Углеводородные ресурсы и современный политический процесс

Актуальность темы

Технология современной цивилизации основывается на углеводородных носителях энергии1. Поэтому возможность контролировать эти ресурсы сегодня по праву считается одной из важнейших составляющих могущества государства. Начало этому явлению положила индустриализация. Однако только в последние десятилетия перераспределение энергетических углеводородов постепенно превратилось в краеугольный камень внешнеполитического курса крупнейших государств.

Это влияние весьма многосторонне. Заметной чертой современной эпохи являются доктрины, характеризующие энергетическую политику как неотъемлемую часть межгосударственных отношенийстремление установить контроль над энергоресурсами становится причиной конфликтов. Всё большее значение приобретает проблема неравномерности распределения энергетических ресурсов на планете. Решающую роль здесь играет тот факт, что страны с развитой либеральной экономикой2, потребляя большую часть добываемой в мире энергии, контролируют очень незначительную их часть. Производя более 80% мирового ВВП3, собственных запасов нефти развитым странам хватит лишь на 10 лет, природного газа — на 12 лет4. Это означает, что в течение ближайшего десятилетия нас ждут серьёзные перемены в существующем международном порядке и его политических основах. Естественно, страны с высоким уровнем экономического потенциала будут пытаться сохранить status quo. Богатые же энергетическими ресурсами страны, как правило, наоборот слабо развиты экономически, поэтому в создавшейся си.

1 В структуре мирового потребления энергетические углеводороды занимают 88%. Эти данные показательны в плане осознания такого факта, что в настоящий момент реальной альтернативы углеводородным энергоносителям в мире просто не существует [16, С. 41.].

2 часто неформально определяемых как «Запад» и примерно совпадающими со списком 30 государств, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития — Австралия, Австрия, Бельгия, Великобритания, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Ирландия, Исландия, Италия, Испания, Канада, Люксембург, Мексика, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Польша, Португалия, Словакия, США, Турция, Чехия, Финляндия, Франция, Швейцария, Швеция, Южная Корея, Япония. Это примерно 18% населения Земли.

3 По данным [7, С.96−117]. По данным [27, Р. 48] - этот показатель равен 79%.

4 В среднем по миру показатель обеспеченности нефтью равен 40,6 годам, по природному газу этот показатель равен 65,1 году. [16, С. 6,22.] 3 туации они попытаются своё энергетическое богатство конвертировать в политическое влияние, что неминуемо приведёт к обострению общемировой политической обстановки. Отчасти эти тенденции получили своё материальное подтверждение в начавшемся в 2000 г. резком подъёме цен на энергоносители. Можно выделить следующие причины этого явления.

Во-первых, политическая нестабильность в Венесуэле в конце 2002 -начале 2003 г., которая была вызвана стремлением президента Уго Чавеса усилить своё влияние в политической системе страны через усиление контроля над государственной нефтяной компанией PDVSA и распределением нефтяных доходов. Это привело к попытке иностранного вмешательства во внутренние дела страны, вызвало забастовки и акции протеста1. По словам У. Чавеса, его цель — «трансформировать существующую несправедливую систему распределения доходов и уменьшить социальную напряженность в странах Латинской Америки». Для этого Венесуэла поставляет в страны Карибского бассейна (без США) 200 тысяч баррелей (барр.) нефти в сутки на льготных условиях. Потери в размере $ 2 млрд. Венесуэла компенсирует за счёт транснациональных нефтяных компаний, увеличив их налог на прибыль с 1% до 16% [60]. Вокруг У. Чавеса, как популистского, харизматического лидера формируется группа руководителей латиноамериканских стран с сильной левой политической ориентации — глава Боливии Э. Моралес, глава Сальвадора Д. Ортэгаглаве Венесуэлы весьма симпатизирует Ф.Кастро. В конечном итоге действия У. Чавеса привели к сокращению добычи нефти на 500 тыс. барр. в сутки.

Во-вторых, начавшаяся война в Ираке, в результате которой мир стал получать на 800 тыс. барр. нефти в сутки меньше, чем до неё начала. При этом в начале военной операции «Свобода Ирака» поставки нефти из этой страны прекращались совсем.

1 Вообще это явление нельзя связывать только с политикой Уго Чавеса. Феномен «нефте-этатистской модели развития» (petroestado) имеет в Венесуэле давнюю историю. Достаточно вспомнить Услара Пьетри, Ромуло Бетанкура, Переса Альфонсо, чья политическая деятельность привела к принципиальному увеличению доли государства в национальной нефтедобыче.

В-третьих, политическая нестабильность в Нигерии, которая хотя и находится на 11 месте в мире по добыче нефти, но является одним из основных поставщиков на североамериканский рынок высококачественной «нигерийской лёгкой». Так, например, в 2002 г. из-за партизанских действий в дельте р. Нигер, где сосредоточены основные месторождения нефти, сокращение производства составило около 150 тыс. барр. в сутки [16, С.9].

В-четвёртых, ураганы «Катрина» и «Рита», пронёсшиеся по Мексиканскому заливу в августе и сентябре 2005 г., сократили производство высококачественной американской «западнотехасской средней» на 400 тыс. барр. в сутки, нанеся новый мощный широкомасштабный удар по мировой энергетике, одновременно обусловив сбой в поступлении нефти, природного газа и электроэнергии [132].

В-пятых, увеличение потребления нефти Китаем на 2,1 млн. барр. нефти в сутки за 5 лет (с 2001 по 2005 гг.) и в целом возникший «прирост мирового потребления нефти с одного миллиона барр. в день до двух миллионов» [121].

Как видно, на резкий скачок цен на энергоносители повлияли как политические, так и экономические, и климатические факторы. Однако на современную ситуацию стал оказывать ещё один мощный аргумент, в некотором смысле являющийся функцией вышеперечисленного. Это — ощущение надвигающегося «энергетического голода».

Теоретическую основу под это явление заложил ещё в 1940;50-хх гг. американский геофизик Кинг Хабберт [8] в своей концепции «пика нефти». Он доказывал, что добыча нефти в материковой части США достигнет пика между 1965 и 1970; и что мировая добыча достигнет пика в 2000 г. Добыча нефти в США достигла максимума в 1971, и с тех пор убывает. Также убывает добыча в 26 из 49 крупнейших нефтедобывающих стран. Однако мировая добыча до сих пор хоть и незначительно (на 1% в 2005 г. по сравнению с 2004 г.) увеличивается [16, С.8] (Рис.1)1.

1 Стоит отметить, что с природным газом ситуация выглядит значительно лучше (Рис. 2). 5.

То есть фактор «энергетического голода» имеет и геологическую, и, во многом, психологическую подоплёку. Наконец, он начинает играть всё более значимую роль в международных отношениях. Не исключено, что в ближайшем будущем это значение будет решающим. Во всяком случае, на этом настаивает сама логика политического поведения в условиях нарастающего «дефицита» стратегического энергетического сырья.

Следствия сложившейся ситуации имеют многогранное выражение. Можно наблюдать в реальном времени, как районы концентрированного расположения нефтяных месторождений всё чаще становятся «горячими точками» на политической карте мира (Рис. 3). Вопрос «энергетической безопасности» на глазах становится основополагающим в согласовании позиций различных государств, уступая, а порой и заменяя собой проблему несоответствия политических режимов или идеологии. Более того, постепенно наличие энергетического сырья не только начинает определять основные векторы развития национальной экономики, но и всё чаще становится основным фактором, который формирует политический режим государства и долгосрочную стратегию его развития. Вообще с этой точки зрения весьма показательно выглядит наблюдаемое ныне усиление позиций неореализма в практике межгосударственных взаимоотношений. К изучению этого влияния исследователи ещё только приступают.

В целом можно отметить следующие причины повышенного влияния распределения энергетического сырья на современные политические отношения:

1. реальный или предполагаемый «дефицит» энергетического сырья;

2. возрастающая неравномерность распределения энергетического сырья по поверхности Земли;

3. интернациональный характер современной энергетики, который подразумевает участие в политическом дискурсе и транснациональных компаний, и государств, и межгосударственных отраслевых объединений (ОПЕК, МЭА), и государственных союзов (ЕС);

4. развитие такого явления как «энергетический национализм»;

5. возможность использования энергетических ресурсов для достижения политических целей — «нефтяное оружие», «газовое оружие» и т. п.;

6. возросшая чувствительность мировой политической системы к состоянию энергетической сферы, когда любой сбой (технический либо связанный с человеческой ошибкой, либо с атакой террористов) может привести к глубоким политическим трансформациям всего мира.

Эти причины привлекли интерес исследователей кпроблематике, зави-симости государственной политики от энергетической конъюнктуры. Конечно, провоцируют этот интерес высокие цены на энергоносители. Однако, если «первая волна» научного осмысления этого феномена, которая пришлась на время энергетического кризиса 1973;74 гг. (война «Иом киппур» и последовавшее нефтяное эмбарго стран ОПЕК), а также иранскую революцию 1979 г., и, соответственно, наибольший интерес в то время привлекала возможность использования «нефтяного оружия», то сегодня ситуация намного более усложнилась. Президент Института энергетики и финансов Л. Григорьев, выделяет три подхода («школы») к изучению современной энергетической ситуации: политическую, экономическую и экологическую. Первый рассматривает, прежде всего, проблемы устойчивости нынешних рынков, надёжности поставок, цен, конфликтов вокруг транзита энергоресурсов и другие текущие проблемы. Этот подход отражает озабоченность правительств в отношении национальных интересов и в отношении своего политического будущего.

Вторую «школу» представляют специалисты, которые заняты прогнозами экономического роста, энергопотребления и влиянием на эти процессы нефтяной и газовой конъюнктурыпроблемами диверсификации источников энергииборьбы между атомной и теплоэнергетикой, основанной на газепроблемами транзита, расчёта вариантов обеспечения мира и крупных групп стран энергоносителями и пр. Согласно этому подходу политики должны только создать условия для снижения политических рисков, работы частного бизнеса, а также компаний, находящихся под контролем государства.

С позиции третьей, экологической школы, которая представлена академическими экологами и неправительственными организациями, наибольшие проблемы человечества заключаются не в перераспределении энергетического сырья, а в переизбытке производства энергии и выброса углекислого газа [125, С.6−7]. Отсюда основной целью экологов сегодня является убедить мировое сообщество в необходимости сократить энергоёмкое производство, либо, по крайней мере, переходить на альтернативные возобновляемые виды энергии (солнечную, ветровую, приливную, водородную, биотопливо и т. п.).

В рамках настоящей работы проблема будет рассматриваться преимущественно с позиции первой «школы». Авторская логика в данной дискуссии такова. Будучи первоначально обычным товаром в структуре мирового обмена, природные энергетические ресурсы с течением времени изменили свой статус на «стратегический» и, соответственно, определяющее значение стала играть их политическая «ипостась». Данные метаморфозы произошли в результате, во-первых, неравномерного распределения этих ресурсов по земной поверхности, во-вторых, ключевого их значения для функционирования экономики в новейшее время, роли в развитии транспорта и, во многом отсюда, стратегии войны и политического господства, наконец, — осознания конечности этих ресурсов и невозможности их адекватной замены в ближайшей перспективе.

Эти причины принципиально изменили отношение к роли органических энергоресурсов в современном мире. Они стали важнейшим фактором политических взаимоотношений на межгосударственном и региональном уровне, основой для мировых интеграционных процессов и, соответственно, полноценным объектом политологического исследования.

Цель настоящей работы можно сформулировать следующим образом: определить влияние современной ситуации на рынке углеводородных энергетических ресурсов на политический процесс и стратегии поведения крупнейших субъектов мировой политики в этой области.

Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

1. определить исторически обусловленные факторы влияния углеводородных ресурсов на политическую картину мира;

2. определить политическую подоплёку концепции «дефицита энергетических ресурсов» и её влияние на современную политику;

3. определить группы действующих «игроков» на энергетическом рынке и императивы их политики в этой области;

4. определить возможные пути развития энергетической стратегии Российской Федерации в современных условиях.

Объектом исследования данной диссертации является политическое взаимодействие субъектов обмена энергоресурсами в современном мире.

Предмет исследования — современный рынок углеводородных ресурсов в политическом измерении: а именно, сфера политических действий, направленных на решение проблемы «дефицита» ресурсов и её влияние на развитие современного политического процесса. Заявленная проблематика слишком широка для одного исследования. Для уточнения его предмета были введены следующие ограничения: анализу были подвергнуты не все углеводородные энергетические ресурсы, а лишь нефть и природный газ, специфика распределения, производства, транспортировки и использования которых оказывает наиболее значимое влияние на политические отношения. Источниками для разработки избранной темы послужили:

1. официальные правительственные документы и выступления официальных лиц, отражающие основные государственные приоритеты в национальной энергетической политике;

2. межгосударственные соглашения,.

3. специализированные справочники и статистические материалы;

4. данные нефтегазовых добывающих и транспортных компаний.

Первая группа источников представлена государственными документами стратегического характера. Это, например, «Энергетическая стратегия Российской Федерации до 2020 г.» 2003 года, «Современная энергетическая инициатива» (The Advanced Energy Initiative), предложенная президентом США в январе 2006 годадоклады Международного валютного фонда, выступления глав государств, правительств и заинтересованных организаций, касающиеся энергетической сферы и т. д. Данный тип источников зачастую предоставляет информацию чересчур политизированного тенденциозного характера, которая зачастую не несёт в себе цели практической реализации.

Вторая группа источников представлена международно-правовыми актами, к которым относятся многосторонний договор к Энергетической хартии ЕС, двусторонние межгосударственные соглашения в энергетической сфере и др.

К третьей группе относятся периодические издания-обзоры ситуации в энергетическом секторе. Это наиболее авторитетный в мире ежегодный «Статистический обзор мировой энергетики компании British Petroleum» за 2006 и 2007 гг.- ежегодники и доклады департамента энергетики правительства США — The International Energy Outlook за 2005 г. и 2006 г.- данные ежемесячника отдела энергетической информации правительства США (International Petroleum Monthly — March 2007) — данные американского института нефти (American Petroleum Institute) — данные Oil & Gas Journal за 20 042 005 гг.- данные ежегодника ОПЕК (OPEC: Annual Statistical Bulletin — 2005, 2006) — данные ежегодника Международного Энергетического агентства (Key World Energy Statistics — 2006) — данные ежегодника Федерального министерства кооперации и развития ФРГ (International Fuel Prices — 2007) — данные Worldwatch Institute (Renewable Energy Policy Network for the 21st CenturyGlobal status report — 2006) — данные макроэкономических и демографических показателей журнала The Economist (Великобритания) — доклады специализированных комиссий Евросоюза (An external policy to serve Europe’s energy interests — 2006) — справочники «Минеральные ресурсы мира» и «Среднемесячные цены на важнейшие виды минерально-сырьевой продукции», издаваемые Федеральным агентством по недропользованию РФ и ФГУНПП «Аэрогеология» и др. В целом можно отметить значительную достоверность данных этого типа источников.

К четвёртой группе относятся данные корпоративных изданий энергетических компаний. Таких как British Petroleum, ExxonMobil, Royal Dutch/Shell, Газпром, Транснефть и др. В данном случае необходимо учитывать цель существования этих изданий — поддержание корпоративной культуры и прямое лоббирование интересов в среде внешних читателей. Это предполагает наличие особой процедуры верификации данной группы источников.

Степень изученности проблемы. Интерес исследователей к данной проблематике возник достаточно давно, но менялись приоритеты и точки зрения на сущность и место энергетического углеводородного сырья в политике. До первого энергетического кризиса 1973;74 гг., когда впервые удалось эффективно применить «нефтяное оружие», энергоресурсы за редким исключением рассматривались только как товар. Причина заключается в том, что в условиях фактически колониальной эксплуатации нефтяных месторождений на Ближнем Востоке, Юго-Восточной Азии и в Центральной Америке возможное предложение намного превышало спрос и, соответственно, цены на энергетическое сырьё оставались чрезвычайно низкими. Практически не повлияли на ситуацию, ни обе мировые войны, ни Суэцкий кризис 1956 г. В советской историографии того времени можно отметить работы С. Лисичкина [52], [53] и А. Трошина [68], посвящённые развитию нефтяной и нефтеперерабатывающей отрасли в России, но практически не касающиеся политической области.

Нефть с точки зрения её политического (и в первую очередь, геополитического) значения со второй половины 70-х гг. XX в. привлекла внимание таких исследователей, как Г. Киссинджер [50], З. Бжезинский [42], И. Валлерстайн [91]. В советской историографии этот вопрос оценивался с марксистской точки зрения, согласно которой энергетический кризис показал неспособность капитализма преодолеть антагонистические противоречия социально-экономического развития и научно-технической революции, и демонстрировал процесс нарастания борьбы развивающихся стран за свою политическую и экономическую самостоятельность. Этого вопроса в своих исследованиях касались, например, Е. Примаков [62] и Н. Иноземцев [70].

Настоящий «взрыв» интереса к политической истории углеводородного сырья породил изданный в 1999 г. фундаментальный труд руководителя авторитетного информационно-аналитического агентства CERA (Кембриджское энергетическое исследовательское агентство) Д. Ергина «Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть» [48]. Сквозной линией через всю эту работу проходит мысль о том, что в течение практически всего XX в. нефть является стратегическим сырьём, борьба за обладание и контроль над которым и является, собственно, современной международной политикой. С точки зрения Д. Ергина проигрыш Германии в обеих мировых войнах, Японии во Второй мировой, политическое и экономическое возвышение Соединённых Штатов, продолжительное существование Советского Союза и его распад — всё это связано практически исключительно с нефтью, с доступом к ней и ценами на неё.

Эта крайняя точка зрения вызвала активную дискуссию среди исследователей, породив множество работ, по уровню, впрочем, пока уступающим фундаментальному труду Д.Ергина. Среди этих работ можно отметить труд одного из самых авторитетных специалистов по истории энергетики У. Энгдаля «Столетняя война: англо-американская нефтяная политика и новый мировой порядок» [78] и др. публикации [79], [80], [81], в целом разделяющего взгляд Д. Ергина, но в ещё большей степени политизирующего значение нефти сегодня. Периодически выходят в свет отрывки из ещё неизданного на русском языке труда Л. Мауджери — одного из руководителей итальянского энергетического гиганта Eni — «The Age of Oil: The Mythology, History and Future of the World’s Most Controversial Resource» [154], [155] («Нефтяная эра: Мифология, история и будущее самого противоречивого ресурса мира», 2006). Если Д. Ергин и У. Энгдаль во многом придерживаются алармистской точки зрения на перспективы нефтяной отрасли, то Л. Мауджери всячески пропагандирует оптимистический настрой.

Необходимо отметить работу Т. Фридмана «Первый закон петрополи-тики» [185], опубликованную в Foreign Policy в 2006 г., в которой поднимается вопрос зависимости уровня развития демократии в стране от цен на энергоносители. По мнению Т. Фридмана это отношение имеет обратную зависимость. Спорность данного положения заключается в слишком большом количестве исключений из этого «закона».

Большое значение для осмысления обозначенной проблематики настоящего исследования имеют работы А. Коэна [142], [201], [143], Э. Монагана [162], У. Строупа [206], М. Беловой [102], [103], Г. Валиахмето-вой [43], Л. Вальковой [44], Л. Григорьева [120], [122], [125], [126], В. Гусарова [46], С. Жизнина [49], В. Милова [156], [157] и др.

Можно выделить следующие проблемы, поднимаемые исследователями в данной области политической науки:

1. осознание факта исчерпаемости энергетических ресурсов и влияние этого явления на современную политику;

2. определение концепции энергетической безопасности;

3. влияние ресурсной базы страны на внутреннюю политику государства;

4. взаимосвязь между энергетической политикой и экономикой государства;

5. влияние политических событий на мировую энергетику и др.

В целом, можно сказать, что проблематика предлагаемого исследования сегодня активно разрабатывается, в ней чётко определяются подходы, которые можно приблизительно обозначить, как «неолиберальный» и «неореалистический». Первый подход в первом приближении решает вышеперечисленные проблемы с точки зрения примата рыночных механизмов. Второй видит решающую роль в действии независимых политических субъектов. В то же время стоит отметить, что в данной области при огромном многообразии статистической и аналитической информации наблюдается серьёзный недостаток количества фундаментальных исследований. Это связано по большей степени с трудностью определения проблемной плоскости современной энергетики и факторов, оказывающих на неё решающее значение. Поставив в качестве аргументов либо экономические факторы, либо политические, либо природные, мы получаем статичную картину, не отражающую всю глубину проблемы, более того, — зачастую вводящую в заблуждение из-за чрезмерного «выпячивания» какого-то фактора. Более целостную картину, имеющую больший прогностический потенциал, можно получить, представляя современную энергетику многомерным явлением, функцией, различные аргументы которой со временем могут менять своё значение. Кроме того, изучению, как правило, подвергаются отдельные акторы энергетической политики без серьёзных попыток группировки их по долговременным стратегическим интересам.

Методология исследования.

Методология данного исследования представляет собой объединение общенаучных принципов (системности, дополнительности, историзма) и методов, применяемых в политологии. Прежде всего, исходя из специфики объекта исследования, предполагается глубокая взаимосвязь между событиями, фактами и субъектами энергетической политики. Более того, энергетика, по словам президента Литвы Валдаса Адамкуса, «становится неотъемлемой частью международных отношений и дипломатии в условиях, когда экономическая и энергетическая независимость становится важным критерием национальной безопасности» [108, С.1]. То есть мировая энергетика становится не только основой глубокой взаимной интеграции национальных экономик, но и определяет взаимозависимость национальных политических стратегий. Она представляет собой определённую саморегулирующуюся целостность, состоящую из совокупности элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом и внешней средой, и поэтому рассматривать её необходимо как систему. Это позволяет увидеть целостную картину распределения ресурсов, а также развития политических процессов, связанных с энергетической сферой.

Принцип дополнительности предполагает учёт всей совокупности фактов, которую предоставляют источники, даже если это и приводит к противоречиям. В работе совмещаются различные точки зрения и данные источников, которые в ряде случаев противоречат друг другу. Найти источники этих противоречий помогает принцип историзма. Он предполагает рассмотрение всякого явления в развитии, позволяет учесть влияющие на процесс факторы, которые обусловлены характером того или иного исторического периода.

В настоящей диссертации использованы такие общенаучные методы исследования, применяемые в политологии, как институциональный, компаративный, структурно-функциональный. Первый метод ориентирует на изучение организационных структур, определяющих мировую энергетическую политику, их приоритеты и основополагающие интересы. Компаративный метод позволяет сравнивать не только те или иные политические институты, но и их стратегии, что особо продуктивно для прогноза событий и тренда развития исследуемых субъектов. Структурно-функциональный метод, предполагающий рассмотрение объекта исследования как сложноорганизованной системы, каждый элемент которой имеет своё назначение, функции и ожидания, позволяет подвергнуть анализу способы регулирования этой системы, её адаптивность к изменяющимся условиям внешней среды.

К теоретическим основам настоящей работы можно отнести рассмотрение объекта исследования с точки зрения теории политического реализма, по-видимому, наиболее адекватно описывающего современное состояние международных отношений, в целом, и сырьевой энергетический фактор в политике, в частности. В наиболее сжатой форме суть подхода можно описать следующим образом [87, рр.80−104]: 1. Субъектами международных отношений являются нации, обладающие суверенитетом. Взаимоотношения между ними в значительной мере анархичны и мало поддаются регулированию со стороны международных организаций. 2. Высший мотив поведения государств в их взаимоотношениях — защита национальных интересов. В межгосударственных взаимоотношениях более значимы реальные возможности, ресурсы государств, чем их идеологические намерения 3. Борьба за силовое преобладание на мировой арене и воплощает собой защиту национальных интересов. 4. Международная кооперация трудноосуществима, зависима от государственных властей и приносит относительную выгоду.

С этой точки зрения трактовка межгосударственных взаимоотношений близка к её пониманию Р. Ароном, как комбинации стратегии и дипломатии. При этом под стратегией понимаются любые формы силовой политики (война или угроза применения силы). Дипломатия же, основываясь на силе, включает в свой арсенал и средства противоположного рода, направленные на мирное урегулирование, хотя и базирующиеся на подсчёте соотношения сил. Таким образом, комбинация дипломатии и стратегии в истории приводит к чередованию мира и войны [56, С. 131].

В современной ситуации, характеризующейся усиливающейся конкуренцией за доступ к энергетическим ресурсам, в гораздо большей степени можно говорить о превалировании в мировой политике именно стратегии. Если же говорить о войне, как высшем проявлении стратегического подхода, то её, конечно, в изучаемом случае нужно трактовать не буквально, как «силовой, как правило, вооруженный, конфликт между государствами или народами» [93, С.96], а предельно широко. Пример подобного толкования можно найти на своеобразной «шкале» К. Клаузевица: «война. может воплощаться в весьма разнообразные по значению и интенсивности формы, начиная от войны истребительной и кончая выставлением обсервационных1 частей» [51, С.9]. В таком смысле рассматриваемый случай ужесточающейся борьбы за доступ к энергии сегодня если и можно рассматривать как «войну», то толь.

1 Здесь — простое вооружённое наблюдение. ко, скорее, в фазе «выставления обсервационных частей». Впрочем, по мере увеличения дефицита ресурсов, война может становиться более «горячей"1.

Также в работе предпринята попытка применения теории игр для рассмотрения взаимоотношений между основными субъектами современного мирового политического энергодиалога. В условиях предполагаемого «дефицита» энергетических ресурсов ситуация с их международным перераспределением в результате взаимоотношений между основными акторами выглядит во многом аналогичной ситуации, описываемой в период «Холодной войны» как «ядерное сдерживание». Делается предположение, что существующий ныне в исследуемой области политический дискурс можно описать с точки зрения' игры с ненулевой суммой, в которой участники могут добиться обоюдных выгод или обоюдно проиграть в отличие от игр с нулевой суммой, где выигрыш одного одновременно эквивалентен проигрышу другого. Для относительно успешного решения этой игры требуется концентрация усилий заинтересованных сторон, во-первых, в определении рациональности, и, во-вторых, в определении устраивающей всех и понимаемой всеми концепции «энергетической безопасности». Обеим этим сторонам проблемы посвящена значительная часть настоящей диссертации.

Прикладные методы представлены в данной работе использованием статистических материалов и их анализом. К общелогическим методам, применяемым в исследовании, можно отнести индукцию и дедукцию.

Использование этих подходов и методов на стыке теоретических и прикладных дисциплин даёт возможность выполнить поставленные в данном политологическом исследовании цели и задачи.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в определении сущности такого явления как «дефицит углеводородных энергетических ресурсов». Делается вывод о том, что это явление имеет не только геологическую, но и политическую природуи именно оно в значительной мере определяет современный политический процесс. Были выделены группы.

1 Возможно, она уже стала таковой, если принимать в расчёт вторую войну в Ираке.

17 участников глобального энергообмена (поставщики, транзитёры, потребители). Применение теории игры позволило детализировать интересы этих групп и предположить, что в условиях современного кризиса, вызванного предполагаемым «дефицитом ресурсов», стороны энергообмена проводят и будут проводить в ближайшей исторической перспективе стратегию «обоюдного проигрыша», увеличивающую расходы, но уменьшающую риски. Также были предложены несколько направлений развития энергетической стратегии Российской Федерации.

Практическая значимость работы определяется возможностью применения содержащихся в ней выводов и материалов в преподавании дисциплин политической и исторической науки, политической истории нефтегазовой отраслив прогнозировании развития некоторых международных политических процессовв определении степени реалистичности тех или иных проектов межгосударственной институциализации в энергетической сфере и в предложении пересмотра некоторых положений Энергетической стратегии Российской Федерации.

Заключение

.

В результате проведённого анализа политической стратегии, которую демонстрируют крупнейшие субъекты в энергетической сфере, а также степень влияния ситуации на рынке углеводородных энергетических ресурсов на современный политический процесс, удалось сделать ряд выводов, в значительной степени способных трансформировать устоявшиеся представления в этой области. Энергетические ресурсы являются сложным, по меньшей мере, двухмерным феноменом, имеющим все признаки, с одной стороны, товара, а с другой — атрибута национальной власти, мощи и национального суверенитета. При этом постепенно вторая, собственно политическая роль становится всё более значимой. А удержание контроля над ресурсами начинает расцениваться как признак «удачливости» той или иной нации, её способности к самосохранению и воспроизводству.

Главной причиной нынешнего усиления политического интереса к энергетическим ресурсам можно считать предсказываемое некоторыми аналитиками и, зачастую подтверждаемое фактами мировое сокращение производства органических ископаемых источников энергии в связи с исчерпанием их запасов. Так как современный уровень развития человеческих технологий базируется на энергии, львиная доля которых (88 процентов!) производится именно из ископаемых углеводородов, то становятся совершенно понятными попытки национальных государств (самостоятельно, либо в коалицияхнепосредственно, либо через зависимые институты) максимально контролировать имеющиеся энергопотоки.

Институциализация межнациональных взаимоотношений в энергетической сфере всё больше концентрируется вокруг оси «потребитель — поставщик». Этот процесс подстёгивают кардинальные изменения последних лет в списке основных потребителей и поставщиков энергетических ресурсов. Многие нефтедобывающие страны прошли т.н. «пик нефти», и уровень добычи в них падает (США, Великобритания, Норвегия, Индонезия). Соответственно, эти страны начинают всё в большей степени согласовывать свои позиции со странами — традиционными потребителями энергии. С другой стороны, прирост мировой добычи нефти в значительной мере стала обеспечивать многочисленная группа небольших, не очень развитых экономически и не слишком влиятельных стран Азии, Африки и Латинской Америки (Азербайджан, Ангола, Таиланд, Судан, Тринидад и Тобаго, Перу).

В целом, «блок» потребителей становится авторитетнее- «блок» же поставщиков явно слабеет содержательно. В то же время ощущение надвигающегося «дефицита» нефти сильно повышает политическую значимость этого ресурса, и соответственно, нефтедобывающих стран, которые стремятся конвертировать благоприятную мировую экономическую конъюнктуру в собственный национальный политический авторитет. Всё это усиливает нестабильность, уязвимость современного миропорядка.

Этот процесс находит своё отражение в развивающейся политической зрелости (более чётком определении целей, формировании идеологической базы, выдвижении лидеров) таких организаций как Международное энергетическое агентство и ОПЕК. Однако взаимоотношениями между ними отнюдь не исчерпывается современные реалии в энергетической политикезначительная часть стран-потребителей энергии объединяются вокруг Договора к Энергетической хартиивозникают региональные коалиции, как потребителей, так и поставщиков. В качестве примера последних показательны попытки формирования таких противостоящих друг другу энергополитических блоков, как «Краковская группа» (Азербайджан, Грузия, Украина, Польша, Литва — один поставщик и четыре импорт-транзитёра), созданная для организации альтернативного источника поставок нефти и газа с Востокаи энергоальянса Туркменистана, Казахстана и России (два поставщика и экспорт-транзитёр), созданного для объединения среднеазиатского газового потока.

Стоит отметить, что в значительной мере опасения относительно надвигающегося «дефицита» энергии имеют не только геологическую природу, но и психологическую и могут быть объяснены игровой моделью, где конкурирующие стороны («потребители» и «поставщики») действуют в условиях ограниченной информированности относительно действий друг друга. Развитие этой идеи в данной работе нашло своё отражение в попытке применить к данному взаимодействию теорию игры, с целью максимально точно определить противоборствующие стороны, их стратегии (краткосрочные и долгосрочные), а также варианты разрешения этого конфликта. Более того, была выделена ещё одна сторона конфликта со своей отличительной стратегией -«транзитёры». Однако в большинстве случаев имеет смысл говорить об «экс-порт-транзитёрах» (классический пример — современная Россия, Саудовская Аравия) и «импорт-транзитёрах» (США, Турция, Украина и др.).

Использование теории игры привело к необходимости определения концепции «энергетической безопасности». Этот вопрос активно дискутируется в политических кругах, и даже был вынесен в повестку дня саммита G8 в Санкт-Петербурге (2006 г.). Предлагаемый в данной работе подход объяснения сложившейся ситуации через «дилемму безопасности» позволяет понять, почему затруднительно найти точки соприкосновения между «поставщиками» и «потребителями» — слишком разнятся их цели и слишком велико их взаимное недоверие. В условиях кризиса стороны проводят стратегию «обоюдного проигрыша», так как эта стратегия, хотя и увеличивает расходы, тем менее (что особенно важно в условиях кризиса) минимизирует риски. Эта стратегия уже находит своё отражение в строительстве дублирующих транспортных коридоров и хранилищ, в поисках альтернативных источников энергии и т. д.

Ситуация кризиса диктует необходимость проведения особых стратегий взаимоотношений всеми группами участников энергообмена. И все эти стратегии имеют политический характер. Естественны для ситуации кризиса 1) общее стремление к групповой консолидации, так как в условиях глобального рынка только согласованные действия многих игроков могут привести к каким-либо значимым результатами и 2) борьба за влияние над транзитёра-ми, чьё политическое влияние в новых условиях сильно выросло.

Две основные стороны конфликта — и поставщики, и потребители — в качестве основного средства давления друг на друга используют угрозу формирования коалиций для организации диверсификации поставляемой или потребляемой энергии. То есть на угрозу поставщиков применить «энергетическое эмбарго» потребители могут ответить согласованным отказом либо от данных поставщиков, либо от данного энергоресурса. С другой стороны, на подобную угрозу потребителей поставщик может ответить только угрозой переориентации энергопотока другому потребителю. Из этого видно, что преимущества получает та сторона, которая наиболее продвинется по пути создания широкой коалиции и недопущения консолидации контрагента. То есть, следует ожидать дальнейшего развития процесса институциализации в энергетической сфере.

Однако у потребителей, как стороны наиболее развитой экономически и влиятельной политически, есть эксклюзивный и в данном случае внеигро-вой инструмент в конфликте с поставщиками за энергоресурсы. Это — использование военной силы. Таким образом, нынешнюю войну в Ираке можно-трактовать, как начало кампании по обеспечению непосредственного военного контроля потребителя над ближневосточным нефтегазовым регионом, который мог бы обеспечить нефтью, например, США при нынешнем уровне производства и потребления в течение следующих 80 лет. Время вполне достаточное, чтобы, не снижая темпов экономического развития, пережить энерJ гетический кризис. jj) tcJfi.

В этом отношении представляет интерес анализ взаимоотношений США и России как крупнейших мировых конкурирующих энерготранзитё-ров. Если первые контролируют в значительной мере мировые танкерные поставки и нефтяную биржу, то вторая — в значительной мере трансконтинентальный евразийский энергообмен. То есть противостояние между этими двумя странами в энергетической сфере заключается не только в том, что они представляют разные стороны энергообмена (импорт-транзитёр и экспорт-транзитёр), но и в том, что они в своей транспортной стратегии являются геополитическими антиподами, являясь воплощением талассократии, с одной стороны, и теллурократии, с другой. Поэтому в условиях нарастающего мирового энергетического кризиса стоит ожидать объективного ухудшения взаимоотношений между Соединёнными Штатами и Россией. Однако, как и в случае с ядерным противостоянием «Холодной войны», стороны, также объединившись в широкие коалиции, вряд ли перейдут к взаимному конфликту, ограничившись борьбой на периферийных участках взаимоотношений. Периферию в данном случае необходимо понимать не только географически. Противостояние «распылится» в области, параллельные энергетике, но без которых она не может существовать, — в политику и финансы, в сферу новых технологий и экологии. Возможно, это противостояние будет осуществляться через «конкуренцию» нефти и природного газа как во многом альтернативных друг другу источников энергии.

С учётом этих соображений были сделаны следующие выводы о стратегических перспективах Российской Федерации в условиях энергетического кризиса: 1) наиболее благоприятные возможности для России открывает ориентация на добычу и экспорт природного газа- 2) принципиально необходимо создание мощного трубопроводного «коридора», связывающего месторождения Западной Сибири с Европой и одновременно с дальневосточными государствами- 3) необходим широкий выход на мировой рынок сжиженного природного газа- 4) необходима централизация управления отраслью через определяющее участие в нём государства- 5) следует ограничить ввод в эксплуатацию собственных месторождений соображениями политической целесообразности при одновременном усилении эксплуатации иностранных месторождений, контролируемых Россией.

В области международной кооперации производителей энергетического сырья у России есть все шансы занять центральное положение, которое обеспечит потенциально высокие конкурентные позиции в политической сфере. В данной работе были рассмотрены варианты кооперации России с другими странами в газовой области: 1. российско-алжирский газовый картель, 2. международная энергетическая корпорация и 3. глобальный газовый картель. Два первых случая являются по своей сути региональным европейским решением и при этом могут друг друга дополнять. Однако политические и экономические дивиденды будут получены небольшие, а риск проигрыша достаточно высок. Последний вариант более перспективен, но требует значительного времени (не менее 10 лет), крупных финансовых вложений и самое главное — проявления твёрдой политической государственной воли в условиях мощного давления со стороны стран-потребителей.

Наконец, хочется отметить следующее. Императивом данного исследования является тезис о нарастающем энергетическом кризисе. Последние мировые политические события — ситуация вокруг ядерной проблемы Ирана, за которой без труда проглядывает углеводородный подтекстбесконечная гражданская война в Ираке, Нигерии, Чаде и Центрально-Африканской республикеперманентный конфликт в Ливанесобытия в Дарфуре (Судан) — нарастающее влияние левых политических сил в Латинской Америке, объединённых на принципах социальной справедливости и ресурсного национализмаинформация о создании «газовой ОПЕК», а также чрезмерно резкая реакция на неё США и ЕСборьба вокруг ратификации Россией «Энергетической хартии" — прекращение практики заключения и реализации в России соглашений о разделе продукции- «трубопроводные войны» вокруг каспийских и восточно-сибирских месторождений газа, а также по поводу СЕГ — всё это и многое другое доказывает, что этот кризис существует. Однако пока что мы стоим лишь в начале всестороннего осмысления данного явления.

Отсутствие значительных исследований в этой области, выходящих за рамки публицистических заметок, позволяет предположить, что стороны входят в этот кризис во многом интуитивно, «на ощупь». Это может привести к серьёзным просчётам, нерациональному использованию средств, к критическим ошибкам в выборе союзников. Теория игры в применении к политическому конфликту может послужить своевременным и надёжным инструментом в определении стратегии в условиях энергетического кризиса, способствовать согласованию и пониманию позиций, а также позволит избежать потенциально худших вариантов развития событий.