Психология религии.
Религиоведение
Религия — это не только определенное мировоззренческое представление, вероучительная доктрина, это, прежде всего, мир чувствований, психологических оттенков и состояний. В первую очередь в религиозных переживаниях обнаруживается психологически обостренная любовь к Богу. Религиозная форма любви в психологическом плане ничем не отличается от других ее форм. Она также возникает из потребности… Читать ещё >
Психология религии. Религиоведение (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
В результате изучения данной главы студент должен:
знать
- • многообразие религиозных состояний;
- • сущность архетипа «внутреннего Бога» ;
уметь
• анализировать религиозные переживания в прагматическом аспекте;
владеть
• навыками прослеживания психологических основ религии.
Многообразие психологических состояний
Мир психологических оттенков и состояний
Религия — это не только определенное мировоззренческое представление, вероучительная доктрина, это, прежде всего, мир чувствований, психологических оттенков и состояний. В первую очередь в религиозных переживаниях обнаруживается психологически обостренная любовь к Богу. Религиозная форма любви в психологическом плане ничем не отличается от других ее форм. Она также возникает из потребности человека преодолеть отчужденность и достичь соединения с другим существом. Любовь к Богу психологически не менее многогранна, чем обычная земная страсть. Во всех религиозных системах — даже в мистических, обходящихся без учения о Боге, — предполагается реальное существование духовной сферы, которая выходит за пределы человека, придает значение и ценность его духовным силам, его страстному стремлению к спасению и внутреннему возрождению.
Любовь к Богу — сугубо духовное чувство. Причем здесь Эрос? Возможна ли психологически здесь игра в страсти? Или, напротив, говорить можно только о воздержании, об искуплении греховных чувств? И теологам, и психологам известно: чем возвышеннее переживание, тем глубже в нем неистовое буйство темных желаний. Вот почему религиозные влечения несут в себе множество психологических нюансов. В них прихотливо сплетаются различные побуждения.
С точки зрения китайских и индийских мистиков, религиозный долг человека не в том, чтобы правильно мыслить, а чтобы праведно поступать, соединяясь с божеством в акте предельного духовного сосредоточения. На Западе же любовь к Богу — это не только и не столько вера в его существование, в его справедливость и благость. Религиозная страсть в западной традиции, скорее всего, умственное переживание. Однако и мощь человеческих сил в ней неизбывна.
Проповедь, написанная более шести веков назад и принадлежащая средневековому мистику Майстеру Экхарту (ок. 1260−1327 или 1328), популярность которого сегодня необычайно возросла, возвращает нас к прославлению любви, приравниванию страсти к смерти, звучащему в библейской Песне Песней. Однако то истолкование чувства, которое дает мудрец, мало походит на ортодоксальное христианство. Бог у Экхарта психологически не столь абстрактен и далек, как в канонической религиозной традиции. Происходит как бы обмирщение страсти. «Почему человек может познать Бога?» — задумывается Экхарт и отвечает: «Потому что в каждом индивиде есть „искорка“, которая не сотворена Богом». Это наше индивидуальное достояние, то, что принадлежит лично мне или тебе, и в то же время такая «искорка» соотнесена с Богом. В любви человек достигает предельного самоотречения. Он преодолевает свою индивидуальность. Как и в смерти, он отказывается от всего бренного. Соединяясь с божественным «ничто», человеческая душа, по мнению Экхарта, становится орудием вечного порождения Богом самого себя.
" Но все это лишь начало по сравнению с тем, что следует дальше, — пишет Экхарт, — и для чего любовь действует в человеке. Если любовь действительно сильна, как смерть, то она действует и иначе: она заставляет человека отказаться и отрешиться также от всякого духовного утешения и подобных благ, о коих уже сказано выше; чтобы человек свободно и вольно согласился покинуть для Бога все, что до сих пор радовало его душу, чтобы отказался наслаждаться этим или желать этого"[1].
Комментируя этот психологически любопытный документ, заметим, что в мистической и христианской традиции в целом обнаруживается напряженное и тягостное желание одухотворить страсть, освободиться от порывов чувственности.
Значительный вклад в психологию религии внес Шлейермахер, считавший, что нет чувства, которое не было бы религиозным, поскольку через каждое чувство проявляется бесконечное: «Религиозное размышление есть лишь непосредственное сознание, — писал он, — что все конечное существует лишь в бесконечном и через него, все временное — в вечном и через него. Искать и находить это вечное и бесконечное во всем, что живет и движется, во всяком росте и изменении, во всяком действии, страдании, и иметь, и знать в непосредственном чувстве саму жизнь лишь как такое бытие в бесконечном и вечном — вот что есть религия»[2].
Поясняя «Речи о религии» Шлейермахера, И. А. Ильин писал, что религия должна коренится в душе верующего, а не в «сознании». Русский философ подчеркивал, что все, связанное с религией, требует освобождения личной субъективной интуиции и оправдания ее в религиозном постижении. Душе верующего ведом страх, но речь у Шлейермахера идет не о страхе дикаря перед стихиями природы. Немецкий философ говорит о страхе заблуждения, которое является игом, тяготеющим над верующим. «Снять это иго, этот страх с души верующего, освободить его от всех этих угроз, осуждений и анафем — вот основное стремление Шлейермахера»[3].
По мнению Ильина, религиозное переживание не исчерпывается, конечно, переживанием очевидности, но последнее в нем всегда налицо: категорическое, «откровенное» так есть и усмотрение того, что так есть. Вместе с тем дан и источник религиозной уверенности. Вера есть не только уверенность в абсолютном, но и абсолютная уверенность в абсолютном. Говоря о верующем, Ильин подчеркивает, что тот объят религиозным переживанием. Переживать бытие личного Бога и общение с ним, значит захватить каждый момент верующей души.