Конвенция о правах человека и биомедицине и Основы социальной концепции РПЦ

Тесная связь врачевания с моральной культурой человека и общества с особой остротой ставит сегодня вопрос о новых методах медицинского воздействия, которые принципиально отличаются от тех, которые применялись вплоть до середины XX в.

Со второй половины XX в. изменения в медицинской теории и практике принимают принципиальный характер. Новые возможности связаны не только с лечением, но и с управлением человеческой жизнью. Современная медицина получает реальную возможность давать жизнь (искусственное оплодотворение), определять и изменять се качественные параметры (генная инженерия, транссексуальная хирургия), отодвигать время смерти (реанимация, трансплантация, геронтология).

Согласуется ли новая медицинская практика с традиционными ценностями европейской культуры? Являются ли проблемой современной социальной политики в конце XX в. медицина и все, что происходит с болеющим и страждущим современным человеком? Появление «Конвенции о защите прав человека и достоинства человеческого существа в связи с использованием достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине» (далее — Конвенция) связано с необходимостью ответить на нетрадиционные для общества вопросы, вызванные развитием биомедицинских технологий.

Данный документ представляет позицию светского общества на этические проблемы. Возникает вопрос, может ли в связи с этим возникнуть ситуация ножниц, т. е. расхождения принципов Конвенции с практической жизнью людей, которая во многом определяется традиционными, в том числе и религиозными представлениями? Для ответа на этот вопрос целесообразно сравнить два документа: во-первых, Конвенцию и, во-вторых, «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», принятые в 2000 г. (далее — ОСК РПЦ), имеющий принципиальное значение именно для России, культура которой традиционно связана с православием.

В ОСК РПЦ в разд. XII «Проблемы биоэтики» выражается глубокая озабоченность возможностью отрицательных духовно-нравственных и социальных последствий применения биомедицинских технологий для жизни современного человека. Биоэтика в связи с этим рассматривается как система знания о границах допустимого манипулирования жизнью и смертью человека. Выверка этих границ светом христианской нравственности значима для государства, где большинство населения относит себя к православной культуре. Применение новых биомедицинских технологий в России с каждым годом расширяется и вопрос об этическом самосознании врачей и ученых-исследоватслей и моральной ответственности пациентов за согласие на принятие той или иной методики лечения приобретает в настоящее время особую остроту. Нравственные убеждения людей важны для регулирования применения новых биомедицинских технологий и защиты общества от их разрушительных последствий.

Согласуется ли главный международный документ, регулирующий практику современной биомедицины «Конвенция о защите прав человека и достоинства человеческого существа в связи с использованием достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине», и ОСК РПЦ? Для получения конкретного ответа на поставленный вопрос сравним два документа.

В ст. 1 Конвенции говорится: «В области использования достижений современной биологии и медицины Стороны обязуются защищать достоинство и индивидуальную целостность каждого человека, гарантировать всем без исключения уважение личности, основных прав и свобод». Вряд ли можно утверждать, что данная позиция находится в противоречии с основными принципами отношения к человеку, изложенными в и. 1 разд. XII ОСК РПЦ: «Формулируя свое отношение к широко обсуждаемым в современном мире проблемам биоэтики, в первую очередь к тем из них, которые связаны с непосредственным воздействием на человека, Церковь исходит из основанных на Божественном Откровении представлений о жизни как бесценном даре Божием, о неотъемлемой свободе и богоподобном достоинстве человеческой личности…»^х.

Статья 2 Конвенции утверждает, что «интересы и благо человеческого существа должны иметь преимущество перед интересами общества и науки». А ОСК РПЦ устанавливает: «Взаимоотношения врача и пациента должны строиться на уважении целостности, свободного выбора и достоинства личности. Недопустима манипуляция человеком даже ради самых благих целей»^[1][2][3].

Статья 3 Конвенции гласит, что «Стороны обязуются предпринять необходимые меры в целях обеспечения равной доступности медицинской помощи надлежащего качества для всех членов общества». В ОСК РПЦ констатируется, что «Церковь призвана в соработничестве с государственными структурами и заинтересованными общественными кругами участвовать в выработке такого понимания охраны здоровья нации, при котором каждый человек мог бы осуществить свое право на духовное, физическое, психическое здоровье и социальное благополучие при максимальной продолжительности жизни»^[2].

Статья 4 Конвенции утверждает: «В сфере здравоохранения всякое вмешательство, включая вмешательство с исследовательскими целями, должно осуществляться в соответствии с существующими профессиональными требованиями и стандартами». ОСК РПЦ заявляет, что «Церковь предостерегает от попыток абсолютизации любых медицинских теорий, напоминая о важности сохранения духовных приоритетов в человеческой жизни. Исходя из своего многовекового опыта Церковь предупреждает и об опасности внедрения под прикрытием «альтернативной медицины» оккультномагической практики, подвергающей волю и сознание людей воздействию демонических сил. Каждый человек должен иметь право и реальную возможность не принимать тех методов воздействия на свой организм, которые противоречат его религиозным убеждениям«^[5].

Помимо установочных положений нельзя не отметить общность взглядов, изложенных в обоих документах, и по конкретным позициям. Часть IV Конвенции «Геном человека» запрещает любую форму дискриминации по признаку генетического наследия (ст. 11), ограничивает проведение тестирования только в целях охраны здоровья (ст. 12), запрещает вмешательство в геном человека с целью изменения генома наследников данного человека (ст. 13), вводит запрет на выбор пола (ст. 14). В ОСК Церковь предупреждает, что щелью генетического вмешательства не должно быть искусственное «усовершенствование» человеческого рода и вторжение в Божий план о человеке. Поэтому генная терапия может осуществляться только с согласия пациента или его законных представителей и исключительно по медицинским показаниям". Вмешательство в геном человека крайне опасно, ведь такая модификация, «связана с изменением генома (совокупности наследственных особенностей) в ряду поколений, что может повлечь непредсказуемые последствия в виде новых мутаций и дестабилизации равновесия между человеческим сообществом и окружающей средой». В ОСК РПЦ предложено и решение проблемы генетического тестирования: «Успехи в расшифровке генетического кода создают реальные предпосылки для широкого генетического тестирования с целью выявления информации о природной уникальности каждого человека, а также его предрасположенности к определенным заболеваниям. Создание „генетического паспорта“ при разумном использовании полученных сведений помогло бы своевременно корректировать развитие возможных для конкретного человека заболеваний. Однако имеется реальная опасность злоупотребления генетическими сведениями, при котором они могут послужить различным формам дискриминации. Кроме того, обладание информацией о наследственной предрасположенности к тяжким заболеваниям может стать непосильным душевным грузом. Поэтому генетическая идентификация и генетическое тестирование могут осуществляться лишь на основе уважения свободы личности»^[6].

ОСК РПЦ и Конвенцию объединяет позиция о недопустимости куплипродажи человеческих органов и тканей. «Тело человека и его части не должны в качестве таковых являться источником получения финансовой выгоды», — говорит ст. 21 Конвенции. «Церковь считает, что органы человека не могут рассматриваться как объект купли и продажи». И нс только. «Потенциальный донор должен быть полностью информирован о возможных последствиях эксплантации органа для его здоровья. Морально недопустима эксплантация, прямо угрожающая жизни донора. Наиболее распространена практика изъятия органов у только что скончавшихся людей. В таких случаях должна быть исключена неясность в определении момента смерти. Неприемлемо сокращение жизни одного человека, в том числе через отказ от жизнеподдерживающих процедур, с целью продления жизни другого»^[7]. Нельзя не обратить внимания еще на одну принципиальную позицию, которая объединяет европейское сообщество и Русскую Православную Церковь. Это отношение к изъятию органов у лиц, не способных дать на это согласие. И именно в оппозиции к принципу презумпции согласия (не полученного, а предполагаемого) как основе закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» 1992 г. находится РПЦ в союзе с рядом европейских государств, подписавших Конвенцию. Конвенция утверждает в ст. 20: «Запрещается изымать органы или ткани у человека, который не в состоянии дать на это согласие». Церковь полагает, что «в случае, если волеизъявление потенциального донора неизвестно врачам, они должны выяснить волю умирающего или умершего человека, обратившись при необходимости к его родственникам. Так называемую презумпцию согласия потенциального донора на изъятие органов и тканей его тела, закрепленную в законодательстве ряда стран, Церковь считает недопустимым нарушением свободы человека»^[8].

Статья 18 Конвенции: «Запрещается создание эмбрионов человека в исследовательских целях». «Нравственно недопустимыми с православной точки зрения являются также все разновидности экстракорпорального (внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение „избыточных“ эмбрионов»^[9]. Моральная оценка репродуктивных технологий и исследований in vitro основана именно на признании человеческого достоинства даже за эмбрионом человека.

Однако у этих двух документов есть не только общее, но и определенные отличия. Вне внимания Конвенции остались проблемы уничтожения человеческой жизни в начале ее возникновения (аборты), проблемы фетальной терапии (использование человеческих эмбрионов для изготовления лекарств), репродуктивных (вспомогательных) технологий, клонирования (искусственного создания человека с заданными параметрами), эвтаназии (умерщвление человека с помощью медицинских средств), оценка которых, напротив, дана в ОСК РПЦ.

Сравнительный анализ двух документов — Конвенции Совета Европы и ОСК РПЦ — приводит к следующим выводам:

• • позиция РПЦ близка к европейским принципам, которые исторически связаны с христианством и его моральными ценностями. ОСК РПЦ вносят значительный вклад в политический процесс объединения России и современного европейского культурного пространства;
• • отношение к этическим проблемам применения биомедицинских технологий в российском обществе соответствует моральным религиозным представлениям, которые широко распространены в европейском сообществе;
• • выявленная общность позиций, выраженных в документах, является основанием широкого социального признания предлагаемых регламентаций и социального значения данных документов.

Контрольные вопросы и задания

• 1. Почему проблема этической и социальной ответственности ученых поставлена сегодня на уровень социально-значимых общецивилизационных проблем?
• 2. Чем принципиально отличаются новые методы медицинского воздействия от тех, которые применялись вплоть до второй половины XX в.
• 3. Связано ли появление «Конвенции о защите прав человека и достоинства человеческого существа в связи с использованием достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине» с необходимостью ответить на вопросы, вызванные развитием биомедицинских технологий?
• 4. Согласуется ли новая медицинская практика с традиционными ценностями европейской культуры? В чем расхождение современной медицины с традиционными, в том числе и религиозными представлениями о человеке?
• 5. Почему в конце XX в. достижения современной медицины становятся проблемой международной социальной политики?
• 6. Почему именно для России значим такой документ, как «Основы социальной концепции РПЦ»?
• 7. Как в ОСК РПЦ в разд. XII «Проблемы биоэтики» определяется биоэтика?
• 8. Как и почему нравственные убеждения людей регулируют применение новых биомедицинских технологий и защищают общество от их разрушительных последствий?
• 9. По каким позициям согласуются Конвенция и раздел «Проблемы биоэтики» ОСК РПЦ?
• 10. Является ли ценность достоинства человеческой личности одной из основных и для Конвенции, и для ОСК РПЦ?
• 11. Опишите, как решается проблема соотношения интересов и блага человеческого существа с интересами общества и науки в Конвенции и ОСК РПЦ.
• 12. Допустима ли манипуляция человеком даже ради самых благих целей в Конвенции и ОСК РПЦ?
• 13. В чем разница между Конвенцией и положениями раздела «Проблемы биоэтики» ОСК РПЦ?
• 14. Может ли единство основных положений таких разных документов, как Конвенция и раздел «Проблемы биоэтики» ОСК РПЦ, свидетельствовать о правильности предлагаемых норм регулирования применения современных достижений медицины?

• [1] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви // Информационныйбюллетень ОВЦС МП, № 8, 2000. С. 73.
• [2] Там же. С. 69.
• [3] Там же.
• [4] Там же. С. 69.
• [5] Там же. С. 70.
• [6] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. С. 78.
• [7] Там же. С. 80.
• [8] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. С. 80.
• [9] Там же. С. 77.