Российский путь к демократии

Крушение СССР и вызванный им тотальный кризис, несомненно, оказали глубокое влияние на национальное самосознание, образ жизни, инфраструктуру менталитета, социокультурные ценности, политическую культуру народов России. В этом контексте на содержание, характер и направления развития современной политической культуры России значительное влияние оказывают радикальные изменения основ экономической, социальной, политической и духовной жизни. Произошли глубокие трансформации социальной структуры общества, рост имущественного неравенства, усиление вертикальной и горизонтальной мобильности; серьезные модификации мировоззренческих, оценочных и поведенческих ориентиров людей и т. д.

Важно учесть, что мы живем в период неуклонного наращивания неопределенности, разочарований и потери иллюзий во всемирном масштабе, когда традиционные секулярные идейно-политические конструкции и утопии, равно как и великие религиозные учения прежних эпох, перестали выполнять роль мобилизующих идеалов. Имеет место глубокий кризис не просто той или иной идеологии, а самой мировоззренческой и ценностно-нормативной системы.

Применительно к России дело усугубляется тем, что оказался подорванным сам идеал, лежащий в основе государственности. Лишившись имперского и коммунистического идеалов, Россия оказалась как бы лишенной и самой национальной идеи. В общественном сознании народов бывшего СССР образовался идейный вакуум. Народы, уже в течение многих поколений испытывавшие чувство внешней и внутренней безопасности, гарантию своего существования и условий для своего беспрепятственного воспроизводства, в создавшейся после распада СССР ситуации оказались в состоянии неопределенности и растерянности.

Размывание или даже отсутствие сколько-нибудь четко сформулированной национально-государственной идеи, национального идеала в самом широком смысле этого слова крайне затрудняет дело мобилизации и консолидации российских народов, цементирования российской государственности, формирования и институционализации новой властной системы. По сути дела под вопрос поставлена сама возможность или правомерность каких бы то ни было идеально-программных, политико-идеологических построений или мобилизующих идеалов.

При таком положении вещей возникают следующие вопросы. Способна ли демократия сколько-нибудь эффективно ответить на вызовы новых исторических реальностей? Может ли либерализм, консерватизм или какой-либо иной «-изм» заполнить тот вакуум, который образовался после очевидного краха марксистско-ленинского идеологического проекта? Есть и другие темы для обсуждения.

В этом контексте нельзя не рассматривать вопрос о перспективах формы государственного устройства России, пригодности и (или) непригодности для нее демократической формы правления. Тем более, поиски ответа на этот вопрос вызывают ожесточенные споры и дискуссии. Так, среди значительной части зарубежных и отечественных исследователей и аналитиков, таких, например, как Р. Пайне, У. Лакер, Ю. П. Власов и другие, убеждены в том, что Россия относится скорее к разряду авторитарно-коллективистских, нежели либерально-демократических государств.

По мнению Пайнса, именно вотчинная природа государства лежит в основе приверженности русских авторитарной, самодержавной форме правления. Поэтому-де усилия по демократизации в России обречены на неудачу, поскольку там нет в достаточном количестве демократов, русские никогда не любили и не уважали демократию, так как они уважали и любили авторитарную форму правления^[1]. Или, как утверждал, например, Ю. II. Власов, «Русь без вождя мертва. Такова конструкция ее души… Идея и вождь — вот две составляющие любого сопротивления или борьбы»^[2].

Однако, как представляется, подобные доводы и рассуждения являются плодами досадного недоразумения: во-первых, авторитаризм и коллективизм не обязательно и не всегда предполагают друг друга и, во-вторых, коллективизм отнюдь не есть антипод демократии, а зачастую может служить ее основанием.

То, что на пути становления российская государственность, ее институты сделали громадный шаг в строительстве нового национального демократического государства — неоспоримый факт. Его контуры приобретают все более четкие очертания. Принята и более или менее успешно действует новая Конституция Российской Федерации, в которой высшей ценностью провозглашены права, свободы, честь и достоинство человека. Более того, их обеспечение и защита рассматриваются как смысл и оправдание государства.

Верно, что в системе ориентаций и установок россиян авторитарно-этатистские элементы органически сочетаются с элементами, которые служат базой для формирования и дальнейшего развития ценностей, установок, отношений и институтов политической демократии. Дело не только в том, что за последние годы возросла численность людей, для которых они стали руководством к жизни, но и в том, что такие ценности и принципы коренятся в самой русской ментальности.

Выше уже говорилось, что западные образцы государственности понастоящему, в первозданном евро-центристском варианте не могут институционализироваться в восточных странах, где господствуют так называемые органические социокультурные, политико-культурные, религиозные и иные традиции и формы ментальности.

Россия по многим параметрам относится именно к такому типу стран. Расположенная на стыке или перекрестке восточных и западных культур, она не может не иметь собственного понимания, собственную модель народовластия, демократии. Какой именно будет эта модель, определит будущее. Но нет никаких сомнений в том, что это будет специфически российская модель демократии.

Поэтому главная проблема, стоящая перед Россией, состоит в том, чтобы найти пути и способы достижения органического сочетания рыночной экономики, политической демократии, правового государства, исторических традиций российской государственности. Здесь особо важное значение имеет учет тех исторических традиций России, которые носят если не антикаииталистический, то некапиталистический характер в общепринятом смысле слова. Речь идет о коллективистских, общинных, солидаристских и иных началах, которые составляют неотъемлемую часть национального миропонимания, социокультурной системы и политической культуры.

Надо отметить и то, что на пути к демократии и новой государственности России не обязательно повторять все этапы, которые прошли европейские страны. Об этом свидетельствует тот очевидный факт, что Россия в буквальном смысле за два десятилетия прошла путь сначала от самодержавия, а затем и коммунистического тоталитаризма к демократии, для преодоления которого для западных стран потребовались полтора-два десятилетия.

В рассматриваемом контексте нельзя не затронуть вопрос, имеющий особую значимость для перспектив российской государственности. Участники дискуссий, развернувшихся в последнее время в отечественной публицистике, в лице «государственников» и «демократов» ведут ожесточенные споры относительно того, по какому пути следует идти России — державности или демократии, державности или федерализма (отождествляемого с демократией).

Представляется, что при такой постановке альтернативы ложные и сама дискуссия — плод недоразумения, поскольку сочетание в российском менталитете этих двух начал лишь на поверхностный взгляд выглядит несовместимым парадоксом. Здесь, прежде всего, нужно определить, какое именно содержание вкладывается в данные понятия. В российской публицистике нередко державность отождествляется с самодержавной, авторитарной властью, нс ограниченной законодательными или иными противовесами. В то же время у иных авторов демократия отождествляется с полной, ничем не ограниченной свободой, граничащей с вседозволенностью и анархией.

В действительности же правильно понятые державность и демократия отнюдь не исключают и не могут исключать друг друга. Если под державностью иметь в виду сильную государственность, а под демократией свободу в рамках ответственности, то с полным основанием можно утверждать, что без четкого, решительного и принципиального следования идее сильной российской государственности все рассуждения о демократии, свободе, гражданском обществе, правовом государстве и т. д. останутся лишь пустыми разговорами.

Нельзя упускать из виду тот общеизвестный, можно сказать, банальный факт, что истинные свободы, демократия и права всех граждан независимо от национальной, социальной, религиозной или иной принадлежности отнюдь не противоречат идее и принципам сильной государственности. Более того, они взаимно пронизывают, предполагают друг друга и невозможны друг без друга.

Не следует ни обожествлять государство, ни считать его дьявольским воплощением. Но вслед за И. А. Ильиным можно повторить, что государство представляет собой «положительно-правовую форму родины». Но одинаково опасны как переоценка, так и недооценка места и роли государства. Оно должно быть слабым и малым, т. е. не быть препятствием всему тому, что служит реализации потенциальных возможностей отдельной личности: частного, специфического, партикулярного и т. д.

Запретными зонами для государственного вмешательства являются вера, культура, искусство, частная жизнь, т. е. все те сферы, где осуществляются производство и воспроизводство человека, его социокультурная, духовная, этнонациональная самость. Это те сферы, которые способны саморегулироваться с помощью морально-этических норм, правил игры, гражданской ответственности и других механизмов, которыми располагает само гражданское общество без вмешательства государства.

Государство должно быть большим и сильным в плане реализации права и закона, создания условий для эффективного функционирования гражданского общества, в гарантировании жизни, прав и свобод отдельной личности независимо от его социального происхождения, вероисповедания, национальности и т. д. Оно должно быть слабым и малым, там, где речь идет о юрисдикции, полномочиях, прерогативах и функциях субъектов федерации, сильным и большим при отстаивании общегосударственных начал.

Необходимо не противопоставлять эти начала, а органически интегрировать их в некое неразрывное целое, утверждать либеральные принципы таким образом, чтобы они органически сочетались и уживались с консервативными, традиционалистскими, патерналистскими и иными традиционными принципами.

Однако сколь резкими, а подчас даже демонстративно грубыми ни были бы разрывы России с прошлым, на каждом этапе своего развития национальное сознание интегрировало новые веяния, тенденции, ценности, органически совмещая их с традиционными. Общество каждый раз находило в себе мудрость и силы, чтобы передать новым поколениям коренные ценности, позволяющие сохранить национальную идентичность.

Таким образом, изменчивость сочеталась с преемственностью. Благодаря этому политическая культура России продемонстрировала устойчивость своих базовых характеристик. Разумеется, в данной главе в самой краткой форме затронуты лишь некоторые, на взгляд автора, наиболее характерные составляющие политической культуры России, которая значительно сложнее, богаче и многограннее. Тем не менее на их основе можно получить общее представление о ее базовых ценностях, принципах и установках.

Вопросы и задания для самоконтроля

• 1. В чем состоят особенности политической культуры России?
• 2. Что можно сказать о сс генотипе?
• 3. В чем состоит плюрализм политической культуры России?
• 4. Что вы можете сказать о так называемом «византийском наследии» России?
• 5. Охарактеризуйте роль православия и других конфессий в детерминации характера российской государственности.
• 6. В чем, по-вашему, состоит ангиномичность российского менталитета?
• 7. Что понимается под персонализацией политики в России?
• 8. Какое влияние оказал так называемый «догоняющий тип» развития на национальное сознание россиян?
• 9. Противоречат ли духу национального сознания России ценности и принципы демократии?
• 10. 11орассуждайтс о том, какие именно элементы политической культуры России могут содействовать утверждению демократии.

• [1] См.: ПайпсР. Россия при старом режиме. М., 1993. URL: http://www.lib.ru/HISTORY/PAJPS/oldrussia.txt (дата обращения: 08.07.2016).
• [2] Власов Ю. П. Русь без вождя. Воронеж, 1995. С. 256—257, 137.