Главкизм, бюрократизм и подпольный рынок

Вместо обещанного Лепиным «государства без поставленного над народом чиновничества» в РСФСР сформировался главкизм — режим управления национализированной промышленностью по вертикали через отраслевые главки и центры (их число достигло 59), подчиненные ВСНХ, причем с развертыванием гражданской войны главной задачей стало изыскание средств для материального обеспечения РККА; председатель ВСНХ видный большевик А. Рыков был назначен также Чусоснабармом (чрезвычайным уполномоченным по снабжению Красной армии). И в центральном аппарате ВСНХ (превысившем 250 тыс. человек), и в местных (губернских и уездных) совнархозах множество конторских мест заполнялось малопривычными к хозяйственной работе большевиками (чаще новоиспеченными — число членов ВКП (б) выросло за период «военного коммунизма» с 350 до 713 тыс.), и мелкими служащими (счетоводами, делопроизводителями и т. д.) старого режима. А. Чаянов в повести-памфлете «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» (1920 г.), отвергая отождествление социализма с «антитезой капитализму, зачатой в застенках германской фабрики», отмечал, что при диктатуре пролетариата «колоссальная доля прибавочной стоимости усваивалась стадами служащих в главках и центрах» .

Большевики подражали французским якобинцам 1793 г. — в централизации, реквизициях и революционном терроре. Наиболее часто «пролетарским якобинцем» называли поляка Ф. Дзержинского, возглавившего ВЧК — Всероссийскую Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем.

Всем занятым на государственных предприятиях и в учреждениях правительство стало выдавать натуральную заработную плату (пайки), введя трудовую повинность, дополненную репрессиями против «тунеядцев», запретив «торговлю и спекуляцию» и обложив крестьянство продразверсткой.

Классовый принцип пайкового снабжения не решал проблемы питания рабочих, давая им, по признаниям самих большевиков, не более 25% дневного минимума калорий, и осьмушку хлеба (и то не всегда). Поэтому рабочие вынуждены были заниматься «кусочничеством» и мешочничеством, воруя с предприятий материалы, из которых можно было сделать какую-либо утварь, и обменивая на продовольствие. С 1918 г. рос, несмотря на репрессии ВЧК, слой профессиональных мешочников, которые на рынках Москвы, Петрограда и других городов закупали промтовары и обменивали на хлеб в южных хлебородных губерниях. Площадь у Сухаревой башни в Москве была битком набита людьми, покупавшими и продававшими все что угодно. Приравняв торговлю из-под полы к уголовному преступлению, государство было вынуждено мириться с существованием «Сухаревки», на которой формировались цены на хлеб — ориентир для спекуляции, обеспечивавшей в 1918—1919 гг. бо? льшую часть пропитания населения.

Продразверстка и сопротивление крестьянства

Взявшись за «овладение хлебом» (выражение наркома продовольствия А. Цюрупы), большевики направили на усиленную продразверстку продотряды из городских рабочих, сельские комитеты бедноты (комбеды) и части особого назначения Красной армии (ЧОНы). При взимании «излишков» хлеба под них зачастую попадало необходимое для крестьян продовольствие, что настроило крестьян против коммунистов и привело к размаху крестьянского повстанческого движения, выступившего в гражданской войне особой силой наряду с «красными» и «белыми» .

Крестьяне, вцепившись в землю, полученную по Декрету о земле, не желали «перерешения» аграрного вопроса правительствами белых армий — восстановления частной собственности. Но Декрет о земле, провозгласивший свободный выбор форм землепользования, был фактически перечеркнут декретом «О потребительских коммунах» (март 1919 г.), передававшим основную часть земельного фонда в распоряжение коллективных и советских хозяйств (колхозов и совхозов), трудовых коммун и артелей, товариществ по совместной обработке земли (ТОЗов). Крестьянеединоличники могли пользоваться только остатками земельного фонда.

Чрезвычайными мерами^[1] удалось увеличить хлебозаготовки для централизованного распределения Советской властью с 1,768 млн т в 1918—1919 гг. до почти 3,5 млн т в 1919—1920 гг. и свыше 6 млн т в 1920—1921 гг. Но одновременно росла волна крестьянских восстаний, причем некоторые из них выдвигали лозунги типа «Эолом продразверстку и коммунистов, да здравствуют большевики и свободная торговля!» Особенно крупным было Тамбовское восстание под руководством нескольких офицеров и унтер-офицеров, а также бывшего левого эсера А. И. Антонова, по имени которого оно и было прозвано «антоновщиной». На мятеж под лозунгом «Советы без коммунистов» поднялись матросы Кронштадтского гарнизона (март 1921 г.) — прежнего оплота большевиков. Хотя «антоновщина» и Кронштадтский мятеж были подавлены, они подтолкнули Ленина к отказу от «военного коммунизма» .

• [1] Главный редактор газеты «Известия ВЦИК» старый большевик Ю. М. Стеклов на совещании в ЦК РКП (б) (июнь 1919 г.) был вынужден признать: «мы крестьянину фактически ничего не дали, кроме отрицательного. Как некогда город был эксплуататором для деревни и ничего не давал, к сожалению, в Советской России повторяется то же самое… Мобилизации и реквизиции производятся ежедневно, забирается все. Никогда, даже в злейшие времена царского режима не было такого бесправия на Руси, которое господствует в коммунистической России, такого забитого положения масс не было… Террор господствует, мы держимся только террором» .