Движение и развитие. 
Пространство и время

В ньютоновской классической физике тела неизменны, обладают неотъемлемыми свойствами и приводятся в движение внешней силой. В самом начале, как полагал Исаак Ньютон, имел место первотолчок, когда Бог «запустил механизм» Вселенной, который далее продолжает «работать» уже по естественным законам. Пространство и время также представляют собой внешние и ни от чего не зависящие формы существования. И тогда пространство есть чистая протяженность, пустота, в которой перемещаются механические массы, а время есть чистая длительность, которая определяется раз и навсегда установленными циклами движений, например, движением планет по стационарным орбитам.

В XIX веке появились две альтернативные концепции способа и форм бытия реальности — априористская модель Иммануила Канта (от лат. a priori — до первого соприкосновения, до опыта) и реляционная модель в диалектическом материализме и неклассическом естествознании XX века.

Немецкий философ Иммануил Кант полагал, что представления о пространстве и времени имеют доопытный характер и не могут быть выведены ни из каких наблюдений, а напротив, являются врожденными формами человеческого восприятия. Основной аргумент Канта состоял в том, что математические дисциплины, упорядочивающие наше созерцание, а именно — геометрия и алгебра, относящиеся к внешним и внутренним чувствам, а значит, к пространству и времени — имеют аксиоматический характер. Пять аксиом Евклида или принципы арифметики мы принимаем без доказательств, поскольку они самоочевидны, а не выведены и не могут быть выведены из опыта. Это сильный аргумент, но он был опровергнут в том же XIX веке Николаем Лобачевским и Рихардом Риманом, создавшими неэвклидовы геометрии, а появление теории множеств Георга Кантора перевернуло арифметику и алгебру. Системы аксиом могут быть различны, и какую из них выбрать — может решать только опыт.

Идею о том, что пространство и время суть лишь отношения между фрагментами реальности, впервые высказал еще немецкий математик и философ Готфрид Лейбниц. Эта идея хорошо вписалась в реляционную модель материи, которую наиболее ярко развил диалектический материализм. В этом плане наиболее показательны работы Энгельса. В своей книге «Диалектика природы» он разрабатывает основные аспекты реляционной модели.

Поскольку и в философии, и в естествознании в XIX веке прочно утвердилась идея эволюции (в философии Георг Гегель, а в науке Чарльз Дарвин), постольку и Фридрих Энгельс принципиально по-новому трактует движение. Он понимает его, во-первых, как способ существования, внутренне присущий материи. С этой точки зрения изменчивость есть фундаментальное качество реальности и никакого первотолчка не было. В действительности, по принципу Гераклита, «все течет, все меняется, и в одну и ту же реку нельзя войти дважды, ибо в следующий раз нас омывают новые воды». Энгельс вслед за Гераклитом и Гегелем полагал, что движение вызывается внутренними противоречиями в природе вещей, борьбой противоположных сил и тенденций в самих структурах материальных систем.

Во-вторых, движение трактуется Энгельсом не только и не столько как перемещение в пространстве. В реляционной версии движение понимается как развитие, т. е. как качественное изменение, усложнение, совершенствование или деградация и разрушение, как прогресс или регресс, имеющие необратимый характер. В соответствии с таким подходом Энгельс говорил о многообразии форм движения материи, среди которых он выделял механическую, физическую, химическую, биологическую и социальную. В принципе каждый уровень организации материи характеризуется особенностями не только строения соответствующих систем, но и специфическими типами взаимодействия и характером функционирования. И хотя, скажем, процесс жизнедеятельности клетки нельзя свести к совокупности химических взаимодействий, тем не менее идея развития состоит в том, что сложное возникало из простого и жизнь есть результат эволюции, ведущей от неорганики к органике и далее к все более организованным биологическим и социальным системам.

Аналогично в духе реляционного подхода понимаются пространство и время. Энгельс рассматривает их не как внешние по отношению к материальным телам сущности, а как внутренне присущие материальным системам характеристики, как отношения между элементами систем и между самими системами, выражающие их строение. В этом смысле он определяет пространство как порядок сосуществования вещей, а время — как последовательность сосуществования вещей. С этой точки зрения пространство и время суть формы существования материи.

В неклассическом естествознании XX века краеугольными камнями понимания движения, пространства и времени стали теория относительности Альберта Эйнштейна и квантовая механика Макса Планка. В теории относительности длина тела и длительность событий — величины переменные, и зависят они либо от скорости движения (частная теория), либо от силы гравитационного взаимодействия (общая теория). Так, если скорость движения тела стремится к скорости света, то его линейный размер стремится к нулю, а временные интервалы увеличиваются до бесконечности. Сам Эйнштейн в одном из интервью, в ответ на просьбу в двух словах объяснить теорию относительности читательницам журнала для домохозяек, так оценил ситуацию: «Раньше считали, что если из Вселенной убрать массы — звезды, тела, планеты, то пространство и время останутся; я же доказал, что если из Вселенной убрать массы, то вместе с ними исчезнут и пространство и время».

Весьма любопытна квантово-механическая интерпретация движения. Согласно гипотезе трансмутаций, микропревращений в природе не существует пустоты, а пространство заполнено вакуумом, представляющим собой плотную среду виртуальных частиц, «ячеек», которые в спокойном состоянии ненаблюдаемы, а в возбужденном состоянии выглядят как та или иная элементарная частица. Тогда то, что мы воспринимаем как движение микрообъекта, есть лишь передача возбуждения от одной виртуальной ячейки вакуума к другой, соседней с ней. Все ячейки «стоят на месте», а движение — это чисто макроскопический эффект, подобно тому как мы видим движение буквы по строке световой газеты, хотя на самом деле лишь последовательно загораются и гаснут лампочки, которые сами никуда не бегут. Ситуация похожа на то, что утверждал Зенон Элейский: движение есть лишь видимость, иллюзорный эффект чувственного восприятия.

Парадоксы микромира заставляют нас избегать кажущейся простоты и наглядности в описании процессов, которые мы наблюдаем в макромире, а для этого требуется учесть те новые аспекты трактовки реальности, которые открывают нам релятивистская теория и квантовая механика.