Распространение грамотности и образования

Вопрос об уровне образованности среди различных групп населения в Российском государстве в XI—XVII вв. во многом связан с распространением грамотности. Интересным источником по истории образования в Древней Руси являются так называемые берестяные грамоты, включавшие в себя тексты самого разного содержания. Небольшая часть текстов представляла собой учебные пособия и учебные упражнения с азбукой, складами, духовно-нравственными наставлениями, цифрами. Начало изучения грамот было положено в 1951 г., находкой первой из них при археологических раскопках в Новгороде. Берестяные грамоты были найдены, помимо Новгорода, в Старой Руссе, Смоленске, Торжке, Пскове, Твери, Звенигороде Галицком, Витебске, Мстиславле, Москве. Авторами были представители различных возрастов, сословий и родов службы. Следует отметить, что большинство грамот (около 97%) написано и подписано людьми гражданскими, а не духовными. Подобная особенность, а также то, что подавляющее большинство грамот найдено в Новгородской земле, объясняется своей, отличной от центральной Руси культурной традицией. В Новгородских землях XIII—XV вв. под влиянием распространения целого ряда религиозных ересей, сформировалось пренебрежительное отношение населения к слову и материалу его содержащему. Поэтому тексты на бересте в Новгороде как ненужный предмет разрывали или разрезали и выбрасывали, а в Московской Руси — сжигали. Например, специфика подобного явления отражена в так называемом «Вопрошании» иеродиакона Новгородского Антониева монастыря Кирика (ок. 1110 — ок. 1158), адресованном Новгородскому епископу Нифонту: «Несть ли в том греха, аже по грамотам ходити ногами, аже кто изрезав помечет, а слова будут знати?». Упоминаемый Кирик «Новгородец» являлся автором астрономического и математического сочинения «Учение им же ведати человеку числа всех лет» (1136).

Не только берестяные грамоты, но и многие найденные в различных городах предметы быта содержали различные надписи (крышки бочек, сосуды, бревна домов, веретена и пр.). Грамотный ремесленник ставил свое имя на изделии, хозяин делал буквенные обозначения цифр на бревнах для правильной сборки дома, сапожник на колодках отмечал имена заказчиков и др. Подобных примеров археологических находок, относящихся в том числе к Новгороду XI—XV вв., очень много. При широком распространении грамотности присланный из Москвы архиепископ Геннадий в своем «Послании» (ок. 1499) митрополиту Симону констатировал низкий, с его точки зрения, уровень образования в Новгороде и указал на необходимость увеличения числа училищ для детей и кандидатов в священники. В «Послании» говорится, что причиной организации подобных училищ являлась не безграмотность священников, а слабое понимание ими богослужебных книг и компонентов церковной службы. Именно на это архиепископ Геннадий и предлагал обратить особое внимание.

Новгородский архиепископ Геннадий, организатор кафедральной и начальных школ в Новгородской земле. Икона XIX в.

Важным источником, отражающим распространение грамотности и образования в Русском государстве на протяжении XI- XVI вв., являются жития русских святых, составленные в тот же период. Практически в каждой рукописи жития большое внимание уделялось описанию учебы детей и овладению ими грамотой, а иногда разными науками и иностранными языками. Кроме того, анализ текстов житий позволяет говорить о повсеместном распространении грамотности уже в XI—XV вв. Например, в Новгороде грамоту и «учение книжное» в возрасте 7−12 лет осваивали будущие священнослужители: епископ Новгородский Нифонт (? — 1156), Варлаам Хутынский (? — 1193), архиепископ Новгородский Моисей (? — 1363), архиепископ Новгородский Евфимий (1429- 1458) и др.

Иногда жития сообщали некоторые важные подробности об особенностях обучения. Например, об архиепископе Новгородском Ионе (кон. XIV в. — 1470) сообщалось, что болезненный мальчик-сирота из крайне бедной семьи ходил в училище, где вместе с ним обучалось «множество ученическое» у «диакона некоего». Таким образом, констатировалась многолюдность училищ и обучение в них сирот, что говорит о бесплатности и доступности обучения. Житие Евфросина Псковского (1386−1481), составленное в Пскове в конце XV — начале XVI в., сообщает, что крестьянский сын еще в детском возрасте в совершенстве овладел всей «философской мудростью», под которой на Руси понимали овладение античной философией и «семью свободными искусствами». В житии о детстве Феодосия Печерского (1035−1074), происходившего из семьи княжеского дружинника, сообщалось, что Феодосий был отдан в учение одному из священнослужителей-учителей небольшого в XI в. городка Курска. Указание, что в небольшом городке живет несколько учителей, говорит еще и о многих желающих учиться, иначе не было бы необходимости в нескольких наставниках. При этом Феодосий достаточно быстро нс просто был обучен грамоте, а овладел всеми правилами церковно-славянской грамматики, что отражает высокую квалификацию учителя.

Жития имеют только люди святые, и сведения об училищах сохранились лишь относительно тех мест, где эти люди получали образование. Но даже такие сведения показывают, что распространение учителей и училищ было значительным, практически повсеместным, и охватывало нс только города, но и небольшие села и деревни. Например, в XV в. крестьянские (!) дети: Серапион (? — 1516), будущий архиепископ Новгородский, выучился грамоте в родной деревне под Москвой, Александр Свирский (1448- 1533) ходил в училище в родной деревне в Обонежье, Зосима Соловецкий (? — 1478) учился в родном селе также в Обонежье, Антоний Сийский (1478−1556) посещал училище б селе около Белого моря, Александр Ошевенский (1427−1479) учился в деревеньке также около Белого моря, Евфросин Псковский (1386- 1481) ходил в училище родного села под Псковом, Мартиниан Белозерский (1397−1483) обучался в сельском училище недалеко от Кириллова монастыря.

О распространении грамотности среди крестьянства и мелкопоместных дворян свидетельствует наличие их «рукоприкладств» — собственноручных записей под документами различного характера (купчих, закладных, «жилых» записей, духовных и пр.). Подобная запись была, как правило, стандартной. Например: «К сей купчей Иван Юрьев сын Петров руку приложил» и далее шла подпись. Сохранилось значительное число подобного рода документов, анализ которых позволяет сделать вывод о высоком проценте грамотных среди указанных групп населения. Число грамотных, например, среди мирского населения земель Московского Симонова монастыря в различные периоды XVI в. колебалось около 78−80%, а Иосифо-Волоколамского монастыря на протяжении этого же периода — около 57−88%. Приходское и монастырское духовенство было полностью грамотным в силу предъявлявшихся требований к содержанию их обязанностей. Довольно высоким был процент грамотных среди монахов, поскольку характер их послушаний: чтецов, книгохранителей, певцов и пр. — требовал обязательной грамотности. Например, грамотность братии КириллоБелозерского монастыря в 1580-е гг. у иеромонахов составляла 100%, а у монахов — 94%. В отношении служилых сословий (боярства, окольничих, дьяков) также можно выяснить процент грамотных в конкретные периоды на основе сопоставления списков представителей служилых сословий в «Боярских книгах» с их собственноручными подписями под конкретными государственными актами. Так, на 1598 г. грамотность была следующей: бояре — 72%, окольничие — 88%, дьяки — 97%. Через полвека только двое из 29 бояр не поставили собственноручные подписи под текстом Соборного Уложения 1649 г.

Грамотность не была редким явлением и среди женщин. Например, около трети адресатов или авторов берестяных грамот XII—XIV вв. — женщины. Содержание некоторых грамот не только отражает, что девочки и женщины владели навыками чтения, письма и счета, но и раскрывает уровень полученных знаний. Как свидетельствует житие дочери витебского князя Ефросиньи Полоцкой (ок. 1104−1173), она не только обучилась грамоте, но и получила хорошее образование, читала богослужебные книги и античные сочинения. В житии дочери черниговского князя Ефросиньи Суздальской (1212−1258) сообщалось, что обучалась она у боярина Федора и «не во Афинех учиси, но афинейски премудрости изучи» и «познала все книги Вергилийски и Витийски, сведуща была в книгах Асклеповых и Галеновых. Аристотелевых и Омировых [Гомеровых], и Платоновых». В XVII в. московского дворянина Бориса Плещеева и трех его сестер (1620-е) учил чтению и письму их крепостной. Стольник князь П. И. Хованский в одном из писем к сыну (1681) интересовался, почему последнее письмо из дома написано не рукой жены. Жена думного дворянина И. С. Ларионова в письме к мужу в Азов (1688) просит его писать маленькой дочке несколько строк четкими крупными буквами и множество других примеров.

Распространение грамотности и образования на протяжении XI—XVII вв. происходило благодаря широкому распространению книг и, в частности, учебных пособий среди различных групп населения. Значительную роль в этом сыграло книгопечатание. Своего рода центром печати учебных книг в XVI—XVII вв. являлся московский Печатный двор. Тиражи его учебных изданий исчислялись тысячами экземпляров, а суммарный тираж, например, азбук за вторую половину XVII в. составлял, только по имеющимся данным, около 350 000 экземпляров. Кроме того, в этот же период было напечатано более чем по 150 тыс. учебных псалтырей и учебных часословов. Необходимо заметить, что эти — большие даже для настоящего времени тиражи — лишь дополняли создававшиеся повсеместно рукописные азбуки, имевшие распространение вплоть до начала XIX в.

Московский Печатный двор — центр издания учебных пособий в России, месторасположение высшего грамматического училища (1681−1688). Каргина конца XVIII в.

Азбуки стоили при продаже 1−2 деньги (0,5−1 кон.), что было доступно представителям всех сословий. О повышенном спросе населения па азбуки говорит быстрая, несмотря на высокие тиражи, раскупка их в книжной лавке Печатного двора. Например, всего за восемь дней продажи азбуки в 1650 г. было продано 5300 экземпляров представителям различных групп населения из разных концов страны. Некоторыми покупателями были сделаны разовые покупки в 200−400 экземпляров азбук, ушедших, например в Вятку и Холмогоры. При численности жителей этих городов в 1000—1500 чел. и детей в возрасте семь-девять лет — не более 200−250 чел. подобные закупки совершались ежегодно.

Отпечатанные учебные пособия, как и другие книги, до 1640-х гт. рассылались с посыльными, подьячими, приставами и наборщиками Печатного двора по епархиям и городам. Там они раздавались по училищам монастырей и приходских церквей. Подобная практика целенаправленной, бесплатной рассылки государством учебных книг содействовала росту и распространению грамотности населения России. После 1640-х гг. традиция меняется: за книгами приезжают из различных районов страны в Москву и покупают их в лавке приказа. В особые приходные книги Печатного двора вносилась запись о продаже каждой книги с обозначением, сколько ее экземпляров продано, когда, кому, куда, сколько денег за них получено.

При рассмотрении вопроса о распространении учебных пособий необходимо иметь в виду ряд обстоятельств. Во-первых, это тот вид учебных пособий, которые и в семье, и в училищах использовались достаточно долго и, приходя в негодность, сжигались, поскольку содержали молитвы, имена святых, цитаты из Евангелия. Во-вторых, азбуки расходились не только, но училищам, но и по частным домам, та как в условиях книгопечатания сохранялась практика написания азбук учителями-церковнослужителями для своих учеников. В-третьих, кроме московского Печатного двора, в XV—XVII вв. функционировало более трех десятков менее крупных типографий, печатавших учебные пособия на русском (церковнославянском) языке.

Уважительное отношение к книге было характерным для представителей различных сословий на всем протяжении X—XVII вв. Например, книги в описях имущества ставили на второе место вслед за иконами и передавали следующим поколениям; книги служили вкладами в монастыри и храмы; их дарили лучшим ученикам в учебных заведениях; книги служили основным источником знаний и средством обучения. В Ипатьевской летописи отмечалась польза чтения книг: «Велико бо польза бывает человека от учения книжного. И книгами бо кажеми, и учили пути покаянию, и мудрость бо обретаем и воздержание — от словес книжных» .

Распространению рукописных книг содействовало стремление представителей самых разных сословий заниматься перепиской книг. Среди переписчиков известны князья, бояре, священники, монахи, подьячие, крестьяне. Переписывание книг считалось богоугодным делом, духовным подвигом, направленным на личный нравственный рост. Переписывание книг требовало не только внимания, кропотливого труда, но и грамотности, а иногда знания языков и наук. Везде, где происходило переписывание книг, формировались книжные собрания. Происходило это нс только из-за уважения к книге, но и в связи с необходимостью иметь под рукой для списывания и сверки списанного гак называемые «правильные» книги. Слово «библиотека» в документах почти не употреблялось, а вместо него использовались: «книгохранительница», «книгохранилище», «книжная палата» и др. С XIII в. в документах встречается особая должность книгохранителя.

Первая в русских княжествах библиотека, как сообщается в «Повести временных лет» (XII в.), была основана князем Ярославом Мудрым при Софийском соборе в Киеве. Это книжное собрание пополнялось несколькими путями. Прежде всего, за счет книг, привозимых греческими митрополитами и архиереями, направлявшимися па Русь из Византии. Книги поступали в виде подарков из Франции, Норвегии, Польши, Венгрии, Рима от правивших династий, с которыми породнился княжеский дом Ярослава Мудрого. Многие из поступавших книг были на иностранных языках, что содействовало активному переводу и переписке книг. Основу книжного собрания Великих Князей Московских составляли славянские, античные и византийские рукописи. Известно, что часть древних рукописей поступила с посольством из Рима в качестве дара Великому князю Иоанну III Васильевичу. Часть книжного собрания могла поступить из захваченной турками Византии.

Наиболее ранние свидетельства о существовании у Великих князей огромного книжного собрания относятся к началу XVI в. и принадлежат Максиму Греку (1470−1556), который осматривал царскую библиотеку и выполнил перевод ряда античных рукописей. Другим свидетельством является описание осмотра около 1565−1570 гг. царской библиотеки дерптским пастором Иоганном Виттерманом и указание на множество античных и средневековых рукописей. Наиболее интересным свидетельством, раскрывающим перечень античных рукописей царской библиотеки, является их опись 1566 г., найденная в 1820 г. в архиве Дерпта. По этой описи в составе царской библиотеки находились исторические сочинения Тита Ливия, Гая Светония Транквилла, Публия Корнелия Тацита, Гая Юлия Цезаря; правовые трактаты Марка Туллия Цицерона, Юстиниана, Феодосия; комедии Аристофана и множество других рукописей. Вероятно, книжное собрание русских государей, принадлежавшее царю Иоанну IV, имело две части — античную «недвижимую» и современную, которая постоянно пополнялась и раздавалась. Как писали источники в начале XVII в., царь Иоанн Васильевич был «муж чудна го разсуждения, в науке книжнаго поучения доволен и многоречив зело». Сведений о дальнейшем расширении царской библиотеки сохранилось немного. Есть свидетельства о книжных собраниях царевича Алексея Алексеевича (1670) и царя Федора Алексеевича (1682), в которых имелось некоторое число иностранных книг, главным образом, по истории, географии и медицине.

В Европе осознавали, что русские цари являлись хранителями огромных книжных богатств, которых не было даже в крупных европейских университетах. Это подтверждали известные европейские ученые, предпринявшие ряд попыток на протяжении XVII—XVIII вв. получить доступ к работе с книгами царской библиотеки. Со временем царское книжное собрание, скорее всего, рассредоточилось в библиотеках различных ведомств и частных лиц. Значительное число древних рукописей имелось в собраниях патриарха Никона и Коллегии иностранных дел. Некоторые рукописи оказывались в европейских библиотеках.

Например, одним из путей вывоза собрания древних рукописей за границу стали «ученые занятия» профессора И. X. Маттеи в 1772—1784 гг. в библиотеке Коллегии иностранных дел и Московской Синодальной библиотеке. За кражу старинных греческих рукописей из этих библиотек он, по распоряжению императрицы Екатерины II, был выслан из России. В течение указанного срока им были украдены, например, древние списки «Илиады» Гомера, трагедий Софокла, медицинских сочинений Галена, трудов Полиодора. Рукописи были проданы профессором в Дрезденскую, Лейденскую и Лейпцигскую библиотеки, где и находятся по настоящее время.

Обладателями больших книжных собраний были архиереи. Например, патриарх Никон (1605−1681) на протяжении многих лет собирал старинные греческие и русские рукописи, которые составляли значительную часть его обширной библиотеки. Всего в ней было около 1700 наименований книг. Они были представлены на пяти языках, а по тематике включали античную литературу, книги по праву, истории, географии, медицине. Значительное число составляли учебные пособия и иллюстрации. По инициативе патриарха было основано несколько крупных монастырей с огромными библиотеками.

Другим известным книжным собранием крупного церковного деятеля было собрание архиепископа Холмогорского Афанасия (1641−1702). В составе его библиотеки было около 500 книг, среди них книги по праву, медицине, истории, географии, учебные пособия. Часть собрания была представлена на четырех иностранных языках. Состав библиотек двух известных церковных деятелей позволяет говорить и большом сходстве книжных собраний середины XVII в. и рубежа XVII—XVIII вв.

Сохранились сведения о библиотеке боярина А. С. Матвеева (1625−1682), книги в которой были представлены на семи иностранных языках, два из которых — итальянский и голландский — хозяин библиотеки вряд ли знал. В составе библиотеки было много протестантских и католических книг, поскольку А. С. Матвеев выступал в роли активного проводника западноевропейской культуры в России.

Среди купеческих библиотек можно указать на библиотеку С. А. Строганова (ок. 1540−1586), в которой числилось несколько сотен книг. Ее основу составляла богослужебная и духовная литература, однако имелись книги по медицине, географии, истории. Весьма показателен высокий процент — около половины (1578 год!) печатных книг.

Обширные библиотеки имели практически все приказы, а содержание библиотек во многом определялось характером деятельности конкретного ведомства.

Например, деятельность Посольского приказа (создан в 1549) требовала хорошей осведомленности российских государственных деятелей об истории, географии, социально-политическом состоянии иностранных государств. Именно поэтому в приказе к началу XVII в. было крупнейшее хранилище российских и иностранных карт, грамот, договоров, учебных и научных книг. В приказе при царе Иоанне IV Васильевиче начали получать иностранную прессу, на основе которой готовили периодические справочные материалы о состоянии дел за границей — «вестовые письма», а с начала XVII в. — выпуски «Ведомостей» или «Курантов». Свою обширную библиотеку иностранных рукописей и печатных книг в области медицины имел Аптекарский приказ (создан в 1594). Книги библиотеки активно выдавались за пределы приказа и использовались на протяжении всего XVII в. при подготовке учеников по различным медицинским специальностям.

Основной задачей деятельности библиотек и пополнения их книгами было не удовлетворение читательского вкуса, как в настоящее время, а выполнение служебных функций учреждения, будь то монастырь, храм, приказ или учебное заведение. Несмотря на то, что книжные собрания частных лиц и учреждений выполняли служебную, практическую роль, многие из них были доступны для всех желающих. О наличии в домах у рядовых горожан книг уже в XII—XIV вв. свидетельствуют многочисленные находки, например, застежек от книжных переплетов в ходе археологических раскопок в Старой Рязани, Орле, Пскове и других городах. Об этом же говорят многочисленные владельческие записи на книгах XIV—XVIII вв. Ряд документов свидетельствует о наличии библиотек даже в небольших церквях и об исполнении функций библиотекарей пономарями, поскольку их обязанности требовали хорошей грамотности и осмысленного чтения.

В целом, можно отмстить, что грамотность, распространение книг, формирование государственных и частных библиотек в Русском государстве были неотделимы друг от друга и содействовали развитию образования и самообразования.

Интересным явлением в культуре России XVI—XVII вв. было распространение периодических сочинений информационного характера — «Вестей», или «Курантов» (от нем. couranten — «ходячие известия», фр. courant — «бегущий»), вероятно, по аналогии с рядом одноименных европейских газет. Они сообщали о военных действиях, передавали известия о политических и церковных событиях, речи государственных деятелей, статьи договоров, сообщали об открытии новых земель, интересных природных явлениях, освещали зарубежные мнения о событиях в России. Появлению в России «Курантов» предшествовали в XVI в. переводы западноевропейских так называемых «летучих листков», как печатных, так и рукописных, выпускавшихся в Европе нерегулярно, а только в связи с каким-либо важным событием. Наиболее ранние переводы таких листков сохранились с 1542 г.

Создание первых российских газет было государственным делом, а содержавшиеся в них сведения выполняли строго информационную функцию. «Куранты» составлялись в Посольском приказе, источниками же для их составления служила иностранная периодическая печать, донесения российских послов и торговых людей, сообщения правительственных иностранных агентов. В российских «Курантах» всегда указывалось, откуда взята та или иная информация, например, «Перевод с письменных и с печатных с немецких листов вестовых, что присланы изо Пскова в нынешнем во [7] 152-м г. [т.е. 1644] ноября в 22 день». Сопоставление дат европейских событий с датами статей об этих событиях в российских «Курантах» говорит о задержке информации на две-три недели, что немного для начала XVII в. Следует заметить, что и европейская пресса того времени носила в основном информационный характер. Известия о регулярном получении печатных иностранных газет в России сохранились с 1631 г. К концу XVII в., т. е. к началу преобразований Петра I, в России регулярно получали более 40 наименований изданий на немецком, голландском, французском, польском, итальянском, шведском языках. Среди городов, из которых получали в России периодические издания, были Амстердам, Гаага, Кенигсберг, Гамбург, Париж, Стокгольм, Вена, Брюссель, Рим, Мадрид и др.

" Куранты", естественно, составлялись не в единственном экземпляре, поскольку должны были информировать всех лиц, задействованных в военном деле, государственном управлении и внешней торговле. Крестьянству, например, знания о событиях мировой политики были не нужны, а отечественные события население получало из проповедей священников, из оглашавшихся царских и боярских указов и из «летучих листков». «Куранты», таким образом, относились к периодическим письменным известиям для определенной категории читателей. Однако в 1642—1643 гг. обладателями отдельных выпусков «Курантов» называются стрелец и подьячий, имели их и крестьяне. Например, крестьянин Яренского уезда (Поморье) Шангин привез из Москвы в родное село Лена список «Курантов» за сентябрь 1697 г.

Кроме того, обязательный экземпляр «Курантов» всегда оставлялся для архива приказа, который несколько раз в первой половине XVII в. страдал от разграблений и пожаров. Вероятно поэтому экземпляры «Курантов» сохранились лишь с 1600 г., хотя явно существовали и ранее. Составление «Курантов» прекратилось в 1701 г., что было связано, вероятно, с появлением печатной газеты «Ведомости» (1702).