главных критериев, определяющих профессию как таковую.

С точки зрения второго критерия, философия, безусловно, является профессией, поскольку без соответствующей подготовки философом стать не просто. Можно, конечно, и самостоятельно, не обучаясь в соответствующих учебных учреждениях, овладеть понятийнокатегориальным аппаратом философии, философской культурой, обрести навыки философского мышления. Такие случаи известны. Например, Ф. Энгельс не имел философского образования — отец отправил его работать в Англию, не позволив окончить даже гимназию. Но вряд ли кто осмелится отказать Ф. Энгельсу в философском мышлении. И все-таки факты самостоятельного овладения философией можно отнести к редким, исключительным случаям. Развитие философии как формы общественного сознания осуществляется профессионально подготовленными теоретиками, которые работают индивидуально, или же в научно-исследовательских коллективах. Такой точки зрения придерживаются большинство философов. Правда, иногда высказываются и совершенно противоположные мнения. Некоторые исследователи придерживаются расширительной трактовки процесса производства философских идей. Они считают, что каждый человек, независимо от рода занятий, теоретической подготовки, посредством мыслительной деятельности непосредственно включен в сферу философской проблематики. Например, П. Л. Лавров считал, что «философия есть нечто весьма обыденное, нечто до такой степени нераздельное с нашим существом, что мы философствуем не учась, при каждом произносимом слове, при каждом осмысленном действии, философствуем хорошо или дурно, но постоянно и неудержимо». Свой вывод он обосновывал тем, что любой человек обязан отдавать себе полный, ясный отчет в каждом сказанном своем слове, в своей мысли, в чувствах и действиях, следовательно, он «обязан философствовать». Такой же точки зрения придерживался К. Поппер. «.Все люди — считал он, — являются философами, хотя некоторые в большей степени, чем другие».

С точки зрения первого критерия отнести к профессии философию можно лишь с большой натяжкой, так как даже среди выдающихся философов нелегко отыскать лиц, зарабатывавших на свой хлеб насущный философией, не говоря уже о рядовых философах. Например, Ф. Бэкон был государственным чиновником высокого ранга, Б. Спиноза зарабатывал на свою жизнь шлифовкой оптических стекол, Ф. Энгельс был управляющим, Н. Ф. Федоров работал библиотекарем, А. А. Зиновьев, эмигрировав на Запад, занимался литературным творчеством, и Запад знал его не как философа, а как великого писателя. В целом, начиная с самого зарождения философии, подавляющее большинство жителей Греции, да и самих философов рассматривали философию не как профессию, не как ремесло, а как досуг. Это характерно и для Римской империи. По мнению историков, «римская традиция связывала понятие долга (officium) лишь с обязанностями перед государством; жизнь, посвященная философии, литературе, науке, определялась словом «досуг» «[3, с. 405]. Правда, и в ту далекую эпоху не обходилось без исключения: были отдельные философы, работавшие за деньги, т. е. лица, жившие за счет философии. К ним следует причислить софистов — учителей мудрости, бравших плату за обучение. К ним можно отнести еще киника Диогена Синопского. Но его образ жизни был неприхотливым: Диоген жил в бочке и питался за счет подаяний афинян. Платон как организатор и руководитель философской школы (академии), его ученик Аристотель, на протяжении ряда лет обучавший и воспитывавший будущего великого полководца Александра Македонского, тоже, возможно, получали за свой труд вознаграждение, однако историки об этом умалчивают. Более известны другие случаи, когда собственное состояние древние греки тратили не на обустройство своего материального быта, а на обустройство собственной души, т. е. на приобретение знаний, в том числе в области философии. Именно так поступил Демокрит со своим огромным наследством, полученным от отца. На основании этого можно сделать заключение о том, что, начиная с софистов можно рассматривать философию как профессию, т. е. как специфическое профессиональное занятие человека, обеспечивавшее ему жизнь. В эпоху Средневековья философия была органично связана с религией как формой общественного сознания, функционировала в лоне различных институтов церкви. По этой причине, очевидно, проблематично утверждать о наличии в обществе профессии под названием «философия». Есть полное основание говорить о профессии теолога — служителя церкви.

Философия как профессия — в полном смысле этого слова — формируется лишь в историческую эпоху разложения основ феодального общества. Созданные университеты имели философские факультеты. Следовательно, именно тогда-то и потребовались философыпрофессионалы. В период формирования и утверждения капиталистических отношений философия, органично связанная с естествознанием, активно наращивает свой потенциал. Несмотря на постоянное отделение от нее все новых и новых дисциплин, несмотря на недружелюбное к ней отношение только что вышедшего из ее лона естествознания, философия по-прежнему сохраняла свой высокий статус. Она преподавалась в университетах, получала поддержку со стороны государства. Именно в ту историческую эпоху родились и творили титаны философской мысли — И. Кант, Г. Гегель и другие великие философы, хотя Г. Гегель, как известно, постоянно жаловался на невнимание к философии различных государственных институтов.

И все-таки нигде и никогда в мире не уделялось философии столько внимания, как в СССР. Это объяснимо. Философия являлась ядром идеологии, а идеология выступала в качестве программы общественного развития. По этой причине философия уже не была уделом мыслителей-одиночек. Она стала распространенной профессией. Профессиональных философов в массовом масштабе готовили Московский, Ленинградский, Киевский, Ереванский, Тбилисский и другие университеты страны. Профессиональными философами становились выпускники как философских, так и иных факультетов, пройдя соответствующую подготовку в аспирантуре. Философы полностью были обеспечены работой по своей специальности — читали лекции в вузах, работали в научно-исследовательских учреждениях, различных государственных органах и своим трудом обеспечивали свое в целом достаточно комфортное физическое существование. Институционализация философии, органичная связь философии и философов с властью, наличной политической системой накладывали отпечаток на характер и результаты философствования. Философствование не было свободным. Оно было жестко регламентированным. Это объяснимо. Государство формировало мощный слой философов-профессионалов, обеспечивало их работой, достаточно высокой заработной платой, элитным жилищем отнюдь не для разрушения существующих государственных институтов, существующей системы власти, а наоборот, для их защиты.

В 1990;е годы многие советские философы, даже те, а лучше сказать, — прежде всего те из них, которые в свое время возглавляли партийные организации учебных заведений и научно — исследовательских институтов, пытались убедить и самих себя, и других в том, что их исследования были, якобы, не совсем марксистскими, не совсем идеологизированными. Открещиваясь от практики и пороков советской власти, они старались при этом как можно скорее «рассчитаться» со своим коммунистическим прошлым — срочно переписывали свои «исследования» в духе «требований» новых политических установок — уже в свете не так давно критикуемых ими герменевтических идей Х.-Г. Гадамера, феноменологии Э. Гуссерля, экзистенциализма, постмодернизма. Выглядело это неуклюже и неубедительно. На самом деле, все советские философы, которые работали в вузах и научно-исследовательских учреждениях, не говоря уже о философах, занимавших соответствующие посты во властных структурах государства, партийных органах, независимо от своей специализации, были разработчиками, защитниками, пропагандистами советской, и только советской диалектико-материалистической философии. В том числе и представители логики, этики, эстетики, истории философии. Все они формировались советской школой и в дальнейшем неукоснительно работали в русле марксистко-ленинской философии. Многие из них до сих пор занимают свои высокие посты и получают достойную зарплату, благодаря дипломам, в которых по-прежнему указаны специальности «Диалектический и исторический материализм», «Научный коммунизм». Пока на огромном постсоветском пространстве не наблюдалось случаев массового отказа философов от советских «коммунистических» дипломов. Тех немногих философов, которые в советскую эпоху не «вписались» в марксистскую философию, которые «отклонились» от генеральной линии коммунистической партии, вынудили обретать другую профессию, позволявшую им физически существовать. Собственными философскими «изысканиями» они занимались не в учебных заведениях и не в научноисследовательских институтах, а уже на досуге. Безусловно, надо признать, что и в ту эпоху существовала неофициальная философия. В зависимости от уровня интеллекта люди «на кухне» обсуждали вопросы политики, экономики, культуры, порою достигая «философских» обобщений. Это был очень узкий круг лиц. Их роль в общественной, политической, духовной жизни страны значительно преувеличена в публикациях 1990;х годов.

Какие процессы наблюдались в западной философии? Примерно те же. На Западе в то время была официальная, такая же идеологизированная философия, своим острием направленная на критику марксистской и в первую очередь советской философии, направленная на разрушение СССР. К. Поппер в послесловии к русскому изданию своей работы «Открытое общество и его враги», озаглавленном «Крах марксистского штурма: как понимать прошлое и влиять на будущее», прямо заявляет о том, что эта работа создавалась для защиты устоев капитализма, изрядно пошатнувшихся после Октябрьской революции 1917 года. Он пишет: «Как вы можете догадаться из названия этого „Послесловия“, я — противник марксизма. И мы полны желания, если к нам обратятся, помочь справиться, по крайней мере частично, с теми бедствиями, которые принес марксизм (хотя сейчас и сами переживаем экономический кризис». Была философия, оправдывающая фашизм и колониальную политику ведущих капиталистических государств. Именно такую антигуманную философию аргументированно критиковал в свое время белорусский философ, первый директор Института философии АН БССР С. Я. Вольфсон. На Западе была и другого рода философия, тоже идеологизированная. Это марксистская философия, которую развивали и пропагандировали М. Корнфорт, А. Грамши и др. Но ни одним западноевропейским государством эта философия не поддерживалась. Ее сторонники обеспечивали свою жизнь за счет иных ресурсов — в основном за счет «литературного творчества». На Западе были сторонники советской философии. Они тоже не пользовались кредитом доверия у власти.

Что ждет философию в обозримом будущем? Полагаем, что на Западе не произойдет радикальных изменений в философии. Как и сейчас, философия будет существовать и в виде профессиональной (официальной) философии, защищающей устои западного мира, и в виде не профессиональной (неофициальной). Иная судьба уготована философии на постсоветском пространстве. Скорее всего, в странах СНГ и Прибалтике философия уже не будет занимать столь престижного места в политической и духовной жизни общества, как это было ранее. Вопервых, в политическом плане отпала надобность в разработке какой-то новой философии, выступающей в качестве идеологической основы общества, основанного на частной собственности на средства производства, или, как его сейчас называют, общества, базирующегося на «рыночной экономике». В разработке философско-теоретических оснований такого общества давно преуспел Запад. Постсоветские государства имеют возможность заимствовать эти философские идеи, чем, собственно, они не преминули воспользоваться в эпоху построения основ рыночноориентированной экономики. По-видимому, философские кадры значительно сократятся, этот процесс уже активно идет, в технических вузах философские дисциплины, возможно, перестанут быть обязательными, кандидатский экзамен по философии (философии и методологии науки), скорее всего, будет отменен. Философия, очевидно, не будет больше выполнять идеологической функции, т. е. освободится от каких-либо идеологических установок «сверху». Эту миссию возьмут на себя политические науки.

Хорошо это или плохо для философии? Ответ не однозначен. Не требуется доказывать то, что падение престижа философии и философской культуры негативно скажется на духовной культуре нации и ее интеллектуальном потенциале в целом. По этой причине падение престижа философии никак нельзя расценить положительно. С другой стороны, нельзя не видеть и некоторых позитивных моментов. Во-первых, в сложившейся ситуации философия избавится от случайных людей, от людей, пришедших в нее не по зову сердца, не по призванию, а ради карьеры, ради того, чтобы через философию войти во властные структуры государства, стать чиновником. Во-вторых, как и в древности, философы без какого-либо внешнего диктата смогут сами избирать направления своей деятельности, свободно создавать и творить. Никакой государственный орган, никакой чиновник не будет иметь права контролировать и тем более регламентировать философскую мысль. Философия станет многообразной. В таких условиях, возможно, и на белорусской земле родится И. Кант. Уже от самих философов будет зависеть то реальное место, которое философия займет в духовной культуре, в умах и сердцах сограждан.

И все-таки печально, что предоставленный советским философам уникальный шанс, когда они непосредственно управляли государством, когда, казалось бы, осуществилась мечта Платона, был использован ими лишь отчасти и к тому же не лучшим образом.

1. Лавров, П. Л. Философия и социология: в 2 т. — Т. 1. — М., 2005.

2. Поппер, К. Все люди — философы: Как я понимаю философию [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.gumer.info/ bogoslov_Buks/ Philos/ Popp/ vse_lydi.php. — Дата доступа: 15.08.2010.

3. Ошеров, С. А. Сенека. От Рима к миру // Сенека Л. А. Нравственные письма к Луциллию. — Кемерово, 2006. С. 390−427.

4. Поппер, К. Открытое общество и его враги. Т. 2: Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы / пер. с англ., под ред. В. Н. Садовского. — М., 1992.

5. Апресян, Ю. Д. Идея морали и базовые нормативно-этические программы. — М., 2005.

6. Гусейнов, А. А. Этика и мораль в современном мире // Вестник Московского университета. Сер. 7: Философия. — 2001. — № 1. — С. 18−26.

7. Contemporary Debates in Applied Ethics / edited by: A.I. Cohen, C.H. Wellman. — Malden, 2005.

8. Новая философская энциклопедия: в 4 т. — М., 2001. — Т.4.

9. Куда идет российская культура? // Вопросы философии. — 2010. — № 9.

10. Рубинов, А. Белорусская модель // Белорусская мысль. — 2010. — № 3.