Власть и формирование массового сознания на региональном уровне в середине 1960-х — начале 1980-х гг.: На примере Пензенской области

Актуальность исследования.

Любая общественная система держится не только на экономике, политике, технике, социальной организации, но и предполагает специфический менталитет, выражающий умонастроения людей, их чувства, ценности, идеалы. Категоричный, прямолинейный подход ко многим явлениям прошлого не принес богатых плодов советской исторической науке. На современном этапе, чтобы не повторять ошибок прошлого, необходим многофакторный исторический анализ. Поэтому для адекватной оценки прошлого необходимо исследовать особенности массового сознания и эффективность усилий властей по его формированию. Способы реагирования индивидов на происходящие в обществе перемены во многом определяются особенностями массового сознания. Современное преображение России характеризуется кардинальным смещением центра тяжести всех преобразований, всего образа жизни от макрополитических, общесоциологических, макроидеологических процессов в систему мотивационно-ценностных, духовно-созидательных характеристик человека в области его повседневного бытия, его индивидуально-жизнеутверждающего поведения.

Отдельные аспекты этой формы историко-социального бытия не были изучены в достаточной степени, и, соответственно, не были учтены при планировании и проведении современных российских реформ. Необходимо учитывать особенности массового сознания россиян и его элементов и в разработке государственной идеологии. Задача создания государственной идеологии является одной из важнейших на современном этапе развития российского государства. Начавшийся в последние годы процесс возрождения российской государственности ставит эту задачу во главе всей внутренней политики. В начале третьего тысячелетия перед российским обществом как никогда остро стоит проблема определения своих целей, ценностей и дальнейшего пути развития.

Кроме того, в современных условиях проблемы информационного противоборства стран-противников и массовое сознание как объект этого противоборства представляют огромный интерес: ведь XX век с его техническими возможностями и насыщенностью событий представляет новую ступень в борьбе за влияние на массовое сознание. Сейчас проблема воздействия на массовое сознание, бывшая в последние годы и без того актуальной, приобретает новую значимость. Так, например, разработка темы образов врага и героя в массовом сознании поможет понять механизм влияния СМИ на современное состояние общества.

Культ жестокости и насилия, пропагандируемый СМИ, телевидением, видеофильмами, компьютерными играми, а также через Интернет ведет к стремлению подражать этому, способствует закреплению стереотипов поведения и снижает уровень правовых запретов. Криминологи даже ввели в употребление термин «преступность массовой информации», которое согласуется со складывающимся в рамках санкт-петербургской криминологической школы новым пониманием преступности не как явления, состоящего из суммы преступлений, а как способности общества воспроизводить преступления. Эта способность определяется на только политическими и экономическими факторами, но и состоянием массового сознания.

Реалии XX века заставляют по-новому взглянуть на многие проблемы исторического процесса. По словам В. Плеханова, «нет ни одного исторического факта, которому не предшествовало бы, которого не сопровождало бы и за которым не следовало бы известное состояние сознания». Чтобы объяснить события, происходившие в нашей стране, необходимо знать отношение к ним россиян, их реакцию на происходящее. Только в этом случае можно понять успех или неудачи действий властей. Исторический анализ должен быть многофакторным — нельзя брать во внимание лишь какие-то его отдельные аспекты, ведь в этом случае исторический процесс обедняется. К тому же на современном этапе очередной модернизации не могут быть успешными проводимые реформы, если они не учитывают особенности массового сознания.

Актуальность исследования определяется и тем, что объектом исторических исследований массовое сознание стало лишь недавно. Первые работы историков, посвященные массовому сознанию, появились в основном в 1990;е годы, причем чаще всего предметом исследования становился образ врага или героя. Другие идеологемы в российской исторической науке не изучались вообще. Это является серьезной лакуной в исторической науке, поскольку без учета массового сознания невозможно воспроизвести адекватную картину российской истории XX века. Исследование массового сознания важно и для уточнения места России в мировом историческом процессе: во-первых, характерные черты советского массового сознания в XX веке сопоставимы с чертами массового сознания, типичного и для государств тоталитарного типа, осуществляющих абсолютный контроль над всеми областями общественной и частной жизниво-вторых, многие страны современного мира извлекли весьма полезные уроки из истории разработки и внедрения советской идеологии, что тем более подталкивает нас к обращению к своему историческому прошлому.

Еще одной предпосылкой актуальности исследования является то, что ученые не часто обращаются к периоду так называемого «застоя», видимо в силу того, что в советское время существовал феномен своеобразного раздвоения общества: на реально существующий мир, и на его идеологический вариант1. Это делает весьма сложным объективное описание этого периода. К.

1 См., например: Асмолов А. Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. М. 1996; Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. Новосибирск. Сибирский хронограф. 1997; Барулин B.C. Российский человек в XX веке. Потери и обретение себя. СПб.2000; Батракова С. Искусство и утопия. М. 1990; Баранова Н. Б. Мифологизация массового сознания. М. 1997; Бороноев А. О., Смирнов П. И. Россия и русские. Характер народа и судьбы страны. СПб. Лениздат, 1992; Безансон А. Советское настоящее и русское прошлое. М. 1998 и др. тому же у многих сложились субъективные оценки этого времени, основанные на личных впечатлениях.

Еще одним фактором, предопределившим актуальность исследования, является отсутствие ответа на вопрос, почему массовое сознание довольно индифферентно отнеслось к событиям конца 1980;начала 1990;х гг. На наш взгляд, только анализ состояния массового сознания в ту эпоху может приблизить исследователя к ответу.

На современном этапе общество осознало необходимость общегосударственной идеологии как системы ценностей и стратегических целей. Использовать исторический опыт — важная задача на современном этапе, но нужен научный анализ и положительного, и отрицательного опыта. Это особенно важно в условиях, когда современные технологии воздействия на массовое сознание таковы, что их бесконтрольное использование может, на наш взгляд, привести к новому варианту тоталитарного общества, к закабалению масс.

Территориальные рамки исследования. Результаты исследования, полученные на основе источников, связанных с Пензенской областью, позволяют экстраполировать их на территорию России, поскольку область на микроуровне отражает многие общероссийские специфические характеристики. Так, например, по данным последней в XX веке переписи сельское население составляет 37,5%. Соотношение мужчин и женщин 46 и 54%. Область многонациональна — в ней проживают представители почти 80 народов и национальностей. Пензенская область находится на стыке трех крупных экономических регионов — Центрального, Волго-Вятского и Поволжского. В исследуемый период в области работала целая сеть оборонных предприятий и научно-исследовательских институтов, что отражало общие тенденции развития экономики страны и в то же время накладывало отпечаток на массовое сознание.

Хронологические рамки исследования. Нижняя рамка — 1964 г. -обусловлена тем, что смена власти и приход Л. И. Брежнева означал перемены в официальной идеологии и в системе воздействия на массовое сознание. Мы далеки от мысли, что именно масштабы его фигуры предопределили эти перемены. Он сам, давая себе характеристику, объективно оценил свой уровень: «первый секретарь обкома», «верный продолжатель дела строительства коммунизма».

В начале нашей работы над диссертацией мы определили верхней рамкой 1985 г., когда М. С. Горбачев провозгласил курс на перестройку. В ходе исследования стало очевидным, что после ухода с политической арены Л. И. Брежнева начались серьезные изменения в идеологической системе и в наборе методов и приемов воздействия на массовое сознание. К этому добавилось количественное накопление изменений в массовом сознании, позже перешедшее в качественное. Речь идет не только о борьбе Ю. В. Андропова с прогульщиками, взяточниками и ряде других идеологических кампаний, но и о том, например, что именно Андропов провел через Политбюро ЦК КПСС решение, в соответствии с которым упразднялась проверка по каналам КГБ лиц, поступающих на работу в партийные органы2. Это свидетельствовало о смене ценностей и некоторых ориентиров в деятельности властей. Таким образом, эпоха Л. И. Брежнева, эпоха застоя представляет собой цельный в плане системы воздействия на массовое сознание период, позволяющий выделить этапы воздействия и определить его результаты и просчеты.

Объектом исследования стало массовое сознание второй половины 1960;х — начала 1980;х гг.

Предмет исследования — деятельность властей по формированию массового сознания в период так называемого «застоя».

Цель и задачи исследования

.

Целью диссертационного исследования является анализ деятельности властей Пензенской области по формированию массового сознания в середине 1960;х — начале 1980;х гг. Подчеркнем, что мы считаем массовое сознание провинции весьма отличающимся от столичного (напомним о существовании.

2 Легостаев В. Загадки Лигачева// Дайджест-Куранты. 1992. № 2 правила: бунты — удел провинций, а революции — столиц). Поэтому массовое сознание провинции должно рассматриваться как отдельная система, и для него должны быть даны отдельные оценки. Для достижения поставленной цели нами определены следующие задачи:

— проанализировать советскую идеологию и специфику массового сознания середины 1960;х — начала 1980 гг.;

— исследовать идеологемы периода «застоя» и их динамику;

— определить основные мифологемы массового сознания середины 1960;хначала 1980;х гг.;

— выделить основные направления эволюции массового сознания периода «застоя»;

— исследовать специфику деятельности властей Пензенской области по внедрению идеологии в массовое сознание;

— проанализировать идеологическую деятельность КПСС в Пензенской области в середине 1960;х — начале 1980 гг.;

— исследовать средства массовой информации Пензенской области как канал воздействия на массовое сознание;

— показать роль народного образования Пензенской области в системе манипуляции массовым сознанием в середине 1960;х — начале 1980 гг.;

— определить степень идеологизации повседневной жизни в Пензенской области;

— выделить просчеты и достижения в системе социального контроля исследуемого периода.

Методология исследования.

В диссертации использовались традиционные методы исторических исследований: диалектический, сравнительно-исторический, проблемно-хронологический, статистический. Одним из основных методов стал системный подход. К анализу российского массового сознания необходимо подходить, основываясь на понимании его как целостного явления, имеющего свои функции, свою логику. Существует множество определений «системы» — от узкоспециальных до философских, но все они базируются на признании, что * система есть комплекс взаимодействующих элементов. В своем исследовании мы подошли и к массовому сознанию как к системе, и к самой системе воздействия на массовое сознание как совокупности взаимосвязанных элементов, образующих целостное единство.

Качество системы обусловливается количеством и природой элементов и характером связей между элементами. По словам П. Сорокина, «свойства системы существенно отличаются от свойств ее элементов или структурных компонентов. Более того, свойства любой сложной системы отличаются от свойств всех ее структурных компонентов, взятых и порознь, и суммарно. Поэтому, чтобы изучить основные черты нации, ее надо рассматривать как таковую, как целостную систему, понять ее структурные и динамические черты, постоянно изменяющиеся на протяжении ее исторической судьбы"3.

Систему воздействия на массовое сознание мы рассматриваем как совокупность следующих элементов:

Си.

— информационно-управляющий центр — обком КПСС;

— подсистемы — партийные подразделения;

— контур управления — объект и субъект управления;

— каналы связей и тезаурус;

— сами связи — внутренние и внешние;

— механизм отношений между элементами;

— распределение информационных потоков.

Теоретические основы исследования.

Исследование массового сознания и структурных элементов идеологических систем встречает на своем пути ряд трудностей, связанных с природой массового сознания и его свойствами, которые плохо поддаются фиксации и описанию, что иногда делает их трудноуловимыми с точки зрения строгих операционных определений. Термин «массовое сознание» вошел в научный обиход примерно с середины XIX в. и стал особенно популярным в 90-х гг. XIX века. Но употреблялся он, как правило, в различных трактовках, исключающих единый подход, или просто упоминался в контексте.

В России на весьма короткий, по понятным причинам, срок интерес к массовому сознанию проявился в 60-е гг. XX в. Но только в конце 80-х можно говорить об устойчивом интересе историков к данному феномену, что связано с попытками объяснить противоречивое развитие России. Успех «коммунизма» объясняется не только экономическими причинами, огромное значение имеют духовные факторы, ведь коммунистическая пропаганда апеллировала и к низшим, и к высшим струнам души.

Одна из попыток дать определение массового сознания была предпринята в начале 1990;х гг. в политологической энциклопедии под редакцией Ю. И. Аверьянова: «Массовое сознание — наиболее реальная форма практического существования и воплощения общественного сознанияособый специфический вид сознания общества, свойственный значительным множествам людей, т. е., массам, определяемый как совпадение в какой-то момент (совмещение иди пересечение) основных и наиболее значимых компонентов сознания большого числа разнообразных „классических“ групп общества, однако несводимый к ним» 4.

Мы считаем, что массовое сознание является результатом взаимодействия всех составляющих социальной системы: политики, экономики, культуры, религии, искусства, идеологии, бытовой жизни и т. д., а также результатом воздействия каких-либо событий и процессов. Говоря о массовом сознании, некоторые ученые используют термин «коллективное бессознательное» 5. На наш взгляд, это сужает саму проблему массового сознания, сводя ее к объективным процессам, т.к. в принципе этим термином обозначают одну из.

3 Сорокин П. А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990 .С. 13.

4Политология. Энциклопедический словарь. М. 1993. С. 166. форм бессознательного (т.е. части психики, содержащей воспоминания и импульсы, не осознаваемые индивидом), общую для человечества в целом или данного социума.

Иногда в современных исследованиях объединяются в одном термине разные понятия. Например, «общественное массовое сознание». Сразу подчеркнем, что общественное и массовое сознание — разные феноменыесли в массовом сознании присутствуют архетипы, то общественное сознание складывается как результат воздействия властей и как результат конкретных сиюминутных обстоятельств.

Мы сознательно не использовали термины «менталитет», «ментальность». На наш взгляд, в современной науке до сих пор не выработано общее понимание этих терминов, нет единой общепринятой дефиниции. Понятие «массовое сознание» является более четким, конкретным и уже более привычным для исторических исследований. Массовое сознание выступает как бы актуальным производным от общественного сознания, трактуемого как совокупность сознаний основных групп общества, составляющих социально-классовую структуру, причем как бы со «сломанными» внутри такого общественного сознания перегородками.

При сопоставлении толкований менталитета мы обнаружили расплывчатость, не позволяющую использовать это понятие в конкретных исследованиях. Так, в одном из словарей ментальность понимается как «нечто общее, лежащее в основе логического и эмоционального, т. е. глубинный и труднофиксируемый источник мышления"6. В своей монографии Н. М. Инюшкин приводит различные определения термина «менталитет», но все они п смешивают понятия коллективного бессознательного самосознания. Поэтому, на наш взгляд, в рамках исторического анализа более корректным будет именно.

5 Морозов А. И. Конец утопии: из истории искусства в СССР в 30-е гг. М. 1995.

6 50/50. Опыт словаря нового мышления. М. 1989. С. 459.

7 Инюшкин Н. М. Провинциальная культура. Природа, типология, феномены. Саранск. Изд-во МГУ. 2003. С. 29−32. массовое сознание", хотя в исторической науке еще в середине 1990;х гг. уже о было «легализовано» и понятие «менталитет» .

По известным причинам зарубежная традиция исследования проблемы массового сознания несравненно богаче отечественной, тем не менее, имеющей свою определенную историю. На Западе существует целое научное направление, связывающее проблему воздействия на массовое сознание с проблемой тоталитаризма вообще. Основополагающий характер носят идеи Э. Фромма, который полемизирует с Фрейдом, трактовавшим историю как результат действия психических сил, не подверженных социальному влиянию. Фромм считает (в чем мы полностью с ним согласны, мало того, на наш взгляд, это одна из актуальных задач российской исторической науки), что изучать историю необходимо в совокупности социальных и психологических факторов. Во всех своих работах, начиная с 1941 г. («Бегство от свободы») до последнего исследования «Быть или иметь?», Фромм показывает, что одна из острейших потребностей человека — единение с другими людьми. Эта потребность реализуется с помощью религии и идеологии. По мнению Фромма, основная функция идеологии — создавать иллюзию общности, поддерживать коллективность.

Большое значение Фромм придавал так называемому социальному характеру. По его утверждению, члены общества различных классов и социальных групп вынуждены вести себя так, чтобы иметь возможность функционировать в соответствии с требованиями социальной системы. В этом-то и состоит функция социального характера: оформить энергию членов общества таким образом, чтобы при выборе способа поведения им не приходилось осознанно принимать решение, стоит ли следовать социальному образцу или нет, но чтобы людям хотелось действовать так, как они должны действовать, и в то же время, чтобы они находили удовлетворение, действуя в соответствии с требованиями данной культуры. Другими словами, функция.

8 Пушкарев Л. Н. Что такое менталитет? Историографические заметки\ Отечественная история. 1995. № 3. социального характера заключается в том, чтобы формировать и направлять человеческую энергию внутри данного общества во имя функционирования данного общества. Социальный характер рассматривается Фроммом как «базис, из которого определенные идеи и идеалы черпают свою силу и привлекательность». В свою очередь, однажды созданные идеи оказывают влияние на социальный характер и, опосредованно, на социально-экономическую структуру общества9.

Большую роль в исследовании массового сознания сыграли труды К. Юнга и особенно его учение об «архетипах коллективного бессознательного»:

Архетипы суть типичные способы понимания, и повсюду, где мы встречаем единообразные и регулярно повторяющиеся способы поведения, мы имеем дело с архетипами". Архетип — это когнитивная структура, в которой в краткой форме записан родовой опыт. Архетипические слои психики в каком-то смысле фундаментальны, они производят образы и ситуации, которые имеют.

10 огромное воздействие на человека, захватывая и удерживая его" .

Одним из крупнейших немецких ученых является специалист по вопросам изображения повседневной действительности в западноевропейской литературе Э. Ауербах, чьи идеи мы использовали при выяснении связи между ростом благосостояния и уровнем политизации массового сознания. Он считает, что именно в духовных и экономических отношениях повседневной жизни кроются силы, лежащие в основе исторических движений: «эти последние, будь то война, дипломатия или внутреннее развитие государственного устройствалишь итог, конечный результат изменений, происходящих в глубинах повседневности"11.

Подчеркнем, что многие русские философы резко выступали против социологического учения о человеке. Рассуждения о «генетической памяти» .

9 См.: Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М. 1994; Он же. Душа человека. М. 1992; Он же. Психоанализ и этика. М. 1993; Он же. Ради любви к жизни. М. 2000.

10 Юнг К. Избранное. М. 1997. С. 327 Ауербах Э. Мимесис. М. 1976. российского народа мы находим у Н. А. Бердяева. В книгах «Русская идея» и «Национальные корни русского большевизма», написанных в годы эмиграции, он последовательно проводит мысль, что «тоталитарность» всегда была важным компонентом русского сознания в целом. Эти мысли нашли подтверждение в книге «Самосознание (опыт философской автобиографии)», изданной в 1949 г. Бердяев отмечал, что русский коммунизм психологически сделал больше завоеваний, чем экономически. Многие из русских философов присоединялись к мысли Н. Бердяева о «генетической памяти». И. Ильин, например, говорил,.

1 9 что «судьба нашего народа сокрыта в его истории». В нашем исследовании при анализе идеологемы коллективизма и социоцентрической мифологемы мы опирались на труды H.A. Бердяева. Он утверждал, что «из всех форм рабства человека наибольшее значение имеет рабство человека у общества. Человек живет как в социальном гипнозе. И ему трудно противопоставить свою судьбу деспотическим притязаниям общества, потому что социальный гипноз устами социологов различных направлений убеждает его, что самую свободу он получает исключительно от общества. Общество как бы говорит человеку: ты мое создание, все, что у тебя есть лучшего, вложено мной, и потому ты принадлежишь мне и должен отдать мне всего себя"13.

Черты понятия «коллективной исторической индивидуальности» присутствуют в философии истории JL П. Красавина, «соборности сознания» С. Н. Трубецкого, Geist-бытия у К. Ясперса и др. Согласно этому пониманию, народ, нация, представляет собой над-индивидуальное органическое единство, «соборную личность». Отдельные индивидуумы данной нации выступают при этом как бы различными воплощениями этого над-индивидуального духовно-материального единства.

Особое значение для определения теоретических основ исследования имели.

12 Ильин И. О путях России / Русская идея: В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья. В 2-х тт. т. 1. М. 1994. С. 247.

13 Бердяев H.A. О рабстве и свободе человека: Опыт персоналистической философии. Париж. 1972. С. 87. труды Б.А. Грушина14.

Среди социологических исследований, затрагивающих проблему мифологизации массового сознания в советский период, и появившихся в последние годы XX в., можно назвать книгу «Советский простой человек. Опыт социального портрета на рубеже 90-х», вышедшую в 1993 г. В заглавие книги авторы вынесли доминирующую черту человека советского — как простого человека. Это определение охватывает сложный комплекс: массовидность, стандартность запросов и поведения и т. д.

Методология воссоздания повседневной жизни на основе специфических черт психологии масс частично предложена в монографии А. Г. Асмолова. Асмолов А. Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. М. 1996. Правда, этот труд принадлежит перу психолога и исторические сюжеты зачастую выглядят, по нашему мнению, несколько натянуто.

В 1990;е гг. и в первые годы XX в. появилось и довольно большое количество диссертаций, которые дают теоретические основы исследования массового сознания15.

14 Грушин Б. А. Массовое сознание. Опыт определения и направления исследования. М. Политиздат. 1987; Грушин Б. А. Мнения о мире и мир мнений. М. 1967; Грушин Б. А. Логические принципы исследования массового сознания// Вопросы философии. 1970. № 7−8- Грушин Б. А. Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4-х книгах. Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 1). М. Прогресс-Традиция. 2003; Массовая информация в советском промышленном городе. Опыт комплексного социологического исследования/ Под общей ред. Б. А. Грушина и Л. А. Оникова. М. Политиздат. 1980.

15 Романова М. С. Влияние качества информации на политическое массовое сознание: Дис.. канд. политологических наук. М. 1999; Медведева С. М. Воздействие политических стереотипов на массовое сознание: опыт России, 90-е годы: Дис.. канд. политологических наук: М. 2000; Соколов В. А. Массовое сознание и власть в условиях реформирования российского общества: социологический аспект: Дис.. канд. социологических наук: М. 1993; Васильева Е. Г. Массовое сознание и политика: Дис.. канд. философских наук: Волгоград. 1997; Кириллов Н. П. Массовое сознание как объект социологического анализа: вопросы теории и методологии. — Дис.. д.

Исследование массового сознания не может избежать толкования понятий мифологема" и «идеологема». В подавляющем большинстве случаев исследователи путают их значение. Так, в монографии А. П. Шевякина говорится о «мифах жрецов Большого Застоя»: непогрешимости марксистской идеологии, святости руководства КПСС, ракетно-ядерной угрозе и т. д.16 Он говорит о том, что «мифы образовывали некую структуру, пуская корни друг в друга, в науку, в искусство». По нашему мнению, здесь речь явно идет о системе мифологем, в совокупности составляющих идеологию.

В нашем исследовании мифологема, миф трактуются как некие архетипы массового сознания. Зачастую они могут в результате усилий властей превращаться в идеологемы, т. е. конкретное воплощение мифологем, когда миф облекается в реальную оболочку, приобретает свойственные определенному историческому периоду характеристики. Самым ярким примером параллельного существования идеологемы и мифологемы является.

Ф идеологема непогрешимости Сталина, основанная на мифологеме мудрого вождя, ведущего народ к счастью.

Особое значение для нашего исследования имел метод коэффициентов, используемый в социологии. Так, критерий социально-идеологического контроля масс можно представить как отношение количества людей, занятых в системе воздействия на массовое сознание, к количеству людей, занятых в промышленности и сельском хозяйстве. Коэффициент, который получается в результате, есть численный критерий воздействия на массы.

Степень исследования проблемы. Исследование массового сознания занимает свое место в системе многофакторного исторического анализа. В современной исторической науке уже существует целая школа, ра философских наук. Томск. 1995; Судас Л. Г. Массовое сознание современного российского общества: философско-политологический аспект исследования: Дис.. д-ра филос. наук. М. 1996. Туркина В. Г. Мифологема.

• героя и массовое сознание: Дис.. канд. филос. наук. Саратов. 2001; Макейкина Н. Ю. Власть и культура: проблема воздействия на массовое сознание: Дис.. канд. филос. наук. Пенза. 2000.

16 Шевякин А. П. Загадка гибели СССР. 1945;1991. М Вече. 2003. занимающаяся проблемами массового сознания. Несмотря на объективные методологические слабости советской исторической науки, идеологическую односторонность оценок и суждений, для нее характерна огромнейшая документальная база, глубокий анализ источников, конкретные наблюдения. Естественно, что в этих трудах содержатся устаревшие суждения, отражение неверных концепций, но в них есть и ценный фактический материал, обоснованные наблюдения и выводы, поэтому сбрасывать со счетов их нельзя.

Для советского этапа характерно то, что исследователи не ставили напрямую вопросы массового сознания, да и практически не использовали эту категорию в исторических исследованиях. Тем не менее, в некоторых исторических трудах, особенно в тех, которые были связаны с проблемами исторической психологии или традиционными вопросами идеологической работы, затрагивались некоторые аспекты массового сознания россиян в исторической ретроспективе. В советское время проблема массового сознания косвенным образом присутствовала в исследованиях, посвященных идеологической работе КПСС.

В годы «оттепели», и частично во второй половине 1960;х гг., стала возможной открытая постановка проблемы воздействия на массовое сознание. Ее затрагивал в своих работах А. Гулыга, но, безусловно, жесткая цензура позволяла делать это лишь применительно к капиталистическому обществу или же фашистской Германии, что и было сделано им в статье «Пути мифотворчества и пути искусства», напечатанной в «Новом мире». Анализ некоторых сторон процесса воздействия на сознание в Германии может быть универсальным17.

Косвенное упоминание особенностей российского массового сознания содержится в некоторых исследованиях, посвященных вопросам культурной политики. Тема культурного строительства нашла достаточно широкое освещение в отечественной историографии: ей посвящены многочисленные.

17 Гулыга А. Пути мифотворчества и пути искусства // Новый мир. 1969. № 5. С. 47. труды18.

В 1980;е годы проблемы политики в области культуры и идеологии разрабатывались под руководством академика М. П. Кима в секторе истории советской культуры Института истории СССР АН СССР19.

О коллективистских реакциях членов микро-социумов еще в 1960;х гг. писал Б. Ф. Поршнев. Он обратил внимание на социально-психологическое противостояние человеческих общностей, воспринимавших себя как «своих» и «чужих»: «Социально-психические процессы связывают и в известной мере унифицируют данную общность, порождают у ее членов однородные, схожие побуждения и акты поведения. И это — параллельно социально-психическим процессам, порождающим у членов данной общности противопоставление или.

20 обособление себя в отношении другой общности по какому-либо признаку" .

Характерной чертой историографии 1970 — 80-х гг. является то, что в названиях работ преобладает термин «идеология», хотя содержание фактически остается в старых рамках, т. е. сама идеология не анализируется как система. О роли, которую в исследуемый период придавали власти идеологии, свидетельствует своеобразный «бум» в исследованиях.

18 Зак JIM. Строительство социалистической культуры в СССР (1933;1937). М. 1966; ее же. История изучения советской культуры. — М., 1981; Федюкин С. А. Партия и интеллигенция. М. 1983; Кривцун JI.B. Актуальные проблемы региональных историко-партийных исследований процесса культурной революции в СССР. — Свердловск, 1983; его же. Деятельность Коммунистической партии по осуществлению культурной революции в СССР в годы довоенных пятилеток. М. 1981; Митяева О. И. Коммунистическая партия — руководитель культурного роста крестьянства в годы коллективизации. М. 1978; Веселов, А .Я. Борьба Коммунистической партии за проведение культурной революции в деревне в годы коллективизации. JI. 1978; Чунаков A.B. Коммунистическая партия в борьбе за культурное строительство деревни (1927;1937). М. 1981; Борисов Ю. С. Изучение истории советской культуры: литература первой половины 80-х гг. // Вопросы становления и развития советского общества в отечественной историографии. — М., 1986; Бордюгов Г. А., Борисов Ю. С., Ермаков В. Т. История советской культуры: теоретико-методологические и конкретно-исторические проблемы изучения. М., 1987 и др.

19 Советская культура в реконструктивный период. 1928;1941. М. 1988.

20 Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1966. С.103−104. идеологической работы партии. Первым таким исследованием, написанным на общесоюзном материале, и вышедшем на исходе оттепели, стала монография Г. Д. Комкова21.

В годы перестройки появилось множество работ, большей частью, скорее публицистических, чем научных, в которых предпринимались попытки по-новому взглянуть на российскую историю. Безусловно, авторы публицистических статей перестроечного времени не ставили своей целью изучение коллективизма как одной из доминант российского массового сознания, тем не менее, эти исследования содержат материал, в той или иной мере относящийся к исследуемой нами проблеме. Например, в статье В. Шубкина «Трудное прощание» затронуты проблемы «репрессивной пропаганды». Автор не оперирует понятием «коллективизм», хотя в статье высказано мнение о том, что репрессивная пропаганда использует стремление людей к внутреннему единству: «Если хочешь быть, то принимай,.

22 что тебе внушают" .

Со второй половины 1980;х гг. уже и в Советском Союзе появляются публикации, где советская история и проблема массового сознания рассматриваются без советского идеологического клише. Постепенно критика сталинизма переросла в критику марксизма вообще, всего советского, коммунистического. Произошло своеобразное идеологическое размежевание на почве отношения к истории советского периода. На наш взгляд, нельзя рассматривать проявление народной активности и народных настроений как «камуфляж, как отвлекающие маневры деспотической власти». Пропагандистские усилия властей приносили успех потому, что во многом отвечали настроениям подавляющего большинства народа. Безусловно, существовали идеологические установки, нередко частью бывшие фикциями, которые внедрялись в массовое сознание (их значение было довольно утилитарным — защита власти), а с другой стороны — этот процесс имел.

21 Комков Г. Д. Идейно-политическая работа КПСС в 1941;1945 гг. М. 1965.

22ШубкинВ. Трудное прощание. Новый мир. 1989. № 4. наибольший успех тогда, когда новые идеологемы накладывались, во-первых, на существующие архетипы, во-вторых, на почву, заложенную конкретными историческими событиями.

В 1990;х годах проблема массового сознания заняла важное место в исследованиях ряда историков. В начале 90-х гг. проблемы идеологической политики исследовались Н. Н. Масловым и В. А. Куманевым. В частности, необходимо назвать монографию В. А. Куманева «30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции», посвященную духовной жизни общества .

Ценный вклад в разработку некоторых аспектов массового сознания внес В. Л. Соскин. Отметим, что для начала 1990;х гг. многие его мысли были революционными для исторической науки. Позже ряд исследований, связанных с проблематикой массового сознания был проведен с использованием предложенной им методологии. По нашему мнению, программный характер имеет его работа «Революция и культура (1917;1920 гг.). Историко-теоретический аспект», где, на наш взгляд, высказана весьма ценная мысль о том, что сбор и издание документов — всего лишь предварительная часть основного исследования, смысл которого — в раскрытии закономерностей, причинно-следственных связей исторического процесса. Для периода, когда шла массовая публикация неизвестных ранее документов, это действительно было стратегическое утверждение. Мы согласны с призывом В. Л. Соскина «не дожидаться появления методологически крепко сбитых с помощью философов и социологов схем исторического процесса, а самим историкам проявлять инициативу"24.

Кроме В. Л. Соскина, необходимо назвать и другого сибирского историкаИ.С.Кузнецова, с успехом изучавшего роль собственно психологических факторов в развитии истории. Его труд «Генезис тоталитаризма в России. Социально-психологический аспект» стал шагом вперед в исследованиях.

23Куманев В.А. 30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции. М. 1991.

24 Соскин В. Л. «Революция и культура (1917;1920 гг.). Историко-теоретический аспект» Новосибирск. 1994. массового сознания25.

1990;е гг. ознаменовались качественно новым шагом в изучении проблемы массового сознания: появились более взвешенные, по сравнению с советским периодом, публикации, отличающиеся комплексным подходом. Среди подобных работ особо выделяются «Тезисы о тоталитаризме» И. Н. Рассохи. Он снова поднял вопрос о «генетических связях» тоталитарного идейного комплекса с воззрениями докапиталистического мира: тоталитарная идеология — «это трансформированные общинно-корпоративные воззрения феодальной эпохи» с одним принципиальным различием: с требованием равенства внутри всего общества, а тоталитаризм в целом — «особая формационная флуктуация, когда происходит реставрация исторически отживших социальных порядков на новой экономико-производственной и технологической основе» .

Определенный интерес представляет работа А. О. Бороноева и П. И. Смирнова, хотя мы не согласны с резкостью оценки, данной авторами, по их.

97 выражению «мессианству» русского народа. На наш взгляд, эта характеристика массового сознания имеет под собой объективные основания. Для исследуемого нами периода важно то, что ее определенному усилению способствовала победа СССР в Великой Отечественной войне.

Более четко зависимость исторических событий от массового сознания прослежена в коллективной монографии «Русская история: проблемы менталитета». Тем не менее, выше мы уже останавливались на различиях.

98 между понятиями «менталитет» и «массовое сознание». Понятие «менталитет» предполагает анализ или коллективного бессознательного, или архетипов, т. е. в этом случае из поля зрения выпадают усилия властей по воздействию на массовое сознание.

25 Кузнецов И. С. Генезис тоталитаризма в России. Социально-психологический аспект. Новосибирск. 1993.

26 Рассоха И. Н. Тезисы о тоталитаризме // Политические исследования. 1995. № 7.

27 Бороноев А. О., Смирнов П. И. Россия и русские. Характер народа и судьбы страны. СПб. Лениздат, 1992.

28 Русская история: проблемы менталитета. М. 1994.

Первые комплексные исследования массового сознания появляются в середине 1990;х гг.: Касьянова К. О русском национальном характере. М. 1994; Сагатовский В. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? СПб. 1994; Сикевич 3. Русские: образ народа. СПб. 1996. Однако наибольший интерес для нас представляют публикации второй половины 1990;хначала XXI в., в которых тема массового сознания уже окончательно стала центральной, сформировался научный инструментарий исследования, понятийный аппарат.

Так, интерес представляет взгляд С. Н. Носова, высказанный им в статье «Реанимация исторического познания» и использованный нами в оценке источников исследования: «Правды о себе эпоха лжи оставить не может, но это не значит, что документы, заведомо лживые, не способны быть историческими источниками — они много говорят о психологии власти. Но комментировать материалы, подобные „академическому делу“, по типу, скажем, комментариев к древнерусским летописям, естественно, невозможно. Реальна и имеет смысл лишь общая характеристика издаваемых материалов, их обозначающий анализ». Присоединяясь к этой точке зрения, мы считаем, что при анализе массового сознания исследователь может и должен использовать и «заведомо лживые» источники, т.к. иногда именно они ярче всего свидетельствуют об интенциях власти. Единственную трудность здесь представляет распознавание или заведомого вранья, или искренних заблуждени властей, или стремления соответствовать официальным идеологемам и штампам.

В работах историков, вышедших в конце 90-х гг. XX в., в докладах, обсуждаемых на конференциях, проблема трансформации массового сознания в. XX в. приобретает все более конкретное звучание. В статье Д. В. Аникина рассматривается правомерность смыслового сближения определенного ряда фактов идеологического порядка с явлениями религиозного характера. Автор считает (с чем мы полностью согласны), что.

29 Носов С. Н. Реанимация исторического познания // Звезда. 1995. № 3. идеология несла в своем практическом воплощении комплекс черт, поразительно схожих с религиозными30. В разделе диссертации, посвященном анализу основных мифологем и характеристик массового сознания исследуемого периода, мы остановимся на такой его отличительной черте как вера и ее эволюции.

Одними из первых сугубо исторических исследований, посвященных системному анализу идеологии и массового сознания, стали труды Н. Б. Барановой31. Кроме ее работ необходимо назвать и исследования Н. Д. Козлова. Правда, эти исследования относятся к другому историческому периоду, но тем не менее в них дан анализ основных характеристик массового сознания, сохранившихся в той или иной мере и в исследуемую нами эпоху. К тому же Н. Д. Козлов, на наш взгляд, несколько некорректно использует термин «массовое общественное сознание», смешивая два разных понятия. В его работе, по нашему мнению, не дается определение «морального потенциала». О путанице в дефинициях мы уже говорили в разделе, посвященном теоретическим основам исследования.

Одним из лучших исследований духовного мира, по выражению автора, а по нашему мнению, массового сознания российского человека является монография H.H. Козловой «Горизонты повседневности советской эпохи: Голоса из хора"33.

Одним из известных исследователей массового сознания является С. Т. Кара-Мурза. Правда, его книги носят скорее публицистический характер и не.

30 Аникин Д. В. Элементы сакрального в русских революционных теориях (К истории формирования советской идеологии) // Отечественная история. 1995. № 1.

31 Баранова Н. Б. Мифологизация массового сознания. М. 1997.

32 Козлов Н. Д. Моральный потенциал народа и массовое общественное сознание в годы Великой Отечественной войны. Дисс.. д.и.н. СПб. 1997.

33 Козлова H.H. Горизонты повседневности советской эпохи: Голоса из хора. М. 1996 всегда содержат научный аппарат34. Одновременно и слабой и сильной стороной его книг является то, что он свои рассуждения основывает на личных воспоминаниях, что иногда делает трудноопределимым их жанр — это смесь научного анализа, публицистики, политических памфлетов и мемуаров. Его работы, в особенности труд «Советская цивилизация. От Великой победы до наших дней» мы с полным правом можем отнести и к источникам нашего исследования в качестве мемуаров. Тем не менее, в его трудах можно найти некоторые сюжеты, связанные с проблемой нашего исследования.

Безусловно, позиция, занимаемая С. Т. Кара-Мурзой по отношению к реформам в современной России весьма резкая, но интерес представляет его аргументация. Он пишет, что «нынешняя смута в России стала возможна после внедрения нового способа господства — манипуляции сознанием. Ломают наши традиции, засоряют родной язык. Мы перестаем видеть реальные угрозы своим жизненным интересам"35. Основным недостатком работ С.Г. Кара-Мурзы является то, что автор зачастую выстраивает некую идеологическую схему и пытается ряд объективных процессов представить как результат субъективных усилий, заговора США и его «агентов влияния» против СССР.

Частично вопросы менталитета, массового сознания затрагивались на ежегодных международных симпозиумах «Куда идет Россия?.», проводимых Московской высшей школой социальных и экономических наук: «Альтернативы общественного развития» (1994, 1995), «Социальная трансформация постсоветского пространства» (1996), «Общее и особенное в современном развитии» (1997), «Трансформация социальной сферы и социальная политика» (1998), «Кризис институциональных систем: век,.

34 Кара-Мурза С. Т. Советская цивилизация. От начала до Великой победы. М. 2002. Советская цивилизация. От Великой победы до наших дней. М. 2002; Манипуляция сознанием в России сегодня. М. 2001; Манипуляция сознанием. М. 2002. Истмат и проблема Восток-Запад. М. 2002. Идеология и мать ее наука. М. 2002. Краткий курс манипуляции сознанием. М. Алгоритм. 2002.

35 Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием в России сегодня. М. 2001. С. 71. десятилетие, год" (1999), «Власть, общество, личность» (2000). В материалах этих симпозиумов содержатся выступления историков и социологов, которые мы относим к историографии массового сознания: Левин М. Режимы и исторические процессы в России XX в. // «Куда идет Россия?. Социальная трансформация постсоветского пространства"// Материалы международного симпозиума 12−14 января 1996 г. М. 1996; Шанин Т. Сельская Россия. Там жеШтейнберг И. Е. Крестьянство и власть: тенденции трансформации. Исследование власти в постсоветском селе. Там жеСимон Г. Россия как великая держава. Проблемы становления самосознания: прошлое и настоящее. Там жеЛурье С. В. Русская крестьянская колонизация и проблемы регионализма: взгляд в историю Там жеТихонова Н. Е., Давыдова Н. М. Русский этнос: региональные особенности менталитета. Там жеМайминас Е. 3. О русском генотипе. Там жеМагун В. С. Революция притязаний и изменения жизненных стратегий молодежи в столицах и провинции: от 1885 к 1995 г. Там жеШелохаев В. В. Особенности отношений власти и общества в России: история и современность// «Куда идет Россия?. Власть, общество, личность"// Материалы международного симпозиума 17−18 января 2000 г. М. 2000; Гордон А. В. Архетипы российской власти. Там жеКознова И. Е. Власть в памяти крестьянства России. Там жеЛившин А. Я. Власть и общественные настроения послереволюционной эпохи (по письмам во власть), и т. д. Безусловно, хронологический разброс этих публикаций большой, но в них есть попытки определения характерных черт массового сознания и факторов, влиявших на их формирование.

Одной из первых попыток комплексного исследования российского массового сознания на историческом материале можно считать работу директора Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии Т. Б. Дмитриевой. Тем не менее, на наш взгляд, работа эта написана не историком, а специалистом-психологом, что предопределило ее некоторый исторический непрофессионализм.

36 Дмитриева Т. Б. Характер: русский. М. 2001.

Интересно то, что сами идеологические работники по существу стали мифологизаторами и манипуляторами массовым сознанием, не замечавшими условность тех мифов, которые они были признаны распространять в обществе. Механизм этого процесса был рассмотрен в работах Н. А. Володиной, посвященных историческим проблемам массового сознания: Володина H.A. Архетипы российского массового сознания: актуальность и практическая значимость. // Материалы науч. конференции: Свобода в России: иллюзии, реальность и будущее. Пенза, 2000, С.54−56- Ее же. Религиозные принципы, архетипы массового сознания и экономическая деятельность // Межвуз. Сборник научных статей «Экономическая политика: поиски и достижения» Вып. 2. Пенза, 2000. С.3−7- Ее же. Специфика архетипов российского общественного сознания в 30-е гг. XX в. // Сборник научных статей «Экономические проблемы России на рубеже веков». Пенза, 2000 г. С.71−75.

Среди зарубежных исследований массового сознания или смежных с этой темой проблем структур повседневности или идеологии, прежде всего, выделяются труды Ш. Фицпатрик. Несмотря на то, что ее труды в основном посвящены довоенному периоду советской истории, она затронула ряд характеристик массового сознания, сложившихся в это время и получивших свое развитие в последующих годах.

Ш. Фицпатрик писала о некоторых аспектах исследуемой проблемы в работе «Cultural Revolution in Russia. 1928;1931», изданной в Лондоне в 1978 г. Более конкретный материал, например, о роли массовых праздников в процессе внедрения коллективизма в массовое сознание можно найти в коллективном труде «The Culture of the Stalin Period», вышедшем в Лондоне в «1990 г. На сегодняшний день наиболее полными исследованиями структур повседневности 1930;х гг. являются именно ее работы. Мы отнесли труды Ш. Фицпатрик к историографическому обзору нашей проблемы, поскольку ставим задачей в диссертации проанализировать эволюцию основных мифологем массового сознания и определить степень их изменений в середине 1960;х-1982 гг.

К блоку зарубежных исследований мы относим и труд М. С. Восленского, хотя и посвященный роли номенклатуры, но в ряде сюжетов частично затрагивающий проблемы отношения людей к чиновничеству, мировосприятие самого чиновничества т. е., в конечном счете, проблемы массового сознания38.

В силу специфики исследуемой проблемы и для более полного обзора мы вынуждены обращаться к трудам искусствоведов и культурологов, в чье поле зрения проблема массового сознания попала несколько раньше и поэтому исследована более глубоко. На наш взгляд, включение культурологических, искусствоведческих и литературных источников и работ в историографический обзор является правомерным, т.к. для историка роль таких исследований неоценима, поскольку сам он по объективным причинам не всегда владеет спецификой и методическим инструментарием. Эти исследования дополняют разработку массового сознания как целостного феномена и его основных доминант, в т. ч. культа вождей, коллективизма, образов врагов и героев, социальный оптимизм и т. д. Интегрирующим элементом является человек — не индивидуальный творец культурных ценностей, а представитель массы, общества в целом. Потребности социума и стереотипы восприятия запрограммированы идеологической реальностью. Поэтому проблемы, поднимаемые в работах, посвященных вопросам советской культуры, на наш взгляд, гораздо шире и затрагивают проблемы массового сознания и его основных составляющих. Вообще, исторически емкие понятия «стереотипов массового сознания», «клише массового.

37 Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история советской России в 30-е гг.: город. М. 2001; Ее же. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е гг.: деревня. М. 2001.

38 Восленский М. С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М. 1991. сознания", «основных характеристик российского массового сознания», «архетипов массового сознания» довольно часто фигурируют ныне при обращении исследователей к советскому искусству, советской культуре в целом.

О способах противостояния индивидуального сознания влиянию идеологического прессинга писал Ю. Богомолов в серии статей «По мотивам истории советского кино», опубликованных в журнале «Искусство кино» еще в 1989 г. Его мысль о том, что тоталитарная культура также может обладать своеобразной гуманистической ценностью, поддерживала и Л. Маматова. Она считает, что сталинская мифология достаточно глубоко проникла в сознание творцов культуры, и они отнюдь не всегда по принуждению, а зачастую искренне и талантливо воплощали официальные идеологемы39. Рассуждения Ю. Богомолова и Л. Маматовой мы использовали для оценки эволюции мифологем массового сознания в исследуемый нами период.

Вообще нужно сказать, что киноведы и искусствоведы внесли свой вклад в анализ идеологем и стереотипов массового сознания. Поскольку идеологемы, воплощавшиеся на экране, входили в общую идеологическую систему, их труды составляют особую группу, выделямую в историографическом обзоре.

Так, с историко-философских позиций подошли к проблеме воздействия властей на массовое сознание и факторов, усиливающих это воздействие, участники дискуссии «История на экране: документ и миф». В рамках дискуссии обсуждался вопрос о соотношении понятий «мифологема» и «идеологема». В результате дискуссии был сделан вывод, что идеал — это тоже мифологема (С.Шмидт), а миф — полноправная форма сознания, которая как необходимый компонент входит в творческий процесс, где «без мифологической субстанции не обойтись» (Л.Козлов). Правда, по мнению В. Кобрина, весьма существенно, воспринимает ли «человек миф как миф или он заменяет мифом реальность». Участники дискуссии пытались установить.

39 Маматова Л. Модель киномифов 30-х гг. Искусство кино. 1990, № 4. соотношение между такими понятиями как мифологема в культурно-историческом смысле слова и государственно-политическая идеологема, которая совмещалась с неким мифологическим построением и подчиняла его себе. На наш взгляд, это была одна из первых попыток толкования понятий «идеологема» и «мифологема» и может быть не совсем удачная, но являвшаяся первым шагом на пути наведения порядка в дефинициях, используемых в исследованиях массового сознания. Об особенностях массового сознания тоталитарной эпохи шла речь и в дискуссии «Кино тоталитарной эпохи» 40. У искусствоведов проблемы, связанные именно с историей 1960;1970;х гг. не нашли, к сожалению, отражения в исследованиях. Очевидно, это объясняется тем, что предвоенная эпоха — более яркая, более экспрессивная, в ней буквально выкристаллизовывались основные методы и приемы воздействия на массовое сознание.

К сегодняшнему времени сложилась пензенская школа исследования массового сознания. Этой проблеме были посвящены научные труды Н. Ю. Макейкиной, Н. А. Володиной, А. И. Ломовцева и O.A. Мусориной: Макейкина Н. Ю. Власть и культура: проблема воздействия на массовое сознание: Дис.. канд. филос. наук. Пенза. 2000; Володина H.A. Архетипы российского массового сознания: актуальность и практическая значимость. // Материалы науч. конференции: Свобода в России: иллюзии, реальность и будущее. Пенза, 2000, С.54−56- Ее же. Религиозные принципы, архетипы массового сознания и экономическая деятельность // Межвуз. Сборник научных статей «Экономическая политика: поиски и достижения» Вып. 2. Пенза, 2000. С.3−7- Ее же. Специфика архетипов российского общественного сознания в 30-е гг. XX в. // Сборник научных статей «Экономические проблемы России на рубеже веков». Пенза, 2000 г. С.71−75- Ломовцев А. И. Средства массовой информации и их воздействие на массовое сознание в годы Великой Отечественной войны. Пенза. ПГПУ. 2002; Мусорина O.A. Массовое сознание 20−30-х гг. XX века через призму языка как социального явления.

40 Искусство кино. 1991. № 1- Искусство кино. 1990. № 2.

Дисс.. к.и.н. Пенза. 2004.

Несмотря на то, что основной проблемой монографии пензенского исследователя Н. М. Инюшкина является теоретическое осмысление феномена провинциальной культуры, в ней имеется ряд аспектов, связанных с массовым сознанием41. Так, например, мы думаем, что типологические черты провинциальной культуры, выделенные в монографии, могут быть рассмотрены и в качестве факторов формирования массового сознания в Пензенской области. Кроме того, несмотря на то, что мы не считаем возможным широкое использование понятия «менталитет» в исследованиях, посвященных истории XX века, все же считаем, что ряд характерных черт российского менталитета, выделенных Н. М. Инюшкиным, с определенными оговорками можно отнести и к массовому сознанию исследуемого периода. Правда, кроме сугубо культурологической направленности, напрямую отнести труд Н. М. Инюшкина к историографии исследуемой нами проблемы мешает его сосредоточенность на сюжетах дореволюционной истории Пензы.

Таким образом, подводя итог обзору историографии проблемы, отметим, что ни в проблемном плане, ни в хронологическом тема деятельности властей Пензенской области по формированию массового сознания во второй половине 1960;х — начале 1980;х гг. является не изученной в исторической науке вообще.

Источники исследования.

В диссертации использованы материалы 27 фондов центральных архивов (ГА РФ и РГАИИ) и Государственного архива Пензенской области (ГАПО).

Одним из основных источников для нас послужили материалы периодической печати: газет «Правда» (орган ЦК КПСС), «Пензенская правда» (орган Пензенского обкома КПСС и областного Совета народных депутатов), журналов «Вопросы истории КПСС», «Партийная жизнь»,.

41 Инюшкин Н. М. Провинциальная культура. Природа, типология, феномены. Саранск. Изд-во МГУ. 2003.

Политическая агитация" (орган отдела пропаганды и агитации Пензенского обкома КПСС) и целого ряда других центральных и местных изданий.

Источником исследования послужили опубликованные в исследуемый период различного рода справочники и статистические материалы, на основе которых исследователь может анализировать, во-первых, фон, на котором происходило формирование массового сознания, а во-вторых, направленность этих материалов, свидетельствующая об официальных идеологемах. Исторический фон и факторы, предопределившие успех и неудачи воздействия на массовое сознание, были восстановлены нами по статистическим данным: Народное образование, наука и культура в СССР. Статистический сборник. М. 1971; О партийной и советской печати, радиовещании и телевидении. Сб. документов и материалов. М. 1972; Очерки истории Пензенской организации КПСС. Изд. 2-е/ Под ред. Г. В. Мясникова. Саратов: Приволжское книжное изд-во. Пенз. отделение. 1983; От съезда к съезду: Пензенская областная партийная организация в цифрах и фактах. Пенза. 1971; Пензенская область за 50 лет Советской власти. Статистический сборник. Пенза. 1967 Пензенская партийная организация в цифрах и фактах (1918;1978 гг.). Саратов. 1979 Пропаганда и жизнь. Пенза. 1965; Трибуна миллионов: Цифры и факты о развитии печати, радио и телевидения в области//Политическая агитация. 1976. № 8. С. 23−25.

Особую ценность для исторических исследований имеют воспоминания. Пока еще мало опубликованных воспоминаний, связанных с Пензенской областью, но те, что есть, сыграли большую роль в нашем исследовании. Чаще всего эти воспоминания принадлежат партийным, советским или хозяйственным руководителям:

— Мясников Г. В. «Душа моя спокойна.»: Из дневников ранних лет\ Наше наследие. 2001. № 59−60;

— Щербаков А. Это мой взгляд. О друзьях и товарищах. Пенза. Издание Института региональной политики. 2003;

— Балалаев И. Д. Изумрудное сокровище Пензы. Пенза. 2001. Кроме описания событий в них содержится и отношений к этим событиям, что позволило анализировать специфические характеристики массового сознания, по крайне мере, группового сознания.

Особенностью исследуемого периода является то, что не только живы, но активны его современники. При проведении исследования автор записал воспоминания пензенцев, в его архиве хранятся записи рассказов 43 жителей Пензы и области, принадлежавших в исследуемый период к разным социальным и возрастным группам. При использовании их в качестве источника, безусловно, необходимо делать скидку, на то, что ряд оценок и мнений несут на себе отпечаток сегодняшнего времени, к тому же для воспоминаний всегда характерно некоторое приукрашивание времени молодости. Тем не менее, эти воспоминания являются ценнейшим источником, позволяющим взглянуть на исследуемый период глазами современника. Среди них для нашего исследования особо ценными были воспоминания Кудрявцевой Л. И., секретаря ВЛКСМ, зам. Председателя Октябрьского райисполкома, зав. отделом пропаганлы и агитации Пензенского обкома КПССВ.И. Болдина, зав. облоно с 1963 по 1986 г.- Я. М. Урванта, директора института усовершенствования учителейФилипповой Г. А., инспектора Пензенского гороно, заместителя зав. облоноКазанцевой Г. С., зав. Пензенским гороно, зам. Председателя Пензенского горисполкомаМартышенковой Н.И., технического секретаря Пензенского обкома КПССПанкова А.П., секретаря партийной организации школы-интерната № 3, внештатного инструктора отдела науки и учебных заведений обкома КПСССенцовой З.П., секретаря Пензенского отделения Педагогического общества РСФСР, внештатного инструктора отдела науки и учебных заведений обкома КПССПетровой Е.В., преподавателя Пензенского политехнического институтаГлуховой Л.Ф., инструктора отдела пропаганды и агитации Пензенского горкома КПСС, зам. Председателя Пензенского райисполкомаПетряевой А.П., секретаря обкома ВЛКСМ, инструктора отдела пропаганды и агитации Пензенского горкома КПСС, секретаря по идеологии Железнодорожного райкома КПССГ.В. Кропачевой, заместителя зав. отделом науки и учебных заведений Пензенского обкома КПСС в 1964 — 1986 гг.- Стукаловой И. М., зав. промышленным отделом Пензенского горкома КПСС, зам. председателя Пензенского комитета народного контроляВоспоминания Горшковой З. П., секретаря парткома Пензенского часового завода с 1962 по 1986 г. При характеристике эволюции массового сознания нами использованы воспоминания сотрудников правоохранительных органов, работавших в 1970;х гг.

Большую роль в исследовании сыграли данные анкетирования, проведенного автором среди 200 членов пензенского клуба ветеранов «Ровесник». Этот клуб объединяет бывших работников партийных и советских органов. Их ответы позволили определить особенности группового сознания элиты области исследуемого периода.

Специфическим источником явились письма в газеты. Необходимо отметить, что источником нашей работы послужила монография А. И. Верховской «Письмо в редакцию и читатель"42.

Отличительной чертой исследуемого периода является то, что в иерархии источников появляются материалы социологических опросов. В сталинскую эпоху социология была запретной, и только в годы «оттепели» она возвращается в официальную науку. Правда, первые социологи, проводившие опросы в начале и середине 1960; гг., все же пострадали после обнародования таких, например, данных: 14% опрошенных недовольны своей работой (А.И. Верховская была исключена из партии). После этого официальные данные опросов во многом соответствовали официальной же идеологии. Большую ценность для нашего исследования имели данные, приведенные Б. А. Грушиным и Л. А. Ониковым по результатам социологического исследования конца 1970;х гг., а также материалы и.

42 Верховская А. И. Письмо в редакцию и читатель. М. МГУ. 1972. воспоминания о первых, проведенных в СССР социологических исследованиях43.

Среди социологических исследований, затрагивающих проблему мифологизации массового сознания в советский период, и появившихся в последние годы XX в., можно назвать книгу «Советский простой человек. Опыт социального портрета на рубеже 90-х», вышедшую в 1993 г. В заглавие книги авторы вынесли доминирующую черту человека советского — как простого человека. Это определение охватывает сложный комплекс: массовидность, стандартность запросов и поведения, схожесть характеристик группового сознания и т. д.

В последние годы осуществляется издание «четырехкнижия» (по выражению автора) Б. А. Грушина44. В этом труде приведены данные ряда социологических опросов. В частности, большую ценность для нас имели данные опроса, выполненного в феврале-июле 1967 г. в рамках широкого исследовательского проекта, посвященного всестороннему анализу деятельности «Комсомольской правды» как одного из каналов СМИ, т. е. рассмотрению (на примере одной газеты) взаимодействия основных элементов коммуникативной системы «издатель-редакция-газета-читатель». В ситуации практически полного отсутствия надежных социологических сведений о деятельности советских СМИ оно было призвано дать представление о той части российской читательской аудитории «КП», которая обращалась в газету с разного рода посланиями и письмами.

Вместе с тем, на наш взгляд, по своей основной тематике это исследование явно выходило за рамки изучения одной лишь «КП» и даже.

43 Массовая информация в советском промышленном городе. Опыт комплексного социологического исследования/ Под общей ред. Б. А. Грушина и Л. А. Оникова. М. Политиздат. 1980; Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах. СПб. Изд. Христианского гуманитарного института. 1999.

44 Грушин А. Б. Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4-х книгах. М. Прогресс-Традиция. 2002;2003.

СМИ в целом, поскольку феномен «писем во власть» является характерным для всего советского периода. Мы считаем, что основные данные исследования Б. А. Грушина можно распространить и на «письма во власть». Гигантские потоки писем от населения шли не только в редакции газет, радио, телевидения, но и в органы управления всех уровней властной иерархии, являя собой в высшей степени примечательный феномен тогдашней общественно-политической жизни страны. На уровне господствовавших в обществе идеологических построений считалось, что это — важный показатель высокой социально-политической активности населения, его заинтересованного отношения к жизни общества в целом, более того — характерная для социализма форма участия трудящихся масс в управлении государством. Тем не менее, рассматриваемый феномен служил свидетельством, скорее, серьезного скрытого неблагополучия в обществе — и в части бедственного персонального положения многих граждан, и в части удручающей недееспособности разнообразных звеньев управленческой бюрократии. Для нас результаты исследования показали специфику массового сознания исследуемого периода и позволили определить степень эффективности воздействия властей на него. В 1966;1967 гг. «Комсомольская правда» получала в среднем порядка 900−1100 писем в день, что означало — свыше 300 000 корреспонденции в годавторов писем было, конечно, намного меньше, но все же также порядка 80−100 тысяч человек45.

Группа, проводившая исследование, исходила из предположения (в ходе исследования полностью подтвердившегося), что искомые характеристики авторов писем в редакцию не зависят от региона проживания корреспондентов. После выполнения серии разноплановых, в том числе чисто жеребьевочных, процедур выбор группы пал на район Поволжья, а внутри него на город Куйбышев — крупный административный, промышленный и.

45 См.: Грушин А. Б. Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4-х книгах. М. Прогресс-Традиция. 2002;2003. культурный центр страны с населением свыше 500 тысяч человек. Для нас это особенно важно, поскольку речь идет о городе, географически близком к Пензенской области. Во временном отношении ансамбль включаемых в исследование персонажей ограничивался полутора годами их корреспондентской деятельности, т. е. массивом авторов писем, отправивших в редакцию «Комсомольской правды» хотя бы одно письмо с 1 января 1966 г. по 30 июня 1967 г. 46 В целом в этом интервале времени таких писем из Куйбышева в редакцию пришло 1100, а общее количество их авторов превысило 800 человек.

Анализ приведенных в исследовании Б. А. Грушина данных показал, что можно осуществить типологию писем. Мы пришли к выводу, что существовало пять основных типов:

— Письма информационно-проблемные (сообщающие редакции о тех или иных фактах действительности или о позициях читателей по поводу каких-либо проблем);

— Письма-отклики (выражающие отношение читателей к отдельным материалам газеты или к деятельности газеты в целом);

— Письма-просьбы и жалобы (взывающие к редакции о помощи читателям и не-читателям — индивидам и коллективам — в решении тех или иных производственных, житейских и иных проблем);

— Письма-вопросы (выражающие желание читателей получить от редакции ту или иную справку, информацию);

— Письма-анкеты (содержащие ответы читателей на вопросы в рамках газетных опросов общественного мнения).

При этом в первом блоке предлагавшихся вопросов речь шла не только об оценках людьми жилищно-бытовых, профессионально-производственных и иных условий их бытия, но и об их готовности/способности к активным действиям для улучшения этих условий. Аналогично и во втором блоке.

46 Массовая информация в советском промышленном городе. Опыт комплексного социологического исследования/ Под общей ред. Б.А. учитывалось не только вербальное, но и деятельностное отношение опрашиваемых к различным сторонам их участия в общественной жизни.

Широко был представлен в полевом документе блок вопросов (свыше 30), фиксировавших социально-демографические характеристики респондентов. Около 30 вопросов были призваны установить собственно характер отношения респондентов к СМИ вообще и к «Комсомольской правде» в особенности, в том числе оценить опыт их эпистолярных контактов с редакцией газеты. В целом сто из них были обращены к респондентам, а восемь — к интервьюерам, в задачу которых входило описание жилища опрашиваемых, включая наличие в нем разного рода предметов (мебели, украшений на стенах и др.), которые могли свидетельствовать об уровне культуры и материального благосостояния семей респондентов.

Б.А. Грушин говорит, что интервьюирование и анкетирование жителей г. Куйбышева, направивших свои письма в редакцию «Комсомольской правды», не было опросом общественного мнения, а преследовало совершенно иные цели. И если это исследование все же включено автором в настоящий том, то лишь потому, что эти цели были напрямую связаны с изучением массового сознанияведь центральная из них заключалась в том, чтобы выявить разнообразные, объективные и субъективные, характеристики некоей массы индивидов, осуществлявшей по собственной инициативе особого рода социальную деятельность — создание и передачу информации в СМИ в форме разного рода письменных обращений47.

Результаты опроса помогли составить представление о морфологическом составе массового сознанияуровне знаний (информированности и компетентности) массотношении масс к обществу (власти, лидерам) и общей структуре массового сознания. В то же время нельзя не отметить, что в «полевом документе» было много вопросов, с.

Грушина и Л. А. Оникова. М. Политиздат. 1980.

47 Грушин А. Б. Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4-х книгах. М. Прогресс-Традиция. 2002;2003. С. 78. которыми интервьюеры и анкетеры переступали порог дозволенного, как говорится, лезли в душу:

— «Довольны ли вы материальным положением своей семьи, и если нет, то в чем вам приходится себя ограничивать?» ,.

— «Удовлетворены ли вы обстановкой на вашем предприятии и, если нет, то какие недостатки вы там находите?» ,.

Есть ли у вас друзья, которых называют самыми близкими, и если да, то кто они?" и т. д.

Между тем в существовавшей в то время в советском обществе общественно-политической и морально-психологической обстановке исповедоваться перед чужими (да к тому же еще руководимыми из Москвы) людьми хотели и умели явно далеко не все. Какая-то часть респондентов очевидно встретила опрос с явным беспокойством, даже, возможно, с тревогой, восприняв его как некоторого рода проверку их лояльности, как особой формы контроль за состоянием «умов. Подобная откровенность не была характерной для массового сознания провинции того времени, поэтому, на наш взгляд, часть данных опроса не отражает реальную картину массового сознания, что не снижает высокую в целом ценность социологических опросов как источника исследования массового сознания.

Ценным источником для нашего исследования послужили материалы комплексного социологического обследования населения Пензенской области, проведенные в 1968 г. Частично эти материалы были обнародованы на научно-практической конференции, проведенной обкомом совместно с Институтом научного атеизма Академии общественных наук48.

Сами же идеологемы «преподносились» властью народу на партийных съездах и пленумах, поэтому среди источников исследованиястенографические отчеты со съездов КПСС и материалы пленумов49.

48 ГАПО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 5800. Л. 86−93- Пензенская правда. 1969. 31 мая.

49 XXI11 съезд КПСС. Стенографический отчет. М. 1966; ХХ1У съезд КПСС. Стенографический отчет. М. 1971; ХХУ съезд КПСС. Стенографический отчет. М. 1976; ХХУ1 съезд КПСС, 23 февраля- 3 марта 1981 г.:

Большую роль в нашем исследовании сыграли статьи и книги секретаря по идеологической работе Пензенского обкома КПСС Г. В. Мясникова: Мясников Г. В. Участие руководящих кадров в идейно-политическом воспитании трудящихся// Комплексный подход к идеологической работе. М. 1976; Его же. Перспективное и текущее планирование наглядной агитации. М. Плакат. 1977; Его же. Идеологическая комиссия горкома, райкома партии// Партийная жизнь. 1979. № 18. С. 60−64- Его же. Успех дела решают люди// За высокую действенность социалистического соревнования. Пенза. 1978; Его же. Клубы для подростков// Перестройка идеологической работы: опыт, перспективы. М. 1982; Его же. Нить поколений// Зрелость. М. 1981; Его же. Партийные организации и нравственное воспитание трудящихся// Политическое самообразование. 1981. № 2. С. 94−100- Его же. Главное в идейно-политическом воспитании трудящихся// Марксистско-ленинское образование коммунистов. М. 1980; Отчизна в сердце нашем (Из опыта идейно-воспитательной работы Пензенской областной партийной организации). М. Плакат. 1985; Мясников Г. В. «Душа моя спокойна.»: Из дневников ранних лет\ Наше наследие. 2001. № 59−60. Они позволяют сделать аргументированный вывод о двойственном мировоззрении, характерном и для определенной части представителей власти. Ценным источником явились тексты его выступлений, сохранившиеся в архивах тех, кто работал вместе с ним и готовил материалы для этих выступлений.

Особого рода источники, причем имеющие специфическую ценность, это публикации и научные статьи, посвященные деятельности партийных организаций. Мы считаем, что исследователи в последние годы их незаслуженно выбросили из поля зрения. Их ценность, во-первых, в том, что в них собран огромный фактически материал, а во-вторых, они дают картину «легального мировоззрения», поскольку полностью совпадают с официальной системой идеологем: Власов В. А. Совершенствование внутрипартийной.

Стенографический отчет. М. 1981; Материалы пленума ЦК КПСС. 14−15 июля 1983 г. М. 1983; Материалы апрельского (1985) пленума ЦК КПСС. М. жизни и повышение активности коммунистов: (На материалах партийных организаций Среднего Поволжья в годы 8-й пятилетки)//Коммунистическая партия Советского Союза — организатор подъема трудовой активности трудящихся масс. М. 1978; Его же. Повышение боеспособности первичных партийных организаций промышленных предприятий — важный фактор успешного руководства КПСС развитием творческой активности рабочего класса (на материалах партийных организаций Среднего Поволжья в 19 661 979 гг.). Автореф. дисс. к.и.н. М. 1978; Высшая цель. Саратов. 1977; Еманова М. В. Роль партийных организаций в развитии всеобщего образования// Экономика. Труд. Воспитание и образование. Пенза. 1969; Ермин Л. Б. Рост и укрепление партийных рядов — важнейшая забота всех коммунистов// Пензенская правда. 1977. 24 сентябряЕго же. Укрепление дисциплины и повышение социальной активности коммунистов—Вопросы истории КПСС. 1977. № 7. С. 17−31- Идеологическая работа партийных организаций. Саратов-Пенза. 1969; Куликов Ф. М. Обязательны для всех// Правда. 1981. 25 мартаЕго же. Принято решение: О стиле работы Пензенского обкома КПСС// Правда. 1982. 16 январяКухарчук И. Ф. Деятельность партийных организаций Среднего Поволжья по военно-патриотическому воспитанию трудящихся в период строительства коммунизма (1959;1970 гг.). Автореф. дисс.к.и.н. Казань. 1978; Матвеева Е. А. Партийное руководство коммунистическим воспитанием рабочей молодежи в период между XXI11 и ХХУ1 съездами КПСС. Л. 1979; Марксистско-ленинское образование коммунистов. М. 1980; Очерки истории Пензенской организации КПСС. Изд. 2-е/ Под ред. Г. В. Мясникова. Саратов: Приволжское книжное изд-во. Пенз. отделение. 1983; Пропаганда и жизнь. Пенза. 1965; Формирование активной жизненной позиции: Материалы научно-практической конференции. Пенза. 1979 и т. д.

Ждать от авторов иного подхода было в тех условиях невозможно, сам жанр этих источников предопределил их идеологическое соответствие. После.

1985. ще/тотв** резко отрицательной оценки этого пласта источников, высказываемой в период перестройки, на наш взгляд, настало время для их научного анализа. Мы не стали включать в список источников все публикации подобного рода, просмотренные нами — их огромное количество, а лишь те, что непосредственно были использованы в диссертации. По нашему мнению, их авторы собрали огромнейший фактический материал, который на современном этапе развития исторической науки должен быть осмыслен заново и, как ни странно это звучит, включен в научный оборот.

Своеобразным источником стали труды пензенских исследователей, посвященные народному образованию, экономике. Например в книге В. Ф. Ефремова «У руля народного образования» речь идет о заведующих облоно, о людях, работавших в школе, которые внесли большой вклад в развитие народного образования в Пензенской области50. Материалы этой книги позволяют делать выводы о степени искренности отношения советских людей к своему труду, об их мировоззрении.

Положения, выносимые на защиту:

— социальный контроль масс, влияние на человека массы, степень интенсивности и всеохватности этого влияния в исследуемый период ослабли;

— по сравнению с предыдущим советским периодом в массовом сознании появились новые мифологемы и характеристики;

— анализ источников показал ослабление чувства страха и усиление ощущения социальной и духовной комфортностимассовое сознание эволюционировало в сторону большей независимости от власти и ее манипуляций;

— просчет системы воздействия на массовое сознание заключается в том, что был взят курс на утверждение ценности макрообщностей — классов, «трудящихся», «трудовых коллективов», а конкретный человек оказался в стороне;

50 В. Ф. Ефремов. У руля народного образования. Пенза. ИПКиПРО. 2000.

— игнорирование конкретного человека официальной идеологией, ее сохранившаяся направленность на «коллектив», общество в целом послужили одной из причин разрушения системы власти в последующий период;

— в деятельности властей Пензенской области по формированию массового сознания были достигнуты успехи, в частности в патриотическом воспитании (оживление музейной работы), отношении к благоустройству, опыт которых должен быть использован на современном этапе;

— в массовом сознании населения области к концу исследуемого периода отсутствовало ощущение остроты кризиса или кануна падения партийной диктатуры.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги исследования, необходимо подчеркнуть, что рамки диссертации не позволили проанализировать полностью весь комплекс вопросов, связанных с формированием массового сознания в период «застоя».

534 Кассирер Э. Техника современных политических мифов\ Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1990. № 2. С. 51−61. 533 Самохвалова В. И. Масскульт и маленький человек // Философские науки. -2001. — № 1- Самохвалова В. И. Массовый человек — реальность современного информационного общества\ Материалы научной конференции «Проблема человека — междисциплинарный подход». М. 1998. С. 57 — 64.

Так, без внимания остались проблемы влияния пионерской и комсомольской организаций, их положительные и отрицательные аспекты, специфические черты массового сознания горожан и жителей села, отражение отношения к властям и их усилиям в фольклоре — анекдотах, частушках и ряд других вопросов. Тем не менее, проведенный анализ позволил сделать вывод о том, что социальный контроль масс, влияние на человека массы, степень интенсивности и всеохватности этого влияния в исследуемый период ослабли. Это не означает, что система воздействия на массовое сознание ослабила свое количественное влияние, речь идет о качественных изменениях, предопределивших снижение эффекта воздействия.

По сравнению с предыдущим советским периодом анализ источников показал ослабление чувства страха и усиление ощущения социальной и духовной комфортности. Этому способствовали не только политические факторы, но и рост благосостояния.

В массовом сознании появились новые мифологемы и характеристики. Прежде всего это миф «беззаботной», обеспеченной жизни на Западе. У жителей провинции, каковой и была Пензенская область, эта мифологема появилась позже, чем у тех, кто жил в больших или приграничных городах. Качественно изменились мифологемы уже характерные для массового сознания. Так, от культа вождя в массовом сознании произошел поворот к саркастичному отношению, усиливавшемуся по мере дряхления Л. И. Брежнева. Этот поворот шел параллельно с усиливавшимся отчуждением от власти.

Частично это предопределило то, что массовое сознание эволюционировало в сторону большей независимости от власти и ее манипуляций. Самый же серьезный просчет системы воздействия на массовое сознание заключается в том, что был взят курс на утверждение ценности макрообщностей — классов, «трудящихся», «трудовых коллективов», а конкретный человек оказался в стороне. Игнорирование конкретного человека официальной идеологией, ее сохранившаяся направленность на коллектив", общество в целом послужили важной причиной разрушения системы власти в последующий период.

Несмотря на общую политизированность идеологии и всей системы социального контроля, в деятельности властей Пензенской области по формированию массового сознания были достигнуты успехи, в частности в патриотическом воспитании (оживление музейной работы, музейный ренессанс), в отношении к благоустройству, опыт которых должен быть использован на современном этапе. Решающую роль в этом сыграли не столько объективные причины, но и роль конкретных руководителей, прежде всего второго секретаря обкома партии Г. В. Мясникова.

Несмотря на многие проблемы и ошибки системы манипуляции в массовом сознании населения области к концу исследуемого периода отсутствовало ощущение остроты кризиса или кануна падения партийной диктатуры.

Социальный контроль масс, влияние на человека массы, степень интенсивности и всеохватности этого влияния становятся важнейшей характеристикой современного общества. Общество осознало необходимость общегосударственной идеологии как системы ценностей и стратегических целей. Использовать исторический опыт — важная задача на современном этапе. Нужен научный анализ и положительного, и отрицательного опыта.

В исследуемый период из разрозненных идеологем была создана целая система, отторгаемая сознанием народа, но в то же время глубоко внедренная в массовое сознание. Часть этих идеологем несла положительный заряд, а часть модифицировалась, как, например, образ врага, и по сравнению с разрушительной ролью идеологемы врага в сталинское время играла более позитивную роль в ориентации отношения к внешней политике.

Во многом на факторе страха, на этой психологической установке держалась в сталинские годы командно-административная система. Когда этого фактора не стало, а энтузиазм пошел на спад, система начала «буксовать». Тем не менее, нельзя утверждать о полном исчезновении страха.

Результаты опросов, проанализированных в диссертации позволили сделать вывод о том, что одним из важнейших (хотя и побочных, случайно полученных) результатов опроса «Авторы писем» стало открытие в составе массового сознании советских людей некоторой психологической составляющей — феномена страха.

Духовная комфортность и социальный оптимизм, как таковые, безусловно, позитивные черты человеческого существования. Так что сами по себе они относятся к числу бесспорных социально-психологических достижений советского общества исследуемого периода.

По мере развития советского общества, усложнения задач и нарастания противоречий эффект идеолого — психологического воздействия на массовое сознание стал стремительно снижаться. Таким примером, как показал анализ, могут служить всевозможные движения в рамках социалистического соревнования. Человек самоутверждался, идентифицируя себя с советским государством, идеалами социализмам и т. д. Но подобная самоидентификация перестала доминировать в конце 1970;начале 1980;х гг.

Анализ писем-обращений в СМИ показал отсутствие надежного механизма критики снизу, очевидно даже заглушение ее. В то же время существовала обязательная, «аккуратная» критика «отдельных недостатков», в рамках которой реальные процессы примитивизировались.

В исследуемый период произошли перемены в иерархии значимости объектов окружающего мира, в частности, повысилось значение внешних признаков преуспевания. На наш взгляд, это несомненный успех западной системы воздействия на массовое сознание, своеобразная пропаганда образом жизни, культурой жизнеобеспечения. Проведенное исследование показало, что в процессе влияния на массовое сознание ценности образа жизни, культуры жизнеобеспечения работали более эффективно, чем духовные ценности и откровенные идеологемы.

Перемены в массовом сознании означали назревание масштабного социального катаклизма. К концу исследуемого периода все более отчетливо проявилась неадекватность формируемого властями массового сознания и новых требований реальной жизни, цивилизации в целом. В системе отношений власти и массового сознания к середине 1980;х гг. назрел кризис.

Проведенное исследование показало, что воспитательная работа в системе народного образования имела и серьезные недостаткизаорганизованность, излишнюю политизированность, но даже насаждение официальных идеологем иногда приводило к положительным результатам. Так, например, воспитание коллективизма, социального оптимизма в школе имело и позитивные последствия. Больших успехов система народного образования достигла и в деле патриотического воспитания.

Проведенный анализ показал, что система воздействия на массовое сознание в исследуемый период сохранила свою общую направленность, но приспосабливалась к новому этапу.

Современное преображение России характеризуется кардинальным смещением центра тяжести всех преобразований, всего образа жизни от макрополитических, процессов в систему мотивационно-ценностных, характеристик человека в области его повседневного бытия. Учитывая опыт прошлого, нам кажется необходимым при проведении реформ, связанных с укреплением государственности, вертикали власти избежать уже привычного для России закабаления человека.

Основным уроком, который должны вынести власти из ошибок исследуемой эпохи — это опасность отчуждения власти от общества и от конкретного человека.