Исследование межъязыковой энантиосемии современного французского и современного английского языков

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное агентство по образованию

НОУ ВПО «ИМС»

Кафедра перевода

Исследование межъязыковой энантиосемии современного французского и современного английского языков

Выпускная квалификационная работа

Исполнитель:

Студентка V курса

Гусева У.В.

Научный руководитель:

канд. филол. наук, доцент

Бродский М.Ю.

Екатеринбург

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВОНИЯ

1.1 История изучения явления энантиосемии

1.2 Причины возникновения энантиосемии

1.3 Виды энантиосемии

1.4 Место энантиосемии в кругу смежных явлений

1.5 Энантиосемия в свете теории противоположности

1.6 Виды противоположности

ВЫВОДЫ

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ЭНАНТИОСЕМИЧНОЙ ЛЕКСИКИ В СОВРЕМЕННОМ ФРАНЦУЗСКОМ И СОВРЕМЕННОМ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ

2.1 Принципы отбора энантиосемичных слов

2.2 Дефиниционный анализ значений английских и французских энантиосемичных слов

2.3 Компонентный анализ межъязыковой энантиосемии как этап исследования

ВЫВОДЫ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Настоящая квалификационная работа посвящена сопоставительному анализу межъязыковой энантиосемии двух близкородственных языков: французского и английского. Под межъязыковой энантиосемией в работе понимается способность слов совмещать в своей семантической структуре противоположные значения.

Актуальность исследования. Энантиосемия представляет собой сложное явление, требующее систематического исследования во многих языках. В современном языкознании ей уделяется меньше внимания, чем таким близким явлениям, как полисемия, антонимия и омонимия.

Несмотря на тот факт, что термин «энантиосемия» был введен в научный обиход российским языковедом В. И. Шерцлем более ста лет назад, до сих пор терминология не упорядочена. Открытым по сей день, остается вопрос относительно места энантиосемии в кругу смежных явлений.

Целый ряд ученых занимались внутриязыковой энантиосемией [Гельблу 1965; Яцковская 1976; бессонова 1983], а также сопоставили близкородственные языки и диалекты одного языка [Скиба 1958; Безносикова 1989]. Однако лишь некоторые исследователи [Abel 1884; Соколов 1980; Бродский 1998] установили черты сходства и различия между языками для ответа на вопрос, действительно ли энантиосемия присуща древним языкам, чем современным [Шерцль 1883: 1 — 2].

В этой связи представляется актуальным провести сопоставительное исследование явления межъязыковой энантиосемии в двух языках и классифицировать энантиосемичные слова по типам противоположности, выявить типы противопоставления слов в французском и английском языках.

Цель и задачи. Цель исследования — изучить межъязыковую энантиосемию в современном французском и английском языках и, рассматривая данное явление в сопоставительном аспекте, выявить общие и специфические черты энантиосемичных слов в двух языках.

Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

Изучить явление межъязыковой энантиосемии и место энантиосемии в кругу смежных явлений, а также уточнить понятие «противоположности» и понятие «неполной (частичной) энантиосемии».

Выявить слова, отвечающие критериям межъязыковой энантиосемии, установить типы противопоставления значения в семантической структуре и регулярность/нерегулярность выявленных типов противопоставления. Провести сопоставительный анализ энантиосемичных слов французского и английского языков, а также выявить слова отвечающие критериям межъязыковой энантиосемии.

Объектом исследования являются энантиосемичные слова французского и английского языков. В работе не рассматриваются устаревшие и диалектные слова.

Материал исследования. Анализу подверглось 31 французское слово. Эти слова были сопоставлены с английскими словами. Слова отбирались методом сплошной выборки из переводного словаря [Harrap's shorter dictionary Anglais-Francais/Francais-Anglais].

Методы исследования. Для достижения поставленной цели и решения конкретных задач в настоящей работе мы использовали ряд современных методов и исследовательских приемов. В исследовании был проведен компонентный анализ, а также количественный анализ. Кроме того, в работе использовался сопоставительный анализ с целью выявления общих и специфических черт в двух языках. Научная новизна и теоретическая ценность данного исследования заключаются в том, что в работе уточняется понятие межъязыковой энантиосемии, а также понятие неполной (частичной) энантиосемии, определяется место энантиосемии в кругу смежных явлений, выделяется корпус энантиосемичных слов современного французского и английского языков, выявляются типы противопоставления энантиосемичных слов данных языков.

Практическая значимость исследования раскрывается в возможности применения собранных фактов и выводов исследования в курсах общего и сравнительного языкознания, типологии русского, английского и французского языков, лексикологии, теории и практики перевода. Результаты и материалы исследования могут быть использованы в исследовании диахронического аспекта, при составлении различных словарей, для уточнения словарных статей в двуязычных словарях, а также при составлении словаря энантиосемичной лексики двух и более языков.

Структура исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического раздела.

Во Введении обосновывается актуальность исследования, определены цели и задачи работы, указываются методы и приемы исследования, а также объект настоящего исследования, обозначена научная новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость.

В первой главе «Теоретические основы исследования» дается анализ работ отечественных и зарубежных ученых, обсуждаются различные виды энантиосемии, причины возникновения данного явления; определяется место энантиосемии в кругу смежных явлений, а также понятие противоположности и ее виды; даются определения полной и неполной (частичной), регулярной и нерегулярной межъязыковой энантиосемии.

Во второй главе «Анализ энантиосемичной лексики в современном французском и современном английском языках» определяются принципы отбора лексики, позволяющие относить то или иное слово к фактам межъязыковой энантиосемии; определяются регулярные типы противопоставления значений энантиосемичных слов, а также анализируются общие и специфические черты энантиосемичных слов в современном французском и английском языках.

В Заключении излагаются основные выводы по теме квалификационной работы, и определяется перспектива дальнейшей разработки проблемы.

Глава 1. Теоретические основы исследования

1.1 История изучения явления энантиосемии

Издавна мыслителей, философов и ученых занимало изучение различных явлений, присущих тому или иному языку. К ним можно причислить омонимию, полисемию, антонимию и т. д. Энантиосемия не является исключением.

В языках существует удивительное явление — комбинация омонимии и антонимии, т. е. выражение противоположных значений одним и тем же словом. Еще с древних времен известно остроумное высказывание Цицерона «tollendum esse Octavium» т. е. «следует возвысить Октавия» или же «следует устранить Октавия».

Восстановление истории слова через определение изменений, произошедших в семантике, чрезвычайно сложно, и прежде всего потому, что необходимо уловить те семантические особенности, развитие которых связано с действием тех или иных семантических законов, управляющих развитием слова. «Некоторые исследователи считают, — писал В. В. Виноградов — что при настоящем состоянии науки о языке строго научная классификация семантических изменений слова даже невозможна» [Виноградов 1975: 298] Однако наиболее существенные и закономерные изменения, отмечаемые в семантике слова на протяжении его длительного функционирования в языке, все же можно определить. К их числу необходимо отнести прежде всего ещё недостаточно изученное явление энантиосемии. Эта проблема издавна вызывала интерес не только лингвистов, но и философов.

Ф. Гегель писал: «должно представляться странным, что в языке одно и то же слово обозначает два противоположных определения» [Гегель 1970: 168] и продолжает свою мысль «мышление может только радовать, когда оно неожиданно сталкивается с такого рода словами».

Следует отметить, что явление энантиосемии и в настоящий момент привлекает внимание специалистов и остается актуальной проблемой для современной лингвистики (см. библиографический раздел).

Традиционно в рамках данной темы следующие ее аспекты являлись предметом дискуссии:

определение термина «энантиосемия»,

причины ее возникновения, определение места энантиосемии в кругу смежных явлений.

Термин «энантиосемия» (греч. еnantios — «противоположный», sema -«знак») был впервые введен в научный обиход в конце ХIX в. российским языковедом В. И. Шерцлем. Под энантиосемией он понимал «то явление, где одно и то же слово вмещает в себя два прямо противоположных друг другу значения» [Шерцль 1883: 1].

Примерно в это же время выходит труд немецкого лингвиста К. Абеля [1884], в котором он изучает «противосмысел» (Gegensinn). Как и В. И. Шерцль, он отмечает, что главной причиной возникновения противоположных значений в рамках одного слова является неопределенное содержание древних корней. В своей работе В. И. Шерцль [1883: 1−2] приходит к следующему выводу: «Чем язык древнее и чем народ примитивнее, тем чаще встречается это явление и наоборот, чем больше развит и чем образованнее народ, тем точнее он различает категории понятий и тем реже встречается энантиосемия, хотя отголоски её во всех почти языках сохранились в многочисленных следах до настоящего времени».

Многие другие ученые солидарны с такой точкой зрения. Так, например, Л. И. Гельблу полагает, что энантиосемия «является, в основном, только стилистическим средством» [Гельблу 1965: 23], а Л. Н. Новиков в своих работах подчеркивает, что данное явление не представляет «в современном языке явления продуктивного, развивающегося» [Новиков 1973: 191].

Однако научные исследования, проведенные другими лингвистами, не подтвердили ни утверждение В. И. Шерцля о том, что в языке примитивных народов случаи энантиосемии «встречаются несравненно в бoльших размерах, нежели в языках народов культурных» [Шерцль 1883: 1−2], ни утверждения Л. Н. Новикова и Л. И. Гельблу по поводу ее непродуктивности.

Ряд ученых исследуют явление энантиосемии на примере современных языков [Г.В. Яцковская и другие]. Мы полностью согласны с теми языковедами, которые утверждают, что энантиосемия представляет собой вполне устойчивое жизнеспособное и развивающееся явление. Многочисленные случаи энантиосемии наблюдаются в современном немецком, английском, украинском, русском, французском, итальянском и других языках.

Дальнейшие исследования энантиосемии привели к возникновению следующего вопроса: действительно ли энантиосемия встречается чаще в языке примитивных народов или она существует в современных языках. С одной стороны некоторые лингвисты говорят о непродуктивности энантиосемии. На фоне современного мировоззрения эта мысль звучит так: «Это явление непродуктивно в современном языке и служит в основном своеобразным реликтом семантики древних корней» [Новиков 1973: 192].

1.2 Причины возникновения энантиосемии Одним из первых, кто заговорил об источниках развития энантиосемии, были российский языковед В. И. Шерцль и немецкий лингвист К. Абель. В качестве основной причины возникновения противоположных значений в рамках одного слова они выделили неопределенное содержание древних корней. Данная точка зрения поддерживается и другими учеными. Так, например, Л. А. Булаховский отмечает, что явление энантиосемии имеет место, когда «третье, промежуточное значение» с различными смысловыми оттенками прослеживается в тех или других контекстах [Булаховский 1954: 78). Затем из «общего и неопределенного значения слова во вполне определенных контекстах развивались значения противоположные по своему характеру» [Новиков 1973: 185]. Такие значения уточняли смысл слова, указывали на границы, предел его проявления. Например, «приносить» < «нести» > «уносить». Неопределенное содержание древних корней предполагает:

А) Сохранение первоначального нейтрального значения vox media — источник синхронной внутриязыковой энантиосемии. Например, фр. hote — «хозяин» и «гость», лат. assertor — «освободитель» и «поработитель», итал. ospite — «хозяин и гость».

Б) Изменение значений при параллельном развитии этимологически родственных слов — источник синхронной межъязыковой энантиосемии. Например, праслав. vonja — «запах» > русск. вонь, но чешск. vune и польск. won в значении «приятный запах, аромат».

В) Развитие нейтрального значения слова (vox media) и его распад на два с изменением внешней оболочки слова — источник диахронической внутриязыковой и межъязыковой энантиосемии. Например, праслав. kon/ken > русск. «начало и конец», но в сербском языке ад кона до кона — «с начала до конца» [Бродский 1998: 24].

На современном этапе изучения явления энантиосемии различными учеными выделяются еще семь причин ее возникновения.

1. Изменение значения до противоположного рассматривается как источник диахронической внутриязыковой энантиосемии. Оно подразумевает:

А) Возникновение другого, противоположного значения и дальнейшее его употребление в качестве основного. Это происходит, как правило, под влиянием эмоциональной окраски и экстралингвистических факторов. Например, русск. прелестный — «льстивый, коварный, вводящий в заблуждение» > «очаровательный, обаятельный, привлекательный» [Пете 1964 и другие].

Б) Возникновение противоположного значения и возвращение к первоначальному. Тем не менее, очень часто слово представляет собой нейтральное значение. Например, русск. погода — 1) «хорошая погода»; 2) «ненастье, буря» > «любая погода» [Безносикова 1994].

2. Заимствования (как правило, из неродственных языков). Для иллюстрации данного источника энантиосемии можно привести русское слово абитуриент в значении «выпускник средней школы», которое берет начало от латинского abitus — «уход, отъезд». Новое же значение этого слова, впоследствии ставшее главным, — «собирающийся поступать в вуз», иными словами, «собирающийся прийти». Другой, не менее яркий пример: фр. here — «ничтожный человек, бедняк» и нем. Herr — «господин».

3.Многозначность словообразующих морфем (например, префиксов) рассматривается как источник синхронной внутриязыковой энантиосемии. «Одна и та же приставка, присоединенная к одному и тому же глаголу, нередко приводит к образованию разных слов, значения которых могут быть прямо противоположны, так как некоторые префиксы не отличаются достаточной определенностью своего значения» [Булаховский 1954: 79]. Например, русск. просмотреть — «пересмотреть до конца, быстро проглядеть» и «не разглядеть» (ср. нем. ubersehen, англ. to overlook, to oversee). Здесь же следует заметить, что некоторые глаголы могут также иметь так называемую «ложную энантиосемию», например, задуть, задымить.

4.Смещение субъектно-объектных отношений. На данный источник энантиосемии указывает В. Н. Прохорова [1976: 165]. Здесь в качестве примера можно взять русское слово выучить со значениями «изучить» и «научить».

5. Асимметрия языкового знака. При синонимии одно означаемое соответствует нескольким означающим, при полисемии, омонимии и энантиосемии одно означающее соответствует нескольким означаемым. А если существует такое явление как соответствие одному означающему двух означаемых, то, возможно, существует и обратное, когда одному означаемому соответствует два означающих, которые противоположны друг другу (то есть обратное энантиосемии явление).

6.Образование сложных слов. Следует заметить, что лишь некоторые языковеды причисляют образование сложных слов к причинам возникновения энантиосемии. Сюда относятся такие слова как нем. Freundfeind, bittersu?, Ha? liebe, англ. bittersweet, русск. купля-продажа, живой труп, богочеловек и так далее. Однако мы считаем, что данные примеры не представляют явления энантиосемии, так как еще М. М. Маковский утверждал, что при интеграции двух значений либо формируется новое, третье значение или слово, либо свое значение сохраняет лишь одно из составляющих. По мнению М. Ю. Бродского, слова типа англ. without «без» (with — «без» + out — «вне»), нем. диал. mitohne «без» (mit — «да» + ohne — «без»), нем. диал. janein «нет» (ja — «да» + nein — «нет»), русск. богочеловек — «сочетающий в себе черты бога и человека» не могут быть причислены к лексической энантиосемии согласно критериям противоположности, указанным в разделе 1.5. данной главы.

Другой ученый У. Черутти в своей работе затрагивает проблемы появления противоположных значений из нейтрального значения слова, так называемого vox media. «Нейтральное основное значение (vox media, англ. middle voice), которое, как явствует из самого его названия, стоит в середине, в некоторых словах выстраивает мост между противоположными значениями» [Cerutti 1975: 12]. Здесь уместно говорить о так называемой неполной энантиосемии. К данному явлению относятся и следующие примеры:

У итальянского наречия abbastanza присутствуют два значения — «достаточно; довольно (-таки)» и «чересчур; слишком». Первое значение занимает «нейтральное положение» (vox media) в рамках шкалы, а второе — один из полюсов. Эти два значения не могут быть полностью энантиосемичными по причине отсутствия симметричности. Так, по признаку «чересчур; слишком» противоположним будет признак, указанный в скобках — «мало; недостаточно».

В семантической структуре мы можем видеть одновременно и vox media, и противоположные друг другу значения. Здесь уже речь идет о полной энантиосемии, примерами которой могут послужить

7. Дуализм мышления человека, то есть «психологическая причина». Энантиосемия тесно связана с культурой и историей носителей языка. Известно, что каждый человек видит и понимает то или иное явление, объект со своей индивидуальной, отличной от другого человека точки зрения, поэтому некоторые ученые считают, что возникновение энантиосемии основано на психологии субъекта. Данная точка зрения наглядно представлена У. Черутти [Cerutti 1957: 14−15].

энантиосемия слово французский английский С помощью этих рисунков У. Черутти показывает, насколько относительны понятия вогнутость и выпуклость, высота и глубина, пол и потолок, а также насколько личное восприятие субъекта влияет на их понимание.

Источники возникновения межъязыковой энантиосемии.

Проанализировав исследования лингвистов о причинах возникновения явления энантиосемии в целом, мы выделяем следующие источники возникновения межъязыковой энантиосемии.

1. Неопределенное содержание древних корней. Л. А. Булаховский выделяет как источник развития энантиосемии возможность развития «какого-то третьего, промежуточного значения, недостаточно определенного самого по себе и допускающего в тех или других контекстах разные смысловые оттенки» [Булаховский 1954: 78]. «…Из общего и неопределенного значения слова во вполне определенных контекстах развивались значения, противоположные по своему характеру. Подобные значения, дифференцируя и детализируя общее значение слова, как бы указывали на границы, предел его проявления („приносить“ „нести“ „уносить“ и др.)» [Новиков 1973: 185]. Р. А. Будагов уточняет, что «движение понятия от общего, универсального, к частному и конкретному отнюдь не обозначает тот факт, что так называемому „архаическому мышлению“ надо обязательно приписывать только „диффузное восприятие“, т.к. даже в самом „диффузном восприятии“ можно обнаружить рациональное зерно познания, умение человека — пусть еще примитивного — различать явления природы» [Будагов 1953: 41].

1.1. Расхождение значений при параллельном развитии этимологически родственных слов как результат индивидуального переосмысления на базе одной семы — источник синхронной межъязыковой или внутриязыковой междиалектной энантиосемии: праслав. * vonja «запах» русск. вонь, но чешск. vn и польск. wo со значением «приятный запах, аромат» [Будагов 1963: 186−188; Пете 1964; Маковский 1980;б: 140; Forman 1969].

1.2. Распад vox media на два слова с изменением внешней оболочки слова — источник диахронической внутриязыковой и межъязыковой энантиосемии: праслав. *kon/*ken русск. начало и конец, но сербск. ад кона до кона «с начала до конца»; ие. *ghabhангл. to give и нем. geben «давать», но укр. хапати «хватать» [Пете 1964; тж. в работах Маковский 1986, 1989 и Сравнительно-этимологический словарь германских языков В. В. Левицкого 1994].

2. Заимствования. Говоря о заимствованиях, следует различать «материальное заимствование» и «калькирование». «При материальном заимствовании (заимствовании в собственном смысле) перенимается не только значение (либо одно из значений) иноязычной лексической единицы (или морфемы), но и — с той или иной степенью приближения — ее материальный экспонент» [Маслов 1998: 201]. В отличии от этого при калькировании перенимается только значение иноязычной единицы и ее структура, принцип организации, но не материальный экспонент.

В случаях межъязыковой энантиосемии мы наблюдаем материальное заимствование (обычно, из неродственных языков): русск. абитуриент «выпускник средней школы» восходит к лат. bitus «уход, отъезд», новое значение, закрепившееся в качестве основного, — «собирающийся поступать в вуз», т. е. «собирающийся прийти» [Пете 1964; Скворцов 1971].

Заимствование является активным процессом: заимствующий язык не пассивно воспринимает чужое слово, а переделывает и включает его в сеть своих внутренних системных отношений. Вслед за Ю. С. Масловым следует отметить, что многие фонемы в составе экспонента чужого слова заменяются своими фонемами, которые наиболее близки по слуховому впечатлению. Соответственно закономерностям заимствующего языка изменяются слоговая структура, тип и место ударения и т. д., напр. англ. elaboration «тщательно, детально разработанное действие или процесс» и нем. das Elaborat «халтура», восходящие к лат. elaborare.

В большей степени происходит заимствование номинативных, назывных единиц, и особенно — существительных. Данный факт подтверждается практическим материалом нашего исследования: большинство заимствованных слов — имена существительные.

Ю.С. Маслов отмечает, что различия между заимствованными словами касаются не только их звукового и морфологического оформления и т. д., но нередко также и их значения: напр. «фр. ambition, англ. ambition значат „честолюбие“ (без отрицательного оттенка), „стремление к какой-то цели“, а русск. амбиция означает „самомнение, спесивость, тщеславие“ и употребляется с осуждением или иронией» [Маслов 1998: 208].

Мнение о том, что при заимствовании «активным становится, как правило, именно новое значение, старое же утрачивается вообще или становится устаревшим, стилистически маркированным» [Балалыкина 1994: 8] кажется справедливым, но все же требует отдельного исследования.

1.3 Виды энантиосемии

За все время исследования явления энантиосемии было предложено несколько ее классификаций. Г. В. Яцковская предложила свою детальную классификацию видов энантиосемии, которую позже переработал и дополнил М. Ю. Бродский.

I Речевая энантиосемия.

II Языковая энантиосемия.

1. Грамматическая энантиосемия.

2. Фразеологическая энантиосемия.

3. Лексическая энантиосемия.

3.1 Синхронная внутриязыковая энантиосемия.

3.2 Синхронная межъязыковая/межъязыковая энантиосемия.

3.3 Диахроническая внутриязыковая энантиосемия.

3.4 Диахроническая межъязыковая/межъязыковая энантиосемия.

Основное внимание в настоящем исследовании мы уделяем межъязыковой энантиосемии. Однако мы считаем необходимым кратко изложить взгляды ученых, изучающих речевую и грамматическую энантиосемию.

Речевая или эмоционально-оценочная энантиосемия возникает при определенном интонационном оформлении фразы. Многие лингвисты уделяют большое внимание роли интонации в изменении значения до противоположного. Так, например, Л. А. Булаховский подчеркивает, что «значения в языке могут изменяться к прямой своей противоположности. В стилистическом аспекте — это явление иронии, т. е. насмешливого употребления слов или выражений положительного значения — в противоположном понимании» [Булаховский 1988: 68]. В [Апресян 1995:176] находим пример речевой энантиосемии: этот текст улучшить нельзя. В зависимости от интонации, используемой говорящим, мы можем понять эту фразу как текст совершенен и не требует изменений и текст безнадежно плох.

Случаи грамматической, фразеологической и лексической энантиосемии в совокупности составляют языковую энантиосемию. Ее источники кроются либо в грамматике языка, либо в его словаре.

По мнению В. И. Шерцля [1883], грамматическая энантиосемия заключается в возможном смешении в языках транзитивных и нетранзитивных, активных и пассивных значений: например, нем. heilen — «лечить, исцелять» и «вылечиваться, исцеляться» или польск. zaawansowac — «повысить по службе» и «повыситься по службе». И. Пете в своей работе приводит примеры словосочетаний со значении nomina actionis, которые можно рассматривать как словосочетания со значением субъекта или со значением объекта (напр. Чтение Пушкина- «читают Пушкина» и «Пушкин читает»). Е. К. Жаркова отнесла к грамматической энантиосемии случаи совмещения в одной лексеме в различных контекстах совершенного и несовершенного видов, переходности и непереходности у глаголов, единственного и множественного числа, одушевленности и неодушевленности у имен существительных, совмещение в одной форме мужского и женского рода.

Фразеологическая энантиосемия проявляется во многих фразеологизмах, внешняя форма, которых противоречит его смыслу, т. е. является противоположной. К такому роду фразеологизмов можно отнести англ. he can’t half swim — «он здорово плавает», русск. ни пуха, ни пера! и польск. dobrze ci tak! — «по делом тебе!». Также существует ряд фразеологизмов, которые несут в себе два противоположных смысла. Например, русск. вертеться в голове — «никак не вспомниться» и «постоянно, неотступно возникать в сознании» или польск. szczerzyc seby — «скалить зубы, угрожать» и «улыбаться во весь рот, смеяться».

В своей диссертации М. Ю. Бродский рассматривает проявление синтаксической энантиосемии, которая до сих пор не получила системного описания ни в одном языке. Энантиосемия этого вида делиться на: а) речевую, например, русское выражение Выпьем? — Пожалуй, я пропущу «да, я выпью» и «нет, я сейчас пить не буду»; б) языковую, примерами могут служить выражения, зафиксированные в словарях типа англ. You are trough «вас соединили (для начала телефонного разговора) «и «вас разъединили».

Теперь обратимся к лексической энантиосемии.

3.1 Синхронная внутриязыковая энантиосемия. Случаи энантиосемии, когда противоположные значения существуют в разных вариантах одного и того же языка: ит. famoso «знаменитый» и «пресловутый», англ. crammer «студент-зубрила» и брит. «репетитор».

3.2 Синхронная межъязыковая энантиосемия заключается в наличие противоположных значений у этимологических тождественных слов в двух родственных языках: русск. черствый и чешск. cerstvy — «свежий».

3.3 Диахроническая внутриязыковая энантиосемия.

а) изменение в ходе исторического развитие значения слова до противоположного: русск. честить устар. «восхвалять, славить» и совр. «бранить, обзывать, обидными словами» [Смирнова 1966, 1974; Прохорова 1978; Булаховский 1988];

б) появление в ходе исторического развития двух слов, этимологически родственных и сходных по звучанию, которые на одном этапе исторического развития имеют в языке противоположные значения [Балалыкина 1994; Беневенист 1995 и др.].

3.4 Диахроническая межъязыковая энантиосемия возникает как результат заимствования двумя разными языками нейтрального значения слова, которое развивается и оформляется в них в виде двух противоположных значений: лат. hostis — «враг» и герм. Gast, guest — «гость». Описана в научной литературе [Маркайрян, Байрамова 1962; Будагов 1963; Реформатский 1999].

При рассмотрении причин возникновения явления энантиосемии в языке, мы несколько раз упоминали термин «vox media». Мы считаем, что необходимо рассмотреть это явление более подробно.

Идея развития противоположных значений из нейтрального значения, называемого vox media, получила развитие в работе У. Черутти [Cerutti 1957]. «Нейтральное основное значения (vox media, англ. midlle voice), которое, как явствует из самого названия, стоит в середине, некоторых словах выстраивает мост между противоположными значениями» [Cerutti 1957: 12]. Приведем пример автора.

ghost-i-s

vox media

лат. hostis «враг» англ. guest, нем. Gast

В своей работе Р. А. Будагов анализирует латинское существительное fortunа, которое имело антонимичные значения «счастье-несчастье» Сравнивая фр. fortune «счастье» и рум. furtuna «буря», Р. А. Будагов утверждает, что эти слова не антонимичны, но семантически противоположны «в том смысле, что фр. fortune „счастье“ примыкает к одному полюсу лат. fortunа, а рум. furtuna „буря“ — к другому. Сами по себе синхронно не антонимичные, значения „счастье“ „буря“ исторически становятся антонимичными, т.к. развивают разные „концы“ полисимантического латинского существительного (fortunа „счастье“ и „несчастье“)» [Будагов 1963: 187].

Интересен другой пример: англ. to market 1. to buy and sell in a market; 2. to buy; 3. to sell. В семантической структуре слова, с одной стороны, мы наблюдаем vox media, а с другой — противоположные значения.

to market

vox media: to buy and sell in a market

to buy to sell

Второй случай (to buy vs to sell) иллюстрирует полную энантиосемию, тогда как первый случай (hostis vs guest, Gast) — неполную энантиосемию.

Виды межъязыковой энантиосемии В лексической, грамматической и фразеологической межъязыковой энантиосемии явления, которые ее порождают, коренятся либо в грамматике языков, либо в его словаре.

Речевая (эмоционально-оценочная) энантиосемия появляется при определенном интонационном оформлении фразы. В. И. Шерцль относил к энантиосемии употребление слов в ироническом смысле. Л. А. Булаховский тоже отмечает роль интонации (в основном — иронии) в изменении значения до «прямой противоположности» [Булаховский 1954: 75; 1998: 68]. В данной работе не рассматриваются случаи речевой межъязыковой энантиосемии. Можно лишь предположить существование данного вида энантиосемии вследствие речевой многозначности некоторых предложений, оценочных либо содержащих оценочные элементы слов, бранных или ласкательных слов и т. д.

Что касается грамматической энантиосемии, еще В. И. Шерцль указывал на возможное неразличение в языках транзитивных и интранзитивных, активных и пассивных значений (напр. нем. brechen «ломать» и «ломаться»). И. Пете приводит примеры словосочетаний со значением nomina actionis, которые можно рассматривать как словосочетания со значением субъекта или со значением объекта, как возможные случаи грамматической энантиосемии (напр. чтение Маяковского — «Маяковский читает» и «читают Маяковского» или «Мать любит дочь» — «Дочь любит мать»). Е. К. Жаркова рассматривает метонимию как средство развития грамматической энантиосемии (слово рыба: «1. Пойманная рыба была большой; 2. Рыба дышит жабрами»). По всей видимости, впервые случаи грамматической энантиосемии были систематизированы Е. Пернишкой, которая предлагает термин «антисемия» [Пернишка 1981: 150].

В данной работе рассматриваются два примера грамматической межъязыковой энантиосемии: англ. arm «сила, могущество, власть» и нем. arm — в качестве аффикса для выражения нехватки, недостатка чего-либо в таких словах, как «emotionsarm, fleischarm, handlungsarm»; англ. buckling «прогиб, продольный изгиб» и нем. bucklig «горбатый, сутулый».

Фразеологическая энантиосемия, впервые выделенная в исследовании М. Ю. Бродским [Бродский 1998: 20], присуща многочисленным фразеологизмам «типа русск. держи карман шире или ни пуха, ни пера, англ. he can’t half swim «он здорово плавает» и т. п., в которых внешняя форма высказывания оказывается противоположной смыслу этого высказывания. К фразеологической энантиосемии следует отнести и редкие случаи типа англ. to be death on something со значениями «хорошо знать, любить какое-л. дело; обожать что-л.» и «быть губительным для чего-л.», где сам фразеологизм несет два противоположных смысла.

В следующих главах мы анализируем два примера фразеологической межъязыковой энантиосемии: англ. to maul «жестоко критиковать, разнести в пух и прах» и нем. das Maul voll nehmen «льстить кому-либо»; англ. levity «легкость, несерьезность, фривольность, неуместная веселость» и нем. j-m die Leviten lesen «читать нотацию, отчитывать, журить».

Мы предлагаем следующую классификацию межъязыковой энантиосемии.

I. Диахроническая межъязыковая энантиосемия.

Противоположность выражается в лексике.

Противоположность выражается во фразеологии.

Противоположность выражается в грамматике.

II. Синхронная межъязыковая энантиосемия

1. Противоположность выражается в лексике.

2. Противоположность выражается во фразеологии.

3. Противоположность выражается в грамматике.

При диахронической межъязыковой энантиосемии нейтральное значение, заимствованное из языка-источника двумя разными языками, со временем оформляется в них в виде двух противоположных значений: лат. hostis «враг» и герм. Gast, guest «гость». В приведенном примере противоположность выражается в лексике.

Диахроническая межъязыковая энантиосемия описана в научной литературе наименее полно по сравнению с другими видами энантиосемии. [Маркарьян, Байрамова 1962; Будагов 1963: 186−188; тж. в работах М. М. Маковского 1986, 1989].

В практической части нашего исследования преобладают примеры диахронической межъязыковой энантиосемии: например, англ. alumnus «выпускник колледжа или университета» и нем. der Alumne «воспитанник пансиона (закрытого учебного заведения)»; англ. rank «ряд, прямая линия» и нем. der Rank «изгиб, извилина, излом».

В случае синхронной межъязыковой энантиосемии, по утверждению Г. В. Яцковской, «этимологически тождественное слово имеет противоположные значения в двух близкородственных языках: русск. черствый и чешск. erstv «свежий», русск. запомнить и польск. zapomina «забывать» [Яцковская 1976: 9]. Мы не так категоричны в причислении русск. черствый и чешск. erstv «свежий» к синхронной межъязыковой энантиосемии.

Синхронная межъязыковая энантиосемия описана, в основном, на материале славянских языков [Скиба 1958; Маркарьян, Байрамова 1962; Forman 1969]. Видимо, сюда же относятся и описанные случаи междиалектной энантиосемии, когда расхождение значений при параллельном развитии этимологически родственных слов так же является результатом различного осмысления на базе одной семы [Прохорова 1961; Маковский 1980;а; Кочева 1988; Безносикова 1989].

Для более глубокого понимания сущности явления межъязыковой энантиосемии рассмотрим причины ее возникновения.

1.4 Место энантиосемии в кругу смежных явлений Место энантиосемиии среди смежных явлений еще не определено даже по сей день. Мнения лингвистов и ученых по этому поводу сильно расходятся. Некоторые из них причисляют явление энантиосемии к случаям полисемии [Скиба 1958; Любкин 1977; Смирнова 1974; Яцковская 1976; Будаков 1953 и другие], некоторые — к случаям омонимии [Новиков 1961; Прохорова 1961], другие отождествляют данное явление с антонимией [Новиков 1973; Пономаренко 1972], четвертые уверены, что энантиосемия — это переходное явление между омонимией и полисемией [Иванов 1982], между полисемией и антонимией [Смирнов 1975; Прохорова 1976], меджу полисемией, синонимией и антонимией [Балкански 1979] и так далее.

Из вышеприведенных фактов видно, что лингвисты не считают энантиосемию явлением самостоятельным. Однако мы считаем, что лексическая энантиосемия представляет собой переходное явление, обладающее признаками полисемии, омонимии, антонимии и конверсии в совокупности и, следовательно, имеет право на особое место в кругу смежных явлений.

Энантиосемия и полисемия В своих работах Г. В. Яцковская допускает возможность отнесения явления энантиосемии к фактам полисемии, объясняя это тем, что энантиосемичное слово предполагает в своей структуре существование как минимум двух противоположных друг другу значений. Однако мы считаем ошибочным причислять случаи энантиосемии только лишь к полисемии, так как не стоит забывать и о таком явлении как омоантонимия, а также возможности занесения отдельных значений в разные словарные статьи (например, противоположные значения англ. fast регистрируются отдельными лексикографическими источниками в разных словарных статьях).

Причисление энантиосемии к проявлениям полисемии отвергает факты речевой грамматической, синтаксической, фразеологической, а также межъязыковой энантиосемии.

Некоторые языковеды считают, что полисимия и омонимия входят в общее родовое понятие «полисемия» [Скиба 1987]. В связи с этим трудно точно сказать, где кончается полисемия и начинается омонимия. О. С. Ахманова отмечает, что «на того, кто рассматривает данное семантическое расщепление звукового комплекса как омонимию, а не как разветвленную полисемию, то есть разросшуюся, расширившуюся совокупность лексико-семантисеских вариантов одного и того же слова „падает“ бремя доказательства» [Словарь омонимов русского языка 1986: 5].

Энантиосемия и омонимия В настоящее время существует несколько определений омонимов, но, тем не менее, ни одно из них не является общепринятым.

Наиболее полное определение данного явления предлагает Л. В. Малаховский: «Омонимы — это слова одного и того же языка в один и тот же период его существования, тождественные друг другу фонетически или графически во всех или некоторых своих грамматических формах (и во всех или некоторых фонетических или графических вариантах), но существенно различающиеся по лексическим или грамматическим значениям» [Словарь английских омонимов и омоформ 1995: 11]. Однако энантиосемичные значения не просто существенно отличаются друг от друга — они прямо противоположны друг другу.

Другое определение омонимов, данное О. С. Ахмановой, также используется в научном обиходе. «Омонимы — это два (или более) слова, состоящие из тождественных фонемных рядов и различающиеся только семантически, или семантически и грамматически одновременно» [Словарь омонимов русского языка 1986: 4]. Однако если мы говорим о таком явлении как энантиосемия, то следует отметить, что «тождественные фонемные ряды» могут отличаться друг от друга не только семантически или (и) грамматически, но и интонационно (например, в случае речевой энантиосемии).

«Лингвистический энциклопедический словарь» [1990: 344] приводит несколько иное определение омонимии. «Омонимия — это звуковое совпадение различных языковых единиц, значения которых не связаны друг с другом». Однако значения энантиосемичных слов связаны друг с другом общей семой. Например, нем. ausleihen — «давать на прокат» и «брать на прокат» связаны общей семой «прокат»; итал. affittare — «сдавать в аренду» и «брать в аренду» связаны общей семой «аренда»; италь. bissare — «исполнять на бис» и «вызывать на бис» связаны общей семой «бис»; итал. chiarore — «слабый свет» и «яркий свет» связаны общей семой «свет».

Кроме того, омонимия являет собой синхронный процесс, в то время как для энантиосемии свойственны синхронный и диахронический процессы.

Можно выделить четыре основных пути развития энантиосемии.

Совпадение слов, прежде расходившихся по звучанию.

Л.А. Новиков был первым лингвистом, который дифференцировал понятия «энантиосемия» и «омоантонимия». «На основе противоположных значений приставок может развиваться глагольная омонимия, и тогда „внутрисловная“ антонимия превращается в антонимию слов-омонимов (явление омоантонимии)» [Новиков 1973: 190−191]. В качестве примера омонимии М. Ю. Бродский приводит английское прилагательное rocky, которое имеет значения 1) твердый, крепкий, непоколебимый и 2) неустойчивый, шаткий. В современном языке эти слова имеют одинаковый звуковой состав, но обладают различными этимологическими корнями: rocky1 имеет романский корень, а rocky2 — германский. Оба этих слова по своей сути являются не только омонимичными, но и имеют противоположные значения [Бродский 1998: 42].

Распад полисемии, то есть расхождение одного и того же слова.

Данный путь развития энантиосемии наглядно продемонстрирован О. С. Ахмановой в словаре омонимов русского языка. Одним из ярких примеров, представленных в словаре, является русск. обнести со значениями «обнести гостей, всех сидящих за столом, напитками, чаем» и «обнести кого-нибудь, некоторых из сидящих за столом, вином, угощением (не предложить, не угостить)».

Заимствование или образование новых слов. Совпадающих по звучанию со словами, уже существующими в языке.

Данный путь развития энантиосемии «хотя и известен в научной литературе, но его нельзя признать ни основным, ни характерным» [Бродский 1998: 43].

Аббревиация.

Аббревиация является нехарактерным для энантиосемии способом образования новых слов. В работе М. Ю. Бродского представлено лишь одно такое слово — английское существительное exam.

Некоторые ученые относят явление энантиосемии к фактам «омоантонимии» [Т. Балкански и другие]. Л. А. Новиков был первым лингвистом, который дифференцировал эти два понятия. «На основе противоположных значений приставок может развиваться глагольная омонимия, и тогда внутрисловная антонимия в антонимию слов-омонимов (явление омоантонимии)» [Новиков 1973: 190−191].

В своей работе М. Ю. Бродский утверждает, что термин «энантиосемия» необходимо применять при упоминании двух слов с противоположными значениями в различных языках, если мы говорим о межъязыковой энантиосемии, или двух противоположных значений одного слова, если мы говорим о внутриязыковой энантиосемии, когда четко прослеживается этимологическое родство данных слов и значений. Если же противоположные значения двух слов, существующих на уровне языка или речи, имеют различные этимологические корни, то используется термин «омоантонимия».

Энантиосемия и антонимия Эти два понятия являются абсолютно самостоятельными, не включающими друг друга, явлениями. Подтверждением этому могут послужить следующие утверждения.

Разница в семантических признаках. «Основным семантическим признаком антонимов является противоположность существенных признаков значения по всему смысловому объему слова» [Иванова 1982: 44]. Что касается энантиосемии, то здесь противоположность проявляется «в полярности несущественных признаков» [Бродский 1998: 46].

Антонимы — это два разных слова, выражающих противоположные значения, в то время как внутриязыковая лексическая энантиосемия — это одно и тоже слово.

Антонимам присуща стилистическая однородность, а энантиосемии стилистическая маркировка. Результаты исследований Л. И. Климовой (на материале русского языка) и М. Ю. Бродского (на материале английского и французского языков) подтверждают вышесказанное.

Для развития антонимии необходимо наличие контекста. «Регулярное употребление в составе антонимичных контекстов является основным лингвистическим показателем принадлежности слова к антонимам» [Словарь антонимов современного английского языка Н. В. Комиссарова 1964: 9]. Энантиосемичные слова данному требованию не отвечают.

Характерной чертой энантиосемии является «общность лексической сочетаемости у противостоящих друг другу членов антонимичной пары. Для слов-антонимов характерно почти полное совпадение сфер лексической сочетаемости» [Словарь антонимов современного английского языка В. Н. Комиссарова 1964: 10]. Данный факт не присущ энантиосемичным словам (например, англ. to dust the room, to dust sth off/from, to dust a cake with sugar, to dust for prints).

Мы согласны с мнение тех ученых и лингвистов, которые причисляют энантиосемию к особому виду лексической противоположности, несмотря на ее схожесть как с полисемией, омонимией, так и с антонимией, а также считаем, что энантиосемия является лингвистической универсалией, обладающей специфическими чертами.

1.5 Энантиосемия в свете теории противоположности В исследованиях лингвистов энантиосемичные значения называются «противоположными», «полярными», и даже «контрастными».

Наиболее правомерно отнести энантиосемию к классу оппозитивов, к которому относятся антонимы и конверсивы [Никитин 1988: 96].

Энантиосемичные слова совмещают в своей семантической структуре не только антонимчные, но и конверсивные значения.

Система критериев для определения противоположных значений, разработанная М. В. Никитиным:

Противоположные признаки относятся к числу несовместимых признаков, т. е. если один признак исключает наличие другого. Два признака несовместимы, если невозможно их наличие у одной вещи в одном ее месте, в один момент времени, в одном и том же отношении к другой вещи. Например, «малолетний — женатый», «награда — наказание».

Противоположные признаки — несовместимые однородные признаки («женатый — неженатый»). Таким образом, в исследуемый корпус слов не были включены такие слова, как англ. mucker «лучший друг — катастрофа», priceless «бесценный — абсурдный», англ. lob «нескладеха, тупица» — нем. das Lob «хвала, восхваление, признание»; англ. lumping «обильный, полный, тяжелый» — нем. lumpig «жалкий, незначительный, ничтожный» и т. д.

Однако совместимость и несовместимость признаков редко бывает абсолютной. Как отмечает М. В. Никитин, «в мире и в сознании совместимость-несовместимость признаков имеет вероятностный (схоластический) характер» [Никитин 1988: 100].

Пространство основания может не исчерпываться двумя видовыми признаками. Такое многочленное признаковое пространство может быть упорядочено, «если существует какой-то признак (параметр) определенного размещения видовых признаков. Например, пространство температурных признаков упорядочено возрастанием — убыванием количества признака: холодный — прохладный — теплый — горячий» [Никитин 1988: 99].

Общий родовой признак называют основанием (шкалой) видовых признаков (свойств). Например, «скорость» является основанием признаков «быстрый — медленный», и т. д. Если пространство основания делится на две части и полностью покрывается двумя признаками, то такие признаки понимаются как противоположные («входить — выходить»).

Между двумя такими признаками в пространстве основания может быть зазор. Тогда, если какой-либо признак находится между, А и В на одинаковом от них расстоянии, мы имеем: ни, А — ни В (и А, и В), т. е. ни тяжелый, ни легкий (и тяжелый, и легкий). В данном случае мы как раз наблюдаем vox media (англ. to market со значением «to buy and sell goods in a market»).

Понятие «противоположный» аналогичным образом сформулировал Ю. Д. Апресян: А противоположен В, когда «А находится с другой стороны оси симметрии данного предмета, чем В, и на том же расстоянии от нее, что В» [Апресян 1995: 110].

Л.А. Новиков обращал внимание на то, что противоположность — понятие относительно субъективное. «Можно без всякого преувеличения сказать, что противоположность как понятие является одним из характерных проявлений природной склонности человеческого ума и лежит в основе различных представлений в обыденной жизни, научном познании, философских построениях, этике, эстетике, религии… Существенные с точки зрения человеческой практики различия в предметах и явлениях объективного мира отражаются в языке как противоположность. Противоположность существует онтологически в отражаемом нашим сознанием мире именно как существенное различие, которое может быть выражено в языке как средствами специальных номенклатур, так и особыми словами. Так, например, различная температура человеческого тела может быть передана в градусах на шкале термометра: 35,4°-36,6°-39,8°. Но она может быть обозначена и качественными прилагательными: низкая — нормальная — высокая (температура) или холодный, чуть теплый — нормальный — горячий. Такое обозначение с неизбежностью предполагает определенную оценку обозначаемого с точки зрения принятой нормы: температура до 36° - пониженная, в пределах 36°-37° - нормальная, свыше 37° - повышенная. Оценочная квалификация обозначаемого дает основание осознать слова низкая — высокая (температура) как противоположные по значению. В нашей повседневной жизни подобные оценки — привычные стандарты: высокий — низкий (рост), дорогая — дешевая (книга), горячие — холодные (пирожки), свежий — черствый (хлеб) и т. п. Аналогичным образом замедление и ускорение есть по своей сути лишь различие в скорости, изменения в движении, которые выделяются и осмысляются как противоположности с определенной точки зрения… Важно подчеркнуть, что ощущение и восприятие противоположности могут в известной степени зависеть от возраста, профессии людей, географических, климатических, социальных и других условий их жизни и быть иногда достаточно субъективными» [Новиков http].

Интересные факты различного восприятия противоположности приводит в своей статье [Грицкат http]. Так, у детей в возрасте трех-четырех лет своеобразную противоположность образуют слова дядя и тетя, рука и нога, у более взрослых «неопровержимыми» противоположностями являются подвал и чердак, солнце и дождь. Для человека, привыкшего к смешанному географическому рельефу, наиболее естественно противопоставление гора — равнина, но для горца, который никогда не видел равнины, противоположными оказываются гора и котловина (или долина). У земледельцев противоположными, по-видимому, будут слова пашня и луг, сев и жатва, у астрономов — солнце и планеты. Не без основания можно предположить, что по отношению к словам целый, весь стеклорез будет считать противоположным слово разбитый, портной — распоротый или разорванный, другие мастера — сломанный, раздробленный, разбитый, а художник, фотограф и архитектор — фрагментарный. Таким образом, экспериментальное исследование наряду с большим совпадением в восприятии противоположности слов испытуемыми обнаруживает вместе с тем и индивидуальные особенности ее осознания.

1.6 Виды противоположности Контрарная противоположность, называемая также «качественной градуальной антонимией» [Новиков 1973:34], «наблюдается между лексемами, обозначающими крайние точки какой-либо шкалы, между которыми располагается недискретное множество промежуточных точек» [Ганькин*]. Следует отметить, что сумма симметричных членов не равняется родовому понятию. Контрарная противоположность «имеет место в многочленных упорядоченных признаковых рядах между крайними членами этих рядов, а также — в ослабленном виде — между любыми членами рядов, расположенных симметрично относительно центра ряда» [Никитин 1988: 100]