Невская битва (15 июля 1240 г.)
Реконструируя ход битвы, Ю. К. бегунов предположил, что, планируя ее, «князь Александр исходил из того, что большая часть неприятельских судов стояла у высокого, крутого берега Невы, причем значительная часть войска находилась на судах (остановка была временной), а рыцари, наиболее боеспособная сила шведов, расположились на берегу в укрепленном лагере, окруженном рвом. Князь решил, что конная… Читать ещё >
Невская битва (15 июля 1240 г.) (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Сложившийся на северо-западных рубежах баланс сил поколебало монгольское вторжение, в ходе которого истаяла ратная сила Владимиро-Суздальской Руси. В этих условиях Новгороду и Пскову ждать помощи от великого князя не приходилось. Этим обстоятельством не преминули воспользоваться враги, действовавшие, к счастью, несогласованно.
В 1240 г. в устье Невы появилась шведская флотилия, высадившая на русский берег войско, которым командовал, по одним данным, зять короля Биргер аф Бьелго, по другим — ярл[1] Ульф Фасси, по третьим — монах-доминиканец Томас, епископ Упсалы.
В Новгороде княжил тогда 20-летний Александр Ярославич. Приготовления западных соседей к походу на Русь не остались для него незамеченными. Князь начал строить новые укрепления па границе — на реке Шелонь, Охтинском мысу на Неве. Там же на Неве была организована дозорная стража из живших на ее берегах ижорян. В начале июля 1240 г. стража обнаружила шведские корабли, вошедшие в Неву, после чего ижорский старейшина Пелгусий (в крещении Филипп) сообщил о приходе врага в Новгород. Одновременно с ижорским гонцом прибыл и шведский, передавший русскому князю послание-вызов от короля Эрика Эриксона, прозванного Леспе (Картавый). Оно гласило: «Если можешь, то сопротивляйся мне — я уже здесь и беру в плен землю твою» .
Александр Ярославич, узнав о приходе врагов, долго молился в новгородском Софийском соборе, после чего, по дошедшему до нас преданию, обратился к присутствующим со словами: «Не в силе Бог, но в правде». Собрав дружину и часть новгородского ополчения, князь выступил к месту высадки врага. По дороге к Ладоге он присоединил к своей рати отряд ладожан, а потом и ижорское ополчение.
Мнение историков
Реконструируя ход битвы, Ю. К. бегунов предположил, что, планируя ее, «князь Александр исходил из того, что большая часть неприятельских судов стояла у высокого, крутого берега Невы, причем значительная часть войска находилась на судах (остановка была временной), а рыцари, наиболее боеспособная сила шведов, расположились на берегу в укрепленном лагере, окруженном рвом. Князь решил, что конная дружина должна ударить с юга, из леса, вдоль Ижоры, в то время как новгородская дружина боярина Миши с Прусской улицы будет наступать вдоль Невы и уничтожит мостки, соединяющие корабли с берегом, отрезав тем самым рыцарям путь к отступлению. В случае успеха двойного удара часть рыцарского войска оказалась бы зажатой в своеобразный угол, после чего пешая и конная русские рати, объединившись, должны были оттеснить врага к Неве и сбросить его в воду»[2].
Для атаки не случайно было выбрано 15 июля — день памяти святого Владимира, Крестителя Руси. Утром этого дня в 8 ч 30 мин (в 6-м часу утра по принятому тогда исчислению времени) небольшое войско князя Александра (800 конных и 500 пеших воинов) внезапно атаковало шведский лагерь. Конная дружина прорвалась в его центр. Вступив в поединок с предводителем вражеского войска, Александр Ярославич тяжело ранил его копьем в голову: «возложил печать на лицо острым своим копием». Одновременно с ударом дружины новгородское ополчение боярина Миши, следуя вдоль Невы, атаковало вражеские корабли. Его воинами были захвачены и уничтожены три шведских корабля. Но важнее было то, что ополченцы подрубили мостки (сходни), ведущие с остальных кораблей на берег. Большая часть шведской пехоты, остававшейся на них, оказалась блокированной и не смогла принять участие в сражении. Позже, когда исход его стал ясен, корабли, стоявшие на Неве и Ижоре, ушли вниз к морю.
Сохранилось описание еще нескольких подвигов русских воинов, отличившихся в Невской битве. Дружинник Таврило Олексич по сходням на коне ворвался на шведский корабль. Оттуда он был сброшен в воду, но сумел выбраться на берег и продолжал сражаться. Другой княжий ратник, Савва, пробился к шатру шведского военачальника и обрушил его, подрубив поддерживавший его столб. Недалеко от Саввы сражались новгородец Сбыслав Якунович и княжеские слуги Яков Полочанин и Ратмир Ярославец.
Как и планировалось новгородским князем, ударами, наносившимися вдоль Ижоры и Невы, шведское войско было опрокинуто и оттеснено к месту слияния этих рек. Часть врагов была там уничтожена («множество их паде»), другая часть бежала на уцелевших кораблях. Победители потеряли убитыми всего 20 чел., тогда как телами убитых нагрузили два из захваченных кораблей, затопив их потом в морс. Других захоронили в большой братской могиле, вырытой там же, на месте битвы.
Вернувшись в Новгород, князь, предвидя новые нападения врага, попытался усилить оборону государства, был заподозрен в стремлении единолично править в нем и по требованию веча уехал в родовой ПереяславльЗалесский. С ним ушла и его дружина.
Так Новгород остался без князя и княжеского войска. Между тем, в том же 1240 г., спустя месяц после Невской битвы, началось вторжение в Псковскую землю немецких и датских войск. Возглавили его дерптский епископ Герман фон Аппельдерн и ландмейстер Ливонской провинции Тевтонского ордена Андреас фон Вельвен. Рыцари взяли пограничный Изборск, а затем и Псков.