Ливонская война 1558-1583 гг

Такое название получила война России с Ливонской конфедерацией, а после ее разгрома (1561) — с Великим княжеством Литовским (объединившимся в ходе этой войны с Польшей в единое государство Речь Посполитая) и Швецией за прибалтийские орденские земли.

Добившись значительных успехов в борьбе с татарскими ханствами, два из которых — Казанское и Астраханское — были покорены Россией в 1550-х гг., царь Иван IV решил подчинить себе еще одно ослабевшее государство — Ливонскую конфедерацию. При этом незавершенной осталась историческая задача окончательного сокрушения степных татарских орд — в Причерноморье сохранилось Крымское ханство. В 1475 г. оно стало вассалом Османской (Турецкой) империи. Это, несомненно, усилило его военный потенциал. Крымское ханство, получая помощь от Турции, оставалось врагом Русского государства. Поэтому, когда Иван Грозный развернул свою державу против Ливонии, ему пришлось вести войну на два фронта. В итоге его ждало тяжелое поражение, сказавшееся на дальнейшем развитии страны.

Выбранный для начала военных действий момент в 1558 г. показался благоприятным царю и его советникам. Последовательные противники выхода России к берегам Балтики по ряду причин были не в состоянии оказать Ливонской конфедерации экстренную военную помощь. Швеция, крайне неудачно воевавшая с Россией в 1554—1557 гг., вынуждена была просить о мире и, получив его, нуждалась в мирной передышке. Польша и Литва, еще не оформившие свое окончательное объединение, как и шведы, надеялись на крепость городов Ливонии и ее армии и на первых порах не собирались вмешиваться в длительную и тяжелую войну с Московским государством. Король Сигизмунд II Август вполне резонно полагал, что в случае такого конфликта все выгоды от него могло получить Шведское королевство. (О стремлении Великого княжества Литовского к развитию мирных отношений с Россией свидетельствует продленное по его инициативе на шесть лет перемирие между ними.).

Крымский хан (в терминологии русских официальных бумаг того времени — «царь»), устрашенный предыдущими победами Ивана IV, также не собирался пока возобновлять войны на русских границах, ограничиваясь обычными набегами. Однако кажущиеся выгоды определенного в Москве момента вступления в борьбу за Прибалтику оказались кратковременными. В дальнейшем ведение войны в Ливонии стало важнейшим стратегическим просчетом московского царя. Быструю и сокрушительную победу с последующим приобретением балтийских военных и торговых гаваней Ивану IV одержать не получилось — представление царя о военной слабости ордена оказалось сильно преувеличенным. Во всяком случае, полностью овладеть этой небольшой страной его войска так и не смогли: ведь только замков было более 150, не считая таких городов-крепостей, как Рига и Ревель. С вступлением в борьбу за ливонское наследство ПольскоЛитовского государства и Швеции она обернулась для Московского государства многолетней войной на полное истощение его сил.

Поводом к началу военных действий в Прибалтике стал давно уже осложнявший отношения между двумя государствами факт невыплаты Ливонией старинной «юрьевской дани» , — издавна установленной денежной компенсации осевших в Прибалтике немцев за право селиться на землях вдоль Западной Двины, принадлежавших полоцким князьям. Позднее эти выплаты трансформировались в весьма значительную дань за захваченный рыцарями-меченосцами русский город Юрьев (Дерпт, ныне современный эстонский город Тарту), построенный еще в 1030 г. киевским князем Ярославом Мудрым, в крещении носившим имя Георгий (Юрий). Справедливость русских требований признавали и ливонские послы. Па переговорах 1554 г. в Москве, согласившись с доводами действовавших тогда вполне солидарно А. Ф. Адашева и И. М. Висковатого, они обязались выплатить дань русскому царю с недоимками за три года. Однако собрать столь значительную сумму (60 тыс. марок) ливонцы нс смогли и даже после начала военных действий. К маю 1558 г. собрано было лишь около 30 тыс. марок. Невыполненными оказались и другие требования московского правительства: о восстановлении в ливонских городах русских концов и православных церквей в них, об обеспечении свободной торговли для русских купцов и об отказе орденских властей от союзнических отношений с Литвой и Швецией.

Нарушение ливонской стороной договоренностей, достигнутых в 1554 г., дало сторонникам начала завоевания Прибалтики столь необходимый для них формальный повод к попытке силового решения этой сложной проблемы. Главному из них, уже упомянутому думному дьяку И. М. Висковатому, достаточно быстро удалось уговорить Ивана IV развернуть на восточных границах Ливонии отмобилизованную и хорошо подготовленную конную армию, ранее предназначенную для покорения крымских улусов.

Военные действия начались в январе 1558 г. Русские рати вступили на землю ордена и сравнительно легко овладели восточными пределами этой страны, захватив около 20 ливонских городов, в том числе Нарву и Дерпт.

Войска московского царя вплотную приблизились к Ревелю и Риге. Но в 1559 г. русское правительство, посчитав свое положение в Ливонии достаточно прочным, при посредничестве датчан пошло на заключение перемирия с магистром Вильгельмом Фюрстенбергом. Получив крайне необходимую им передышку, орденские власти и города призвали на помощь войска соседних государств: Литвы (вскоре объединившейся с Польшей), Дании и Швеции, которые помогли ливонским рыцарям в войне с Россией — правда затем поделили прибалтийские земли между собой.

Исторический факт

В 1569 г. представители ослабленного войной с Россией Великого княжества Литовского заключили в Люблине унию с делегатами польского сейма. Это был уже не просто политический союз двух самостоятельных политических образований, подкрепленный династическим единством, а настоящее государство с населением в 7,5 млн чел., вполне сопоставимым в то время с населением России. Сохранение в Литве самостоятельных органов управления, войска и финансов незаслоняет факта установившейся полной политической зависимости этой страны от Польши. Не случайно некоторые депутаты польского сейма предлагали навечно запретить название «Литва», заменив его на «Новая Польша». Литовскому сейму удалось отстоять исконное название своей страны, но согласиться на переход иод власть польской короны Подолии, Волынского, Киевского и Брацлавского воеводств. Новое государство тогда же получило официальное название «Речь Посполитая» («Республика») и просуществовала под этим наименованием до 1795 г.

Заручившись поддержкой литовцев и шведов, новый магистр ордена Гогтгард Кетлер в феврале 1560 г. разорвал перемирие с Москвой, и война вспыхнула с новой силой. Русские рати двинулись вперед, громя рыцарские войска, и это привело к распаду Кавалерского Тевтонского ордена в Ливонии. В июне 1561 г. на верность шведскому королю Эрику XIV присягнули города Северной Эстляндии, в том числе Ревель. По Вильненскому соглашению от 28 ноября 1561 г. Ливонское государство прекращало существование, передав свои города, замки и земли под совместную власть Литвы и Полыни. Магистр Кетлер получил в личное владение вновь созданные на части земель бывшего ордена герцогство Курляндское и Земгальское, став вассалом польского короля и Великого князя Литовского Сигизмунда II Августа.

В декабре в соответствии с Вильненским соглашением в Ливонию были введены литовские войска. Они заняли города Пернау (Пернов, ныне Пярну), Вейсенштейн (Пайде), Венден (Кесь), Эрмес, Гельм, Вольмар (Владимирец Ливонский), Трикатен (Трикат), Шванебург (Гольбин), Мариенгаузен (Влсх), Резекне (Режица), Люцин (Лужа), Динабург (Певгин) и Кокенгаузен (Куконос). Отряд из 300 драбов^[1] под командованием ротмистров В. Таминского и Я. Мондревского был направлен к Ревелю, однако этим городом литовцы овладеть не смогли — Северная Эстляндия к тому времени перешла под власть Швеции, также принявшей участие в разделе Ливонии.

Так, в военные действия в Прибалтике оказались втянуты новые силы. И если с захватившим Ревель Шведским королевством московской стороне первоначально удалось достичь согласия (20 августа 1561 г. в Новгороде с представителями шведского короля Эрика XIV было заключено перемирие на 20 лет), то вооруженный конфликт с Великим княжеством Литовским, начавшийся отдельными приграничными столкновениями, вскоре перерос в настоящую войну. Борьба за ливонское наследство привела к резкому обострению отношений между Москвой и Вильно. В июле 1561 г. в листах, разосланных старостам и державцам^[2], король Сигизмунд II Август приказывал им объявить на торгах о сборе литовского шляхетского ополчения на войну с Московским государством. Быстро ухудшающаяся обстановка на границе двух государств заставляла литовские власти ожидать скорого начала военных действий. К ним привел конфликт из-за города Тарваст (Таурус). 20 сентября король Сигизмунд II Август оповещал украинных (пограничных) старост и державцев о взятии московскими войсками этого города. Но литовское шляхетское ополчение собиралось медленно — бояре и наны не спешили на войсковые сборные пункты. В 1562 г., накануне истечения срока перемирия с Русским государством, встревоженный состоянием военных сил Великого княжества Литовского король изменил свои планы. Он попытался продлить перемирие, направив в Москву дворянина Б. И. Корсака, до той поры запретив украинным воеводам и старостам чинить «зачепки» на границе. По оттянуть начало военных действий было уже невозможно. В марте 1562 г., сразу же после окончания срока перемирия с Литвой, Иван IV приказал своим воеводам начать войну против этого государства. В числе других воевод, принявшихся воевать неприятельские земли, был и князь А. М. Курбский, ходивший со своим войском из Великих Лук под Витебск. 20 мая русские полки подошли к этому городу. Три дня они осаждали его, разорив посады Витебска, затем ушли обратно, по пути опустошив окрестности еще одного литовского города — Суража.

Вскоре после нападения на Витебщину литовские войска произвели ответные рейды на русскую территорию — на смоленские земли и псковские волости (в окрестностях Себежа и Опочки), после чего бои развернулись по всей линии русско-литовской границы. В августе 1562 г. произошло новое большое нападение «литовских людей» — на этот раз на русскую пограничную крепость Невель двинулись войска черского каштеляна^[3], ротмистра Станислава Лесневельского. Воевода Курбский, находившийся тогда в Великих Луках, «ходил за ними», сумел настигнуть, но разбить не сумел и сам был ранен в том бою. По русским сведениям, у русского воеводы было 15 тыс. чел., у противника — 4 тыс.; по польским, явно преувеличенным, сведениям — 45 тыс. у русских и 1,5 тыс. чел. с 10 пушками у литовцев. Воспользовавшись неудачей Курбского, литовцы в сентябре 1562 г. совершили нападение на псковские волости Муравеино, Овсище, Коровий Бор.

Не обращая внимания на эти болезненные, но все же мелкие уколы, Иван Грозный готовил большое наступление на Великое княжество Литовское. Именно в Великих Луках в декабре 1562 г. сосредоточились царские полки, 5 января 1563 г. выступившие на Полоцк. Двинувшееся в поход 80-тысячное войско^[4] 31 января осадило город. 15 февраля русским царем была одержана громкая победа: после двухнедельной осады был взят Полоцк, укрепления которого были полностью разрушены русской артиллерией. Вместе с воеводой Станиславом Довойной в плен сдался весь полоцкий гарнизон. Но вскоре русские рати стали терпеть поражения — 26 января 1564 г. в битве на реке Уле и 2 июля 1564 г. в сражении под Оршей. Несмотря на достигнутый вскоре успех — взятие 6 ноября 1564 г. крепости Озерище, царь обрушил на своих «нерадивых» воевод гнев и казни. Тогда на сторону поляков, также опасаясь за свою жизнь, перебежал один из видных русских воевод, князь А. М. Курбский.

Во время штурма города был захвачен ротмистр Мартын Островецкий. Пленил сто сын боярский, юрьевец Карп Иванов, сын Жеребятичев. Ротмистры Дзержинский и Прогалинский пали в бою.

Исторический факт

Положение России осложнялось возобновившимися набегами на южное порубежье крымских татар (в 1571 г. дошедших даже до Москвы). Вскоре противник одерживает новые успехи, в том числе и благодаря военным хитростям. Показательным стал случай, произошедший в 1569 г. на псковском рубеже — в феврале этого года небольшой литовский отряд князя Александра Полубенского, насчитывавший всего 800 чел., внезапным нападением взял Изборск. Причем воевода Плещеев добровольно открыл городские ворота, так как противник использовал военную хитрость, пустив вперед воинов, переодетых в опричников.

К Изборску было спешно направлено войско воевод Михаила Морозова и Ивана Меньшого-Шереметева. Впрочем уже через две недели крепость удалось отбить, пленив 100 литвинов из оставленного в ней Полубенским гарнизона.

Участившиеся военные поражения заставили Ивана Грозного искать обходные пути решения ливонской проблемы. В мае 1570 г. в Москву приехал принц Магнус, брат датского короля Фридриха II. Он заключил с русским царем соглашение о создании на завоеванных его войсками прибалтийских землях возглавляемого им вассального от России королевства. К сожалению, попытка таким образом урегулировать отношения с Данией, сделать с ее помощью более приемлемым для других европейских стран прорыв России к Балтийскому морю не удалась. Спустя семь лет Магнус после первых же значительных успехов нового польского короля Батория изменит своей присяге русскому государю и перейдет на сторону Речи Посполитой. Этот значительный перелом в ходе военных действий произойдет в конце 1570-х гг. Наметившееся тогда крайне неблагоприятное для Московского государства развитие событий связано с появлением во главе Речи Посполитой умного и деятельного короля Стефана Батория. В 1576 г. этот семиградский (трансильванский) князь при поддержке турецкого султана Селима II был избран на польский трон.

Собрав большую армию, Баторий 26 июня 1579 г. направил к московскому царю гонца Вацлава Лопатинского. Он доставил Ивану IV королевскую «разметную» грамоту с объявлением войны Московскому государству. В этом документе польский король объявил себя освободителем русского народа от тирании Ивана Грозного, против которого он и собирается выступить в поход. 30 июня 1579 г. польско-литовская армия начала выдвигаться к русским границам. На следующий день шедшие в авангарде «литовские казаки» захватили небольшие пограничные крепости Козьян и Красный, а 4 августа венгерские наемники овладели городом Ситно. Дорога на Полоцк была открыта.

Встревоженный вторжением польской армии в пределы Московского государства Иван Грозный пытался укрепить гарнизон Полоцка и его боевые возможности. Однако эти действия явно запоздали. В Полоцк из Пскова была направлена крупнокалиберная пищаль «Свиток», но ко времени начала осады ее смогли довезти лишь до Себежа. Сопровождавшие орудие головы князь Василий Иванович Мещерский и Константин Дмитриевич Поливанов вынуждены были оставить «Свиток» в этом псковском пригороде. Между тем наличие такой пушки в осажденной крепости могло серьезно повлиять на исход борьбы за Полоцк — нельзя забывать, какую роль в позднейшей обороне Пскова сыграли подобные «Свитку» крупнокалиберные орудия «Барс» и «Трескотуха». Нс смогло пробиться в Полоцк направленное туда в большой спешке войско под командованием Бориса Васильевича Шеина, Федора Васильевича Шереметева и подчиненных им младших воевод: Михаила Юрьевича Лыкова, Андрея Дмитриевича Палецкого и Василия Ивановича Кривоборского. Эта рать, усиленная отрядами донских казаков Юрия Булгакова и Василия Кузьмина Караваева, выступила из Пскова 1 августа 1579 г. Воеводам был вручен царский наказ: пройти в Полоцк и укрепить его гарнизон.

Иван IV не доверял полоцким воеводам, считая, что они «худы и глупы». Его также беспокоила нехватка в Полоцке воинских людей. Шеин и Шереметев начали поход. Однако, вступив в Полоцкую землю, они узнали о начавшейся осаде и полной блокаде Полоцка. Тогда, выполняя данные им на этот случай указания, воеводы укрепились в ближайшей к городу крепости Сокол.

Осада Полоцка поляками продолжалась три недели. Город, подожженный калеными ядрами, пал. 1 сентября 1579 г. польский король вступил в Полоцк.

С падением Полоцка война вплотную приблизилась к псковским рубежам. Упоенный победами польский король отверг мирные предложения русского царя, переданные ему с гонцами Леонтием Стремоуховым, Елизарием Ивановичем Благово и Григорием Афанасьевичем Злобиным Нащокиным. Он готовился возобновить военные действия в следующем году. Поддержала его стремления и римская курия — папа Григорий XIII по обычаю римских понтификов-оргапизаторов крестовых походов прислал Баторию свое благословение и освященный меч. На этот раз король собирался двинуть свои войска либо на Псков, либо на Смоленск, либо на Великие Луки.

Большой военный совет состоялся в селе Щудут под Чашниками, где собиралась польско-литовская армия. Выслушав аргументы своих советников и мнение служивших ему русских изменников, Баторий после долгих раздумий решил овладеть крепостью Великие Луки. Она прикрывала с юга псковские и новгородские земли, являясь, по образному определению поляков, «предсердием Московского государства». Таким образом, польский король стремился отрезать сообщение русских с Юрьевом (Дерптом) и другими ливонскими городами. И вновь планы Батория оказались неразгаданными московским командованием. Русские полки растянулись по всей линии фронта, от ливонского города Кокенгаузена (русское название Куконас, после рождения у Ивана Грозного сына Дмитрия этот город переименовали в Царевичев Димитриев) до Смоленска.

В конце августа 1580 г. войско польского короля перешло русскую границу. Оно насчитывало 48−50 тыс. чел., из них 21 тыс. — пехота. Двинувшаяся в поход королевская армия имела первоклассную артиллерию, в составе которой находилось 30 осадных пушек. Как и было решено на Щудутском совете, поляки стали наступать в направлении Великих Лук. Город защищал гарнизон во главе с воеводами князем Федором Ивановичем Лыковым, князем Михаилом Федоровичем Кашиным, Юрием Ивановичем Аксаковым, Василием Ивановичем Бобрищевым-Пушкиным и Василием Петровичем Измайловым. Их действия должен был контролировать Иван Васильевич Большой Воейков, присланный царем для наблюдения за нс внушающими сто доверия. Численность русских войск в Великих Луках составляла около 6−7 тыс. чел. Но в 60 верстах восточнее, в районе города Торопца, располагалось 10-тысячное русское войско под командованием воевод князя Василия Дмитриевича Хилкова и Игнатия Александровича Кобякова.

Верный своему правилу не оставлять в тылу неприятельских крепостей, Баторий, начавший в конце лета 1580 г. второй поход в Россию, старался овладеть всеми русскими городами, лежавшими в полосе наступления его армии, прежде всего Велижем и Усвятом. Для их захвата были выделены крупные отряды. Еще 6 августа 1580 г. 6-тысячное войско гетмана Яна Замойского осадило пограничный Велиж. Не выдержав обстрела этой небольшой деревянной крепости калеными ядрами, местные воеводы Павлин Братцев и Василий Башмаков уже на следующий день сдали город неприятелю. В Велиже находилось 200 детей боярских, 400 стрельцов, 1000 «простых ратников»; по условиям капитуляции полякам было передано 14 пушек, 4 «большие переносные пушки», 80 гаковниц (затинных пищалей).

Согласно условиям капитуляции, защитники Велижа сами должны были выбрать свою судьбу: либо перейти на польскую службу, либо уйти на русскую сторону. Большинство из них, по свидетельству Луки Дзялынского, вернулись в Московское государство.

Заняв Велиж, королевская армия двинулась на вторую русскую крепость Усвят. Передовые польские войска, которыми командовал Христофор Радзивилл, подошли к этому городу 15 августа, а уже на следующий день крепость нала. В Усвяте противник захватил 8 литых пушек, 50 гаковниц и 130 пищалей. Захваченных в плен воевод Михаила Ивановича Вельяминова и Ивана Кошкарева, а также стрелецкого голову Ивана Пушечного, отправили в Витебск «за крепким караулом». Остальные пленные за исключением пожелавших перейти на польскую сторону (таковых оказалось 64 чел.) были отпущены на родину. Овладев Усвятом, армия Багория двинулась к Великим Лукам.

После получения известий о приближении противника Хилков и Кобяков из-за явного превосходства королевского войска не решились сразу идти на помощь осажденному городу. Поджидая подкреплений и служилых людей-нетчиков^[5], они ограничились посылкой дозорных отрядов для захвата «языков», а также небольшими диверсиями против действовавших на русской территории отдельных польских отрядов.

Осада Великих Лук началась 26 августа 1580 г. Опасаясь страшного действия каленых ядер, защитники города попытались укрепить его деревянные стены, обложив их сверху донизу слоем земли и дерна. Поначалу земляная насыпь действительно оправдывала свое предназначение, но затем была сбита огнем вражеской артиллерии, а в наиболее опасных местах снята гайдуками, поджигавшими деревянное основание стен с помощью смолистых факелов, серы и пороха. Но и в этих условиях ее защитники продолжали доблестно сражаться, оборачиваясь мокрыми кожами для защиты от огня. Пожары удалось потушить, но деревянные конструкции стен, уходившие основанием в землю, продолжали тлеть, грозя новыми возгораниями.

Гарнизон Великих Лук ожесточенно сопротивлялся. Только за один день 2 сентября в королевской армии погибло 2 ротмистра, были убиты и ранены около 200 воинов. Тем не менее, вновь и вновь поджигаемый врагом город был обречен. 5 сентября пожар охватил значительную часть крепости, после чего ее защитники вынуждены были согласиться на капитуляцию. Однако разъяренное потерями польское воинство, а главное, «толпа обозной челяди», начали жестокую расправу с побежденными. Некоторый стыд из-за невозможности остановить избиение безоружных людей испытывали даже польские командиры.

Исторический факт

Процитируем относящиеся к этому позорному событию слова из дневника Луки Дзялынского, старосты Ковальского и Бродницкого: «Наши учинили позорное и великое убийство, желая отомстить за своих павших товарищей. Они не обращали ни на кого внимания и убивали как старых, так и молодых, женщин и детей. Начальники, нс будучи в состоянии удерживать их, отъезжали прочь, а имевшие сострадательное сердце не допускали убивать тех, которых наша кавалерия захватила в плен, в особенности женщин и детей» .

Так как поляки «заняты были убийствами и грабежами», то пожар никто не тушил, и вскоре огонь достиг крепостного арсенала, где находились пороховые запасы. Мощный взрыв разрушил крепость, погубив и 200 польских солдат, начавших грабить город. В безжалостной резне пали практически все защитники и все население Великих Лук (около.

7 тыс. чел.), в том числе и воевода Иван Воейков.

Вскоре после этой победы поляками были взяты крепости Невель (29 сентября), Озерище (12 октября) и Заволочье (23 октября). Героически защищавшийся в Заволочье в течение трех недель воевода Василий Юрьевич Сабуров во время штурма смертельно раненным попал в плен и умер в польском лагере.

Овладев Великими Луками и близлежащими городами, король послал конное войско воевод Гиеронима Филипповского и Теория Барбелия против 10-тысячной русской рати, которой командовали князья В. Д. Хилков и И. А. Кобяков. Их полки, как было сказано выше, стояли под Торопцом и совершали оттуда частые нападения на королевскую армию.

Наконец последовал ответный удар: 21 сентября 1580 г. входившие в войско Филипповского польские, венгерские и немецкие конные роты атаковали русское войско. Первоначально воинам Хилкова и Кобякова сопутствовал успех — им удалось заманить противника на подрубленный мост и, после того как он обрушился, расстрелять оказавшихся в воде врагов. Но затем московская армия была опрокинута ударом тяжелой польской кавалерии и бежала. В сражении под Торопцом погибло около 300 русских воинов, в плен попали 24 воина, но среди них оказались и московские воеводы Григорий Афанасьевич Нащокин и Дементий Иванович Черемесинов. В числе убитых был один из младших воевод Большого полка Иван Елизарьевич Ельчанинов. В захваченном русском лагере неприятелю достались важные документы разрядного шатра^[6] Хилкова, из которых польское командование смогло узнать точные сведения о планах московского царя, дислокации русских войск, об их тяжелом положении, связанном с массовой неявкой служилых людей в полки.

Поражение войска Хилкова лишило защиты южные пределы Новгородской земли и позволило оставленным на рубеже польско-литовским отрядам продолжить военные действия в этом районе и зимней порой. В декабре — марте 1581 г. противник совершил глубокий рейд вглубь русской территории, дойдя до озера Ильмень. Во время этого похода «скрадом», т. е. в результате внезапного нападения, отряд Вацлава Жабки захватил город Холм (по одним сведениям, в конце декабря 1580 г., по другим — 10 февраля 1581 г.). В плен попали воевода князь Петр Иванович Барятинский, осадный голова Меньшой Панкратович Панин и стрелецкий голова Михаил Александрович Зыбин. В марте 1581 г. «литовскими людьми» была сожжена Старая Русса. Находившиеся в городе воеводы Владимир Иванович Бахтеаров, Иван Федорович Крюк Колычев и князь Федор Иванович Кривоборский оборонять его не стали, действуя по полученным из Москвы инструкциям, так как в Старой Руссе тогда не было никаких укреплений. Все население заранее вывели из города, который был сожжен пришедшими в эти места литовцами.

Вскоре, однако, произошел второй набег па Старую Руссу. Литовские отряды вышли к городу после прибытия туда новых воевод из Москвы (князя Василия Петровича Мусы Туренииа, Дмитрия Борисовича и Ивана Львовича Салтыковых и Дмитрия Андреевича Замыцкого). На этот раз вражеское нападение оказалось нежданным. В городе был захвачен старший из воевод, князь Туренин. Другие русские воеводы «Дмитрей Салтыков да Иван Салтыков, да Дмитрей Замытцкой побежали, а князя Василья выдали». Тогда же противник овладел псковской крепостью Воронеч.

20 июня 1581 г. польская армия выступила в третий поход. Ускорить его короля побудила измена царского стольника Давыда Бельского (племянника Малюты Скуратова), бежавшего в Литву в мае 1581 г. Бельский сообщил полякам о слабости оборонительных сооружений Пскова, о недостаточности находившихся там оборонительных средств, о том, что откуда якобы был вывезен весь «наряд», о нежелании дворян воевать и т. п. Впрочем, еще до приезда беглого московского стольника Баторий осуществил крупный денежный заем у немецких владетельных князей. Таким образом он получил возможность нанять новые воинские отряды, необходимые для осуществления его завоевательных планов.

На этот раз скрыть подготовку похода и направление главного удара королю не удалось. Русские воеводы, опередив врага, успели нанести предупреждающий удар, разорив окрестности Дубровны, Орши, Шклова и Могилева. Совершенное нападение не только замедлило продвижение польской армии (по-видимому, именно из-за него Баторий вынужден был на две недели задержаться в лагере на реке Дриссе), но и ослабило силы выступившей на Псков армии. Королю пришлось направить к восточным границам Литвы сильный отряд трокского каштеляна Христофора Перуна Радзивилла, насчитывающий около 3 тыс. чел. Благодаря временной остановке польского наступления русскому командованию удалось перебросить в Псков дополнительные воинские контингенты из ливонских замков.

С конца лета 1581 г., узнав о приближении большой польской армии (47 тыс. чел., в том числе 27 тыс. наемников из европейских стран), псковские воеводы, князья Василий Федорович Скопин-Шуйский и Иван Петрович Шуйский стали готовить крепость к обороне. Всего в городе находилось около 16 тыс. чел., но в это число входили 12 тыс. вооруженных жителей Пскова и его пригородов. Гарнизон Пскова, без учета привлеченных к его защите горожан, насчитывал 1 тыс. дворян и детей боярских, 2,5 тыс. стрельцов и 500 казаков. Все защитники города — «головы же и дети боярские, головы стрелецкие и стрельцы, и псковичи от мала до велика, и все сбежавшиеся сюда люди, которым предстояло держать осаду, были приведены к присяге, т. е. крестному целованию» .

Ожидая приближения неприятельской армии, псковичи спешно исправили крепостные укрепления, дополнили их деревянными и земляными сооружениями, при возведении которых использовались новейшие фортификационные приемы.

Следует отметить, что в то время Псков окружали четыре защитные линии, состоявшие из укреплений Крома, Довмонтова города, Середнего города и Окольного города. Стены Окольного города протянулись почти на 10 верст, имели 37 башен и 48 ворот. Западная часть псковских городских укреплений выходила к реке Великой, но этой причине только здесь стены города были деревянными, с других сторон Псков окружали каменные стены. Незадолго до начала осады крепость на реке Великой была усилена постройкой новых сооружений — бревенчатых башен снаружи и внутри стен, широких башенных платформ — раскатов, предназначенных для установки на них артиллерийских орудий. Их постройка устранила основной недостаток прежних укреплений — недостаточную фланковую оборону. Новые наружные башни были покрыты дерном, служившим защитой от зажигательных ядер, имели большое количество бойниц.

На башнях, раскатах и стенах города были установлены многочисленные пушки. Две из них давали псковичам серьезное огневое преимущество. Речь идет о «великих пушках» (больших именных орудиях) — «Барсе» и «Трескотухе», стрелявших на дистанцию около одной версты. Их наличие сыграло в защите Псковской крепости важную роль, так как у поляков не оказалось ни одной равной им пушки.

• 18 августа 1581 г. авангардные части польской армии вышли на ближние подступы к Пскову. 21 августа, не выдержав ожесточенной бомбардировки, сдалась врагу небольшая крепость Остров. За день до этого передовые отряды Батория подошли к Пскову, остановились на дистанции трех пушечных выстрелов от крепостных стен. Русские воеводы, узнав о приближении врага, приказали немедленно зажечь предместья и звонить в осадный колокол. Этим тревожным звоном было отмечено начало знаменитой Псковской обороны. Но только спустя неделю, 26 августа, после подхода главных сил, поляки попытались вплотную подойти к городским укреплениям, чтобы приступить к осадным работам. Однако защитники Пскова встретили приблизившегося противника сильным орудийным огнем со стен и из башен псковского Окольного города, вынудив его спешно отойти на безопасное расстояние от крепостных укреплений.
• 1 сентября, убедившись в надежности городских укреплений, Баторий отдал своим войскам приказ приступить к траншейным работам, чтобы возвести артиллерийские батареи в непосредственной близости от стен Пскова. Готовить штурм он решил с южной стороны Окольного города, где находились Покровская и Свинорская башни (в некоторых источниках она именуется также Свинузской башней). Напротив этих башен солдатами Батория были заложены шанцы^[7]. В ночь на 5 сентября возвели батарею из 20 орудий. Почти сразу же началась бомбардировка псковских укреплений. Она длилась два дня. В результате интенсивного обстрела Покровская и Свинорская башни оказались полуразрушены, в разделяющей их стене образовалась большая брешь.

Польский король приказал начать штурм Пскова 8 сентября 1581 г. На приступ были двинуты лучшие войска Батория. Несмотря на значительные разрушения укреплений Окольного города, находившихся на направлении вражеской атаки, штурмовые колонны были встречены сильным заградительным огнем. С большим трудом наемная польская, венгерская и немецкая пехота смогла овладеть сильно пострадавшими при бомбардировке Покровской и Свинорской башнями, однако продвинуться дальше или закрепиться в захваченных стрельницах противнику не удалось. Путь в город преграждала спешно возведенная защитниками города деревянная стена с несколькими рядами бойниц, через которые псковичи в упор расстреливали неприятельских солдат. Вскоре обороняющиеся смогли разрушить занятые неприятельскими солдатами верхние ярусы Свинорской башни. Для этого понадобилось сделать один-единственный выстрел из «великой пушки» «Барс», установленной на Похвальском раскате. Затем, подкатив под основание полуразрушенной башни, где еще оставались враги, бочки с порохом, псковичи взорвали ее. С помощью подкопа была разрушена и Покровская башня, под которую «подложили порох и подожгли его, и так с Божьей помощью всех оставшихся в Покровской башне литовцев уничтожили, и по благодати Христовой вновь очистилась каменная псковская стена от поправших ее поганых литовцев. Когда наступила ночь, свет благодати воссиял над нами по Божьему милосердию, и отогнали их от стен города» .

После этого немногие оставшиеся в живых польские и венгерские солдаты оставили захваченный участок стены и отступили в свои шанцы. Во время штурма атакующие потеряли до 5 тыс. чел. убитыми. Ощутимыми были потери защитников Пскова: погибло 863 и ранено 1623 чел. Разрушенные в ходе бомбардировки и штурма городские укрепления восстановили и усилили дополнительными защитными сооружениями — прочной деревянной стеной и рвом с частоколом из заостренных дубовых кольев.

Несмотря на неудачу, поляки не сняли осаду города. Установив у Мирожского монастыря на левом берегу реки Великой и в Завеличье тяжелые орудия, 24 октября противник начал обстрел города калеными ядрами, но начавшиеся в крепости пожары псковичи быстро потушили.

Осенью и зимой 1581−1582 гг. поляки 31 раз штурмовали Псков, по безрезультатно. Каждый раз с большими потерями они откатывались назад, теряя веру в успех. Во время вражеских атак псковичи отчаянно сопротивлялись и неизменно побеждали. Решив, что самым слабым местом в обороне Пскова является его стена, выходящая к реке Великой, противник именно здесь решил нанести очередной удар. 28 октября венгерские гайдуки, пройдя вдоль реки к откосу, на котором стояла городская стена, между угловой башней и Покровскими воротами, стали ломами и кирками подкапывать ее подошву. Вскоре часть укреплений обрушилась. Но за подрубленной стеной открылась еще одна, перед которой был вырыт ров. Вражеские солдаты попытались штурмом овладеть второй линией укреплений, но защитники Пскова забросали их кувшинами с зельем (порохом). На атакующих лили кипяток и горячую смолу, кидали камни, в упор расстреливали из ручниц. Понеся большие потери, противник прекратил штурм и отступил.

Военные неудачи польской армии усугублялись наступившими холодами, болезнями, трудностями, связанными со снабжением войск провиантом и боеприпасами. Последнюю попытку взять город противник предпринял в начале ноября, после новой пятидневной бомбардировки Пскова. Городская стена была во многих местах разрушена и не представляла серьезной преграды для атакующих, но поляков, перешедших по льду замерзшую реку Великую, встретил настолько плотный огонь, что они вынуждены были остановиться, а затем отойти обратно.

Не удались врагу и попытки разрушить укрепления Пскова с помощью пороховых мин. Защитники города обнаружили их с помощью «слухов» — специальных колодцев, служивших для определения направления и глубины подземных работ противника. Большинство тайных подкопов поляков были обнаружены, два из них псковичи взорвали с помощью подведенных под эти подкопы встречных галерей, остальные завалились сами.

Последним аккордом кампании этого года стала неудачная попытка польской армии захватить Псково-Печерский монастырь, который защищал небольшой отряд стрельцов (около 300 чел.) под командованием стрелецкого головы Юрия Нечаева. Артиллерийским огнем была разрушена часть монастырской стены, но 28 октября во время штурма обители противник понес ощутимые потери и отступил. Среди попавших в плен воинов Батория оказался Вильгельм Кетлер — племянник курляндского герцога Готтарда Кетлера.

6 ноября Баторий приказал остановить осадные работы под Псковом, прекратить бомбардировку и отвести орудия с батарей. Королевской армии предстояла трудная военная зима в стране, славящейся своими морозами и снегами. Принятое решение означало полный крах завоевательных планов польского короля и едва не привело к фатальным результатам. Еще более осложнил обстановку отъезд Батория в Литву. 1 декабря он оставил лагерь под Псковом, передав командование армией гетману Яну Замойскому.

Единственным успехом армии Батория в походе 1581 г., кроме захвата в начале похода небольшой крепости Остров, стал рейд, совершенный конным 6-тысячным войском X. Радзивилла и Ф. Кмиты вглубь русской территории. Перейдя границу, неприятельские отряды достигли окрестностей Ржевы Володимеровой и верхневолжских городов Зубцова и Старицы. Иван Грозный, находившийся тогда с главной русской армией в Старице, никаких ответных действий не предпринял. По-видимому, именно нападение Радзивилла и Кмиты, войска которых с 5 августа по 22 сентября безнаказанно прошли 1400 км по русской территории, окончательно убедило царя в безнадежности дальнейшего противоборства с Речью Посполитой. Несмотря на поражение главной польской армии под Псковом, Иван Васильевич принял решение любой ценой заключить мир со Стефаном Баторием.

Переговоры начались в деревне Киверова Гора в середине декабря 1581 г. Она находилась в 15 верстах от Яма Запольского, расположенного на Луцкой дороге между Порховом и захваченным поляками Заволочьем. Съезды послов завершились 5 января 1582 г.

заключение

м десятилетнего перемирия. Уступив Московскому государству захваченные ранее Великие Луки, Заволочье, Невель, Холм и Себеж, Стефан Баторий закрепил за своим королевством не только большую часть Прибалтики, но и русские города Велиж и Полоцк. В июне 1582 г. условия Ям-Запольского перемирия были подтверждены на переговорах в Москве, которые вели польские послы Януш Збаражский, Николай Тавлош и писарь Михаил Гарабурда. Стороны договорились считать датой окончания действия заключенного в Яме Занольском перемирия не Крещение Христово (6 января) 1592 г., а день святых Петра и Павла (29 июня) 1592 г.

Однако заключением перемирия с поляками Ливонская война не закончилась. Окончательный удар по еще остававшимся в Прибалтике русским позициям нанесла шведская армия под командованием Понтуса Делагарди. 5 ноября 1580 г. он после ожесточенной бомбардировки взял город Корелу, блокировал Орешек и двинулся к эстляндским городам, еще удерживаемым русскими гарнизонами. Один за другим пали замки Леаль, Везенберг, Тольсбург, Гапсаль. Только затем Делагарди осадил Нарву.

6 сентября 1581 г. город пал, после чего шведские войска перешли старую русскую границу и в 1582 г. заняли стоявшие на ней крепости Ивангород, Ям и Копорье с их уездами. Однако овладеть Орешком шведам нс удалось, а в феврале 1582 г., в битве под Лялицами, недалеко от Яма, русское войско князя Дмитрия Ивановича Хворостинина разбило крупный неприятельский отряд, действовавший в Водской пятине. Несмотря на одержанную победу начатое Хворостининым наступление на Нарву пришлось прекратить. Этого потребовал от Ивана Грозного польский посол П. Визгерд. Русскому войску пришлось вернуться в Новгород. Вскоре после этого начались мирные переговоры между Московским государством и Швецией, и в 1583 г. их представителями, съехавшимися на реке Плюссе, притоке Наровы, было заключено перемирие на три года. Шведскую делегацию возглавляли Понтус Делагарди и Класс Окессон Тотт. Московское государство представляли князь Иван Семенович Лобанов-Ростовский и думный дворянин Игнатий Петрович Татищев. По условиям Плюсского договора Швеции отходили, кроме Нарвы, и все захваченные русские крепости — Ивангород, Ям, Копорье.

Подписанием Плюсского перемирия Ливонская война, продолжавшаяся почти 25 лет, завершилась. Русское государство потерпело в ней тяжелое поражение, лишившись не только прежних приобретений в Прибалтике, но и части собственных приграничных территорий с тремя важнейшими крепостями. На побережье Финского залива за Московским государством остались лишь небольшая крепость Орешек на Неве и узкий коридор вдоль этой водной артерии от реки Стрелки до реки Сестры общей протяженностью 31,5 км.

Присоединение к России Западной Сибири. В 1420-х гг., вскоре после распада Золотой Орды, на части территории этого государства, где прежде находился улус Шибана (Шейбана), пятого сына Джучи и внука Чингисхана, — в междуречье Тобола и Иртыша возникло самостоятельное Сибирское ханство. Долгое время гам правили потомки Шибана — Шибаниды (Шейбаниды), но затем претендовать на престол стали и тайбугины, представители княжеского рода, враждебного потомкам Шибана.

Это интересно

Название «Сибирь», по-видимому, происходит от монгольского слова «шибир», обозначавшего болотистое место в лесной чаще. Так монголы в древности называли граничившую с ними часть тайги.

Своего расцвета Сибирское ханство достигло при хане Абу-л-хаире, сыне Даулат-шайх-султана (1428−1468), в 1430 г., сумевшего подчинить себе кочевые племена Средней Азии и создать обширное государство (Узбекское ханство), простиравшееся от реки Урал на западе до озера Балхаш на востоке, от низовий Сырдарьи и Аральского моря на юге до среднего течения Тобола и Иртыша на севере. После смерти Абу-л-хаира Узбекское ханство распалось. В Сибири стал править его дальний родственник хан Ивак (Сайид Ибрахим-хан). Около 1495 г. он был убит Тайбугином^[8] Махметом, ставшим новым тюменским ханом. В конце XV в. Махмет перенес столицу своего ханства из города Чимга-Тура (Тюмень) в Кашлык, находившийся на правом берегу Иртыша (вблизи современного Тобольска).

В 1552—1563 гг. в Сибирском ханстве правил Едигер, происходивший из враждебного шибанидам рода Тайбугинов, ставший данником Москвы.

В январе 1555 г. в Москву прибыли его послы Тягрул и Панчады, которые просили царя взять Сибирское ханство «во свое имя», обязавшись ежегодно платить в казну по соболю «со всякого черного человека». Иван Грозный дал на то свое согласие. В следующем году из Кашлыка ему было привезено 700 соболей, после чего Едигер прислал царю шертную (присяжную) грамоту за своей печатью. Ею официально закреплялась вассальная зависимость Сибирского ханства от Москвы. В 1555 г. в титуле русского царя появилось добавление: «и всеа Сибирскыа земли повелитель» .

В 1563 г. власть в Сибирском ханстве захватил Кучум, сын Муртазы из династии Шибанидов, убив хана Едигера. Впрочем, вплоть до 1572 г. Кучум сохранял дружественные отношения с Россией, но затем, разорвав их, начал нападать на пограничные русские земли. Наибольший ущерб набеги сибирских татар и подвластных им отрядов остяков и вогуличей (ханты и манси) причиняли владениям богатейших купцов и промышленников Строгановых — Семену Аникеевичу и его племянникам Максиму Яковлевичу и Никите Григорьевичу. Они начали нанимать для борьбы с пришельцами из-за Уральских гор отряды вольных казаков. Из них было сформировано войско, которое возглавил атаман Ермак Тимофеевич. В числе его ближайших помощников были атаманы Иван Кольцо, Матвей Мещеряк, Никита Пан, Савва Волдыря и Богдан Брязга.

С помощью казаков в шедших тогда в Приуралье военных действиях произошел резкий перелом. Подтверждением такого суждения служит описание не дошедшего до нас и утраченного наградного оружия — затинной пищали. В описании редкостей, хранившихся в коллекции Строгановых, сделанном в конце XIX в., сообщается, что на ее стволе была сделана надпись: «В граде Кергедане на реце Каме дарю я, Максим Яковлев сын Строганов, атаману Ермаку лета 7090^[9]» .

Перелом, произошедший в войне с сибирскими татарами, вселил в Строгановых уверенность в своих силах. Они обеспечили казаков оружием, продовольствием и боеприпасами и наняли для них проводников, знавших путь в Сибирское ханство через Уральские горы, и переводчиков, ведавших «бусурменский» язык.

Организаторы похода, действовавшие в данном случае на свой страх и риск, вызвали явное неудовольствие царя, уже 16 ноября направившего М. Я. и И. Г. Строгановым свою гак называемую «гневную» грамоту, в которой он называл действия приуральских вотчинников и промышленников «воровством» и «изменою» и требовал возвращения войска Ермака назад.

1 сентября 1582 г. войско Ермака выступило из Кергедана (Нижнего Чусовского городка) в Зауральский поход. Под его командованием состояло, по одним сведениям, 840, по другим — 1650 чел. К горам казаки сначала шли по реке Чусовой, потом по ее притоку реке Серебрянке. Затем они волоком перетянули свои струги через Тагильские перевалы к реке Жеравле. Оттуда по рекам Баранче и Тагилу Ермак и его воины спустились к реке Туре. Там уже начинались земли народов, подвластных сибирским татарам. Оказавшись в неприятельских владениях, Ермак строго-настрого наказал своим воинам не обижать местное население, угнетаемое Кучумом и его людьми. Этим решением он привлек к себе многих остяков и вогуличей.

Тогда же происходят первые бои между казаками и татарами. В одном из них был пленен татарин Таузак. Он рассказал Ермаку все, что знал о ситуации в Сибирском ханстве, силах, которыми располагал Кучум. Получив достоверные сведения, атаман принял смелое решение идти прямо на город Кашлык (другие названия Сибирь, Искер) — столицу татар. Он располагался на правом берегу Иртыша в устье реки Сибирки, в 17 верстах от современного Тобольска. В первых же схватках с татарскими отрядами казаки продемонстрировали колоссальное превосходство над ними в военном снаряжении. Строгановы, не поскупившись, смогли вооружить воинов Ермака крупнокалиберными испанскими пищалями (мушкетами). Были у казаков и так называемые сороки — многоствольные малокалиберные орудия залпового огня. Благодаря плотности огня казаки останавливали и обращали в бегство татарские войска — хотя и многочисленные, но вооруженные в основном луками и стрелами, к тому же не обученные сражаться против имевшего огнестрельное оружие противника.

Это интересно

Одна из «сорок» Ермака сохранилась и в настоящее время находится в Военноисторическом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи в Петербурге. Это орудие имеет семь стволов, калибром 18 мм. Стволы были соединены общим железным желобком, в который, готовя орудие к стрельбе, насыпали порох для воспламенения зарядов и производства одновременных выстрелов. Перевозили «сороку» Ермака на двухколесном небольшом стане. Из описания не дошедших до нас «сорок» видно, что характеристики их сильно разнились. На них устанавливалось от трех до десяти стволов, столько, сколько хотел изготовлявший орудие мастер.

Продвигаясь по рекам Туре и Тоболу к Иртышу, Ермак захватил города Епанчин-Юрт (впоследствии Туринск), а затем Чимгу-Туру (Тюмень) прежнюю столицу сибирских татар. Позже он разбил противостоявшие ему войска Кучума. Поход не был легкой прогулкой: в устье Туры казакам пришлось несколько дней сражаться с отрядами шести татарских мурз; на берегу Тобола, в урочище Бабасан, пять дней с ними бился тумен племянника Кучума Маметкула (Мухаммеда-Кули). Когда струги с казаками подошли к этому месту, там их уже поджидало изготовившееся к бою татарское войско, насчитывавшее до 10 тыс. чел. Увидев противника, татары начали с крутого берега стрелять по русским воинам из луков. Чтобы продвинуться дальше по Тоболу, следовало разгромить врага. Ермак вынужден был приказать своим казакам пристать к берегу. Начался бой с татарами. Как только струги оказались у берега, неприятель атаковал казачье войско. Но татар встретили губительным ружейным и пушечным огнем, в результате чего вражеские воины понесли большие потери и бежали.

Казаки были искусными, закаленными в постоянных походах и битвах воинами. К тому же они имели самое современное на тот период оружие. Кроме того, успешности их действий сопутствовало еще одно важное обстоятельство: в начале похода войско Ермака разминулось с сильным татарским отрядом старшего сына Кучума, царевича Алея, другими перевалами ушедшим на приуральский город Чердынь. Оставшиеся в Сибири войска не смогли остановить продвижение казаков.

Встревоженный их успехами Кучум одного за другим слал гонцов звать сына обратно, а сам, наскоро собрав все остававшиеся у него войска, решил обороняться до возвращения своих лучших воинов. Нс решаясь больше вступать с казаками в открытое сражение, хан приказал укрепить засеками берега Тобола и саму реку в самом узком се месте. Двинувшиеся к Иртышу и Кашлыку казачьи струги и челны миновать эти укрепления нс могли. Свою армию Кучум также собрал у засек около Чувашского мыса, где и произошло решающее сражение. Командовать войсками хан поручил царевичу Маметкулу, лучшему своему полководцу.

Трехдневное сражение у Чувашьего мыса, находившегося у подножия вытянутой Алафейской (Чувашьей) горы — крупнейшая из битв, случившихся во время похода в Сибирь казачьего войска Ермака Тимофеевича. Длилось оно с 23 по 25 октября 1582 г. Заняв еще до начата сражения два укрепленных татарских городка — Карачин и Атик-Мурзу, прикрывавших дальнейшее продвижение к Кашлыку, — казаки подошли к укрепленному и подготовленному к обороне Чувашскому мысу. Там за речной и лесной засеками укрылись потрепанные в предыдущих боях, но еще многочисленные воины Маметкула. Чтобы только дойти до основной неприятельской позиции, казачьему войску пришлось преодолеть настоящую засеку на Тоболе. Зная, что у Караульного Яра эта река заметно сужается, татары выстроили поперек Тобола плавучее заграждение из скрепленных бревен с нарочно оставленными и заостренными сучьями. Приблизившиеся к заграждению казачьи струги были сразу же обстреляны из луков. Ермаку пришлось отступить от плавучей засеки к месту, где берега Тобола были менее крутыми. Высадившись там с большей частью своих воинов на берег (на стругах атаман оставил около 200 казаков), Ермак обошел татар с тыла и, атаковав их, вынудил бежать к месту расположения главных сил.

Преследуя противника, казаки обнаружили укрепления на Чувашском мысу и атаковали татарские отряды, оборонявшие лесную засеку. Неприятель, обнаружив это и разобрав в трех местах завал, напал на воинов Ермака. Казакам пришлось перейти к обороне, встав вокруг своих знамен плотно сомкнутыми рядами, лицом к атакующему врагу. Стрельба шла почти непрерывно. После каждого выстрела стрелки сразу же менялись местами с товарищами и, быстро перезарядив оружие, спешили вернуться в строй. Но, невзирая на разящий их почти в упор ружейный огонь, неся тяжелые потери, татары прорвались к строю казаков, вынужденных бросить свои ружья и взяться за сабли. Именно тогда был ранен сам царевич Маметкул, лично возглавивший атаку.

Несмотря на это, сражение на Чувашьей горе продолжалось до самого вечера. Лишь с наступлением темноты казаки отошли в занятый ими накануне городок Атик-Мурзу. Наутро же битва возобновилась и продолжалась еще два дня. Только 25 октября 1582 г. татарское войско было окончательно разбито. Подвластные хану Кучуму князья стали уходить от него, уводя свои поредевшие отряды. Потеряв большую часть войска, хан также бежал. Его столица Кашлык оказалась покинутой. На следующий день, 26 октября 1582 г., казачье войско вступило в опустевший город. Узнав о победе, одержанной атаманом Ермаком, ему поспешили покориться Бояр — князь манси (вогуличей) и князья хантов (остянов) Имбердей и Суклей. Они прислали новому хозяину Кашлыка богатые дары и ясак.

Кучум, не пожелав смириться с поражением, собрал войско, усилил сто отрядами вернувшегося к тому времени из набега на русские владения своего сына Алея и зимой 1582−1583 гг. послал их в новое сражение с Ермаком. Битва произошла у озера Абалак, в 15 верстах от Кашлыка. На казаков, вынужденных сражаться в пешем строю, одна за другой обрушивались атаки конных татарских тысяч, но одолеть их хан так и не смог. Он вновь потерпел поражение и с остатками своих воинов бежал в Барабинскую степь. Однако и после Абалакского разгрома Кучум не сложил оружие. Собирая новые отряды, он продолжал тревожить внезапными набегами свои прежние владения, ставшие русскими.

Почти сразу после взятия Кашлыка к царю Ивану Грозному с сообщением о покорении столицы Сибирского царства отправилось большое казачье посольство, возглавляемое казаком Иваном Черкасом Александровым. Сопровождали его 25 самых заслуженных участников похода. Прибыв в русскую столицу, казаки «поклонились» царю землей Сибирской, пополнив государеву казну богатыми дарами, полученными с местных князей.

Но к царю казаков не допустили — ему лишь зачитали их отписку (грамоту). Будучи обрадован первым за многие годы военным успехом, Иван Васильевич щедро одарил казачьих послов и объявил, что принимает сибирские земли в свое владение. На помощь Ермаку 10 мая 1583 г. было отправлено 300 стрельцов под командованием князя Семена Дмитриевича Волховского, а год спустя — еще 700 стрельцов во главе с воеводой Иваном Мансуровым, прибывшими в Сибирь уже после гибели Ермака, в сентябре 1585 г.

Тем временем война за Сибирь продолжалась. Кучум, теряя людей и славу в прямых боях, перешел к тактике внезапных нападений. Казаки отражали их, но несли потери, что ослабляло и без того небольшое войско. Стремясь решительным ударом разгромить врага, в начале лета 1585 г. Ермак выступил в свой последний поход. Он шел на юг вверх по Иртышу, намереваясь очистить от татар караванный путь в Бухару. Узнав о направлении движения атамана, Кучум решил напасть на него. Против 107 казаков, шедших с Ермаком, хан собрал около тысячи воинов.

Противник скрытно сопровождал казачьи струги по обеим берегам Иртыша, дожидаясь удобного случая. И такой случай настал в ночь на 6 августа 1585 г. Отряд Ермака расположился на ночлег на островке, расположенном у места впадения в Иртыш реки Вагай. Свою атаку татары начали во время ливня. Из-за дождя фитильные ружья русских воинов оказались непригодными к стрельбе, и врагам пришлось сойтись врукопашную. Силы оказались неравными, и казаки стали отходить к своим стругам. Именно тогда Ермак был ранен копьем в шею. Ему удалось добраться до отходившего от острова струга, но вскоре силы оставили его, и атаман, упав в реку, утонул.

Несмотря на гибель атамана Ермака, покорение Сибири было продолжено. Уже упомянутый Иван Мансуров ставит в устье Иртыша Обской городок. 20 апреля 1598 г. оставшиеся войска Кучума у места впадения реки Ирмень в Обь были разбиты отрядом тарского воеводы А. М. Воейкова. Почти вся семья хана попала в плен (в том числе пять сыновей), брат и два внука погибли, а он сам едва спасся, уплыв вниз по Оби. Кучум попытался получить убежище в Ногайской орде, но был там убит своими врагами.

В конце XVI в. в Западной Сибири было уже несколько русских городов: Тюмень, Тобольск, Тара, Верхотурье, Березов, Обдорск (ныне Салехард) и Туринск, в 1600 г. поставленный на месте разрушенного Ермаком древнего поселения Епанчина (Епанчин-юрт).

• [1] Драбы (от старопольск. drab) — наемные солдаты, пехотинцы, служившие в войсках Великого княжества Литовского и Королевства Польского в XV—XVI вв.
• [2] Державцы — в Великом княжестве Литовском наместники в волостях (то же, что волостели в Русском государстве).
• [3] Каштелян — второе после воеводы должностое лицо в Королевстве Польском и Великом княжестве Литовском.
• [4] В настоящее время считается, что численность этого войска составляла около 50−60 тыс. ратников и 20−30 тыс. обозных людей, хотя в Книге Полоцкого похода численность рати, включая «царев полк», указаны 31 206 чел. Но в данном случае учитывались полевые войска, без посошных (ополченцев) и кошевых (обозных) людей.
• [5] Нетчики — служилые люди, не явившиеся в войско, оказавшиеся в «нетях» .
• [6] Разрядный шатер — штаб при походном воеводе.
• [7] Шанцы (нем. Schanze — укрепление, окоп) — земляные фортификационные сооружения, использовавшиеся для защиты от вражеского огня.
• [8] Тайбугины — династия потомков Тайбуги, правившая Тайбугинским юртом и некоторое время — Сибирским ханством. Соперничала с представителями династии Шибанидов.
• [9] Принятый в то время в летоисчислении 7090 г. от Сотворения мира соответствует 1582 г. от Р.Х.