Исследование в отдельных частях географии

Если исследованию во всех частях географии и свойственны некоторые общие черты, происходящие от общей природы предмета, то все же в различных ее частях оно принимает различные формы в соответствии о различным характером царств природы. Поэтому нам необходимо рассмотреть их отдельно.

А. Исследование твердой земной поверхности

Научное исследование твердой земной поверхности распадается на несколько рядов.

Первый ряд — это описательная съемка ее формы. В главных частях она совпадает со съемкой карт, и поэтому к ней относится все, что было сказано об этой последней. В культурных странах она происходит путем топографических съемок, находящихся до сего времени по большей части в руках военного ведомства; лишь случайно, при особо интересных объектах, требующих более точных карт, исследователь сам берется за их составление; в Альпах альпийские союзы организовали съемку карт в большом масштабе. Вообще съемка карт приходится на долю исследователя-путешественника только в малокультурных странах. Этим он должен создать основание для дальнейших своих исследований. Обыкновенно съемка рельефа производится чисто механически топографами, у которых отсутствует более глубокое понимание его; поэтому формы поверхности получаются иногда очень неестественными. Американцы поступили очень остроумно, отдав; в одни и те же руки и топографические и геологические съемки страны Кордильер и поручив их людям, соединявшим технические навыки с научными знаниями. В Европе к научному пониманию форм поверхности подошли прежде всех французские топографы под руководством скачала Ноэ, а потом Берто, в то время как немцы долго и упорно оставались при механическом способе и только за последнее время стали стремиться к научному подходу. Даже такой географ, как Пассарге, выступил за механическую съемку, потому что находил ее объективной, в то время как морфологический подход нередко основывается будто бы на тех или иных, часто весьма гипотетических и сомнительных, допущениях и тем вредит объективности наблюдения. Что подобные вещи могут случаться, это правильно: многие из новых американских карт начерчены Дэвисом, по-видимому, на основании теоретических построений. Но и более старая топография исходит так же бессознательно из определенных, к сожалению, часто весьма схематичных и поверхностных и недостаточно глубоких допущений о формах поверхности. Сделать просто-напросто совершенно точную копию природы невозможно; с наблюдением всегда будет до известной степени связываться конструкция, и оно всегда будет исходить из какого-либо предвзятого взгляда. Случалось, что соответствующие мелким конусам щебня (Schuttkegeln) изгибы изогипс около устьев ущелий, которые были правильно зарисованы производившим съемку топографом, при корректуре вычеркивались, потому, что они противоречили воззрениям корректора. Необходимо, чтобы конструкция опиралась на возможно более твердом, глубоко обоснованном принципе и не шла дальше, чем нужно.

Некоторые исследователи пытались придать концепции соотношений форм твердой земной поверхности более конкретную форму путем вычисления средних и перенесения их на правильные геометрические фигуры; это направление работы получило название орометрии. При рассмотрении фактического материала географии мы вернемся к этому вопросу и исследуем, действительно ли следует придавать значение этим геометрическим фигурам; мне кажется, что их придется отвергнуть, и поэтому я считаю это направление работы довольно бесплодным.

Вторую ступень географической обработки твердой земной поверхности составляет геологическое исследование. В главном оно несомненно является задачей геологов и только тогда должно производиться непосредственно самим географом, когда отсутствует геологическое основание, необходимое для его морфологического исследования. Это часто случается во время исследовательских путешествий, но может понадобиться и на родине, если нет специальных геологических съемок. Еще в 80-х годах при моем морфологическом исследовании Саксонской Швейцарии мне пришлось изучать самому тектонику (сбросы, род базальтовых месторождений и пр.). Исследователь-геолог сможет в одиночку произвести только частичную работу; геологические съемки поверхности — дело государственных учреждений.

Задача геологического исследования распадается на несколько частных задач. Первою будет исследование горных пород. При этом некоторое время было принято разделение труда в том смысле, что один собирал горные породы, а другой исследовал их под микроскопом в кабинете. Но результаты этого разделения труда оказались неудовлетворительны. Свойства горных пород должны изучаться в связи с их месторождениями в природе, петрограф не должен оставаться в комнате, он должен сам выходить в поле для собирания и изучения пород. Вторая задача — это установление геологического возраста на основании условии залегания и окаменелостей, и в связи с этим установление различия фаций. Об этом можно сказать то же, что об изучении горных пород; только тот, кто сам собирал окаменелости в натуре, может хорошо использовать их. Географ мало интересуется геологическим возрастом, как таковым, он нужен ему только для понимания условий залегания и внутреннего строения. В этом заключается третья задача геологического исследования, долгое время остававшаяся в пренебрежении ради двух первых; теперь она сильно выдвигается на передний план. Интерес геологов обратился в настоящее время от чистой петрографии и чистой стратиграфии ближе к тектонике. Этим геология еще ближе подошла к географии, но частью и оттеснила ее назад. Крупные, относительно простые или кажущиеся простыми, черты внутреннего строения может охватить и географ, если он имеет хотя бы некоторое геологическое образование. Но внутреннее строение больших горных цепей оказалось на основании исследований последнего времени очень запутанным и требующим настолько глубокого исследования, направленного притом не только на залегание слоев, но и на условия возраста и фаций, что для него необходимо специальное геологическое образование и очень углубленное исследование, которое не доступно географу, потому что внутреннее строение он привык рассматривать только как часть природы страны. Географу приходится при концепции тектоники чувствовать себя в гостях у геологии, но он должен сохранить при этом понимание ее исследований, должен оставаться в таком положении, чтобы уметь оценивать ее дары, прежде чем включить их в свое построение.

Непосвященный часто ошибается в надежности геологической концепции, считает ее в слишком большой степени результатом непосредственного наблюдения и не уясняет себе, насколько велика заключающаяся в ней доля конструкции, которая и должна в ней заключаться, потому что внутреннее строение лишь в немногих обнажениях обнаруживается на поверхности, в большинстве же случаев скрыто растительным покровом, продуктами выветривания и почвой, а часто вообще разрушено процессами размыва и выветривания. Но конструкция, как мы видели, руководствуется по большей части определенными концепциями, а эти последние гипотетичны и изменяются с течением времени. Их нельзя из-за этого отвергать, потому что без таких гипотетических конструкций немыслима была бы никакая концепция. Но путешественник-исследователь должен в применении их быть сдержанным, а ученый, который использует его исследования, должен делать это критически, выясняя себе, под влиянием какой доктрины были произведены наблюдения.

Рядом с наблюдениями в природе чистая дедукция и эксперимент получают лишь второстепенное значение. Мы слишком мало знаем о внутренних силах земли, которые создают внутреннее строение твердой земной коры, чтобы из их существа выводить это строение. Таким образом оказалась неверной количественная дедукция Эд. Зюсса, который из гипотезы сжатия вывел невозможность поднятий. Тем не менее за такими дедукциями остается та заслуга, что они привлекают внимание к явлениям, которыми прежде недостаточно занимались.

Третий ряд образуют собой почвенные исследования, физические и химические методы которых за последнее время доведены до значительного совершенства. Но они также лежат за пределами рабочей области географа и относятся к задачам, находящимся в руках специалистов-почвоведов (или же геологов), но и географ может посвятить себя им и при известных условиях должен это сделать. В то время как прежде почвенные исследования непосредственно примыкали к учению о горных породах, теперь они значительно от них отдалились, так как все более и более выявляется зависимость почвенных типов от климатических условий.

Настоящей рабочей областью географа является морфологическое исследование в узком смысле этого слова. И здесь география также встречается с геологией; возможно, что наряду с ними морфология встанет уже как особая наука. Географ и геолог отправляются от различных исходных точек зрения и обладают разными знаниями. Первый исходит от формы и старается понять ее из внутреннего строения и сил, изменяющих поверхность; второй идет от внутреннего строения и прослеживает его вплоть до поверхностных форм. Географ приносит о собой лучшее знание форм и условий поверхностных изменений, геолог — лучшее знание горных пород и условий их залегания. Были попытки ввести разделение труда такою рода, чтобы каждый разрабатывал определенную проблему, например, образование долинных террас, только своими собственными рабочими методами, пренебрегая методами другой науки, и терпеливо ждал, приведут ли работы обеих наук к одинаковому результату. Я считаю это неправильным. Останемся при взятом примере; именно потому, что географ обрабатывал проблему долинных террас только на основании форм, а геолог только на основании речных отложений и при этом не имел никаких познаний даже в простейших законах размыва, работы эти и оказались такими бесплодными. Основным законом всякого научною исследования является подход к проблеме во всеоружии средств, направленных на ее разрешение. Тот, кто работает в пограничной области, либо должен ознакомиться с методами исследования соседней науки, либо связаться с ее представителями дли совместной работы. В литературе встречаются часто (хотя и реже, чем прежде) упреки, направляемые геологами против географов за то, что они работают без достаточной подготовки. Упреки эти не всегда несправедливы. Но совершенно так же справедлив, и, может быть, еще справедливее обратный упрек, направленный против геологов в том, что их географическое образование недостаточно, ибо в их морфологических построениях натыкаешься нередко на элементарные ошибки, происходящие от недостаточного понимания эрозионных процессов и поверхностных форм.

Когда география под руководством Пешеля обратилась к изучению поверхностных форм, она первоначально делала это, придерживаясь традиций школы Риттера, посредством изучения литературы и карт. Пешель сам никогда, вероятно, не наблюдал природы и даже не снимал специальных карт, но ограничивался изучением карт из атласов, и таким же образом работали после него некоторые молодые географы. Геологи справедливо упреками их за это, потому что вообще изучение карт, которые всегда сильно уменьшены и многих явлений совсем не могу изобразить, а в особенности карт мелкою масштаба, очень легко ведет к ошибкам и при всяких условиях остается несовершенным. Большой заслугой Рихтгофена и Пенка является введение в географию наблюдений природы; ибо только в самой природе можно изучать мелкие формы, которые не только сами по себе важны для общего облика ландшафта, но указывают путь так же и к пониманию крупных форм^[1]. Решительным шагом назад в «современной» морфологии является то, иго она пренебрегает этими источниками познания и отодвигает на задний план непосредственное наблюдение природы ради изучения карт. Может быть это находится в некоторой психологической зависимости от засилия дедукции, в чем я вижу главную ошибку современной морфологии; ибо морфологические процессы зависят от слишком многих условий, чтобы можно было с достаточной уверенностью выбрать из них существенное в качестве первой посылки, — Дэвис сделал с самого начала ту ошибку, что он в качестве таковой взял продолжительность процесса, — и мы так же мало знаем внутренние, как и внешние процессы, чтобы заключать об их действиях по их существу. Лишь непосредственное наблюдение над процессами природы в самой природе и углубленный анализ форм как крупных, так и мелких ведет к цели.

• [1] См. мои «Oberflachenformen des Festlandes», стр. 11 и след.